Ресторан "Карасуно"

Дайчи уже шесть, и он умеет отличать по шагам каждого жителя дома. Да и не только по шагам, по любым звукам, потому что было спокойнее понимать, где кто находится, что делает, не планирует ли случайно засунуть в рот что-то несъедобное или выпасть из окна. Младшие, точнее, его сестра Шика и брат Фумио, были совсем не сложными, очень хорошими детьми, но все еще детьми, а за детьми всегда нужно приглядывать. За мамой тоже стоило приглядывать, потому что она, хоть так и не говорила, часто уставала, а значит засыпала непонятно где и ничего не ела, а есть надо, хотя бы немножко. Но сейчас Шика и Фумио сопели рядом, а мама была в своей спальне (Дайчи долго просил ее поселить сиблингов к нему – чтобы не мешали ей спать), а у входной двери явно кто-то крутился. Конечно, это могли быть и соседи, потому что тут вообще все живут близко, а в домах места бывает мало, так что люди ставили снаружи, например, стиральные машинки или просто что-то большое, но кто пошел стираться в час ночи? В груди стало тепло, но Дайчи старался не радоваться раньше времени. Только когда дверь открылась, а на пол упало два тяжелых ботинка, мальчик вскочил и, бесшумно перебравшись через спящих брата и сестру, выбежал в гостиную. – Привет! – шепотом прикрикнул он, тут же крепко захватывая ногу папы в объятия. Парень опустил голову и улыбнулся. – Сынок! Ты чего не спишь? – Я услышал тебя! Где ты был? Ты говорил, что будешь раньше! – Хотел бы я прийти раньше… – Саито опустился на корточки рядом с сыном. – Как мама? – Совсем скоро родит!.. – пробормотал мальчик. – Прямо завтра наверное! – Я не удивлюсь, если ты и точное время знаешь… Она хорошо себя чувствует? Дайчи закивал, но затем задумался. – Неплохо?.. То есть, вроде, все хорошо, но ей надо больше есть. Соседка сказала, что беременным надо за двоих, а она и за одну не ест. – М-да… – протянул парень. – Попробуем убедить ее кушать больше. Как назвать планирует? – Мизуки, – снова улыбнулся Дайчи. – Мизуки Саито… Красиво звучит! – Ой, а… Это, – мальчик неловко почесал голову. – У нас воду отключили, а мама же не работает сейчас. Мы пока у других это, но… В общем… – Вот черт, точно, – прервал его Саито. Раскрыв портфель, он порылся в нем и достал деньги. Дайчи не был уверен, сколько, но много. – На! Когда родится Мизуки, нам дадут еще, так что не переживай, хорошо? И маме скажи, чтобы не переживала. – О-о!.. – взяв купюры, Дайчи поднял на него взгляд. – Спасибо, пап! – Да что ты… – отмахнулся парень. – Тогда я сейчас сполоснусь быстро, а- А, воды нет. Ну, тогда сразу лягу, а завтра- – Дайчи?.. – прозвучал сонный голос. Мальчик обернулся и увидел сестру, которая, зевая, неспешно выходила из комнаты. Ее косички были такими тугими и кривыми, что на них даже смотреть было больно. – Ой, Шика… – пробормотал Дайчи. – Извини, я разбудил тебя? Фумио тоже? – Фумио не засыпал, – девочка оглядела Саито и снова обратилась к брату. – А кто это? – Это папа! – улыбнулся мальчик. – …М. Ладно, – пожав плечами, она вернулась обратно в комнату. – Блин, я забыл расплести ей волосы… – стыдливо поморщился Дайчи. – Надо не забыть второй раз… – Уже такая взрослая, – с восторгом прошептал парень, качая головой. – Поразительно. И глазами как ты – в маму. Фумио тоже? – Ага! Дайчи очень хотел бы приготовить что-нибудь папе, чтобы тот не ложился голодным, но наскрести что-то было практически невозможным. Дождавшись, когда парень ляжет спать, он прошел обратно в свою комнату и разложил деньги на небольшие кучки, пытаясь понять, на что им теперь хватит. Ну, первой должно хватить на воду, это уже неплохо. Второй, наверное, хватит на крупы, на овощи тоже, даже на мясо. А вот третьей на подготовку Дайчи к школе не особо хватает. Мальчик не был до конца уверен, сколько стоят принадлежности, но точно не столько. Немного подумав, он растащил третью кучку по первым двум. Тогда и вода будет теплее, и на мясо точно хватит. Четвертую кучку, в которой были деньги на лекарства, он не трогал. Маме сейчас нужны были всякие витамины. Теперь все выглядело не так плохо. Трущобы были теплым местом, хоть и не буквально. Да, воздух и пол всегда были очень холодными, вода, если была, тоже, но люди были теплыми. Конечно, в первую очередь все заботились о себе, но если было немного, хоть немного избытка – им делились. Намного раньше шести лет Дайчи понял, что если не держаться друг за друга, то все разрушится. А еще намного раньше шести лет он научился готовить, убираться, чинить (хоть и не очень хорошо) всякие вещи. Он не очень быстро читал и писал, но школа, на которую они наскребли денег, должна была с этим помочь. Несмотря на то, что Дайчи уже был совсем взрослым, почти мужчиной, в шесть лет он еще не разбирался достаточно хорошо, чтобы понять – количество денег, которое приносит папа, подозрительно меньше количества, которое он должен был приносить. Поэтому сейчас, пока он не научился злиться так сильно, как научится позже, папа был героем. Может, не таким, как мама, но героем. Он мало жил с ними, но иногда приезжал, и тогда все становилось лучше. Саито был очень добрым, очень веселым, любил проводить с ними время, играть, обсуждать что-то, но потом он уезжал, не оставляя после себя ничего, кроме какого-то странного послевкусия. Прошло совсем мало времени, прежде чем он понял, что после шуток Саито улыбаться не хочется. Не хочется продолжать разговаривать, потому что его разговоры – лишь способ уйти от вопросов. Не хочется спрашивать совета, если в итоге оказывается, что взрослый мужчина, к которому ты обращаешься, намного больший ребенок, чем ты.

