До скорой бесконечности

      — Ты жалеешь об этом?       — О том, что не удалось? Да.       — Хотела убить себя. Так не обязательно же идти по такой сложной схеме.       — Лишить себя жизни? Позвольте, уверяю вас, мой интеллект выше среднего. Я бы на это не пошла. Я люблю жизнь за её красоту. Пусть порой она кидает уродливые камни под ноги. Но важно найти силы перешагнуть через них, даже если дорога грунтовая.       — Тогда зачем?       — Не рождаться и умереть — это разные вещи.       Молчание растянулось, прерываемое лишь тиканьем настольных часов.       — Тяжело не признать твою правоту.       Блондинка, сидевшая на стуле, усмехнулась и низко опустила голову. Женщина, сидевшая напротив неё убрала иссиня-черные волосы за спину, аккуратно заправив прядь за ухо, её накрашенные ярко-красным цветом губы растянулись в улыбке.       — Снова учеба? Экзамены и общежития? Даже не верится… — глухо произнесла блондинка.       — Ты сама вправе выбрать уклон, и общежитие мы не предоставляем. Это не Хогвартс. Связь, выстроенная в нашей школе, имеет духовное сопряжение с магией, а не с шутками и частым времяпрепровождением. Со временем ты поймешь, о чем я говорю. Наука о магии тонка, но куда тоньше становится, когда дело касается основ самого волшебства. Мы не воспитываем в учениках предводителей. Всевластие ни к чему, когда душу пропитывает волшебная сила, не только кончики пальцев, когда ты держишься за палочку, а всю грудную клетку.       — Но есть же ученики, которые погружаются в темную магию, — возразила девушка.       Черноволосая сначала непонимающе нахмурилась, но вскоре осознала, о чем говорит девушка.       — Если ты о непростительных, то да, мы такое не поощряем. Они относятся не к темной магии, а к запретной, согласно министерству. Само понятие темной магии у нас отсутствует. Есть магия и её разновидности.       — Когда я смогу приступить к занятиям?       — Не спеши, — остановила её женщина. — Я вижу желание в тебе, но этого недостаточно. Смири тревогу, когда голова прояснится, тогда и придешь ко мне.       — А если не приду?       — Я знаю, что ты придешь. Знаю когда и во сколько. Осталось лишь, чтобы ты это узнала. Мы не учимся контролировать магию или обуздывать её, нет. Мы учим принимать её не как отдельную часть тела, а как само тело. Чистая голова — залог успеха. Пока в тебе таятся сомнения и тревога, всё будет впустую. Пока ученик сам не достигнет контроля, никто из нас не возьмется его обучать. Твои мысли — твоя ответственность. Скажи мне, кто, как не ты, может научиться их контролировать?       Девушка кивнула и встала со стула.       — Камин в холле, — добавила черноволосая. — Не спеши с ответом. День, месяц, год, полвека или век… Время не имеет значения. Я буду здесь, пока ты не решишься.       Очередной кивок головы подтвердил, что блондинка поняла всё. Женщина проводила её насмешливым взглядом, крутанувшись на стуле и закрыв глаза, погрузилась в приятную негу будущего.

***

      Марцелл сегодня напрашивался на «Аваду» промеж бровей. Так решила Алексис, когда парень, с собственнической настойчивостью, притянул её к себе за талию, уютно устроив руку на её бедре. Оттолкнуть его при мистере Малфое, она посчитала несколько несуразным, оттого пришлось терпеть до тошноты отвратные поглаживания.       Идея не родиться с каждой минутой казалась все сладостнее.       Как жаль, что это невозможно с точки зрения вселенной.       Идеальный план убить себя в зародыше оказался не более чем провальной попыткой самоубийства. А так хорошо все выглядело в её голове. Стоило произнести убивающее, как Алекс вновь оказалась в той же точке, где зародилась эта идея — в своей спальне, возле разбитой чайной кружки. Вселенная не прощает ошибок и душит в зародыше любые попытки нарушить временной порядок. Это осознание пришло к Алексис в тот момент, когда, все еще ещё не оправившись от шока мгновенного перемещения во времени, она лицезрела домовика, который спешно объяснял, что какая-то нетерпеливая женщина ждёт её в холле.       Та женщина сказала очень мало: лишь протянула листок с адресом и потребовала обещание, что ведьма явится к ней. Любопытство всколыхнулось в Алексис, и, разумеется, на утро следующего дня она незамедлительно отправилась в школу, как оказалось. Школу для древних магов, в которую поступают только по приглашению и лишь после окончания основной учебы в школах волшебства. Элион Гордиль, красивая женщина, оказалась директором «Каерулео Сэнгвини» — в простонародье называемой школой голубых кровей.       Если бы не Элион, которая собиралась наведаться к ней по истечении этого месяца, Алексис до сих пор терялась бы в догадках о произошедшем. Обучение длилось всего два года: первый год, как говорила миссис Гордиль, заключался в освоении основ, а второй — в изучении духовных ценностей.       Алекс думала, что основная ветвь женщины пророческая, ибо то, с какой уверенностью она говорила, явно свидетельствовало о том, что у неё либо есть особый дар, либо о какой-то решимости, которой не мог похвастаться никто из известных Алексис. Упоминания о будущем она не делала, но, насколько поняла девушка, решить свои проблемы — значит, наконец, оставить склоки по поводу брака, принять ситуацию и смириться. Школа предоставляла ей право на пересмотр брачного договора, и от этой мысли Алексис облегченно выдыхала.       Она надеялась, что с убийством самой себя всё наладиться. Несмотря на провал, у неё появилась долгожданная цель — цель, к которой нужно стремиться. Марцелл в её представлении вновь отошёл на второй план; Алекс могла думать только о школе, а брак… что ж, это было посредственно.       Забросив свои мысли в сторону, она не заметила, как мистер Малфой ушёл, оставив их одних. Девушка тут же сбросила с себя тяжелую руку парня.       — Ты чего? — недоумевал Марцелл, не понимая такой грубости.       — А ты? — выгнула бровь девушка, — нам не нужно строить влюблённых. Зачем тактильные контакты?       — Для тебя стараюсь, — пожал плечами Марцелл, так равнодушно, что Алекс тяжело вздохнула. — Чтобы ты привыкла ко мне. Не хочу ощущать себя насильником в первую брачную ночь через три дня.       Он сделал шаг ближе, сокращая расстояние между ними.       — С поцелуями всё гораздо проще. Если ты думаешь, что отвернешься, а я задеру полог твоего платья и всё пройдет быстро, боюсь, ты ошибаешься. Тебе придётся принимать в этом непосредственное участие. Твои шрамы и болезненная худоба вряд ли делают тебя привлекательной. Без ласк брачная ночь не удастся.       Оторопело взглянув на него, Алекс в последний момент успела увернуться, когда он приблизил к ней свое лицо. Она резко оттолкнула Марцелла, и он от неожиданности ударился спиной о колонну.       — Если у тебя там что-то не получится, это не мои проблемы, — прошипела Хардман.       Она хотела еще много чего сказать, но возмущение переполняло её, и девушка решила, что разумнее будет уйти подальше от него, комкая в руках пергамент с написанной клятвой.       — Алекс, стой.       Блондинка, сцепив зубы, повернулась к женщине, которая звала её. Миссис Малфой, стоя под руку с Сесилией, о чем-то смеялись, и это вызвало в душе Алекс нестерпимое раздражение. Лэндон стоял немного в стороне, внимательно что-то отмечая на пергаменте. Девушка надеялась, что сможет побыть одна — всего через двадцать минут им предстояло составить брачный договор.       — Не замарай платье, переоденься, — произнесла миссис Малфой с таким тоном, что возражать было невозможно, и махнула рукой, словно разговор для неё утратил всякую ценность.       Правый глаз Алексис задергался, и она поспешила подняться по лестнице. Ей хотелось, чтобы никто не увидел её всепоглощающую ярость — а если и увидят, к чёрту, можно свалить всё на легкий мандраж.       Захлопнув за собой дверь комнаты, Алекс не стремилась поворачиваться, прикладывая лбом к двери.       — Конечно, миссис Малфой, Вы так боитесь, что я испачкаю платье чернилами, пока буду подписывать своё добровольное заключение, или Вы переживаете, что оно запачкается в Вашей крови, когда Вы будете мучиться от пыток в подвалах собственного Мэнора, если ещё раз поправите меня, — шипела девушка, словно змея.       С гневом сбросив с себя венок, Алексис прижалась сильнее к двери, желая слиться с ней воедино. Быть дверью — не так уж плохо, по крайней мере, не нужно подписывать чёртов контракт. Усмешка скользнула по покусанным губам.       — Пора домой, моя девочка.       Сердце Алексис рухнуло вниз так быстро, что она едва успела приоткрыть рот, осознавая, что вдохнуть не может. Медленно она обернулась и тут же вжалась спиной в дверь. Ужас заполнил её серые глаза, пока взгляд скользил по брюнету. Его черные брюки идеально облегали жилистые ноги, туфли лоснели несомненным блеском, а белая рубашка подчеркивала мускулы — рукава были закатаны на локтях. На шее сверкала знакомая подвеска, а в руках он сжимал палочку. Прищуренные аспидно-черные глаза внимательным взглядом изучали её, искры насмешки пробегали во взгляде. Брови сдвинулись к переносице, когда он всмотрелся в её выражение лица. Волосы, в которые Алекс зарывалась пальцами во сне, мягко ложились волной на лбу.       Неожиданно девушка провела рукой по лицу, бездумно мотая головой.       — Прекрасно, — выдохнула она дрожащим голосом, отнимая руки от лица. — Прекрасно. В случае с Исидорой я хоть убедилась, что это была лишь проекция. Но видеть тебя… я сошла с ума в неудачный момент. Элион… — сдавленно прошептала Алекс, проходя вглубь комнаты и стараясь не замечать, как брюнет выгнул бровь в недовольстве и непонимании. — Элион имела в виду моё психическое состояние, а не внутренние терзания… — как в бреду бормотала она, ища в кармане платья палочку.       Наконец найдя её, Хардман резко выдохнула, прикрывая глаза и приставляя кончик древка к груди. Моменты… ей вновь нужно было избавиться от теплых чувств, хотя она не могла сказать, что очень уж ощущала их. Однако по-другому объяснить галлюцинацию из своих сновидений не могла.       — Подожди, — воскликнул парень, оказываясь рядом. — Перестань дурью маяться, — нетерпеливо произнес он, отшвыривая её палочку в дальний угол и хватая её за плечи, — šáda šáúnedza šátu táš šéra téba.       — Том? — Алекс нахмурилась.       Ей не могло чудиться — она ясно ощущала его прикосновения. Холодные, как лед, пальцы впивались в её оголенные плечи, плавили кожу, а Алекс испуганно всматривалась в потемневшие глаза.       — Ты не мог здесь оказаться, — покачала она головой. — Не мог, и это не нужно тебе было.       Она ведь помнила, как он говорил, чтобы она жила своей жизнью. Зачем же тогда приходить?       Обманул?       Нет, Реддл не стал бы шутить и не договаривать.       — Мне нужна ты, — произнес он с расстановкой, угрожающе, не отводя пристального взгляда от серых глаз, поддернутых дымкой страха и непонимания. — Все твои проблемы я разрешил. Вчера состоялся суд над Деламаром. В министерстве, как и предполагалось, решили замять дело, но его признание дало тебе оправдание. Никто не посмел возразить. Пару лет Азкабана, только вот… подсудимый повесился в зале ожидания. Жаль, судьба, видно, такая.       Алекс боялась даже вдохнуть, боялась, что это всего лишь сон, который развеется за считанные минуты. Не мог же Том действительно подставить себя ради этого.       Не мог бы?       — Даже если так, и ты — это действительно ты, а не кто-то под оборотным, ты бы не смог. А проникнуть в поместье незамеченным… это невозможно.       Усмешка украсила его тонкие губы.       — Поместье в моем времени защищено, но без владельца не так сильно. Я без труда смог пробраться в твою комнату. Ты сама показывала мне, где она. Маховик, — Том покрутил в руках подвеску на шее. — Ты же починила его и оставила в выручай-комнате.       О риске использования артефакта Том решил умолчать, но, скрипя зубами пока крутил его, успел вспомнить всю свою жизнь и даже попрощаться.       — Оставила, — подтвердила Алекс. — Интересно было, починю ли я его. Я попыталась, решила, что не вышло, и забыла о нем. Ты так рисковал… Ты бы не стал так рисковать своей жизнью!       — Но я здесь.       Реддл видел, что она не верит. Черт возьми, он сам не верил, что решился на это. Но доказательства был готов предоставить. Одним движением Том притянул её за талию и впился губами в неё. Кровь выступила из ранок; она снова стала кусать губы. Парень попытался углубить поцелуй, но был остановлен легким толчком в грудь, понимая, что Алекс ему так и не ответила.       — Нельзя, — покачала она головой, скептически невидящим взглядом смотря поверх него. — У меня свадьба через три дня. Гости и… договор! Я должна через двадцать минут быть у отца, подписывать брачный договор.       — Свадьба отменяется, Алексис. Ты идёшь со мной, — решительно сказал Реддл, но его уверенность постепенно падала, когда девушка, закусив губу, вновь покачала головой. В голове у него стало проясняться, и, тяжело вздохнув, Том отпустил ведьму.       Он спешно прошел в ванную комнату, оставляя её одну. Он рисковал жизнью не для того, чтобы услышать отказ.       Вернулся Реддл меньше, чем через минуту. Девушка так и не сдвинулась, как завороженная, стояла на месте, и ему даже пришло в голову проверить, дышит ли она вообще.       — Прощальный поцелуй? — прищурился брюнет.       Ответ ему не был нужен. Он вновь притянул её, но в этот раз ждать не стал, с силой вторгся в девичий рот, целуя глубоко и влажно. Наблюдая за её сбившимся дыханием, он отстранился, удовлетворенно замечая, как ведьма слизала с собственных губ его слюни. Её привычка облизывать губы на этот раз помогла ему, ведь она слизала не столько слюни, сколько зелье утраченного, которое он минутой ранее щедро намазал на свои губы.       — Я не боюсь, что ты захлебнёшься, как принцесса, — Том намекнул на легенду, которую он рассказал на зельеварении, а Алекс в тот день его поправила. — Но вливать что-то в рот человеку, владеющему древней магией, чревато последствиями.       Хардман ощутила укол боли, но в следующий момент по её телу разливалось тепло. Чувства, которые она так рьяно вытаскивала из груди, так старалась, чтобы они не руководили её жизнью, наконец-то овладели ею. Сожаления и боль, когда брюнет был рядом, не тревожили. Алекс не знала, что сказать, открывала рот, глотая воздух, как рыба на берегу, оглядывалась, будто боялась, что кто-то может зайти и увидеть, как она роняет все свои убеждения из-за одного человека. На языке она чувствовала зелье, неужели Том догадался? Она никак не могла соединить мысли, которые могли бы привести его к этой догадке.       Уже и не пыталась. Всем вниманием завладел брюнет, который внимательно следил за изменением её состояния. Алексис не ждала, но не могла поверить в случившееся. Он правда здесь. Поднявшись на носочки, девушка закинула руки на шею несопротивляющегося, более того, охотно идущего навстречу парню. Медленно, в то время как сердце совершало сумасшедшие кульбиты, она приникла к нему с поцелуем. Изучая его губы, проводя языком по каждой трещинке, она не успела насладиться этим тягучим невинным поцелуем, как была утянута на кровать.       Придерживая девушку за талию, Том помог ей уместиться у себя на ногах, обе её коленки были прижаты к его бедрам. Так тесно и хорошо. Парень обнял её, разместив руку на её пояснице, а свободной рукой зарывшись в волосы, наклонил голову, делая этот поцелуй ещё более развязным. Властные губы подавляли её, горячий язык пробегал по краю зубов, пока девушка, упиваясь моментом, не пыталась перехватить инициативу. Первый стон, сорвавшийся с её уст, не отрезвил её; он ждал так долго и не мог насытиться той, кто стала для него гораздо больше, чем он думал.       