До скорой бесконечности

      Руки затекли от долгого держания книги, и по щелчку пальцев, она воспарила в воздухе прямо перед задумчивым лицом брюнета. Два окна в гостиной пока что обеспечивали достаточно света для чтения без искусственного освещения. Юноша считал, что лучший отдых для мозга после экзаменов — это чтение дополнительной литературы. Именно этим он и занимался уже продолжительное время, после сложной трансгрессии. Он скользнул длинными пальцами по воздуху, и книга сама перевернула страницу.       До получения результатов экзамена он планировал несколько раз наведаться в скрипторий. Забирать с собой множество книг оттуда, он считал вероломством, поэтому следовало точно оценить литературу, которая могла бы понадобиться.       Портрет в гостиной отъехал в сторону, и он закатил глаза, уже ожидая, как несносная гриффиндорка начнет лезть к нему с расспросами. Не поднимая взгляда, брюнет продолжал чтение.       — Я искал Вас, Том, — проскрипел глухой голос. — Позволите пройти?       Юноша схватил книгу в воздухе, посмотрел на страницу и резко захлопнул её, оборачиваясь. Дамблдор стоял у портрета, его руки были сложены на животе в ожидании ответа, а взгляд изучающе проходился по парню на диване.       — Да, сэр, — спокойно произнес Том, кивая на рядом стоящее кресло. — Вы хотели о чем-то поговорить? — предположил он, ведь старик молчал.       Том испытывал раздражение и резкое неприятие к Дамблдору. После случая с Алексис он не изменил своего мнения. Напротив, именно Дамблдор забирал его из приюта, но почему-то помогал неизвестной девчонке, а ему ни разу. Том не мог простить профессора, когда тот отказал в проведении летних каникул в школе, понимая, что из-за бомбардировок Лондона мальчик мог не вернуться.       Альбус Дамблдор сел в кресло, на которое указал юноша.       — Директор Диппет, как только будут известны результаты Вашего экзамена, направит рекомендательное письмо в министерство, чтобы Вам позволили вступить в должность профессора по защите от темных искусств.       Уголки губ невольно растянулись в улыбке, а с губ сорвался облегченный выдох. Реддл не ждал, что Дамблдор позволит Диппету отправить письмо, был уверен, что тот его переубедит. И все же об этом должен был сообщать директор. Дамблдор мог не искать его, и Том кивнул, ожидая продолжения разговора.       — Я действительно рад.       — Уверен, Вы не хотите терять время даром, — внимательный взгляд из-под очков прошелся по студенту. — Чтобы вступить в должность уже в следующем учебном году, Вам будет необходимо пройти двухнедельный курс, включающий аспекты правил в школе, знания предмета и коммуникации между студентом и преподавателем.       Это была не проблема. Том был старостой на пятом курсе, а готовился этому с третьего. Он знал все правила школы не хуже, чем сам предмет.       — Разумеется, сэр, спасибо.       Дамблдор осмотрелся по сторонам, поправляя свои очки.       — Я хотел спросить у вас, Том, Алексис уже покинула наше время?       Он затронул одну из тем, которую Том не хотел обсуждать, но ответ юноша должен был дать.       — Да, сэр, — спокойно произнес брюнет, — около двух часов назад.       — Бедная девочка, — покачал головой профессор.       Это он говорил про Алексис? Том не понимал, где девчонка была бедной. Самоуверенной, невыносимой — да, но делать из неё мученика — никогда. Не заслужила.       — Не уверен, что до конца понимаю вас, профессор. Решение уйти Алексис приняла самолично.       — Не по своей воле, мой мальчик, — понурив плечи, продолжал Дамблдор. — Алексис никогда не хотела уходить из нашего времени. Думаю, здесь она нашла то, что так долго искала. И это не сила или власть. Обреченный на одиночество видит свет в любом, кто протянет ему руку. Не побоюсь предположить, что именно Вы стали для неё светом.       «Светом?» — Том чуть не фыркнул, но лицо умел держать в строгом порядке уже лет с десяти. Дамблдор умело вел свои игры, призывая к добру. Реддл не собирался проникаться речами старика.       — Боюсь, рассуждать об этом уже поздно. Алексис не сможет вернуться сюда.       Раздражение все сильнее проявлялось в его душе. Говорить о ней, тем более с Дамблдором, не хотелось. Забыть о ней, как о ночном кошмаре, казалось лучшим решением. Нужно было направить к старику Таккар, пусть вместе горюют и вспоминают о бедной девчонке — ему это было ни к чему.       — К сожалению, Вы правы, слушание совсем скоро, но Феликс Деламар не сможет на нем присутствовать, его лечение в Мунго затянулось. Дело быстро закроют без потерпевшего и обвиняемого, — с этими словами Дамблдор встал с кресла, окинув внимательным взглядом брюнета, который смотрел в окно.       Во время слушания потерпевший и обвиняемый поменяются местами по воле министерства. Том проводил профессора взглядом, пока за ним не задвинулся портрет. Эти разговоры выбили почву из-под ног. Сосредоточиться на книге, вновь взлетевшей в воздух, не получалось. Какого черта профессор жалеет её, если она сама ушла, ничего не предпринимая и не пытаясь что-то сделать?       Скрип портрета разжег в нем небывалую злость. Цоканье каблуков эхом отдавалось в его голове.       — Том, тебе хоть изредка нужно отдыхать, — весело пропела Аманда, наклоняясь над парнем, желая узнать, что за книгу он читает.       Реддл совсем невежливо вновь закрыл её, на этот раз смотреть на страницу не имело смысла — она осталась той же.       — Чтение не нагрузка, — бросил он, поднимаясь с дивана.       — Для кого как, — протянула Аманда, — вот я, когда читаю, чувствую себя выжатой.       — Заметно.       Том, взяв книгу, намеревался пойти в свою комнату, но Аманда вновь окликнула его.       — Ты идешь на ужин? Я так голодна, наука не дает чувства сытости, к сожалению.       — Позже, Алексис.       Аманда удивленно захлопала глазами, морщась.       — Алексис? Ты назвал меня Алексис? — воскликнула она.       Том замер у двери. Алексис? Он был уверен, что назвал имя Аманды. Оправдываться перед девчонкой не входило в его ближайшие планы. Он открыл дверь своей комнаты, но остановился на секунду, обернувшись к ней.       — Тебе послышалось.       Хлопок двери стал завершением разговора. Дамблдор выел мозг ведьмой, и Том все же признал, что, возможно, произнес её имя. Аппетита не было, но на ужин следовало пойти.       Лишь услышав, как портрет выпустил гриффиндорку, Том стал собираться на ужин. Как староста, он решил не переодеваться из школьной формы и рекомендовал остальным старостам держать статус.       В большом зале студентов было немного; все курсы, кроме пятого и седьмого, уже покинули школу. Том опустился рядом с Лестрейнджем, взгляд невольно упал на Таккар, которой на ухо что-то шептал Адриан. Малфои, как обычно, спорили о какой-то ерунде.       Он не прислушивался к разговору, смотрел прямо, стараясь прожевать кусок безвкусного стейка. Взгляд снова упал на Таккар, будто что-то выискивая. Том одернул себя. Он обратил внимание на полную тарелку шоколадных кексов, на секунду удивляясь, почему та до сих пор полна. Вновь испытав раздражение, Том неровно задышал. Мысли подкидывали воспоминания о том, как быстро они заканчивались, стоило прийти Алексис; сидя с подругами, перед ней постоянно была крафт-бумага от кексов, разумеется, уже без наличия десерта.       — Милорд, я хотел спросить, — Эдгар наклонился к нему, и впервые брюнет был благодарен, что его отвлекли от ужина. — Мы разговаривали сегодня в гостиной и решили, что не хотим останавливаться на достигнутом. Ты вовлек нас в искусство самой магии, и надежда таится в сердцах, что мы не разделимся после школы.       Том и не планировал разделяться, но, если все сложится удачно, у него не будет времени на собрание ближайший год. Они были уже завлечены, следовало лишь держать их рядом для дальнейших планов.       — Это не школьные забавы, Эдгар, — поднял бровь Реддл, — подробнее о том, чем мы будем заниматься вне стен Хогвартса, я поведаю на собрании перед поездом. Передай об этом другим.       Лестрейндж закивал головой.       Реддлу в первую очередь нужно было узнать результаты экзамена, чтобы строить дальнейшие планы. Пустить своих людей в министерство, которые будут знать, что делать, как делать и для чего, стоило сделать незамедлительно. Хогвартс, пожалуй, более непростое место, но если удастся вновь войти сюда как преподаватель, полдела будет сделано. Более того, Том займется тем, чем горел со второго курса. Обучать чистые, нетронутые умы, как скульптор, приводя их в желаемую форму. Он сможет самолично выстраивать их, стать авторитетом, на которого юное поколение будет равняться.       Том обвел взглядом еду, понимая, что больше ничего в себя не запихнет, даже при большом желании. Поднявшись из-за стола, он направился к выходу.       — Том, — женский голос заставил его остановиться. Обернувшись, он увидел Изольду Таттл, спешно идущую к нему. Остановившись, она стала неловко переминаться с ноги на ногу. — Все жаждут вечеринку.       — Прямо-таки все? — поднял он брови.       Изольда закивала, будто ей в шею воткнули пружину.       — Нам вручат свитки и отправят спать. Последний день в школе должен запомниться иначе, — она поиграла бровями, но, увидев, что Том не впечатлен, тяжело выдохнула. — Младших нет, алкоголя будет немного, мы тихо повеселимся и ляжем спать. Ты ведь не откажешь в проведении жизненно важного мероприятия?       — Как я могу отказать в этом? — растягивая гласные, усмехнулся брюнет.       Девушка расплылась в улыбке, с благодарностью смотря на него.       Об этой вечеринке в конце года они говорили едва ли не с начала учебного года. Том не смог бы запретить её, но был готов проследить, чтобы его имя осталось неопороченным. Видно, когда девушки поняли, что Алекс не попросит его, выступила Изи. Неудивительно, им приходилось много общаться, когда они были старостами Слизерина.       Уже сидя в своей комнате, Том заметил легкое шевеление дневника. Меропа снова писала ему, но уже несколько дней он не отвечал, погруженный в учебу. Он сел за письменный стол, зажигая светильник, раскрыл дневник на первой странице с протеевыми чарами, вытащил перо из ящика стола и обмакнул его в чернила.       Меропа непрерывно спрашивала, как у него дела, как экзамены, когда он пойдет в Хогсмид, когда будут результаты экзамена. Было так много фраз, что некоторые из них уже пропали, стершись от нехватки места.       «Т. М. Реддл: здравствуй, результаты будут через несколько дней».       Чернила исчезли, и не прошло и минуты, как они снова расцвели на пергаменте, только с совсем другим текстом.       «Меропа: замечательно, уверена, тебе не стоит переживать».       Будто он переживал.       «Меропа: ты бы не хотел после школы аппарировать к нам на острова? Уверена, Вам с Алексис здесь понравится провести какое-то время или всё лето. Места много, твоя комната свободна. Отметим Ваши успешные результаты в тесном семейном кругу».       Брови дрогнули, спину резко обдало жаром. Его взгляд проходил вновь и вновь по разным обрывкам написанного.       «Т. М. Реддл: род Алексис не пересекался с нашим ни в одном колене — она не семья. И она навсегда покинула это время».       Хоть кто-то в этом мире может перестать говорить о белокурой ведьме?       «Меропа: прости, я не знала. Мы с Оминисом будем тебя ждать в любое время…»       Том захлопнул дневник. «Прости, я не знала» — звучало, будто у него умер близкий человек. Алекс не была ему близка, или, по мнению других, ему следовало грустить из-за каждого сломанного пера?       Как не кстати вспомнился разговор с Эйвери в гостиной. — Лорд, я хотел спросить ещё кое-что, — начал Адриан, потупив взгляд, — ты приказывал следить за Хардман, потому что она представляет интерес или потому что она просто интересна тебе? — Какая разница? — Я бы хотел с ней сблизиться, ну ты понимаешь, в каком смысле, — подвигал бровями он. — Но если она интересна тебе, то, конечно же… — Можешь делать с ней что хочешь, она не важна для меня, — безразлично пожал плечами Том.       Не была важна тогда, и не важна сейчас, здраво рассудил Реддл, снимая одежду и аккуратно складывая её в шкаф. Он натянул пижамные штаны, прижавшись лбом к створке шкафа. — Там я другая, — расслабившись, улыбнулась она. — Алексис Сесилия Хардман, ученица шестого курса одна тысяча восемьсот девяносто второго года, не может себе позволить такую блажь, как страдать по пустякам. Её жизнь — сплошь сражения и попытки доказать всем, насколько она сильна. А с другой стороны есть Алекс, просто Алекс, которой дай волю, так влюбится в первого встречного. Эта Алекс сделает кучу ошибок, и никто не упрекнёт её в том, что она не так хороша, как представлялось, потому что никто не знает, что Алекс и Алексис Сесилия Хардман один и тот же человек. — Степень твоего сотрясения явно серьёзнее, чем все думали, — заключил Том, вскидывая брови. — Так ты пришёл, чтобы продиагностировать моё состояние, — невесело усмехнулась девушка.       Должно быть, сейчас она и в правду другая там. Держит лицо, не допуская мысли о его времени. Том зло одернул себя, проводя рукой по лицу. Какая ему вообще разница, каково ей там? Это проблемы ведьмы, не его.       Ложась в кровать и укрываясь тонким одеялом, он старался думать о разности температур в башне и подземельях. О том, как приятно было засыпать под толстым одеялом, а не подобием без набивки в жаркой башне.       Проклятие!       Почему никто не понимал, что надобность в людях переоценена?       Даже она не понимала… — Я человек, — твёрдо отрезала Алекс, — не смей меня обвинять в человеческих слабостях, на которые я и так не обращала внимание больше года. Я имею право на всё то, на что имеют право и нормальные люди, не обременённые даром! — Хардман привстала на локтях, она перевела взгляд на парня, заметив его отрешённое лицо. — Хотя кому я пытаюсь что-то объяснить. У тебя нет друзей, семьи, даже линии сердца и той нет. Ты один в этом мире… — Надобность в людях переоценена, — скривил тонкие губы Том. — Я тоже часто была одна, но знала, что у меня есть те, кто ждёт моего возвращения. Возможно, из-за них я не опустила руки и хочу вернуться в своё время. — И будешь страдать по тем, к кому успела привязаться тут. — Несомненно, буду. Но эти чувства делают меня человеком, а не сумасшедшей ведьмой, которая свихнулась в погоне за властью. У неё нет слабостей, она могущественна, но больше всего на свете я боюсь стать ей, — Алекс усмехнулась. — Эмоции, которые я чувствую, лишь показывают, что я не сбилась с пути.       