До скорой бесконечности

      Немигающим взглядом ведьма пристально смотрела на песчинку, пока та не загорелась голубым свечением. Алекс отложила её и принялась за следующую. Длинные волосы рассыпались по спине, скрывая лицо, но не мешали ей в полной мере использовать свою магию. На столике рядом с ней опустилась кружка горячего чая, заставив девушку поднять голову.       — Не останавливайся, — пробубнил мужчина, радуясь, глядя на подвеску и на мелкие песчинки, которые девушка аккуратно перебирала. — Маховик почти готов, завтра проведем испытание, и дело сделано.       Одной рукой Феликс опирался на спинку дивана, а другой неловко прижимал портфель к груди. Этот жест выдавал его беспокойство, хотя он старался выглядеть расслабленным. Алекс не могла определить, что именно смущает её, но синяки на лице становились всё менее заметными, новые не появлялись, и в его поведении ей казалось что-то странным. Подобно художнику, вглядывающемуся в кажущиеся привычными, но полные глубины линии, она пыталась разгадать его истинные эмоции.       — Закончи с маховиком, пока меня нет, — требовательно произнес Феликс, направляясь к двери.       С хлопком входной двери на лице девушки расцвела улыбка. Незаметно она посмотрела на портреты: Дели, как всегда, молча взирала на что-то вдали, не обращая на неё внимания, а Альма всё же иногда бросала оценивающие взгляды, изучая обстановку в доме.       Сегодня суббота, и раз Деламар ушел, очевидно, он выполняет обязанности сопровождающего в Хогсмиде. Уроков и отсижек для наказанных не было, но Хогсмид был; он уже давно не водил их туда.       Игнорируя приказ, Алекс направилась в свою комнату, спеша найти пергамент и вынимая перо из ящика. Ей необходимо было удостовериться в своей правоте. Впрочем, она и раньше ненадолго заходила в эту комнату после ухода мужчины. Альма была уверена, что девушка в это время просто спешит в уборную, тогда как сама Алекс проводила мгновения в тишине или общалась с Томом.       «Алексис: сколько Деламар пробудет в Хогсмиде?»       Кто, как не староста школы, мог знать, как долго их сопровождают профессора? Вопрос был в том, ответит ли Том достаточно быстро, чтобы информация оставалась актуальной. Но ожидание было недолгим: через пару минут на пергаменте появились его ровные буквы. Последние дни Том отвечал почти мгновенно.       «Реддл: при желании он может уйти, как только отведет учеников, или возложить эту обязанность на меня. Час или два. Что ты задумала?»       «Алексис: хочу проверить твои слова, но без угрозы смерти я могу это сделать за секунду до его возвращения, чтобы выглядело как случайность, а не преднамеренная провокация».       «Реддл: не ошибись».       Алекс закусила губу, прислушиваясь, не зовёт ли её ещё Альма.       «Реддл: а с чего ты взяла, что сопровождающий Деламар?»       «Реддл: он сегодня поменялся со Слизнортом».       Входная дверь захлопнулась раньше, чем она прочитала последнее сообщение Тома. Девушка отскочила от стола, за которым сидела, и испуганно уставилась на приоткрытую дверь, видя приближающийся мужской силуэт.       — Я же сказал, что нужно закончить с часами, — недовольно поднял бровь Феликс, стоя в дверном проеме и пробегая взглядом по девушке, которая нервно теребила пергамент в руке. — Что у тебя там?       Он начал приближаться, и Алекс сделала шаг назад, пытаясь скрыть волнение.       — Мне показалось, что одна песчинка не вбирает магию, — непринужденно пожала плечами она, заворачивая пергамент. — Альма упоминала об этом, когда я записывала за ней. Но что-то не могу найти эту часть теории.       На немного дрожащих ногах Хардман подошла к столу, опираясь на него локтями для поддержки, чтобы не выдать напряжения.       — И почему ты просто не спросила у неё? — он приник к ней ближе, складывая руки на груди и не сводя глаз с того, что она перебирала.       Алекс отвела взгляд в сторону. В стрессовых ситуациях удержать самообладание становилось особенно трудно; она неловко смахнула чернильницу со стола, заметив его пристальный взгляд.       — Черт, — выругалась она, проведя рукой по лицу и наклоняясь, чтобы поднять чернильницу. — Признаться, я хотела сама найти, не зря же писала.       Терпеливо наблюдая за её странным поведением, Феликс слегка наклонил голову, пытаясь рассмотреть исписанные пергаменты, пока девушка не встала и не закрыла их собой.       — Я сейчас вернусь, мне нужна всего минута, — произнесла она, и голос её не дрожал. Алекс была этому благодарна.       Она понимала, что если Деламар что-то заподозрит, вернуть его доверие ей просто не удастся, и всё окажется впустую: послушание, разговоры, лицемерные улыбки — всё это потеряет значимость.       Феликс через мгновение кивнул, собираясь выйти.       Абсолютно чистый пергамент, который девушка успела спрятать под конспектами, слегка зашевелился. Для Алексис шелест пергаментов, на который она никогда не обращала внимания, в тишине дома прозвучал оглушительно. Ритм её неравномерно стучащего сердца отозвался пульсацией в ушах. Губы пересохли; она резко сдвинула пергамент в сторону, надеясь, что мужчина этого не заметит.       Внезапный вскрик, вырывающийся из её уст, разорвал напряжение, царящее в комнате. Хватаясь синеющими от нехватки крови пальцами за шею, Алексис пыталась стянуть веревку, падая на пол.       — Я могу отличить протеевые чары от чистого листка, милая, даже во сне, — его голос стал низким и угрожающим.       Веревки перестали сжиматься, и девушка, закашлившись, старалась вдыхать как можно больше воздуха. Горло саднило до невозможности, и каждый вдох отзывался болезненными спазмами. Алекс качала головой, будто надеялась оправдаться.       Тем временем Феликс безошибочно нашёл пергамент, который она успела спрятать. Он держал его двумя пальцами, на его лице не было и тени улыбки.       — У тебя еще есть шанс, — произнес он, присаживаясь на корточки напротив неё. Алексис сидела на полу, полусогнувшись. — Я очень хочу оказаться не прав, но довериться на слово, что это переписка с подружкой об учёбе или с молодым человеком о чувствах — увы, не могу. Сними чары защиты, и мы потом вместе посмеёмся над тем, насколько я оказался недоверчивым.       Он внимательно посмотрел на неё.       Алексис всё ещё растирала свои запястья, стараясь поглощать воздух медленными, осторожными вдохами. Подняв голову, она несколько секунд смотрела в его голубые глаза, пытаясь найти там хоть каплю человечности. Но, не найдя ни намека на сочувствие, отрицательно качнула головой, прекрасно осознавая, что будет дальше. Мысленно извиняясь перед отцом, она ощущала, как страх близкой смерти липким слоем окутывает её, заставляя вспоминать отрывки из жизни и ошибки, приведшие к этому исходу.       — Значит, не посмеёмся, — хмыкнул мужчина, поднимаясь на ноги. — Меня часто называют слишком осторожным, но я считаю это своим достоинством. Разве я мог раздать студентам чистые пергаменты, когда выискивал в школе интересную личность, которая от чего-то никак не желала себя проявлять? — Деламар под взглядом, распахнутым от боли и ужаса, поднял палочку и навёл её на пергамент. — Finite!       Словно в насмешку он продемонстрировал ей буквы, которые начали вспыхивать на пергаменте; её собственный почерк появился первым, за ним стал прорисовываться более ровный, чужой. Феликс приблизил листок к себе, углубляясь в его содержание. Пока он вчитывался в текст, Алекс бегло осматривалась, но взгляд её не мог зацепиться ни за что, что могло бы спасти. Лицо Деламара вытягивалось от удивления, его пальцы сжимали края пергамента так сильно, что тот грозился порваться.       — А я ведь начал думать, что мы действительно могли бы подружиться, — ледяным голосом добавил он, переводя взгляд на девушку. Его глаза не пытались скрывать тени сожаления. Он искренне надеялся, что всё могло бы быть иначе. — Реддл, значит… Думаю, Том в этот раз получит более интересный ответ.       — Он даже не пытался помочь мне, — тихо произнесла Алексис, пытаясь подняться, опираясь на стул.       Девушка пыталась вспомнить, с какого момента он мог прочитать их переписку. Пергамента явно не хватило бы на всю историю их общения. Старые послания стирались, чтобы не занимать драгоценное место.       — Ошибаешься, милая, — задумчиво произнес Деламар, потирая подбородок пальцами. — Пожалуй, пока не поздно стоит сделать одну вещь. Ты ведь меня подождёшь? — невинно спросил он, вновь наклоняясь к Алексис, которая, понурив голову, старалась не смотреть на него. — Впрочем, я не рассчитываю на твою сообразительность.       Скула полыхнула адским пламенем. Не удержавшись, Алексис упала, задевая лбом ножку кровати. Сознание померкло, стоило голове коснуться пола.       Феликс безучастно смотрел на царапину, оставленную его кольцом, провел взглядом к рассеченной губе и с отвращением отвернулся, когда увидел причину, забравшую девушку во тьму: кровь, стекающая из раны ближе к брови на лбу, запятнала когда-то чистый паркет.

***

      Такого богатого обилия зелёного цвета, как в лесу, невозможно найти нигде. Девочка с неаккуратно завязанной косой ступала средь высоких кустов, стараясь отыскать вчерашнюю поляну. Её взгляд метался от листочков деревьев к траве, которую она, не переставая, трогала руками. Здесь всегда было спокойнее, чем дома. Было ли это самовнушением, ведь только недавно она прочитала о способности зелёного цвета успокаивать, или действительно лес был волшебным — она не знала и, честно говоря, не горела желанием проверять. Ей просто нравилось здесь находиться, ощущать пальцами утреннюю росу, слушать пение птиц, а изредка удавалось наблюдать за животными. Как и сейчас, заметив легкое колыхание в кустах, и увидев черную шерстку, девочка с огромными глазами рванула вперед, желая как можно быстрее узнать, кто это. Она знала, что опасные звери здесь не водятся — ведь так сказал отец. Девочка бежала, пока упавшая от недавней грозы ветка не стала преградой. Падение обернулось не только разочарованием от того, что она спугнула магическое создание, но и болью, прострелившей бровь и скулу.       Слабость накрыла её, и вокруг всё померкло.       Хлёсткий удар заставил мозг заработать.       Алексис широко распахнула глаза, и в следующее мгновение вновь зажмурилась от очередной пощечины, которая сильнее предыдущей обожгла лицо.       — Мы думали, ты уже не очнёшься, — знакомый голос заставил девушку пересилить себя и открыть глаза.       Спина в одно мгновение стала мокрой от оцепенения. Она поняла, что привязана к стулу новой, плотно затянутой веревкой. Дышать становилось все тяжелее, когда её взгляд, наконец, наткнулся на ухмыляющегося Деламара. Холод пробежал по затылку, когда Алексис заметила ещё одного человека, привязанного к стулу так же, как и она.       