Алекс всегда была слишком близко, требовала слишком много и давала куда больше, чем он мог осилить. Принять это оказалось гораздо проще, чем отвергать.       На мгновение в голове проскользнула мысль о том, что сейчас он целует чужую невесту в подвенечном платье, но он тут же приглушил её, грубо вцепившись в желанное тело. Не чужая. Она принадлежала ему, и если нужно, он без сомнений заявит об этом всему миру. Всем мирам, если придётся.       — Том, — шепча, Алекс прижалась лбом к его, — что мне делать с отцом? Он не переживет этого…       — Тсс, — Реддл убрал волосы за ухо, вглядываясь в серые глаза, затопленные черным зрачком, — я пойду с тобой к нему, а ты отменишь свадьбу.       — Меня пугает неопределённость.       — Никакой неопределенности нет, — дернул бровями парень, наклоняя голову девушки так, что она щекой прижалась к его ладони. — Я не позволю тебе больше уйти, и сам не уйду.       — Мне страшно, — печаль навалилась на неё, но руки, удерживавшие её в объятиях, как по волшебству не давали заплакать. Она доверяла ему, верила, что если он сказал, всё будет в порядке.       Том оставил целомудренный поцелуй на её лбу, отпуская девушку. Алексис пыталась мыслить здраво, оттого позвала домовика, чтобы тот проверил, есть ли кто в кабинете отца. Время поджимало; хотелось, чтобы разговор остался приватным, без вездесущих Малфоев. Филк обрадовал новостью о том, что кабинет пуст. Не желая получать расспросы, а незамеченными вдвоем не пройти, Алекс попросила домовика переместить их прямо к кабинету.       Трансгрессия у волшебников и эльфов ничем не отличалась: органы скручивались, как и при совместной аппарации. Они появились в коридоре, и Алексис с испугом постучала по двери — ждать было нельзя. Она чувствовала, как Том легко приобнял её за талию, когда раздался голос, разрешающий войти. Рука нашла ледяные пальцы брюнета, и девушка отворила дверь, буквально вваливаясь в кабинет.       Лэндон усталым взглядом скользил по скрепленным пергаментам. Условий договора от Малфоев было слишком много, и он с возмущением обводил пером несоответствия, подписывая свои условия сверху. Мужчина вздохнул, подняв голову на вошедших, замирая, как статуя, когда увидел знакомого юношу рядом с дочерью. Его взгляд скользнул по сцепленным рукам. Алексис не знала, с чего начать; она вглядывалась в лицо отца, пытаясь понять, как лучше подступиться. Лэндон усмехнулся; ни злости, ни возмущения в этом не было, только понимание отражалось в его старческом лице.       — Я столько времени потратил, чтобы изучить условия, — мужчина потер виски и снял очки, — о, Мерлин, могла бы сразу сказать, что я зря трачу время.       — Пап, я не знала, я… — Алекс затараторила, отпуская руку парня и подходя к столу отца. — В моих действиях нет и никогда не было злого умысла. Я…       — Почему ты согласилась? — перебил дочь Лэндон, откидываясь на спинку своего кресла.       «Порадовать тебя», — тот ответ, который так и не сорвался с её губ, мог лишь оскорбить Лэндона, а что сказать она не знала.       — Мистер Хардман, в будущем произошла ситуация, — начал было Реддл, но был остановлен грозным взглядом мужчины.       — А ты! — Лэндон угрожающе указал на него пальцем. — С Вами мы поговорим отдельно, Том.       Реддл недовольно замолчал, зубы скрипели под напряжением. Он чувствовал себя виноватым мальчишкой под строгим взглядом Лэндона, и это чувство совсем ему не нравилось. Но вспылить он не мог. По-своему, он уважал Лэндона, и зная, как Алекс привязана к отцу, одним неверным словом мог бы потерять её навсегда. Именно поэтому он молчал. Внутри ощущал и замешательство мужчины, сам понятия не имел о том, что бы делал на его месте.       — Я… Я люблю его, — неожиданно заявила девушка, заставляя мужчину растерянно посмотреть на дочь. — Я лишала себя чувств, лишала эмоций, поднимала палочку, чтобы стереть память, но не смогла. Всю осознанную жизнь я отрицала любовь, знала, что выйду замуж по расчету. И встретив его, я всячески отрицала свои чувства, но оказалось, что я не властна над ними.       Шумно вздохнув, Лэндон спрятал лицо в ладонях. Каждый родитель стремится к счастью своего ребенка, но обстоятельства не давали ему принять решение.       — Как мы будем смотреть в глаза общественности? — глухо спросил Лэндон. — Как отменить всё за несколько дней? Это клеймо, порицание… Малфои не оставят это просто так.       Алекс осмелела и взглянула на Тома. Он многозначительно изогнул бровь, ничего не сказав, но, кажется, она поняла.       — Позволь, мне самой решить проблему… Всего этого не будет, если Марцелл сам откажется от свадьбы со мной, — растеряно начала девушка, но голос набирал уверенность с каждым словом. — Мне даже притворяться не надо, они не видели меня настоящую, многое не знают. Боюсь, как только увидят, миссис Малфой сама не позволит своему сыночку связаться со мной, — девушка внезапно серьезно посмотрела на отца, когда тот отнял руки от лица. — Только с твоего позволения… я готова взять на себя всю ответственность. Но одно твоё слово и я никуда не пойду, — замялась Алексис. — Одно слово и брак состоится, но после выполнения всех условий… я исчезну. Я не откажусь от Тома, — девушка перевела полный надежды взгляд на парня, что едва заметно улыбнулся уголками губ, вновь обращаясь к отцу, — теперь нет, не могу и не хочу…       Лэндон покачал головой, но, взглянув в потолок, схватил со стола договор и протянул его дочери.       — Пока идёшь к Малфоям, прочти. Уверен, это даст тебе стимул, — в глазах мужчины мелькала насмешка, но его лицо оставалось строгим, когда взгляд вновь наткнулся на Реддла. — А Вы пока присядьте, Том.       Алекс, схватив договор, опасливо посмотрела на брюнета, который удобно расположился на кресле возле стола. Несмотря на напряжённость ситуации, Том выглядел расслабленным. Его плечи были опущены, а в глазах сияла твёрдая решимость. Хардман посчитала это добрым знаком, поэтому спешно покинула кабинет, громко хлопнув дверью. Разговор с отцом он сможет пережить; по крайней мере — должен.       Лэндон не отводил взгляд, будто пытался разглядеть саму душу юноши, пока тот спокойно осматривал обстановку вокруг.       — Вы, молодой человек, насколько я помню, утверждали, что между Вами и моей дочерью ничего нет, — начал мужчина, вернув внимание парня на себя.       — Я не слукавил тогда, мистер Хардман. Отношения с Вашей дочерью на тот момент были взаимовыгодными. Мы даже отдалённо не были друзьями; скорее, вынужденными врагами, — ровным тоном произнес Реддл. Мужчина ценил правду и Том был готов её предоставить. — Когда мы прибыли в очередной раз, чувства, испытываемые к Вашей дочери, уже терзали меня, но я был непреклонен в стремлении отдалиться от них. Уверяю вас, мистер Хардман, не будь я столь очарован Алексис, я не сидел бы перед вами. Наши отношения были неправильными, но ни она, ни я не могли противостоять этому, пусть и понимали это разумом.       — Вы уже делали ей больно. Как я могу доверить вам самое ценное в своей жизни? Я даже не знаю, кто Вы, Том, — со вздохом вымолвил Лэндон.       — Мне стоит быть осторожнее, всё же я из будущего. Если Вы настаиваете, я расскажу, но хочу быть уверенным, что информация, озвученная вам, останется у Вас и только.       — Я не из праздного любопытства, уверяю вас, все останется лишь в моем сердце.       Что-то решив для себя, Том кивнул. Он не боялся, не переживал, но легкая тень тревоги, словно неуловимое крадущееся насекомое, стала настойчиво пробираться по затылку. Человек перед ним решал, отдавать ли свою дочь ему. Впервые в этой ситуации ничего не зависело от Реддла, и эта неопределенность пугала. Более того, он не знал, вдруг Лэндон проверяет его, Алекс могла рассказать все раньше, а вдруг нет?       Том повторно кивнул.       — Я Том Марволо Реддл, наследник Салазара Слизерина. Моя мать, Меропа Мракс, родила меня от магла, который выставил её на улицу, узнав о беременности. Мой дражайший дед, Марволо Мракс, порывался найти нас, чтобы убить. Мать отдала меня в магловский приют, где я и жил, пока меня не забрали в Хогвартс. Эти факты я вскрыл самостоятельно, некоторые с помощью Вашей дочери. Сила и могущество Алексис равны её интеллекту, её выживаемость и постоянное стремление к новым открытиям не оставили мне шанса отрицать очевидное.       Сложив руки на столе, Лэндон изучающе скользил по Реддлу взглядом. Как он говорил, как кривил губы — мужчина старался подмечать каждое движение, чтобы изобличить во лжи.       — Том, — остановил он его, — я услышал, что моя дочь любит вас. Вы уверены, что любите её? С её секретами, безумством, когда она находит что-то новое, с её самоотверженностью и темпераментом, который порой она не может скрыть, как бы ни пыталась — с прошлым, которое она не отпустит? Вы уверены, что это то, что Вы искали? Порой картинка, внешний вид куда красивее содержимого. Копни глубже — и обнаружишь одни незажившие шрамы. Принять другого человека не просто, по-настоящему принять… видеть горькую ложь за твёрдой искренностью. Не подумайте, я не пытаюсь напугать Вас или переубедить. Хочу, чтобы Вы сами понимали, насколько Ваши намерения серьезны по отношению к ней.       Том умел понравиться людям, но ощущение, что он совсем не нравится Лэндону, не покидало его. Он не пропустил ни слова мужчины, слушал внимательно, будто был на лекции и через минуту предстоял экзамен. Впрочем, он был не далёк от правды, ведь предстоял экзамен длиной в жизнь.       — С Вашего позволения, сэр, я пришел не только забрать Алексис, но и попросить Вас о чем-то очень важном.       Лэндон не перебивал, будто заранее знал, о чем он попросит.       Тем временем, Алексис перед матерью выслушивала, какая она неблагодарная, пока миссис Малфой возмущенно размахивала руками, забирая со стула свою накидку. Её пытался успокоить мистер Малфой, а Марцелл равнодушно закатывал глаза.       — Дети — это продолжение рода, — вскричала миссис Малфой, перебивая нравоучения Сесилии, подходя ближе. — С такими целями, Алекс, тебе следовало родиться по меньшей мере грязнокровкой, а то и совсем маглой.       — Миссис Малфой, Мерлина ради, — вздохнула девушка. — Мне понравился Ваш сын, но молчать вечно нельзя. Да, я хочу остаться жить в своем поместье и строить карьеру, разве это плохо? По линии матушки у нас рождаются девочки, как и по линии отца, едва есть смысл надеяться на наследника. Но эти факты не зависят от меня, мэм. Все, что я могу, — это надеяться, что помолвка состоится. Негоже отменять всё за несколько дней. Не будьте так строги ко мне, — Алекс печально опустила голову, нарочито медленно проводя рукой по щеке. — Через пять лет я уйду в заслуженный отпуск и буду нянчить Ваших внучек, если, конечно, удастся родить. Вы должны понимать, мэм, что война бесследно не проходит и для здоровья, и для… У меня осталось много недоброжелателей, но Марцелл честно признался, что сможет меня защитить. С ним я чувствую себя за каменной стеной.       Миссис Малфой была готова задохнуться от возмущения. Она перевела испытывающий взгляд на сына, который тотчас поднял обе руки ладонями вперед.       — Я этого не говорил, — резко воскликнул он, отводя взгляд. — Мне не угодно быть живым щитом.       — Я не позволю сыну в этом участвовать! Ты! — она точным жестом указала на Алексис, которая старалась изобразить слезы. — Ты сама виновата во всем. С таким характером замуж ты не выйдешь!       — Подождите, давайте сядем и все обсудим, — спокойно предложила Сесилия, дрожа то ли от страха, то ли от негодования.       — Нечего обсуждать! — гаркнула женщина, хватая мужа за локоть. — Мы отменяем свадьбу. Я заплачу любые деньги, но мой сын с этой в брак не вступит. Я была лучшего мнения о тебе, Сесилия, но то, как ты воспитала дочь, не поддается объяснению.       Сесилия скривила губы, цокнув. Убедить миссис Малфой не представлялось возможным, а миссис Хардман уж очень не любила, когда её в чем-то упрекали. Ей было достаточно того, что она стелилась перед этой женщиной, лишь бы свадьба состоялась. Вина Алексис отошла на второй план — с ней она разберется потом.       — Моя дочь имеет небывалые заслуги, — резко произнесла Сесилия. Алекс ошарашенно попятилась, забывая об образе великой мученицы, и могла лишь удивленно взирать на мать. — Орден Мерлина она получила не за красивые глаза. Мое воспитание дало ей право считаться лучшей ученицей Хогвартса. Вы требуете невозможного. Я освещу детали сорванной помолвки в Пророке, потому что это не наша вина!       Миссис Малфой всплеснула руками, тогда как её муж остановился.       — Ни к чему привлекать прессу, — спокойно произнес мистер Малфой. — Денежный эквивалент покроет Ваши растраты. Уверен, гораздо лучше, если мы тихо разойдемся. Не мы первые и не мы последние, кто отменяет помолвку за несколько дней. Общественности знать подробности не нужно.       Он посмотрел на жену, которая все никак не могла успокоиться, но суровый взгляд мужа заставил её утихомирить пыл.       — Оно к лучшему, — тихо произнесла миссис Малфой.       Марцеллу было наплевать на все эти споры. Он, поняв намерения родителей, терпеливо ждал их у камина, внутренне радуясь, что вся эта затея сорвалась.       Малфои покинули поместье, но прежде мистер Малфой пообещал послать сову Лэндону. Алекс была уверена, что их семьи не будут ненавидеть друг друга всю жизнь. Мистер Малфой был рассудителен, в отличие от жены, и давние доверительные отношения с Лэндоном не поддавались размолвке. Сорванная помолвка не поставит точку в их делах — это понимали все присутствующие.       — Как. Ты. Могла? — выпалила Сесилия, как только зеленое пламя камина поглотило последнего члена ледяной семейки.       — Я была бы несчастна, матушка, — блаженно произнесла Алексис. — Уверена, Вы хотите моего счастья… Вы жизнь готовы положить, лишь чтобы я улыбалась, — лицо Сесилии перекосилось от злости, и девушка замолчала.       Алекс никак не могла провести параллели между той девушкой в больнице и этой разозленной фурией, которая улыбалась лишь в минуты горя.       — Ты оберегала меня, пока я не родилась, любила, — задумчиво произнесла девушка, заставляя мать изумленно замереть. — Я видела, что ты меня любила. За что ты возненавидела меня? Думала, что я сквиб? Это не правда… Я не самая, но одна из самых могущественных волшебниц. У меня превосходные оценки, как ты сказала, но в этом нет твоего участия. За что такая ненависть, матушка?       Сесилия сложила руки на груди, желая отгородиться от этого мягкого, несвойственного её дочери тона. Почему она её возненавидела? Всё очень просто. Потому что Лэндон любил Алекс, потому что он должен был любить её, а любил Алекс. Это заметила даже родная сестра Агнесс, которая не поленилась упрекнуть Сесилию, мол, та изменилась в худшую сторону после родов, пока девочка растет и не знает горя.       Сесилия, чье сердце, казалось, давно заколотилось в самой глубине её души, не знала, как объяснить свою ненависть к ребёнку. Отец никогда не любил её, считал лишь декором, что-то вроде аксессуара, который можно продать на свадьбе. И вот, на горизонте появился статный мужчина — Лэндон, которого Сесилия ещё успела полюбить. Она завидовала собственной дочери, радовалась, что её участь перейдёт к ней, надеясь, что жизнь Алекс будет полна боли, как и её собственная, и что однажды, став матерью, та поймёт её. Но даже сейчас Алекс шла наперекор её планам. Марцелл… кандидата хуже не придумаешь: с его безумной семьёй девочке не было бы покоя.       Так почему же она ненавидела её? Мысли стекались в одно…       — За то, что ты родилась, — емкий ответ задел девушку.       — Но это не моя вина, — тихо сказала Алекс, подняв глаза к матери с надеждой увидеть хоть каплю человечности в её взгляде.       