Искусство судеб

      Марк был поражён. Как много навы о себе скрывали! То, что было написано в общедоступных книгах — верхушка айсберга. Например, он не помнил, чтобы было что-то написано о Ярге. А личность по-настоящему легендарная. Первый князь Нави, объединивший разбросанных по миру навов и возглавивший экспансию тёмных.       «Ему правда явилось откровение Тьмы?»       Как успел объяснить ему Ортега, князь считался проводником воли древней Тьмы, и именно поэтому навы слушались его беспрекословно. И если она действительно сказала идти на войну, то навы могли только подчиниться.       «Тьма сказала, что у нас всё получится», — он словно наяву услышал слова из сна. Мог ли он видеть Яргу? Манера держаться, говорить, одежда и тот чёртов плащ (ведь именно после этой детали Сантьяга так переменился в лице) — всё указывало на то, что перед ним был кто-то из верхушки, и что он сам был ему равным. Если это был и правда первый князь, то кем был он, что общался столь фамильярно? И о ком они тогда говорили?       Марк, понимая, что ответов он сейчас не получит, поджал губы и дальше уткнулся в книгу. Прочитал он и про ошеломительную победу Тёмного Двора, и про Искушение, и про междоусобицу и падение Ярги. И… и что-то не понял, что случилось с этим Яргой. Несколько раз перечитал сухое описание битвы, но куда тот делся, он так и не нашёл. Как и то, куда пропал первый верховный комиссар Нави. Они пропали, словно их стёрли из истории, а оставшиеся записи — странная ошибка невнимательного летописца.       Могли ли их убить? Вполне. Семья семьёй, но междоусобица, порождённая непомерными амбициями предавшего идеалы семьи князя, диктовала свои условия. Очевидно, что во вчерашних лидерах народ увидел злейших врагов, предателей. Впрочем, и до образования империи навам тоже ничего не мешало друг друга на фарш пускать, племена активно воевали за территории: большим владеешь — больше ешь.       Он старался читать крайне вдумчиво и запоминать то, о чём когда-то писали летописцы Нави, в конце концов, это было в его же интересах. Но чего скрывать, был у него грешок за душой? Он был ленивым. Помнится, в универе весь семестр пинал болт и только под конец брался за ум и под удивлённые взгляды одногруппников получал четвёрки. Так и сейчас мысли то и дело уходили в совершенно другую степь. Он думал о своём собственном положении в Цитадели.       Навов, кроме Сантьяги и Ортеги, он до сих не знал и, в общем-то, пока не хотел знать. Честно говоря, тёмные не оставляли после себя приятного впечатления: он до сих пор чувствовал на себе заинтересованные и в целом неприятные взгляды дежурных, когда он впервые показался им на глаза в главном холле. Те, которые, были на этаже… в целом, тоже какие-то не располагающие к себе ребята. Он понимал, почему те так смотрят: они его не знают. Ортега говорил, что навов не настолько много, чтобы хотя бы раз в жизни не столкнуться, особенно это касалось дежурных внизу, они видели многих по нескольку раз на день. А тут он… незнакомый никому взрослый нав, с которым таскается комиссар. В общем, желания высовываться за пределы своих комнат после таких взглядов вообще не было, да и как отвечать на неудобные вопросы, ему всё ещё не рассказали.       Он закрыл книгу, снял «толмач». Ему надо учиться, а не раздумывать, как к нему там относятся. Какая вообще разница? Он вообще-то сбежать отсюда хотел, но пока не придумал, как и что делать со своей бедной головой. Кстати о ней…       Обо всех ли приступах или снах стоит сообщать Сантьяге? Насколько далеко они могут зайти прежде, чем его решат прикончить ради безопасности? Он ведь правда так сойдёт с ума… Видения реалистичны, он только через пару секунд понимает, где явь. Что, если однажды не поймёт? Или забудет, кто он? А пока что, кроме рвущей на части ярости или холодной жажды убивать, он ничего не выдавал.       Нет, определённо не всё. Если Сантьяга не знает, что с этим делать, то и смысла рассказывать нет. Он, правда, только до плахи так докатится, доверия этот комиссар не вызывал, Марк прекрасно помнил, как его душили не так давно. А так… может быть, хоть живым отсюда выберется. Но не рассказывать вообще тоже нельзя, значит, надо как-то избирательно подходить к этому. Например, что-то неважное можно и рассказать.       «Сильные маги могут чувствовать ложь. Нет, не ложь, а по эмоциям угадывать ложь. Значит, мне надо просто не волноваться или старательно изображать волнение ото сна, а не от того, что я недоговариваю. И он не поймёт. Я ведь и не лгу, — Марк усмехнулся. — Не такие уж эти маги и всесильные».       Дальше читать он не стал — лёг спать.

