До скорой бесконечности

      Белые волосы то взлетали, вздымаясь облаком за спиной, то послушно опадали на плечи, вновь и вновь подчиняясь капризу хозяйки. Алекс примеряла платья — одно, с пышными юбками и кружевами, будто сошедшее со старинной гравюры конца девятнадцатого века, другое — обтекающее, из конца двадцатого. К первому требовалось ожерелье, чтобы подчеркнуть изящество выреза, второе же, само по себе, казалось диссонансом в этом времени. А платье этого времени… Алекс покрутилась перед зеркалом, безнадёжно поморщившись. Его алый цвет, местами переходящий в густой бордовый, напоминал ей разлитую кровь. Шелк струился по телу, а прозрачные камни, блестящие, как осколки льда, украшали декольте, поднимаясь от пояса подобно россыпи драгоценностей на кровавом пути. Алекс зажмурилась, отгоняя навязчивые образы. Декольте… Кассиопея уверяла, что всё в порядке, глубина допустима, но Алекс чувствовала себя неуютно, слишком откровенно, слишком… вульгарно. В зеркале она отчетливо видела очертания собственной груди. К счастью, платье было длинным, без вызывающих разрезов на бедрах, в отличие от того, что она приобрела в будущем. Это, по крайней мере, немного успокаивало.       — Ты всё ещё не сказала, с кем пойдёшь на этот дурацкий вечер слизней, — протянула Клементина, вальяжно развалившись на кровати Алекс.       Комната представляла собой идеальный хаос: вещи вываливались из шкафов, туфли валялись повсюду, а украшения громоздились на письменном столе. Девушки не обращали на это никакого внимания.       — Это настолько очевидно, что даже говорить об этом смешно, — ответила Алекс, бросив мимолетный взгляд в зеркало. Она окинула взглядом комнату, убедилась, что палочка надежно спрятана в потайном кармане платья, и, наконец, решила собрать волосы в высокую прическу.       — А я, пожалуй, утону в горах учебников в гостиной, — вздохнула Таккар, поднимаясь с кровати.       Они вышли из комнаты.       — Не думаю, что там будет очень весело, — мягко сказала Алекс, частично из желания поддержать подругу, частично потому что действительно так думала.       — В этом я уверена, поэтому и отказалась от приглашения Розье.       Возле огромного окна, с видом на чёрное озеро, стояли двое парней — Лестрейндж, прислонившийся к колонне, и Реддл, державшийся с привычной идеальной осанкой. Они, казалось, сошли с какого-то портрета. Том, облаченный в элегантный чёрный костюм и белую рубашку, повернулся, встретившись с Алекс взглядом. Одним изящным жестом он дал понять Лестрейнджу, что разговор окончен, и направился к девушке.       — Ты прекрасна, — сказал он низким голосом, мягко беря её руку и целуя тыльную сторону ладони. — Я и не ожидал ничего другого.       Алекс замялась, чувствуя на себе множество скрытых взглядов. Ей хотелось просто исчезнуть.       — Ты меня смущаешь, — прошептала она, едва они отошли от окон.       Реддл усмехнулся на её откровенность.       — А ты очаровываешь, — продолжил он, останавливая её, когда они вышли из гостиной.       Прежде чем она успела снова смутиться, она почувствовала на своих губах лёгкое, холодное прикосновение. Алекс широко распахнула глаза, но Том не дал ей оглянуться, углубляя поцелуй. Время словно остановилось.       — А если бы кто-нибудь увидел? — пробормотала она, когда он, наконец, отстранился.       — Ничего бы не случилось. Выдыхай, Алексис, — голос его не выдавал никакого волнения, на редкость был спокойным, уверенным.       — Меня разорвут на части твои поклонницы, — пожала плечами Алекс.       — Никто и пальцем тебя не тронет без моего согласия.       Алекс верила, ей очень хотелось верить.       Она не заметила, как они прошли коридор и оказались у двери кабинета Слизнорта. Войдя внутрь, Алекс ахнула. Расширенный заклятием кабинет сиял в безудержных фейерверках розовых и красных оттенков. Воздух дрожал от нежности и бурлящей роскоши. Лепестки роз, словно розовые снежинки, медленно кружились в воздухе, тая без следа, не долетая до голов гостей. Бокалы на подносах, носимых эльфами, сияли рубиновым блеском. Розовые и белые цветы нежно колыхались на столике, рядом с бокалами пунша, словно приглашая к опасной сладости. Для Алекс это был не рай, а самый настоящий ад, сладкий и липкий, как дешёвая, неправильно сваренная карамель.       — Том, Алексис, — профессор Слизнорт, лицо которого красноречиво свидетельствовало о изрядной дозе выпитого, подходил к ним, придерживаясь за край стола. — Отчего-то я и не сомневался в Вашем выборе, Том. Ну же, идемте, познакомлю Вас с друзьями.       Да, так оно и было — сущий ад.       Слизнорт, ведя их сквозь толпу гостей, привел к столику, за которым лениво потягивали напитки двое мужчин в безупречных костюмах и ослепительная женщина в нежно-розовом платье, словно выточенная из самого розового жемчуга.       — Позвольте представить Вам моих дорогих друзей, — Слизнорт, с игривым блеском в глазах, представил каждого гостя, широко жестикулируя. — Вистан Берд, глава управления по связям с гоблинами, — представленный мужчина средних лет кивнул, глубокие морщины на его лице говорили о бессонных ночах и тяжелом бремени должности. Его взгляд был усталым, но проницательным. — Колдер Эттвуд, мракоборец, — молодой человек с острым взглядом, едва заметно улыбнулся. — И прекрасная Женевьева Делакур… Её раса сама по себе — лучшее представление. Вейла, — добавил Слизнорт, взглядом указывая на женщину, чья улыбка приковала к себе все взгляды. — А это мои лучшие ученики: Том Реддл, очень амбициозный молодой юноша и староста школы, и Алексис Хардман… Названная в честь бабушки, которая, как нам известно, подавила восстание гоблинов пятьдесят лет назад. И, Алексис, я слышал, Вы хотите стать мракоборцем?       — И Вас это не пугает? — резко спросил Колдер Эттвуд, пригубив напиток. — Получить высокие отметки — это еще не самое сложное.       Вистан Берд кивнул в знак согласия:       — В эти непростые времена… Это очень опасная работа.       В Алекс вспыхнула молния горькой памяти. Она знала, каким бесполезным был глава управления в её время. Его карьера закончилась бесследно, потонув в тишине и забвении, после того, как стало ясно, к чему привело его бездействие. Эту обиду погасить она до сих пор не могла.       Алексис сделала глубокий вдох, стараясь спрятать свои эмоции за маской спокойствия:       — Вы правы, время непростое, но мы особенно нуждаемся в мракоборцах. Я надеюсь… я надеюсь помочь людям.       — Я тоже была старостой школы в Шармбатоне, — тихо вздохнула Женевьева, обращаясь к Тому, её глаза были полны неопределённой меланхолии.       — У вас, Том, наверняка большие планы, — сказал Эттвуд, наблюдая за Томом с скрытым интересом.       Слизнорт, довольно улыбаясь, понял, что его вечер идет по плану. Он ушел, чтобы встретить других гостей, уверенный, что в этом знакомстве не прогадал.       Алекс не могла сказать, что ей нравился этот вечер. Но она понимала, что иногда нужно отдохнуть от бесконечных занятий в зале картографии и учебников. Это было полезно.       Компания быстро раскололась на несколько групп. Алекс заинтересовалась историями и напутствиями Колдера. Стать мракоборцем было не больше, чем прикрытием, но с каждой минутой она понимала, что это — похоже единственное место, где она может быть собой. Это противоречило её прежним мечтам о спокойствии, и Алекс терялась в сомнениях.       — А работа не мешает личной жизни? — спросила она, принимая из рук Колдера бокал с соком. Её рука невольно коснулась его пальцев.       Колдер хмыкнул, его взгляд стал еще более проницательным:       — Отсутствие личной жизни — это, боюсь, профессиональная деформация, — он вздохнул, но сразу же добавил, стараясь успокоить девушку: — Конечно, не у всех так, но… Вы должны понимать уровень угрозы. Вас это беспокоит?       Нервно облизнув губы, Алекс отрицательно покачала головой, невольно встречаясь взглядом с Реддлом. Он оживлённо беседовал с Вистаном Бердом и Делакур, обсуждая бесконечные перспективы в Министерстве Магии.       Алекс томила усталость. Светские рауты, эта бесконечная череда лиц и назойливой музыки, давно превратились в пытку. Ещё в подростковом возрасте она потеряла к ним всякий интерес. К концу вечера скулы сводило от натянутой улыбки, ребра ныли под давлением корсета, а ноги горели огнём, истерзанные бесконечными танцами и выстаиванием — сидеть на этих приёмах, почему-то было не принято.       Колдрейн, извинившись, удалился вместе с Бердом. Делакур же, с весёлым блеском в глазах, продолжала что-то оживлённо рассказывать Тому, пока её внимание не привлек подошедший Лестрейндж.       — У тебя уставший вид, — отметил Реддл, когда они остались одни.       — Неужели так заметно? — прошептала Алекс, пытаясь вымучить улыбку. Однако, силы её иссякли. Улыбка вышла бледной и безжизненной.       Том подавил усмешку.       Они покинули бал раньше, чем он закончился. Уставшая до предела, Алекс уснула мгновенно, глубоким, беспробудным сном, такого она не знала уже целую неделю.

