Ресторан "Карасуно"

В ночь проигрыша Карасуно Суга так и не смог уснуть. Он не заходил в душ, только переоделся, рухнул в кровать и, спрятавшись под большим одеялом, накрыл голову подушкой. За годы Суга понял, что недосып сказывается на нем сильнее, чем на его возлюбленных – он становился раздражительнее, совершал больше ошибок, а несерьезные трудности начинали казаться ему непреодолимыми и неконтролируемыми катастрофами. Поэтому в теории он, конечно, знал, что если все начинает рушиться – надо просто поспать, а утром окажется, что на самом деле все не так страшно. На случай, если он не сможет уснуть из-за стресса, у него даже был запас мощного снотворного в пакетиках: разводимого водой, невкусного, оставляющего мерзкую пленку на языке, но работающего на отлично. После него Суга засыпал на несколько часов, да так глубоко, что даже не видел сновидений. Вот только заставить себя перестать думать, встать, выпить эту дрянь и лечь обратно было очень сложно. Всегда казалось, что если он полежит и подумает еще немного, то сможет выделить все свои ошибки, поймет, как их исправить, а затем успокоится. Но этого никогда не происходило. Не сразу после потрясения. Он долго думал, иногда зло выл и переворачивался на другой бок, иногда глубоко выдыхал и пытался сосредоточиться, однако, конечно же, путаница мыслей менее путанной не становилась. Кажется, в какой-то момент Суга даже задремал, но совсем ненадолго, и первый же шорох, первый луч солнца разбудили его, и он вернулся к раздумьям. Кагеяма совсем расклеился, а он даже не поддержал его, как полагается… Господи, надо было подобрать слова, успокоить… А в идеале – не дать ему дойти до этого состояния, а затем не дать пасть от рук Куними и Киндаичи. Это, наверное, слишком тяжелый удар для него. И бальзам на душу для Ойкавы. Нет, не об Ойкаве. Ямагучи. Ямагучи сильно напортачил, это правда, но, боже, как же ему было страшно. Прямо перед Сугой на протяжении нескольких часов был трясущийся, плачущий и размазывающий сопли первогодка, но все, что Суга сделал, так это на секунду положил руку ему на плечо. Потрясающе. Ямагучи же наверняка с ума сходит из-за своей ошибки… Зато Ойкава был счастлив, слушая перепуганный голос Суги в наушнике. Да что же это такое… Не об Ойкаве. Не о нем. Надо подумать о первогодках, обо всех атакующих в целом, об ошибках, чтобы понять, что Суга конкретно сделал не так. Да много чего… Как ему хватило ума направить Асахи и Нишиною в одно и тоже место, например? Он же знает, как это работает. Знает, что так нельзя. Но он занервничал, запутался в направлениях, запутался в точках… И Ойкава был там, выжидая, когда он ошибется. Чертов Ойкава. Наверняка сейчас он празднует победу, гладит по голове Куними с Киндаичи, обнимает Ханамаки с Матсукавой, целует Иваизуми, хлопает по плечам Ватари с Яхабой… Или даже не так. Возможно, он и победой это не считает – настолько все оказалось просто для него и его вылизанной до идеала команды. Куда Карасуно до Аобаджосай. Но нет, конечно, Тоору так не думает. Он не считает правильным принижать кого-то, матч для него – всегда матч, неважно, как быстро он закончился в его пользу. Он не смотрит сверху вниз на Карасуно. Он смотрит сверху вниз на Сугу. Тоору – дирижер. Это не просто ради прикрытия, он не машет палкой в воздухе наобум, надеясь, что никто не заметит, что он едва понимает, как это вообще должно работать. Он учился на дирижера, он с детства занимался музыкой, он любит ее, он живет ею… Суга – официант. Это неважно! Прикрытие может быть каким угодно! В первую очередь, они связующие! Ну, точнее… Точнее, Тоору связующий. В прямом смысле этого слова, без звездочек и сносок к мелкому шрифту внизу страницы. Суга – просто человек, назначенный на должность связующего. Это разные вещи. Если бы Сугу попросили назвать любого связующего, он бы сразу назвал имя Тоору. Не свое. Не подумал бы назвать свое. И что делать?.. Злиться на него? Хочется. Да Суга и так злится, безумно злится. Но злость откатывает, и ему становится стыдно за то, что он ушел, не попрощавшись. А затем приливает снова, и Суга думает, что при следующей встрече плюнет Ойкаве в лицо. И злость скачет туда-сюда, поэтому единственное, до чего Суга додумывается, так это направить злость в более правильное русло. Ойкава использовал на