***

К тому моменту, как Дайчи исполнилось девять, его отношения с папой уже были испорчены, и, как решил Дайчи, испорчены бесповоротно. Какое-то время мальчик ругался с ним, когда тот заезжал погостить (это было сложно, потому что Саито был совсем не конфликтным и все сводил в шутку), пытался убедить маму перестать впускать его, даже пару раз шел разбираться лично с государством, один на один, но выходило слабо. Хоть свои попытки он не забросил, сейчас приходилось фокусироваться на более важных вещах: на еде, воде, тепле и лекарствах. То бишь, на деньгах. Мама говорила ему сосредоточиться на учебе, мол, в его возрасте именно это является его работой, но за учебу ему не платили, даже наоборот – это семья выскребала последние деньги на все необходимое для школы. Конечно, много где можно было срезать углы, например, учебники и не закончившиеся тетради по предметам можно было отдавать младшим, с некоторыми учителями можно было договариваться о чуть менее частом посещении, а еще иногда в школе их кормили бесплатно. Дайчи никогда, никогда не уставал говорить «спасибо». Вообще слово «спасибо» было для него совсем несложным, потому что он всегда говорил его от чистого сердца. С годами он начал понимать, что все вокруг, кажется, делятся на какие-то слои, причем те, кто находятся выше него – безумно неприятные люди, но на своем слое ему почти все нравились. Он говорил бы этим людям «спасибо» столько раз, сколько придется, и когда он слышал «спасибо» по отношению к себе, становилось так же тепло. Сложнее было со словом «пожалуйста». Его Дайчи не любил совсем. Если он просил о чем-то, на жалость давить не хотелось, но, конечно, он держал в голове, что это слово просто знак вежливости. Использовать его со своими людьми было почти не сложно, но когда это касалось остальных, где-то в груди становилось больно. Если бы он мог не просить о помощи, он бы не просил. Если бы он жил хуже, но ему не пришлось бы выжимать из себя «пожалуйста» этим чужим, чужим людям, он бы жил хуже. Но пока это касалось его мамы, его брата и сестер, он, наверное, мог даже сказать «умоляю». Будет тошно, но о какой гордости может идти речь, если от одного слова зависит их комфорт? В какой-то момент Дайчи даже подумал, что ненавидит всех, кто богаче, чем он и его семья. Потом, разумеется, передумал, потому что нельзя ненавидеть кого-то за количество денег, это же то же самое, из-за чего люди вокруг пренебрежительно относятся к нему самому, но… Но он устал слышать «деньгами счастье не купишь». Он устал слышать «у богатых тоже есть проблемы». Дайчи еще не очень понимал, почему именно он чувствовал злость от этих слов, он знал, что это правда. Но когда ты рассчитываешь еду, а потом понимаешь, что ее едва хватает на двоих, или когда спишь, обнимая всех своих сиблингов разом, чтобы вы хоть немного согрелись… Может, если бы в животе было не так пусто, а в доме не так холодно, у него было бы больше сил на эмпатию к тем, кто выше. Но сейчас тратить остатки сил на то, чтобы «не быть таким злым» и «просто перестать завидовать» он не собирался. – Что случилось? – спросила Шика, с трудом залезая на бортик ванной, а потом и на корзину для белья. – Ты белый весь. Дайчи ничего не ответил и повернул кран. Сначала вода полилась, и он почти успел перехватить ее ладонью, но она тут же перестала течь. – …Нам снова отключили? – сипло спросил он. – Неа, – покачала головой девочка. – Труба сломалась. Я соседу показала, он сказал, там вообще капец, надо все заменять. Так у всех сейчас. Поменяем? Дайчи скривился, упираясь руками в раковину. Он не знал, сколько это стоит. Но точно не столько, сколько они могли бы заплатить. – Не говори маме, – тихо сказал он. – Почему это? – склонила голову Шика. – Она заметит, что воды нет. – Не заметит. Я попробую что-нибудь там подкрутить. – Тогда через месяц развалится. – Я и через месяц подкручу. Немного помолчав, девочка кивнула. – Ладно. Но я помогу. – Чем же? – мельком посмотрел на нее Дайчи, прежде чем устало опуститься на пол ванной. – Не надо, сам разберусь. – Фонарик подержу, – пожала плечами она. – А будешь упираться – маме расскажу. – Не надо, – повторил он. – Она и так… Не надо. Спрыгнув с корзины, Шика подкралась ближе к брату и присела на корточки, рассматривая его грязные руки. Поняв, что это не могло бы стать причиной такой кислой физиономии, она окинула его взглядом и, быстро вытянувшись вперед, задрала его футболку. – Эй! – прикрикнул Дайчи, тут же опуская ткань. – Ты же дал сдачи? – спросила она. – Отстань. Было не очень больно, но маленький синяк останется. Дайчи уже пытался выполнять разные мелкие задачи за деньги, и иногда даже получалось, но пока он не мог носить такие тяжести, как взрослые, он мало что мог предложить людям, а главной проблемой было то, что людям с его слоя он помогать за деньги не хотел. Он знал, что у них денег не больше него, так что было проще помочь за бесплатно. Предлагать отнести, почистить или починить что-то он мог только людям выше, чем он, но тут была другая проблема – они могли просто не заплатить. Что им сделает мальчик девяти лет, верно? Дела были разные, почти все довольно неприятные, но одним из самых мерзких дел Дайчи считал чистку чужих ботинок. Ему было плевать на грязь, но ему не нравилось садиться на колени или на корточки перед кем-то. Когда он был в такой позе, пнуть его и уйти, не заплатив, было легче. Шика неловко поковыряла плитку на полу и наконец решилась сказать. – Сору-сана арестовали. – Что? – поднял голову мальчик. – Почему? – Не знаю, – пожала плечами она. – Вроде за воровство. Продукты, кажется. – Продукты… – зло усмехнулся Дайчи. – Видимо, воровство хлеба важнее, чем все, что происходит в районе… Хлопнула дверь, и лицо мальчика сразу же посветлело. Вскочив, он вышел из ванной и, увидев Ясу, мягко приобнял ее. – Привет, мам! – Привет!.. – девушка отложила в сторону тяжелые сумки, которые вышедшая вслед за братом Шика тут же потащила на кухню. – Вы тут как? Все хорошо?.. – Все отлично, – улыбнулся мальчик и, взяв маму под руку, помог ей разуться и пройти к столу. – Хочешь есть? У нас есть суп. – А вы уже поели? – Ага, – соврал Дайчи, наливая суп в миску и ставя перед мамой. – Он еще немного теплый. Шика, будешь? Девочка покачала головой. – Мне домашку делать надо, – пройдя мимо девушки, она быстро чмокнула ее в щеку и уже через секунду скрылась в комнате. – Она такая умная для своих лет… – улыбнулась Ясу и зачерпнула еду ложкой. – Мне кажется, ей правда нравится учеба. Дайчи кивнул и сел напротив. – Я думаю, она захочет поступить в университет… Как думаешь, мы сможем… Как-то это сделать? Девушка устало вздохнула, и Дайчи тут же пожалел о том, что спросил. – Извини, я не… – Не извиняйся, – улыбнулась она. – Я просто задумалась, но, технически… Почему нет, верно? До этого еще столько лет, мы наверняка… Сможем это себе позволить. У Шики талант, ей точно нужно высшее... Как Мизуки? – Сегодня попыталась покататься на маленьком велосипеде, мы одолжили… Вышло так себе, но ей понравилось. А еще она очень хорошо выучила цвета, еще ни разу не путалась! – Какая молодец!.. – протянула Ясу. – А Фумио, Фумио как? – Фумио… Эм… – Дайчи немного замялся. Его младший брат, третий ребенок, идущий сразу после Шики, был очень хорошим, но не самым простым ребенком. В свои пять лет он почти не разговаривал, в основном используя междометия. Было бы проще, если бы он хотя бы писал или объяснялся жестами, но даже уговорить его кивнуть было той еще задачей. Ему, кажется, не нужны были никакие лекарства, он был здоров, он не лежал с температурой, у него ничего не болело, но он с трудом выполнял самые простые действия, и никто не знал, как ему помочь. – Он почти не спит, – наконец сказал мальчик. – Я пытался сделать так, чтобы вокруг было совсем тихо. Или чтобы света не было. Но он не засыпает. – Ох, все еще… Может, он голодный?.. – неуверенно уточнила Ясу. – Хотя, если я дома, я кормлю его, а он все равно не засыпает… – Все в порядке, мы разберемся, – Дайчи положил свою руку на ее и немного сжал. – Лучше скажи, как близняшки? – Ну… По ощущениям – неплохо, – улыбнулась мама, опуская взгляд на свой живот. – Пинаются, правда, больше, чем кто-либо из вас. Я не знаю, правда ли, что я бы почувствовала, если вдруг что не так… Но если да, то хорошо, потому что, вроде, все чудесно! Дайчи вытянул свободную руку и осторожно коснулся ее живота, замирая, чтобы почувствовать движение. Сейчас никто не пинался, но оно, может, и хорошо – со стороны это выглядело немного пугающе. Когда Дайчи думал, что его отец ведет себя, как ребенок, его злость становилась такой сильной, что он мог даже ударить стену. Несильно. Однако это чувство никогда, никогда не касалось мамы. Мама и папа, если верить истории, любили друг друга с детства. Они рассказывали все одинаково, так что в это, кажется, можно было верить. История Ромео и Джульетты, но в конце они не умерли, а сбежали вместе, с ослепляющей мечтой о собственной семье. Дайчи хотелось бы думать, что папа просто использовал маму, но, судя по всему, он и правда отказался от всего, чтобы они были вместе. Когда им обоим было около шестнадцати, мама впервые забеременела. Мама говорила, что папа любит ее. И, возможно, так оно и было. Парень любил кружить ее на руках, знал наизусть ее любимые стихотворения и помнил все важные даты их отношений. Но он был ребенком. Он смеялся вместе с ней, рвал ей цветы с клумб, пел серенады, а затем просто уезжал до тех пор, пока не вспоминал, что надо хоть ненадолго вернуться. Мама тоже была ребенком. Она смеялась вместе с ним, принимала цветы и слушала серенады, но она всегда оставалась здесь. Она работала, как проклятая, она сидела со всеми ними, она… Она хотя бы пыталась повзрослеть. Когда Дайчи понял, что деньги, выданные государством, отец тратит не на семью, он долго лежал в футоне, глядя в потолок. Хотелось представить папу плохим. Таким пакостным вором, злобно потирающим руки. Хотелось представить, что он получает деньги и зло смеется, а потом говорит что-то вроде: «Ни йена моей тупой семье! Я все потрачу на себя!» Но Дайчи знал, что это не то, что происходит. Скорее всего, папа получал деньги и шел праздновать с друзьями. Смеялся, показывал им фотографии жены и детей. Ехал домой, но по пути останавливался где-нибудь, вновь отвлекаясь на что-то более интересное или веселое. Может, покупал себе что-то, о чем давно хотел. Вспоминал про семью, ехал, отвлекался вновь. И потом привозил остатки. – Почему государство дает деньги ему?.. – не понимая, что спросил это вслух, пробормотал мальчик. – Что?.. – Ясу подняла взгляд. – А кому они должны идти? – …Тебе. Или мне. – На таких маленьких договор не оформить, – улыбнулась девушка и осторожно погладила его по голове. – Мам, нам надо что-то с этим сделать. Я даже ходил разбираться, но меня просто не послушали… – мальчик чуть скривился, кладя уже обе руки на чужой живот. – Когда родятся близняшки, нам… Нам будет тяжелее. Ясу вздохнула. – Да, я… Сама не была готова к двойне. Я знаю, как ты стараешься ради брата и сестер, и- – Нет, мам! – тут же смутился Дайчи. – Я не об этом! Проблема не в тебе и не в них! Проблема в папе и в государстве, которое слушает его больше, чем меня! Вы… Вы – хорошие. – «Хорошие»… – тихо засмеялась женщина. – И как ты делишь людей на «хороших» и «плохих»? – Ну… Плохие люди делают плохие вещи, а хорошие люди делают хорошие вещи, – немного неуверенно ответил мальчик. – Ты любишь нас, растишь и кормишь, так что ты хорошая. И они хорошие, – он кивнул на мамин живот. – Они растут и не едят друг друга, а я слышал, что такое бывает. Папа плохой. – Плохой?.. – приподняла брови Ясу. – Думаю, да. Не совсем плохой, но достаточно. Не люблю, когда говорят «надо просто посмотреть на ситуацию с разных сторон», понимаешь?.. – мальчик пожал плечами. – Тогда ты только думаешь и думаешь, но ничего не решаешь. Я решил – он плохой. Он врет. И никогда не может нормально объяснить, на что потратил деньги. И не помнит, какого цвета у Мизуки глаза, а они у нас у всех черные… – Я… Понимаю, почему ты так говоришь, – наклонившись, девушка мягко поцеловала его в макушку. – Но твой папа не плохой человек. Он сложный человек. Знаешь, хорошие люди тоже часто делают плохие вещи, это нормально, мы все ошибаемся. Просто хороших людей отличает не то, что они идеальны, а то, что им жаль, когда они сделали что-то плохое. И твоему папе жаль. Понимаешь, медвежонок?.. Дайчи слушал внимательно. В целом, это звучало логично. Если подумать, то он может представить, как кто-то хороший, например, мама, делает что-то плохое. Скажем, дает кому-то пощечину. Но, во-первых, если это делает мама, то это значит, что человек это заслужил. А если даже нет – то маме точно будет очень стыдно. А вот насчет папы он не уверен. – …Наверное? – он неловко пожал плечами. – Но, слушай… Мне нравится, как звучит Ясу Саито, но ты не думала… Что Ясу Савамура тоже звучит неплохо?.. – М? – улыбнулась она. – Зачем мне возвращать девичью фамилию? – …Ну. Затем. – Оу. Ты говоришь про развод, – девушка неуверенно откинулась на стуле. – Я не… Это вещь тяжелая. И если я останусь одна со всеми вами… – Ты уже одна со всеми нами, мам, – негромко сказал Дайчи. – Но так ты будешь с нами и с деньгами. Я знаю, ты думаешь о том, как к тебе будут относиться, но какая разница?.. – Дайчи, я… – Ясу чуть поморщилась. – Это взрослая, тяжелая тема. Мальчик немного помолчал. – Ты… Ты еще любишь папу, да? Девушка потерла уставшие веки. Дайчи не знал, что происходит в ее голове, но был готов поддержать ее, даже если она примет худшее решение из всех возможных. Может, он будет злиться или считать это глупым, но он никогда не оставит ее без поддержки. Но она же знает. Знает, какой Саито на самом деле. Пожалуйста… – Люблю... – наконец выдохнула она. Дайчи только кивнул. – Все в порядке, мам. Это не- – …Но вас я люблю больше, – негромко закончила девушка. Мальчик вздрогнул. Прошло несколько секунд, он встал и подошел ближе, чтобы мама могла обнять его. Когда мама сказала, что все-таки решилась подать на развод, он был счастлив, безумно счастлив, потому что мама еще ребенок, но она взрослеет, она ребенок, но она, в отличие от папы, всегда держит свое слово. А еще «Дайчи Савамура» звучало просто потрясающе. Намного лучше дурацкого «Дайчи Саито». В тот вечер, как они поговорили, у них снова отключили отопление. Не за неуплату, они точно платили, просто почему-то. Так произошло со всеми соседями, и люди вышли на улицу, пытаясь понять, что происходит. К сожалению, мама снова пошла на работу, уже другую, ночную, но Дайчи даже был немного этому рад – в том офисе точно должно быть тепло. Когда приехала полиция, никто из соседей не подумал, что они им помогут, потому что никто из присутствующих их бы не вызвал. То ли кто-то со стороны пожаловался на шум ночью, то ли они приехали дальше разбираться с семьей Сору-сана, в любом случае, вокруг стало слишком громко, так что Дайчи, держа на руках Мизуки, двинулся вместе с Шикой и Фумио дальше от толпы. На улице было чуть теплее, чем дома, но все еще безумно холодно, поэтому перед выходом мальчик укутал младших так тепло, как мог. Он не видел, что случилось потом. Видимо, кто-то достал оружие, потому что криков было больше обычного. Взрослые кричали что-то непонятное, полицейские – тоже, и Дайчи ускорился, стараясь увести сиблингов дальше от опасности. Он планировал выйти в место посветлее и потише, потому что этот шум очень пугал Фумио, особенно выстрелы, начавшие эхом разноситься по трущобам. Оставалось только молиться, что стреляют не полицейские. Дайчи почти зашел за угол, но внезапно его спину обдало таким теплом, что он замер, прислушиваясь к ощущениям. Опустив голову, он увидел внизу свою только-только появившуюся тень. На фоне оранжевого от света огня асфальта, она тянулась дальше, чернея и становясь все больше и больше. – Дайчи! – прикрикнула Шика, дергая его за рукав. Обернувшись, он напряженно выдохнул. Он не очень понял, куда делись полицейские, потому что, вроде, никто никого не убил, но это было неважно – их машина все еще стояла здесь, пылая ярче и ярче. Люди вокруг кричали, но не от страха или боли, а как-то надрывисто радостно, и Дайчи, не думая, перехватил сиблингов и начал возвращаться к эпицентру событий. Наверное, стоило бы переживать о том, что машина может взорваться, но сейчас он мог лишь стоять здесь, постепенно отогреваясь. Кости перестало ломить от холода, и он мог видеть, что его брат и сестры тоже перестали дрожать. Горящая полицейская машина согревала намного лучше их дешевого домашнего отопления.