Личная встреча должна была быть совсем другой.       Том Реддл, оплетенный привычными для ее взгляда веревками, не мигая смотрел на нее. В его взгляде не было осуждения, только огни ярости сжигали пространство между ними, заставляя девушку поежиться. На идеально вычерченной скуле парня виднелся наливающийся кровью синяк с редкими кровоподтеками. Сжатые тонкие губы вдруг растянулись в устрашающей полуулыбке.       — Тронешь её еще раз, и твоя дочурка будет выплевывать свои органы, когда я доберусь до неё, — прошипел парень, переводя взгляд на Феликса, который удивленно вскинул брови от слов такого спокойного, но угрожающе ледяного тона голоса. — А я доберусь, — с твердой решимостью продолжил Том, наблюдая, как улыбка профессора меркнет.       — Заткнись, — прокричал Феликс, делая несколько шагов в его сторону. — Заткнись! — его кулак обрушился на щеку парня.       Том сплюнул, облизывая губы, и поморщился от металлического послевкусия собственной крови во рту.       — Сколько ей исполнилось в августе? Десять? Ангелия, надеюсь, радует папашу хорошими отметками в Ильверморни? — с издёвкой прошептал Том, внимательно наблюдая за реакцией мужчины, — или дочурка пошла в пустоголовую мамашу-полукровку?       Глаза мужчины метались по лицу парня, а его руки сжимались в кулаки.       — Откуда ты это взял… — едва слышно произнёс Деламар, хватая брюнета за шею.       — Трусливо нападать со спины — на большее, ты и не способен, — презрительно произнёс Том. Его дыхание оставалось ровным, хотя рука мужчины сдавливала его, но не причиняла боли, — паршивая овца, примерившая на себя корону, остаётся овцой, Феликс.       — Я покажу тебе, сопляк, как паршивая овца расправится с нахохлившимся муравьем, — зло прорычал Деламар, отпуская шею юноши и вновь направляясь к девушке, которая внимательно следила за их разговором.       — Зачем тебе он? — смогла лишь спросить ведьма охрипшим голосом, стараясь откашляться, когда Деламар наклонился над ней.       — Кто знает, что у него на уме? Проще предостеречься от возможных последствий. — Феликс пытался взять себя в руки, его размеренное дыхание было почти демонстративным, как будто он старался выглядеть спокойнее, чем на самом деле. — Твоя задача, милая, закончить создание маховика. Мы хорошо проводили время, — произнёс он, касаясь её лица пальцами, не удивляясь, когда она дернулась от его прикосновения. — И я, возможно, закрою глаза на твою попытку сбежать. Он умрёт, — произнёс Феликс, беззаботно махнув дрожащей рукой на действительно спокойного брюнета, — а ты вернёшься домой, и всё покажется лишь ночным кошмаром.       Девушка мелко дрожала и вновь посмотрела на Реддла. Он дергал руками, но верёвки затягивались всё туже от попыток использовать магию, хотя не душили его. Она понимала, что всё было её виной. Алекс осознавала, что Том едва ли захочет видеть её после этого. Высокое самомнение о том, что она сможет выбраться, сыграло с ней злую шутку. Слёзы начали накатываться на глаза, и она не пыталась скрыть их, чувствуя, как они стекают по лицу. Так она приняла единственное возможное решение.       — Я всего лишь хотела вернуться домой, — прохрипела ведьма, её голос выдавал глубокую боль, — с самого начала. Мои родители, друзья — они все ждут меня. Позволь мне уйти, и я всё забуду. Мне наплевать на древнюю магию, наплевать на всё, кроме моей семьи. Я просто… хочу вернуться. Пожалуйста, Феликс, пожалуйста…       Реддл удивлённо выгнул бровь, когда увидел, как Хардман рыдает в совершенно несвойственной ей манере. Он опешил, когда до него начал доходить смысл сказанного. Если это был план, то он никак не мог сойтись у него в голове. Впрочем, это вполне могла быть очередная истерика. В отношении Алексис Том убедился наверняка — уверенным ни в чём быть нельзя.       — Всё в твоих руках, милая, — вновь произнёс Деламар, игнорируя, как Тома передёрнуло в очередной раз от его обращения. Феликс был сосредоточен на Алекс. — Обещаю, ты вернёшься домой, если доведёшь дело до конца.       — Как я могу верить после всего, что я… — девушка снова начала плакать, — клятва, обет — всё что угодно, только чтобы я поверила. Клянусь, я сделаю, что захочешь, только дай мне уйти. Мне всё равно, что будет дальше здесь. Это не мой мир, не моё время. Дай мне обет, и маховик будет готов меньше, чем за час. Верёвки без надобности — я не умею пользоваться временной магией, и без тебя я не смогу вернуться домой. Ты нужен мне, Феликс, пожалуйста…       — Обет, говоришь… — повторил Деламар, вглядываясь в её лицо, обрамлённое кроваво-красным светом, — боюсь, обет — это слишком, милая.       — Я тоже дам обет, создам артефакт, сделаю всё, если освободишь меня и поможешь вернуться, — умоляющим голосом всхлипнула девушка. — Ты знаешь, как важна для меня семья. Я всё сделаю, чтобы вернуться к ним…       «Скажи, что готова прямо сейчас», — раздался в голове знакомый голос.       — Я готова сделать это сейчас, Феликс, — добавила Алекс, стараясь подавить трепет в голосе.       Как Том мог понять, что она задумала, она не знала. Но страх того, что Реддл может поверить каждому ее слову, заставил ее немного отступить.       — Покончим с этим, — Феликс кивнул головой, его резкие черты стали более определенными в свете решимости.       