Ресторан "Карасуно"

Система иерархии игроков всегда была поразительно сложной и простой одновременно. В любой команде третьегодки – основа, несколько самых взрослых и опытных игроков, которые всегда успеют поймать тебя, если ты оступишься, к которым можно и нужно обращаться по сложным вопросам, которые из-за изоляции, рано или поздно, но становятся для тебя кем-то вроде родительской фигуры, и их недостатки начинают как бы стираться, становиться менее заметными, и в какой-то момент ты находишь в своем сердце только непоколебимую преданность и гордость за то, что кто-то из них похвалил тебя сегодня хлопком по плечу или поглаживанием по голове. В любой команде первогодки – любимчики, несколько самых юных и неопытных игроков, которые могут обладать разными навыками, но в с силу возраста всегда будут оступаться, и тебе придется их ловить, тебе придется объяснять им все сотни раз, тебе придется быть достаточно жестким, чтобы тебя услышали, но достаточно нежным, чтобы они не испугались и не закрылись, не начали сомневаться в своем выборе, и чем больше времени ты будешь с ними проводить, тем слабее будет боль от воспоминаний о подростковых годах, когда ты еще думал, что когда-нибудь, может быть, станешь мамой или папой. В любой команде второгодки – … Ну… А как можно выделить второгодок? Второгодки всегда были мешаниной самых разных людей. В какую команду не заглянешь, второгодки выглядели так, словно их нашли на противоположных концах земли и заставили уживаться друг с другом под дулом пистолета. Второгодки не походили ни на родителей, ни на детей, и, если бы на них посмотрел не игрок, а человек со стороны, он мог бы даже подумать, что второгодки – что-то вроде массовки, нужной исключительно для количественных показателей команды. Вот только человек со стороны не мог бы сразу сообразить, что второгодки не зря бывают такими разными и словно не вписывающимися в общую иерархию. Второгодки – серединное звено, мост между самыми старшими и самыми младшими, могли быть какими угодно, но они всегда оставались теми, к кому могли обратиться третьегодки, и теми, к кому могли обратиться первогодки. Разве будут третьегодки грузить проблемами новичков? Разве будут они доверять им по-настоящему важную работу? И разве будут первогодки с самого начала чувствовать себя комфортно рядом с третьегодкам, разве смогут сходу поделиться с ними чем-то личным или чем-то постыдным? Второгодки одновременно выслушивали и поддерживали старших, одновременно тыкали в бок младших, чтобы развеселить их, одновременно выполняли работу, на которую не хватило третьегодок, одновременно выполняли работу, с которой пока не могли справиться первогодки. Второгодки были сложной системой из самых разных шестеренок, цепляющихся и за верх, и за низ иерархии, а главное – цепляющихся друг за друга, несмотря на все различия и споры. Однако Нишиною и Энношиту объединяло не так много вещей. Практически полные противоположности, они оставили между собой лишь одну точку соприкосновения, и на данный момент единственное, что осталось от этой точки соприкосновения – отрезанный палец на дне красивой коробочки. Кто бы это ни сделал, он знал, куда бить. В центр иерархии команды, в самое ее сердце, в беззаботное и большое сердце. Так, чтобы остальные шестеренки заскрипели, не понимая, как им теперь соединиться друг с другом. – …Ты хочешь сказать, что бросил его там? – не своим голосом пробормотал Энношита. Нишиноя разозлился