Глупая.       Наиглупейшая ведьма своего времени. И Том был с какой-то стороны рад, что сейчас она, возможно, страдает по ним. Сравнивает разные века и никак не может найти себе место.       Кулак резко опустился на одну из подушек, роняя её на пол, он дышал сквозь зубы. Мысли о ведьме, воспоминания терзали, заставляя думать всё больше. Том отбросил одеяло и внимательно прослеживал, как облака плывут за окном. Дыхание тяжелело с каждым новым вдохом, тело расслаблялось, а глаза медленно стали закрываться.       На завтрак он пришел одним из первых. Придирчиво осматривая стол, Том тяжело выдохнул. Почему руководство школы решило, что завтракать обязательно одними десертами? Он с трудом рассмотрел на столе сухое печенье.       — Доброе утро, — всё еще сонно разлепляя глаза, вымолвила Таккар.       Кроме Тома, за столом никого не было, и Клементина, не желая завтракать одна, села напротив брюнетa. Ужасная ночь, полная кошмаров, где в свитках была лишь одна отметка — Т-тролль, заставила девушку вскочить с постели, понимая, что нормальный сон пока не грозит.       — По тебе не скажешь, — усмехнулся Том.       Должно быть, он впервые видел, чтобы Таккар проснулась так рано. Их неизменная компания в лице Клементины, Кассиопеи и Алексис приходила на завтрак за пару минут до завершения, успевая что-то перехватить и отправиться на уроки. Алексис… Том сжал сильнее кружку. Никакой Алекс не было до шестого курса, она проучилась неполные полтора года, с чего бы вспоминать её? Две подружки-соседки и без неё умудрялись просыпать завтраки.       — Хорошо вам, умным, — фыркнула Клем, — а нам, обывателям, один стресс эти дни.       Том проследил взглядом, как она добавила в чай слишком много кубиков сахара и схватила стоявший на столе трайфл, добавляя в него кусочки белого шоколада… — Передай мне трайфл, — попросила Алекс. Том на мгновенье растерялся, но передал вазочку с десертом, поставив напротив девушки. — Как ты можешь это есть? — не удержавшись, спросил он, глядя, как она сверху еще положила кусочки белого шоколада, который был в больших количествах расставлен по столу. Хардман сдержала стон удовольствия, продолжая держать ложку во рту. — Это восхитительно, десерты здесь я готова есть тоннами, они гораздо вкуснее, чем в моем времени, — она понизила голос на последней фразе. — Попробуй, — резко спохватилась девушка, указывая на трайфл, — поверь, это то, ради чего стоит жить. — Если ты живёшь ради сахара, мне тебя жаль, — съязвил Том, поднимая брови. — Просто попробуй, тебе сложно? — обиженно произнесла Алекс. Он абсолютно не понимал её резкую перемену настроения, десять минут назад она была готова убить его на месте за личное мнение, а сейчас уже настырно тыкала маленькой ложкой с небольшой порцией трайфла в лицо. — Есть с одних столовых приборов, как минимум, негигиенично. — Я не заразна, — вздохнула блондинка. — Ты боишься сладкого? — насмешливо протянула она. — Сомневаюсь, что ты растолстеешь от одного кусочка, попробуй! Том закатил глаза и довольно неожиданно схватил её за запястье, он резко приблизился к ложке, захватывая её губами под пристальный взгляд девушки, после чего отстранился, недовольно прожевав десерт. — Ужасно приторно, — скривился парень. Выйдя из оцепенения, Алекс рефлекторно облизала ложку, на которой ещё оставались кусочки десерта.       Том помотал головой. Он думал, это шутки, что девушка решает захватить мир, заставляя всех полюбить сладости, но нет. Она явно начала с него, но, потерпев неудачу, переключилась на Клементину. Мозг уже не так раздраженно вспоминал о ней, привычная злость не окутала.       Попивая крепкий черный чай, он наблюдал за студентами. Людей становилось всё больше, все медленно стекались на завтрак. Допив чай, брюнет встал из-за стола.       Восьмой этаж оставался пустым, когда Том поднялся по винтовой лестнице и осмотрелся. Он не спешил, ведь торопиться было некуда, подошел к стене. Дверь стала вырисовываться, последней появилась ручка. Войдя в комнату, уже ставшую привычной, Том прошел по лестнице вниз к зельям.       На всякий случай он хотел взять с собой пару вещей, ведь пока не представлял, где проведет лето. Бадьян никогда не помешает, как и запас рябинового отвара, и умиротворяющего бальзама. Реддл покачал головой, глядя на беспорядок, оставленный девушкой. Она последней варила что-то здесь. Ингредиенты беспорядочной кучей валялись возле котла, многие из них упали на пол. Котел был черным от остатков жидкости. Его раздражала эта привычка — сварить необходимое и быстро ускользнуть куда-то, словно времени на уборку у неё никогда не было. А ведь когда Том варил зелье утраченного, он все ингредиенты разложил строго по названиям, оставляя после себя чистоту и порядок. Но девушка, похоже, привыкла к тому, что здесь одна, и оставляла беспорядок, как-то ориентируясь в этом хаосе.       Очистив котел, Том стал собирать ингредиенты с пола. Её больше не было, значит, его порядок должен сохраниться надолго. В алфавитном порядке, складывая их в коробы и задвигая в полупустой шкаф, он укладывал ингредиенты. Был смысл привести всё в норму, ведь он мог вернуться сюда в сентябре уже в качестве преподавателя. Все зелья в шкафчике он тоже переставил по названиям, обращая внимание на засохшие растения в правом углу комнаты. Их он убрал, оставляя горшки пустыми.       Спустя продолжительное время он перешел к столу для варки, очищая и убирая лишнее. Взгляд его зацепился за позолоченную подвеску. Том одними пальцами поднял её перед лицом, всматриваясь в маленькие песочные часы в центре. От них исходил заметный шлейф магии, не как от темного артефакта, скорее, как от… Алексис. Он не мог перепутать её магию с чьей-то другой: она сильно давила, нагревая воздух вокруг, словно выкачивая всё живое, и легкими волнами притягивала.       В подвеске Том узнал маховик времени. Да, ведь Алекс забирала маховик из того дома, где её держал Деламар. Забирала, но зачем принесла сюда? Реддл был уверен, что девчонка уничтожила его. Маховик не казался неполноценным, напротив, проверив его заклинанием, Том убедился, что тот рабочий. Она всё-таки смогла впитать в него свою магию? Для чего?       Сердце забилось чаще, когда он убрал подвеску в карман мантии. Черное пятно в углу привлекло его взгляд. Он подошел ближе и узнал в этом пятне поясную сумку Алексис. Она брала её на испытание, он видел, как тщательно она отбирала зелья и подсчитывала запасы перед их отбытием в Фелдкрофт.       Том поднял её, желая убрать в шкаф, но любопытство взяло верх. Солидный запас рябинового отвара не удивил его, зато эдурус и максима заставили его задуматься, откуда у ведьмы такая стремительная техника боя. Верно, Алексис привыкла накачиваться зельями, и пока они действуют, а действие их рассчитано на полминуты, она вкладывала все свои силы в начало боя. Тактика не изменилась, даже без зелий. Но для чего ведьме понадобилось зелье утраченного, утрамбованное в последнем кармане, он не мог представить.       