***

Дайчи одиннадцать, и он думал, что теперь все будет хорошо. Отец покинул семью, деньги наконец-то начали приходить маме, так что им с трудом, но хватало, а еще он начал находить более постоянные места работы. Неважно, что говорили об их семье. Близняшки были очень забавными, но такими шумными, что приходилось вставать рано утром, чтобы класть их в коляску и идти гулять, иначе они поднимали весь дом. Шесть детей — это явно предел мамы, а пять сиблингов – предел Дайчи, но это не значит, что он их не любил! Он вообще не понимал, как какие-то ребята в школе могут говорить что-то вроде «ненавижу своего брата» или «когда же моя сестра съедет…» Он любил их. Чем старше они становились, тем больше любили его в ответ. Шика была… С характером, но она в свои восемь лет самостоятельно вызвалась заниматься всей стиркой и мытьем посуды в доме (Дайчи все равно приходилось все переделывать, но разве это важно?), Мизуки было всего пять, а она уже научилась вести себя тихо, когда Дайчи или мама ложились спать. Аки и Акеми пока не научились, но Дайчи знал – это вопрос времени! Фумио… Ну, он делал все, что мог. И этого было достаточно. Ему одиннадцать, и он думал, что теперь все будет хорошо. Мама часто плакала от усталости и, возможно, от одиночества, так что он не заметил того вечера, когда она плакала дольше обычного, застревая в ванной на несколько часов. Прошло, наверное, около пяти недель, прежде чем девушке поплохело. Она стала более рассеянной, часто просыпала работу, а через неделю ее начало постоянно тошнить. Дайчи носил ей холодные компрессы, потому что лекарств от такого у них не было, но она даже не пыталась прикладывать их. Девушка пыталась успокоить сына, но он слышал, что теперь она плачет все чаще и чаще. Когда мама рассказала ему, что скоро у него будет еще один сиблинг, Дайчи ничего не понял. Пару секунд спустя он с болью предположил, что мама снова сошлась с папой, но, как оказалось, нет. Тогда мальчик даже обрадовался, потому что новый папа – это отлично, это просто здорово, но когда он спросил об этом вслух, девушка ответила «НЕТ» так громко и с таким надрывом, что он совсем растерялся. Тогда Дайчи тихо сказал маме, что если она избавится от ребенка, все будет хорошо. Он никому не расскажет и, если она захочет, они никогда не будут об этом вспоминать. Но она отказалась. «Наверное, это странно…» – Сказала она. Но Дайчи совсем не понял, что в этом странного. Если бы Дайчи все понял тогда, в этот вечер, он бы, наверное, расплакался вместе с мамой. Правда, он в итоге и так немного расплакался, когда убедился, что она спит, но это было лишь из-за усталости. Из-за чего он не плакал, потому что не понял ситуацию полностью, так это из-за осознания того, какую же жестокую шутку сыграла судьба над его мамой прямо тогда, когда они уже были на пределе. Позже Дайчи узнал, что папа, кажется, помог посадить того человека, который ранил маму. Она, видимо, посчитала это доказательством того, что Саито – хороший человек, но Дайчи так не считал. Во-первых, он думал, что отец мог сделать что-то большее, чем «помочь посадить». Этот человек взял силой женщину, которая родила ему уже шестеро детей, а это все, до чего Саито смог додуматься? Дайчи бы сделал что-то другое. Он не знал, что, но что-то еще. Во-вторых, после этого к их семье, почему-то, начали относиться еще хуже, особенно к маме. Дети всегда использовали слова вроде «плодиться» к его семье, и он никогда не стеснялся бить прямо в лицо в подобных случаях, но после рождения его четвертой сестры даже взрослые начали позволять себе ужасные, ужасные слова. Это так расстраивало маму, что Дайчи не знал, куда себя деть. Пока что все, что он мог – бить тех, до кого он может дотянуться, но он планировал расти и бить выше. А еще он сделает все, чтобы Эико, его маленькая сестра Эико, никогда не чувствовала себя ошибкой. Внешне она единственная не походила на папу – ну и хорошо. Только у нее в семье были совсем не черные, а голубые-голубые глаза – отлично, пусть так. Дайчи сделает все, чтобы она жила хорошо. Чтобы мама, Шика, Фумио, Мизуки, Аки, Акеми и Эико, – все они жили хорошо. Потому что это то, чего хорошие люди заслуживают. Плохие же люди заслуживают отхаркивать куски своих легких на асфальт, а не просто сидеть за решеткой, пап.