***

      Выглянув из-за двери, Алекс осторожно протиснулась наружу, медленно прикрывая её за собой, стараясь не издавать ни звука. Дезиллюминационные чары действовали безупречно, но любой лишний шум мог привлечь нежелательное внимание. Разглядеть человека под дезиллюминационными чарами — дело нехитрое, если знать, куда смотреть. Туфли блондинка сняла ещё у выхода из запретной секции и теперь неслась по холодному полу в одних тонких чулках, сжимая туфли в руках.       Тяжёлые шаги в коридоре заставили её сердце сжаться. Девушка быстро юркнула за ближайшую колонну, мысленно вычисляя время, необходимое, чтобы добраться до подземелья.       Алексис старалась дышать ровно, сдерживая нарастающую панику. Мягкий лунный свет, проникающий сквозь огромные панорамные окна, окутывал коридоры серебристым сиянием. Она напрягла слух, стараясь рассмотреть нарушителя спокойствия. Алекс изучила расписание ночных обходов старост до мелочей, знала их маршруты — они мало отличались от её времени. И сейчас они, безусловно, должны были уже мирно спать в своих постелях. Пройдя кончиком языка по пересохшим губам, она выпрямилась, когда тень стала приближаться.       Чем ближе становился загадочный силуэт, тем сильнее исчезала надежда на то, что это может быть Реддл. Нет, Том не шаркал бы так. Его походка всегда была уверенной, отточенной. А сейчас больше всего на свете ей хотелось увидеть именно его.       Ботинки снова шаркнули по полу, слишком близко. Алекс, стиснув зубы, прижалась спиной к колонне, сжимаясь в комок. Лучи луны выхватили из темноты фигуру недовольного старика. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, отражало дрожащий свет факела в его руке. Девушка сжала кулаки. Проклятый Прингл, подсвечивая себе дорогу, шёл прямо к её колонне.       Ещё немного — и он её заметит. В отчаянии Алекс сделала глубокий вдох. И в тот же миг сорвалась с места, бесшумно скользя по холодному полу босыми ногами.       — Кто здесь?       От стен отразился грубый голос. Девушка ускорила шаг, слыша, как шаги за спиной становятся всё ближе и отчётливее.       — Стой, негодяй!       Ругательства смотрителя выбили из неё последний остаток воздуха. Свернув за угол, Алекс, не успев затормозить, с грохотом врезалась в рыцарские доспехи, украшавшие стены школы. От неожиданности она вскрикнула, повалившись на тяжелые металлические пластины, некоторые из которых обрушились на неё сверху.       «Какая чертова необходимость, была ставить их сюда?», — мысленно вопила Алекс, стараясь выпутаться из тяжелых оков. «Какой умник передвинул этот декор прямо в угол, когда они всегда стояли посредине?»       — Попалась!       Ещё один вскрик вырвался из её губ, когда смотритель схватил её за руку, больно выкручивая запястье. Дезиллюминационные чары рассеялись в тот самый момент, когда она упала.       — И какого дьявола ты шаришься тут по ночам?! — рявкнул Прингл, грубо поднимая девушку на ноги. — Невежество! Хорошо ещё, что я решил проверить! Этим соплякам-старостам веры нет! Всё вижу! Как прикрывают друг друга вижу! Не будет больше… вишь привыкли!       Он волочил её за собой по бесконечным коридорам, девушка шла, не сопротивляясь, лишь устало закатывая глаза на очередную бессмысленную тираду Прингла. Этот путь Алекс был знаком — кабинет мистера Муна в её времени находился здесь же. Она часто приносила ему демимаски, но никогда не шла сюда, как наказанная. Просьбы о помиловании казались бессмысленными. Зевая, она плелась следом, словно тень, не замечая бурчания смотрителя, похожего на монолог безумца.       Алекс не корила себя за задержку в зале картографии. Главное — ей удалось. На запястье правой руки сверкал жемчужный браслет времени — трофей, доказательство успеха. Хранители сделали всё возможное, и Алекс наконец поняла, какие глубокие отпечатки прошлого остаются на вещах. Обучение завершилось, и было бы странно, если бы в такой прекрасный день по дороге в спальню ничего не случилось.       