Сесилия помнила, как любила, как оберегала свою малышку, страшась ступать по лестнице, вдруг девочка почувствует дискомфорт. Но перед родами что-то изменилось, неведомое ощущение опасности овладело ею при взгляде на это хрупкое существо, облаченное в дорогую розовую ткань. Это чувство не покидало её и сейчас: каждый взгляд был угрозой, каждое действие — насмешкой, а в словах ежесекундно сквозило убивающее.       Картина из больничной предродовой палаты всплыла в памяти Алексис, взгляд, которым её одарила мать в юном возрасте, был идентичен её взору в данным момент, внезапно заставив Алекс застыть в раздумьях.       — Или все же моя, — с грустью расценила девушка.       Миссис Хардман не понимала, о чем шла речь, её утомили распри, и единственное желание было — уйти в свою комнату и забыть обо всём. Но отчего-то она стояла на месте, пытаясь выискать в своей голове виноватых. Вопросы Алекс отбили у неё всякое желание к ругательствам. Устало выдохнув, женщина села на стул, не замечая, как по щеке скатывается горькая слеза.       По полу слышалось шарканье подошвы, Алекс оглянулась, быстро находя взглядом отца и Реддла. Судя по их лицам, разговор был напряжённым. Девушка с замиранием сердца ждала, когда они подойдут. Молчание отца лишь усиливало её тревогу.       — Прогуляемся? — предложил Том, когда приблизился к ней.       С неким страхом Алекс схватила его за локоть и обернулась, заметив, как отец уже переговаривался о чем-то с Сесилией.       — О чем вы говорили? — спросила Алекс, стоило им выйти в сад.       Том пожал плечами и повёл её по небольшому лабиринту из высоких стриженных кустов ярко-зеленого цвета. Он знал этот путь, когда-то гуляя здесь в поисках уединения, это место навсегда оставило в его памяти особый след.       Алекс же редко сюда заходила, предпочитая беседку или лабиринты деревьев за пределами поместья.       — Надеюсь, отец не решил выместить всю злость за сорванную свадьбу на тебе? К слову, я снова удостоверилась, что невыносима. Пару слов — и Малфои сбежали… с одной стороны, это радует, а с другой — пугает, — усмехнулась она, крепче ухватившись за его руку.       — Ты невыносима, это правда, — не удержался от комментария Том.       Алекс наигранно возмутилась и слегка толкнула его плечом. Они вышли к беседке с небольшим фонтаном справа, которую окружали невысокие стены из зелёных кустов.       — Зачем мы здесь? — спросила девушка. — Я думала, мы поговорим с отцом и уйдём… браслет готов. Или тебе так понравилось моё время, что ты решил остаться здесь?       — Не надейся, — резко ответил парень, поднимая глаза к безоблачному небу.       — Варианты кончились, — пожала плечами Алекс.       Она прикрыла глаза, чувствовав спокойствие, исходящее от Тома. Если бы разговор не удался, она бы заметила его злость, а сейчас он был напряжён, но не зол. Поэтому девушка решила оставить расспросы на потом, лучше спросить у отца. Реддл не горел желанием делиться.       Свадьба сорвана, истерик не наблюдалось. Алекс вдохнула воздух полной грудью, чувствуя, как внутри всё успокаивается. Возможно, это было впервые за этот безумный год.       — Ты была права, Алексис, — мягкий голос, заставил её открыть глаза, с улыбкой глядя на сосредоточенного брюнета, который изучал её лицо пытливым взглядом. — Истинное уважение заключается в признании силы другого, — напомнил он ей её собственную фразу, сказанную на побережье Клагмар, когда она склонилась перед дромарогом. — Ты приняла мою, без упреков и нравоучений, пора давно мне признать твою… — неожиданно Том опустился на одно колено, и Алекс приоткрыла рот от удивления, когда в его зажатых пальцах что-то блеснуло на солнце. — Я признаю тебя и свои чувства к тебе, — произнес он, разжимая ладонь и демонстрируя кольцо, очень похожее на то, которое украшало его указательный палец. Но это было не из золота, а, кажется, из платины? В центре сверкающий черный камень, оправа которого изящно обрамляла его. — Раздели со мной вечность, Алексис Сесилия Хардман. Взамен, получая мою нерушимую верность, бескорыстную преданность и бессмертную, смиренную любовь.       С трепетом он ждал ответа, в то время как девушка пыталась прийти в себя. Алексис, застыв на месте, не могла отвести взгляд от кольца. Гул в ушах стих, образуя вакуум; она не слышала даже шороха листьев на деревьях, пения птиц — всё, что её окружао, отошло на второй план. Казалось, что в этом мире остались только они вдвоем, и вокруг не было ничего материального. Разум обрел власть, а он всё ещё ждал ответа… Сколько прошло времени? Секунда или час? Девушка нервно закивала головой, испугавшись, что он может неверно истолковать её молчание.       — Я… да, я… — Алекс пыталась собраться, вернуть разбежавшиеся мысли обратно, — согласна, — произнесла, вздохнув с облегчением.       Том встал, бережно и с какой-то медлительностью взял её руку в свою, надевая фамильное кольцо. Это была заслуга его матери, которая сохранила семейные ценности, несмотря на то, что украла их из дома чтобы продать, но всё же сохранила.       С удовольствием Алекс рассматриваала свою руку с новым украшением, которое в один миг оказалось дороже всех остальных.       Она не знала, кто из них оказался первым, но их губы встретились, и Том покорно отдал ей первенство в поцелуе, растворяясь в невиданной нежности. Ничего пошлого или грязного в этом не было; страсть, с которой она прижалась губами, согревала его душу. Девушка зарывалась в черные волосы, глубоко желая, чтобы, даже если это сон, он никогда не закончился. И он продолжался, ни минутой, ни пятью минутами. Алекс оторвалась от него, понимая, что без кислорода гораздо легче, чем без прикосновений его губ.       — Не могу представить, что скажет отец, — усмехнулась Алексис, прижимаясь щекой к его груди.       Убирая прядь, спадающую на её лицо, Том хмыкнул, не прекращая улыбаться.       — Я бы не сделал тебе предложение без его благословения, Алексис, — сказал он, нежно погладив её по голове, когда она удивленно замерла.       Отец дал благословение на брак? В её голове не укладывалось, как это возможно. Лэндон… злой и раздраженный Лэндон, надежды которого канули в небытие, так легко согласился? Разве что… Алекс подняла голову и встретила взглядом Реддла. Да, определенно так. Едва Том мог заслужить его чем-то, кроме искренности, и если это так, то отец одобрил.       Алекс не помнила, как долго они шли к поместью, но явственно не переставала ощущать его губы на своих и слегка грубые, властные касания на талии.       Лэндон заметил приближающиеся фигуры. Его дочь шла под руку с брюнетом, а лица обоих украшали счастливые улыбки.       — Заклинаю тебя, — выдохнул Лэндон, глядя на жену, которая всё ещё с недовольством смотрела перед собой, сложив руки на груди. — Довольно она настрадалась, дай ей счастье.       Сесилия зажмурилась, отворачиваясь от него. Она слышала, как Лэндон поздравлял их, слышала радость дочери и сдержанные ответы брюнета, который ей абсолютно не нравился. Её мнение никого не интересовало, и от этого мимолетная грусть скользнула по лицу. Алексис не спешила делиться счастьем с ней, всю жизнь трепетно охраняя то, что ей дорого, лишь бы мать не принимала в этом участие, лишь бы не нашла за что зацепиться. Как и сейчас, Сесилия знала, что дочь не подойдет, что, пока другие радуются, она так и останется неприкаянной сидеть на этом стуле в полном одиночестве.       — Прошу прощения, если Вам пришлось меня ожидать, — произнес пожилой мужчина, входя в комнату через дверь, ведущую в другую часть сада. Его голова была укрыта яркими платками, а седые волосы обрамляли лицо. — Мы можем начинать?       Алексис как будто проглотила язык. Час назад Сесилия предложила церемониймейстеру прогуляться по саду, дабы тот не скучал, пока они будут подписывать брачный договор. Отпускать его было рано — вскоре им предстояло репетировать клятвы перед алтарем.       — Это мы просим прощения, — сконфуженно начал Лэндон, не зная, как лучше подобрать слова. Они, получается, просто так беспокоили уважаемого человека. — Намеченная свадьба не состоится…       Пожилой мужчина ахнул, с грустью опуская голову.       — Мистер Хардман, — негромко позвал Лэндона Том, многозначительно глядя поверх него, опуская взгляд на Алексис, — если все готово, стоит ли упускать время?       С изумлением Алексис взглянула на Реддла, но он продолжал смотреть лишь на её отца, ожидая согласия. Лэндон прищурился, словно взвешивал нечто важное, и направился к старичку.       — Том, я… я не готова… сейчас? — испуганно лепетала девушка, цепляясь за его плечи пальцами, как за последнюю опору.       Легко прислонившись подбородком к её лбу, Реддл поддержал её, поглаживая по спине. Словно внутренний свет освещал все вокруг, он уже принял решение — когда, по сути, не имело значения. Чем раньше это произойдет, тем лучше, ведь для себя он всё уже решил.       Алексис, как в тумане, слушала, когда отец подошёл к ним и сообщил, что церемониймейстеру следует подготовиться. Репетиция — это одно, а сам процесс — другое: здесь была особая магия, которой никогда не связывали браки по расчету. Как в бреду, девушка неслась по коридорам, спеша в комнату, не желая заставлять пожилого мужчину ждать, пока тот был к ним чрезвычайно благосклонен. На подготовку у него требовалось всего тридцать минут.       Но как девушке собраться за тридцать минут на собственное бракосочетание? Алексис незамедлительно побежала в душ, прихватив палочку, чтобы смыть с волос ужасную прическу, с макияжем дело шло не так быстро, но с палочкой было легче.       Тщательно следя за временем, Алексис даже не взглянула на платье, которое бросила на пол в спешке. Она достала из шкафа другое — белое, бережно раскладывая его на кровати, пока сама с помощью палочки пыталась уложить волосы, в это время обувая белоснежные туфли на каблуке.       Пряди из собранного на макушке пучка струились по спине, несколько ложились на лицо, создавая нежный беспорядок. Серьги из платины мгновенно оказались в ушах. Девушка аккуратно начала надевать платье, с улыбкой отмечая, что даже не притронется к турнюру, оставшемуся в шкафу. Однако завязать корсет ей не удавалось — волосы постоянно попадали в застежки.       — Филк! Филк! — закричала Алексис, осознавая, что одна не справится.       Дверь комнаты хлопнула, видно, эльф был неподалеку и сразу откликнулся на зов.       — Пожалуйста, завяжи мне его, Филк, — попросила она, стоя спиной к двери.       Руки, коснувшиеся её оголенной спины, мало напоминали эльфийские. Алексис обернулась с немым вопросом на губах, и увидела женщину, которая занялась затягиванием корсета.       «Пытаешься наложить на меня проклятие через ленты?», — так не произнесла она. — «Хочешь задушить прямо сейчас, лишив воздуха?»       На языке вертелись лишь предположения, которые она не стала озвучивать. Но страх, что Сесилия может предпринять что-то прямо сейчас, не оставлял её. С опаской девушка следила за её движениями.       — Так слишком туго, — осторожно произнесла Алекс, чувствуя, как корсет немного ослабился.       — Мой корсет был настолько затянут на свадьбе, что я упала в обморок сразу после клятвы, — голос её обрел тепло воспоминаний. — Все решили, что я растрогалась. Лэндон до сих пор так думает, — хихикнула Сесилия. — А мой отец, твой дед… Мы с ним не обмолвились ни словом после свадьбы. Уверена, он ушел из жизни, даже не зная, как тебя зовут. Зато Агнесс навещал часто, а Лорейн дарил дорогие подарки…       — Туго, туго, — вклинилась Алекс, надеясь, что женщина затянула корсет из-за эмоций, а не по какому-то одному ей известному подлому плану. Корсет снова ослабился, позволяя дыханию свободно поступать. — Почему он нас не навещал?       Алекс не задумывалась об этом, но правда, она никогда не видела деда по материнской линии. Смутно помнила лишь отца Лэндона, который рано ушел из жизни.       Сесилия вздохнула.       — Агнесс ему в рот заглядывала, а я без лицемерия отвечала на каждый вопрос. Тяжело это признавать, но ты пошла в меня — до тошноты отвратной прямолинейностью, — закатила глаза женщина, продолжая шнуровать где-то ослабляя, а где-то наоборот затягивала. — Я не считаю, что была не права. Он сломал мою мать. Последняя её воля была отдать меня за сына близкого друга семьи — Лэндона. А Агнесс стала его вложением в семейное дело, выйдя замуж за двоюродного кузена, который был на пятнадцать лет старше неё… Девочки в чистокровных семьях часто становятся разменной монетой, и меня не радует, что наша кровь запятнается грязной магловской.       — С одной стороны, так оно и есть — Том полукровка, — кивнула девушка. Сесилия закончила, и Алекс развернулась к ней лицом. — Но кровь древнего рода, от которого он происходит, куда выше магловской.       Уточнять Алекс не стала, а Сесилия и не требовала этого, лишь хмыкнув, она призвала магией венок с пола, трансфигурировала красные розы в голубые камелии, из которых тянулся шлейф прозрачной ткани. Белоснежный фатин был длиннее платья. Алекс подошла к зеркалу, надевая венок.       — Мне тоже не нравилось платье, выбранное миссис Малфой, — кивнула Сесилия, наблюдая, как девушка рассматривает себя. — Это платье, пусть выбирала и ты, но, на удивление, оно выглядит гораздо изящнее.       Алекс восприняла это как комплимент, не в силах отвести взгляд от своего отражения. Забранные волосы открывали шею, колье с топазом прекрасно сочеталось с венком. Декольте платья было скромным, украшенным драгоценными камнями, которые поблескивали от солнечных лучей, настойчиво пробивавшихся в окно. Рукава расширялись на уровне локтей и плавно удлинялись, подобно легкой накидке. Белая, тонкая струящаяся ткань с завышенной талией мягко обволакивала фигуру. Кружева по бокам опускались от декольте к поясу со вставками, изгибали его и тянулись к подолу платья, визуально удлиняя ноги. Юбка, спереди строгая до пола, сзади постепенно превращалась в шлейф, тянущийся за девушкой. Продолжением образа стали простые белые туфли без излишеств.       Губы девушка заживила мазью и подвела блеском, сурьмой подводя брови и ресницы, придавая взгляду выразительность. Белила на лице создавали благородную бледность, так ценимую в аристократических кругах. Она еще раз взглянула на мать.       Сесилия кивнула, бросив взгляд в сторону двери. Да, Алекс надеялась, что они не опоздают. Без неё, конечно, вряд ли начнут, но всё же…       Хардман стремительно спускалась по лестнице, пока не увидела восторженный взгляд Лэндона, готовящегося провести дочь к алтарю. Получив едва заметный кивок головы, она спустилась, не замечая, как Сесилия, как тень, проскользнула мимо них.       Шумно сглотнув, Алекс поняла, что отчего-то нервничает. Не упасть бы… Девушка крепко вцепилась в руку отца. Они вышли в зал, и Алекс обомлела. От красных роз, так любимых миссис Малфой, не осталось и следа. Голубые и синие камелии украшали гостиную, создавая атмосферу волшебства. С потолка падал не лепестковый дождь, а сияющий блеск, который по-прежнему не достигал даже её головы. Стулья были убраны, всего два осталось стоять на месте. Но всем вниманием девушки завладел до умопомрачения красивый брюнет, стоявший на возвышенности рядом с пожилым мужчиной. Он не сводил с неё взгляда, а она не могла понять, почему он так красив. Трансфигурация явно помогла создать его черный пиджак и двубортный жилет. Черный галстук оттенял темные глаза, придавая взгляду особую выразительность.       Испытываемые эмоции как никогда напугали Реддла, но, черт возьми, он бы и под авадой не отвел бы от неё изумленного, заинтересованного взгляда. Лэндон вложил руку своей дочери в его ладонь, и Том крепко сжал её, замечая, как девчонку колотит мелкая дрожь. Удивительно, она и в битвах не дрожала, а тут…       Он сам изменил магией цветы, украшавшие зал, а Лэндон ему помог. Не сдержав улыбки, он заметил такой же венок на её голове.       