***

Черт, Мизуки шесть, а она уже ворует! Причем не у кого-то там, а у собственной семьи! Да, сумма была крошечной, но она все равно не постыдилась прокрасться ночью в мамину комнату и достать пару купюр из ее шкатулки. Дайчи просыпался от каждого шороха и узнавал все звуки и шаги всех в этом доме, так что он перехватил ее, когда она выходила из маминой спальни и, дотащив до кухни, включил свет и усадил девочку на стул. – Что ты, по-твоему, делаешь? – прищурившись, сложил руки на груди он. – Не твое дело! – высунула язык Мизуки. – Ты почему не спишь? Шпионишь? – Так, послушай. Ты же знаешь, что красть плохо? По крайней мере, у своей мамы. Ты знаешь, сколько мы работаем ради этих денег? Сколько она работает? – Да тут всего ничего! – запротестовала девочка, с недовольством глядя на брата. – Моим одноклассникам столько дают каждый день на обед! – Мне плевать на твоих одноклассников, речь о нашей семье, а не о них, – нахмурился Дайчи. – Ты прямо сейчас все вернешь и извинишься. – Нет! – топнула ногой она. Он не стал спорить. Это был не первый раз, когда он решал такие вопросы. Нет ничего странного или ужасного в том, что его братьям и сестрам хочется больше. Это даже хорошо – пусть забирают все, до чего могут дотянуться, но не у тех, кто стоит рядом с ними. Мизуки никогда не была плохим ребенком, она вообще не могла сделать что-то, что сделало бы ее плохой, но такие вещи надо было пресекать. Схватив девочку поперек живота, он вернулся в комнату мамы. Мизуки вырывалась и начала бы кричать, если бы Дайчи не зажал ей рот рукой. В виде протеста она начала кусать его пальцы, но поняв, что это не работает, запускала слюни в надежде, что Дайчи станет мерзко. Ему не стало. – Не шуми так, – прошептал он ей на ухо. – Маму разбудишь. Ты уже взрослая, так что я покажу тебе кое-что, а ты внимательно смотри. – М-м! – негодующе замычала девочка. Наклонившись над спящей девушкой, Дайчи чуть опустил одеяло, оголяя ее плечо. Увидев на коже мамы темно-желтое пятно, Мизуки притихла. – Это называется «рабочая травма», – все так же тихо говорил мальчик. – Наверное, ты думаешь, что след желтый, потому что это синяк, который начал проходить, но он не проходит уже два месяца, потому что станок, на котором мама работает, постоянно бьет ее в эту часть руки. Он никогда не сможет зажить, пока она продолжает ходить на эту работу. Девочка попыталась отвернуться, но он схватил ее за подбородок, разворачивая обратно. – «Всего ничего»? Это деньги, которые мама зарабатывает за день. Напомню, что ее рабочий день – двенадцать часов. Двенадцать часов постоянных ударов в плечо, да еще и такой силы, что кожа тут иногда начинает кровоточить. Возможно, ты думаешь, что удар металлической балкой не такой болезненный, да? Мизуки замотала головой, однако Дайчи все равно, крепко сжав ее запястье, протянул руку в сторону темного синяка. Когда ручка коснулась пятна, мальчик чуть усилил нажим, и мама, скривившись, зашипела сквозь зубы. – Хочешь узнать, почему она не просыпается? Потому что каждые сутки у нее всего четыре часа на сон. Видишь, как ей больно? По его ладони потекли чужие слезы. Он надавил еще сильнее, и девушка, уткнувшись лицом в подушку, сдавленно засипела. – И это от твоей маленькой ручки, а я говорил про металлическую балку. Двенадцать часов, – отпустив рот сестры, Дайчи перехватил ее за подмышки и, подняв в воздух, прошептал. – Хочешь, покажу, в каком состоянии ее ноги? Сдерживая всхлипы, Мизуки быстро замотала головой. – П-прости!.. Я не хотела, я н-не хотела!.. Немного подождав, мальчик вздохнул и, прижав девочку к груди, вышел из комнаты. Когда они прошли в коридор, она перестала сдерживаться и заревела в полный голос. – Не плачь, все хорошо, – он поцеловал ее в темную макушку и погладил по спине. – Расскажешь, зачем взяла деньги? Потребовалось минут двадцать, чтобы остановить ее истерику, но из рева и обрывков фраз Дайчи понял что-то про какую-то заколку с бархатной птичкой, которая есть уже у всех девочек в классе, кроме нее. Если мальчик правильно услышал, вещь была недешевой, так что, скорее всего, Мизуки бы не хватило тех денег, которые она взяла. – Так… – задумчиво выдохнул он. – М-м… Так, хорошо, давай решать. Пошли к Шике, ладно? Сестра, все еще икая от плача, мелко закивала. Он слышал о семьях, где отцы поднимали руку на своих детей, и не мог не сочувствовать. Было бы ужасно, если бы в семье Савамур кто-то боялся лишний раз чихнуть, чтобы не получить бутылкой по голове. Но глубоко внутри, едва слышным шепотом, Дайчи думал, что, возможно, так бы ему было легче. Если бы кто-то старше объяснил ему, как делать можно, а как – нет. Было бы славно, если бы Дайчи после очередной ошибки не жил бы с этим давящим чувством внутри, а услышал бы низкий голос где-то за собой, обернулся бы и понял, что именно он сделал неправильно. Это, конечно, глупо. Но зато правда. И, если надо, он станет таким голосом для своей семьи. Было немного страшно, потому что он не всегда был уверен в своих решениях, но если он уверен на сто процентов, надо объяснить младшим, как они должны себя вести. Он не будет лицемером. Если он совершит ошибку, если сделает что-то ужасное – они будут иметь полное право сделать с ним то же самое. Даже если ему будет больно. Даже если прольется немного крови. Семья нужна для того, чтобы направлять друг друга. Семья нужна для того, чтобы, испытав чувство вины, ты стал немного лучшим человеком, чем был до этого.

***

Ему было уже тринадцать, а он все не мог понять, как это возможно. Как два мальчика могут встречаться, не стесняясь показать это всей школе? Нет, у него не было проблем с идеей мальчика и мальчика! В смысле, ну… Наверное, не было? Но он знал, что они были у каждого встречного в этом городе. А Тоору и Коуши было абсолютно все равно. Тоору Ойкава был… Первое слово, которое Дайчи мог придумать – красивый. Он не судил только по внешности, но это то, что всегда бросалось в глаза! Кажется, Ойкава не проигрывал ни в чем. Его кожа, несмотря на пубертат, всегда была гладкой и блестящей, его ресницы – длинными и густыми, его одежда – дорогой и стильной. Он был высоким, стройным, спортивным, его оценки были просто отличными, его манера речи – звучной, его игра на скрипке – затягивающей. Парень всегда выглядел выспавшимся и счастливым, всегда был окружен красавицами, всегда первым поднимал руку, услышав вопрос учителя. А еще он состоял в спортивном клубе, занимался музыкой и участвовал во всех внеурочных мероприятиях. Ах да, и, кажется, он был старостой класса и претендовал на более высокую должность. Дайчи тоже старался не уступать – он был хорош в спорте, помогал с организационными вопросами, но в школу он ходил все реже, потому что работать приходилось по много-много часов в день. Наверное, он мог бы невзлюбить Тоору, потому что он, кажется, совсем не старался, чтобы все это получить, но, господи, кто не любил Ойкаву? Даже самые отбитые хулиганы не смотрели в его сторону, и Дайчи постоянно слышал от его фанаток, что они убьют любую, кто начнет с ним встречаться. Но в один день Ойкава наконец-то поделился своим светом с кем-то еще. Наверное, вся школа видела, как он, наклонившись, целует кого-то у самых дверей. И тогда люди, протерев глаза, заметили Сугу. Его, безусловно, кто-то знал. Даже Дайчи довольно часто видел парня – тот жил неподалеку, иногда их пути в школу пересекались, но они максимум обменивались вежливыми улыбками. А вообще сероволосый был известен в узких кругах за довольно… Странные моменты. Кто-то говорил, что однажды он вылил на учительницу химии все, что намешал за урок, а кто-то уверял, что видел, как он подставил подножку сам себе, спуская себя с крутой лестницы. Но никто не мог не признать – Суга был очаровательным. Не очень высокий, с мягкими чертами лица, он, как и Ойкава, учился на пятерки (среди которых иногда появлялись неожиданные двойки, но они вновь закрывались громадным количеством отличных оценок), а еще подрабатывал, помогая с учебой всем, кто об этом просил. Поэтому, когда школа узнала, что ее главная звезда встречается с ним… Ничего не случилось. И Дайчи не понимал, почему. Никто не шутил над ними, не пытался запугать, а фанатки Ойкавы, вздыхая, признавали, что раз он… Как это называется… Ну, раз он любит мальчиков, Суга – лучший, кого он мог выбрать. Парни, не стесняясь, ходили по коридорам под ручку, целовались за зданием и громко смеялись, кладя головы на плечи друг друга. Коуши, кажется, начал впитывать свет Тоору, потому что через какое-то время сам стал узнаваемым лицом, даже когда возлюбленного не было рядом. Дайчи не мог перестать думать о них. Никто не против? А учителя? А их родители? Суга правда очаровательный. У них с Дайчи иногда были смежные предметы, и, если они работали в паре, Дайчи всегда получал самый высший балл и конфетку в подарок от партнера, которую потом относил кому-нибудь из братьев и сестер. Суга очаровательный, он, как и Тоору, начал буквально пожирать внимание очень многих в школе. И Дайчи не мог их осуждать, но этот ослепительный силуэт не мешал ему видеть маленькую фигурку, всегда прячущуюся за учебником. Кажется, Хаято был одноклассником Коуши. На самом деле, Хаято и Дайчи уже были знакомы благодаря Шике, но почему-то они оба слишком смущались, чтобы продолжать общаться на постоянной основе. В какой-то момент на уроке физики Суга уточнил, почему Дайчи так долго рассматривает Хаято и, не получив ответа, с улыбкой поменялся партами с парнем, объяснив это проблемами со зрением. С тех пор Дайчи и Хаято сидели вместе. А потом Суга перешел в класс Ойкавы, а Хаято – в класс Дайчи, и это, наверное, был лучший день в его жизни. Никто не против, да? Ойкава и Суга прощупали эту почву. И, если Хаято наконец перестанет отворачиваться, краснея, когда он берет его за руку под партой, возможно, они попробуют ступить на эту почву следующими. Дайчи с трудом наскреб триста йен и, наконец набравшись смелости, подошел к Суге. – Ты не мог бы позаниматься с моим братом?.. Коуши несколько раз моргнул и, опустив взгляд, осмотрел помятые купюры в руках Дайчи. – Этого… Этого же достаточно?.. Улыбнувшись, сероволосый закивал, опуская тот факт, что он обычно брал около полутора тысяч за час. – Конечно, конечно! А в чем проблема? – Базовое сложение, – выдохнул Дайчи. – И, если ты не против, ты, ам… Не мог бы прийти к нам?.. У нас не очень убрано, но… – Я уверен, это не помешает учебе, – успокоил его Суга. – В какой день твоему брату будет удобно? – В любой! Когда Коуши нашел время, чтобы прийти провести урок, он немного пожалел, что морально не подготовился к этому заранее. Во-первых, его тут же снесли Аки с Акеми, которые носились по дому туда-сюда. Рявкнув на них, Дайчи помог ему подняться, но Сугу снесли второй раз – Мизуки увидела на его телефоне брелок с переливающимися жемчужинами и не придумала ничего лучше, чем вцепиться в них мертвой хваткой. – О боже, прости, пожалуйста… – со стыдом сказал Дайчи, отдирая сестру от Коуши. – Тут дурдом… – Все в порядке! – немного напуганно засмеялся Суга, вставая. – Ты, ам… Старший, верно?.. Три сиблинга – это сложно… Один из близняшек тот, кому надо помочь с математикой? – он кивнул на Аки, чьим занятием на данную секунду стало собирание какой-то конструкции из магнитиков на холодильнике, пока Акеми прыгала, опираясь на его плечи. – А… Нет. Нет, Аки четыре. Помощь нужна Фумио, он… Чуть старше. – Вас пятеро? – в шоке спросил парень. В эту секунду в коридор прошла девочка с тугим черным хвостом, держащая на руках еще одного ребенка. Остановившись, она окинула Сугу оценивающим взглядом и повернулась к брату. – Это что, ебырь Тоору? – Шика! – гаркнул на нее Дайчи, но сероволосый только просиял, стараясь улыбаться не так широко. – Так вас семеро… – он опустил взгляд на малышку, которая пыталась поймать волосы Шики, чтобы засунуть себе в рот. Дайчи сам не заметил, как напрягся. Сугу, все-таки, он знал из школы, а в школе про Эико говорили разные вещи, хоть ей и было всего ничего. Заметив внимательный взгляд Коуши, Шика прищурилась и прижала девочку крепче, но Суга прошел вперед и, наклонившись, осторожно коснулся маленькой ладошки. – Привет!.. Как ее зовут? – Эико, – мягко улыбнулся Дайчи, подходя ближе. – Хах, как «долгожданный ребенок»… – оценив иронию, усмехнулся сероволосый. – Такая милая!.. – Хватит лапать ребенка, Фумио у себя, – Шика сделала шаг назад и, развернувшись, протопала в свою комнату. Суга не очень понял, почему они прошли мимо всего, что хоть как-то напоминало спальни. Остановившись перед довольно узкой дверью, Дайчи нервно выдохнул и приоткрыл ее. Внутри было темно и довольно сыро. Коуши потребовалось время, чтобы разглядеть помятый футон на полу, выключенную лампу и какой-то мусор, лежащий тут и там. Стола тут не было вовсе. В углу, видимо, задремав, сидел темноволосый мальчик и, хоть глаза Суги еще не могли рассмотреть всех мелочей, ему точно было не меньше десяти. – Что это за комната?.. – Сначала была кладовка. Н-но мы его не выгнали сюда, если что! – поспешил оправдаться Дайчи. – Ему просто тут комфортнее, – пройдя внутрь, он включил ногой лампу и, собрав с пола пакеты и банки, осторожно коснулся плеча брата. – Эй, просыпайся. Приоткрыв глаза, мальчик тут же поморщился от света, а затем перевел взгляд на Сугу и вздрогнул. – Он не может ходить в школу, так что… – Все хорошо, мне тоже не нравится школа, – с улыбкой соврал сероволосый, осторожно заходя в комнату и присаживаясь на холодный пол. – Там так шумно… И иногда очень страшно. Но это ничего, да? Мы же не там? Фумио молча моргал, глядя то на брата, то на незнакомца. Достав из рюкзака тетради, Коуши разложил их на полу обложками вверх. – Какая больше нравится? Дайчи быстро покинул комнату. Правда, он периодически возвращался, чтобы занести ребятам чай или что-нибудь перекусить. Чай был заварен уже четвертый раз одним и тем же пакетиком, а из закусок были только уже немного коричневые дольки яблок, но Суга, не отвлекаясь от объяснений, тащил в рот все, что ему предлагали. Он сгорбился, нависнув над выбранной мальчиком тетрадью и старательно выписывал что-то, пытаясь использовать все свои цветные ручки. Когда Коуши ушел, Дайчи вернулся в кладовку и присел рядом с братом. – …Ну как? Фумио достал из-под футона тетрадь и показал ему обложку с рыбами. – Здорово, – улыбнулся он. – А что еще? Немного подумав, мальчик порылся по углам и протянул набор цветных ручек и помятые купюры. Триста йен, все на месте. – Что?.. – не понял брюнет, осторожно беря их в руки. – Он забыл взять деньги?.. И ручки забыл, они недешевые… Погоди, а он сказал, он вернется вообще?! Закивав, Фумио открыл тетрадь и показал строчку, написанную красивым ровным почерком – «домашняя работа». – Ох, слава богу, – выдохнул Дайчи. – Хорошо. Тебе помочь с домашкой? Мальчик перелистнул пару страниц, осматривая яркие цифры. Подняв взгляд, он помотал головой. – …Нет. Спасибо. Мне кажется, я… Мне кажется, я немного понял.