так сильно, что его лицо покраснело. Кажется, никто из первогодок раньше не видел его таким. – Бросил?! Ты меня кем считаешь?! – Парни, хватит, – качнул головой Дайчи. – Сейчас не- – Нет-нет, я хочу знать! – закричал Ноя, не сводя глаз с Энношиты. – Давай, блять! Вываливай! – Что вываливать? – Энношита пожал плечами. – То, что ты как обычно отвлекся на какую-то херню, пока Рю- Нишиноя зарычал и, преодолев расстояние между ними за один прыжок, вцепился в воротник сокомандника. – Я не бросал его! Каким хуем я должен был знать, что- – Продолжай убеждать себя в этом, – холодно сказал Энношита. Хината, прижимающий к себе коробочку, растерянно смотрел на них, на старших, пытающихся их разнять. Уже через секунду он напуганно вскрикнул, прикрывая рот рукой, потому что Нишиноя решил не церемониться и, грубо отпихнув от себя ногой подбежавшего Сугу, размахнулся и ударил Энношиту в скулу. Энношита даже не попытался увернуться и воспользовался этим временем, чтобы перехватить Ною за шкирку и приложить головой о барную стойку. – С-стойте! – прикрикнул Суга, которого едва успел поймать Асахи. – Успокойтесь! – Блять… – нервно прошептал Цукки, на всякий случай оттаскивая Ямагучи подальше. После второго столкновения со стойкой Нишиноя смог вырваться из хватки и впился зубами Энношите в плечо. Тот зашипел от боли и ударил его меж глаз, освобождая руку. – Т-твои зубы очень бы пригодились пару часов назад!.. – хрипло закричал он, пока Ноя мотал головой, пытаясь прийти в себя. – Ес-сли бы ты мозг ему не ебал, мы бы вообще туда не пошли! – Парни! – гаркнул Дайчи, складывая руки рупором. – ЗАТКНИСЬ! – одновременно повернулись на капитана они. Лезть к бешено скалящемуся Нишиное казалось таким же инстинктивно глупым, как совать руки в горящий камин, и это было понятно. Что для первогодок оказалось новостью, так это то, что лезть к Энношите, который откинул в сторону мешающийся подол пальто и чуть присел, готовясь к новой атаке, тоже почему-то казалось безумием. – В-все из-за твоей ебаной тупости!.. – зло прошипел Энношита. – Т-ты не мог просто ОДНУ НОЧЬ вести себя, как нормальный человек?! – ВСЕ ИЗ-ЗА Т-ТВОИХ ЕБАНЫХ ТАРАКАНОВ!.. – прокричал в ответ Нишиноя, вытирая глаза и снова бросаясь на сокомандника. – ЕС-СЛИ БЫ ТЫ ОСТАЛСЯ, ОН БЫ- – Так, все, – вздохнул Дайчи. – Словами не получается. Асахи, Кагеяма – разнимайте. Кивнув, Кагеяма быстро обошел Энношиту со спины и, дождавшись момента, когда тот выкинет руки вперед, чтобы перехватить летящего на него Нишиною, сгреб его под локти, оттаскивая его на пару шагов назад. Энношита рефлекторно замахнулся ногой, чтобы ударить Кагеяму в колено, но тот негромко пробормотал: – Пожалуйста, не надо. В этот же момент Асахи каким-то чудом сумел поймать Ною в воздухе, сразу крепко прижимая его к своей груди. Не как объятие, а как лишающий возможности двинуться прием. – …Я в п-порядке, – повел плечами Энношита, когда Кагеяма отвел его на достаточное расстояние. – Все. Я в порядке, можешь отпус- – ОТ-ТПУСТИ МЕНЯ! – рычал Нишиноя, выгибаясь в хватке Асахи. – НЕ П-ПОЗВОЛЮ КАКОМУ-ТО ОБ-БСОСУ СТОЯТЬ И В Л-ЛИЦО МНЕ ГОВОРИТЬ, Ч-ЧТО- – ЗАКРОЙ РОТ! – рявкнул Энношита, и Кагеяме пришлось перехватить его покрепче. – Растащите их подальше, – негромко сказал Дайчи. Пока Ною и Энношиту растаскивали по разным концам зала, он устало потер веки и повернулся на Сугу. – Накопилось, видимо. – Н-невовремя… – нервно пробормотал Суга. – Что нам делать?.. – Во-первых – переложить палец. Он явно не должен продолжать там лежать. – Дайчи, сейчас не время для с-символических моментов!.. – замотал головой Суга. – Я не про это. Я про то, что если мы успеем, его можно будет пришить обратно, – повернувшись к первогодкам, Дайчи неуверенно вздохнул. – Господи, кого из вас посылать это делать-то… Глянув на коробочку в руках Хинаты, Цукки поморщился и сделал шаг вперед. – …Я с-сделаю. Дайчи кивнул. – Сними кольцо, промой физраствором, влажную марлю сверху, в чистый пакет и в холодильник. – С-сейчас, – подрагивающими руками перехватив коробочку, Цукишима быстрым шагом скрылся за дверью кухни. Ямагучи пытался продержаться в такой напряженной обстановке в одиночестве, но не справился и пробежал за ним. – Д-Дайчи-сан… – негромко позвал Хината, все еще держа руки так, словно в них что-то лежит. – А… Т-Танака-сан будет в п-порядке, да?.. – Да. Только сначала нам нужно успокоить этих идиотов, – Дайчи слабо толкнул Сугу в плечо и, указав взглядом на Ною с Асахи, прошел к Энношите. Кагеяма уже отпустил его, но все еще выглядел напряженно-сосредоточенным, словно готовясь в случае чего обездвиживать его снова. – Кыш к Хинате, – сказал Дайчи, и Кагеяма, кивнув, поспешил оставить их наедине. – П-простите, Дайчи-сан, – просипел Энношита, поправляя пальто. – Я только что сказал это Хинате и повторю тебе – Танака в порядке, – Дайчи осторожно коснулся его плеча. Энношита, не глядя на него, слабо усмехнулся. – Я в-вижу… – Энношита, нам прислали не голову и не сердце. Он жив. – Я знаю, п-просто- – Сейчас не лучший момент, чтобы винить Нишиною за то, что он ничего не подозревал. У него не было никаких причин ходить за Танакой по пятам, – мягко сказал он. – Я не… – подавив всхлип, Энношита быстро промокнул глаза рукавом. – Я знаю. Я н-не злюсь на него, я… Я не знаю. Из-звините. – Все в порядке, – кивнул Дайчи. – Все хорошо. Мне нужно, чтобы ты ненадолго отключил все эмоции, ладно? Ненадолго. Ровно до того момента, как мы не найдем Танаку. – Д-да… – Энношита на пару секунд прикрыл лицо руками, глубоко вдыхая и выдыхая. – Да, к-конечно. Извините, просто этот палец и… Кольцо, чертово кольцо, я- – Перестань извиняться, говорю же – все в порядке. Сфокусируйся. Сейчас мы во всем разберемся и постараемся сделать так, чтобы к концу дня Танака был дома, – положив обе руки на плечи Энношиты, Дайчи слабо встряхнул его. – Д-да, – повторил Энношита, смаргивая слезы. – Да, я… Пара секунд – и я усп-покоюсь. Сейчас. С-сейчас. – Ас-сахи-сан, ты должен отп-пустить меня!.. – уже больше отчаянно, чем зло, бормотал Нишиноя. – Он ваще н-нихуя не имеет права говорить, что Рю… Он не м-может так говорить, ты понимаешь или нет?! – Ноя… – неуверенно выдохнул Асахи. – Я не могу отпустить тебя, пока ты хочешь навредить Энношите… – Навр-редить?! Мягко с-сказано, я ему ебало в щепки разобью!.. – Тише-тише!.. – попытался утихомирить кохая Суга, подходя ближе. – Милый, пожалуйста, дыши – ты весь белый!.. – В-вы ваще все тут с ума посходили?! – лишь активнее забрыкался Нишиноя. – Не надо меня успокаивать! Его ус-спокаивайте! Он только и умеет, что пизд-деть, пока от Рю п-пальцы отрезают!.. – он на секунду осекся, замирая в чужой хватке. – Или… Или палец – это… Единственное, ч-что осталось… – Не единственное, – осторожно провел по его волосам Суга, подсознательно готовясь спасать руку от глубокого укуса. – Конечно не единственное. – В-вы же не разбираетесь в срубах… – глядя в