Вертя в пальцах пузырек, он задумался. Искать что-то время боя — глупо. Зелье утраченного возвращало потерянное. Оно могло быть полезно против дементоров, ведь при непродолжительном контакте возвращало эмоции гораздо лучше шоколада. Она сталкивалась с дементорами? Нет, девчонка не владела патронусом, она не ушла бы от них. Зато эмоциональной ветвью владела, он сам не раз видел, как Алекс забирала эмоции других. Вряд ли она планировала возвращать их, но вернуть свои… Теоретически, если выкачать эмоции из другого, почему нельзя выкачать свои, которые мешали во время боя?       Реддл усмехнулся: ведьма была готова к полномасштабным сражениям, если он прав. Странно, что Деламар всё еще был в Мунго, ведь зелье вернуло бы утраченное. Впрочем, целители наверняка поставили диагноз — встреча с дементором и поили бессмысленными отварами. Никто не был знаком с древней магией.       Маховик, зелье… брешь рухнула в сознание Реддла, словно открыв вид на новые неизведанные мысли. Он мог бы попытаться. Все это время он думал, что Деламар где-то у себя в поместье, под присмотром родственников. В этом случае до него не добраться, но если он в Мунго… может, получится вернуть ему эмоции. Но Феликс не подставит себя, дорожа своей репутацией, и будет опасен.       Что-то не сходилось. В этом случае Алексис пришла бы к нему, выражая опасения, но она и не заикалась о возможностях. Зелье утраченного было слишком слабым для возвращения всех эмоций, а не какой-то особенной… вероятно. Но если оно способно вернуть часть, то и остальное сможет при правильном приготовлении. Тогда было неудивительно, что Алекс не рассмотрела этот вариант: зелья не были её сильной стороной. Читать и следовать рецепту — да, это она умела, но не видела саму основополагающую суть; зельеварение выступало как фундамент для творчества.       Он нырнул в шкаф, выуживая, как и полагал, учебник по зельеварению пятидесятилетней давности. Пролистал до конца, но усовершенствованного рецепта для этого зелья не оказалось. Среди страниц с закладками он нашел обычный состав и внимательно вчитался в рецептуру приготовления.       На мгновенье Том опешил.       «А оно мне надо?»       Тратить время на зелье, как-то добраться до Деламара, тая надежду в сердце, влить в него зелье и чем-то надавить так, чтобы на суде он признался во всем. Неплохо было бы и подстроить его случайную смерть, так, на всякий случай.       Каков шанс, что даже через год девчонка вернется? Его не было, ведь Том практически сказал ей, что она ему уже не будет нужна к этому времени. Но маховик… он мог… или нет.       Любой промах мог обернуться для него в самую отвратительную сторону. Даже если маховик не мог его перенести на пятьдесят лет, на сутки сможет, думал юноша, сжимая пальцами страницы, что они начинали мяться. Ошибки можно было исправить тут же, но стоило ли Алекс всех трудностей?       Том шумно сглотнул, кладя учебник и опираясь руками на стол, невидящим взглядом смотря перед собой… Боль не смущала Тома, он уже чувствовал, как от её пальцев остаются отметины. В желании сдёрнуть повязку, Реддл наклонился ближе, он отпустил её волосы, вновь пробегая пальцами по разгорячённой коже лица. Ведьма резко подалась вперёд. Брюнет расширил глаза, понимая, что если бы не его рука, они непременно столкнулись бы губами. Он грубо толкнул её к стене, всё ещё прижимаясь губами к своим костяшкам на руке и зажимая ей рот. В голове предстал момент за завтраком, когда он зачем-то съел трайфл с ней с одной ложки. Стараясь прогнать навязчивые картинки из мыслей, Том зажмурился, но в лёгкие упорно проникал сладкий запах, заставляя вновь и вновь вспоминать, что в тот момент он стопроцентно зацепил её слюни. А сейчас могло бы быть… — Ты опоила меня? — прошипел он, грубо встряхивая ведьму. Алекс возмущённо промычала, но он не отпускал, тогда девушка высунула язык, проходя им по его внутренней стороне руки. Реддл отдёрнул руку, по которой тонкой струйкой с пяти маленьких полумесяцев на запястье стекала кровь. Алекс, пользуясь секундным замешательством, опустилась на пол, руками стараясь нащупать выпавшую палочку. — Пошла вон отсюда. — Я первая сюда пришла, уходить тебе.       Пальцы впились сильнее в столешницу, Том невольно наклонил голову, продолжая держать глаза закрытыми… — Некультурно вламываться в чужие мысли, не спросив разрешения, — поборов смущение, протянула девушка. — Некультурно представлять, как я целую тебя, прижимая к кровати, — в тон ей оповестил Реддл, шумно сглотнув и нацепив на лицо насмешливую ухмылку. — Давно ли в твоей пустой голове стали появляться несбыточные фантазии подобного рода? Все, что он мог сделать — это незаметно для неё выровнять свое дыхание, пока мозг отчетливо старался напомнить о том случае в запретной секции. Против воли Том вдохнул чуть глубже, вновь ощущая этот сладкий запах, исходящий от неё. Она, что, черт возьми, купается в шоколаде? Впрочем, не то, чтобы он сильно удивился, узнав об этом. Том давно покинул её сознание, но собственные мысли зачем-то стали дорисовывать момент из библиотеки её фантазиями. — Ты спровоцировал эти мысли своими двусмысленными фразами, — взмахнула руками девушка, — я просто представила, конечно, я не хочу, чтобы это действительно произошло, — недовольно сложила она на груди руки. — Так низко пасть, чтобы разделить с тобой постель, я не смогу, — прошипел Том от нахлынувшей злости. — Я рада, ведь так низко я тоже не упаду. — Прекрасно.       Он сжал зубы, рвано выдыхая. — Должно быть, вы очень близки, если моя дочь попросила вас участвовать в ритуале. У неё всегда были проблемы с доверием. Том не сомневался, что этот завуалированный вопрос непременно всплывет. — Не так близки, как может показаться, — непринужденно ответил он, придавая слова легкость. Оспаривать их связь было бы излишним, ведь их связывало слишком много общих тайн. Лэндон, казалось, был удовлетворён ответом, восприняв его как должное.       Все должно было оставаться так, он ведь не врал её отцу. Они не были близки, какого черта тогда сейчас он раздумывает над тем, чтобы рискнуть собой?       Ради кого? Артериальная венка на её шее притягивала взгляд, и, не удержавшись, он впился губами в манящую влажную кожу, как изголодавшийся вампир. Он желал сделать ей больно, а не доставить удовольствие. Приглушённый стон, вырвавшийся из её губ, отрезвил её. Резкий толчок и его щеку обожгло, заставляя задушено сжать зубы. — С ума сошёл? — прерывисто произнесла она. — Нанюхался амортенции или той дряни, что ты варишь…       Реддл ощутил фантомный удар, когда пальцы были готовы переломить к чертям столешницу. Алекс не была одной из влюбленных дур; девчонка сама боялась его.       