***

Как же здорово, что Суга начал им помогать! Теперь у пятнадцатилетнего Дайчи появилось намного больше времени на остальное: работу, уборку, готовку, а главное – на Хаято. На самом деле, изначально, когда Дайчи понял, что Хаято ему нравится, он попросил Шику ударить себя в нос. Он не считал, что мальчик, влюбленный в мальчика – это странно. Он не считал, что мальчик обязательно должен быть мужественным и сильным. Он не считал, что есть вещи, которые делают мальчика менее «мальчиком». Пока это не касалось его самого. Так что он попросил, и младшая сестра, размахнувшись, ударила его так сильно, как могла. Кровь тут же потекла по подбородку, и Дайчи даже стало легче, но когда Шика скучающим голосом спросила, что же случилось, услышав ответ, она только закатила глаза. «Гомик» – так она сказала. Без злости, потому что Шика все поняла еще до того, как понял он. Они долго болтали, и девочка смогла уговорить его взять все в свои руки. И он взял. И оно того стоило. Хаято был потрясающим. Во-первых, он не был буржуем, а это главное. Во-вторых, у него были милые веснушки. В-третьих, он был очень умным. Хаято всегда интересовался вопросами ка… Капитализма? В общем, он знал много умных слов и с утра до ночи мог рассуждать на эти темы. В свои пятнадцать Хаято не столько налегал на учебу, сколько участвовал в сотне каких-то программ, и амбиции в этом вопросе у него были очень высокими. Дайчи и не знал, что есть люди, которые живут лучше, чем он, но им все еще не плевать. Не плевать настолько, что они готовы тратить свою жизнь на помощь другим. Родители у Хаято тоже были милыми. Мама была нервной, но очень любящей женщиной, а отец был, хоть и безумно строгим, но добродушным и веселым мужчиной. Дома у Дайчи всем, кроме Савамур, приходилось выживать, а не жить, поэтому обычно они сидели у Хаято. – Ты выглядишь грустным… – протянул парень, плюхаясь на свою кровать. – Что-то не так? Работа? – Да нет… – качнул головой Дайчи и прилег рядом. – Я просто… Даже не знаю, как сформулировать. Вот скажи – ты бы купил чьи-то трусы? – Что? – фыркнул Хаято. – Подожди, типа ношенные, но чистые, ты об этом? Если прям совсем с деньгами плохо, то, наверное- – Нет-нет, типа… Не чистые. – …Вообще не понимаю, к чему ты ведешь. Нет, не купил бы. А ты? – Конечно нет! – нахмурился Савамура. – И я не понимаю, почему вообще кто-то этим занимается!.. Особенно если это касается, ну… Юных девушек. – Оу, – Хаято присел в кровати. – Кто-то предложил такую «сделку» кому-то из твоих сестер?.. – Только я не знаю, кто именно, – Дайчи устало потер веки. – Мне пришлось чуть ли не умолять Шику не делать этого, но при этом я не могу объяснить ей, в чем проблема. Сам не понимаю. То есть, ну… – он неловко повел плечами. – Этот человек не тронет ее, не сможет шантажировать, но… Это просто пиздец. Так нельзя. Даже если это большие деньги. Мне кажется, лучше я заработаю их за пару месяцев, чем она… Так. Хаято кивнул. – Я понимаю. Думаю, ее раздражает, что она полностью в учебе и не может как-то помочь семье, так что она решила сделать это таким образом. – Так не должно быть. – Не должно. – И, знаешь… Я сразу думаю о плохих вещах, – Дайчи подпер подбородок рукой. – О проституции или чем-то таком. Я знаю, наверное, человек шесть, которые в итоге оказались там. Но, с другой стороны, я думаю об этих красивых девушках, которые разъезжают на дорогих машинах… Если это по своему выбору, то это, наверное, нормально?.. – Как сказать… Есть много богатых экскортников и экскортниц, – парень покачал головой. – Но я не знаю ни одного человека, который был бы богатым изначально, и пошел в эту сферу. Думаешь, это можно считать «своим выбором»? Савамура поморщился, рефлекторно сжимая кулаки. Общаясь с Хаято, он постоянно испытывал безумную, безумную злость. Не к самому возлюбленному, конечно. Просто то, что он считал разовым случаем или то, что он считал нормой, оказывалось ужасающей системой. Она была громадной, такой громадной, что Дайчи просто сходил с ума от отчаяния и гнева. Все вещи, о которых он не задумывался, были созданы кем-то сверху не просто так. – …Я не понимаю, почему эти хапуги живут рядом с нами, – сквозь зубы процедил он. – Ни у кого не было бы денег на, блять, чужие трусы. Ни у моей семьи, ни у твоей. Это точно кто-то из богатого района. Я не понимаю, что они здесь забыли. – Здесь ниже цены, – объяснил Хаято. – На жилье, на продукты… На образование. Если бы они были где-то еще, они были бы средним классом, но заселяясь ближе к бедным, они становятся почти королями. – Хах… – Дайчи кивнул. – Переубивал бы всех к чертовой матери, – вздрогнув, он чуть смягчился. – …Я не буквально. Парень улыбнулся, кладя голову на его плечо. – Тебе не надо пытаться подбирать выражения, чтобы не дай бог кого-то не обидеть. Если к тебе относятся не как к человеку, почему ты должен относиться к ним иначе?.. – И то верно – фыркнул Савамура. – Слушай, хочешь… Сходим куда-нибудь?.. Я понял, что мы не гуляли уже вечность. Сам не знаю, когда, потому что мама приболела, но когда ей станет лучше… – Давай! – обрадовался Хаято. – Только папа сказал, что никуда меня не отпустит, пока я не разгребу хлам в комнате… Поможешь? – Конечно! Хаято постоянно начинал пробовать себя в разных хобби, но потом остывал и забрасывал, так что его комната была полна странных и забавных вещей. Обычно он просто клал все под кровать, где оно и пылилось, так что сейчас парни начали уборку именно оттуда. Правда, в какой-то момент они отвлеклись на поцелуи, и это было бы не страшно, если бы в этот момент в комнату не зашел отец Хаято. Кажется, за секунду он потерял к Дайчи какое-либо уважение. Его вышвырнули из чужого дома буквально за минуту, и парням строго запретили общаться друг с другом, но, конечно, они продолжили. Хаято специально оставлял окно приоткрытым и, когда у Дайчи было время, он забирался через него, и они проводили ночь, болтая и вздрагивая от каждого шороха из коридора.