Вслед за смотрителем она вошла в тесный, запылённый кабинет. Воздух был спертым, пропахший пылью и залежавшимися пергаментами. В центре стоял стол, заваленный грудой бумаг. К нему и направился старик, пожимаясь от холода, который, казалось, пронизывал даже этот душный кабинет.       — Палочку на стол! Имя, курс, факультет! — рявкнул он, с трудом оседая на скрипучий стул, почти падая в него.       — Алексис Хардман, седьмой курс, Слизерин, — выдохнула она, медленно, с досадой, извлекая палочку из кармана.       Её плечи опустились — она сомневалась, что заработанные сегодня баллы покроют этот проступок. Алексис переминалась с ноги на ногу, пока Прингл, с сосредоточенным видом, записывал её данные. Затем он засуетился, рыская в груде пергаментов, поправил огромные очки на носу и издал неприятный, лицемерный смешок.       — Ни один преподаватель не нуждается в помощниках, — ответил Прингл, откладывая пергамент на стол. Его голос был пропитан презрительной иронией. — Но хождение после отбоя — серьёзное нарушение. И наказывать за него буду… по-особенному.       Хардман пристально следила за ним. Он поднялся и направился к высокому шкафу, извлекая оттуда… розгу? Её сердце бешено заколотилось.       — Я чистокровная волшебница! Вы не смеете! — выкрикнула Алекс, сдерживая дрожь в голосе. Прингл приближался, ухмылка не сходила с его лица. — Вам не поздоровится! Мой отец узнает об этом!       Ей было всё равно, что отца здесь нет, и всё равно, знал ли Прингл о её фамилии. Она отступила к двери, с ужасом обнаружив, что она заперта.       — Вот как запела, а после отбоя шлялась, как ни в чём не бывало! В Ваших семьях вас должны были с детства пороть, бестолковые родители! А вместо воспитания — золотые ложки в рот! Твои три удара за дерзость превращаются в пять. К стене!       Смотритель замахнулся, и Алекс, инстинктивно, отскочила от двери, прячась за стулом.       — Подвешу тебя за большие пальцы на полсуток, если немедленно не выполнишь приказ! К стене, мерзавка!       — Мой отец уволит вас! У меня родственники в Министерстве! Вы предстанете перед судом за такие методы! — закричала девушка, пригнувшись, когда розга просвистела в дюйме от её головы.       Она металась по кабинету, спотыкаясь, но оказавшись около стены с наручниками, почувствовала, как невидимая сила притягивает её к ним. Цепи сомкнулись, поднимая её руки. Хардман отчаянно боролась, но цепи были прочны. Лицо её было обращено к стене, и она лишь слышала злорадный смех Прингла за спиной. Апполлион использовал артефакт, чтобы заманивать студентов в ловушку.       — Только тронь меня, — прошипела Алекс, сдерживая магию, которая пульсировала на кончиках её пальцев.       Хлесткий удар обрушился на её икры. Она упала на колени. Ярость сжимала её грудь, древняя магия рвалась наружу. Алекс боялась не боли, а того, что убьёт Прингла, что не сможет сдержать магию, когда второй удар пронзил её рубашку.       Магия искрилась, видимая лишь ей самой. Она задыхалась, не понимая, почему теряет контроль. В начале обучения она управляла ею легко, а теперь… Искры, вырываясь из кончиков её пальцев, говорили о том, что она на грани. Концентрируя магию на цепях, Алекс взвыла от отчаяния…       Третий удар обрушился на её шею, пронзив тело ледяной дрожью. Цепи с оглушительным звоном рухнули на пол, рассыпавшись осколками. Алекс не видела ошарашенных, полных ярости маленьких глаз старика, пелена встала перед её глазами, желая сжечь всё на пути.       — Аполлион! Я боялся, что не найду Вас здесь… — весёлый баритон профессора Деламаров прорезал тишину кабинета, где царили лишь тяжёлые, прерывистые вздохи девушки. — Мисс Хардман?       Алекс медленно подняла голову, сжимая кулаки. Её взгляд встретился с глубокими голубыми глазами профессора.       — Мистер Прингл, позвольте мне забрать ученицу? У меня есть список заданий, которые она выполнит в качестве наказания… на ближайшие две недели.       