Искусство судеб

      Пребывающий в благодушном настроении после бала Сантьяга сел за руль, рядом уже сидел Марк. Телефон комиссара завибрировал. Марк успел посмотреть на имя звонившего — Ортега.       — Да?.. Холодное оружие?.. — Сантьяга рассмеялся в ответ на реплику Ортеги. — Да, Вы правы, не поможет. Благодарю за помощь… В таком случае, до завтра.       — Они договорились?       — Секундант у рыцаря оказался благоразумным, убивать никто никого не будет.       — А когда будет дуэль?       — Завтра в полдень. Хотите посмотреть?       — Наверное, многие захотят…       Сантьяга поморщился.       — Любят смотреть на битвы, когда исход неизвестен. К тому же дуэль будет без применения магии.       — Вы бы там всё снесли, — без доли сомнения заметил Марк, хотя никогда не видел комиссара в бою.       — Просто секундант решил, что в холодном бою рыцарь чуть искуснее, чем в магии.       Марк решил не задавать глупых вопросов. Он верил в то, что Сантьяга как комиссар Тёмного Двора превзошёл всех и в магии, и в холодном оружии, а может, и в огнестрельном.       — Так что, поедете смотреть?       — Если никого не будут убивать, то почему бы и нет? — Марк пожал плечами. — А где это будет?       — Нам наведут портал.       — А если ловушка?       — Я в них так просто не попадаю.       Не согласиться было сложно (всё-таки как-то этот нав всё ещё оставался в живых), однако это не помешало Марку внутренне закатить глаза. Сантьяга, по его скромным наблюдениям, либо абсолютно очаровывал, либо искусно выводил окружающих.       — Как ему вообще могло прийти в голову вызвать на дуэль комиссара?       — Чуды цепляются за честь. А рыцари-узурпаторы имеют чересчур горячие головы.       — Но не настолько же…       — Настолько, настолько, — Сантьяга кивнул. — Вы же заметили, что у нашего чуда глаза красные? Чтобы стать командором войны, рыцари должны пройти проверку кровью, обуздать жажду этой крови, усмирить свой гнев. Не каждый способен на подобное. Сегодня Вы видели этому подтверждение.       Тайный Город удивлял его всё больше.       — Но он сильный маг?       — Рыцари-узурпаторы имеют хорошую квалификацию, — уклончиво ответил Сантьяга, и Марк в который раз подумал о том, что с опытом и хладнокровием комиссара чудские выскочки сравниться не могут (а заодно, к стыду, вспомнил и свою идиотскую угрозу).       Он бросил взгляд на нава и определённо увидел в его глазах какую-то недосказанность. Но раз уж тот не говорит, то, пожалуй, и спрашивать не стоит: бал вымотал его, даже этот разговор давался с трудом, да и не факт, что Сантьяга не уйдёт от ответа.       — Как вам бал?       — Лучше бы дома посидел, — Марк зевнул, вызвав улыбку комиссара. — Хорошо, что хоть ко мне никто не лез.       — В такие моменты я думаю, что Вы оказались весьма похожим на остальных наших братьев.