По щелчку пальцев веревки, удерживавшие ее на стуле, исчезли. Алекс наконец смогла вздохнуть полной грудью. Неровно поднимаясь на ноги, она почувствовала опору в протянутой руке мужчины. Она встала напротив него в центре комнаты, кивком головы показывая, что готова.       Феликс протянул руку, его взгляд был полон надежды и ожидания.       — Пожалуйста, отмени прежде старые приказы; вроде тех, что я могу накладывать запирающие чары, или что должна открывать дверь по первому зову… Подкрепленные магией, они могут быть расценены как безмолвные клятвы, — шмыгнув носом, Алекс вытирала слезы с лица, пока говорила.       — Верно, — скривил губы Деламар в легкой усмешке.       Отправлять домой он никого, разумеется, не собирался; в прошлом от неё могли зависеть его шансы увидеть свет. Но девчонку нужно было обнадежить, ведь она не пойдет против обета и закончит этот чертов артефакт. Грин-де-Вальд как никогда будет доволен успешно проведенной работой; он так долго этого ждал. Феликс трезво оценивал своё положение: даже с разрушительной силой она ничего не сможет сделать за столь короткий промежуток времени, он был быстрее.       Веревки упали на пол. Алекс, неверяще потирая шею и запястья, наконец почувствовала свободу, её ничто не стягивало. Деламар внимательно следил за ней, держа палочку наготове. Но, вопреки своим ожиданиям, она просто протянула ему руку для обета.       — Отлично, — произнес он, крепко взяв её за руку, возводя клятву непреложного обета. — Клянешься ли ты, Алексис Хардман…       — Клянусь, что ты будешь умирать медленно.       В следующий миг девушка резко притянула его к себе и, не теряя ни секунды, начала вытягивать его эмоции. Все до единой, пока не ощутила себя лучше, пока он не иссох, падая на пол с бездушными, остекленевшими, но, к сожалению, живыми глазами. Звук его головы, ударяющейся об пол, с приятным эхом разнесся по тишине комнаты.       Алекс блаженно закатила глаза, впервые за эту неделю чувствуя небывалую легкость. Магия, сгущаясь, струилась по её телу; даже с закрытыми глазами она чувствовала, как искры вырываются из кончиков пальцев. Ничем не связанная, она растекалась, чужая магия с эмоциями подпитывала собственную, но не мешала ей.       Открыв глаза, Алексис шумно выдохнула и поспешила к Реддлу, который, с улыбкой на губах, наблюдал за ней, не торопя, позволяя насладиться силой, которой она была лишена казалось бы вечность.       — У меня есть шанс остаться в живых после того, как я развяжу тебя? — осторожно спросила она, разрезая веревки. — Я виновата перед тобой за то, что втянула в это всё, я прекрасно осознаю всё.       Если бы Том и пытался убить её, он определенно не стал бы этого делать сейчас, когда её магия ощущалась настолько сильно, что казалось, стоит лишь вытянуть руку, чтобы прикоснуться к чистой энергии.       — Ты во многом виновата передо мной, Алексис, — произнес Реддл, отбрасывая стул, на котором спокойно сидел, и замечая, как взгляд девушки становится тяжелей. — Огромная глупость рисковать своей жизнью. Ты могла не успеть, замешкаться, ошибиться.       — Я не видела других вариантов, — тихо произнесла она, зная, что Том услышит.       Они стояли друг напротив друга. Обрамленные кровью жемчуг блестел вглядываясь в потемневшую сталь; каждый выискивал что-то своё во взгляде.       — Ты ненавидишь меня теперь? — также тихо спросила она.       — Как и раньше, девочка моя.       Пальцами руки Том резко притянул её за подбородок, жадно приникая к губам. Его руки скользнули по свитеру, и, не церемонясь, Реддл просунул пальцы под него, проведя по коже, усеянной рубцами. Закусив нижнюю губу, Том резко углубил поцелуй. Дыхание сбилось, когда их языки сплелись в головокружительной битве за лидерство обладания. Он сдавливал её кожу пальцами грубее, чем хотелось бы, не переставая целовать, выражая в этих поцелуях всю ярость. Он, наконец, высвобождал, о чем так долго думал, прислушиваясь к себе, когда в школе озноб и страх колотились в нем, напоминая, где сейчас она.       Алекс пылко вторила его движениям, запуская руки в черные волосы, слегка оттягивая и снова прижимая его ближе к себе. Она чувствовала, как её кровь смешивается с его через поцелуй. Она так давно этого ждала, что не могла оторваться, позволяя ему скользить пальцами по своему телу так, как ему только захочется.       Реддла захлестнула волна магии, которую он ощущал, но больше всего — тепло губ, дразнящее его разум. Он обнимал её так сильно, как только мог, его пальцы теребили ремень штанов на пояснице, а другая рука расположилась между лопаток, устраняя дюймы между ними.       — Подожди, Алексис, — тяжело выдохнул Том, прикасаясь лбом к её лбу так, что их носы едва соприкасались. Это казалось необыкновенно интимным, и его голос превратился в полушёпот. — Нужно решить, что делать с этим. — Он бросил взгляд на профессора, безмолвно лежащего на полу, и единственным свидетельством его жизни была регулярно вздымающаяся грудь.       Хардман облизала губы кончиком языка и попыталась привести дыхание в норму. Рассудок медленно возвращался, и дрожь по спине пробежала, когда девушка отстранилась.       — Министерство заметит пропажу профессора, — сказала она, нахмурившись. — Её могут связать с моим исчезновением. Может, стоит сдать его в министерство и рассказать всё?       Том покачал головой, опираясь бедрами о спинку дивана, не сводя глаз с девушки, которая стала нервно выкручивать себе пальцы.       — С нас возьмут воспоминания. Без них никто не поверит и не отправит его под суд. Он на хорошем счету, и я сомневаюсь, что даже с доказательством его вины министерство рискнёт своей репутацией, оглашая этот случай.       Алексис открыла рот, но тут же его закрыла. Нет. Они могли забрать его память и отправить в другой конец света — это всё равно считалось бы исчезновением, и министерство, даже если бы нашло его, быстро обнаружило бы потерю памяти. А воспоминания ни Том, ни она дать не могли. Вспомнив не менее важную деталь, чем состояние профессора, Алекс подорвалась, схватив маховик времени, и, подхватив свою палочку с тумбочки, пустила «Инсендио» по двум портретам. Мечты осуществлялись, когда, чувствуя запах жжёного полотна, она видела, как беззвучно кричат изображенные на них девушки.       — Мы можем обратиться за помощью к профессору Дамблдору или директору? Они осведомлены о моей магии и… редких неприятностей, связанных с ней. Я смогу показать им, что действительно произошло.       Том презрительно усмехнулся.       — Дамблдор в последнюю очередь сделает что-то для меня.       — Но для меня он, возможно, поможет, — предположила Алексис, пожав плечами. — Я должна как-то объяснить своё исчезновение. Мне всё равно придётся раскаиваться перед одним из них, можно попросить и помощи, в конце концов, это их вина. Они подвергли нас угрозе, поставив на должность недоучку с амбициями. Я возьму это на себя, но вряд ли смогу скрыть тебя в этой истории.       Алекс зажмурилась, чувствуя, как вся энергия, черпаемая из чужой силы, медленно рассеивалась. Слабость накатывала мощной волной, заставляя ноги подкашиваться, а лёгкие разрываться от боли. Том, заметив переменившееся настроение, успел подхватить девушку, не позволяя ей упасть.       — Мне нельзя в Мунго, — отрицательно покачала головой Алексис, крепко вцепившись ему в плечи. — Физическое состояние моего тела слишком подозрительно.       — Я знаю, — шепнул он.       Реддл продолжал удерживать девушку в своих руках, когда обернулся к мужчине. «Инкарцеро» сорвалось с его губ, и беспалочковая магия оплела профессора веревками. Он шагнул ближе, опустился на корточки положив руку на его плечо, пока Алексис прижалась к нему ближе, тыкаясь носом в шею, словно искала не только поддержку, но и защиту. Аппарация заняла не мало его сил.       Фарерские острова встретили их проливным дождем. Том удивленно оглянулся и, отпустив мужчину, позволил ему упасть на землю. Он желал аппарировать прямо в дом, но вместо этого стоял у двери в одежде, которая с каждым мгновением становилась все более мокрой. Алекс бессильно висела у него на руках: трансгрессия явно лишила ее сознания.       В переулке, где находился дом его матери, никого не было, что не удивляло. Раскат грома раздался над головами, а молния осветила темнеющее в сумраках небо.       Том вновь обернулся к двери и заметил, как из нее выходит озадаченный Оминис. Стало очевидно, что защита дома — его заслуга. Почувствовав вторжение, Мракс, верно спешил узнать, что произошло.       — Запри его и свяжи! — не дав мужчине и рта раскрыть, быстро произнес Том, видя, как мутный взгляд Оминиса устремился на него. Невольно Реддл крепче прижал к себе ведьму. — Она жива, но ей нужна помощь. Сначала разберись с этим.       Не дожидаясь ответа, брюнет направился к дому, распахнув дверь плечом. Внутри он сразу наткнулся на взгляд Меропы, которая, испуганно приоткрыв рот, смотрела на него, затем проскользнула взглядом к бессознательной девушке.       — Что произошло, Том… о Мерлин, — произнесла женщина, вздыхая, пока Том осторожно укладывал свою ношу на диван.       Придерживая голову Алекс, он с осторожностью опустился на край дивана рядом с ней. Пульс был слабым, и, вытащив палочку из мантии, Том провел диагностирующие чары, пока Меропа стояла над душой, не понимая, что ей нужно делать.       Том невольно дотронулся до сине-фиолетовых борозд на ее шее. Как сильно и часто должны были впиваться веревки, чтобы оставить такие следы. Юноша злился, сжимая зубы. Он не мог даже убить того, кто это сделал.       — Что случилось? — Меропа подошла ближе, аккуратно прикоснувшись к его плечу, пытаясь привлечь внимание.       — Необходим лекарь, а не бессмысленные вопросы, — отмахнулся он. Она мешала ему думать.       — Но я уже несколько лет работаю в Мунго, — напомнила она.       Реддл поднял голову; его взгляд стал мягче. Он, приходя к какому-то решению, поднял брови и кивнул в сторону Алексис, усаживаясь на соседнее кресло, позволяя Меропе проявить себя. Женщина, убрав с лица темные волосы, присела на край дивана, палочкой накладывая диагностирующие чары и наблюдая за симптомами гораздо дольше сына.       — Она испытывала удушье в течение долгого времени, на это указывают синие губы, — объясняла Меропа, подняв руку девушки. — И посиневшие ногти. — Положив руки на грудную клетку блондинки, она продолжила: — Она дышит часто, но делает маленькие вдохи, из-за чего пульс такой слабый. Ей не хватает воздуха, редкие судороги. Том, позови Оминиса! Девочка из-за болей может перестать пытаться дышать.       Реддл вскочил на ноги, слегка покачиваясь от напряжения. Оминис не входил в дом, и все, что он видел, как тот куда-то поволок Деламара.       — Скажи мне, где вы обычно дома держите опасных преступников?       Меропа, округлив глаза от испуга, неопределённо посмотрела на сына.

