До скорой бесконечности

      Подпирая спиной книжный стеллаж, Алексис внимательно вчитывалась в содержимое книги, держа её перед собой. Последний студент покинул библиотеку час назад, и теперь девушке никто не мешал вызубривать даты, которые никак не хотели укладываться в голове по порядку. Лунный свет, проникая через окна, наполнял большое помещение, и ведьма, не желая испытывать судьбу, не решилась зажечь магический огонёк — света луны вполне хватало, чтобы разбирать написанное.       Поправив прядь волос, выбившуюся из неаккуратно сделанного пучка на макушке, Алекс тяжело вздохнула, едва слышно проговаривая года создания эликсиров. Вряд ли это будет на ЖАБА, но из-за напряжения окружающих девушка сама начинала впадать в нервозное состояние. Результат экзамена её мало заботил, но по возвращении времени не будет на подготовку.       Дамблдор изо всех сил пытался переубедить министерство, но обычный профессор не имел таких полномочий, чтобы они прислушались к нему. Новые решения не приходили, зато первоначальное укреплялось в голове с каждым днём всё больше.       Азкабан был для Алексис ночным кошмаром. Упустив момент в поиске решения, она сама не поймёт, как окажется там — без возможности колдовать и без надежды на помилование. Этого допустить она не могла. Все люди, с которыми посчастливилось сблизиться здесь, не останутся с ней, окажись она в Азкабане. И тогда какой смысл оставаться? Июнь медленно набирал обороты, а девушка старалась как можно больше времени провести с друзьями, лишь по ночам зарываясь в книги.       Хлопок двери библиотеки заставил Алексис закрыть книгу и съехать по стеллажу на пол с бешено заколотившимся сердцем. Глаза расширились, она стала прислушиваться, медленно доставая палочку из кармана. Дезиллюминационные чары были наложены бесшумно, а голоса становились всё ближе. Помня о прошлых опытах, девушка поставила невидимую защиту, чтобы чары обнаружения не смогли открыть её гуляния после отбоя.       — Дэниэль, стой! — смех явно бегущей девушки утонул в тишине библиотеки.       — Ты права, права, — отдышавшись произнёс парень, — вряд ли он пойдёт за нами с седьмого этажа.       Алекс подалась вперёд, слыша негромкий смех. Голос девушки показался знакомым, но она никак не могла разобрать, кому он принадлежит, оставаясь сидеть на полу.       — Вчера ты сказала, что придумала, как…       — Да, сразу после экзаменов. Не могу поверить, что осталось так мало времени, — в спокойном звучании голоса Алекс наконец поняла, кому он принадлежит. Легкая полуулыбка расцвела на её лице.       Она не любила подслушивать, но сейчас, когда говорила явно Кассиопея Малфой, из-за которой у них с Клем пошёл разлад, почему-то не хотелось показывать своё местоположение. Алекс не смогла простить, а Кассиопея и не извинялась. Они перестали замечать друг друга, и напряжённая тишина, стоявшая между ними в комнате, уже не так сильно нервировала.       — Я спрашивал миллионы раз, но готов спросить ещё столько же… ты уверена? Мне честно страшно…       Алекс чуть выглянула из-за стеллажа, увидев в парне того самого гриффиндорца, с которым должна была сблизиться Кассиопея. Недлинные каштановые волосы, курносый нос с редкими веснушками, слегка выдвинутая вперёд нижняя челюсть и мантия с красными полосами — всё это помогло ей узнать Дэниеля. Но Том уже давно потерял интерес к нему, позволяя Касси оборвать эту никому ненужную связь. Алекс была уверена в этом, ведь он отдавал приказ в её присутствии, и она также помнила, как облегчённо выдохнула в тот день Малфой, благодарив его. Её реакция совершенно не вязалась с тем, что девушка искоса наблюдала.       — Мне не страшно, — уверенный голос аристократки отразил решимость на её лице. — Я много пережила ради этого и сейчас уверена, что готова. К чёрту род, Реддла и Абраксаса. Я повторяла и повторю ещё миллионы раз — мне нужен только ты, Дэниэль.       Вид разгоряченных молодых людей, слившихся в страстном поцелуе, заставил девушку сесть, плотно прижавшись спиной к стене. Влажные причмокивающие звуки не смущали её; услышанное требовало подтверждения, и получить его она могла лишь, не высовываясь. Пока что.       Звуки поцелуя стихли, уступив место признаниям в вечной любви. Алекс вновь нагнулась, выглядывая из-за укрытия. В этот момент Кассиопея произносила заклинания темпуса и обнаружения. Длинная волна прошлась по библиотеке, но радиус действия из-за защиты Хардман был куда короче.       — Через десять минут Реддл пойдет на дежурство, — печально заключила Малфой, убирая палочку и удостоверившись, что они одни. — Сегодня лучше разойдемся, а завтра сходим на черное озеро?       — Конечно.       Дэниэль, убрав с лица каштановую челку, оставил короткий поцелуй на щеке девушки, что-то прошептав ей на ухо. От этого она залилась румянцем. Оглянувшись по сторонам, он с улыбкой направился к выходу из библиотеки. Очевидно, они решили разделиться, чтобы не попасться вдвоем. Кассиопея светилась от счастья, и Алексис могла поклясться, что видела её такой впервые, вдруг ясность обрели все поступки Касси, которые Алекс наблюдала почти два года.       