Мистерия | A mystery

В нескольких километрах от Лондона на обочине загородной дороги расположилась небольшая закусочная. Её яркая неоновая вывеска на крыше с незамысловатым названием «У Чарли» гудела и мигала, привлекая проезжающих мимо странников остановиться и передохнуть после долгого путешествия. Местные жители городка, начинающегося через пару миль, всегда приезжали сюда выпить чашку ароматного кофе или начать день с вкусного английского завтрака. Внутри всегда разносился аромат жареного бекона и кофейных зёрен. Столики, накрытые клетчатыми скатертями, стояли вдоль больших окон, через которые открывался живописный вид на тихую чащу леса, добавляя заведению спокойствия и уединения. Напротив них тянулась длинная стойка, над которой мягко светились гирлянды-фонарики. Их тёплый свет придавал помещению домашней атмосферы и уюта. На стенде, недалеко от входа, висели прикреплённые маленькими булавками полароидные снимки, запечатлевшие счастливые мгновения разных жизней. Днём здесь всегда было много людей, но сейчас, под покровом приходящей ночи, осталась лишь одна официантка, дочь Чарли — Гермиона. Она была невысокого роста, с кудрявыми длинными волосами и миловидным лицом, украшенным яркими веснушками. Её точёную фигуру обтягивали чёрные джинсы и зеленоватая шёлковая блузка, а на ногах были обычные кеды. Гермиона стояла за стойкой и протирала последние приборы, убирая их в ящик. Смахнув ладонью пот со лба, она поправила непослушную прядь за ухо и вышла в зал, заканчивая уборку, которой занималась всегда в конце смены. Усталость брала верх, и Гермиона ненароком зевала, чувствуя тяжесть в онемевших ногах. Но это никак её не заботило, и довольная улыбка продолжала играть на лице. Ей нравилось работать вечерами в закусочной, помогая отцу, и видеть, как он счастлив. Мистер Грейнджер всегда хотел открыть собственное кафе, такое же, как у миссис Браун, к которой, будучи маленьким, он ходил с родителями по воскресеньям на самые лучшие блинчики с малиновым джемом. И вот спустя много лет, построив карьеру дантиста, Чарли наконец исполнил свою мечту. Он всё так же работал в клинике, но уже не так часто, стараясь большую часть времени проводить здесь. Собрав мешки в одну кучу, Гермиона двинулась к выходу, но остановилась, почувствовав вибрацию телефона. — Гермиона, ты скоро? — послышался встревоженный голос на другом конце провода. — Если бы я знал, что ты так задержишься, то не уехал бы раньше. Мне приехать? — Всё хорошо, не нужно приезжать, папа, я же на машине, — с нежностью в голосе отвечала Гермиона. — Хорошо, мы ждём тебя с мамой, ужин стынет, поторопись. — Скоро буду, уже закончила. Попрощавшись, Гермиона убрала телефон обратно и, обведя взглядом помещение, удостоверившись, что всё было сделано, накинула на плечи куртку вместе с сумочкой. Она подхватила мусор и вышла во двор, погружённый в чёрную дымку. Было пусто и тихо. Место, которое всегда было оазисом спокойствия, теперь словно накрыло невидимым покрывалом беспокойства. Мрачная тишина окутала Гермиону вместе с незримыми нитями страха, заставляя двигаться чуть быстрее. Лопасти вентиляции шуршали, напоминая чей-то шёпот — таинственное эхо, сопровождающее её путь. Тусклый фонарь, мерцающий с перебоями, освещал её фигуру, идущую под небосводом, усыпанным яркими звёздами, которые, казалось, внимательно наблюдали за каждым её шагом. Обычно, находясь здесь, Гермиона никогда не испытывала подобного смятения. Каждый вечер заканчивался одинаково: она выходила на территорию закусочной, выкидывала мусор, а после уезжала домой, вслушиваясь в приятную тишину природы, но сейчас ей казалось, что за ней кто-то наблюдал, скрытый между тёмными высокими деревьями прилегающего рядом леса, и тревога терзала её изнутри. Пронзительный холодный воздух своими ладонями скользил по её плечам, обвивая их, как ледяная змея. Постоянно оглядываясь, Гермиона подошла к мусорным бакам. Приподняв мешки с усилием, словно сбрасывая груз с собственных плеч, она выкинула их все, облегчённо выдыхая, но сердце продолжало стучать в унисон с нарастающим напряжением в воздухе, предчувствуя что-то нехорошее. Вдруг послышались шаги. Гермиона замерла, забыв, как дышать. Медленно