***

      Сны ему больше не снились. Вернее, снились, но не те, которые достойны внимания. Несколько дней он безвылазно сидел в своих комнатах, зарывшись в книжки по истории. Интересно? Нет. Ничем не отличается от скучнейших уроков и пар по истории. И пусть навы любили лаконичность, проблема количества произошедшего за период становления Тёмного Двора, его расцвета и жизни в Тайном городе никуда не делась.       Ортега на днях, когда заходил к нему (спрашивал желаемое имя в человских документах), и заметил, что это не осовские баллады. Что такого страшного в них, Марк так и не понял, наверняка там какие-то легенды, а легенды — это интересно.       И вот теперь он сидел в кабинете комиссара и сдавал экзамен по истории, как ему и обещали. Сантьяга кивал на его рассказы вот уже который час и при этом умудрялся заниматься работой. Марку порой казалось, что комиссар его совсем не слушает, но это было ошибочное мнение: Сантьяга активно участвовал в допросе.       — Ну вот тогда осары взбунтовались и разрушили Тигазай.       — Каким образом?       — Отправили его под землю.       — А потом?       — Начался не очень успешный штурм логов осаров. И продолжалось так до тех пор, пока князь не создал землетрясения каким-то там заклинанием.       — «Слёзы сердца земли».       — Ну да.       Марка это должно было удивить, но всё-таки для него это был просто текст в старой книге, а вот морок, эльфийские стрелы и катаны, которые он видел совсем недавно, казались ему чем-то более настоящим и невероятным. Видимо, морально он не был готов к большему масштабу.       — Я могу задать вопрос?       — Ваш экзамен всё ещё идёт, — Сантьяга оторвал взгляд от компьютера и пристально посмотрел на Марка. — Но допустим. Что за вопрос?       — Ярга, Висега… что с ними?       — Они были справедливо наказаны, — Сантьяга ушёл от ответа и тут же перешёл в нападение:       — А что Вы думаете о Ярге?       — Я… — Марк стушевался. — Самый обычный правитель?       — Ярга не был обычным.       — Это для Вас не был. А для меня… откройте любой учебник по истории… челов. Таких тысячи. Они завоёвывали ради себя. И я не могу верить, что у Ярги не было жажды власти, когда он только создавал Тёмный Двор. Самый обычный, дорвавшийся до власти человек.       — Он нав.       — Какая разница?       Сантьяга помотал головой.       — У Нави есть своя философия, эта философия делает нас навами. Отступившись от неё, мы перестаём быть Тьмой. Ярга отступил. Ярга посчитал, что вправе менять нас, навязывать свою волю, отворачивать от пути, которому мы следуем. Но мы все — Тьма. И мы равны.       — Даже с князем?       — Тем более с ним. Князь обязан беречь Навь, и те жертвы, на которые он идёт, это для обеспечения безопасности и благополучия Нави, а мы взамен подчиняемся ему. Покорность — штука обоюдная.       — Философия… кажется, всем было не до неё в эпоху Объединения.       Ответом ему стала лёгкая улыбка, но жёсткий взгляд.       — Однажды Ярга указал нам верный путь. Это все вопросы?       — Нет. Но Вы только не смейтесь, ладно?       Сантьяга приподнял брови.       — Мне становится всё интереснее.       — Я… я нечасто выхожу из своих комнат, но я ни разу не видел женщин…       Сантьяга улыбнулся и тут же тихо рассмеялся.       — Я же просил не смеяться… — Марку теперь казалось, что он ляпнул какую-то глупость.       — Простите, — но по лицу Сантьяги было очевидно, что ему не жаль и он бы с удовольствием продолжал смеяться. — Понимаете, — он опять прыснул, — Вы и не могли их увидеть. У нас… нет женщин.       Он глупо захлопал глазами, пытаясь осознать смысл сказанного комиссаром.       — В смысле? Они вымерли? Навов поэтому мало?       — Вега, их никогда и не было.       На лице Марка отразилось ещё большее непонимание.       — А как… а как тогда навы рождаются?       — Выходим из Тьмы, — Сантьяга пожал плечами, мол, самое обычное дело, пока Марк переваривал сказанное.       — Типа… прям выходите?       — Ну это красивое выражение, Тьма создаёт тело и наделяет разумом. В самую долгую ночь года, на Карнавал. Но, увы, не каждый.       Ну и дела… Похоже, навы действительно что «существа». И он теперь — один из них, физически, разумеется. И как эти навы вообще тогда живут? Ни тебе жены, ни ребёнка…       — А взрослыми?       — Ну нет, конечно. Это было бы слишком энергозатратно, да и странно: младенец в теле взрослого.       — Скорее стрёмно… Это как-то даже больно. Не иметь родителей.       — Не переживайте, у каждого нава есть свой воспитатель.       — Это всё равно не то же самое.       — Вы рассуждаете о необходимости подобного рода системы исключительно потому, что сами были её частью. Навам это ни к чему.       — Ну ладно, а любовь-то?       — К чему Вы клоните?       — Другие расы живут очень мало по сравнению с навами. Когда знаешь, что никогда не сможешь провести жизнь с любимым… это становится пыткой.       Сантьяга снисходительно улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Марку почему-то ни это выражение лица, ни общее воодушевление, которым сочился комиссар, не понравились. Было в них что-то… злорадное.       — Но ведь можно любить не чужаков.       — Что?       — Раз Вас так это заботит, то что мешает любить такого же, как Вы?       Марк снова вытаращился на комиссара, теперь уже так, будто тот был невменяемым. У него аж глаз задёргался. Он правильно только что всё услышал?       Сантьяга же только продолжал улыбаться.       — Предугадывая Ваш следующий вопрос, я абсолютно серьёзен. И да, это у нас нормально.       — Нормально? — выдохнул Марк и скривился.       — Да. Обряд хан во многом напоминает человский брак, вернее, наоборот, но только напоминает. Вега, Вы в порядке?       Оглушенный словами нава, Марк завис, бездумно рассматривая блеск чёрных бриллиантов на запонках Сантьяги.       «Мужик с мужиком — это у них нормально?!»       — Вега, всё в порядке? — лицо Сантьяги оказалось прямо перед Марком, и тот от неожиданности дёрнулся назад и завалился. — Я понимаю, для Вас это шок и, скорее всего, неприятно, но…       — Отойдите от меня! — быстро протараторил Марк.       Сантьяга вздохнул и даже глаза закатил, но отошёл. Марк подскочил и поспешил оказаться на другом конце кабинета, прямиком у двери.       — Вам придётся свыкнуться с этой мыслью. Или по крайней мере, не показывать своего настоящего отношения. Вы же помните, Вы самый обычный нав.       — Я не такой! Я-я… Я нормальный! Это… это… Фу! Отвратительно! Богомерзко!       Что ж… теперь он точно мог называть их так, как называл.       — Не знал, что Вы верующий. Вы уже закончили или ещё какие синонимы подберёте?       — Нет, не закончил! Меня затащили в какую-то секту пи…       — Замолчите, — чуть повысив тон, уже приказал комиссар. — Мне надоело это слушать.       