Кагеяме сенсорную перегрузку. Это низко. Суга бы так никогда не поступил. Точнее, поступил бы, но не со своим бывшим кохаем. Ойкаве хватило наглости нагрузить первогодку звуками, светом, запахами, довести его до срыва прямо перед бывшими, а потом Ойкава, слушая команды Суги, не дал Кагеяме ни шанса сбежать от оружия Куними и Киндаичи. Это уже не обычная физическая атака, это настоящее психологическое давление, давление до хруста, до разлома. Надо успокоить Кагеяму. Поговорить с ним, обнять, если он будет не против, и привести в чувства. А также сделать все, чтобы он больше никогда через это не проходил. В идеале, чтобы он вообще больше не пересекался с Куними и Киндаичи, пока не решит, что по-настоящему готов. И Суга хоть наизнанку себя вывернет, но Ойкава даже взглянуть на Кагеяму не сможет, пока Кагеяма не сможет крикнуть ему в лицо: «Я победил!». А ведь Ойкава захочет посмотреть на грустного Кагеяму. Этого ему не дождаться, но он точно будет спрашивать у Суги, как бы мельком, вплетая в повседневный разговор, как там дела у его младшего связующего. Будет внимательно смотреть на реакцию Суги, выискивать каждый намек на то, что Кагеяме плохо, на то, что он смог его разгромить всего за пару часов. Если Ойкава заявится к ним в ресторан, то тогда тормоза у Суги точно откажут, и он сразу- – Блять… – поморщился от громкого звука Суга, стаскивая подушку с головы. Телефон трезвонил знакомой мелодией, и Суга, до конца не веря в происходящее, взглянул на экран. Серьезно, Тоору?! Сейчас?! Быстро взяв трубку, он приложил телефон к уху. – Коуши-чан, я- – Ты его больше не увидишь, – зло прошипел Суга. Не успев дождаться в ответ елейного смеха или искреннего возмущения, он бросил трубку и, немного подумав, заблокировал контакт. Это надо было сделать давно. Он и делал, но потом раз за разом разблокировывал. – Ты проснулся? – раздался негромкий голос за его спиной. Обернувшись, Суга увидел Асахи и тихо вздохнул. Асахи даже не пытался ложиться. Прошло около пяти часов с конца матча, так что, возможно, он задремал где-нибудь на кухне, но уже встал и вернулся в спальню. В отличие от Суги, он хотя бы сходил в душ, однако это не могло бы помочь с его в целом измученным и уставшим видом. – Я не особо спал, – честно сказал Суга. – Не получается. – Твое снотворное?.. – М-м… – неопределенно повел плечами он. – …А ты почему не приходил спать? – Слишком много адреналина в крови, – устало улыбнулся Асахи, присаживаясь на край кровати. – Мне надо немного успокоиться. Через пару часов попробую лечь. – Надо как-то вернуть Дайчи домой, – сказал Суга. – Он, видимо, тоже перенапрягся, но это не повод торчать в ресторане до самой смерти. – Да, я позвоню ему где-нибудь через полчаса, – глянув на телефон на тумбочке, Асахи перевел взгляд на возлюбленного и склонил голову. – Кстати, тебе звонил кто-то? Или это будильник? – …Тоору, – со вздохом признался Суга. – Оу, – моргнул Асахи. – Все в порядке?.. Он хотел что-то?.. – Не знаю… Я сорвался и заблокировал его. Единственное, зачем он может звонить в такое время – поглумиться надо мной. – В таком случае, хорошо, что ты его заблокировал, – тихо засмеялся он. – Может, тебе стоит попытаться уснуть? – …Наверное. – Я могу заварить чай. Если уснешь – хорошо. Если нет – выпьешь. – Давай так, – с улыбкой кивнул Суга. – А… Ты в порядке? Ну, морально, физически?.. – Физически – да, – неуверенно пожал плечами Асахи. – Морально… Наверное, нет. Но я уже поплакал, пока что больше не хочется. Думаю, мне просто нужно немного времени. Снова кивнув, Суга дождался, пока Асахи наклонится, и мягко коснулся губами кончика его носа. – Тогда чай?.. – Чай. А когда Асахи ушел, Суга почувствовал, как в груди вспыхивает вина. Что вообще произошло минуту назад?.. Они устроили матч, Карасуно проиграли, Аобаджосай выиграли, Ойкава позвонил ему, а Суга… Сказал ЭТО? И сразу заблокировал?! Он опозорился только сильнее. Сам расхвалил свою команду, сам назначил матч, сам всех угробил, сам все напридумывал, сам обиделся, а потом сам же закончил их разговор идиотской фразой, смысла которой Ойкава, скорее всего, не понял. Почему каждым действием он позорит себя все больше?! – О господи… – проныл он, снова накрывая голову подушкой и прячась в складки одеяла. Что сделано, то сделано. Знает же, что если сейчас