обернувшись на этот звук, она готовилась к чему угодно, но, когда взгляд коснулся ограждения, она никого не увидела. Вокруг был лишь пустой двор, и вечерний ветер, словно озорной шутник, запутывал её волосы ещё больше. Гермиона вглядывалась в поднимающийся от сырости туман, и мысль, что кто-то всё же был поблизости, не покидала её голову. Странное покалывающее чувство, как предвестник бури, медленно возрастало внутри. Тишина, которая когда-то приносила покой, теперь казалась ловушкой, готовой захлопнуться в любой момент. И больше не медля, Гермиона быстрым шагом направилась на парковку, стремясь поскорее отсюда убраться. Добравшись до машины, скрытой под тенью деревьев, она вытащила ключи из сумочки и заметила, как вдали к ней приближаются странные фигуры, словно вырванные из другого времени. Люди в красных мантиях, полы которых волочились по земле, двигались не спеша. Туман вокруг них густел, и казалось, что они парят в воздухе. Их одежда была безупречно чистой, ткань переливалась под лунными лучами, струясь по их телам, а капюшоны скрывали лица в полумраке наступившей ночи. Гермионе не нравилось то, что происходило, и связываться с ними ей не хотелось, но ключ, как назло, не попадал в замок, а потом и вовсе упал на асфальт. Руки тряслись, и чувство опасности нарастало, захватывая тело в оцепенение. Сердце пропустило удар, а после забилось ещё быстрее, норовя выскочить из груди. Она подняла ключ и снова пыталась открыть дверь машины. — Чёрт, попадай же, — пробормотала Гермиона, сжимая его в руке так сильно, что казалось, что он вот-вот треснет и развалится на две части. Пульс бешено колотился, и пот холодными мурашками пробегал по спине. Каждый звук вокруг казался оглушительным: шорох листвы, свист ветра, даже её собственное дыхание. Наконец попав в замок, она повернула ключ, но дверь не поддавалась, словно кто-то держал её изнутри, да и было уже поздно. Те, кто вышел из тени, подобрались к ней ближе, окружая. Гермиона наблюдала, как они расходятся по кругу, и инстинктивно прижалась к машине, но это никак не спасало. Они шептались между собой, произносили непонятные слова, их голоса звучали как нарастающее эхо, а в воздухе витала угроза. Они одновременно подняли свои руки, показывая на неё пальцем. Гермиона ничего не понимала. Всё выглядело странным и ужасающим, заставляющим ещё больше нервничать и прижиматься к холодному металлу. Как будто в ответ на её страх, одна из фигур сделала шаг вперёд и остановилась. И, хоть она не могла разглядеть его лица, она чувствовала его пронизывающий взгляд, прикованный к ней. Они все замолкли, сосредоточенно смотря на неё. — Что вам нужно? — дрожащим голосом спросила Гермиона, стараясь звучать уверенно. Несмотря на нарастающий внутри ужас, нежданная смелость и ярость пришли к ней на помощь. «Ну уж нет, я так просто не сдамся», — подумала про себя Гермиона, чувствуя, как её решимость крепнет. Секунды тянулись долго, и воздух стал тяжёлым, как свинец, наполненный напряжённым ожиданием, но они продолжали стоять, и никто из них не торопился ответить — молчание повисло, как ядовитое облако. Попытка открыть дверь снова оказалась тщетной. Гермиона ударила по ней ногой, переполненная досадой и разочарованием. Стиснув зубы в попытке взять себя в руки, она сделала несколько шагов от машины и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежала в сторону закусочной. Фигуры вокруг загалдели, гнев их голосов наполнил пространство, словно гром, разрывающий тишину. Внезапный всплеск адреналина стёр былую усталость, придавая сил, и Гермиона бежала, повторяя про себя лишь одно: «Лишь бы успеть…» Она не позволяла себе оглянуться, но чувствовала их взгляды на своей спине. Но побег продолжался недолго. Сильная мужская ладонь схватила её запястье, останавливая на месте. Он появился из ниоткуда, словно всё это время находился за её спиной. В этот миг Гермиона почувствовала, как жизнь её замерла — будто мир вокруг стал бесшумным, а время замедлилось. Она пыталась отдёрнуть руку, но её словно привязали невидимой веревкой к тому, кто держал так крепко, что слышался треск костей. Слёзы наворачивались на глаза, пронзая её душу чувством безысходности, но, не