Магия, пульсирующая в её сжатых руках, вызвала ледяной ужас. Алекс сомневалась, что сможет сдержаться ещё дольше. Ещё один удар розгами… и Прингл мог бы стать последним поверженным древней магией. Сморщившись, она поднялась, каждый шаг отдавался острой пульсирующей болью. Разговор Прингла и профессора до неё почти не доносился. Она лишь молилась, чтобы её забрали отсюда, куда угодно.       — Она прожгла цепи! — выкрикнул Прингл, указывая на расколовшиеся наручники.       Девушка потупила взгляд, не обращая внимания на пристальный, оценивающий взгляд профессора. Голубые искры древней магии остывали на полу, видимые только ей.       — Семикурссница не смогла бы этого сделать. Видимо, магия этих цепей пришла в негодность, — пожал плечами Деламар, — тем не менее, я настаиваю…       — Ваше право, профессор, — процедил сквозь зубы Прингл. — Но если ещё раз попадешься, девчонка, пеняй на себя! А директору я всё как на духу расскажу, о твоей попытке избежать наказания.       — Идите вы, — прошипела Алекс едва слышно, забирая свою палочку со стола.       — Что? — взвился Прингл, лицо его исказила ярость.       — Вам послышалось, — спокойно заявил профессор, резко взяв девушку под руку и выводя из кабинета. — Она очень сожалеет.       Дверь захлопнулась. Алекс, резко повернувшись, заплакала, зарывшись лицом в ладонях, больно сдавливая глазницы пальцами. Профессор Деламар на мгновение опешил, затем осторожно обнял её, ласково поглаживая по спине.       Боль разрывала её изнутри. Ноги подкашивались, а магия всё ещё бушевала, расходясь электрическими разрядами по телу. Глупые доспехи, которых не должно было быть в том коридоре… досадная ошибка, явно говорящая о плохом контроле над силой.       Раньше она не знала, что значит сдерживаться. Боль? Она отвечала ударом. Случаев, когда приходилось подавлять магию, просто не было. А сейчас… она не справилась. Ей хотелось стереть в порошок этого никчёмного старика, смевшего причинять ей боль.       — Идёмте, мисс Хардман, у меня есть заживляющий бальзам. Он быстро всё приведёт в норму, — мягко сказал Деламар, отстраняясь немного и вглядываясь в её заплаканное лицо.       Алекс закивала головой. Профессор, улыбнувшись одобрительно, протянул ей руку. Она приняла её. Дойти до восьмого этажа, где был рябиной отвар, с этой пульсирующей болью, было бы невыносимо. Опираясь на руку Феликса, Алекс медленно шла рядом с ним.       В тишине они дошли до небольшой комнаты в кабинете заклинаний. Профессор усадил её в кресло, выискивая что-то в шкафчике.       — Я попробую нанести мазь на открытые участки, — сказал Феликс, зачерпывая пальцами немного зеленоватой субстанции. — Вытяните ноги, пожалуйста.       Девушка повиновалась. Деламар аккуратно коснулся её колена, другой рукой втирая мазь в ссадины на икрах. Алекс смущённо отвела взгляд. Даже прикосновения симпатичного профессора вызывали в ней неловкость. Ей хотелось поскорее закончить. Она съёжилась, когда он слегка приподнял другую ногу. Длина юбки скрывала всё, но девушка чувствовала, как кровь приливает к щекам.       — Уже легче, правда? — спросил Деламар. Алекс лишь кивнула. — Повернитесь спиной, мисс Хардман.       Деламар приблизился, его горячее дыхание, коснулось её раненой шеи. Она вздрогнула, чувствуя тяжелый вздох, пока прохладные пальцы профессора, скользили по ее спине. Заживляющая мазь, однако, не принесла облегчения — лишь лёгкое покалывание от его касаний.       — Сколько шрамов… — задумчиво протянул он. — Что же заставило тебя выбраться из постели в эту позднюю пору? — спросил Деламар, голос его был ровным, почти бесстрастным, что резко контрастировало с его внимательными прикосновением.       Алекс скривила губы, невольно отдёргивая плечо от неожиданно формального тона. Пальцы профессора, снова обвили её затылок. «Засиделась в библиотеке?» — промелькнула мысль — абсурдно нелепо, искренность сейчас покажется донельзя глупой отговоркой.       — Я… мне… — Алекс откашлялась, чувствуя, как профессор нежно, но настойчиво, коснулся её плеча. — Мне давно нравится один… парень, и… — она запнулась, понимая, что признание в ночном свидании может привести к новым неприятностям. — Он староста, и я надеялась… встретиться с ним во время обхода… привлечь его внимание… — Хардман спрятала лицо в ладонях, голос её дрогнул. — Я такая глупая…       Внутренний голос вопил о нелепости ситуации. Почему в такие моменты, в голову приходили самые нелепые, самые идиотские оправдания? Впрочем, едва ли девушка не выигрывала на своих домыслах во время лжи.       