Опустив книгу на пол, Алекс сняла дезиллюминационные чары и подняла руки. Хлопок в ладоши заставил Кассиопею отшатнуться, улыбка померкла на её лице, и она поспешила к источнику звука. Сердце опустилось на уровень новых туфель, ужас отразился на лице аристократки, стоило только взглянуть в серые насмешливые глаза.       — Променять свой род на полукровку? Да, Малфой, я была о тебе лучшего мнения, — желчно съязвила Алексис.       Её наполняла беспричинная радость. Кассиопея была готова забиться в угол, руки дрожали, пока она пыталась нащупать в кармане палочку.       Предвещая дальнейшее развитие событий, Алекс не пыталась остановить её, продолжая ухмыляться, когда Малфой подняла свою палочку из боярышника.       — Oblivio!       Кассиопея прикрыла глаза, мысленно отсчитала до трёх, а затем, убрав палочку, приняла обеспокоенный вид. Алексис чувствовала, как в её память вторглись, но стоило Касси выйти из головы, все воспоминания встали по порядку.       — Как я здесь оказалась? — резко спросила блондинка, подрываясь на ноги. Через мгновение уголки её губ вновь растянулись в улыбке. — Ах, точно, я хотела рассказать Реддлу о твоем большом секрете.       Лицо Кассиопеи вытянулось, она замерла, не веря своим ушам, боясь сделать даже шаг.       — Ты не могла…       Алекс не сводила глаз с Малфой. Аристократка нервно опустила палочку, озираясь по сторонам.       — Я могу заплатить тебе, у меня много денег и…       — У меня тоже их много, — пожала плечами Хардман.       — Что ты хочешь за молчание? — чуть не плача выкрикнула Кассиопея, но, вновь встретившись с насмешливым взглядом, покачала головой. — Ты стала похожа на него. Было понятно, кого имела в виду Кассиопея, однако Алекс была готова с этим поспорить. Но язык не повернулся парировать. Круциатусы, выжидающий взгляд… Нет, она никогда не была такой, верно до встречи с ним.       — Я же его личная подстилка, — выплюнула она с презрением.       Касси стушевалась.       — Прости, я не имела в виду то, что сказала. Лишь хотела задеть.       — Извинения в шаге от провала едва ли можно назвать искренними.       Шумно сглотнув слюну, Касси сжала зубы. Извинения прозвучали действительно жалко, но раз это не сработало, терять ей было нечего. Дуэль в минуте от обхода старост не возымеет успеха.       — Но я тебя задела, иначе ты и не вспомнила бы об этом, — подняла голову Малфой. — Это Реддл Алекс, ты не училась с ним с первого курса. Он подгибал под себя наш курс, пока мы только учились держать палочку в руках. Завоевывал баллы и награды, подминая под себя даже старшие курсы. Он безупречен, красив, и если бы не Дэниэль, я, должно быть, до сих пор бегала бы за ним в надежде услышать похвалу. Но вместе с этим он жесток. Подстилка? Верно, я так думала, пока не услышала, как на предложение Аманды пойти в Хогсмид он сказал, что идет только с тобой. Но ты не понимаешь: ты хочешь жить под гнетом, под страхом круциатуса. Любой вопрос, который ему не понравится, будет закрыт. Просьба, мольба… он не пойдет на уступки.       Алексис тяжело выдохнула, стараясь найти в голове что-то, что не подтверждало бы слова Касси. Уступки были с его стороны, скрипторий, ритуал… Нет, Малфой была не права. Алекс не видела в нем такой опасности, как Клем или Касси, и девушка пока не понимала, слепа ли она до сих пор или они не могут увидеть большее.       — Как ты осмелилась променять свой род на маглорожденного? — вместо ответа спросила Алекс, глядя на Касси с недоумением.       Касси удивленно заморгала глазами, приоткрывая рот, будто кислорода ей не хватало.       — Это… это не так.       — Неужели твоя прямолинейность закончилась на этом моменте?       — Мой род справится без меня, — процедила Малфой, сжимая кулаки. — Братик будет рад, что не придется следить, как бы я не сделала глупость. Родителей волнует, как бы продать меня подороже. Тебе ли не знать? Мужчины продолжают род, а мы в свою очередь — разменная монета, чтобы увеличить банковскую ячейку. А я хочу понять, каково это… Изи говорила, что любовь — это нечто инородное, поселившееся в твоем теле, руководящее твоими действиями, словно магловский наркотик, не дающий дышать без нужного человека. И теперь я знаю, что она была не права. Для меня это — подниматься на уровень птичьего полета рядом с ним, ощущать себя в его объятиях, будто отпустить все переживания.       Алекс была уверена, что они обе не правы. Ни первого, ни второго она не чувствовала. Зато твердо стояла на ногах рядом с Томом, не боялась осуждений… и теперь была готова бросить все это ради возможности жить не в Азкабане.       — Пусть это и звучит как приквел романа, — Алекс нахмурилась, слыша в голосе Касси плач. Она не хотела доводить девушку до слез, не знала, что она вообще умеет плакать. — Но я отрекусь от семьи, пусть вычеркивают с древа, мне безразлична их судьба. Но моя — нет.       — Как тебе удалось обманывать Реддла? — лишь спросила Алекс, она до сих пор не понимала, откуда столько уверенности в этой безалаберной аристократке.       