теряя надежды, она продолжала бороться. Гермиона дёргала свою руку, пыталась ударить ногой, и каждое её движение выдавало отчаяние. Фигура, стоявшая позади, подхватила её за талию, перебросив через плечо, и Гермиона почувствовала, как её ноги оторвались от земли. Всё померкло, и всё, что оставалось, — это ощущение холодного дыхания страха на затылке. Она стала пленницей окружающей их мглы. Ужас охватывал её сильнее. Гермиона закричала, но звук застрял в горле, словно зажатый кулаком. Темнота сгущалась, и каждый удар сердца отдавался в ушах звонким гулом. Она чувствовала его руку, сжимающую бедро, и эти касания проникали под кожу. Гермиона била его по спине, стараясь сделать хоть что-то, а её взгляд метался по сторонам, и в панике она искала спасение, но всё, что она видела, — это размытые тени, смешивающиеся друг с другом, и звуки, превращающие в хриплый шёпот. — Отпусти меня! — прокричала Гермиона, но её крик тонул в гуле их голосов. Неизвестный нёс её в лес, всё дальше от закусочной, и красные мантии мелькали вокруг. Они резко остановились, но только потом Гермиона поняла для чего. Острая игла проткнула её кожу, вызывая адскую боль. И с каждой новой попыткой вырваться она чувствовала, как обмякала на его плече, теряя концентрацию и связь с окружающим миром. Глаза закрывались, погружая всё в темноту.

***

Через неделю после исчезновения Гермионы Грейнджер В Лондоне, где день плавно уступал место вечерним сумеркам, между двух трёхэтажных зданий скрылся узкий переулок. Здесь было тихо, словно все звуки покинули это место, создавая непроницаемый вакуум. На асфальте, покрытом глубокими трещинами, валялись засохшие осенние листья, и обрывки вчерашней газеты колыхались от дуновения тихого ветра. Фонарь одиноко стоял вдалеке, а его блёклые лучи касались кирпичной кладки стен, давно потемневших от сырости. Когда-то нарисованное бело-серыми красками граффити выцвело и потёрлось, но всё ещё можно было разглядеть реалистичный портрет женщины с полными печали глазами и искажённым от скорби лицом. Её пронизывающий взгляд пробирался в самые глубины души того, кто случайно забрёл сюда, свернув не в тот поворот. Воздух в переулке пропитался зловонным запахом гнили, исходящим от мусорных баков. Они были настолько переполнены, что их содержимое то и дело вываливалось на тротуар, а новые, ещё не разорванные мешки из ближайших заведений стояли рядом. Из-под невзрачной коробки скользнул серый кот, нарушая воцарившийся здесь покой. Кожа, покрытая облезлой шерстью, обтягивала его костлявое худое тело. Голодный и настороженный, он обводил жёлтыми глазами переулок в поисках долгожданной еды. Неуверенно двигаясь и обнюхивая всё, что попадалось по пути, уличный житель обошёл бак и замер, навострив острые уши. В глубине переулка послышался хлопок, и из тени улицы появился высокий и статный мужчина — Кингсли Бруствер, известный своим мирным обликом и самоуверенным нравом. Головной убор скрывал с годами появившуюся лысину, а на осунувшимся с возрастом лице выделялись его проницательные глаза, полные мудрости. К его фигуре, облачённой в сиреневый костюм, прилегала строгая тёмная мантия. Кингсли не спешил, продолжая стоять в переулке. Он убрал волшебную палочку, посмотрел на наручные часы и отметил, что до назначенной встречи оставалось ещё десять минут. В этом отдалённом магловском районе его ждал Джон Брук. Пару дней назад капитан полицейского участка прислал ему письмо с просьбой переговорить лично о важном деле, требующем его участия. Бруствер сразу же согласился, чувствуя скрытую тревогу в написанных строчках. Он знал Джона достаточно давно, чтобы понять: если тот просил без официального обращения, значит, им требуется срочная помощь, исключающая долгие бюрократические проволочки, коими славилось Министерство магии. Кингсли же, проработав здесь долгие годы и занимая должность главы Отдела по расследованию магических инцидентов, обзавёлся полезными связями, позволяющими всегда ускорить процесс получения тех или иных разрешений. Но, будучи справедливым и честным, Бруствер не торопился к ним прибегнуть, пока не узнавал всех нюансов предстоящего дела. Постояв ещё минуту, Кингсли направился в сторону