До скорой бесконечности

      Заколдованные дрова в камине потрескивали, излучая мягкий, уютный свет, который окутывал помещение. Том Реддл, опираясь руками о кухонную тумбу, ждал, пока чайник вскипит. Его напряженные руки выдали беспокойство, он кривил губы, погруженный в свои мрачные мысли. Он не мог и представить, каково будет его будущее. Власть, непобедимость — так он видел свои устремления, но точно не в облике монстра из детских сказок.       Прихваткой он снял чайник с плиты, аккуратно разливая кипяток по кружкам, где терпеливо ждал свое время заваренный чай. Доставая из пачки кубики сахара, он не утруждал себя подсчетом и бросил их в одну из кружек — ей все равно будет недостаточно.       Отдавая кружку девушке, он не сводил взгляд с того, как осторожно она принимала её, стараясь удержать плед на плечах. Её поврежденная нога, перевязанная бинтами, спокойно покоилась на кровати, и, по его предположению, кости уже начинали срастаться. После первого глотка её лицо искривилось — горячий чай обжёг саднящее горло.       Том не мог поверить в будущее, пока не увидел открытое сознание девушки, которая буквально вынуждала его залезть ей в голову.       Уверенность сменилась растерянностью, когда она перевернула часы. Он нервно вышагивал по комнате; в груди пронзали холодные иглы предательства, которое за мгновение сменилось пустотой — обманчивым смирением. Противоречивые эмоции выматывали его, пока глухое шипение и стон ведьмы не раздались в соседней комнате, всего через какой-то час. Вся злость, словно туман, исчезла, стоило лишь взглянуть на неё: измученная, бледная, она стремительно теряла кровь. Первая мысль — расщепление, но, приглядевшись, он понял, что дела обстоят куда хуже.       — Ты до сих пор не боишься меня, — Реддл присел на диван с другого края. — В будущем я пытался убить тебя, а сейчас ты доверчиво сидишь рядом, абсолютно беззащитная.       — Это был не ты, Том, — хриплым голосом прошептала Алекс, стараясь устроиться поудобнее. — В Волдеморте нет ничего, что могло бы напоминать тебя. Не думаю, что потерять себя и стать им — это твоя истинная мечта.       В её голове он увидел всё. Волдеморт обрел власть, бессмертие, но цена Тому казалась непомерной.       — Я останусь собой, но сидеть на месте не намерен, — шумно выдохнул парень, в его голосе звучала решимость. — Теперь я осведомлен об ошибках и не допущу их снова.       Алекс прикрыла глаза, ожидая такой ответ. После конфликтов с гоблинами она обманывала саму себя, убеждая, что ей нужен мир и спокойствие, вдали от суеты. Но к чему вся эта ложь, когда правда так очевидна? Но Том не был столь же противоречив, этот парень знал, чего хочет. В свете камина он выглядел умиротворенно, но каждый его жест излучал решимость.       Останется ли она с ним? Алекс боялась задать себе этот вопрос. Контраст их личностей лишь усиливал её внутренние терзания, заставляя всё больше проникаться к Реддлу. В глубине души она знала, что где-то там, пятьдесят один год назад, был её дом. Возможно ли было починить часы, которые до сих пор лежали нетронутыми на полу после её возвращения? Она не знала. Клялась не помогать Тому, мечтая вернуться домой и забыть всё, как плохой сон. Но сейчас её доверчивый, тёплый взгляд то и дело скользил по его лицу.       Он читал её настроение по жемчужным глазам, к которым так успел привыкнуть. Сомнения всё ещё витали на её лице, в то время как она наслаждалась вкусом заваренного чая. Внезапно Реддл оказался в непосредственной близости от неё. Алекс удивлённо посмотрела на свою руку, лежавшую на животе, которую мягко охватывала прохладная ладонь парня, потирающая большим пальцем область костяшек. Его прикосновения действовали на неё сильнее огня; даже такое невинное казалось слишком интимным. Она прерывисто выдохнула, подняв голову.       