пустоту, прошептал он. – Я н-не рассмотрел. Я не рассмотрел вообще нихера. – Ноя, это не главное… – мягко сказал Асахи. – Я с-смогу… Я смогу понять, как долго это делали, и… И чем, и… – Нишиноя облизал сухие губы. – И насколько это было б-болезненно, и… – Это не главное, – повторил Асахи. – Прости пожалуйста, но сейчас нам правда стоит переживать о другом. Не о пальце и не об Энношите. – О ком?.. – моргнул Нишиноя. – А, я не… П-похуй на Чикару, просто- – Мы должны спасать Танаку, – попытался улыбнуться Суга. – И для этого нам нужны все. Ты готов помогать нам искать его? – Г-говно вопрос, – громко шмыгнув носом, Ноя дождался, пока Асахи отпустит его и, задрав футболку, вытер ею мокрое лицо. – П-плевое дело. З-за пару секунд справимся. К счастью, потребовалось не так много времени, чтобы второгодки пришли в себя. Не глядя друг другу в глаза, они заставили себя собраться, сбросить напряжение с рук и полностью сосредоточиться на спасении единственного, что их объединяло. Остатки торта полетели со столов и барной стойки прямо на пол, к разбросанным картам и поблескивающему конфетти. В зале включили свет и отсоединили колонки, чтобы они не фонили. Праздник начался для Кагеямы неожиданно, и так же неожиданно он и закончился. – Первый вопрос – где, – сказал Дайчи, складывая руки на груди. – Сначала надо понять, где он может быть. Потом уже будем решать, каким составом и как едем его доставать. – Ну, чтобы понять, где он, нам надо понять, кто за этим стоит, – кивнул Суга. Сокомандники повернулись на него практически синхронно, и он растерянно приподнял брови. – …Что? – Я извиняюсь, но у меня вроде нет дальтонизма, – Цукишима указал взглядом на коробочку. – Или я один вижу, что она в цветах Аобаджосай? – …Это еще ничего не значит, – качнул головой Суга. – Но вы сами подумали, что это от Аобаджосай, – неуверенно протянул Хината. – Как только Энношита-сан ее принес, вы спросили у Кагеямы- – Я помню, что я спросил. Но это было до того, как я увидел содержимое. – Хорош, – поморщился Нишиноя. Его глаза все еще были красноватыми. – Слыш, Кагеяма, ты вроде узнал эту хуйню, да? – Д-да, – кивнул он. – Я почти на сто процентов уверен, что это Аобаджосай. – Какие Аобаджосай? – нахмурился Суга. – Я понимаю, что все в панике, но давайте все-таки мыслить рационально! Кто-кто, а Аобаджосай бы так не поступили! – …Кагеяма, что им нужно? – проигнорировав Сугу, повернулся на него Энношита. – Ты знаешь, что это значит? – Ну… Частично, – взяв коробочку, Кагеяма еще раз покрутил ее в руках, рассматривая. – По крайней мере, она выглядит так, как выглядела год назад. Если в смысле ничего не изменилось, то это – обратный отсчет. У нас осталось девять дней. Хинате казалось, что он, как обычно, не успевает за общей мыслью. Он посмотрел на сокомандников, но они выглядели не менее растерянными, чем он. – …Девять дней на что? Кагеяма напряженно думал несколько секунд, но, сдавшись, вздохнул. – Я не знаю. Не могу придумать. – Вот именно! – сложил руки на груди Суга. – Вы упускаете то, что у Аобаджосай нет абсолютно никакого мотива! У нас мирное соглашение, мы в хороших отношениях, а на последнем матче они вообще победили нас! – Обратный отсчет походит на объявление войны… – негромко пробормотал Асахи. – Аобаджосай правда не очень похожи на команду, нарушающую мирный договор на пустом месте… – Если это не Аобаджосай, то у нас нет никаких зацепок, – вздохнул Дайчи. Суга поджал губы, утыкаясь взглядом в