Касси растянула губы в полуусмешке, слезы все продолжали стекать по красивому лицу.       — Я врожденный легилимент, Алекс, а врать научилась едва начала ходить.       Хардман посмотрела на неё другими глазами. Сейчас эта белокурая девчонка, несмотря на обиды, вызывала восхищение. У неё не получилось обманывать Реддла и полгода, тогда как Касси делала это уже гораздо дольше, прикидываясь дурочкой, оставаясь в то же время гениальной ведьмой.       — И теперь обо всем узнает и Реддл, — обреченно простонала она, вытирая слезы рукавом мантии с зелеными вставками. — Боюсь, правда, мне придется потянуть за собой всех. И Клем, и Эйвери, и Абраксаса, тебя, многих. Когда нечего терять, понятие дружбы размывается. Оставь сомнения, я пойду на это.       Даже здесь у Касси оказался план отхода. Грязно, ничего не скажешь, купиться на это Алекс не могла, но и докладывать, вразвес со своими словами, даже не думала.       — Играешь фарс? — подняла она бровь. — Прекрати. Не расскажу ни слова, если узнаю все от тебя.       — Любопытство — дурная черта.       — А ложь — наилучшее качество, — парировала Алекс, с вызовом взглянув на Кассиопею.       Хардман, желая извинений, затеяла это представление, но в итоге получила гораздо большее — информацию. Реддл читает лишь её мысли, не погружаясь в воспоминания. Впрочем, у него и не получилось бы, ведь Алекс научилась контролировать свои мысли. Медитации и контроль магии благоприятно сказались на её духовном состоянии.       Кассиопея выдохнула, огляделась и потянула девушку за собой в их комнату, решив больше не рисковать разговорами в хорошо прослушиваемых местах. Наложить заглушающие заклинания на Клем было гораздо проще, чем разбираться с очередным слушателем.

***

      Засучив рукава, Алексис вглядывалась в учебник, выискивая, как исправить свою ошибку. Она сняла котел с огня, чтобы серое варево не взорвалось, а спокойно ожидало своей участи. Алекс начинала задыхаться от множества запахов в классе. Сегодняшний урок зельеварения стал провалом для многих. Слизнорт, отчаявшись, отчитывал гриффиндорцев, не подходя к ученикам своего факультета, надеясь, что те исправятся.       — Клем, — обернулась Алекс на стоявшую сзади девушку. Рука той дрогнула от резкого обращения, и, удерживая в руках сушеного паука, она лихорадочно подняла голову, напряженно ожидая, чего от неё хотят. — Двадцать шестой пункт. Пятьдесят унций медовой воды, корень и…       — Пятьдесят капель, Алекс, не унций, — помотала головой Таккар, вновь переведя брезгливый взгляд на сушеного паука в своей руке.       Алекс сокрушенно выдохнула, хватаясь за голову. Как можно перепутать написанное в учебнике? Грубо схватив со стола палочку, девушка очистила котел, понимая, что не успеет до конца урока. Плохая отметка из-за невнимательности, когда до экзамена считанные дни, казалась ей настоящей трагедией.       — Пропусти пять первых пунктов.       Алекс сквозь пальцы посмотрела на подошедшего к ней брюнетa. Она взглянула за его спину, где фиолетовый пар идеальной воронкой исходил из котла, и лишь потом до неё дошел смысл сказанного.       — Они самые важные, — запротестовала Алекс, тыкая пальцем в учебник.       — Нагрей до восьмидесяти девяти градусов воду, сбавь до пятидесяти и добавь три капли горькой полыни, это собьет температуру до двадцати, — Том выгнул бровь, видя, что девушка продолжает стоять над пустым котлом, как вкопанная. — Поторопись.       Брюнет уже собирался отойти, но девушка, наколдовав воду, спешно схватила его за рукав мантии.       — Стой, я не справлюсь с измененным рецептом, — она умоляюще уставилась на него, стараясь притянуть к себе за рукав.       Реддл кивнул и принялся объяснять, что следует изменить в рецепте, следуя его первоначальным указаниям. Алекс делала всё в точности так, как он говорил, не сверяясь с учебником и коротко прослеживая движения Слизнорта, чтобы тот ненароком не понял, что его любимая ученица не может справиться с зельем без помощи. Клементина тоже гордо отошла от своего котла с фиолетовым паром, стараясь помочь Кассиопее.       — Я сказал три листа алихоции, не четыре, — Том в последний момент вытащил из котла четвертый листик горячительного дерева, не обращая внимания на жар в пальцах. — Почему ты такая несобранная?       Понурив голову, девушка продолжала мелко нарезать аконит, следя за температурой огня.       — Ты оглохла? — раздраженно выпалил он, выдергивая серебряный кинжал из рук блондинки. — Пять соцветий, Алексис, ты нарезаешь шестое! И я задал вопрос.       Убавив температуру на два градуса, Алекс высыпала аконит, убрав излишки.       — Даты создания зелий, даты восстаний и войн, даты изобретения заклинаний, способы зелий, чары... Я не могу, — она вцепилась в волосы ногтями. — Ты знаешь, что существует по меньшей мере семь способов сварить любое зелье. КАК? Как мне их запомнить?       Том удивленно сощурил глаза. Нервоз перед экзаменами ему был не знаком; он был готов сдать его хоть сейчас. Да и чего переживать — не понимал он. Следует учить, если есть сомнения, но никак не бросаться в истерию.       — Восемь, — кивнул он, закатив глаза, когда девушка непонимающе уставилась на него. — Восемь способов сварить зелье, и далеко не любое, Алексис. Эйфорийный эликсир, к примеру, варят двенадцатью способами.       Эти слова ввергли девушку в еще больший ужас. Она отняла руки от головы и, опомнившись, принялась помешивать загустевшее зелье.       — Если тебе нужна моя помощь — попроси, а не бейся в припадках, — спокойно произнес Реддл, убавляя огонь. — Пятьдесят капель медовой воды сможешь сама отсчитать?       Закивав головой столь же активно, как листья деревьев в ураган, Алекс схватила медовую воду, наклонив над котлом, и поняла, что вылила всю в то провальное зелье. Закатывание глаз уже можно было назвать новоприобретенной привычкой Реддла. Он принес медовую воду со своего стола, но вместо того, чтобы отдать пузырек девушке, сам по капле вливал в зелье. Алекс только и успевала следить за огнем, пока он добавлял ингредиенты.       Облегченный выдох сорвался с губ, когда над котлом заклубился фиолетовый пар. Она благодарно посмотрела на брюнета, но он в ответ неодобрительно покачал головой. Том, замечая проблемы у других, отошел, желая, чтобы Слизерин не ушел по баллам ниже черты у пола.       Клементина уже порхала возле Эйвери, тогда как Кассиопея, довольная, осматривала свой маникюр. Лестрейндж непринужденно вел беседу с Малфоем, тогда как Розье все еще не закончил, но был близок к завершению. Алекс наконец нашла взглядом такую же нервную ученицу, как и она; Изольда стояла над котлом, дрожащей рукой медленно опуская в воду аконит. Едва ли Алекс могла ей помочь, вот испортить — да.       Взгляд нашел Тома у стола миловидной брюнетки, которая слишком часто норовила сесть рядом с ним в большом зале. Её черные, как смоль, волосы были забраны в аккуратную прическу, ровный нос морщился от неприятных запахов зелий, а пухлые губы то и дело растягивались в улыбке, стоило Тому что-то сказать. Алекс, по сравнению с ней, сейчас выглядела как первокурсник в ожидании первого экзамена: растрепанные волосы, мешки под глазами, усталый взгляд и нервозность в каждом движении. В груди что-то неприятно кольнуло, когда Женевьева легко коснулась его запястья, указывая на что-то в учебнике. Он мог одернуть руку, но не стал, мягко опустил её, исправляя температуру горения. Раздражение поднималось из области живота, плавно перетекая в злость.       — Алексис, замечательный результат, — пропел Слизнорт, проходя мимо неё. Алекс отшатнулась от неожиданности, плотно увязнув в своих мыслях, чуть не опрокинув стул за спиной. — Можете не сдавать пробирку, я и так все вижу.       Колокол прозвенел несколько минут назад, а девушка все продолжала сверлить взглядом милую беседу, которую, к сожалению, не могла услышать. Ученики собирали вещи, подписывали и сдавали работы. Очнувшись, Алексис помотала головой, желая выбросить лишнее оттуда. Это не должно её волновать; меньше чем через неделю все закончится.       Клементина показательно кривила губы, выжидая, глядя на неспешно собирающуюся девушку. Они покинули класс, подходя к стене, чтобы дождаться Кассиопею.       — От знаний и правда становится легче, — выдохнула Таккар. — Они будто по полочкам в моей голове, и мне это ужасно нравится.       Алекс скосила взгляд на подругу. Клементина, начавшая подготовку за полгода, теперь в расслабленном состоянии изредка повторяла материал. И если тогда Алекс посмеивалась над ней, то сейчас зависть сочилась хлеще сока из дремоносного боба. Она не успела ответить, как замерла на полуслове: к ним подошел нарушитель её и без того беспокойного душевного равновесия.       — Идем, Алексис, — коротко бросил он, видя вновь непонимающий взгляд, который уже начинал его раздражать.       — Мне нужно заниматься, — процедила девушка, стараясь скрыть растерянность.       — Не переживай, я позабочусь о тебе, — грубо дернув её за руку, Том потянул девушку на себя.       Клементина неловко отводила глаза.       — Очевидно, увидимся позже, — Алекс повернулась к подруге, и та кивнула в ответ.       Хардман поплелась за Томом, не ожидая, что он действительно возьмется за её подготовку к экзаменам. Впрочем, возможно, он всего лишь хотел поговорить наедине. Особых надежд она не питала.       Они вошли в гостиную старосты школы. Алекс привычно опустилась на диванчик возле камина, но Реддл болезненно сжал её плечо, вынуждая подняться.       — Можно поаккуратнее? — не выдержала Алекс, когда он захлопнул дверь своей комнаты за ней. Она всё еще держалась за плечо, ощущая, как от прикосновения разливается жар.       — Уверенная ведьма, преуспевающая в учебе, резко становится нервной копией себя, не спит ночами, пропускает приемы пищи и ведет себя хуже гриффиндорца при поражении, — медленно произнес Реддл, пока девушка выламывала себе пальцы, сидя на краешке кровати. — Я спрошу один раз — что происходит, душа моя?       Алекс откинулась спиной на кровать, вдавливая пальцы в глаза, словно пытаясь выдавить из себя тревожные мысли.       — Шарп сделает меня ингредиентом для своих зелий, если я не сдам ЖАБА по зельеварению, а я его не сдам. К черту историю магии; трансфигурация — терпимо, если придет долгожданное спокойствие. Заклинания сдам даже с закрытыми глазами, но проблема в том, что каждый предмет наполнен теорией, которую я знаю, но вся она перемешивается в голове. И я вдруг…       — Шарп? — переспросил Реддл, поднимая на неё взгляд, полный нетерпения. — Твоя истерия обусловлена тем, что ты собираешься сдавать ЖАБА через в двух веках? — Том будто на ходу складывал картинки воедино.       — Если я останусь, я попаду в Азкабан, ты сам уже понял это. Понял, что я уйду, задолго до этого разговора, — лишь неровное дыхание выдавало её неуверенность.       Глаза Реддла полыхнули красными огоньками злости.       — Мы могли что-то придумать, — выкрикнул он.       Алекс пораженно застыла. В моменты злости Том говорил обманчиво спокойно, равномерно, повышая голос редко, и сейчас это заставило её поежиться, вспоминая, в каком кармане лежит палочка. Она не могла осмыслить, почему Том так настойчиво не желает понять её.       — У меня не остается времени, — прошипела Алекс. — Я могу вернуться сюда, но позже.       Брюнет беспокойно скользил взглядом по створкам единственного окна в комнате. Его план был до безобразия прост, но, к несчастью, требовал слишком много времени, за которое можно было вынести приговор. Беспомощность перед министерством щемила грудь. Больше всего на свете он не любил несправедливость, и, встречаясь с ней лицом к лицу, всякий раз не мог сдержать ярость, расползающуюся по телу и туманящую голову. Признать собственное поражение он не мог, но и защитить девушку перед министерскими законами тоже.       — Пройдут годы, прежде чем история забудется. Если возвращаешься в свое время, уходи навсегда.       — Почему ты так груб? Обстоятельства…       Язвительный смешок оборвал её на полуслове.       — Обстоятельства… — словно смакуя это слово, ядовито повторил он. — Виноваты не обстоятельства, а твоя натура убегать. Как можно прослыть доверием к такому человеку, Алексис?       — Но я всегда возвращалась, — стараясь сохранить самообладание, возразила слизеринка. — Я вернулась, когда была слепа, вернулась из будущего и не ушла, когда ты в грубой форме решил показать мне моё место. Как можно доверять человеку, который всеми силами пытается тебя оттолкнуть?       — Видно, ты до сих пор не поняла своё место, — угрожающий шепот раздался, словно в её голове. — Убирайся.       Возмущение оттеснило нервозность. Алекс встала, намереваясь гордо уйти, но что-то остановило её. Сколько раз она покорно уходила по его требованию? Множество раз принимала его грубость как данное. Кассиопея оказалась права в отчаяние: Алексис было нечего терять тоже, всего неделя до возвращения домой, едва ли их отношения с Реддлом могли стать ещё хуже.       — Или что? — нагло спросила она, вставая сзади него. — Я следую твоим условиям: напарники, неожиданный интерес… и, о, Алекс, обойдёмся без признаний. Я принимаю тебя, Реддл, с убийствами, крестражами, невероятной манией к власти и садизмом. А от тебя прошу лишь принять меня с моим прошлым, которое… как бы я ни была влюблена в тебя, я не могу забыть…       Том изумлённо расширил глаза, сглатывая слюну, его кадык дернулся. Она сказала то, чего он не ожидал, чего боялся услышать. Куда проще иметь к друг другу интерес, но влюблённость? Ведьма свихнулась, не иначе. Что она ожидала услышать в ответ на своё признание, размышлял Том. Ответные чувства? Их не могло быть, не могло — ведь он не подпускал её близко. Она сама оказалась ближе всех, сама вытягивала личное и непринуждённо делилась своей жизнью, вынуждая его запоминать глупые привычки, размышлять временами, как бы он поступил, оказавшись в её ситуациях. Алекс занимала слишком много его мыслей, но назвать это влюблённостью разве он мог?       Как можно смириться с её путешествиями во времени, он тоже не понимал. Ожидая девушку, он боялся предательства. Не хотел допустить и мысли, что это возможно. Если она хочет быть с ним, то только в железных цепях, которые она не будет ощущать, но за которые он будет дергать в случае чего.       — Признание в вечной любви хочешь? — низко произнёс Том, не смотря на явный вопрос в голосе. Ответа на него не требовалось. — Верно, для этого следовало принять предложение паршивого деревенщины из твоего времени. Он бы клялся в любви тебе непрерывно.       Алекс перебирала в голове то, что сказала, не понимая, почему он сделал такой вывод. Она хотела парировать его выпад, напомнить про Женевьеву, Марлоу… про многих, но как только открыла рот, пришло понимание. Это будет выглядеть как ревность. А ревность тут неуместна. Он не давал им обещания, Алекс не видела ни с кем его даже в дружественных объятиях. Впрочем, обещаний он не давал и ей. Её аргументация явно заслужила бы очередную насмешку.       Признания, формальности… нет, она не требовала вечного признания в любви, ей нужна была конкретика.       Впитывая чужие эмоции, ей становилось легче самой. Учёба, экзамены, перемещение во времени — всё это будто осталось за дверью из белого дуба. Мысли плавнее перебирали друг друга рядом с ним, пусть Том и источал одно раздражение.       — Глупый спор, который ни к чему не приведёт, — подвела итоги девушка. — Могу дать тебе время остыть, если это необходимо.       Сейчас это казалось лучшим решением, чем повздорить и избегать друг друга оставшиеся дни. Эта позиция уже надоедала.       От удивления Реддл повернулся всем корпусом, встречаясь со спокойным взором серых глаз. Он ожидал истерику, крики, громкий хлопок двери, ведь специально выводил её на эмоции. Девчонка явно поняла, что такое сдерживать себя. В её мыслях был полнейший штиль, несравнимо с тем, когда он залезал в её голову раньше. Потрясающе.       — Экзамены через два дня, результаты будут объявлены в конце недели, — нарочито спокойно начал брюнет, сдерживаясь, чтобы не выгнать девчонку из комнаты, понимая, что этим он выгонит её и из своей жизни.       Алекс надеялась, что руководство школы в конце девятнадцатого века пойдёт ей на встречу. С головы будто сняли тяжёлый груз, когда осознание пришло к ней: результаты здесь были не важны, только написать экзамен.       — Нет, я уйду сразу после сдачи экзаменов, — в голове тут же всплыла новая догадка. — Меня могут забрать сразу после оглашения результатов. Риск неуместен.       Как бы противно ему ни было это осознавать, но она была права. Пара дней ничего не изменит, а сокращение возможных проблем важнее. После разговора с Дамблдором он понимал, что девчонка, скорее всего, не найдет другого выхода. Что уж говорить, если он сам его не нашел. Тома оскорбила не безысходность, а легкость, с которой Алексис сообщила об этом. Сейчас он стал понимать, что пока экзамены так волнуют её голову, она не осознает, насколько горечь накроет её по прибытию домой.       В голове звучала лишь одна мысль: она придет, вернется к нему. Но с каждой минутой он начинал слышать нотки прощания в её голосе, спешно отгоняя от себя эти надоедливые, несущественные мысли.       Алекс неуверенно протянула руку, дотрагиваясь до его жестких на вид, но таких мягких на ощупь черных, как безлунная ночь, волос. Осмелев, она сделала шаг, оказываясь вплотную к его груди и чувствуя, как горячее дыхание падает на её лицо.       — Так объясни мне, как ты запоминаешь эти дурацкие даты, — на грани слышимости выдохнула она, поднимая голову, чтобы встретиться с пронзительными глазами, изучающими её.       Рука, которой она касалась его волос, источала жар; он словно ощущал ожоги на коже головы, но это было приятно. Реддл провел по нижней губе большим пальцем, приоткрывая губы, чтобы прижаться к ним в следующий момент. Желание обладать кем-то дурманило его рассудок, предшествующая потеря едва могла погасить этот огонь. Притянув её за затылок, он углубил поцелуй, залезая под мантию и рубашку, чтобы положить руку на оголенную кожу поясницы.       Если бы у него была возможность не встретиться с ней в тот день, Том с радостью ею воспользовался бы. Не видеть жемчуг в её обычных бесцветных глазах, не испытывать наслаждение, касаясь теплых, но бледных, чаще всего покусанных губ. Не ощущать дискомфорт на уровне молнии брюк, чуть коснувшись оголенной жаркой кожи, покрытой рубцами, где каждый шрам служил отпечатком прошлого. Не чувствовать каждой клеточкой чужую магию, которая словно воедино сплеталась с его, принося легкий шлейф безмятежного покоя. Чувствовать покой, сжимая в руках ведьму со специфическим талантом находить себе неприятности, ведьму, у которой на роду, по-видимому, прописано страдать — не иначе как сюр. Но он, черт возьми, это испытывал.       Запутываясь пальцами в белоснежных, длинных волосах, которые волнами спускались по плечам, он столкнулся с её языком, теряясь от электрического импульса, пронзившего тело.       Том никогда не хотел себе домашнее животное; более того, с презрением обводил взглядом приютских, марающих руки об бездомного пса на улице. С сомнением слушал, когда кто-то говорил о привязанности к ним. У Тома был только он и призрачные надежды. Мечты развеялись, стоило прирученной в приюте змее уползти, призрачной девушке из окраины Лондона исчезнуть, и с каждой новой семьей он чувствовал себя использованным, грязным от табака и хмеля.       У него никогда не было желания защитить, поберечь кого-то. Алексис словно возвращала юношу в то время, когда он всё еще верил. Он видел в ней кару, наказание, свалившееся на его многострадальную голову, но отчего-то это наказание было приятным; приторная патока была горечью с тем, насколько сладко ощущалась кара.       Том неохотно оторвался, когда нашел свои руки на ягодицах девушки, понимая, что сжимает слишком сильно это хрупкое, какого-то черта, абсолютно несопротивляющееся тело. Мазохизм, должно быть, — лучшая черта невольной жертвы для садиста. Она продолжала стоять на цыпочках, едва дотягиваясь, хоть Том и наклонялся, прижимаясь гладко выбритой щекой к её лбу.       — Даты, — как во сне прошептал он, стараясь собрать мысли в кучу. — Начнем с зельеварения.       