Деламар мягко улыбнулся, уголки его губ чуть приподнялись.       — В Вашем возрасте глупости — это нормально, — проговорил он, голос его был полон понимания. — Думаю, все мы совершали безумства ради мимолетных чувств. Но в следующий раз постарайся выразить свою симпатию менее… экстравагантным способом, хорошо? Хотя, просить студентов соблюдать правила — это всё равно что учить первокурсников вызывать патронуса: занятие, мягко говоря, бесполезное.       Уголки губ Алекс невольно поднялись в ответ на это сравнение.       — А патронус входит в школьную программу? — спросила она, чуть повернув голову к профессору, который уже закручивал крышечку тюбика с мазью.       — В мае у Вас будет двухнедельный факультативный курс, — кивнул Деламар, поднимаясь. — Надеюсь увидеть тебя там, Алексис.       — Признаюсь, патронус не поддаётся мне уже несколько лет, — пожала плечами девушка. — Вряд ли курсы что-то изменят.       — Не будь так строга к себе, — бодро сказал он. — Попробовать всегда можно.       — Наверное, Вы правы, — пробормотала Алекс, разминая затёкшие конечности и поднимаясь с дивана. — Вы говорили о наказании?       — Думаю, первое нарушение можно простить, — улыбнулся Деламар, облокотившись на шкаф. — Можешь идти. Ложись спать, Алексис. Завтра у Вас второй урок со мной, и если ты уснёшь за партой, боюсь, это я простить уже не смогу.       Алекс кивнула, словно зачарованная, поблагодарила профессора и, попрощавшись, вышла из кабинета, направляясь в подземелья, прислушиваясь к каждому шороху. Она была несказанно благодарна Деламару. Он, сам того не ведая, спас её от гнева чокнутого смотрителя. Теперь же Алекс дала себе слово: либо ночевать в библиотеке, либо приходить на обход старосты, но больше никогда позже. Лучше потерять баллы, чем столкнуться с неконтролируемой древней магией.       Тело ломило, рассеченная кожа напоминала о себе жгучей болью. Спокойного сна не было и в помине. Утром Алекс чувствовала, что вот-вот заснёт прямо в Большом зале.       Тщательно отбирая самые шоколадные пирожные, Алекс укладывала их на тарелку, наслаивая один на другой. Она одарила Клементину, поглощающую салат и учебник по трансфигурации одновременно, удивленным взглядом.       — Сегодня проверочная по теории трансфигурации, а я утром не могла вспомнить двадцатый закон Гэмпа, — пробормотала Таккар, набивая рот салатом.       — Возможно, было бы легче, если бы ты начала учить материал на первом курсе, а не пыталась освоить семигодичную программу за полгода, — усмехнулась Алекс, покачав головой.       В неё тут же прилетел маленький помидор. Алекс увернулась от этой стремительной атаки недовольной подруги. Уголки её губ тронула едва заметная улыбка — Алекс с наслаждением поглощала десерт, украдкой поглядывая на преподавательский стол, где Деламар, весь в жестах и вдохновении, оживлённо беседовал с Дамблдором. Его слова, казалось, волнами расходились по помещению, заряжая всех вокруг своей энергией.       Проверочная по трансфигурации не представила для Хардман никаких сложностей. Профессор Уизли, словно неутомимый кузнец, вдалбливала законы Гэмпы в головы учеников, делая из этого чуть ли не священное знание. Поэтому Алекс была уверена в своей положительной отметке — в отличие от Клементины, которая, пока они шли по коридоре, до сих пор рылась в учебниках, с задумчивым беспокойством выискивая вопросы, на которые, как ей казалось, ответила неправильно. Её брови были сдвинуты, губы плотно сжаты.       — Не зубри так, Клем, ты слишком переживаешь, — Алекс, легко взяв подругу за рукав, нежным движением подтолкнула её к дверному проёму.       — У меня до сих пор не получается поставить защиту на пергамент от нежелательных глаз, а эта тема — одна из главных на ЖАБА, — проныла Таккар, оглядывая свободные места с явной тревогой. Её плечи опустились, выражая полное отчаяние.       Они вошли в класс одними из последних. Клементина, спохватившись, быстро юркнула за парту к Изольде, опередив Алекс, и, довольно улыбаясь, достала из сумки пергамент и перо. Улыбка её была не просто довольной, а немного хитрой, словно она выиграла маленькую победу.       