Он сам заставлял её бояться, когда она переходила грань. — Как ты мог… — Это твоя вина, — безразлично повел бровью Том, его внимание было устремлено только на осколки на полу. Не желая выслушивать её истерики, он поспешил оставить её одну. — Запомни, отныне ты целиком и полностью принадлежишь мне, — бросил он, прежде чем выйти из дома.       Столько раз Алексис могла уйти, отвернуться, забыть навсегда. Ведьма — мазохистка, раз решила остаться после того, как он предал её доверие, разбив часы. Том до сих пор вспоминал этот душераздирающий вопль, оглушивший его, словно она кричала прямо сейчас… но следом в его ушах раздался тонкий голосок… — Ты действительно считаешь меня привлекательной? — обернувшись к юноше, вдруг спросила Алекс, останавливаясь, чтобы идти в ногу с ним. — Я не имел в виду это, — холодно произнес Том. — Нет, ты прямо сказал: «если бы ты не была столь привлекательной…» Значит, я привлекательна для тебя? — Повторяю: я не это имел в виду, — твердо произнес он, не раз пожалев о своей откровенности. Хардман нахмурилась, вновь останавливаясь. — Но ты именно так и сказал, — продолжала настаивать она. — Значит, ты поняла меня неправильно. — Как я могла понять не так? Ты четко выразился! — возмущенно воскликнула ведьма, взмахивая руками. — Я не… — Реддл! — Да, — с раздражением ответил Том, оборачиваясь к блондинке, которая чуть не врезалась ему в спину. Он поднял ее подбородок двумя пальцами, заставив запрокинуть голову. Снег мелкими хлопьями падал на ее лицо, заставляя часто моргать. Том наклонился, чтобы прошептать почти ей в губы: — Для меня ты привлекательна. Этот ответ тебя удовлетворил?       Том ужаснулся. Не предложи он провести время на каникулах, она не стала бы ближе… Возможно, его предложение и было обусловлено тем, что девчонка уже плотно въелась в его обыденность. Интерес сыграл с ним злую шутку.       Алексис так настойчиво требовала ответ в тот вечер, словно впервые слышала это. Но разве могла она не осознавать своей привлекательности? В этом не было тайны. Ведьма была на редкость красива: её серые глаза порой меняли цвет, отражая окружающую обстановку, а волосы, прямые и чаще всего распущенные, постоянно норовили заползти ему в глаза и рот при любом тесном контакте. Запах лекарственных трав заполнял воздух, проникая в лёгкие, а губы, обескровленные от постоянного кусания, вызывали у него желание вернуть им прежний цвет… и ведь удалось это сделать… Не ведая, что делает, она поднялась на носочки и прижалась губами к его, неумело скользя по ним. Том растерялся всего на мгновение, но этого хватило, чтобы он вновь ощутил холод на своем лице. Его пальцы резко легли на затылок девушки, не позволяя ей отойти. Её безжизненные губы блестели от слюны; глаза метались, не зная, за что зацепиться. Она открывала рот и что-то говорила, но слова растворялись в воздухе. Реддл не ожидал такого; его губы горели огнём, и, не осознавая, он медленно провёл языком по нижней губе, шумно сглатывая. Голова опустела. Ждать больше не было ни сил, ни желания. Наклонившись, он сам накрыл губы Алексис поцелуем. Яростно, настойчиво. Девушка, ахнув от неожиданности, сама, не ведая того, позволила ему углубить поцелуй. Мягкие, пытливые губы ощущались на собственных так правильно. Алекс обхватила его шею руками, в то время как он властно притягивал её за затылок, наклоняя голову для более глубокого вторжения в этот наглый ротик. Реддл грубо оттянул её за нижнюю губу зубами, чувствуя алые капли на своем языке, она не поморщилась, а он не сдержал усмешки — её кровь будто была пропитана десертами, настолько сладка она была. Второй рукой Том слегка надавил на челюсть девушки, она послушно её расслабила. Быстро училась. Ведь то с каким упорством она старалась перенять инициативу в поцелуе отдавалось теплотой, скручивающимся в тугой узел в низу живота желанием. Он позволил. Алекс проходилась языком по кромке идеальных зубов, сминала губы, зализывала легкие укусы. — Ты солгал тогда на балу, — тихо произнесла она, вновь прижимаясь к нему, её губы коснулись его на мгновение. Том ощущал её слова как удар, но оторваться от неё становилось всё труднее — это было бы сродни самоубийству. — Ты соврал, когда сказал, что не влюблён в меня.       Учебник полетел в стену, раскрываясь на полу. Длинные пальцы брюнетa вцепились в волосы. Нет. Он был уверен, что не соврал ей… он ведь не соврал, так? — А мы с тобой… Мы друзья? — Никогда не были и не станем, — ответил Реддл, и в его голосе звучала беспощадная уверенность. Она торопливо встала с дивана, собираясь покинуть комнату. Реддл не позволил ей это сделать, схватив за запястье и удерживая на расстоянии вытянутой руки. — Пусти, пожалуйста, — попросила девушка, чувствуя, как влага в уголках глаз начинает скапливаться от невысказанных слов. — Ты сама дала мне понять, что для тебя это ничего не значит! А сейчас что, передумала? — его голос был полон раздражения, бровь приподнялась в вызывающем вопросе, а в глазах сверкнула тень гнева. — Не лезь в мою голову! — вырвалось у нее. Непробиваемая стена возникла между её мыслями и его вмешательством, пока Алекс помогала себе другой рукой разжать его пальцы. Том грубо дернул её на себя, и она, столкнувшись с его грудью, оказалась запертой в кольце его рук: одна сжимала её талию, другая тянула за подбородок, слегка приподнимая. — Не стоит додумывать за меня мои мысли, Алексис, — выдохнул он ей в приоткрытые от возмущения губы. Том наклонился, чтобы в следующий момент грубо оттянуть её белокурые волосы пальцами и приникнуть губами к её открытой шее. Алексис шумно вздохнула, пытаясь оттолкнуть его столь неуклюже, что это не было даже расценено как попытка сопротивления.       Прикосновения. Он ощущал их невидимой тенью прошлого, пока мозг продолжал экзекуцию. — Изволь, Алексис, не стоит унижать себя этим разговором еще больше. — Что ты хочешь этим сказать? Как я унижаю себя, если просто задаю вопрос? — Конечно, я не полагался на твою сообразительность, но все же упомянул дважды. Повторяю третий раз: к алтарю я тебя не поведу, — тем же холодным, ровным голосом продолжал Том, перелистывая очередную страницу. — Я сразу предупредил: мне это не нужно, и более того, я сразу сказал, что возлюбленными мы никогда не станем. Отвечая на твой вопрос, Алексис, ты унижаешь себя, проявляя такое слабохарактерное чувство, которое не можешь произнести вслух, но которое так очевидно читается по твоему вопросу и выпадам. Внемли, наконец, голосу разума, ведьма: твое место здесь, мое там.       Том винил себя, что не остановился тогда. Он был так близок, чтобы попрощаться. Хотел ли он этого на самом деле? Он поймал её руки, зафиксировав их над головой, и, нависнув над продолжающей сопротивляться девушкой, медленно наклонился, останавливаясь в дюйме от её губ. — Что ты со мной делаешь? — спросил он, обращаясь, даже и не к ней, и этот вопрос не требовал ответа. — То, что надеюсь, никто до меня не делал, — невинно прозвучал голос снизу, заставляя Реддла преодолеть ничтожные дюймы.       В этом Алексис не ошиблась. Никто и никогда не делал с ним того, что делала она.       Стоило ли оно того?       Стоила ли она?       Том старался ответить себе на этот вопрос, нагревая воду в котле и доводя её до кипения.