перезвонит, то только сильнее пожалеет. Они снова поругаются, снова накричат друг на друга, будто им вновь пятнадцать, а совсем не за тридцать. Вот бы Суга повзрослел относительно Ойкавы так же, как он повзрослел внешне. Через пару минут, когда Суга услышал шаги у себя под ухом, он вынул руку из-под одеяла и неловко махнул ею. – Можешь просто оставить чай здесь, пожалуйста?.. Не хочу- – А здесь это где? Суга растерянно моргнул и убрал одеяло от лица. Перед ним стоял совсем не Асахи. Хината, широко улыбаясь, держал в руках подносик с двумя чашками чая. – Доброе утро! – Хината?.. Ты чего тут делаешь? – Ой, вы голый? Я могу выйти! – Нет, нет, я в штанах… – ничего не понимая, он сел в кровати и потер уставшие веки. – Я не слышал, как ты пришел. – А я буквально минуту назад! – засмеялся Хината. – Слушайте, и правда большая кровать! На ней можно прямо лагерь разбить! Можно я залезу? – А… Да, залезай, конечно. Поставив поднос на матрас, Хината забрался на кровать и начал щупать подушки. – Класс! Нет, серьезно, тут вся команда поместится! – Ты как здесь оказался-то? – повторил вопрос Суга. – А? А, я просто решил прийти, мне Асахи-сан открыл, вручил чай и сказал принести к вам! Он подумал, вы будете не против! – Я… Совсем не против, – неуверенно улыбнулся он. – Просто немного растерян. Ты разве не пошел домой пару часов назад? Хината, несмотря на то, что совсем недавно плакал вместе с остальными, сейчас снова светился. Конечно, он не успел бы восстановиться за это время: лицо все еще было бледным, а под глазами темнели синяки, однако это совсем не мешало ему улыбаться не менее ярко, чем обычно. – Пошел! Ой, знаете, мне так грустно было, просто кошмар… Я приехал, в комнату пошел, лежал долго… – он поднял взгляд к потолку, как бы демонстрируя. – Просто вот так смотрел и смотрел… А самое обидное – мог бы тренироваться в это время с Кагеямой, если бы он не- – Пожалуйста, не тренируйтесь в ближайшее время, – быстро вставил Суга. – Вы умрете. – Ну… Ну, в общем! Я потом поспал, типа, час, потом проснулся, снова полежал… Короче, я как-то перестал грустить. Решил, что можно перестать! – Хах... И что ты делаешь теперь, вместо того чтобы грустить? – Пришел к вам! – Хината чуть подпрыгнул и плюхнулся на кровать всем весом, и Суга едва успел поднять поднос, чтобы тот не перевернулся. – Вы скажите, если вы все еще грустите, я тогда перестроюсь как-нибудь! Но если вы тоже уже все, то тогда давайте болтать! – Я даже не знаю, о чем болтать, – слабо фыркнул Суга. – Мне надо так… Много чего обдумать. Безумно много. Я даже не знаю, с чего мне начать. – Вы про работу над ошибками? – подпер щеку рукой Хината. – Типа уже продумываете, какие у нас будут следующие тренировки? – …Нет, – качнул головой Суга. – Пока что я просто прокручиваю в мыслях все, что произошло за матч, и всякое... Другое. – Хм… Ну, прошло уже несколько часов! Вы, наверное, и так прокрутили все, что могли! Может, хотите вместо этого просто чай попить? – зевнув, Хината потер глаза. – А то, знаете, такое бывает: думаешь и думаешь, а на самом деле сейчас думать вообще не надо, а надо чем-то себя занять… Зато потом можно снова думать, и тогда получится уже лучше! Суга прикрыл рот, задумчиво глядя на кохая. Этого не было видно в повседневной жизни, но вот в стрессовых ситуациях – вполне. – Ты какой-то… Интуитивно мудрый для своих лет. – М? – приподнял брови Хината. – О-о, класс! Ну так, все честно, я же взрослый уже! – Только в этом, – тихо засмеялся Суга, наконец беря в руки чашку. Детская радость и наивность, и при этом полная собранность, когда все остальные начинают сыпаться. Способность позволить себе погрустить, а затем способность отпустить это состояние. Способность понимать свои эмоции и эмоции окружающих чисто, ясно, без искажения восприятия. – Мне есть, чему у тебя поучиться… – Я много чему могу научить! – закивал Хината, гордо улыбаясь. – Вот вы умеете ушами двигать? Я пять лет учился! – О боже! – прыснул в чашку с чаем Суга. – Нет, не умею… Ой, ты пей, пей, а то остынет! – Пью! – быстро перехватил чашку Хината. Сделав несколько глотков, Суга еще раз внимательно осмотрел Хинату, а затем вытянул руку и потрепал его по волосам. – Знаешь, что я вспомнил? Я вспомнил наш с тобой договор в тот вечер, когда ты впервые увидел тело. – Договор? – не