Закатив глаза, Хардман окинула взглядом класс. Сзади девушек сидела Кассиопея, спереди же восседал Реддл. Не раздумывая, Алекс опустилась на стул рядом с ним. Её движение было естественным, без лишней суеты.       Стоило ей начать доставать из сумки принадлежности, как в спину уже ощутимо тыкнула Клементина. От неожиданности Алекс зажмурилась, из её губ вырвался тихий, болезненный стон. Она обернулась, вопросительно глядя на подругу. Злиться было не на что — Клементина ничего не знала о её новых ранах.       — Дай свой учебник, пожалуйста, — Клементина сложила руки в почти молитвенном жесте, взглядом показывая на Изольду, которая тоже не удосужилась принести учебник. — Ты же знаешь, моя сумка набита дополнительной литературой, а Таттл просто… забыла.       — Неправда, — возмутилась Изольда, отводя взгляд, — я думала, что у нас заклинания на втором, а не на третьем уроке, — пробормотала она, явно считая это убедительным оправданием.       Алекс была уверена, что Том слышал их разговор. Она повернулась, спросив его взглядом. В ответ получила еле заметный кивок головы. Протянув свой исписанный учебник девушкам, Алекс заметила, что Том уже положил свой учебник посередине парты и придвинул свой стул ближе к ней.       После бала у Слизнорта их общение свелось к минимуму. У Алексис катастрофически не хватало времени. Её расписание было распланировано до минуты: сразу после уроков — домашнее задание, после ужина — библиотека и подготовка к завтрашней лекции, а когда последний студент покидал библиотеку, она уходила в запретную секцию и проводила там несколько часов с портретами хранителей. К часу ночи Алекс, наконец, могла пойти спать, но чаще всего посещала скрипторий, чтобы разобраться с вопросами, возникшими во время занятий с хранителями.       Она скучала по нему, но пасхальные каникулы были близко, а работы ещё горы. Только во время каникул она сможет улизнуть из школы, не привлекая лишнего внимания.       Возвращение в своё время было необходимо. Вернуть сожжённый портрет было куда проще, чем воссоздать его из ничего. Алексис понимала, что для неё это попросту невозможно. Её лицо последние дни выражало лишь усталость и скрытое беспокойство.       — Доброе утро, студенты, — голос Деламара прозвучал достаточно громко, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Сегодня погрузимся в теорию, поэтому выпишите самое важное из темы пятьдесят четыре. Работы соберу, — пробормотал он, торопливо покидая класс. Его быстрые шаги, говорили о спешке.       Небольшой шум, доносившийся со столов пуффендуйцев, отвлекал. Стараясь сосредоточиться на письме, Алекс украдкой бросила взгляд на сосредоточенное лицо Реддла. Он ничего не говорил, но тишина между ними становилась всё более напряжённой, давящей.       — Как написал проверочную?       А вдруг из-за её занятости эти несколько недель, Том попросту утратил к ней интерес? Вопрос, глупый и бесполезный, как и сама мысль, пронзили Алекс. Она облизнула пересохшие губы, чувствуя, как краска заливает щеки. «Нашла что спросить у лучшего ученика школы» — уколола себя ведьма.       Реддл, погруженный в изучение конспекта, оторвал взгляд от страницы, его брови слегка нахмурились.       — Уверен, без ошибок, — коротко бросил он, вновь склонившись над пергаментом, рука уверенно водила пером.       — Да, я тоже, — протянула Алекс, нервно теребя край своей мантии. — Ты чем-то занят последнее время? Я тебя совсем не вижу в гостиной.       — Неудивительно, ведь ты там не бываешь после ужина, — ответил он, сжав перо чуть сильнее, в его голосе звучала едва уловимая ирония.       — Я пытаюсь изучить временную ветвь, — вздохнула Алекс. — И мне, честно говоря, не…       — Что у тебя со спиной? — перебил её Реддл, смочив кончик пера в чернильнице. Его взгляд остановился на Алекс, прослеживая её растерянность.       Она не ожидала, что он обратит на это внимание.       Хардман закусила губу, колебаясь. Рассказывать об этом – значило признать своё бессилие, своё унижение. Она покачала головой, стараясь скрыть, что завхоз школы отлупил розгами хранительницу древней магии.       — Ничего особенного, магия вышла из-под контроля во время изучения, — выдавила она, криво улыбаясь.       