***

Вот только встретиться погулять у них так и не получилось, потому что Савамуры начали заболевать один за другим. Все началось с мамы. Дайчи работал везде, куда брали шестнадцатилетних без образования. Он то таскал тяжести, то сортировал продукты, то убирался, то носил бумаги, миллион бумаг от одних людей в костюмах другим. Мама, насколько он знал, в основном фокусировалась на последнем, по крайней мере в последнее время, потому что физически она становилась слабее и слабее, и уже не могла работать за станками, не нарвавшись за один день на увольнение. В офисе было тяжело, но намного безопаснее. Вот только совсем недавно она начала кашлять, хуже спать и есть, а уже сегодня потеряла сознание прямо на работе, чуть не расшибив голову об острый угол стола. Прошла пара дней, и она уже не могла встать с кровати. Она говорила, что все будет хорошо, но время шло, а этого «хорошо» все не было и не было. Следующими заболели близняшки. Дайчи никак не мог сосредоточиться ни на чем, он вздрагивал каждый раз, когда слышал громкий хриплый кашель, дерущий горло. Он сидел с ними, пока они не засыпали, затем шел к маме, сменяясь с Шикой, Фумио и Мизуки. Возможно, им не стоило так тесно общаться с больными, потому что Фумио заболел следующим. Дайчи перестал проводить время с Хаято. Дайчи запретил приходить Суге, чтобы тот не заболел вслед за остальными. Дайчи перестал появляться в школе даже пару раз в неделю. Дайчи перестал выполнять домашнюю работу. Дайчи перестал чинить гниющий пол и мыть грязные стекла. Все, на чем он решил сфокусироваться – это здоровье близких. Большие, слишком большие деньги были потрачены на то, чтобы просто узнать, какое лекарство им нужно. И, господи, никакое лекарство не должно столько стоить. Но делать было нечего – так что Дайчи собрал все свои силы и работал, как проклятый, чтобы получить заветную сумму. Он разгребал бумаги, он подвозил незнакомцев до дома, он таскал туда-сюда тяжелые коробки и грузы. Почему-то денег дома все не прибавлялось. Вытирая пот со лба, он проводил на работах больше пятнадцати часов подряд, его руки, шея и спина болели так сильно, что хотелось кричать, но он просто не мог позволить себе передышку. Не после того, как малышка Эико начала кашлять во сне. Однажды Дайчи отдал несколько купюр своему коллеге – совсем юному мальчику, который едва стоял на ногах от усталости, но продолжал поднимать по несколько коробок за раз, стараясь чуть ли не больше всех. Получив травму руки, он больше не мог работать, так что Савамуре оставалось делать, кроме как помочь? Парнишке, которого, кажется, звали Танака, надо было как-то кормить себя и свою сестру. Танака тогда долго отказывался от предложения, но в итоге, пытаясь скрыть слезы, принял деньги. Дайчи хотелось бы думать, что доброта возвращается бумерангом, но уже через час после принятого решения он пожалел так сильно, что захотелось себя ударить. Он не будет отбирать деньги у мальчишки, но, сука, как же хотелось. Потому что сейчас он начал чувствовать, как у него першит в горле. Складывая деньги в специальный тайник у них дома, он не мог понять, почему за столько недель он никак не может накопить хотя бы половину нужной суммы. Когда парень наконец узнал ответ, он впервые за всю свою жизнь искренне разозлился на маму. – Твой отец сейчас в очень непростой ситуации… – хрипло объясняла она, параллельно сморкаясь в застиранный платок. – Конечно, мы не очень хорошо разошлись, но, Дайчи, я же не м-монстр. – М-мам… – неверяще прошептал Дайчи. – Ты д-давала ему деньги?.. Все те деньги, что я- – Конечно нет!.. – помотала головой Ясу. – Я бы никогда так н-не поступила!.. Ему нужно было совсем немного, т-так что я просто сказала ему, где их взять. Он н-не взял бы больше необходимого. Дайчи сжал кулаки, но заставил себя расслабить их. – Ты д-должна перестать помогать ему. И мы должны сменить замки. И сменить место тайника. Она только сипло вздохнула и, протянув руку, погладила сына по голове. – Он н-не плохой человек, он бы не… Ему сейчас правда очень сложно. Тяжелее, чем м-мне. Может, ты мог бы встретиться с ним?.. Я все стеснялась просить его, но… Но вдруг он сможет нам помочь?.. После долгой паузы парень устало потер веки и кивнул. – Хорошо, мам. – Чья это машина?.. – наконец набрался смелости спросить Дайчи, когда отец, купив что-то на заправке, вернулся в автомобиль. – А, одного моего друга, – с улыбкой отозвался Саито. – Я долго уламывал его дать мне покататься. Нравится? Оглядев вылизанный салон и миллион светящихся лампочек, он поморщился. – Нет. – Вкусовщина… – пожал плечами парень и, приоткрыв окошко, закурил. – Потуши. Саито обернулся на сына, удивленно приподнимая брови. – М? Почему? Я думал, ты куришь. У нас такой запах табака в ванной. «У нас». Какая несмешная шутка. – Шика курит, – нахмурился Дайчи, начиная отъезжать от заправки. – Я кашляю от дыма. Потуши. – Как скажешь, как скажешь! – парень выбросил сигарету в окно и потянулся. – Так ты поэтому весь вечер кашляешь? – Нет, я заболел. – А, черт, точно… На секунду поймав его взгляд, Дайчи неловко постучал пальцами по рулю. Какой бред, почему он стесняется просить назад СВОИ ЖЕ деньги?! – Почти все заболели. Мама не может встать с кровати, Аки и Акеми тоже, – поняв, что звучит, будто он давит на жалость, Савамура осекся. – В общем, мама сказала, ты занимал у нас деньги. Я бы хотел попросить их вернуть. Папа потупил взгляд и, кивнув, отвернулся к окну. – Я… Я понимаю. Я правда не хотел, чтобы все так вышло, Дайчи. Думаю, ты понимаешь, что я не- – Ты вернешь или нет? – не сдержал злости парень, оборачиваясь на отца. – Я не знаю, на что ты их потратил, но мне плевать! В любом случае, это не может быть важнее здоровья твоих детей и матери твоих детей! Вздохнув, Саито немного помолчал, а затем тихо, едва слышно спросил. – Ты правда считаешь меня таким человеком?.. Дайчи нахмурился, но не посмотрел на папу, отвлекаясь на дорожный знак. – Каким? – Настолько безответственным. Пальцы сжали руль так крепко, что костяшки побелели. – Да, считаю. Если хочешь оправдаться, советую это делать прямо сейчас. Не намеками, а прямо. – Я никогда не забывал про вас. И когда я заходил и видел, как вам тяжело, я… Я собирал сумму, Дайчи, – Саито, кажется, хотел коснуться его плеча, но вовремя остановил руку. – Как и ты, но- – Но вместо того, чтобы «собирать сумму», ты брал наши деньги. – Пожалуйста, дай мне договорить, – попросил парень. Дайчи недовольно поджал губы, но притих. – …Я думал, мама рассказала тебе, но, видимо, решила поберечь… В общем… – он ненадолго замялся, подбирая слова. – Если ты помнишь, то моя мама… То есть твоя бабушка, она… Мы не очень ладили, не общались много лет, но… – Бабушка?.. – переспросил Савамура. – Что с ней?.. Саито чуть поморщился и снова отвернулся к окну. – Ее больше нет. Я знаю, что заботиться надо о живых, а не о мертвых, но я просто не мог не проводить ее на тот свет. Не знаю, может, это чувство вины заговорило, но ты понимаешь. Сначала она долго болела, я пытался ее лечить… Хах, в этом мы с тобой похожи. Перехватив руль, Дайчи, не глядя на отца, повернул на другую дорогу. Тело начало так сильно дрожать, что ему пришлось сфокусироваться, чтобы это не было так заметно. – Я правда никогда не видел такого тяжелого состояния. Она бредила, ранила себя… – голос парня дрогнул. – Но случилось то, что случилось. У нее не было своих накоплений, но я-то знаю, о каких похоронах она мечтала. И лилии эти чертовы стоят, как… Мне жаль. Правда, мне жаль. И это не просто слова – я сделаю все, чтобы вернуть вам в десять раз больше, чем я у вас забрал. Я… Погоди, куда ты? Они давно съехали с основной трассы и сейчас направлялись прочь из города. – Куда мы едем? – повторил Саито, выглядывая в окно. – Прости, но мне кажется, ты где-то не там повернул… Дайчи молчал, выискивая взглядом что-то в ночной темноте. – Сынок, ты это из-за бабушки так расстроился?.. – парень стыдливо поморщился. – Прости, что не позвал на похороны и… И что не рассказал сразу. Я подумал, это будет слишком, особенно сейчас, когда твои мама и сиблинги… Но я люблю вас больше жизни. И я никогда не- – Ты считаешь меня идиотом? – процедил Савамура сквозь зубы. Саито чуть наклонил голову, всматриваясь в лицо парня, и вздрогнул от страха. Его старший сын, смотря ровно перед собой, все сильнее вжимал в пол педаль газа. Его руки тряслись от злости, он криво улыбнулся, даже не взглянув на отца. – А что ты рассказал маме, а? Что такого красивого наплел ей, чтобы она тебе поверила? – Сынок… – Ты, видимо, думал, что я забыл, что бабушка лет десять назад умерла. Но я не забыл, – парень улыбался все шире, а машина летела все быстрее. Несмотря на огоньки в салоне и редкие фонари на улице, в его черных глазах не было ни блика. – Я помню, как мы с тобой это обсуждали. И ты, наверное, думал, что я правда поверю в этот бред про «машину друга», не замечу твои ебаные кварцевые часы, – Дайчи чуть поменял положение рук на руле. – Прощай, пап. – Чт- Только сейчас Саито заметил, что они летели прямо на фонарный столб. Вскрикнув, он рефлекторно попытался открыть дверь автомобиля, но она была заблокирована. Савамура резко выкрутил руль, ставя под удар левую сторону машины. В воздух поднялась пыль, раздался оглушительный грохот. Его отец за секунду был сдавлен тяжелым листом металла. Легкие парня повредились мгновенно, а кожа лопнула под натиском осколков бокового стекла. Он застыл в какой-то неестественной позе, кровь медленно стекала вниз на погнутое днище. Дайчи довольно долго сидел в машине, молча глядя перед собой и вслушиваясь в сдавленные хрипы. Ему было больно. Кажется, он что-то сломал, а еще в лицо и плечо вонзилось стекло, но это ощущалось даже приятно. Он не лез в бардачок, чтобы проверить, кому по документам принадлежит машина, потому что он и так знал, что в бумагах стоит имя Саито. В любом случае, с этим автомобилем уже ничего не сделаешь. Но он нашел взглядом торчащую руку отца и, выкрутив ее, снял с запястья почти не пострадавшие часы. Когда он делал это, он почувствовал угасающий, но все же пульс. Отлично. Пусть эта агония продлится подольше. Посмотрев на себя в разбитом отражении зеркала заднего вида, Дайчи Савамура достал из скулы небольшой осколок и, лизнув большой палец, собрал выступающую из раны кровь. Может, и хорошо, что полиции плевать на происходящее в городе. Никто не станет его искать. А еще теперь Дайчи знает, что приносит ему, даже измученному отсутствием сна и постоянной работой, настоящее удовлетворение. Купить лекарство оказалось совсем не так сложно, когда часы проданы, а в руках лежит заветная сумма. Его семье стало лучше всего за пару дней. Казалось, его братья и сестры что-то знают. Шика точно знала, хоть ничего и не говорила, но все было хорошо. Едва ли кто-то из них был бы против. А сейчас, держа на руках почти полностью выздоровевшую Эико, Дайчи знал, что ему делать дальше. Богачи жили рядом, чтобы, как говорил Хаято, экономить на жилье и продуктах. Дайчи с радостью заберет у них все, что они забрали у него и у его людей. А еще, черт его знает, как, но надо пробраться к заключенным в ближайшей тюрьме, потому что теперь он прекрасно понимал, что ему делать со всей этой кипящей злостью в своей груди.