понял он. – По-Некомовски звучит… – усмехнулся Суга. – Ну… В общем, я сказал тебе, что ты должен немного продержаться в Карасуно, а когда все утихнет, я помогу тебе уйти! – Так… – нахмурился Хината. – Суга-сан… – Думаю, пора осторожно и тихо выводить тебя из команды… Никто и не заподозрит, что все это время ты только притворялся, что тебе нравится… – Суга-сан! – прикрикнул он. – Не надо! Не надо выводить меня никуда! Звонко рассмеявшись, Суга положил руку на его плечо. – Уверен? А то сейчас как выведу! – Не-е-ет! В комнату заглянул Асахи. Видимо, как только пришел Хината, он переоделся, чтобы не ходить при первогодке в одном халате. Заметив, как повеселел Суга, он улыбнулся. – Я так понимаю, ты пока не будешь пытаться спать? – Видимо нет, – улыбнулся в ответ Суга. – Ты прав – надо немного подождать. – Я, кстати, хотел зайти к Кагеяме! – встрял в диалог Хината. – Я уверен, он тоже не спит! Даже не так – я думаю, сейчас вообще никто не спит! – Несмотря на то, что сон бы никому из нас не помешал… – задумчиво пробормотал Суга. – Хм. Ты не против, если я схожу к Кагеяме вместе с тобой? – Конечно! – И ты идешь с нами, – резко посмотрел на Асахи Суга. – И Ною по пути подберем! – Оу, – тут же немного погрустнел Асахи. – Я не уверен, что… – Хватит, – отмахнулся Суга. – Ситуация перестанет быть неловкой, как только ты с ним встретишься. Конечно же, Нишиноя не спал. Узнав, что сокомандники стоят под его окном, он из этого окна и вывалился, радостно их встречая и сразу рассыпаясь в громких криках. – А я-то думал мне еще сутки ебланить где-то, пока все подрыхнут, а вы тут! – Потом подрыхнем, – улыбнулся Суга. – О вау, твое лицо выглядит… Все интереснее. – Как будто вы попали под машину! – с уважением закивал Хината. – Круто! Неловко стоя в стороне, Асахи поправил прядь волос и подошел к Нишиное. – Асахи-сан! – тут же оскалился в еще более широкой улыбке Ноя. – Видал, как все заплыло? – Д-да… – Че «да»? Пизда! Это же охуенно! – он ненадолго замялся, придумывая, как бы объяснить свои чувства возлюбленному на его языке. – Типа… Как будто ко мне кто-то подошел и резко вылил в ебало целое ведро, этого… Космоса, во! Суга прыснул и, взяв Хинату за плечо, отвел его на пару шагов назад. – Погоди, сейчас, они разберутся со своей романтикой… – Космоса?.. – моргнул Асахи. – Ох, но это… Просто удар. – Это не просто удар! – замотал головой Нишиноя. – Люди обычно просто бьют, а ты целый космос оставляешь! – …Хах, – Асахи неуверенно улыбнулся. – Правда?.. – Красиво я завернул, а? – усмехнулся Ноя. – Правда-правда! И всего за пару слов еще одна связь была полностью восстановлена. Всего за пару слов, как обычно, оказалось, что все совсем не так страшно, как успело почудиться. И всего за пару слов компания из Суги, Хинаты, Асахи и Нишинои превратилась в пока что маленькую, состоящую из четырех человек, но ораву. Слишком шумную, чтобы Кагеяма не услышал их даже через закрытое окно. Он не планировал, что кто-то придет. Только-только наступило утро, а Хината поехал спать к себе, так что кого он мог ждать в это время и зачем? Он был уверен, что спят все, кроме него. Как только Кагеяма вернулся домой, он принял ледяной душ, еще раз обработал раны и, как и полагается, лег. Он лежал долго, слишком агрессивно следя за своими вдохами и выдохами, чтобы уснуть. Он знал все технологии быстрого засыпания, однако это не всегда помогало: например, он знал, что нужно напрячь все мышцы, а потом резко расслабить их. Напрячь он мог. Расслабить – нет. Тогда он встал и начал ходить по комнате: от стены к стене, от стены к стене. Хотелось выйти на пробежку, но он понимал, что его мышцам нужно время, так что просто ходил, и ходил, и ходил, лишь иногда останавливаясь и проверяя, не захотелось ли ему спать. Пока что не захотелось. В какой-то момент он поймал себя на одной странной мысли и начал изо всех сил бороться с ней, но в итоге проиграл. Открыв шкаф, озираясь, словно кто-то может его увидеть, он достал чехол и, вынув старую скрипку, присел обратно на футон. Кагеяма не играл на скрипке очень давно. С тех пор, как покинул Аобаджосай. Больше играть он не хотел, и даже сейчас рука не потянулась к смычку. Он просто подумал, что скрипка лежала нетронутой так долго, что, наверное, ее стоит настроить. Не потому что он будет на ней