***

      Гул, стоявший в большом зале, усиливался с каждым новым шелестом бумаги. Том развернул свой свиток, уверенный в результате, но искорки тревоги зарождались в его душе, пока он снимал зеленую ленту.

«Астрономия — П — Превосходно Заклинания — П — Превосходно Защита от Тёмных искусств — П — Превосходно Зельеварение — П — Превосходно История магии — П — Превосходно Травология — П — Превосходно Трансфигурация — П — Превосходно Изучение Древних рун — П — Превосходно Нумерология — П — Превосходно Прорицания — П — Превосходно В соответствии с принятыми нормами в Министерстве магии, отделом магического образования, экзамену Жутко Академическая Блестящая Аттестация, сдаваемому учеником седьмого курса факультета Слизерин — Тому Марволо Реддлу присвоена отметка П — Превосходно.»

      Облегченный вздох сорвался с губ. Юноша осмотрелся: за столом Пуффендуя слышался надрывной плач, за столом Когтеврана каждый держался обособленно, внимательным взглядом скользя по свитку. Гриффиндор напротив радовался, пергаменты передавались от одного к другому.       — Черт, «выше ожидаемого», лишь за историю магии, — пропыхтел Эйвери, мотая головой.       От него Том большего не ждал.       — «Выше ожидаемого по всем предметам», — произнес Лестрейндж, проводя рукой по лицу и облегченно падая в плечо Розье, прикрывая глаза.       — Клем, думаешь, оценки изменятся, если ты будешь пялиться на этот свиток? — пошутила Изольда, толкая подругу.       Таккар, как не живая, держала перед собой свиток и, поджав губы, смотрела. Руки её дрожали, и даже поглаживания Эйвери по спине не давали девушке расслабиться.       — А если я открою, и у меня будет «удовлетворительно»? — с паникой в глазах вымолвила Клементина. — Несправедливо, что всю нашу жизнь решают какие-то буквы! Пора давно дать студентам показать себя не за один день. Кто знает, может, у меня голова болела на экзамене. Почему тогда отметки о неудавшемся дне должны строго диктовать мою судьбу?       — Брось, вполне возможно, ты увидишь и «слабо» или вообще «тролль». «Неудовлетворительно» — не самый плохой вариант, — обнадежила её Кассиопея, махая своим пергаментом перед лицом, как веером.       Таккар смерила блондинку ненавидящим взглядом, но свиток не открыла.       Розье и Мальсибер не разочаровали: их результаты были терпимы. Абраксас, судя по проявившимся эмоциям на лице, был рад, что не могло не радовать и Реддла. Сидеть здесь времени не было, и, кивнув Абраксасу, Том встал из-за стола, блондин поднялся за ним. Найдя взглядом Изольду, он направился к ней. Она с испугом взглянула на него, оборачиваясь, боясь, что он передумал насчет вечеринки. Но нет, Том лишь предупредил, что вся ответственность ляжет на девушку за сегодняшний вечер.       Миновав коридоры, они спустились в подземелье. Абраксас слегка нервной походкой шел впереди, пока Том неуклонно следовал за ним. В комнате Малфой открыл створки шкафа, выуживая оттуда небольшую коробку.       — Это оно? — спросил Реддл, подходя ближе.       Абраксас кивнул, открывая её.       — Эти кристаллы удержат любую магию внутри, а дементоры рассеиваются, стоит попасть в эту ловушку, — затаив дыхание, выпалил Малфой. — Кристаллы разъедают руки, их только левитировать.       — Великолепно, Абраксас, — мрачная улыбка расплылась на лице Тома.       Малфои умели хранить темные артефакты как никто другой. Они трепетно дорожили своим состоянием, и когда встал вопрос, где найти парочку, в голове всплыла лишь одна фамилия. Мраксы могли бы с ними посоперничать в прошлом, но все продали за гроши. Замусоренная хибарка на окраине — всё, что осталось от некогда великого рода.       Малфой без сомнения отдал коробку Реддлу. Она была небольших размеров, оттого вполне уместилась в кармане мантии, предварительно наглухо запечатанная.       Дорога до ворот школы прошла в полном одиночестве, незаметно и тихо. В кармане, помимо коробки, покоился целый запас зелий. Том был спокоен и решителен; он продумывал, как всё сделать, не ошибившись, на протяжении нескольких дней. Убеждал себя, что это не ради Алексис, а ради мести.       Вихрь аппарации затянул его, ставя на твердую землю возле дома. Не дожидаясь пока его встретят, он ускорил шаг, входя внутрь и закрывая за собой дверь. Голоса доносились из кухни. Он прислонился спиной к дверному косяку, отсчитывая время. Через шесть минут раздался характерный звук падения. Том вошел, наблюдая беспристрастным взглядом, как Меропа озабоченно проверяла дыхание у девочки лет десяти, которая склонилась над столом, точно уснула. Рядом с ней лежала женщина, головой на столе; кружка чая перевернулась, и её содержимое плавно перетекало по полу.       — Как раз вовремя, — заметил Том, — следи пока за ними.       Не дожидаясь ответа, Реддл спешно покинул дом, огибая калитку и спускаясь в небольшой подвал. Они сделали то, о чем он просил. Решетка была прикреплена к дальней стене, создавая натуральную тюремную камеру, напротив стояли два стула. Зайдя внутрь этой камеры, юноша на пробу попытался сотворить левиосо; стул не дрогнул. Он удовлетворенно кивнул своим мыслям, доставая коробку. Предосторожность в этом случае играла не последнюю роль. Решетка, не пропускающая магию, могла не помочь; Том помнил, как на его глазах, когда он залез в голову Алексис, та древней магией преодолела похожую решетку. Каждый черный кристалл он разместил по углам импровизированной камеры. Как только положил последний, на секунду от каждого кристалла мелькнуло поле, завершающее результат, показывающее область действия.       Эта часть была готова. Том вновь вошел в дом, где по ступенькам со второго этажа уже спускался Оминис. Меропа ждала его, опираясь на дверной косяк; на ней был халат, как у целителей в Мунго.       — Тебе нужно вывести его за пределы больницы, — начал Том, копаясь в кармане и ища пальцами маленький пузырек, — аппарируешь с ним сюда, потом сразу вернешься в Мунго, чтобы следить, никто не должен обнаружить пропажу. Возьми, — он протянул ей найденное зелье, — добавь туда волос, который я просил тебя найти, вольешь зелье в глотку Деламара.       — А ты пока будешь пытать его? — поднял бровь Оминис, складывая руки на груди.       — Давить на слабые точки, — поправил его Том.       — Тогда я пошла, — резко, слегка нервно пригладив халат, сказала Меропа.       — Я рассчитываю на тебя, — губы Реддла задрожали, стараясь выдавить из себя слова, которые должны были подстегнуть Меропу, — мама.       Женщина улыбнулась, растерянно проводя рукой по просиявшему лицу, стараясь скрыть улыбку. В темных глазах появилась решимость, и её затянул черный вихрь аппарации.       