***

      Во второй раз Марк в полной мере смог оценить переход порталом, было… странно: едва он шагнул в чёрное марево, как его охватило странное чувство лёгкости и того, что он продолжает идти. Возникшая на пару мгновений тьма вокруг рассеялась, и перед ним предстала самая обычная лесопосадка.       Ортега и хмурый незнакомый Марку чуд рядом с тем. Оба молчали. Неподалёку от них мерил шагами землю злой, как бык, виновник происходящего фарса — Жозе Де Ламар. Он тут же вперил в них злобный взгляд алых глаз, и Марку стало не по себе, хотя и не так сильно, как когда на него испытывающее смотрел комиссар.       — Ну наконец-то!       — Вега, идите к Ортеге. И вот ещё, совсем забыл, — Сантьяга сунул Марку какой-то красный камешек, от которого шёл значительный фон магической энергии, — сильно сожмите, если окажетесь в опасности.       — Чего? — не понял Марк, но камешек взял. — Что это? — он придирчиво осмотрел его.       — «Дырка жизни», у нас без неё никуда, — комиссар кивнул Ортеге и бросил ему пару фраз на рваном, корявом языке, который Марк определил как древненавский (исключительно потому, что Ортега ему сказал, что навы используют его, когда не хотят быть понятыми). Первый помощник кивнул.       Не по себе стало ещё больше, даже тревожно. Марк тут же вспомнил тот странный взгляд комиссара: в голове Сантьяги определённо было куда больше мыслей, чем он озвучивал.       Он отошёл к Ортеге, как и было велено, следя за Де Ламаром, который уже достал клинок из ножен и придирчиво рассматривал наточенную сталь. Марк дёрнул первого помощника за рукав, но тот отмахнулся, буркнув: «Не сейчас». Что ж, видимо, время для расспросов он и правда выбрал не самое подходящее. Но всё равно неприятно.       — Стороны не желают примириться? — в последний раз спросил Ортега, на что комиссар с легкомысленной улыбочкой пожал плечами, а чуд рявкнул: «Нет!». — В таком случае можете начинать.       Марк уже хотел спросить, где оружие Сантьяги, но каким-то совершенно непонятным для него образом в руке военного лидера Нави вдруг оказалась катана, её чёрное лезвие, казалось, поглощало попадающий на наполированную поверхность солнечный свет. Боевой стойки в отличие от чуда он не занял.       — Это будет быстро?       — А ты куда-то спешишь?       — Да нет, я… — Марк заметил, как оба противника ринулись в атаку.       Сталь с лязгом заплясала, удары были настолько сильными, что от клинков отскакивали искры. Сантьяга ожидаемо наступал, но рыцарь умудрялся успевать отвечать на его выпады, хотя, по мнению Марка, для людей с оружием двигались они крайне быстро. Вернее, нелюдей, и это многое объясняло. Однако же не объясняло то, почему комиссар до сих пор не уложил мальца на лопатки (а ведь он читал, что навы куда быстрее и сильнее остальных жителей Тайного Города). Даёт фору, не хочет позорить так сильно? Но с каких это пор Сантьягу волнует честь чудов?       С каждым мгновением противники ускорялись, удары Сантьяги приходились на стойко державшуюся латную броню рыцаря. Марку оставалось только дивиться, как его глаз успевает улавливать происходящее, не смешивать в сплошное бело-красное пятно, а эти двое — двигаются на подобных скоростях, реагируют на атаки и принимают решения. Хотя вон чуд явно уже сдавал позиции. Комиссар успешно теснил рыцаря, до того легко и непринуждённо обращался катаной, что та, казалось, порхала. Иными словами, Де Ламару приходилось туго.       Пока Сантьяга одним точным движением не рубанул не закованную в латы руку открывшегося чуда. Ровно так, как нужно для конца боя. Оба остановились. Злой рыцарь коснулся рукава алой рубахи, на его руке остался кровавый след.       — Стоп! — скомандовал Ортега. — Победил Сантьяга.       Рыцарь, что называется, только не прыгал на месте: настолько его рвало от злобы. Впрочем, на что ещё тот рассчитывал, Марк решительно не понимал. Сантьяга с нейтрально-довольным выражением лица наблюдал за чудом.       — Полагаю, все? — нав, насмотревшись, отвернулся и вытер платком лезвие катаны.       «Мда… дольше собирался, чем смотрел», — разочарованно подумал Марк, прежде чем заметил алую вспышку, летящую прямо в сторону комиссара.       Стена из плотного чёрного мрака тут же встала на её пути. Улыбка медленно сползла с лица Сантьяги, и он, развернувшись и смотря на рыцаря с самым настоящим презрением, уже шептал уже другой аркан. Вокруг Де Ламара вспыхнуло огненное кольцо.       — Дуэль окончена! — выкрикнул секундант чуда.       — Вот именно, дуэль окончена, — жестко отозвался комиссар.       Марк с ужасом наблюдал за тем, как рыцарь что-то бормотал, напряжённо глядя на огненное кольцо, но толку его слова не имели, между тем пламя подступало всё ближе, грозясь вот-вот обжечь Де Ламара, который не мог выбраться из круга, а то и поглотить его целиком. Однако прежде, чем это случилось, за спиной рыжего разверзлись порталы — в основном алые, но была и парочка зелёных. Сантьяга тут же пустил в него разрядом огненной молнии, объявшей на мгновение тело чуда целиком, а в следующее мгновение его обгоревшее тело рухнуло наземь.       — Что происходит? — Марк испуганно уставился Ортегу.       Но увидел только летящую с плеч голову того самого секунданта, что ещё пару секунд назад мирно стоял возле них. И только следом — оружие в руках обоих.       — Ортега!       — Уходи, — нав бросился на помощь комиссару.       Дальнейшее можно было бы описать одним словом — бойня. Чёрные лезвия катан то и дело отсекали неудачливым убийцам головы или конечности, заклинания обжигали и исполосовывали, разрывали их плоть. Вот во время попытки одного из чудов отсечь голову Ортеге, тот ловко извернулся и рубанул рыжего пополам, а вот с пальцев Сантьяги сорвались серебряные искорки, иглами вонзившиеся в плоть магов, словно доспехи на них были не более чем бутафорией.       Навы подобно не то волчкам, не то следующим по неправильным траекториям стрелам метались по поляне от одного противника к другому. Группу чудов Сантьяга разбросал «шаровой молнией», а ещё одного — подоспевшего к комиссару сзади — Ортега ударил «плетью» — чёрное щупальце разрубило рыжего пополам. В руках стоящей неподалёку от центра битвы люды (и по всей видимости, целящейся именно в него, Марка) взорвалось заклинание. Всё смешалось в кашу: взрывы, звон клинков, крики, брызги крови, гомон от читающихся заклинаний.       — Вега, уходи! — куда более требовательно повторил Ортега, заметив, что он всё так же стоит на месте.       Марк не сразу понял, что вообще ему сказали, продолжая поражённо смотреть на мясорубку, где вместо лезвий были катаны из навской стали в руках лучших гарок, а вместо мяса — люды и чуды, решившие с ними тягаться.       Лишь случайно брошенный куда-то в сторону взгляд позволил ему заметить чуда прямо за спиной. И прийти в себя. Марк сжал красный камешек, и его буквально засосало куда-то. Именно что засосало. Ничего общего с предыдущим переходом это не имело.       Он грохнулся на пол, удар пришёлся на спину и затылок, в ушах начало звенеть, но почти сразу прошло: знаменитая навская регенерация дала о себе знать.       «Да уж… тупил бы так в лесу — ещё тогда бы сдох».       Впрочем, надо отдать себе должное: тогда он мысленно обдумывал, что подобное может произойти: обдолбанный клиент или подстава от своих, засада полиции, но не сейчас, когда его на подобное мероприятие потащил комиссар Тёмного Двора. Кстати о нём…       Марк сел и посмотрел на потускневший камень в руках. И понял одну простую вещь: Сантьяга если и не знал, то предполагал подобный исход. И всё равно потащил его.       «Вот же ж, сука!» — он ударил по полу.       А ещё его затошнило, очень сильно затошнило. Только сейчас начало приходить осознание того, что он видел, а мозг заботливо подбрасывал целую нарезку кровавых подробностей битвы.       — Ой-ё-ёй, — Марк услышал позади себя мужской голос и торопливые шаги, — что случилось?       Он обернулся и уставился на худощавого мужчину в чёрной рясе. Эрлиец. Ну кто ж ещё, если его артефакт в Обитель притащил?       — Что, будем лечиться?       — От чего?       — Это всегда найдётся, — эрлиец улыбнулся, — даже у нава. У нас тут ремонт психиатрического отделения недавно был, если хочешь, заплати — оценишь по первому разряду.       Марк от подобной наглости, мягко говоря, выпал.       — Чё?       — Ну вот, я же вижу, на лицо — стресс. Лечиться надо, голубчик.       — Никакой я не голубчик! — он подорвался на ноги.       — Нервишки шалят, — продолжал целитель. — Ну что, пройдём в палату?       — Да не нужна мне никакая палата! Что вы пристали?       — А зачем ты сюда тогда притащился? — эрлиец тут же потерял благодушный настрой.       — Я… — Марк уж было начал думать, что бы такого сочинить и надо ли вообще, но потом решил, что объясняться он с мужиком, который полминуты назад его в психушку хотел засунуть, не собирается. — Не важно. Дайте попить.       Тошнота, несмотря на шок от встречи, не покинула его.       — Двадцать рублей.       — Сколько?!       — Двести миллилитров стаканчик, — закончил эрлиец.       — СКОЛЬКО?!       — А что ты хотел? Мы не проходной двор, — оскорблённо ответил целитель. — Так что, если ничего не нужно — выход там, — он указал на дверь.       «Да пошёл ты!»       Выйти отсюда даже лучше: в Обители воняло какими-то растворами, а ему бы на свежий воздух, голову проветрить. Марк в сердцах громко хлопнул дверью, вышел из Обители и остановился. И что теперь? Что делать? Понятно, что в Цитадель надо было бы пойти, но как? Авто у него нет, Сантьяга и Ортега заняты, порталы он строить не умеет… В итоге он побродил кругами возле входа и сел на крылечке, так и не придумав, что ему делать.       — Что ты там крутишься? — Послышался голос того самого эрлийца, который встретил его в Обители.       — Думаю.       — Видимо, у тебя это плохо выходит.       Уши нава заострились. Да что к нему этот эрлиец привязался?! Марк уже собирался высказать пару неласковых слов, как вдруг ощутил, как он сам для себя обозначил, присутствие другого нава. И действительно, через пару секунд из Обители с привычным приподнято-деловым видом вышел Сантьяга, оттирающий белоснежным платком с рук кровь.       Эта небольшая деталь в очередной раз напомнила Марку, что вообще только что было и что всё это не плод его воображения.       — Брат Ляпсус, добрый день. Вега?       Марк понял, что сверлит его ошалелым взглядом, и отвернулся.       — Да какой уж он добрый? Пациентов нет, — начал жаловаться целитель. — О, неужто будут? — он заметил кровь на руках.       — Не будут.       — Жаль. Но что-то мы бледные, — эрлиец кивнул на Марка. — Может, лечение?       — Это его природный цвет кожи.       — Но он какой-то перепуганный.       — И тоже его нормальное состояние, — Сантьяга аккуратно сложил окровавленный платок более-менее чистой частью наружу и положил обратно в карман. — Уверен, у Вас всё же имеется работа, брат Ляпсус.       Эрлиец, поняв, что пациента и, соответственно, денег он не получит, печально вздохнул и пошёл в Обитель.       Молчание длинной в пару секунд, пока целитель не скрылся за дверьми, казалось бесконечно долгим. Всё это время Сантьяга, Марк чувствовал, сверлил его своим жутким пристальным взглядом, а он старался смотреть куда-нибудь в сторону, словно пытался спрятаться от него и от того, что видел.       — Вы и правда выглядите нездорово.       — Я не шёл смотреть не бойню, — прошипел Марк.       — Я не знал, что так будет.       — Не надо врать!       — Не надо повышать на меня голос, — вкрадчиво предупредил комиссар. — Я не знал.       — Для чего-то же Вы дали мне это именно сейчас, — Марк показал «дырку жизни».       Сантьяга бросил короткий взгляд на артефакт и пожал плечами.       — Я лишь предположил, знаете, как челы говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Я предполагаю всегда, и этого могло не случиться.       — Но оно случилось.       — Но оно случилось, — согласился комиссар. — Моей вины в этом нет, как бы Вам ни хотелось её разглядеть. И Вы сами захотели пойти посмотреть.       Марк внутренне нехотя согласился. Ему по-хорошему стоило бы молчать в тряпочку, но характер не спрячешь, особенно в такой-то ситуации. Он шумно сглотнул.       — Простите. Я не думал, что так может быть.       — Теперь знаете. Извлеките из этого урок: таков ваш новый мир, нас любой рад убить, держите это в голове.       Снова повисло молчание. Марк в который раз задумался, куда попал, и снова убедился, что открывшийся ему мир прямолинейно жесток, челы хотя бы прятали эту жестокость, но не нелюди. Насильственная смерть здесь была в порядке вещей. Средневековье, какое оно есть. Хотя и пытающееся походить на мир челов.       — Может, Вам воды? Вы будто вот-вот в обморок упадёте.       — Если Вам не жалко двадцать рублей за двести миллилитров, — печально отшутился Марк.       — Какой грабёж. Но у меня тут скидка, — Сантьяга помотал чёрной карточкой и зашёл в здание, впрочем, почти тут же вышел, но с бутылкой воды.       — Стесняюсь спросить, сколько это стоило.       — И правильно. Пейте, — нав протянул ему бутылку, — не хочу лишних вопросов в головах наших братьев.       Крышка без труда поддалась легчайшему надавливанию, Марк в который раз задумался, насколько же он сейчас сильнее, чем прежде. Даже в таких мелочах он это чувствовал. Он жадно приложился к горлу, выпив за раз больше половины.       — Прогуляемся?       — Куда? — Марк устало посмотрел на Сантьягу.       — Куда-нибудь. Идём, — комиссар бодро зашагал к выходу из территории Обители.       В попытке побороть тошноту Марк осматривал тоскливый пейзаж Царицыно: серое небо и сплошная слякоть, редкие горки грязного снега, пара птиц — ворон — на ветках голых деревьев. Они всё брели и брели, молчали, пока Обитель не скрылась за деревьями.       Марк, как мог, старался думать о чём-то другом или убедить себя, что ему показалось. Выходило плохо.       — Вам лучше?       — Ненамного, — честно признался Марк, сделав очередной глоток воды, трупов-то он не боялся, однако на его глазах резали и жгли, убивали. — Вы не боитесь мести? Сколько их там было, десяток, два?       — Королеве и великому магистру мы пошлём весточку.       — Без доказательств? Знаете, даже челы с подобного войны начинают, а у вас тут вообще принято и без повода резать друг друга, — Марк спрятал свободную руку в карман куртки.       — Ну почему же? Мы всё засняли. Захотят — посмотрят, не согласятся замять дело, и я пущу это по Тиградкому. Вряд ли Зеленый Дом и Орден захотят умирать ради кучки идиотов. Согласно Кодексу, мы имеем право отражать насилие, всё в рамках закона.       — Засняли? Когда Вы вообще успели?       — Ортега пустил птичку ещё до прихода чудов.       Видимо, именно это они с Ортегой на навском и обсуждали. Марку оставалось только поразиться продуманности Сантьяги. Как ни странно, ни отвращения, ничего-либо ещё негативного по отношению к комиссару он не испытывал. Да и за что? Что сделал то, на что имеет право, или что даже в такой ситуации защищает интересы своего Великого Дома?       — Всегда так перестраховываетесь?       Сантьяга пожал плечами, мол, а почему бы и нет.       — Я там тоже виден?       — Боитесь?       — Не хотел ввязываться во всё это.       — Справедливости ради, вы там ничего и не делаете. Вряд ли к вам будут какие-то вопросы.       — Кроме того, что я вообще забыл там с Вами.       Комиссар остановился и внимательно посмотрел на него. Сантьяга определённо понял, куда он клонит.       — Если вы об этом так переживаете, то знайте, за мной присматривают: репортёры, другие Великие Дома. Вы уже засветились, так что успокойтесь и живите, как жили. Всё равно сидите в Цитадели, что с Вами там станется? — комиссар пожал плечами. — Любой вменяемый разумный понимает, чем чревато преследование нава. Вы уже напали на люду, что-то было? Нет. Успокойтесь.       — Вменяемых тут мало водится. Зато невменяемых полно.       — Я сокращаю их численность, как могу.       — Звучит ужасно.       — Предпочли бы, чтобы они Вас нашинковали?       Марк поджал губы и отвёл взгляд. Он уже не обманывался иллюзиями, сегодняшнее утро наглядно показало ему, в какой мир он попал, его бы прирезали, если бы добрались.       — Нет.       Умирать во второй раз он не хотел, до сих пор хорошо помнил, каково это.