играть, а просто чтобы… Чтобы она была еще пригодной. Чтобы годилась хоть на что-то. И пока солнце вставало, он настраивал инструмент, уже не пытаясь отвлечься от мыслей. Их было слишком много. Какие-то просто клубились яркими образами, вызывая тону непонятых, но отвратительных эмоций, и Кагеяма совсем не знал, что с ними делать. Какие-то были более конкретными, и вот их он брал, раскручивал, рассматривал, откладывал в сторону, а затем брал заново. Его правда так легко вывести на сенсорную перегрузку? Стоит ли поговорить с врачом, стоит ли повысить дозу лекарств, чтобы даже такое количество света и звуков не могло довести его до срыва? Но Кагеяма знает, что тогда случится. Скорее всего, он начнет хуже видеть и слышать, а, может, это даже повлияет на его мозг. Тогда с позицией связующего можно будет попрощаться. Он был слишком жесток с Цукишимой? Наверное, да. Он не знал на сто процентов, но Цукишима вынул наушник, и он, конечно, сам идиот, но если Кагеяма не может контролировать поведение идиотов, если он не может объяснять им словами, что и почему они должны делать, то с позицией связующего можно будет попрощаться. Ненавидит ли его Хината? Плевать на личные отношения, плевать, если он разочарован, если не будет больше приходить на ночевки. Плевать, если они больше не будут тренироваться вместе. Плевать, если… Просто Хината – его единственный атакующий, и если даже с одним человеком Кагеяма не может совладать, тогда с позицией связующего можно будет попрощаться. Увидел ли Суга-сан его с новой стороны в эту ночь? Убедился ли в неопытности Кагеямы и в его нестойкости? Отберет ли у него атакующего? А что еще хуже… Задумается ли о том, нужен ли Кагеяма Карасуно вообще? Сменный связующий, который только и может, что разрушать. Не вписывающийся в Аобаджосай, не вписывающийся в Карасуно, не вписывающийся в коллектив, не вписывающийся в первогодок, не вписывающийся в- Тогда с позицией связующего можно попрощаться. Тогда это значит, что Кагеяма может обладать любыми профессиональными навыками, но этого никогда не будет достаточно. Тогда это значит, что Ойкава-сан был прав. Тогда это значит, что Ойкава-сан победил. И Кагеяма бы продолжил думать на эту тему, а может даже в панике пытаться придумать, куда ему идти теперь, затягивая струну, которая вот-вот лопнет, но в его окно звонко ударил камушек. Вздрогнув, он обернулся. На улице было так шумно, словно совсем рядом стояло человек двадцать, а для такого раннего утра это было слишком необычно. Еще один удар камушка, и Кагеяма поднялся, распахивая окно. Внизу, спрятавшись под объемной курткой, стоял Хината. Рядом, в пальто – Суга-сан и Асахи-сан, а на ближайший фонарный столб уже лез Нишиноя, который, видимо, перепутал сезоны, и поэтому был одет в летнюю майку и шорты. Растерянно моргнув, Кагеяма сам не заметил, что сжал пальцами подоконник. Каков шанс, что они просто проходили мимо, а камень сам попал в его окно? Или даже не так – каков шанс, что именно таким составом и именно в такое время с ним пришли проводить серьезную беседу? – Что вам надо?! – почему-то зло крикнул он. – Спускайся! – замахал ему рукой Хината. – Хватит дома тухнуть! – Я… Я не тухну! Я думаю! – Спускайся думать к нам! – улыбнулся Суга. Перестав что-либо понимать, Кагеяма немного потоптался на месте, закрыл окно и, взяв куртку, спустился вниз. Судя по тому, с какими лицами его встретили, пока что выгонять его никто не собирается. Или он снова что-то неправильно считывает. – …Мы разошлись несколько часов назад. Асахи мягко улыбнулся, склоняя голову. – Мы просто подумали, что сейчас никто не спит, так что… – А как уснуть на голодный желудок-то? – закивал Нишиноя. – Погнали в рестик! Кагеяма немного помолчал, а затем посмотрел на Сугу. – Я не понимаю. – Что именно, милый? Почему мы собираемся? – Я проиграл. Суга тихо засмеялся и, дотянувшись до его карманов, достал шапку и надел ему на голову. – Мы проиграли. Это другое. Кагеяма посмотрел на Асахи, на Ною, и все так же растерянно повернулся обратно к Суге. – Нет, я… Если бы это был не тренировочный матч, я- – Но это был тренировочный! – не дал ему договорить Хината. – Но- – Это не волейбол! – Причем тут волейбол?! – разозлился Кагеяма. – Притом! – поднял вверх указательный палец Хината. – Если бы это был волейбол, нам бы