выхода из переулка, но, стоило ему пройти мимо мусорного бака, он заметил кота, сидевшего между коробок. — Не бойся, — обратился к нему Кингсли, а животное продолжало наблюдать испуганным взглядом. Аврор подошёл ближе, но кот зажался в угол, поджав хвост. — Знаю, — произнёс Бруствер, присев на корточки, и продолжил: — Мир может быть суровым местом, особенно для таких, как ты. Сейчас, подожди. — Волшебник нежно улыбнулся и, отодвинув край мантии, запустил руку в карман брюк. Сегодня на обеде он не доел мясной пирожок, забрав его с собой из буфета. Кингсли забыл о нём, потерявшись в работе, но сейчас, всматриваясь в потерянные глаза измученного животного, вспомнил. Кот неуверенно приподнял уши, но всё ещё держался отстранённо, тихо шипя. — Я тоже часто чувствую себя одиноким, — сказал Бруствер, вытащив свёрток. — Но знаешь, в одиночестве есть и свои преимущества. У тебя всегда есть время на размышления. Развернув упаковку, Кингсли разломал пирожок и положил рядом. Кот, наконец, осмелел, принюхавшись к запаху мясной начинки, и медленно приблизился. — Не стесняйся и ешь, — потребовал Бруствер, шире улыбнувшись, наблюдая, как кот, больше не раздумывая, начал жадно хватать куски фарша. Без резких движений аврор протянул руку и, аккуратно коснувшись шерстяной макушки, начал гладить кота, произнеся на прощание: — Мне пора идти, но я вернусь к тебе позже. Поднявшись, Кингсли огляделся по сторонам и покинул переулок, направляясь к ресторану через дорогу. Пошарпанная вывеска, прикреплённая к вытянутому штырю, вовсе не привлекала, как и деревянные потрескавшиеся двери. Джон всегда выбирал странные места для встреч, но, за отсутствием выбора, Кингсли вошёл в ресторан, где его ждало приятное удивление. Выглядящее снаружи невзрачно заведение внутри было обставлено в классическом английском стиле. На стенах приятного бежевого оттенка висели картины с изображением морских пейзажей и замков. Уютные столики из красного тёмного дерева с обитыми текстилем стульями занимали почти всё свободное пространство. За длинной барной стойкой стоял бармен в белой рубашке с красной бабочкой, он обтирал бокалы, периодически обводя взглядом полупустой зал. Посетителей было немного. Несколько человек играли в бильярд в дальнем углу, разбавляя мелодию блюза ударами шаров, и две женщины выпивали вино за столом посередине. Бруствер прошёл мимо них, выискивая взглядом капитана Брука и находя его в другом конце зала. Следуя в сторону Джона, Кингсли почувствовал, как заурчало в животе. Ощущение голода настигло его сразу, стоило ему лишь вдохнуть аромат запечённого ростбифа и свежего хлеба. Этот приятный запах сильно контрастировал с заброшенным переулком через дорогу, будто бы за одну минуту Кингсли побывал сразу в двух разных мирах, и здесь ему нравилось куда больше. Добравшись до столика, освещённого тусклым светом висящей над ним лампой, он встретился с тяжёлым взглядом капитана. Брук был крупным седовласым мужчиной. Для своего возраста он был хорошо слажен, привлекая внимание окружающих. Его лицо, обрамлённое лёгкой серебристой щетиной, выражало одновременно строгость и добродушие. Глубокие морщины на лбу свидетельствовали о том, что жизнь оставила свои несмываемые следы, но его голубые глаза всё ещё сверкали энергией и страстью к своему делу. — Кингсли, — громко произнёс Брук, явно нервничая. — Рад тебя видеть. — Он встал с места. — Рад встрече, Джон, — ответил Бруствер, пожимая руку своего старого знакомого. Кингсли сел напротив, снимая шляпу и кладя её на край, в последний момент вспомнив о правилах магловского этикета. В магической части Лондона его не вынуждали снимать головной убор, но здесь всё было иначе. — Твоё письмо заставило меня поволноваться, что стряслось? — решая не оттягивать их разговор, сразу перешёл к делу Бруствер. Но не успел Брук ответить, к ним подошёл официант в белоснежной рубашке. — Добрый вечер, что желаете заказать? — спросил он с нейтральным выражением лица, держа блокнот и ручку наготове. Мужчины поздоровались, и оба быстро взглянули на меню. Пройдясь глазами по строчкам, Кингсли отложил его в сторону и озвучил заказ: — Мне стейк флэт-айрон с можжевеловым соусом и картофельное пюре