Алексис кивнула, собираясь лечь на кровать, но, схватив её за плечо, Реддл многозначительно бросил взгляд на письменный стол. Рассказывать и объяснять что-то засыпающему человеку, тратить свои силы просто так он не собирался. Даже ощущение чужих слюней во рту, на губах, расслабленная атмосфера и затуманенный взгляд напротив не давали ему отойти от принципов. Дисциплина была ключом к успеху.       За окном размеренно начинало темнеть; низко парящие облака казались такими близкими, что их можно было бы потрогать, открыв окно. Том зажег светильник щелчком пальцев; тусклое теплое свечение, словно от огня, осветило участок письменного стола, слегка попадая на кровать и дубовый шкаф. Алекс заверила, что ей хватит света, и юноша не стал зажигать светильник над кроватью.       Брюнет наклонился над столом, объясняя предыдущую тему, пальцем показывая на абзац в учебнике. Щекой задев волосы, он, не сдержавшись, наклонился ближе, заполняя легкие миндальным ароматом и оставляя легкий поцелуй на макушке. Это было ни с чем не сравнимое удовольствие — касаться, когда вздумается, целовать, зная, что получишь безропотное согласие.       Воспользовавшись тишиной, Алекс сотворила темпус.       — Черт, — опешила она, упираясь лбом на согнутую руку, — ужин прошел сорок минут назад. А я сейчас рассыплюсь от голода. Гранит науки почему-то не насыщает.       Закатив глаза, Том пытался в затворках своего сознания найти имя школьного эльфа. Руководство школы, понимая, что старосты порой могут пропустить ужин или обед из-за обязанностей и собраний, щедро предоставляло эльфа ученикам.       — Скроуп, — негромко позвал эльфа Реддл, зная, что громкость голоса не влияет на его зов.       Алекс с надеждой посмотрела на Реддла, уже представляя в голове множество десертов с белым и молочным шоколадом.       Эльф появился через несколько секунд. Одно его большое заостренное ухо свисало вниз, второго не было; на его месте была белая повязка. Одеяние, состоящее лишь из бежевого полотна с гербом Хогвартса, свободно висело, словно платье, на худощавом маленьком теле. Он поклонился, уставившись на брюнета огромными светлыми глазами.       — Мистер Реддл, Скроуп слушает вас.       — Скроуп?       Алекс опешила, вглядываясь в эльфа. Существо повернулось в её сторону, с интересом смотря на ученицу; через несколько секунд глаза его загорелись. Воспоминания о том, как девушка гонялась по пещерам у черного озера в поисках Ричарда Галкрада, как нашла его призрак и вернула бесценное фамильное кольцо Блэков эльфу, приятно отдавались в груди. Куда же делся тот альтруизм, с которым она сломя голову помогала домовику, случайно услышав их разговор с Дееком?       — Мисс Хардман? — он покачал большой головой, будто не веря собственным глазам.       — Я рада видеть тебя, — наклонила голову Алексис. Она совсем забыла, что помимо Деека знала многих эльфов, которые, скорее всего, остались работать в Хогвартсе. — Почему ты остался в Хогвартсе? Ты ведь служил Блэкам?       Скроуп понурил голову; воспоминания явно не были ему приятны.       — Хозяин Финеас Найджелус Блэк перед своей смертью завещал Скроупа Хогвартсу. Достопочтенная семья Блэков отвыкла от Скроупа, пока он служил хозяину в Хогвартсе, и оставила Скроупа здесь. Скроуп рад работать в Хогвартсе, — чуть улыбнулся эльф. — Скроуп выражает юной мисс благодарность за найденное кольцо. Скроуп никогда не забывал бесстрашную мисс; они с Дееком с теплотой вспоминали о вас.       Румянец образовался на щеках раньше, чем Алекс дослушала эльфа. Реддл с нечитаемым выражением лица следил за разговором; он абсолютно ничего не понимал, и это было в новинку для него. Пусть это было не так странно, как приручение дромарога, любопытство вселяло не меньше.       — Я ничего особенного не сделала, — отмахнулась Алексис.       Похвала была непривычна, и слышала её девушка в основном от эльфов.       — Мы пропустили ужин. Принеси в одной тарелке прожаренный стейк с нарезанными овощами и вареный картофель с щепоткой соли, а в другой… — Том многозначительно посмотрел на Алекс, ожидая её решения.       — Мне, пожалуйста, кусочек клубничного пирога с кусочками белого шоколада и…       Том вновь не удержался от лёгкого покачивания головой, вздыхая.       — В другой тарелке то же самое, что я перечислил, — перебил он Алексис, отдавая приказ эльфу.       Скроуп кивнул, растворяясь в воздухе. Он был обязан выполнять приказы старост школы, хотя ему и хотелось подольше поговорить с волшебницей.       Алекс побагровела от возмущения.       — Я не буду это есть, — воскликнула она, показательно кривя губы. — Ужин должен обязательно заканчиваться десертами. Чай и десерты перед сном.       — Да будет тебе известно, ночью уровень сахара падает, провоцируя выброс гормона кортизола и ухудшение качества сна, — устало выдохнул Том. — Трайфл на завтрак, пирог с патокой на обед едва ли можно назвать пищей для поддержания полноценной работы организма. Салазар, ты же не ребёнок, чтобы не знать очевидных вещей.       — Вот именно, не ребёнок, и мой возраст позволяет мне самостоятельно выбирать блюда.       — Возраст — да, уровень развития — нет.       