***

      Кортес и Лебедь заселились в небольшой домик в одном из районов Гудермеса. Беспрепятственное перемещение на территорию Чечни и поиск подходящего места пребывания взял на себя Лебедь: у того были здесь какие-то знакомые, которые за плату не стали задавать лишних вопросов (Сантьяга ясно дал понять, что им следует обойтись без использования магии, если это возможно).       — Я надеюсь, мы скоро отсюда уедем, — проворчал Лебедь.       — Мы ещё ничего не натворили, тем более мы под мороком. Сделаем работу — и порталом в Тайный Город, — зевнул Кортес, делая бутерброд.       — Чтобы её сделать, сначала надо найти этого музыканта и отобрать дудку.       — Найдём, есть чем, — он махнул головой в сторону спальни через стену, где они оставили снаряжение.       В его числе были предоставленные Тёмным Двором «Умник» и «Смотрящий», при помощи которых они и должны были найти артефакт. Второй уже испробовали ещё по приезде в город, но результата это не дало, видимо, «Нефритовую Дицзы» пока держали спрятанной, как и сказал Сантьяга.       — Не проверял снова?       — Неа. Хофеф — ифи повфафи, — голодный Кортес активно жевал бутерброд.       — Пойду посмотрю…       Кортес гукнул, продолжая жевать. Что за маг мог обладать таким артефактом, а главное, зачем он ему? Знал ли маг о Тайном Городе, и если знал, то неужто не рассчитывал, что Великие Дома не обратят свой взор на него?       — Кортес! — Лебедь влетел на кухню со «Смотрящим» — подробной картой города, на которой ярким чёрным пульсирующим пятном, словно растекающейся чернильной кляксой, вспыхивала мечеть.

***

      Нынешний мастер-менталист давно прослыл поклонником культур Ближнего Востока и шасов. А потому и кабинет свой Шаррига обустроил соответствующе: тёплые насыщенные оттенки витиеватых узоров и орнаментов на стенах, мелкие настенные бра, напольные светильники, низкие мягкие диваны, украшенные искусной резьбой и заставленные многочисленными книгами шкафы. На рабочем столе стоял медный арабский чайник и пиала — мастер лениво попивал чай, посоветованный Иргой. И был крайне недоволен, когда раздался стук в дверь.       — Войдите. Ну что такое? — Шаррига оторвался от чтения книги и поднял взгляд на вошедшего Сантьягу. — Комиссар? — он тут же встал. — Что-то случилось? Нужна моя помощь? Чаю?       — Добрый день, нет, благодарю, — комиссар прошёлся по красному ковру с замысловатым орнаментом. — Вы правы, мне нужна помощь. И я хочу знать, смогу ли получить её от Вас.       Менталист нахмурился, начало диалога ему уже не понравилось и напрягло, словно его проверяли на профпригодность. Шаррига тут же ощутил себя ходящим по обсидиановым иглам. Он осторожно заметил:       — Это зависит от того, соответствует ли запрос моим способностям.       — Вы верно мыслите. На днях я читал сочинения Кирнаги, я правильно понимаю, что медитации — основа школы менталистики?       Шаррига поджал губы и помялся.       — Понимаете, комиссар, дело в том, что… Я не уверен.       — Не уверены?       — Медитация — сложная вещь, требует особого психического состояния. Достичь такого состояния, а уж тем более войти с ним в медитацию — дело крайне сложное.       — Разве Кирнага не говорил, что для управления чужим разумом сначала надо управлять своим?       — Говорил, но разве мы им и так не управляем? Мои предшественники, скажем так, упростили работу с разумом, создали пусть и менее эффективные, зато более простые в применении арканы. Так что в медитациях уже и смысла мало, — Шаррига пожал плечами. — Конечно, Кирнага утверждает, что с медитациями могут открыться новые горизонты, но сами медитации могут и не случиться. Это сложно, может получиться с первого раза, а может не получиться и за тысячи лет.       Сантьяга слушал Шарригу внимательно, не перебивая, и мастер всё терялся в догадках, зачем тому понадобились медитации. Пока, наконец, комиссар, помолчав пару секунд, не произнёс:       — Я медитировал недавно.       — Вот как? И как это было? Мне очень интересно, возможно, это поможет мне в написании пары работ по… — Шаррига залез в ящик, начав искать блокнот.       — Вы можете помочь кое-кому с медитациями?       Нав замер, вздохнул и тихо пробормотал:       — Боюсь, что нет.       Шаррига встретился с испытывающим взглядом Сантьяги. Он снова почувствовал себя провинившимся столетним мальчишкой перед старшим. Мастер поёжился.       — Это не моя прихоть, комиссар. Мне самому они еле как даются, чем я могу помочь другому?       — Но они ведь даются Вам, — Сантьяга сощурился.       — Ладно, есть кое-что. Из личного опыта.       — Тогда, пожалуйста, ближе к делу.       Шаррига сел обратно за стол и сложил руки домиком, поджал губы и тут же тяжко вздохнул:       — В общем, главной помехой в медитациях являются эмоции. Если попробовать их заблокировать на какое-то время, то всё может получиться.       — Это правда возможно?       — Ну… эффект будет недолгим, и вообще не факт, что будет, если объект против. И… если эмоции вернутся во время медитации, то это может плохо сказаться на нём.       — В каком смысле?       — Представьте, что все эмоции, заблокированные, в один момент просто выплеснутся на него.       На лице комиссара отразилась крайняя степень задумчивости, Шаррига мог точно сказать, что тот принимает какое-то решение. В нём заиграл жгучий интерес до того, что могло такого случиться и кому нужна помощь, ведь это его сфера.       — Вы испытывали подобное?       Мастер припомнил, как опробовал подобное на попадавших к дознавателям пленниках, после — на себе. И как в неудачных случаях наблюдал или ощущал на себе истерики.       — Да. Только благодаря этому я пару раз смог медитировать.       — Почему тогда пару раз, если главная помеха — эмоции?       — После того как меня так… приложило, — Шаррига неловко потёр висок, — я как-то перехотел.       — Ну, у него всё равно выбора нет… — пробормотал Сантьяга.       — У кого?       — Мы обговорим это позже. Всего доброго, — комиссар улыбнулся ему и скрылся прочь, оставив мастера недоумевать и дальше пить чай.