пришлось ждать полгода или даже год, чтобы снова сыграть с Аобаджосай! Но так мы можем все повторить хоть завтра! – А реально, го завтра! – поддержал его Нишиноя. Переглянувшись с Асахи, Суга с улыбкой покачал головой. – Ну, не надо буквально завтра… Просто Хината говорит о том, что на то это и тренировочный матч, правильно? Чтобы развиваться. У нас будет много шансов отыграться, и мы это сделаем. Поняв, что он совсем не знает, что ответить, Кагеяма прикрыл рот. Либо он не понимает, что происходит, либо Суга-сан. Скорее всего, второе, но… Но есть и правда хочется. И, хоть это и странно, не хочется больше сидеть на полу в одиночестве, настраивая скрипку. Так что он решил ничего не отвечать. Просто встал за остальными и пошел за ними, даже не понимая, куда они идут. Ресторан был в другой стороне. – Я же говорил, что он не спит!.. – едва слышно шепнул Хината. – И ты, как обычно, оказался прав!.. – весело фыркнул Суга, стукаясь с ним браслетами. Осталось собрать еще четверых. – М-меня убьют. – Никто тебя не убьет. – Точно убьют, – Ямагучи прикрыл лицо руками, опускаясь на кровать. – Это будет долго и мучительно. И д-долго. – Ты два раза сказал «долго». – Цукки, посочувствовал бы! Цукишима, который последние часы плашмя лежал на постели, приподнял голову от подушки. Уснуть никто из них так и не смог, что было ужасно несправедливо, потому что остальные наверняка вырубились, как только дошли до дома. – Я сочувствую. Просто я считаю, что ты паникуешь сильнее, чем надо. – Н-не сильнее, – быстро помотал головой Ямагучи. – Ты не понимаешь, насколько все серьезно. Сначала я привожу тебя и чуть не гроблю Карасуно за неделю, потом – это… – Что «это»? Ошибка? – Цукки подпер щеку рукой. – Слушай, несмотря на размытость морального компаса Карасуно, даже я понимаю, что никто тебя за такую ошибку не убьет. Ямагучи тяжело вздохнул и снова поднялся. Сил у него было больше, чем у Цукки, а паники – тем более, так что он просто не мог долго сидеть на одном месте. – Я… Я понимаю, что меня, скорее всего, не убьют. Но что-то точно произойдет, – он подошел к зеркалу, немного посмотрел на свое отражение и двинулся обратно к кровати. – Я не просто немного ошибся, Цукки. Я правда, по-настоящему подвел в-всех. – Ме, – пожал плечами Цукки. – Меня лично это вообще никак не коснулось. – Но коснулось остальных… Кагеяму с Хинатой, Асахи-сана и Нишиною-сана… Дайчи-сан и Танака-сан не остались бы одни, если б-бы не это, – быстро вытерев мокрые глаза, Ямагучи продолжил ходить по комнате. – Я н-не смогу встретиться с ними. Не смогу посмотреть на них и… Ты же видел, какие все были… – Не видел, я лежал лицом в пол. Но я бы услышал, если бы кто-то кричал тебе, что ты заслуживаешь смерти. – В этом и проблема! – обернулся на него Ямагучи. – Что, если они не скажут мне этого?! – Я не… Чего? – Цукки присел в кровати, дотягиваясь до очков и надевая их. – Ты определись уже. – Я хочу, чтобы... Если они хотят меня убить, они д-должны сказать об этом! – прикрикнул он, снова срываясь на слезы. – Я не хочу, чтобы они делали вид, что все в п-порядке, но на самом деле ненавидели меня!.. Я не хочу… Не хочу, чтобы на меня смотрели так, как смотрел Суга-сан! – Окей, – моргнул Цукки. – Ладно, я тебя понял. – «Ох, Ямагучи, оно работает, да еще как»! – сымитировал голос Суги Ямагучи. – Кто вообще так, блять, говорит?! Если я… Если я узнаю, что они осуждают м-меня за спиной, я… Я д-даже не знаю, что мне делать… – Ну, я знаю только двух человек в Карасуно, которые осуждают людей за их спиной. Ямагучи посмотрел на возлюбленного, и тот приподнял брови. – Мы. Я говорю про нас. Остальным это не так свойственно. – …Я знаю. – Вздохнув, он присел на край кровати. – Господи, надо поспать… Сначала Некома, теперь Аобаджосай… Я схожу с ума. – Давай одновременно ударим друг друга по голове, чтобы вырубиться. – И правда… – усмехнулся Ямагучи. – Давай. Телефон Ямагучи пиликнул, и тот, немного поборовшись с собой, посмотрел на уведомление. – …Оу. – Что опять? – устало пробормотал Цукки. – Новый матч? – Нет. Хината говорит, что если мы не спим, то можем спуститься. Они… Они здесь. – «Они»? – Все, видимо, – Ямагучи заблокировал экран и нервно постучал пальцами по телефону. – М-м… Нам надо пойти. Показать, что мы активная часть команды. Цукки фыркнул. – С каких это