Вечность — это слишком мало.       — Летним июньским жарким днем мы собрались, чтобы совершить бракосочетание двух… — говорил церемониймейстер, но слова терялись в воздухе, пока они не сводили друг с друга взгляда, крепко держась за руки.       Волнение достигло пика, но легкая улыбка отвлекла её, и она сама не заметила, как уголки губ стремительно поползли вверх. Алекс занервничала, когда услышала о клятвах, ведь она даже ту не прочитала. Что говорить, как строить предложения… Казалось, Тома эти вопросы совсем не волновали.       — Я Том Марволо Реддл, клянусь оберегать и глубоко чтить тебя. Говорить и слушать, доверять и ценить, уважать и беречь. Зная, что в моем сердце ты всегда будешь моей единственной, моим верным партнером по жизни и моей настоящей любовью, я клянусь дать тебе все лучшее, что есть у меня, и просить у тебя не больше, чем ты можешь мне дать. Принимать тебя со всеми твоими страхами и желаниями, не пытаясь перекроить твою суть. Клянусь каждый день давать тебе безопасность в завтрашнем дне…       — Я Алексис Сесилия Хардман, клянусь любить, уважать и почитать тебя. Быть верной душой, телом и духом. Служить тебе вдохновением на пути к целям, принимать твои помыслы и желания. В темные, покрытые пеленой негодования дни, клянусь не отворачиваться, поддерживать и напитывать твою душу своей силой. Клянусь в чистоте своих помыслов, не опороченных корыстью, быть тебе не просто преданным союзником в жизни, но и опорой, семьей…       Пелена слез застила серые глаза, пока церемониймейстер очищал чарами всю чужую магию, воздействия и отпечатки прошлых владельцев с их колец, нарекая их обручальными. Холодные ладони подняли её руку, и Том надел кольцо на безымянный палец слегка подрагивающими руками. Алексис взяла с чаши фамильное кольцо Мраксов, оно явно стало притягательнее, когда энергия Марволо не ощущалась на нём. Она смотрела ему в глаза, когда надевала кольцо.       — … я скрепляю нерушимой магией этот союз, — говорил он, водя палочкой над их руками, свечение вокруг усиливалось, достигая яркого света.       Благодушное, безмятежное блаженство тихой радости, создаваемое чувством насыщения чужой, ставшей родной магией, закрепилось, стоило их губам соприкоснуться в долгом поцелуе. А Алекс, кажется, поняла, почему ритуалы отличались от навязанного и чистого брака. Она бы не хотела чувствовать такое всеобъемлющее чужое влияние кого-то, кроме него. Время привыкнуть к магии, источаемой Реддлом, у неё было. Темная опасность таилась за переливами, за всполохами, угрожая ярким светом. Девушка боялась представить, какое сильное воздействие ощущает Реддл. Он удовлетворенно провел языком по её губе, желая раствориться в отблесках чистой, первородной энергии, чувствуя силу наравне с собственной тьмой.       Сама церемония не заняла много времени, а вот прощание с родителями затянулось на несколько часов. Собранная сумка, в которой нашлось место практически всему из её комнаты, была зажата в руках, когда Алексис пообещала навещать отца хотя бы пару раз в месяц. Том не возражал, даже дал своё обещание, ведь Лэндон переживал уж больно сильно.       Спальня на втором этаже, недалеко от лестницы, казалась идеальным выбором, чтобы им вдвоём хватило пространства. Алексис разбирала свои вещи с помощью домовика. Конечно, можно было оставить всё в нетронутом виде в комнате, а потом просто перенести, но, рассудив, что полвека всё же негативно скажется на вещах, которые даже не трогали, она всё покидала в сумку перед перемещением в привычное будущее. Том занимался тем же, пусть он и был сначала против того, чтобы жить здесь, но Алекс была непреклонна. Шататься по квартиркам на окраинах, когда большое семейное поместье с домовиками пустует, она считала глупостью.       — Кажется, что это сон, — тихо произнесла Алекс, откидываясь на кровать и поворачиваясь к Тому, который раскладывал книги в шкаф. — Мне снилось, как ты приходишь за мной.       Реддл положил оставшиеся книги на тумбочку и опустился рядом с ней на кровать.       — Это не сон, — сказал он, легко погладив её по голове.       — И всё же ты лгал, — усмехнулась Алексис, её голос дрожал от смешанных чувств. — Не испытываешь чувств, не поведёшь под алтарь… Скажи, когда ты передумал? Мне же не почудилось, правда? Мы обручились… — словно сама в это не веря, Алекс сжала губы и покачала головой, пытаясь прогнать непрошенную пелену перед глазами.       Том остановил её, удержав пальцами за подбородок. Он хотел, чтобы она поняла: нет смысла отворачиваться. Он видел её в самых разных состояниях, и это — на грани истерии и недоумения — было не в первый раз. Если вместе, то невероятно близко друг к другу.       — С первого дня я считал тебя помехой, — честно признался он, нежно поглаживая её подбородок большим пальцем. — Видел, как ты будешь путаться под ногами… и я не ошибся, так и было, — он усмехнулся, услышав, как она тихо засмеялась. — Я не хотел узнавать тебя лучше, но узнавал. Не хотел, чтобы ты что-то знала обо мне, но ты делала это и без моей помощи, совершенно случайно. Страх — абсолютно бесполезная эмоция, но я начал его испытывать, когда понял, что могу не вернуть тебя, а сама в этот раз ты не вернёшься. Выгодный интерес, что руководил мной, так долго стерся в наших совместных вылазках. Отвечая на твой вопрос… я не верил в свои слова уже в поместье, после катакомб, когда осознанно пытался отдалиться. Ты требовала действий, ведь так любишь прямолинейность. Надеюсь, в этот раз… сегодня я выразился кристально ясно в своих чувствах к тебе. Нет ни моих, ни твоих интересов — наш путь един, следовало понять это раньше… Ты не кара, а награда, и я зависим от тебя…       Алекс прикрыла глаза, не в силах выдержать вес, значимость его слов. Она первой потянулась к нему за поцелуем, обнимая за плечи. Том подогнул колени, распределяя на них свой вес, чтобы свободной рукой надавить на её подбородок, наклоняя голову для более глубокого поцелуя.       — Моя магия — она твоя без остатка…       Том отстранился, вглядываясь в её глаза, полные уверенности. Она так легко позволяла ему брать то, к чему он стремился несколько лет, чего страстно желал, терпя её общество в начале. Но этого ему было уже слишком недостаточно.       — Мне не нужна твоя магия, сила и могущество, — длинные пальцы прочертили дорожку к её щеке, нежно обхватывая её. — Мне нужна только ты, Алексис, — он понизил голос, наклоняясь к её уху, — только ты.       Слишком жарко и… откровенно. Том, скинул пиджак, впервые не заботясь об аккуратности одежды, припадая губами к манящей шее.       Ресницы на закрытых глазах дергались. Пока Том выцеловывал её шею, Алекс дрожащими руками схватилась за пуговку его белой рубашки, стараясь не порвать, но как только брюнет скользнул языком по её ключицам, пуговка отделилась от рубашки и оказалась зажата в её пальцах. Голова кружилась, как после одурманивающего зелья. Всю свою волю она пыталась сосредоточить на чёртовых пуговицах, которые упорно не желали пролезать в петельки.       Сжалившись, Том сам расстегнул оставшиеся пуговицы и, потянув за рукав, стянул с себя рубашку. Его пальцы нежно перебирали подол её слишком длинного платья. К счастью, она уже сменила подвенечное, иначе было бы сложнее. Коснувшись её оголённого бедра, Реддл медленно провёл вверх, касаясь кромки нижних шорт. Он хотел ощутить соприкосновение кожи с кожей, оттого резко встал, притягивая девушку за плечи.       Её сердце колотилось, как после пробежки, пока он расстегивал молнию платья за спиной. Холодные руки сейчас казались огненными; они обжигали её спину, когда молния достигла поясницы. Слишком резко, она вновь оказалась опрокинутой на кровать.       