***

      Уже полчаса они караулили, сидя в машине около мечети. Лебедь, надев специальные перчатки для управления и шлем, смотрел на монитор Умника — прозрачное забрало. За всё это время ситуация успела поменяться, прежнего магического фона не было, только совсем слабый.       — Сантьяга говорил, что «Нефритовой Дицзы» нужен маг для активации. Это может быть он?       — Может.       — А это могут быть инквизитор?       Кортес пожал плечами.       — То, что это мечеть, ещё ничего не означает.       — Но?       — Но если в деле замешаны остатки инквизиции, то навам и правда лучше не показываться, — Кортес осмотрел мечеть.       — Думаешь, они знали?       — Не знаю.       Отношения Тайного Города с Церковью были, мягко говоря, напряжёнными: нелюди до сих пор помнили последствия Инквизиции, навы так точно, причём лично, а не по учебникам. Ходила молва, мол, даже Сантьяга тогда чуть не погиб. Сам комиссар по этому поводу ничего не говорил.       Кортес вздохнул.       — Сиди здесь и следи, я пойду посмотрю, что там.       — Там сейчас вечерняя молитва. И достали эту флейту, непонятно зачем, потом опять спрятали. Она вообще там? — Лебедь передёрнул плечами.       — Не знаю, но я устал ждать непонятно чего, — Кортес на всякий случай запихнул в уши беруши, усиленные наложенным навами заклинанием, теперь наёмник не слышал от слова ничего. — Надо знать, куда потом эту флейту денут. Ты бы тоже надел, — наёмник показал на уши.       Лебедь ему что-то сказал, но Кортес ничего не услышал, махнул рукой и пошёл в мечеть.       В украшенном росписью зале для молитв было полно народа. Обращённые в сторону Мекки, они стояли на коленях, сложив руки и слушая слова имама. Кортес взглядом выискивал хоть кого-то подозрительного, но происходящее не напоминало ничто иное, как самую обычную молитву. Зато обратил внимание на странную железную дверь, старательно прикрываемую двумя бугаями, точно так же, как и он, осматривавшими собравшихся. Он решил подождать, понаблюдать. И если ничего не случится, то позже попробовать проникнуть внутрь.       Наконец, молящиеся совершили последний поклон и встали. Кортес осматривал расходящихся, как вдруг заметил приоткрывшуюся дверь за двумя амбалами, ту самую, железную. Посетители тут же повернулись к ней. Кто-то схватился за голову, кто-то беспокойно начал осматривать здание. Кортес, хотя ничего и не слышал, но шестое чувство подсказало, что искомый артефакт наконец дал о себе знать.       «Так вот что ты, ублюдок, делаешь!»       Наёмник напряжённо вглядывался через толпу на ту самую дверь, прикидывая, какие у него шансы. Но если там маг, то идти одному против троих (а то и больше) — не вариант.       Кому-то из челов стало плохо, и их заботливо под ручки увели непримечательные муэдзины. Кортес понял, что мелодия больше не звучит, лишь тогда, когда прихожане, наконец отмерев, пошли на выход из мечети. Всё это напоминало ему скорее какие-то жуткие кадры кинофильма, чем реальность.       Кортес зашёл за одну из колонн и принялся ждать, когда же от двери отойдут амбалы, расценив, что вряд ли маг, если не стесняется использовать подобный мощный артефакт, будет использовать морок. А значит, он сможет воочию увидеть подонка. И действительно, через пару минут с тихим скрипом двери за амбалами показался невысокий русый чел европейской внешности, однако каких-то конкретных черт лица он рассмотреть не смог из-за охраны того. Зато отчётливо разглядел кейс в его руках.       «Это флейта!» — понял Кортес.       Чел вместе с охраной побрёл на выход. Кортес осторожно последовал за ними и, запомнив машину, в которую те сели, побежал к Лебедю, снимая беруши.       — Брат, тут опять она… — начал Лебедь.       — Знаю, снимай «Умника», маг в чёрном минивэне, — Кортес завёл авто и повёл следом за легковушкой. — Он использовал её на прихожанах, и, видимо, недолго: они не набросились друг на друга.       Лебедь хмыкнул, снимая перчатки и шлем.       — Хотел бы я спросить, зачем сводить с ума верующих, но догадываюсь. Это даст ему просто ораву прекрасных солдат: замотивированных, злобных и поддающихся внушению.       Кортес сжал руль покрепче, он вспомнил слова Сантьяги о грядущем «конфликте». Какие ужасы могут скрываться за одним этим словом, оставалось только догадываться, но он не был в восторге от того, что уже увидел.       Они практически выехали за город, следуя за магом.       — Удачно ты, конечно…       — Что ты называешь удачно? — Кортес, сунув Лебедю подготовленный автомат и готовясь использовать парочку артефактов с боевыми арканами. — Маг нас уже заметил, наверняка видит, что мы едем за… Пригнись! — он заметил, как из окна едущей впереди машины перед ними — зелёной «девятки» — высунулся автомат.       — Похоже, они не одни, целых три, — Лебедь кивнул на ВАЗ и высунул автомат в окно.       Раздалась стрельба вперемешку с матом. Кортес вдавил педаль газа и пошёл на обгон «девятки», пока Лебедь палил в неё. Одна из пуль достала голову водителя, его тело завалилось в бок, и автомобиль на полной скорости въехал в здание.       — Есть! Давай ещё газуй!       В ответ в них полетели уже не пули. Из окна минивэна высунулась рука, и с пальцев тут же сорвалась «шаровая молния». Кортес вильнул вбок, машину начало заносить. Пришлось ослабить давление на газ и быстро прокрутить руль в сторону.       — Мы сейчас их упустим!       — Не упустим! Метни давай в них чем-нибудь!       — Чем? — Лебедь открыл бардачок и достал чёрное кольцо — артефакт. Он наскоро надел его и проделал всё то же самое, что и маг: высунул руку в окно и, потерев чёрную поверхность украшения, запустил в сопровождавший минивэн ВАЗ шаровую молнию. Автомобиль взорвался и полетел в кювет.       — Как думаешь, ящик бронебойный? — Лебедь сполз так, чтобы его голова не выглядывала в окно, и перезаряжал магазин автомата.       — Я бы не рисковал, Сантьяга хочет флейту целой.       — Вот и я о том же.       Лебедя спасла эта единственная реплика. Не говори он её и высунься в окно, точно бы погиб. Ослепительный взрыв и жуткий грохот окатил наёмников. Кортес сощурился, а Лебедь успел пару раз выстрелить по машине, последней. И даже снова попал в водителя, правда, второй, тот самый маг, успел схватить руль. И ударить наотмашь. В этот раз заклинание было сильнее и попало куда надо, и их машина, переворачиваясь, повторила судьбу ВАЗа. Наёмников пару раз приложило головой о потолок, а куски разбившегося стекла расцарапали лица.       После очередного удара о потолок мир перед глазами Кортеса померк.