пол. Надо думать и думать быстро. Во-первых, надо увести сокомандников с явно ложного следа, потому что Аобаджосай – очевидный, но неправильный вариант. Во-вторых, надо убедить в этом себя самого. – Суга-сан? – тихо позвал Ямагучи. – …А? – с небольшой задержкой отозвался он. – Вы с Кагеямой, наверное, знаете… Н-ну, знаете Ойкаву лучше всех. Он мог бы… Мог бы сделать что-то такое без особой причины?.. – Он мог бы сделать что-то такое по причине, которую нам не понять, – ответил за семпая Кагеяма. – Так, хватит! – потерев веки, Суга начал ходить туда-сюда по залу. – Послушайте, не путайте сами себя! Хороший ли Ойкава человек? Конечно нет, как и все мы! Стал бы он похищать Танаку и отрезать ему палец просто так? Нет! Мог бы он понять на матче, что мы пока не можем дать отпор, и сейчас – самое время объявлять войну? Может быть! Мог бы он психануть из-за какой-то мелочи вроде того, что мы проигнорировали их после матча? Вполне возможно! Но это не значит, что- – …Я услышал достаточно, – зло рыкнул Нишиноя, разворачиваясь и идя в сторону кухни. – Ща принесу все, че у нас на них есть. Осекшись, Суга прикрыл рот рукой. – Стой, я не- – Сколько мы знаем мест, в которых Аобаджосай может держать его? – спросил Энношита. – Около пяти, – отозвался Дайчи. – Проблема в том, что если мы о них знаем, то это, скорее всего, не они. Вернувшись с несколькими картами, Нишиноя разложил их на столе, ставя на углы пустые бутылки, чтобы бумага не сворачивалась обратно в рулон. Старшие тут же столпились вокруг стола, и только Суга отошел назад, к первогодкам, не решаясь продолжать говорить. Обернувшись на них, он увидел, как парни медленно опустились на диванчик, садясь намного ближе друг к другу, чем обычно. – …Это очень больно? – шепотом спросил Хината. – Когда отрезают палец?.. – Нам-то откуда знать? – мертвым голосом пробормотал Цукишима, наклоняясь, пряча лицо в ладонях. – Т-Танака-сан справится, – шмыгнул носом Ямагучи. – Кто-кто, а он справится. Ну, если это единственное, что с н-ним сделали… – П-помолчи, Ямагучи. – Прости, Цукки… – Кагеяма, ты н-не знаешь, что им нужно? – склонил голову Хината. – Сказал же, что нет. Я видел процесс, н-но это всегда по-разному и зависит от целей. Понятия не имею, что им нужно сейчас. – Как у нас может быть девять дней на принятие решения, если м-мы не знаем, что мы решаем? – выдохнул Ямагучи. Суга нервно прикусил губу и снова повернулся на старших. Ноя и Энношита все еще стояли на приличном расстоянии друг от друга и все еще старались не пересекаться взглядами, но они явно отставили ссору на потом. Скинув одну карту на пол, Нишиноя открыл следующую, и Энношита что-то негромко сказал, обводя пальцем зону на ней. Суге ничего не оставалось, кроме как подойти поближе. – Это уже больше похоже на правду, – кивнул Дайчи. – Но все еще сомневаюсь, что Танака там. Мы знаем это место слишком хорошо. – То есть, ты думаешь, они спрятали его куда-то, откуда мы его достать не сможем? – склонил голову Асахи. – Достать-то мы сможем откуда угодно, но если они ждут от нас какого-то ответа, то не спешили бы прощаться с Танакой. Суга, ты не знаешь какого-нибудь места, о котором мы не знаем? Суга вздрогнул. – М-мы старались не общаться на тему работы. Я ему ничего не рассказывал, он мне – тоже. – Может, Кагеяма знает? – поднял взгляд от карты Энношита. Услышав свое имя, Кагеяма повернулся на семпаев. – …О каких местах знаете вы? Дайчи приподнял одну из карт, указывая