Не церемонясь, Том сбросил с плеч её платье, приподнявшись, чтобы полностью снять его. Его взгляд жадно скользил по открывшимся участкам её тела. Ощущая собственное возбуждение, он вновь склонился над ней.       Прикрывая грудь руками, Алекс чувствовала, как алеют щеки.       — Ты очаровательна, — прошептал ей на ухо голос, от которого мурашки поползли вдоль позвоночника.       Том мягко отстранил её руки, перекладывая их себе на бока. Открывшийся вид лишил его рассудка, а вседозволенность стирала границы контроля. Алексис вся принадлежала ему, их союз был укреплён магией, и теперь, добравшись до желаемого, он не собирался сдерживаться. Обе руки сжали аккуратную девичью грудь, он опустился, лаская губами сосок, обводя ореол языком. Сверху послышался тихий приглушённый стон.       Пальцы скользили по обнажённому накаченному торсу. Когда рука опустилась на ремень, Алекс задышала чаще. Она хотела, безумно хотела потрогать его везде, но боялась. Липкий страх, что она его не удовлетворит, что сделает что-то не так, не отпускал её.       Заметив заминку, Том впился в её губы. Одной рукой он продолжал ласкать грудь, другую опустил поверх её руки, помогая справиться с ремнем и ширинкой.       — Я не знаю… как… что, — смущенно прошептала Алекс в поцелуй.       Рвано дыша, Том усмехнулся. Он не мог похвастаться опытом, но теоретическим материалом наверняка владел лучше неё.       — Я покажу, как, — глухо произнёс он. — Расслабься и сними их.       Хардман послушно взялась за ремень, потянув вниз брюки. Её взгляд невольно задержался на выпуклой области нижнего белья. Смущение нахлынуло с новой силой, но игнорировать разгоревшийся пожар внизу живота становилось всё сложнее. Когда Том выпутался из брюк, девушка, не дожидаясь указаний, провела ребром ладони по эрекции, скользя пальчиками и чувствуя влажность.       — Их тоже следует снять, — простонал Том.       Он не сводил с неё взгляда; раскрасневшаяся, вспотевшая, с мутным взглядом она не отводила глаз, пока тянула вниз белье. Его губы нашли её, рука пробралась под нижние шорты, а слух уловил глухой стон, когда он провёл по гладкой, чувствительной коже под ними. Аристократки даже в конце девятнадцатого века не принимали волосы на теле, избавляясь от них с помощью зелья в юности. Пальцы вмиг стали мокрыми. На этот раз лишь касаться он не хотел: слегка приподнял бедра, резко стягивая последний элемент одежды.       — Не закрывайся, я хочу видеть тебя, — прошептал он между поцелуями, понимая, насколько ведьма чувствует себя уязвлённой, — хочу слышать тебя, — Том укусил её за нижнюю губу, пока пальцы скользили по нагому телу, — vá elášš éše.       Слова дали ей уверенность; она опустила руку, нащупывая твердую плоть, задыхаясь, когда ощутила, как пальцы парня мягко скользят между ног, посылая по всему телу электрические импульсы. Из приоткрытого рта вырывались постанывания.       Он слегка сжал её руку своей на члене, двигая и задавая медленный темп. Чуть быстрее и он может кончить, так и не успев в полной мере насладиться ею. Сторонние мысли совсем не отвлекали; движения его пальцев становились резче и быстрее, влага стекала на кровать. Заглушая стон, Том оторвался от манящей груди, приникая к припухшим от поцелуев губам. Медленно он стал вводить в неё указательный палец, не переставая кружить большим по влажным складкам. Он отвлекал её поцелуями, пока глубже проталкивал палец. Стенки влагалища узко обхватывали его, и на секунду он подумал, что ничего не получится, но, взглянув на её расслабленное лицо, выдохнул.       Алекс была слишком возбуждена; ощущать что-то внутри себя было непривычно, но тело плавилось под его руками. Боли не было — лишь одно желание.       Второй палец вошёл с усилием. Реддл сдерживался, чтобы не сорваться и не взять её без малейшей подготовки. Болезненный стон сорвался с её губ, брови нахмурились, но он продолжал ласкать грудь.       Приятная, легкая боль совсем отступила, когда девушка почувствовала нечто гораздо большее, чем пальцы, приставленное ко входу. Она широко раскрыла глаза, испуг проскользнул по лицу.       — Будет больно, — предупредил Том, пока мазал крупной головкой по покрасневшим от возбуждения половым губам.       — Пожалуйста, — на выдохе прошептала она, — я хочу этого...       Головка напряженного члена скользнула внутрь, и Том остановился, давая ей привыкнуть. Алекс сжимала в руках простыни, жмурилась, но настойчиво кивнула головой, чтобы он продолжал. Том склонился к её груди, размашисто двигая языком по соскам, входил всё дальше. Стенки влагалища раздвигались под его натиском, голова была готова взорваться от перевозбуждения. Ноги дрожали, пока Реддл, прикладывая всю свою выдержку, старался двигаться медленно.       Алекс не знала, за что зацепиться; её ногти вонзились в его плечи, то отталкивая, то прижимая ближе. Казалось, что вот-вот он порвёт её. Напрягшись, когда стало сильно больно, она вскрикнула, почувствовав его внутри так сильно, как не чувствовала до этого.       Он ощущал скользкую смазку на своей руке, когда переместил руку вниз на её половые губы, но, войдя полностью, пальцы увязли в густой, вязкой крови. Её было немного, но это слегка охладило его, заставило остановиться.       Привыкнуть оказалось не так легко, как она думала. Изнутри распирало, несколько раз она попыталась напрячься, думая, что так боль пройдет быстрее. Возбуждение поднималось с новой силой, когда пальцы Тома нашли какой-то особый темп. Он всё еще не двигался в ней. На пробу Хардман двинула бедрами, тут же жмурясь от резкой пронзившей её боли, но было в этом что-то ещё.       Уловив движение, Том вновь приблизился, его губы нашли её, сливаясь в поцелуе. Когда она стала отвечать настойчивее, он уже двигался в неё. Размеренно, медленно, но этого было недостаточно. Сцеловывая солёные слёзы с её щек, он ускорился, нарастая в ритме. Как бы он ни старался, палитра звуков, наполненная шлепками тел и томными, порой болезненными стонами, сорвала его выдержку. Когда Алекс крепко вцепилась в его плечи, поддаваясь движению, он отпустил себя, вбиваясь размашисто, теряя голову от узости внутри.       В какой-то момент у Алекс не осталось сил стонать, она облизывала пересохшие губы. Стискивая зубы, она ощущала, как каждый толчок натягивал узел. Мысли рассеялись, голова была пуста, и лишь одно желание оставалось — чтобы он не останавливался, ускорился или замедлился, она не знала. Ей хотелось, чтобы эта безумная похоть отпустила её.       Через мгновение она сжалась на его члене так сильно, что ногти впились в его спину. Едва она сама понимала, что оставляет царапины, сгорая в оргазме. Боль от её ногтей разожгла его, и он сделал ещё несколько грубых толчков, не выдержав, вошёл до упора, кончая глубоко в неё. Том прижался лбом к её, пока его тело тряслось, а с губ срывались глухие, тихие стоны.       Он вышел из неё, когда член стал мягче, и опустился рядом на кровать, лишь сейчас замечая, что насквозь пропотел.       — Кажется, если мы не хотим детей, не стоит заканчивать в меня, — лениво усмехнулась девушка, вытирая со лба испарину. У неё не было сил даже подняться.       — Есть зелье, — через минуту ответил Том, когда разум медленно стал возвращаться, — которое не позволяет забеременеть. Оно не приносит вреда организму. Можешь пить его, но если не хочешь, я приму это, — твердо произнес он, наблюдая, как девушка перевернулась на живот и теперь смотрела на него с долей удивления, прижимаясь щекой к его плечу. — Но в любом случае каждый раз я буду кончать только в тебя.       Внутреннее счастье окутало её, и Алекс оставила легкий поцелуй на его щеке, поворачиваясь и укладываясь ему на грудь. Детей она не хотела, но то, что Том был готов принять её выбор, хотя сам, подобно ей, имел другие планы на жизнь, заставило её сердце заколотиться.       — Тогда зелье будет не лишним, — она не переставала улыбаться, чувствуя нежные поглаживания по спине.