***

      Алексис всё ещё пыталась уцепиться за обрывки приятного сна. Она вытянула ноги — они безбожно затекли в согнутом положении. Обняв подушку, девушка осторожно сдвигалась к краю кровати, пока не упала, громко приземляясь на пол и путаясь в одеяле.       — Насколько большой должна быть кровать, чтобы ты не упала с неё, когда проснешься? — раздался тихий насмешливый голос.       Снимая с головы одеяло, Алекс с недоумением уставилась на обладателя этого голоса. Брюнет в одних лишь пижамных штанах сидел на большой кровати, свесив ноги. Его растрепанные волосы свидетельствовали о том, что он спал, пока она его не разбудила.       — Том, — облегчённо выдохнула девушка, стараясь освободить ноги из цепкой хватки одеяла.       Потерпев неудачу, Алекс подползла к парню, забираясь на его кровать и бесцеремонно утыкаясь лицом в его ключицу. Она не имела ни малейшего представления о том, где они находятся, но сейчас это не имело значения. Главное, что Том выглядел расслабленным, без намека на побои. Вдруг Алекс осознала, что может свободно дышать: грудь больше не сжимала боль, и легкие не горели. Переведя взгляд на себя, она поняла, что на ней не её обычная одежда — вместо брюк и свитера девушка была одета в простую белую сорочку до колен из хлопка. С недоумением уставившись на парня, она отстранилась, явно ожидая объяснений.       — Фарерские острова, — на выдохе произнёс Том, притягивая её к себе так, чтобы она легла ему на колени, а он сам оперся спиной о стену в изголовье кровати. — Меропа и Оминис в соседних комнатах. Деламар в подвале на заднем дворе, связанный и по-прежнему лишённый чувств. Меропа — лекарь, она привела тебя в порядок и переодела, забрав твою грязную одежду.       Алекс замялась.       — А ты ведь вытащил меня, — задумчиво проговорила она. — Я не знаю, как тебя благодарить… Это всегда происходит, а я будто не учусь на своих ошибках. Думала, ты и знать меня не захочешь после того, как я втянула тебя в это. Быть рядом со мной опасно.       — Так и есть, — беззлобно усмехнулся Том.       Он чуть наклонил голову, глядя на неё снизу вверх, как она скривила губы и сморщила лицо от смущения. Одна его рука находилась в её плену, а другой он с несвойственной нежностью прошёлся по её волосам, убирая белоснежные пряди с лица. На шее девушки был повязан бинт с заживляющей мазью, который помогал кислороду свободно проходить по гортани. И вдруг Реддл осознал, как давно он не видел её такой спокойной: она лежала в его руках, кривилась, но её руки не дрожали, и на глазах не наворачивались слёзы. Он глубже зарылся рукой в её волосы, наматывая локон на указательный палец.       — С его стороны было только избиение и пытки или… — поднял бровь Том, не договаривая, задерживая взгляд на приоткрытых, вновь ставших бесцветными губах.       Алекс нахмурилась, но в следующий миг поняла о чем он спросил.       — Нет, то есть… он пусть и оказался ублюдком, но не извращенцем. Ничего такого не было… — Алекс сжала губы, решая добавить: — Никогда не было.       Девушка вспомнила, что профессор стал причиной их очередной ссоры в прошлом. Именно сейчас ей хотелось объясниться, пока Том позволял это сделать немым вопросом, читавшимся на его лице.       — В очередной вечер я возвращалась из запретной секции, когда меня заметил Прингл. Этот мерзкий грязнокровка, или кто он там, неважно, пытался наказать меня розгами. Моя магия вышла из-под контроля, и я сломала артефакт, который удерживал учеников, пока завхоз бил их. Пришёл Деламар, увидел эту картину, забрал меня и помог нанести заживляющую мазь…       — Ты могла пойти ко мне.       Алексис скосила глаза, от стальных ноток в его голосе ей вдруг захотелось спрятаться под одеяло.       — Я… Наверное, мне было стыдно за это, какой-то завхоз хлестал меня розгами. Так глупо и...       — Ты должна была сразу же прийти ко мне, — с твердой уверенностью повторил Том.       Алексис неохотно кивнула, соглашаясь. Улыбка слетела с её лица, стоило лишь вспомнить, на каких условиях он помог ей. Руки, поглаживавшие чужие пальцы, замерли, и девушка опустила их.       — Теперь я должна навсегда исчезнуть, верно? — спросила она, не поднимая взгляда.       Аспидно-черные глаза, как-то растерянно смотрели сквозь неё.       — Так будет правильно.       Неохотно ведьма поднялась с колен брюнета, садясь в позу лотоса перед ним.       — Но почему? Почему должно быть правильно, а не так, как хочется мне? — раздраженно выпалила Алексис, чувствуя, как её загоняют в клетку.       Реддл шумно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза.       — Как тебе хочется, Алексис? — спросил Том уже громче. — Остаться здесь? В первое время ты казалась самой запутанной рунической связью, но я успел изучить тебя. Я вижу, насколько это время тебя держит, но рано или поздно ты уйдёшь. Сейчас я сам отпускаю тебя, и ты должна это сделать. Хочешь право выбора? Я предоставлю его тебе, моя девочка: либо ты уйдёшь сейчас, либо не уйдёшь никогда. Выбирай сама.       Алексис смотрела в одну точку перед собой, подняв взгляд всего на секунду, чтобы увидеть уверенность, сквозившую в лице парня. Шумно сглотнув, Алекс понимала, что её не устраивает ни один из вариантов.       — Я могу жить здесь, но навещать родителей там.       — Нет.       Терпимостью Реддл никогда не отличался, и именно поэтому не хотел предаваться ожиданиям: вернётся ли она в этот раз, он будет задавать себе один и тот же вопрос, пока не доведёт себя до исчерпания. Том никому не верил; не было никакой гарантии, что она не предаст его в своём времени.       