с горошком. А тебе, Джон? — Просто стакан воды, — произнёс он, закрывая меню. Официант сделал записи и сразу же отошёл, оставив их наедине. Кингсли скрестил руки на груди и, окинув Брука внимательным взглядом, произнёс: — Так что происходит? Ты выглядишь так, будто весь вес мира лежит на твоих плечах, — не узнавал Джона волшебник. Всегда сдержанный на эмоции мужчина сейчас выглядел растерянно. Брук вздохнул, словно собираясь с мыслями, после чего молча взглянул на витражные окна. — Один из моих детективов расследует дело, — начал Джон издалека. — Поначалу я думал, что это очередная отбитая группировка, которую не составит труда поймать, и мы быстро закроем его, сдав в архив, но Габриэль гоняется за ними уже полгода. — Капитан замолчал, протянув Кингсли папку. Взяв её в руки, Бруствер удивился. Она не выглядела как материалы, собранные за полгода, а ему было с чем сравнить. Он раскрыл страницы. Большое количество отчётов, каждый написанный лишь на одном листе, они хранили в себе крупицы информации, не несущие за собой ничего стоящего. — Возможно, тебе стоит передать дело другому детективу, Джон, — произнёс Кингсли, откладывая папку в сторону. Он отметил, что отчёты написаны грамотно, явно затрагивая всё, что было известно, но не заметил ничего, что могло бы стать причиной для привлечения их отдела к расследованию. Бруствер часто сталкивался с тем, что магловские полицейские ленились, пытаясь спихнуть сложную работу на них. — Я не стал бы просить тебя о встрече, если бы не был уверен, что требуется ваше вмешательство, — твёрдо, с лёгкой обидой заявил Джон. — Взгляни на фотографии, думаю, они заставят тебя передумать. Брук постучал пальцем по папке, отпивая из бокала воду, которую минуту назад принёс официант. Разложив снимки перед собой, аврор начал по одному брать их в руки, разглядывая. На первом был запечатлён заброшенный завод, преобразованный в своеобразный храм. Большое количество свеч расставлено по периметру, несуразные скамейки, сооружённые из досок на скорую руку, стояли в три вытянутых ряда напротив алтаря с красным неоновым крестом. На второй фотографии Кингсли увидел символы, очень похожие на магические руны, которые они использовали, но исполнение было другим — слишком резкие и оборванные линии. Бруствер сглотнул образовавшийся ком, когда ещё одно застывшее изображение попало в его руки. Два тела, мужчина и женщина, — а точнее, то, что от них осталось, — лежали в круге, нарисованном чёрной краской. Все части были отделены, словно оторваны диким зверем, и собирались в извращённую композицию сошедшего с ума художника. Туловища лежали прижатыми друг к другу, по краям от них лежали головы, ноги сложены в крест, а руки сверху вытянуты вперёд. Кингсли не понимал. В прошлом году они расследовали ритуальные убийства на территории маглов, подобные преступления имели другой характер. Жертв могли пытать, но всегда проявляли уважение к их смерти. Здесь же создавалось ощущение, что над ними насмехались. — Это место, — проронил Брук, указывая на фотографию с алтарём, — служило одним из укрытий для культа. Они не задерживаются надолго, постоянно перемещаясь. — Джон снова отпил воды и, посмотрев на волшебника уставшим взглядом, добавил: — Они не оставляют следов, словно растворяются в воздухе, как тени, стоит приблизиться. — Капитан замялся. — Но есть ещё кое-что. — Что же? — заинтересованно спросил Бруствер. Джон пролистал папку к последней странице, раскрывая. Перед Кингсли появилась новая фотография, и на ней была книга в кожаном чёрном переплёте. На углах были вставки из острых длинных клыков, а по центру нарисован силуэт обнажённой девы. Её руки были разведены в стороны, а на голове виднелась корона. По сторонам от неё были символы: череп в шляпе, пиктограмма с козлиной головой по центру и Дары смерти — последнее Бруствер узнал. Детская сказка про трёх братьев, написанная Бардом Бидлем. Дары являлись не чем иным, как обычной легендой, но часто встречались в кругах, где практиковали тёмную магию. — Когда мы нашли этих жертв, то нашли там эту книгу. — Брук посмотрел на фотографию тел. — Страницы в ней были пусты, а позже она вовсе пропала из хранилища улик, — напряжённо