Марк и правда замолчал, он опомнился, и разум возобладал над эмоциями. Да уж… эта сцена явно не прибавила ему очков в глазах Сантьяги. Комиссар был раздражён, видимо, не ему одному их общение давалось нелегко, по крайней мере, моментами. Да и экзамен он, считай, сорвал.       — Ведите себя так, как должен вести нав, — Сантьяга уселся обратно за стол. — Сядьте.       Марк под пристальный холодный взгляд сделал, как ему сказали, следя за тем, чтобы расстояние между ними не было менее метра, а лучше полутора.       — Я надеюсь, Вы хорошо запомнили ту историю, которую я Вам придумал?       Марк кивнул, стараясь не смотреть в сторону комиссара. Резкий страх мгновенно вытеснил шок и омерзение.       — Вы же не глупый. Подумайте о том, что одна Ваша гримаса может её разрушить.       — Просто…       — Отношения других Вас не касаются. И уверяю, к Вам никто лезть не будет после первого же Вашего: «Нет».       «Просто принять как факт?.. Ну что за вечный писец? — он посмотрел на Сантьягу. — Точно писец».       Марк сжался на стуле, он просто мечтал оказаться сейчас где-нибудь у себя в спальне и вообще забыть об этом разговоре. Или хотя бы обдумать это всё. Но переварить информацию Сантьяга не дал, к счастью или нет, отвлёк, увёл разговор в другое русло:       — У Вас больше не было приступов или снов? — он получил в ответ отрицательное мотание головой. — Странно.       — Разве это не хорошо?       — Это хорошо. Но я полагал, что отголоски прошлого дадут о себе знать.       — Зелёный Дом ничего не говорил? — случай на ТВ больше не обсуждали, видимо, дело замяли.       — Они были удивлены, как вышло, что нав попал под «заговор Слуа» и почему Тёмный Двор до сих пор не нашёл виновного.       — Нужно найти виновного? — Марку не хотелось, чтобы из-за него пострадал другой человек, вернее, разумный. — И… что такое «заговор Слуа»? — он до сих пор этого не узнал.       — «Заговор Слуа» — это заклинание, навязывающее волю. Не самое простое. Найти козла отпущения непросто, нельзя привлекать кого-то из людов или чудов, а челы — слабые колдуны. К счастью, я уже всё придумал, — комиссар абсолютно невинно улыбнулся. — Есть артефакт схожего действия, я сказал, что его использовал на Вас один масан из Сабат. Как раз планировал отправить гарок в ещё один «поход очищения». Марк сидел оглушённый. Он неплохо запомнил Инквизицию, Раскол, масанов, карательные миссии навов против восставших вассалов — «походы очищения». Кто знает, сколько десятков «искупаются в лучах славы»? И всё из-за него. В голове мелькнула мысль, что название для казни — убийства солнечным светом — навы выбрали крайне пошлое.       — Не расстраивайтесь. Это и так произошло бы, Вы просто стали неплохим предлогом.       Полегчало ли Марку? Не особо. Перед его глазами были жуткие картины сгорающих под лучами солнца вампиров. Его тошнило от одной мысли, что он хоть как-то причастен к смерти других разумных. Да что там разумных, ему и животных жалко было. Но Сантьяге, похоже, жалость была неведома. С другой стороны, эти масаны убивают других… И всё-таки быть соучастником ему не хотелось.       Нет, ему надо пройтись, проветрить голову и уже тогда обдумать открывшиеся детали рухнувшей на него новой реальности.       — Я хочу прогуляться.       Сантьяга ответил ему вежливой улыбкой.       — Без сопровождения Вы не выйдете за пределы Цитадели. Возьмите в компанию Ортегу или ещё кого, если познакомились.       — Как будто я маленький ребёнок.       — Сейчас Вы мало чем от него отличаетесь.       Нет, идти куда-то с кем-то из навов после таких подробностей ему совершенно не хотелось (до этого, впрочем, тоже). Хотя Ортега рассказывал про какую-то фею. Может, есть среди тёмных нормальные?       — Я очень сомневаюсь, что кто-то захочет со мной куда-то тащиться. Ортега сказал, что большинство вообще не любит куда-то выбираться. — В Цитадели комфортно, безопасно, нет чужаков, — Сантьяга пожал плечами. — Здесь есть все удобства.       Марк посмотрел в окно. Серый унылый пейзаж, высотки сливались с небом, землёй, всё было и правда каким-то одинаково тоскливым, причём настолько, что на душе даже плохо становилось. Он ненавидел такую зиму. Когда-то он бывал на этой улице и даже не думал, что здесь на самом деле находится… А сейчас возле Цитадели и в ней он чувствовал жуткую мощь. Силу источника. Гул Тьмы, сейчас странным образом родной, но он помнил, что та с ним делала совсем недавно.       — Ортега сказал, что когда я закончу с книгами, то приступлю к обучению, смогу колдовать.       — Вега, мне так не хочется Вас разочаровывать…       Сантьяга встал с места, подошёл к шкафу с книгами, поискал взглядом нужный корешок и, не найдя его, присел на корточки, продолжая искать на нижних полках.       — Где-то здесь же была… О, — он достал книгу внушительного размера и передал её Марку, — развлекайтесь. Учтите, я и по этому устрою Вам экзамен.       «Твою мать», — он вздохнул, читая лаконичное и одноимённое название книги по этикету.       — Это человский этикет, однако многое используется и нами. Впереди Вас ждёт этикет всех остальных рас. А после — Кодекс. Я вижу, как Вы воодушевились. Вам лучше выучить это, а то поклонится Вам масан, а Вы даже знать не будете, что он придушить Вас хочет…       — Я уже представляю количество этих книг.       — А разве у Вас мало времени? Я не вижу радости на Вашем лице, это же так увлекательно!       Марк скривился ещё больше. Был у него как-то преподаватель, который любил посмеяться над студентами в таком духе. Ужасный юмор.       — Или меня не собираются учить магии? — он встал, держа книгу. — Это потому что я опасен?       Сантьяга поднял брови, его лицо приняло насмешливое выражение. Он подошёл к Марку так близко, что тот грохнулся обратно на стул. Комиссар навис над ним.       — Вы?       Он отпрянул от Сантьяги, как мог, и чуть было снова не свалился на пол, но комиссар схватил спинку стула и дёрнул обратно. Марк сглотнул и отвернулся, пытаясь хоть так увеличить расстояние между ними, отходить от него в этот раз нав явно не намеревался. Насмешка Сантьяги хоть и понятна, но всё равно была неприятной.       — Скажите это ещё раз. Молчите? Правильно.       Внутри всё передёрнуло. К горлу подступил ком. Ну да, какую угрозу он — новоиспечённый нав, только узнавший о Тайном Городе и не умеющий даже пользоваться магией, — может представлять? Смешно. Они даже близко не ровня.       — Я… думал о том, кто в моей голове.       — Не нужно мне врать, — обманчиво мягко пожурил комиссар, и Марк вздрогнул. — Но даже если и так, то он и без наших занятий всё умеет и знает, — наконец, нав отошёл.       Обманывать Сантьягу? Марк не хотел знать, что будет, если и дальше продолжать испытывать терпение комиссара. Он прижал книгу поближе к себе, словно пытаясь ею прикрыться.       — Мы отвлеклись от экзамена. Продолжайте.       — Да, комиссар.