на пять отмеченных точек. – Только об этих. Ты знаешь какое-то, о котором Ойкава мог рассказать только сокоманднику? Кагеяма нахмурился, складывая руки в замок. – Я… Да, я знаю еще одно, но… Эм... – Только не говори, что ты подписал договор о неразглашении или что-то такое! – закатил глаза Цукишима. – В любом случае, это больше не актуально! – Я не… – Кагеяма! – ударил его в плечо Хината. – Выбирай уже! Ты либо с Аобаджосай, либо с Карасуно! Поморщившись, он встал. – Я давно все выбрал. Откройте карту восточной части префектуры, я покажу, о каком месте я говорю. Суга ненадолго прикрыл глаза. Происходящее казалось абсурдом. Личные ссоры – это одно, тренировочные матчи – это одно, но похищение и нападение на игрока – это другое. Это буквально объединение личной и рабочей жизни, то, что они с Ойкавой клялись никогда не делать. Но как объяснить это сокомандникам?.. Как объяснить, что Ойкава может быть полнейшим уродом, но он урод иначе, а происходящее – просто не его стиль? С другой стороны… Это его стиль. Его профессиональный стиль, о котором Суга знал меньше. Без криков, без облавы – краткое предупреждение, ни одной капли крови на белой коробочке, никаких лишних слов. Ох, слова бы сейчас не помешали… Но Суга знает Ойкаву. Сколько бы лет ни прошло, он знает его лучше, чем кто-либо. Он знает, что Ойкава не нападал бы просто так. Но Суга знает Ойкаву. Сколько бы лет ни прошло, он знает его лучше, чем кто-либо. Он знает, что Ойкава найдет повод в чем угодно, если он в плохом настроении. Что хуже? То, что Суга понимает, насколько Ойкава может быть истеричным? Насколько Ойкава может быть жестоким, если хоть на секунду ему покажется, что он имеет полное право на это? Или хуже то, что Суга понимает, что это одновременно вяжется и не вяжется с образом бывшего возлюбленного? Что Суга сам не может решить, насколько это на него похоже, ведь его отношение к Ойкаве меняется каждый день? И является ли худшим фактом то, что каждый раз, когда Суга начинал его ненавидеть, он позволял ядовитым словам просачиваться в свою речь, формируя в голове у команды абсолютно неправильный образ Ойкавы? Является ли худшим фактом то, что его же слова, оброненные на эмоциях, формируются в оружие в руках у его атакующих? Но он не давал команды атаковать! – Выезжаем через пять минут, – сказал Дайчи, складывая руки на груди. – Скажу сразу, пока мы со всем не определимся – никто не остается один. Первогодки, вы живете парочками, верно? – Д-да, – кивнул Ямагучи. – Мы с Цукки все время вдвоем. – Я у Кагеямы на ночевке! – поддакнул Хината. – Так что мы тоже! – Ноя, ты живешь один, – повернулся к второгодкам Дайчи. – Если сегодня мы найдем Танаку, велика вероятность, что ему понадобится медицинская помощь, так что ты, Энношита, тоже один. – …Блять, – тяжело вздохнул Нишиноя. Энношита промолчал, отводя взгляд в сторону. – Все верно, – кивнул Дайчи. – Не отходите друг от друга ни на метр. Если понадобится, сами решите, кто у кого ночует. Не справившись с эмоциями, Суга коротко извинился и прошел на кухню. Он слышал, что только что сказал Дайчи, и понимал, что побыть в одиночестве ему не дадут, но все равно испытал слабое облегчение, зайдя в холодильник и на секунду оставшись без чужих голосов под ухом. – Суга? – почти через мгновение заглянул к нему Асахи. Дайчи прошел следом за ним, прикрывая за собой дверь холодильника. – Мне нужно немного подумать, – пробормотал Суга, опускаясь на ледяной пол. – О