пор мы – активная часть команды?.. Прошла пара часов – пусть валят по домам. – Ну… Мы все равно не можем уснуть, – обернулся на него Ямагучи. – И есть дома нечего. И просто… Мне будет поспокойнее. – Из минусов – там Хината и Король. – Из плюсов – там Танака-сан?.. Цукки недолго полежал, глядя на возлюбленного, и в итоге сдался. – Ладно. Но если я отключусь после пяти минут в вертикальном положении – оставь меня лежать на асфальте. Посплю хотя бы. К этому времени проснулись первые ранние пташки, начали раскрываться первые шторы, начали выходить на работу и учебу первые гражданские. Едва переставляя ноги, команда двигалась к ресторану. При встрече Энношита успел достать сигареты раньше, чем Нишиноя попросит, а Асахи успел обнять Танаку раньше, чем он даже поздоровается. Танака выглядел не менее помятым, чем пару часов назад, но явно более счастливым – его настроение улучшилось всего за минуту общения с командой. Энношита, не пострадавший за матч совсем, все равно был очень сонным и вымотанным, однако даже он слабо улыбнулся, увидев ораву, летящую им навстречу. Когда к ним присоединились Цукки с Ямагучи, стало еще лучше, даже несмотря на то, что они оба не особо улыбались. Просто сам факт того, что они пришли, не мог не улучшить общее настроение. – Ну че, выспался? – спросил Танака, сильно хлопая Цукки по плечу. Ему тут же пришлось ловить кохая, потому что одного удара было достаточно, чтобы тот чуть не рухнул на землю. – Если бы… – недовольно пробормотал он, цепляясь за чужой рукав. – Жиза! Ну, это значит, не устали достаточно сильно! – Куда сильнее-то?.. Нервно сложив руки в замок, Ямагучи предпринял еще одну попытку обратиться к Суге. Он чуть ускорил шаг и, догнав его, неловко улыбнулся. – А… – Ох, Ямагучи, – обернулся на него Суга, сразу расплываясь в улыбке в ответ. – Дорогой, ты как? – Я… Я нормально. – Это хорошо, – кивнул Суга. – Извини, что не поговорил с тобой. Ты уже не так переживаешь? – Эм… – Ямагучи неуверенно пожал плечами. – Я не знаю… Я п-просто хотел сказать, что мне жаль, и- – Эй, ты извинился уже сто раз за сегодня! – засмеялся Суга. – Хватит, хватит! Все в порядке! – …Точно? – Абсолютно, – уверенно кивнул он. – Если честно, я думаю, Ойкава бы все равно справился, даже без этой небольшой ошибки. Это не твоя вина. Слабо улыбнувшись, Ямагучи посмотрел на Цукки, и тот многозначительно закатил глаза, мол, «я же говорил». – Ну охуеть, мы теперь говорим, что Аобаджосай бы в любом случае победила? – недовольно нахмурился Нишиноя. – Суга просто говорит, что в этот раз мы были не готовы, – покачал головой Асахи. – А, то есть мы все решили, что это факт? – уточнил Энношита. Вздохнув, Суга глянул вперед, на Кагеяму, и тот тут же обернулся, почувствовав спиной чужой взгляд. – Милый, это же факт, да? Мы были не готовы? Кагеяма поджал губы, но кивнул. – Мы были не готовы. Но это не значит, что- – О-о, а давай кто быстрее до ресторана? – прикрикнул Хината. И, проигнорировав абсолютно все крики и предупреждения старших, первогодки ломанулись вперед. Даже смотреть на них было больно – пытаться нестись после стольких-то ран, после двух бессонных ночей подряд, после тяжелого проигрыша… Но, видимо, бег их успокаивал. – М-да, ебать галопом бегут… – протянул Танака, наблюдая за удаляющимися силуэтами. – А я всю ночь думал, может, побегать, да чето как-то не собрался. Тока ворочался и ворочался. – Видимо, как и все мы сегодня, – устало улыбнулся Асахи. Буквы и цифры плыли перед глазами, но Дайчи все равно продолжал пытаться разобраться в тонне накопившихся бумаг. Все тело болело. Голова тоже болела. Думать о матче он больше не мог просто физически, так что решил занять себя делами, однако было сложно понять хоть какую-то часть текста в таком состоянии. Он знал, что ему надо возвращаться домой, но пока что просто не мог этого сделать. Дома – Асахи и Суга, и это прекрасно, но им сейчас тяжело, а значит, надо будет заново включать мозг, чтобы сформулировать хоть насколько-то воодушевляющую речь. Точно так же надо будет сделать и с остальной командой, а это целых семь человек. Отправив всех спать, Дайчи хотя бы дал себе немного времени на то, чтобы собраться и перестать выглядеть таким уставшим. Что может демотивировать сильнее, чем расклеившийся капитан? Поэтому он мысленно дал себе еще