***

Генеральная уборка, ремонт и новая мебель. Тепло, вода, еда, лекарства. Одежда на каждого из сиблингов, вещи для школы и для базового комфорта. Скоро он смог позволить для своей семьи настоящую роскошь: книги не из библиотеки, небольшие украшения, домашний телефон, сладкое. Братьям и сестрам Дайчи говорил, что не любит сладкое. Он вообще много чего «не любил», но сладкое – особенно, поэтому было странно начинать есть его сейчас, при них. Только дождавшись ночи, он тихо прошел на кухню и попробовал купленный сегодня шоколад. И даже не кусочек плитки, не одну плитку, а целых три. Хорошо, что никого рядом не было, потому что было как-то странно, что он, шестнадцатилетний мужчина, немного заплакал из-за того, насколько это было вкусным. Мама начала брать выходные. Однажды она была дома четыре дня подряд, отсыпаясь и проводя время с детьми. Шика наконец-то смогла поехать на следующий этап школьной олимпиады. Несмотря на то, что она выигрывала их и до этого, следующие этапы проводились вне города, и за выезд надо было платить. Фумио начал намного чаще покидать свою комнату, потому что теперь все вокруг не так скрипело и грозилось упасть на его голову. Суга говорил, что он как-то необычно хорош в математике и, несмотря на пропущенные годы, он усваивает материал поразительно быстро. Мизуки могла постоять за себя, если ее задирали в школе, но теперь… Нет, то, что она стала менее бедной – это не победа. Победой стало то, что Дайчи купил ей электрошокер. Не чтобы отбиваться, а чтобы нападать первой и держать ток столько, сколько она посчитает нужным. Аки и Акеми только пошли в школу, и они могли не донашивать форму и рюкзаки за Дайчи, а иметь свои собственные. Когда дошло до выбора канцелярии и всяких симпатичных безделушек, оказалось, что у близняшек совсем разный вкус. Эико всего пять, так что она, скорее всего, не запомнит во всех красках тот ад, который приходилось переживать Савамурам, и это было просто прекрасно. Ее глаза были голубыми, но зрачки такими же глубоко-черными, как и радужка остальных. В ее крови не будет такой боли, как у остальных, но злости будет не меньше. А еще Дайчи узнал, как же приятно ощущается долгий, глубокий сон. Теперь не спать было его выбором. Если он хотел, он вставал, когда все засыпали, одевался, натягивал маску, перчатки, хватал пистолет и лом. Он не вел какой-то список, не записывал имен. Плевать на то, какие имена были написаны на позолоченных табличках их домов. У них не было имен. У них был пульс, но он легко прерывался. У них были чужие деньги, но они идеально ложились в сумку Дайчи. Несмотря на все получаемое удовольствие, Дайчи знал, кого ему не хватает рядом для счастья.

***

Хаято совсем не испугался, услышав тихий стук в окно своей комнаты. Дайчи всегда предупреждал прежде, чем зайти. Повернувшись к окну, парень увидел возлюбленного и с улыбкой помахал ему рукой. – Привет! – прошептал Дайчи, вваливаясь в комнату. – Твои уже спят? – Да, – закивал Хаято, притягивая его ближе, мягко целуя в переносицу. – Только давай тише, а то папа проснется, и как в прошлый раз будет. – Твой отец только ругаться и умеет. – Неправда, еще он умеет посылать меня спать в девять вечера за то, что я сказал про актера мужского пола «симпатичный»… – весело фыркнул парень. – А ты помнишь, что у нас годовщина? Или мне как-то более мягко намекнуть? – Обижаешь… Мне пришлось Сугу просить помочь выбрать тебе подарок, я в этом совсем не разбираюсь, а они с Ойкавой столько годовщин пережили… – Савамура открыл свой рюкзак и начал там что-то искать, иногда доставая вещи и кладя их на пол. – Но в итоге я выбрал почти сам! – Подарок? – удивленно переспросил Хаято. Когда Дайчи протянул ему небольшого плюшевого медвежонка, он ахнул и тут же перехватил игрушку. – О боже мой! – Да, эм... Суга сказал, что это банальный подарок, но... Мне как-то неловко, что я за все это время почти ничего тебе не дарил. – Что?.. – парень на секунду оторвал взгляд от медвежонка. – В смысле? – Буквально, – пожал плечами Дайчи. – Дарил, конечно, но так мало и по мелочи, что неловко. И, знаешь, обычно все парочки в начале дарят друг другу плюшевые игрушки и прочее, и мы сейчас не в начале, но... Но все равно будет правильнее, если ты получишь то, что заслуживаешь, – он неуверенно улыбнулся. – Мне надо наверстать все те разы, когда я дарил тебе непонятно что! – Дайчи, ты не- – Все в порядке, – покачал головой парень. – Ты знаешь, у нас сейчас с деньгами намного лучше. Все-таки, хоть что-то начало окупаться, так что... Так что готовься к еще большему количеству подарков, вот! Смущенно улыбнувшись, Хаято прижал игрушку к груди. – Ты поразительный, ты знаешь?.. – А?.. – То, что ты смог вытащить свою семью... Никогда не понимал, как ты так… Как ты так стараешься, не покладая рук. Как ты никогда не сдаешься… Если бы я мог быть, как ты… – Не говори глупостей, – Савамура тоже смутился и неуверенно взял его за руки. – Ты тоже поразительный. Впрочем, ты немного читаешь мои мысли. У вас же тоже с деньгами сейчас не очень хорошо? Я могу помочь найти работу. – Правда? – улыбнулся Хаято. – Было бы здорово! Будем работать вместе? Если я смогу съехать от родителей раньше, чем состарюсь – это будет прекрасно... А еще я тоже хочу дарить тебе классные подарки! И по банальным тоже пройдусь! Улыбнувшись, Дайчи прошел обратно к рюкзаку и достал что-то, но Хаято просто не мог рассмотреть в ночном полумраке, что именно легло в руки Дайчи с таким тихим характерным звуком. – Помнишь, мы говорили о том, что у нас в районе все время грабежи происходят? И что грабят постоянно только наших, хотя у нас-то и нет ничего? – Да… Правда, я не очень понимаю, к чему ты ведешь, – тихо пробормотал парень. Каждый раз встречая в газетах новые строки о том, что пострадал кто-то из обычных горожан, они вместе загорались яростью и начинали обсуждать, насколько это больно и несправедливо. Правда, когда в новостях в этих строках имена заменялись на имена местных олигархов, они просто пожимали плечами и перелистывали страницу. – Я веду к тому, что эти грабители - идиоты. Ну, или им страшно, это я хотя бы понимаю. Но зачем лишать денег тех, кто заработал их честным трудом, верно? Почему не забрать свое у тех, кто когда-то забрал это у нас? – Так… – выдохнул Хаято. – Я понял. Ты говоришь об этом довольно часто в последнее время, так что я еще раз повторю – что ты предлагаешь? Петиции? Митинги? Скажи хоть слово, я пойду за тобой! Просто… Просто я уже не знаю, что делать. Пустые разговоры не работают. – Я так рад, что ты это сказал, – Дайчи обернулся и протянул ему что-то, завернутое в черную тряпочку. Хаято отложил мишку и осторожно взял предмет в руки, снимая ткань. На лбу тут же выступил холодный пот. Он нервно сглотнул. – Эт-то… Это пистолет?.. – Глок семнадцать. Исключительно для тебя, – улыбнулся Савамура. – Мы можем делать это вместе, понимаешь? Никто больше не сможет давить на нас, управлять нами, ни- – Т-ты совсем с ума сошел?.. – едва слышно пробормотал он, медленно садясь на пол. – Д-дайчи, ты… Все эти вещи, которые… О которых говорят в школе… – Это я, – прошептал Савамура с гордостью. – Здорово, да? Прости, я хотел рассказать раньше, но все не мог добыть для тебя хорошее оружие! – парень присел рядом, стараясь сдержать сильную радость и возбуждение, чтобы не дай бог не спугнуть возлюбленного. – Ты понимаешь? Понимаешь, что это значит для нас? Мы можем помочь нашим семьям, помочь друг другу! А главное – мы- – Б-блять… Нет… Нет! – Хаято отбросил оружие в сторону и схватился за голову, впиваясь пальцами в виски. – Ты адекватный? Ты правда считаешь это «правильным»? Дайчи, ты совсем с башкой не дружишь?! – Пожалуйста, не кричи… – прошептал Савамура, вновь прикладывая палец к губам. – Тише!.. – Тише?! Д-да я… – он попытался встать, но парень схватил его за плечи. – Н-не трогай меня! Убери руки!.. Повиновавшись выработавшемуся за все разы его "ночных прогулок" рефлексу, Дайчи повалил возлюбленного на пол и снова попробовал что-то сказать, но парень не слушал. Дайчи понимал, что он был напуган, это нормально, но ему все равно было надо как-то утихомирить возлюбленного, потому что если поднимется его отец, все станет как минимум более неловким, и- – Отпусти!.. – прикрикнул Хаято, вырываясь. – Отпусти, а то я вызову полицию!.. ОТПУ- Внутри что-то дрогнуло. Руки Дайчи сами собой переместились от плеч к шее Хаято, не медля ни секунды. Он попытался остановиться, потому что заставить кого-то замолчать можно и иначе, но… Полицию?.. Серьезно? Все эти разговоры о равенстве, о справедливости, но при малейшей опасности Хаято вспоминает... Полицию? Это был удар в спину. И, хоть Дайчи и понимал, что Хаято сказал это на эмоциях, он сжал руки. "Но все равно будет правильнее, если ты получишь то, что заслуживаешь".