Не то чтобы Том на все сто процентов доверял Меропе, нет. Но сейчас только она могла без шумихи вывезти Деламара прямо к нему в руки. Он всё продумал, у него был запасной план, если Меропа не справится. Но пока он хотел проверить её, дать шанс показать себя.       — Уже начинаешь давить на слабые точки? — глухо спросил Оминис.       Реддл усмехнулся. Оправдываться перед Мраксом он не считал нужным, оттого молча проследовал на кухню, слыша сзади шаги.       Подняв левитационным заклинанием женщину, он обернулся к мужчине.       — Ребенка возьми, — бросил Реддл.       Наложив чары невидимости на всякий случай, Том спустился в подвал. Оминис принес девочку на руках. Сняв чары, Том поднял свою худощавую ношу, усаживая её на стул и обвязывая веревкой, плотно фиксируя руки. Оставшиеся три кристалла он положил по кругу стула. Сюрпризов не хотелось, конечно; шанс был маленький, что полукровка владела беспалочковой или древней магией, но он свел все риски к минимуму.       Том думал, что потратит кучу времени, выясняя местоположение жены и дочки Деламара. Но, как оказалось, они приходили к нему в больничную палату почти каждый день, надеясь на поправку. И были в прекрасных отношениях с Меропой. На это Реддл и хотел надавить, помня, какую реакцию вызвало у мужчины одно лишь упоминание.       — Долго будешь держать? Привязывай, — грубо выпалил Том, глядя на Оминиса, который не сдвинулся с места, как только вошел.       — Ты собираешься пытать ребенка? — отрывисто спросил Оминис, прижимая к себе девочку сильнее.       Этого еще не хватало. На морализм сейчас совсем не было времени.       — Нет, — поднял брови Том, — гладить по головке и кормить сладостями. Тогда этот ублюдок точно захочет мне помочь, — произнес он с желчью. — Привяжи девчонку и проваливай!       — Ребенок не выдержит круциатуса… я не позволю.       Том на мгновение прикрыл глаза, стараясь совладать с мыслями и не оглушить Оминиса прямо сейчас.       — Твои варианты? — спросил брюнет, разводя руками.       — Оборотное. Я могу выпить оборотное, — слишком резко произнес Оминис, чтобы списать это на обдуманное решение.       Том закатил глаза.       — Уж не знаю, для каких целей она его использовала, но в запасах Алексис было всего одно оборотное, и я отдал его Меропе, — раздраженно процедил он. — Варить другое времени нет.       С задумчивым выражением лица Оминис простоял еще минуту.       — Я знаю, у кого можно купить, — воскликнул он, передавая ребенка Реддлу.       Он уже собирался вбежать по лестнице, но Том окликнул его.       — Ты понимаешь, что я буду пытать тебя, не остолбеней и не экспелиармусом? До тех пор, пока Деламар сломается. Уверен, что пойдешь на это ради неизвестной полукровки, которая все равно ничего не запомнит?       Вместо ответа Оминис вышел из подвала. Тому ничего не оставалось, как вернуться в дом с ребенком, аккуратно положив девочку на диван.       Тревожные мысли мелькали всякий раз, когда его взгляд останавливался на часах. Если все прошло хорошо, Меропа должна была вернуться с минуты на минуту. Но Оминис успел раньше неё. Мужчина вбежал в дом, и когда понял, что девочка лежит на диване, облегченно выдохнул, он продемонстрировал парню пузырек.       Том кивнул и ушел на кухню. В горле пересохло от волнения, он налил в стакан воды и залпом опрокинул её в себя, пока Оминис добавлял волосы ребенка в пузырек.       Каждая минута была сродни часу. Он терпеливо ждал, смотря в одну точку перед собой. Оминис тоже не спешил вступать в беседу. Хлопок аппарации выдернул его из задумчивости. Том поспешил в гостиную.       Меропа явно надрывалась, держа на себе безвольное тело Деламара. Она уронила его на пол, поджав губы, и достала из кармана пузырек, протянув его Тому.       — Не понадобилось, он без сознания, — на выдохе сказала она. Лицо её было равнодушным, но руки тряслись. — Никого на этаже не было, ведь моя смена, а я провела его по служебному входу. Мне пора. Отправьте патронус, как закончите, — быстро проговорила она, получив в ответ кивок головы, и вновь унеслась в вихре аппарации.       Том отлеветировал мужчину так же, как и его жену. Оминис неспеша шел следом, он уже выпил зелье, и теперь его тело изменялось. Бросив Деламара в клетку, Том закрыл её несколькими запирающими заклинаниями, оборачиваясь к маленькой девочке, уже сидящей на стуле. Сперва он пару раз ударил по щекам женщины, отчего та медленно приходила в себя. Юноша обвязал Оминису маленькие ручки, подняв на него взгляд.       — Не туговато, малышка? — издевательски протянул Реддл.       — Пошел к чёрту, — покачал головой Мракс, надув детские щеки на своём милом личике.       Том стоял в центре, делая глубокие вдохи. Приблизившись к клетке, он запрокинул голову Деламара, вливая в его рот самое сильное зелье утраченного, над которым Том корпел ночами.       Результат не заставил себя долго ждать: в голубых, ничего не выражающих глазах загорелись искры бешенства. Феликс отпрянул от решетки, обхватив себя руками. Он будто ничего не видел перед собой, его голова металась из стороны в сторону, а постанывания срывались с губ.       — Профессор? — невинно произнес Том, вскидывая брови, желая привлечь к себе внимание.       Деламар с безумным взглядом уставился на него, его лицо исказилось.       — Ох, мальчик, ты совершил непоправимую ошибку, — выплюнул Феликс.       Он поднял руку, сжимая зубы от злости, но… ничего не произошло. Колдун что-то бурчал себе под нос, пытаясь вновь и вновь вызвать древнюю магию. Том воочию наблюдал, как разъяренное, безумное лицо вытягивалось в изумление, а руки начинали подрагивать. Деламар уже намеревался что-то сказать, но взгляд его проскользнул за спину Реддла.       — Мелкий ублюдок, — взорвался Деламар, рывком подойдя к решетке и сжимая её пальцами. — Отпусти их сейчас же. Я убью тебя. Убью раньше, чем ты что-то предпримешь.       Женщина пришла в себя, тихо плача, не переставая смотреть на ребенка. Оминис в обличье ребенка трясся, изображая ужас и непрерывно всхлипывал.       — Вы учили нас быть вежливыми, профессор, так соблюдайте нормы приличия, — протянул Том, крутя между пальцами свою палочку. — Я облегчу Вам задачу: от них мне ничего не нужно, но отпущу я их лишь после того, как Вы дадите непреложный обет. — Деламар весь обратился в слух, а Том тягуче продолжал. — Ты похитил и пытал невинную девушку, Феликс. Ты должен ответить за это перед Визенгамотом. Несправедливо, когда преступник на свободе, верно?       Деламар явно что-то обдумывал, опустив голову, он продолжал сжимать прутья ржавой решетки. Молчание затянулось.       — Я помогу определиться с выбором, Феликс, — кивнул Том, — даже больше, предостерегу тебя от работы мозга, который сейчас тщательно строит план. — Брюнет обернулся, видя страх в глазах женщины, и вскинул палочку. — Crucio!       