***

      Виктор сидел в новенькой квартире и считал выручку за прошедшие недели. Начальству он успел всё объяснить, вопросы у них отпали, и жизнь в целом налаживалась. Единственное, что его беспокоило, так это что за землетрясение было в лесу, чей жуткий вопль он слышал (хотя ему казалось, что это был всё-таки Марк), и почему у его бывшего коллеги простреленной оказалась голова — в неё он точно так и не успел выстрелить. Но чем больше он об этом думал, тем больше приходил к мысли, что вообще не может придумать самому себе толкового объяснения.       — Хорошая квартирка, — голос раздался прямо за спиной.       Виктор подпрыгнул на месте, сердце рухнуло куда-то в пятки. За ним пришли? Но как? Откуда бы узнали, он же всё подчистил. И как он не услышал взлома замка? Виктор медленно обернулся и увидел крепкого мужчину в тёмно-бардовом костюме-тройке с ярко-рыжими волосами и бородкой.       — Кто Вы? — выдохнул Виктор, пытаясь нащупать лежавший на столе пистолет.       — Он тебе не поможет. Я пришёл поговорить.       Рыжий по-хозяйски прошёлся по гостиной, обогнул диван и уселся в кресло. Виктор всё-таки схватил пистолет и навёл на незваного и крайне наглого гостя.       — Кто ты такой? Что ты здесь делаешь?       Кто бы это ни был, он не намерен тут с ним чаи распивать. Вломился к нему в дом, ещё и в самый неподходящий момент. Виктор покосился на деньги на столе.       Взгляд незнакомца стал холоднее, жёстче, и Виктору даже почудилось, что они стали куда темнее. Рыжий секунду-другую препарировал его взглядом, как вдруг вновь вернул себе прежнее нейтральное выражение лица.       — Поверь, тебе лучше в меня не стрелять. Я пришёл спросить о твоей прогулке в лесу.       Виктор снял пистолет с предохранителя. Его затрясло. Они всё прознали! Ну какой же он идиот! Это ведь такие влиятельные люди!       — Опусти пистолет. Думаешь, убьёшь меня, и всё закончится? Ты даже сбежать не успеешь.       — Сиди на месте, — сквозь зубы приказал Виктор и подошёл к окну.       На улице не было никаких машин и подозрительных людей. Этот рыжий явно пытается одурачить его, с другой стороны, если его послало начальство, то куда бы он ни сбежал, те пошлют гончих. Никто не любит терять деньги.       — Что тебе нужно? Марк мёртв. Я нашёл вора и прикончил.       Рыжий почесал подбородок, задумчиво осматривая квартиру. Казалось, его совсем не беспокоит всё ещё направленное прямо в голову дуло пистолета.       — А его семья?       — Мне нужно убить ещё и старуху? — Виктор наконец опустил пистолет, он понял, что его угрозы смысла не имеют.       Гость поджал губы и пренебрежительно махнул рукой.       — От ещё одной смерти нам будет больше хлопот, чем выгоды. От смерти вообще мало выгоды.       Виктор был готов оспорить это утверждение, да не стал. В конце концов, он сам ещё жить хочет. Вдруг этот рыжий резко решит, что его смерть — весьма выгодная штука (а он определённо решит).       — Вот что… дай мне его адрес. И где похоронен.       — Зачем? Он не успел реализовать деньги, я… — его оборвал новый жёсткий взгляд.       Чёрт! Виктору меньше всего хотелось, чтобы начальство начало сомневаться в его словах.       — Ты дашь мне адрес Марка, — в медленной и чёткой манере явственно слышалась угроза. — У тебя ведь он есть? Ты же не набираешь на работу тех, о ком ничего не знаешь?       — Ну, конечно, нет! То есть… Короче, есть у меня.       Он скрылся у себя в спальне, достал из резной тумбы небольшой ларец с данными всех тех, кого он нанимал. Выбросить копии документов Марка он не успел. Непонятно, к счастью или нет.       Гость всё также вальяжно сидел в кресле, рассматривая потолок. Виктор протянул ему файл с копиями.       — Вот.       — Замечательно, — рыжий обворожительно улыбнулся. — Я надеюсь, другие твои работники жадностью не болеют. Не надо меня провожать.