Он взглянул в окно, в то время как ведьма кусала губы и отвела глаза; рассвет просачивался сквозь деревянные створки. Солнечные лучи уже скользили по полу комнаты, незаметно поднимаясь всё выше. Девушка, будто подсвеченная ярким светом, задумчиво смотрела в сторону. Том не смог сдержать улыбки, увидев, как белые растрепанные волосы хаотично торчали в разные стороны. В этой сорочке Алексис не выглядела сексуально — глупо и несколько забавно. Но его тянуло прикоснуться к ней, и он не смог отказать себе в этом удовольствии. Пригладив её волосы, он притянул ведьму, роняя на постель.       Брюнет поймал жемчужный взгляд её глаз, и как Меропа восстановила кроваво-красную склеру, оставалось загадкой даже для него.       — Временная ветвь действительно проклятие, — буркнула Алекс, утыкаясь носом в подушку, лишь немного поднимая голову, чтобы он слышал её слова. — Я не хочу терять тебя; у меня нет никого ближе, тебя и Клем в моём времени. Но и отец есть только там. Я разрываюсь и не знаю, как восстановить свою целостность.       — Тебе следует выбрать.       — Будь со мной, пока я не приму решение, — попросила Алексис, хватая брюнета за руку, вынуждая его пододвинуться ближе.       — Я был с тобой с тех пор, как ты накричала на меня в коридоре, — напомнил Реддл, выгибая свои тёмные брови.       Алекс рассмеялась, прикрывая рот рукой. В памяти всплыл тот день, когда она впервые оказалась в этом времени. Тогда она стремилась вернуться домой, а теперь никак не могла покинуть это время.       Приподнявшись на локтях, слизеринка подползла ближе к юноше. Словно играя, она громко чмокнула его в щеку, видя непонимание на бледном лице, затем — в нос, на лоб, губы. Алекс не прекращала, пока Том не начал отмахиваться от неё, смеясь, его искренний смех, игривый и лёгкий, эхом отражался от стен, заставляя её смеяться.       Он поймал её руки, зафиксировав их над головой, и, нависнув над продолжающей сопротивляться девушкой, медленно наклонился, останавливаясь в дюйме от её губ.       — Что ты со мной делаешь? — спросил он, обращаясь, даже и не к ней, и этот вопрос не требовал ответа.       — То, что надеюсь, никто до меня не делал, — невинно прозвучал голос снизу, заставляя Реддла преодолеть ничтожные дюймы.       Алекс хватала его за плечи, утягивала глубже в поцелуй, притягивая за затылок. Она понимала, как это неправильно, осознавала всю бездну запретов, но ничего не могла с собой поделать. Собственная магия будто требовала соприкосновения с его темной силой, а тело невольно прижималось ближе.       Вдруг раздался стук в дверь. Они не услышали бы его даже если захотели, но дверь распахнулась, открывая перед хозяйкой дома отнюдь не благопристойную картину.       Слыша слишком много посторонних звуков, Реддл неохотно оторвался и взглянул в сторону двери. Явно смущённая Меропа мялась в проёме, бормоча извинения и уже собираясь уйти, как Том откинулся на спину, принимая сидячее положение, и, притянув одеяло, чтобы прикрыть пижамные штаны, посмотрел на Меропу с явным вопросом.       — Я… извините, что ворвалась, думала, что спите, но Алекс нужно поменять повязку, — тихо сказала женщина, проводя рукой по шее, показывая наглядно. — Я могу зайти позже…       Алекс была уверена, что провалится сквозь землю от стыда, но, кажется, кровать не желала падать под ней, и она поторопилась отодвинуться к краю, подальше от Тома.       — Всё в порядке, а… эм… — Алекс запнулась, не зная, как обратиться к ней. Меропа показалось бы слишком фамильярным, а какая фамилия осталась у женщины, она не знала, и румянец устремился к её шее.       Заметив замешательство, Меропа прошла вглубь комнаты, украдкой бросая взгляд на сына. В первую очередь ее волновало его мнение — могла ли она войти, но он молчал, в отличие от девушки, не испытывая ни капли неловкости.       — Можешь называть меня просто Меропой, — кивнула она, понимая, откуда пошла запинка. — Мюриэль меня называют лишь в Мунго.       Сев на край кровати и держа в руках мазь и новую повязку, она увидела, как Алекс легла, вновь отводя взгляд, резко заливаясь краской от осторожных касаний.       — И всё же, — нарушил тишину Том, с интересом поворачиваясь к ним, — ты оставила свою фамилию или взяла ту, которой наградила меня?       Её пальцы замерли; она не ожидала такого вопроса.       — Реддл, моя фамилия Реддл, — тихо произнесла она, увидев, как Том удовлетворенно кивнул. — Я никогда не хотела иметь отношение к фамилии Мраксов, но поздно поняла, что не она определяет твое место в мире.       — Ошибочное суждение, — возразил Том спокойным, медленным тоном.       — Конечно, ошибочное, если быть помешанным на чистоте крови, — не сдержалась Алексис, закатив глаза как только поймала осуждающий взгляд Реддла.       — Отлично, — сузил глаза парень, расплываясь в улыбке. — Значит, ты возьмешь фамилию будущего мужа, если вернешься в своё время?       Алекс недовольно повернула голову, но Меропа, стараясь не обращать внимание на разгоревшийся спор, не дала ей так долго пролежать. Она отвела лицо девушки от сына, чтобы снять узел на повязке.       — Разумеется, нет, — Алекс спешно стала тараторить, чтобы Том не успел её перебить. — Но это лишь потому, что я единственная наследница древнего рода. Не будет меня — не будет и Хардман. Я не могу этого допустить.       — С твоими противоречиями не стоит вступать в спор.       — А с твоими стоит развязать войну, — не осталась в долгу Алекс.       — Ты собираешься замуж по возвращению? — резко спросила Меропа, желая утихомирить молодых людей, переводя разговор на другую тему.       