Веревки не дали ей упасть, крик разрезал тишину подвала. Она барахталась, вырывалась долгие двадцать секунд. Деламар выкрикивал ругательства, плакал вместе с женой, пока Том не опустил палочку. Жалости он не чувствовал, скользнув взглядом по осевшей женщине, он вернулся к Деламару. Следовало проверить, насколько он близок к жене. К счастью, Том оказался прав: Деламар захлебывался слезами, скребя ногтями по решетке.       — А твоя дочь выдержит хоть один круциатус? — насмешливо поинтересовался Реддл. — Насколько мне известно, психика ребенка не может выдержать ни одного. Мне не доводилось проверять этого раньше, но практика важна не меньше теории, не так ли?       — Стой! Не надо, не смей! — закричал Деламар, казалось, он хотел просочиться сквозь прутья.       — Crucio!       Отчего-то Том не стал прикладывать всю силу, но Оминис закричал детским писком в унисон с Феликсом. Прошло еще меньше времени, и Том опустил палочку. Ребенок сжался, подрагивая хуже женщины; актерская игра Оминиса впечатляла. Реддл был уверен, что это не было так больно, как он отыгрывал.       — Не надо, не надо… — иступленно кричал Деламар сорванным голосом. — Я все сделаю, все, все… не надо…       Улыбка расплылась на лице парня; он думал, это будет сложнее. Либо Деламар придумал план, как обойти его, а это было не сложно — лишь убедить парня дать ему выйти из клетки, сдерживающей магию. Либо он был готов сотрудничать. Том пытался в лице мужчины найти ответ, он не верил на слово.       — Ты готов отправиться в Азкабан? — на вопрос Реддла Деламар активно закивал головой, шепча, чтобы тот лишь дал его семье уйти. — Но в Азкабане магия не нужна. Готов ли ты ради семьи лишиться магии? Поклянись своей магией, — Том улыбнулся, — в том числе и древней магией, — добавил он, — и нарушь клятву прямо сейчас.       Животный ужас расползался по бледному, грязному от решеток лицу, к которому он прижимался. Реддл терпеливо ждал ответа, но молчание, прерываемое всхлипами всех троих, начинало его раздражать.       — Crucio!       Зеленая вспышка врезалась в грудь женщины, стул дрожал под ней, грозясь сломаться — уж настолько сильно она билась в агонии. Том будто не слышал мольбы Деламара; заклятие закончилось лишь через долгие полминуты.       — Прекрати, прекрати, хватит… — шептал Деламар, закрыв глаза.       — Твоя магия за жизнь твоей семьи — это малая цена, Феликс. Ты истязал мою ведьму целую неделю, и я был не в восторге. Так что же мне мешает пытать твою семью всю неделю? Но я проявляю сейчас небывалое милосердие, оставляя их в живых. Однако терпение мое быстро подходит к концу.       — Ты преуспел бы в рядах Грин-де-Вальда, — надрывно вздохнул Деламар, — обрел бы власть, величие. Я мог сделать тебя великим, Том.       Реддл поднял бровь, чуть наклонив голову.       — Преклоняться — твоя прерогатива, — выплюнул Том, смерив мужчину презрительным взглядом. — У меня совсем мало времени, Феликс. Твоей женушке нужно отдохнуть, а вот Ангелия вполне хорошо себя чувствует, правда, милая? — Том посмотрел на ребенка. — Я способен на многое в отчаянии!       Оминис, в обличье маленькой девочки, зарыдал.       — Не надо, пожалуйста, папа, скажи ему, пожалуйста, — девичий писк был настолько жалобным, что, услышь это Том от ребенка, наверняка сердце бы дрогнуло. Но сейчас он лишь оценивал игру Оминиса, оттого был готов пустить новое пыточное.       — Останови это безумие, — закричала женщина, стараясь вырваться.       — Элинор… моя магия… — сквозь всхлипы протянул мужчина, — я не могу… не могу…       — Твоя магия не стоит жизни нашей дочери! — вновь вскрикнула она.       Том довольно расплылся в улыбке. Не зря он не стал закрывать им рты скотчем. Происходящее вполне его устраивало. Показательно подняв палочку, Том медлил, наставляя её на ребенка.       — Я согласен… — прошептал он, сползая по решетке.       — Начинай, — махнул рукой Реддл.       Незаметно для мужчины он отлеветировал камень правее; иначе магическая клятва не сработала бы. Мужчина, качаясь, поднялся на ноги, что-то в его лице изменилось, стоило Реддлу отодвинуть камень, снимая защиту.       — Клянусь… — начал Феликс, но остановился на полуслове.       Понимая, что он чувствует прилив сил, Том спешно поднял камень невербальным, но в тот же момент, когда он его опустил, раздался хлопок. Решетка, не выдержав напора, с громким стуком упала на пол. Не теряя времени, Том подбежал к ребенку, прижимая палочку к шее.       — Авада вылетит куда быстрее, — предупреждающе зарычал Том, вдавливая палочку; по шее девочки потекла струйка крови.       Деламар растерянно озирался, боясь сделать шаг из камеры.       — Клятва, — напомнил Том, — я убью её и глазом не моргну, если дернешься. Клятва, Феликс!       Мужчина замотал головой, подняв руки ладонями вверх.       — Я, Феликс Деламар, клянусь своей магией, — он запнулся, пока его руки оплетали белые нити клятвы, — клянусь, что…       — Клянись, что никогда больше не сделаешь и вдоха, — предложил Том, сильнее вдавливая палочку, под скулеж женщины.       — …клянусь своей магией, что не буду больше дышать, — закончил Деламар под пристальным взглядом потемневших глаз.       Белая светящаяся нить еще не сошла с рук, как в тот же момент разорвалась. Деламар упал на колени, рыдая и скребя ногтями по полу. Том облегченно выдохнул, краем глаза замечая, как волосы ребенка приобретают темные оттенки. Оборотное переставало действовать. Это было плохо. У него оставалось не больше десяти минут, как Оминис предстанет вместо ребенка на стуле. Реддл убрал палочку, но схватил стул за спинку и резко опустил его. Стул с ребенком упал, так Деламар хотя бы не заметит подвоха.       Том преодолел разделяющее их расстояние. Деламар больше не представлял угрозы, клятва нарушилась едва он её произнёс.       — Встань, — приказным тоном прошипел он, наблюдая, как мужчина неловко поднимается на ноги. — Клянись, что в суде расскажешь, что ты последователь Грин-де-Вальда, похитивший ни в чем не виноватую девушку. Клянись, что не упомянешь древнюю магию, а предстанешь перед Визенгамотом садистом и насильником!       — Я, Феликс Деламар, клянусь, что в суде расскажу о том, что я последователь Грин-де-Вальда. Клянусь рассказать о похищении и пытках, не упомянув древнюю магию.       Деламар отстраненно наблюдал, как их скрепленные руки обвязывают тонкие нити магии, словно невидимые узы, связывающие их судьбы.       — Я, Том Марволо Реддл, клянусь, что, если ты не сделаешь этого, я убью твою дочь и жену!       Страх читался в его голубых глазах, и Феликс, пораженный, замер на месте. Том же с чувством удовлетворенности смотрел, как нити оплели их руки, растворяясь в воздухе, оставляя за собой лишь холодное предчувствие.