чем?.. – склонил голову Асахи. – О том, что происходит. Говорю вам – это на него не похоже. – …Ты уверен, что так хорошо его знаешь? – осторожно уточнил Дайчи. – Конечно! – прикрикнул Суга. – Вы сами знаете, как долго мы- – Но это было в прошлом, – Асахи присел рядом. – Он, скорее всего, сильно изменился за это время. Ты не мог бы этого знать. Суга прикусил язык. – Если мы ошибаемся – для Аобаджосай не произойдет ничего страшного. Это лишь значит, что мы приедем не в то место, – попытался объяснить Дайчи. – Поищем Танаку и уедем. Проблем будет больше у нас, чем у них. – М-может, стоит позвонить им и спросить? – предложил Суга, понимая, как глупо звучит. – Ну, если мы не ошибаемся, то этим звонком мы, возможно, убьем Танаку, – покачал головой Дайчи. Тяжело вздохнув, Суга потер веки. – Я понимаю, я п-понимаю, но- – Ты еще любишь его? Вздрогнув, он поднял взгляд на Асахи. Он не выглядел злым или обиженным, скорее немного обеспокоенным. – Кого?.. – сипло спросил Суга. – Ойкаву?.. Конечно нет. – Тоору, как ты его называешь, – мягко улыбнулся Асахи. – …Я не- Господи, – Суга замотал головой. – Нет. Не- Я не- Я не знаю, ладно? Это никак не связано с тем, о чем я говорю. Вы представляете, как будет стыдно, ес-сли мы обвиним их в чем-то таком, а это окажутся вообще не они?! – Я представляю, как будет стыдно, если мы потратим больше времени на разговоры, чем на спасение кохая, – просто сказал Дайчи. – Тебе надо выбрать, с Аобаджосай ты или с Карасуно, Суга. – Что выбрать? Я давно все выбрал! – Суга резко встал на ноги. – Ну… Еще тебе придется выбрать между Танакой и Ойкавой, – негромко заметил Асахи. – Чего?.. – Это правда, – кивнул Дайчи. – Мы понимаем, что у тебя в это вплетены личные отношения, и тебе неловко так резко предполагать виновность кого-то близкого, но у нас сейчас нет других вариантов. – Если Танака окажется там, это точно Аобаджосай, но… Зато мы найдем Танаку?.. – сказал Асахи. – В конце концов, если мы не понимаем, что происходит, то представь, как сейчас растерян он, – Дайчи коснулся плеча Суги, и тот негромко вздохнул. – Ты же знаешь его. У него не такой высокий болевой порог, как может показаться. – Я не хочу об этом… – поморщился Суга. – И это если мы предполагаем, что они только отрезали палец. Скорее всего, его пытали, Суга. И, возможно, пытают прямо сейчас. – Дайчи, хватит. – Мы понятия не имеем, в каком состоянии сейчас его тело. У нас нет никаких причин думать, что Аобаджосай или кто-то еще будут щадить его. Это мы его любим и знаем, что он меньше кого-либо заслуживает пыток, но они – не мы, и они не поскупятся использовать все, что у них есть, если посчитают это нужным. – Я понял тебя, хватит!.. – Ты знаешь, какие следы остаются от раскаленного металла? – Перестань давить на него, – тихо сказал Асахи, вставая и беря Дайчи за руку. – Ты только пугаешь его. – Я не… – Дайчи вздохнул. – Извини, Суга. Это я к тому, что Танаке сейчас может быть очень больно, и мы должны это остановить. Ты знаешь, как работают команды. Пока связующий не соберется, атакующие мало что могут сделать. Суга вытер мокрые глаза и уперся обеими руками в грудь возлюбленных, отодвигая их чуть подальше от себя. – …Я п-понял. И, блять, конечно, я в-всегда выберу своего кохая. – Отлично, – улыбнулся Дайчи. – В таком случае нам пора выезжать. Остальные наверняка готовы, – кивнул Асахи. – …Если вы ошибаетесь, в-вы будете неделю спать на полу, – шмыгнул носом Суга. – Поехали.