Внезапный скрип открывшейся двери прервал их разговор. Профессор Деламар медленно продвигался между рядами, принимая работы студентов, делая короткие замечания. Алекс почувствовала, как он приближается, и, быстро вытерев перо от чернил, протянула ему свою работу.       Профессор взял пергамент, бросив на него беглый взгляд, а затем наклонился, его лицо оказалось слишком близко к лицу Алекс.       — Ты очень мало написала, Алексис, — прошептал он, его голос едва доносился до её ушей. — Я же предупреждал тебя вчера, — добавил он с лёгкой улыбкой, но Хардман почувствовала, как земля уходит из-под ног, совсем не от его мягкого голоса, а от сказанного. — Всё ещё болит? — мужчина лёгким движением провел рукой по её спине, его прикосновение было невесомым. — Останься после урока.       С этими словами он пошёл дальше, продолжая собирать работы, ругая одних за скудность текста, других — хваля.       — Не знал, что профессор сведущ в древней магии, иначе я не могу объяснить, как ему известно о том, что твоя магия вышла из-под контроля, — прошипел Реддл, его взгляд был холодным и презрительным.       Он, разумеется, всё слышал.       — Всё не так… — прошептала Хардман, роняя голову на полусогнутую руку.       — Развлекаешься с профессором по ночам? — с язвительной ухмылкой спросил Реддл. — Как мило.       Алекс задохнулась от возмущения. Как он смел такое предполагать? Как он вообще мог такое произнести? Реддл был холоден с ней ещё с того приёма у Слизнорта, но сейчас его оскорбительное замечание вывело её из себя.       — Свихнулся? — прошипела она. — Не смей выставлять меня той, кем я не являюсь!       — Очевидно, что раньше я выставлял тебя той, кем ты не являешься, — ответил Реддл, его слова были пропитаны холодом и железной иронией.       — Да как ты… — началась Алекс, но…       Громкий звон колокола прервал её. Не дослушав до конца её яростной тирады, Том быстро собрал вещи и покинул класс одним из первых, его фигура исчезала в коридоре.       Он ждал её в гостиной, в Выручай-комнате, наведывался в скрипторий, но нигде не мог случайно встретить. И в один момент ему стало понятно почему. Конечно, он не мог не услышать её восторженные вздохи, когда профессора представили в Большом зале, не мог не заметить, как часто девушки перешёптывались о нём. Его это не просто злило — ярость кипела в груди, расходясь по телу волнами. Пусть всё это и не было подтверждено, но то, что у Алексис есть секреты от него, касающиеся профессора, было очевидно. И это послужило спусковым крючком для дальнейших догадок. Что ей скрывать, если Реддл и так знал многое о её жизни?       Алекс подошла к профессору, который уже складывал работы на стол. Её движения были неуверенными.       — Вы просили меня задержаться, — прошептала она, едва заметно сжимая пальцы.       — Да, да, держи, — профессор протянул ей склянку с заживляющей мазью. — Надо было ещё вчера тебе её дать. Сильно больно? — Его голос был спокойным и заботливым.       — Спасибо, — Алексис улыбнувшись, приняла склянку, благодарность искрилась в её глазах. – Нет, терпимо.       — Прекрасно.       Ещё раз тихо поблагодарив профессора, девушка покинула кабинет, аккуратно пряча мазь в сумку. Клементина, скрестив руки на груди, ожидала её у двери, её лицо выражало любопытство.       — Я бы спросила, — вздохнула Клементина, её голос был полон театральной драматичности, — но ты всё равно бы не ответила, правда? Или это очередная тайна из твоего загадочного прошлого? – Она понизила голос до шёпота, её глаза блеснули, а уголки губ дрогнули в едва заметной усмешке.       Хардман закатила глаза, взяла девушку под руку и повела её на следующий урок. Доказать, что она из прошлого, Алекс пока что не могла. Клементина не владела легилименцией, а погружать её в омут памяти представлялось долгим и мучительным занятием. После того как проблема с Исидорой разрешится, девушка уже решила, что отыщет этот проклятый омут памяти и, если Клементина не прекратит свои шутки, утопит в нём подругу.       Ссора с Реддлом никак не способствовала душевному спокойствию ведьмы. Алекс не должна была чувствовать вину. Она ничего не рассказала Тому, и не обязана была докладывать ему о каждом происшествии. Но чувство вины всё же грызло её, и это ужасно раздражало, вызывая нервное подёргивание в уголке глаза.