***

Когда женщина проснулась, ей показалось, что очнулась она из-за какого-то шума сверху. Она попыталась разбудить мужа, но безуспешно, так что ей пришлось самой, кутаясь в халат, подниматься к комнате сына. Сердце как-то странно защемило. Подруги часто смеялись над ее суеверностью, над ее нервозностью, но сейчас она могла поклясться, что что-то случилось. – Милый, ты в порядке?.. – тихо спросила она, подходя ближе. – Это у тебя был шум?.. Не получив ответа, она взялась за ручку и повернула ее, открывая дверь в спальню. Она не знала, что ожидала тут увидеть. Пока она шла, мозг уже успел нарисовать сотни страшных картинок. Может, сын будет лежать на полу со сломанной шеей, а может, его вообще не будет в комнате – лишь распахнутое окно да развевающиеся шторы. Что-то подсказывало ей, что, все-таки, мужа стоило разбудить. Паранойя давила все сильнее, но оборвалась, как только она увидела Хаято. Он мирно спал, свернувшись калачиком и укутавшись в одеяло, словно никакого шума и не было. Лицо, как обычно, было спрятано в теплых складках. Облегченно выдохнув, женщина подошла ближе и мягко провела рукой по волосам сына. Сердце перестало болеть. Дождавшись, пока женщина уйдет, Дайчи выбрался из-под кровати. Было очень удачно, что они разобрали весь хлам, потому что места, чтобы спрятаться, ему хватило сполна. Он стянул с возлюбленного покрывало. Невидящими, широко распахнутыми глазами Хаято смотрел в пустоту. На его шее были темные, темные синяки, которые выглядели так неправильно, что смотреть на них было больно. Он брыкался достаточно долго: то пытался закричать, то умолял отпустить, то хватался за плечи Дайчи, стараясь его оттолкнуть. Это убийство казалось намного более долгим, чем все остальные. Наклонившись, парень осторожно поцеловал Хаято в губы, отметив, что тело уже начало остывать. Как быстро. А ведь уже через несколько часов приятная розовая кожа покроется трупными пятнами. Почему-то он не испытывал ничего. Абсолютно ничего. Более того, холод приоткрытых губ даже был несколько приятен. Он правда любил Хаято, так что не мог понять, почему сердце не сжимается от вида его трупа, от вида перетянутой на горле кожи. Чувств просто не было. Ничего не было. А из глаз все равно лились слезы, и Дайчи все вытирал их, а они все не кончались и не кончались. Вот и он сделал что-то, что считал плохим, причем настолько, что никакое наказание не поможет с этим справиться.

***

Когда незнакомец, с которым Дайчи разносил чужие дома, оказался Сугой, он думал, что потеряет сознание от шока. Вот кто-кто, но Суга, весь такой милый и вылизанный, хороший ученик и приятный собеседник, совсем не походил на человека, надевающего маску и вваливающегося к людям через окно. Сейчас они стояли на безлюдной парковке, попивая молочные коктейли, заранее спрятав неподалеку сумку с награбленным. – Это ты убил его, верно? – спросил Суга, опираясь бедром о чью-то машину. – Я как-то даже не думал в эту сторону. Дайчи сразу понял, о ком он спрашивает. Все-таки, они с Хаято когда-то были одноклассниками. Говорить об этом не хотелось, но если о чем-то говорить не хочется, то обычно это значит, что надо. Поморщившись, он кивнул. – …Да. – Что он сделал? Что он сделал… Испугался. Испугался и пригрозил Дайчи их общим врагом, можно сказать так. В общем-то, просто защищался. – Ничего. Совсем ничего, – парень сложил руки на груди, опуская взгляд в пол. До этого он был уверен, что все убийства были справедливыми. Этому он не мог найти оправдания, как бы ни пытался. – Это была случайность, я… Я не хотел этого. Случайность ли?.. Если бы Дайчи мог вернуться в тот вечер, он бы точно так не поступил. С другой стороны, что еще ему было делать?.. Видимо, Хаято в любом случае обратился бы в службы. Стоило не приходить вовсе. Но он пришел. И на похороны Хаято он пришел, хоть и позже, когда все разошлись, чтобы немного постоять без толпы, глядя на камень. Шика, кстати, тоже была там. Судя по ее взгляду, она знала, и в этот раз она была в бешенстве. Это было абсолютно справедливо. – Жаль, что так вышло, – вздохнул Суга. – Он мне нравился. В голосе Коуши не особо прозвучало сожаление или осуждение. Он сказал это, словно просто должен был, но Дайчи решил ответить честно. – Мне тоже. Постояли в тишине. Мысленно вернувшись к событиям сегодняшней ночи, Савамура вновь понял, что парень, который обычно стоял чуть поодаль, пока он разбивал богачам головы, был тем же парнем, что и помогал его брату с математикой. Стало совсем странно. – Ойкава знает? – А? – выплыл из своих мыслей Суга. – О том, что я людей граблю? – Да. – Конечно знает, – отмахнулся парень. – Благодаря ему я здесь. Потом он, правда, сфокусировался на «более важных делах», ну да ладно. Мне в целом нравилось, пока ты не появился. Дайчи слабо улыбнулся, отводя взгляд. – Извини. Мне просто хотелось побыть с кем-то после того, что случилось с Хаято. Точнее, после того, что я сделал с Хаято. – Эй… – Суга осторожно коснулся его плеча. – В итоге мне понравилось работать вместе, из нас хорошая команда!.. Правда, ты очень кровожадный… – Не переносишь кровь? – тихо рассмеялся парень. – Ага, сразу тошнить начинает, а иногда- – Хочешь погулять? Вот черт! Зачем он это сказал?! Сейчас?! Правда, сейчас?! После того, как он убил Хаято?! После того как рассказал об этом Суге?! Ну да, пустись во все тяжкие, ищи себе сотню новых парней вместо того, которого ты убил ни за что! – Извини!.. – тут же смутился Дайчи. – Я… Сам не понял, зачем это спросил, я- – Пытаешься найти замену мертвому парню, – с улыбкой протянул Коуши. – Да, я понял. – …Прости. – Все в порядке, – отмахнулся Суга, помешивая коктейль трубочкой. – Я не против. Только давай сначала помоемся и переоденемся, а там уже решим, куда пойдем гулять. Что?.. Суга что, сейчас правда согласился? Дайчи удивленно приподнял брови. Теперь он не был уверен, не ослышался ли он. – Оу. Но… Ойкава? Я не подумал, когда спрашивал, но он может… Расстроиться. – Правда? – засмеялся Коуши. – Ох, милый, я на это и надеюсь! Савамура растерянно прикрыл рот. Он не понимал, что это значит. Если честно, сейчас казалось, что если он начнет хоть как-то лезть к Суге, это окажется страшной, страшной ошибкой. Во-первых, идея строить хоть какую-то романтику после того, как ты убил своего парня – плохое решение, особенно если ты просто пытаешься справиться с одиночеством. Во-вторых, у Суги и Ойкавы, видимо, происходило что-то сложное, и Суга соглашается отнюдь не из-за чувств к Дайчи. Это точно ошибка. И это точно обернется чем-то ужасным. Но это то, чего Дайчи заслуживает. Так что он просто кивнул и продолжил пить коктейль. Когда Дайчи было двадцать, они решили уехать из города. Это было тяжелое, безумно тяжелое решение, но Дайчи знал, что это надо сделать. Они планировали продолжать делать то, что делали до этого. Суга предложил брать заказы, и Дайчи отнесся к этому с легкой неприязнью, потому что работать на кого-то не хотелось, но идея была неплохой. Так он сможет получить больше. Так он сможет отправлять больше денег домой. Он не уловил, в какой именно момент начал сильно расстраиваться, когда Суга уходил. Когда покидал кровать и, зевая, выпархивал из его рук, как птичка. Когда приходил, пахнущий чужим одеколоном. Но в какой-то момент Дайчи понял, что, кажется, влюбился по-настоящему. И, с учетом характера Суги, это было очень больно, так что наказание из этого получилось отличное. Но в один день Суга остался допоздна. На следующий – ковырялся в зубах прямо при Дайчи, хотя никогда так не делал до этого. Через неделю отключил звук на телефоне и уснул у него под боком, шумно сопя. Через месяц они впервые поругались, и это было поразительно. В хорошем смысле. До этого Суга явно сдерживался и старался не показывать свое раздражение в некоторых вопросах. В общем, отношения были шаткими, да и начались по ужасным мотивам, но в какой-то момент они, кажется, стали искренними. Так что Дайчи был рад уезжать именно с Сугой. Хотелось надеяться, что они продержатся хоть сколько-то. Обнимая всех на прощание, он успел десять раз передумать, но в итоге Шика дала ему такую сильную пощечину, что аж в ушах зазвенело. – Успокойся, – хмуро сказала она. – Мы без тебя тут не сдохнем. – Я знаю… – потер щеку Дайчи. – Я… Я буду присылать столько, сколько смогу. – Все ты про деньги… Закатив глаза, девушка немного потопталась на месте и, вытянувшись, на секунду обняла его. – Я буду приглядывать за мамой и за остальными. Иди уже строй свою жизнь, а то на тебя смотреть больно.