***

      Кабинет князя Тёмного Двора не менялся веками и тысячелетиями. Лишь однажды в нём появился простенький деревянный стол — излюбленное место частенько наведавшегося комиссара. Вот и сейчас долговязая фигура Сантьяги, примостившегося на столешнице, выедающей белизной разрывала царящий в помещении мрак. Хозяин кабинета только мрачно вздыхал при каждом посещении его комиссаром и порой напоминал про костюмы (и естественно, его слова вечно были самым наглым образом пропущены мимо ушей).       — Что с Вегой?       Сантьяга почесал кончик носа, помолчал пару секунд, обдумывая ответ, цокнул и наконец ответил:       — У него не было приступов. На удивление.       — Это ведь хорошо, — князь практически не двигался, только вздымающийся от дыхания балахон свидетельствовал о том, что перед комиссаром живое существо.       — С какой стороны посмотреть, — протянул Сантьяга и замотал ногой. — Например, их отсутствие не позволяет мне понять, что их провоцирует, если провоцирует вообще, возможно ведь, что этот «другой» независимо от внешних обстоятельств просыпается. Например, один раз он набросился на зелёную, в остальные — всё было нормально. И я не знаю примерные интервалы между приступами. В конце концов, я не понимаю, какие симптомы у них могут быть, если они есть, хотелось бы успевать до того, как Вега что-то натворит, — комиссар развёл руками и пожал плечами.       — У тебя есть предположение, кто в его разуме?       Сантьяга серьёзно и даже мрачно посмотрел на Князя и медленно кивнул. Один его взгляд давал ясно понять, что ситуация ещё хуже, чем изначально могла показаться.       — Я думал над этим вопросом, и как бы мне ни хотелось опровергнуть свою догадку, всё говорит о том, что она верна… Вега видел во сне нава, говорившего об откровении Тьмы, о том, что асуры будут побеждены.       Сантьяга не сомневался, тот догадался впоследствии, кого именно видел. Мог начать догадываться о том, чьими глазами видел. Идиотом новоиспечённый нав не был.       — Ярга.       — Да, мы не знаем другого нава, которому явилось такое откровение. И если он видел во сне Яргу и общался с ним вполне на равных… То это кто-то приближённый к нему. Особо приближённый. Мы знаем судьбы всех таких.       — Кроме одного.       — Кроме одного, — Сантьяга закивал.       Кабинет погрузился в гнетущее молчание. На заданный когда-то вопрос наконец-то был дан ответ. И, вопреки ожиданиям, совершенно не тот, который они бы хотели получить.

***

      Грохот неописуемой силы то и дело прокатывался по улицам некогда великого города. На одной из них, среди обломков домов, обгорелых трупов гарок и людов, они и встретились.       — Висега?       Он обернулся на знакомый голос. Голос, что довольно часто не гнушался напоминать ему его положение раба. Разега. Один из тех, кого он тренировал за последние пару тысяч лет.       — Думал, я буду где-то ещё? — он внимательно осмотрел гарку.       Молодое уставшее лицо, заляпанный кровью комбинезон и свежая, капающая с клинка катаны кровь. Совсем ещё мальчишка. Однако успевший ему осточертеть за время пребывания на Киабуш.       — У восточных ворот ты куда нужнее, чем тут.       — У меня свои дела, разбирайтесь с восточными воротами сами.       — Что? Если восточные ворота падут, они возьмут Уратай!       — Они и так его возьмут, — невозмутимо отозвался он, присев у трупа убитой им зеленой, за поясом у неё был обсидиановый кинжал.       Висега подобрал его, осмотрел гладкую и кажущуюся хрупкой поверхность и вздохнул. Хоть ему и подвернулся такой удачный момент для осуществления безумного плана, но всё же он совсем не радовался тому, что случилось с империей. Ему не хотелось вернуться с Яргой на руины. Однако судьба распорядилась иначе. Ну что ж… не в первой создавать из ничего что-то.       — Я знаю, но так они сделают это быстрее, а нам надо отсрочить время. Только так мы спасём Семью! — в голосе Разеги была неприкрытая злость и отчаяние.       «Мальчик всё так же любит командовать…»       — Что от этой Семьи осталось? — хмыкнул Висега, вставая.       Новый грохот прокатился по улицам: это очередное мощное заклинание попало в Цитадель, её верхние этажи, и те всё-таки разлетелись, несмотря на сильнейшую защиту. Ему следует поспешить. Времени общаться с этим мальчишкой нет.       — Это приказ князя!       — Это приказ твоего князя, — внутри проснулась злоба. — И это твоя Семья. А моя — осталась в Железной Крепости.       — Что?       Магическая энергия протекла через его тело — от груди до руки — столь стремительно, что скорее напоминала разряд молнии. Резкий выпад, ускоренный этой самой энергией, был настолько быстрым, что даже гарка не смог увернуться. Кинжал оказался прямо в груди Разеги. Лицо нава разгладилось, и он непонимающе уставился на кинжал, а следом — на него самого.       — Ты так и не понял… Я верховный комиссар Тёмного Двора, а не раб. И я служу только одному — настоящему — князю. Повелителю драконов. И не тебе, мальчишка, мне указывать.       Он был готов отразить ответный удар погибающего Разеги, но тот завалился на колени, следом — на бок, а из его рта медленно полилась вязкая чёрная кровь. Висега смотрел на эту картину с мрачным удовлетворением. Давно хотелось это сделать, а теперь, раз всё летит в бездну, то почему бы и не отдать небольшой должок? Тем более рядом нет ни Кирнаги, ни Парги, и их кровь, вплетённая в два слова, складывающихся в проклятое клеймо на шее, не сможет подчинить его волю. А скоро и этого клейма не станет.       Всего-то нужно добраться до источника. Раствориться во Тьме, но сохранить себя и однажды очнуться ото сна. У него получится. Его ждут.

———

      — Вега! Вега!       Он подорвался с кровати и сипло задышал, осматривая руки, ощупывая грудь, лицо.       — Вега, что случилось?       — Я… я…       Марк с ужасом смотрел на комиссара, сощурившегося, напоминавшего готового к броску хищника.