Недовольная девушка схватилась за перо, в то время как Реддл, как ни в чем не бывало, продолжал объяснять тему. Он разъяснял каждый момент, который она не понимала, проводил ассоциации для лёгкого запоминания, и упускать такой шанс повторения материала она не позволила бы себе из-за обычной обиды.       Скроуп довольно быстро принес две тарелки, ставя поднос на стол, с которого Алекс предварительно убрала письменные принадлежности. Она поморщилась, неохотно взяв вилку — есть хотелось сильнее, чем разыгрывать сцену.       Она быстро управилась с ужином, освобождая место для Реддла, а сама повалилась на кровать, закидывая руки за голову и прикрывая глаза от усталости.       Из полудрема её выдернул звон посуды, которую услужливо забрал эльф.       — А тебе сегодня не нужно на дежурство? — спросила она, поворачиваясь на бок и укладывая щеку на вытянутую руку. Снятая мантия валялась где-то в ногах.       — Нет, — глухо отозвался он, уверенный, что девушке и не нужен был ответ. Том приблизился к кровати, сел рядом, легко проведя кончиками пальцев по её руке. — Алексис, ты так уснешь.       Хардман кое-как разлепила глаза, принимая сидячее положение.       — Мне следует пойти в гостиную, пока я не доставила тебе ещё больше проблем, — усмехнулась ведьма, потирая глаза.       Он думал, что она не сразу проснется и не обратит на него внимания. Том испугался собственного желания, но ему не хотелось отпускать её.       — Старосты ещё дежурят, тебе не удастся остаться незамеченной, — ложь легко сорвалась с его уст. Он слышал, как в гостиной портрет отъехал в сторону, впуская Аманду, а она сегодня была на верхних этажах, следовательно, уходила последней.       — У меня необычный талант убегать от старост, — весело заявила девушка. Но в голову как раз всплыло падение в рыцарские доспехи, пока она убегала от Прингла. — Я усну в твоей постели, если сейчас же не уйду, попытаю удачу, — Алекс пожала плечами.       Как бы ей не хотелось остаться, она не могла решиться на это. Да и твёрдая уверенность, что Реддлу это предложение не понравится, не оставляла её.       Том сокрушительно вздохнул, поднимаясь на ноги. В гостиной ещё потрескивал камин, и он был безумно рад, что никого рядом не было. Он без зазрения совести притянул к себе девушку у портрета.       — Не ищи неприятностей.       Алекс успела кивнуть, прежде чем на неё обрушились его губы. Переняв инициативу, она сама углубила поцелуй, касаясь его языка. Смешок брюнета утонул в поцелуе.       Покинув гостиную через портрет, Алекс покачала головой, пытаясь сбить наваждение. Под дезиллюминационными чарами она спокойно прошмыгнула в подземелья. На удивление, никого не встретив, она даже не увидела света «люмоса» в коридорах.       Бесшумно закрыв за собой дверь, Алексис прошла вглубь комнаты.       — Неужели вернулась? — сонно пробормотала Клементина, поднимаясь на руках и оценивающе скользя взглядом по блондинке, пока та переодевалась. — Реддл так хорошо позаботился о тебе, что не отпускал, пока ты всё, так скажем, не изучила?       — Твои бесстыдные мысли не подтверждаются ничем, кроме как собственным восприятием, — изрекла Алексис, укладываясь в постель.       Клем негромко засмеялась.       — Меня давно волнует один вопрос, — всё еще смеясь, произнесла Таккар. Их кровати стояли параллельно друг другу, и она повернулась на бок, чтобы видеть блондинку под светом магического тусклого светильника, без которого не ложилась. — По шкале от одного до десяти, насколько Реддл хорошо целуется?       — Перестань! — Алекс смущенно закрыла лицо руками, но тихий смех всё же вырвался из её уст. Клементина подначивала её ответить. — Мне не с кем сравнить, но… это весьма… ладно, пора признать, что он хорош во всём.       Клементина засмеялась, утыкаясь носом в подушку.       — Et les détails? — прозвучал мелодичный заспанный голос Кассиопеи, которая, не открывая глаз, вытягивала руки перед собой, разминая затекшие во время сна конечности.       — Она попросила нас заткнуться? — переспросила Клементина, на секунду оборачиваясь к кровати Малфой. — Эй, аристократия, тут Вам не тишь поместья, учитесь уживаться с людьми.       Малфой что-то неразборчиво простонала на французском, пока Алекс не смогла сдержать смех, ведь отчётливо разобрала только слово «тупица».       — Нет, — поспешила объяснить Хардман, — она спросила подробности.       Оказалось, общие секреты действительно объединяют. И в случае с Касси, Алекс наконец начала понимать её — не во всём, но отношения явно наладились, и они стали напоминать те, что были в самом начале их знакомства.       — Оу, спешу услышать, — глаза Клементины засветились недобрыми огоньками любопытства. — Мне кажется, он выглядит грубым, но с тобой как пушишка.       — Пушистик с зубами акромантула, колючками нарла, характером похуже дементора и с нарциссизмом похлеще Касси, — усмехнулась ведьма.       — Похлеще Касси? Мерлин, это невозможно, — серьезным голосом заявила Таккар.       Клементина едва успела пригнуться от подушки, летящей в неё под недовольный французский диалект, наполненный отборными ругательствами.