два часа на работу в своем кабинете. Поделать дела, даже если получается едва-едва, а потом уже идти домой, потом уже связываться с остальной командой. Всем им нужен сон и долгий, долгий отдых. Услышав звон ключей, а затем и колокольчика ресторана, Дайчи даже не напрягся, просто на секунду прикрыл глаза. – Вы стебетесь что ли?.. – Я быстрее! – Ничего ты не быстрее! Я добежал раньше! – Тише-тише! Эй, Дайчи! Дайчи вышел в зал и с удивлением обнаружил, что здесь были не два-три человека, как он подумал изначально, а абсолютно вся команда. Кажется, поход от дома до ресторана сказался на всех, потому что игроки уже успели развалиться на полу, диванчиках и столах. Как пару часов назад, но с какими-то… Совсем другими выражениями лиц. – Дайчи, приготовишь нам что-нибудь поесть, пожалуйста? – Суга был единственным, кто сейчас стоял, но и он, как остальные, перестал выглядеть таким замученным. – Вы чего тут делаете? – растерянно спросил он. – Выходной, с матча прошло всего ничего, совсем с ума сошли? – У нас дома нет еды, – негромко отозвался Цукки, лежа на диванчике. – Это единственная причина, почему мы здесь. – Мы с Сугой не умеем готовить, – с улыбкой сказал Асахи. – Мы могли бы попробовать, но ты сам знаешь, что тогда осталось бы от кухни… – Духовка сломалась, – зевнул Энношита. – Мама еще не ходила в магазин! – закивал Хината, который занял один из столов. – А есть хочется! – У меня в холодильнике мышь повесилась, и я даже ее уже сожрал! – поддакнул Нишиноя. Кагеяма посмотрел на остальных, затем снова на капитана. – Я не знаю, почему все говорят про еду. У меня дома она есть. – О боже… – тихо засмеялся Дайчи, складывая руки на груди. – Я так посмотрю, вы все каким-то чудом успели оклематься. Не прекращаете доказывать неубиваемость воронов. – Я же сказал – мы здесь только из-за еды, – недовольно пробурчал Цукишима. – Пожалуйста, не считайте это красивым моментом командного духа. – Очевидно, что это он и есть, – усмехнулся Дайчи. – Ладно, хорошо, кому-то что-то конкретное? Или будете жрать, что дам? – Будем жрать, что дадите! – отозвались Карасуно, и Дайчи снова засмеялся. – Понял. Кагеяма, сидеть, я справлюсь сам. Отдыхай. Кагеяма, который уже встал, чтобы последовать за шеф-поваром, замер и проводил его взглядом. В зале не хотелось оставаться по одной конкретной причине – он явно почувствовал прилив сонливости. Обернувшись, он понял, что не одинок в этом. Цукишима прикрыл глаза и даже не поправил очки, которые уже начали съезжать на бок. Ямагучи тер веки, и в этот раз явно не от слез. Нишиноя уже через секунду после ухода капитана вскочил, проснувшись от собственного неожиданного всхрапа. Танака закинул ноги на стол, но очевидно начал сползать куда-то в сторону, норовя вот-вот свалиться. Энношита подпер подбородок рукой и прикрыл веки, постепенно опуская голову все ниже. Асахи, который присел на пол и уперся затылком в стену, прикрыл глаза всего на мгновение, но уже через это мгновение его дыхание стало ровным и глубоким. Даже Хината, который вытирал лоб после пробежки, делал это очень медленно, очевидно засыпая в процессе. И Кагеяма не понимал, просто не мог понять, почему его собственные глаза начали слипаться, хотя совсем недавно, когда он лежал на удобном футоне, ему было совсем не до сна. И это было странно. – Ты чего встал, дорогой? – зевнул Суга, поворачиваясь на первогодку. – Садись. Дайчи скоро принесет покушать. – Я… – Кагеяма осекся, рассматривая лицо семпая. – Э… Еще более непонятное чувство. Копившееся по капле уже давно, почти полгода, но почему-то наполнившееся до краев только сейчас. С каждой секундой улыбка семпая становилось все более сонной, но не менее искренней. Склонив голову, Суга терпеливо ждал, пока Кагеяма сформулирует слова в предложение. – …Есть кое-что, что я очень не хочу говорить, – наконец тихо сказал он. – Но я знаю, что должен. Уже должен. – Оу, – моргнул Суга. – Хорошо? Кончено, давай поговорим. На кухне Дайчи, так что мы с тобой можем выйти на улицу или, как обычно, посидеть в холодильн- – Нет, – помотал головой Кагеяма. – Я… Мы можем при всех. Он заметил, что сокомандники, несмотря на сонливость, начали прислушиваться, и от этого стало только страшнее, но деваться уже было некуда. – Ого, как скажешь! – Суга улыбнулся шире. – Я слушаю тебя, милый!