проговорил Джон. Кингсли больше не относился к их встрече скептически, полностью стирая предвзятость со своего лица. Брук был прав, здесь что-то не так. Напряжение в воздухе нарастало, но больше всего чувствовался страх, как сахарный сироп прилипающий к коже. Капитан боялся того, с чем они столкнулись, и Бруствер никогда не мог подумать, что такой день настанет. — Люди исчезают, Кингсли… — вновь заговорил капитан. — Да, их пропажа не новость, но за последние полгода у нас есть сорок случаев, по которым нет ничего. — Думаешь, все они связаны? — уточнил Бруствер, складывая все материалы обратно в папку. — По многим пропажам рано или поздно происходят прояснения. Здесь же мы нашли только пятнадцать тел, из них двое были просто убиты, но не культом, а вот остальные изувечены. — Изувечены одинаково? — Нет, но подтекст всегда ритуальный. Так мы и определили связь. В этот момент официант вернулся с заказом, прерывая Джона. Стейк был аккуратно нарезан, политый тёмно-фиолетовым соусом и выложенный вдоль воздушного пюре с ложкой горошка. Кингсли не обратил на еду внимания, ранее охвативший его голод запечатался где-то внутри. Аппетита не было, и, равнодушно взглянув на блюдо, Бруствер отставил его в сторону, сосредоточившись на их разговоре. — Какие мысли у твоего детектива? — спросил волшебник. Сомнений не оставалось, найденная книга указывала на возможную связь с магией, но Брустверу нужно было знать, на каком этапе находится их расследование, перед тем как окончательно принять решение. — Габриэль предполагает, что есть ритуал, который они проводят. Жертвоприношение, явно во имя кого-то или чего-то. Они что-то с ними делают и жертв выбирают неслучайно, но, по всей видимости, не всегда попадают на тех, кто им подходит. — То есть вы находите именно тех, кто не… — Кингсли замялся. — Не подошёл? — По нашей версии да, но мы не смогли определить связь между пропавшими. Их ничего не связывает между собой. — Что-то ещё, что мне нужно знать? — приподняв брови, спросил Бруствер. — Эшвуд до сих пор уверен в том, что магия непричастна. Так скажем, он не очень вас жалует, поэтому могут возникнуть трудности, но я всё улажу. Брук провёл пальцами по щетине, а его плечи расслабились. Спина больше не была натянута как струна, готовая в любую секунду порваться. Капитан явно был воодушевлён, и на лице его промелькнуло мимолётное облегчение. — Я направлю тебе трёх своих ребят. С документами вопрос решу, но сам понимаешь, если они не найдут следов магии, мы ничем не сможем помочь. — Понимаю, но для нас это шанс сдвинуться с мёртвой точки. Мы больше не можем затягивать с расследованием, общественная паника нарастает, и скоро сдерживать её будет невозможно. Мужчины провели в ресторане ещё от силы двадцать минут. Заказанный ужин так и остался несъеденным, остывая на тарелке. Брук заказал ещё воды, пока рассказывал о Габриэле. Детектив, с которым предстояло работать Гарри, Теодору и Драко, показался Кингсли своеобразным, но от него не укрылось, с каким восхищением Джон о нём говорил. Бруствер же уверял капитана, что если в этом деле замешана магия, то его агентам не составит труда докопаться до истины, скрыв за стены Азкабана новых преступников, нарушивших международные законы. Когда аврор покинул заведение, держа в руках копию папки, на улице моросил мелкий дождь. Кингсли быстрым шагом перебежал через дорогу, скрываясь в переулке. Серый кот сидел на том же месте между коробок. Его шерсть стала мокрой, и теперь он казался ещё более худым, чем в их первую встречу. Он смотрел на Бруствера с надеждой и жалобно мяукал. — Пойдём, дружок, — произнёс аврор, наклоняясь, чтобы аккуратно взять его на руки. Кот не сопротивлялся, словно знал, что именно этот человек может дать ему защиту и тепло, которых он так отчаянно искал. Кингсли укрыл его под полами своей мантии, стараясь скрыть от дождя, который теперь проливным потоком обрушился на Лондон. Крупные капли стучали по крышам, казалось, предвещая что-то зловещее. Бруствер трансгрессировал, оставляя после себя лишь расплывчатую тень. Он вернулся к своим делам, не предполагая, что, дав своё согласие Джону, запустил череду событий, окончательно изменивших предстоящее будущее.