Алекс вздохнула. В этой комнате все знали о ней, казалось больше её самой. Вероятно Оминис давно всё рассказал Меропе, еще после их первого визита.       — Если вернусь, выбора не будет. Знаю только одно: это погубит меня.       — Боюсь, замужество не столь опасно, как твоя жизнь, — Меропа поспешила объяснить. — Я не могла не заметить общее состояние твоего тела еще в тот раз, но сейчас, когда мне известны причины, могу точно сказать... Десятки восстановлений на внутренние органы, конечно, целительство в нашем времени куда лучше, но повреждения прошлого уже не излечить. Каждая новая травма будет проходить гораздо дольше и ощущаться значительно сильнее предыдущей. Алекс, боюсь, ты уничтожаешь саму себя. — Замечая, как взгляд девушки стал отстранённым, Меропа неловко тронула её за плечо. — Прости… должно быть, не стоило этого говорить...       — Н-нет, — слишком быстро повернула головой Алексис, — разумеется, я знала, на что иду. Рябиновый отвар не панацея. Но сражаться с гоблинами куда легче, чем смириться с размеренностью и ежедневной рутиной.       — Ох, дорогая, — улыбнулась Меропа, — замужество — это не всегда рутина. Сужу не по собственному примеру, а по опыту лет.       Алексис неопределенно пожала плечами, уставившись в потолок, пока женщина орудовала над её шеей, затягивая новую повязку.       — Спасибо, Меропа, — Алекс не дала женщине уйти, как только та закончила, и сжала её руку с благодарностью, глядя ей в глаза.       — Не беспокойтесь, Вы всегда желанные гости в этом доме, — мельком взглянув на сына, произнесла женщина с улыбкой.       Лицо Реддла оставалось беспристрастным. Он сидел, уставившись в окно и изредка переводя взгляд на них, пусть и внимательно слушал каждое слово.       — Я приготовлю завтрак, спускайтесь на кухню, — спохватилась Меропа, раскладывая по карманам пустые склянки и старую повязку. Вдруг она оглянулась, как будто что-то вспомнив. — Сейчас я принесу твои вещи, Алекс.       Слизеринка благодарно кивнула, улыбка не сходила с её лица, пока Меропа не вышла, прикрывая за собой дверь.       — Ты так и не простил её? — свесив ноги с кровати и не оборачиваясь к парню, спросила девушка тихим голосом.       — Были бы мы здесь, будь это так? — вопросом на вопрос ответил Реддл, вставая на ноги и разминая затекшую шею.       Меропа действительно принесла вещи, и Алекс потребовалось выйти в уборную, чтобы переодеться. Девушка успела ополоснуться под горячим душем, стараясь не намочить шею.       На кухню она спускалась в чистом бежевом вязаном свитере и серых штанах. Терновая палочка приятно грела её через карман. Том уже сидел за столом в школьной форме, но без мантии и жилетки. В руках он держал кружку горячего чая и кивал на какие-то вопросы Меропы, колготящейся у кухонных тумб. Оминис безучастно сидел рядом на стуле, облокотившись локтями на стол, он поднял голову, когда послышался звук шаркающей подошвы.       Пожелав доброго утра присутствующим, Алексис опустилась на свободный стул рядом с Томом, бросая напряженные взгляды на Оминиса.       — Что подать к блинчикам? — поинтересовалась Меропа, замерев с тарелкой в руках, которую уже хотела поставить на стол.       — Можешь целиком залить их самым сладким сиропом, что есть в доме, не прогадаешь, — не сдержался от усмешки Том, пока девушка не успела ответить.       Притворно скорчив лицо, Алекс засмеялась и шутливо слегка ударила брюнета в плечо. Меропа тоже улыбнулась, доставая с верхней полки карамельный сироп и ставя его на стол рядом с тарелкой аппетитно пахнущих тонких блинчиков. Следом опустились на стол четыре кружки чая, вместе с вазочкой сахара.       Алексис, недолго думая, под насмешливый взгляд черных глаз облила блинчики сиропом, добавляя в чай горсть сахарных кубиков.       — А я всё думал, что не даёт тебе покинуть это время, оказалось, не что, а кто, — равнодушно протянул мужчина, в упор смотря на девушку белыми, как снег, глазами. — Как прозаично всё оказалось.       — Оминис! — воскликнула Меропа, сжимая чайную ложку в руке.       Женщина была готова на многое, чтобы сын сидел с ней за одним столом, чтобы улыбался — она и помыслить не могла, что кто-то может испортить этот момент. Пусть даже очень дорогой человек для её сердца.       — Всё в порядке, — спохватилась девушка, замечая, что Том уже расслабленно ожидал нападок от своего двоюродного деда. — У меня много причин, Оминис. Я не готова проститься со многими людьми здесь, и с тобой в том числе.       — Я есть и в твоем времени.       Алекс отрицательно покачала головой.       — Там ты другой. Я постоянно боялась сказать что-то не то, боялась, что ты отвернешься от меня, если посчитаешь, что я слишком… слишком темная. Пусть здесь нас разделяет полвека, но я понимаю тебя куда лучше, — честно призналась Алексис. — Там ты до сих пор тень Себастьяна.       Мракс сделал глоток чая, слишком громко опуская кружку на стол.       — Это не надолго, — твердо произнес он.       — Как интересно могло случиться, что потомок Салазара Слизерина стал тенью паршивого полукровки из деревни? — в издевательской манере протянул Реддл.       Он откинулся на спинку стула и, как ни в чем не бывало, сделал глоток чая, держа в другой руке вилку с подцепленным кусочком блинчика. Мракс сжал пальцы на кружке сильнее, грозясь переломить керамическую ручку.       — Доверял не тем людям, — сквозь зубы прошипел Оминис.       Опустив голову, Алекс старалась остаться незамеченной в их разговоре; она не знала точно, говорит ли сейчас Оминис и о ней в том числе. В это время Меропа нервно отстукивала одной лишь ей известный ритм пальцами по столу, вбирая в себя каждый несказанный оттенок напряженности, витавший в воздухе.