Со всей нарочитой искренностью он не сводил с неё глаз, желая лишь одного — привязать её к себе верёвками, чтобы она никуда больше не смогла уйти.       — Ты должна была послушать меня и не влезать в аппарацию, когда я уходил.       Алекс фыркнула, нахмурив брови.       — Это не раскаяние, а сокрытие правды, мы не на равных если ты не посвящаешь меня в свои дела.       Сильнее сжав пальцы, обхватывающие её руку, Том шумно выдохнул. Нить доверия между ними натянулась до предела. Как бы он ни старался скрыть свои истинные чувства, змееподобная сущность не оставляла и шанса на приватность собственных злоключений.       — Я ненавидел своих родителей, Алексис, — медленно начал Реддл, опуская взгляд на их переплетённые руки. — В своих мечтах я стоял над ними с палочкой и убивал их. Это был момент расплаты за всё, что я пережил в приюте, находясь в неведении. Меропа заслужила снисхождение лишь за свои тщетные попытки и любовь ко мне, но отец… Пусть он не знал обо мне, его отношение стерло все границы. Я был в ярости, когда увидел тебя. Я убил их и знал, что ты не останешься, что чертовы часы окажутся перевёрнутыми, едва мы окажемся здесь.       Том понимал, что готов променять древнюю магию Алексис на создание сильнейшего крестража. Он знал, что она уйдёт, и привязанность к ведьме легко отключалась расколом души. Пройди ритуал по плану, и ему бы уже не нужна была древняя магия, но, осознав цену этого ритуала, Том был рад, что вмешательство Алексис помешало ему.       Алекс слушала его, не перебивая, внимая каждому слову, вглядываясь в его лицо, ища искру понимания в его глазах.       — Ты влезла в ритуал… Твои мечтания о доме, куда ты можешь уйти в любой момент… Я оказался прав, ты испугалась и ушла, рискуя своей жизнью, использовав неисправный артефакт. Сокрытие правды в этом случае имеет значение. Это мои дела, моя семья, которая никак не должна была касаться тебя.       Слова давались ему с трудом, и Алексис чувствовала, что он не лжёт. Явный контраст прослеживался между Волдемортом и Томом Реддлом, сидящим рядом с ней. Это обманчиво застилало глаза, позволяя злости за содеянное сойти на нет.       — Мы можем стать друзьями, — предложила Алекс, стараясь мягко донести до него мысль о доверии. — Делись личным, и тогда я начну понимать твои порывы в убийстве родственников. Не оправдывать, но понимать тебя.       Том усмехнулся, слегка качая головой. Он был убеждён, что девушка, убившая человека, а потом спасшая жизнь жмыру, надеясь на приглушенность совести, едва ли могла понять его, расскажи он ей правду с самого начала. Между мнимым доверием и искренним раскрытием души была ощутимая разница. Реддл не стал бы говорить и половины из сказанного, но тревога и настороженность Алекс не позволяли ему закрыться, как он делал все предыдущие дни.       — Значит, попробуем стать друзьями, — криво улыбнулся Реддл, поднимая на неё взгляд, в котором смешались уязвимость и решимость. — Верь мне, доверься тому, что ты чувствуешь, — медленно произнёс Том, замечая понимание в её глазах.       Усомниться в его словах она не могла, ведь этот чужеродный осколок в душе так явно подчеркивал всю серьёзность его мыслей, без лукавства и притворства источая лишь подлинный интерес и, как ни странно, лёгкий отголосок нежности.       — Я верю, — медленно кивнула Алексис, захватывая нижнюю губу зубами и сбивая ощущение лёгкого покалывания на ней.       Внутри её бушевало желание приблизиться, утонуть в нём, когда он проявлял теплоту, вместо привычного ледяного промозглого холода. Мельком она взглянула в окно, где снег, подобно пушистым перышкам, легко опускался на заснеженную землю.       — Прогуляемся? — уголки её губ слегка приподнялись от внезапной идеи, неожиданно вызвавшей прилив энергии. Хотелось забыть увиденное будущее и больше никогда не возвращаться к нему даже на словах.       — Твоя нога ещё не полностью зажила, — покачал головой Реддл, ему не хотелось покидать пределы дома без веской необходимости.       Стянув плед, Алекс неохотно разъединила их руки, чтобы подняться на ноги. Под вопросительный взгляд Тома она сделала несколько шагов вокруг дивана.       — Болит, но терпимо, — вынесла она заключение, стараясь незаметно опереться на диван рукой. — Идём, заодно поменяем деньги. — Том поднял бровь, его вопрос, даже без слов, читался на лице. Девушка тяжело вздохнула. — Пожалуйста, — добавила она в качестве последнего аргумента.       Он недоверчиво осмотрел её попытки стоять прямо, не понимая, зачем нагружать себя, когда в этом нет надобности. Мазохизм, не иначе. Впрочем, это не стало для него новостью; то, что она не прекратила общение с ним в первые месяцы знакомства, характеризовало её именно так: как мазохистку.       — Идём, — произнёс Реддл на выдохе, осознавая, что, если эта мысль уже витает в её голове, она не отпустит её. А одна она далеко не уйдёт, хоть и будет стараться изо всех сил.       Алекс поспешила в комнату, чтобы собрать вещи. Она открыла сумку и вытащила отрекомендованную моду конца двадцатого века. Наряд, надетый под пальто, всё равно заметит только она, и менять такую удобную на ощупь одежду на бесформенные тряпки текущего года она не хотела — не зря же потратилась на них.       Натягивая белый свитер с открытой горловиной и облегающие черные брюки, девушка успела сменить тапочки на крепкие зимние ботинки. Открыв дверь, она встретила Тома, который уже натягивал своё пальто, обворожительный отблеск согревающих чар едва заметным шелком оплетал его тело.       Оступившись у него за спиной, она быстро выровняла походку и направилась к двери.       — Я трансгрессирую в точку обмена валюты; пешком мы будем идти туда несколько часов, — остановил её парень. Девушка стала рыться в карманах, выуживая пару десятков галеонов. — Зачем так много?       — Пригодится, — с нажимом ответила Алекс, вложив деньги в его руку, не поднимая головы.       Он ничего не ответил, оставил после себя лёгкий порыв ветра, растворяясь в воздухе. Хардман выдохнула, проверяя наличие палочки в кармане, и покинула дом.       Обугленный, без окон и дверей, дом, напоминавший скорее развалины, предстал перед ней. По проулку соседние здания пострадали не так сильно, как это, ведь его обитатели были по-прежнему в больнице под наблюдением, и вопрос жилья волновал Рози ничуть не меньше её состояния, когда она очнулась утром больше пары дней назад. Потерять кров с ребёнком на руках, не имея ни гроша за душой, было огромным потрясением.       Рукой отодвигая обугленную доску, ведьма осторожно ступила внутрь. Воздух был насыщен запахом недавнего костра и обгоревшего дерева; под ногами хрустели осколки стекла. Ветер завывал, проникая сквозь широкие щели в стенах.       — Excuro! Reparo! — вскинув палочку, произнесла Алекс сдержанным голосом. — Levioso!       Огромная балка с пола взмыла в воздух по её воле, вновь заняв своё место благодаря заклинанию «репаро». Осколки стекла ожили, в то время как черная копоть медленно испарялась. Алекс присела, едва уклонившись от пролетевшей в считанных дюймах от неё древесины. Ступени небольшой лестницы с противным скрежетом восстанавливались по очередному её приказу. Пол в детской уже стал прежним, и она поспешила пройти туда, ведь под ногой то и дело норовила выскользнуть очередная щепка.       — Reparo! — произнесла она с ещё большим намерением, и из палочки вырвался не только яркий луч света, но и знакомый голубой отблеск, стремительно разрезавший пространство и восстанавливающий сгоревшие части общего облика.       Назвать это место домом, в который она когда-то заглянула, было затруднительно. Бытовые заклинания ей были знакомы не все; обугленные остатки дерева бросались в глаза, пусть и заняли свои места, но последствия пожара оставались видимыми невооружённым взглядом.       — Если министерство узнает об этом… — Алекс вышла в коридор, наблюдая недовольного Реддла, который осматривал все ещё летающие щепки.       — Не узнает, — прервала она его, — я использовала самые простые…       — Алексис, — прервал он её резким тоном, сводя брови к переносице и искривляя губы в презрительной усмешке, — ты не сможешь спасти их от следующей бомбардировки, не поможешь им пережить голод и не вернёшь их родственников с фронта. Как бы ты ни старалась, твоей помощи недостаточно.       Последняя щепка встала на своё место, и, понимая это, девушка кивнула, направляясь к выходу и закрывая за собой входную дверь.       — Но им будет где жить, — пожала она плечами, хмурясь. — Я просто хочу сделать то, что мне под силу.       Слишком безответственно рисковать всем ради маглов. Кто угодно мог увидеть её попытки починки, и тогда Том был уверен, что у девушки появится достаточно проблем на долгие года. Ему было непонятно, зачем она пыталась разгрести чужие проблемы, когда собственных было предостаточно.       — Ты ради этого хотела прогуляться?       Алекс подняла на него взгляд.       — Нет, — призналась она, — вернее, не только из-за этого.       Алекс взяла Тома под руку, потянув его ближе, чтобы он пошёл с ней по дороге. Слегка опираясь на него, она пыталась скрыть свою слабость, делая вид, что просто удобно.       Смахнув с волос снежинки, она накинула меховой капюшон и взглянула на Реддла. Его лицо казалось фарфоровым под белыми отблесками снега, а скулы — такими острыми, что, казалось, можно было порезаться. Он бросил на неё быстрый взгляд, усмехнулся и, не останавливаясь, стер большим пальцем черную копоть с её холодной щеки.       Алекс вновь провела ладонью по своей щеке, и каждый раз её сердце замирало от холодного прикосновения его рук, будто лёд касался её кожи, оставляя за собой легкую дрожь. Смущение окутывало её, и она крепче вцепилась в его предплечье, на которое опиралась, будто это было единственное, что удерживало её на грани возврата к разуму.       Когда в поле зрения появились лавочки, она решительно потянула его в их сторону, понимая, что слишком опрометчиво позволять своим желаниям взять верх, особенно с больной ногой. Волнение переплеталось с нежностью, и каждый шаг заставлял её чувствовать себя иначе — и сильной, и уязвимой одновременно.       — Нагулялась? — насмешливо поинтересовался Том, усаживая девушку, которая неустанно окидывала взглядом окрестности.       И он это тоже это видел: на улице царила поистине завораживающая красота. Снег, словно мягкое покрывало, укрывал ветви деревьев, а широкую улицу с лавочками по обеим сторонам освещали фонарные столбы. В их свете можно было разглядеть, как стремительно падали ледяные хлопья с неба, кружась от редких порывов ветра. Маглы, неспешно проходившие мимо, в основном были влюбленными парами, смеющимися и крепко держащимися за руки. Они находили красоту не в погоде, а друг в друге. Более зрелые люди, спешащие по своим делам, кутаясь от ветра, стремились скорее вернуться домой, едва ли обращая внимание на окружающую их красоту; поднять голову, чтобы увидеть её, казалось, было для них слишком невозможным.       — Здесь есть кафе или рестораны? — невзначай поинтересовалась Алекс, прижимая руку к гудящему желудку. — Умираю от голода.       Реддл лишь отрицательно покачал головой; он сам не прочь был перекусить. Нащупав в кармане продуктовые карточки, он облегченно выдохнул. Тащить девушку на себе, мало того до дома, так и обратно сюда, он не хотел. Рука затекала от её хватки. Привыкал и уже не сопротивлялся, но всё ещё не мог смириться с тем, что идёт с кем-то под руку.       — Пообещай, что за десять минут, пока меня не будет, ты не умудришься вляпаться в неприятности, — потребовал Реддл.       Судя по вытянутой больной ноге, она явно не горела желанием идти с ним.       — Я же не ребёнок, меня можно оставить одну, — недовольно пробурчала Алекс, поджимая губы.       — Правда? — саркастично воскликнул Том, округляя глаза, в которых плескалась издевательская насмешка. Хардман на это лишь отвернулась, сложив руки на груди. Надеясь, что она поняла, прежде чем отойти, он бросил: — Сиди здесь.       Она закатила глаза, провожая взглядом его удаляющуюся спину, чувствуя себя ребёнком, который приносит лишь неудобства. Впрочем, она понимала, что это не так уж далеко от правды. Подобно нюхлеру, который за версту видит блестящую вещицу, она с широко раскрытыми объятиями принимала проблемы.       Проходящие мимо маглы не вызывали в ней даже отголоска презрения; лишь умиротворение. Алексис продолжала наблюдать, стянув с головы капюшон для более широкого обзора. Согревающие чары и длинное тёплое пальто позволяли ей сидеть на скамье, не ощущая холода и не боясь простудиться.       Она высматривала Тома, которого никак не могла найти взглядом; по её ощущениям, десять минут уже прошли. Внутри постепенно нарастало тревожное чувство. Девушка встала, пытаясь сообразить, куда идти искать его, но, сделав шаг, чуть не упала от резкой боли в ноге. Мало того, что она начинала болеть сильнее, так ещё и затекла. Как только боль отпустила, Алекс, слегка прихрамывая, перешла дорогу к продуктовым лавкам, расстилающимся на весь проулок. Она остановилась у стены, облокачиваясь на неё, чтобы хоть ненадолго сбавить нагрузку с ноги.       — Нужна помощь, милая? — проскрежетал голос совсем рядом с ней.       Ведьма обернулась и увидела перед собой троих здоровых мужчин, один из которых был в военной форме и держал в руках бутылку с прозрачной жидкостью, плескающейся на дне. Морщась от спертого проспиртованного запаха, витавшего вокруг них, она поспешила отойти.       — Нет, спасибо, всё в порядке, — заверила она, разворачиваясь в противоположную от них сторону.       — Совсем одна здесь? — спросил один из них, загородив ей дорогу. Алексис непонимающе уставилась на него, но, обернувшись, поняла, что это было далеко не жестом доброй воли, ведь двое других стояли, запирая её в своеобразное кольцо.       — Нет, я жду мужа, — постаралась ровно ответить она, стараясь скрыть нарастающее беспокойство.       Использовать магию на глазах маглов она не могла, поэтому старалась избежать конфликта с помощью диалога, выискивая пути к отступлению. Чтобы справиться с ними, ей хватило бы всего двух секунд, но проходящие мимо маглы не давали ей этого сделать, как, впрочем, никто и не спешил прийти на помощь. Люди проходили мимо, оглядывались и, сочувственно, стыдливо прятали глаза, не желая вмешиваться.       — Такая молоденькая, а уже замужем, слыхал, Джо? — засмеялся мужчина, на его ушах была натянута серая шапка с прорехами. — Сколько же тебе лет, красавица? Явно лукавишь…       — Двадцать пять, — заторможенно солгала девушка, стараясь не подпускать их близко к себе. Однако Джо, напротив, пытался сократить дистанцию, протянув руку и цепляя мозолистыми пальцами серьгу в её ухе. Дергаться она не решилась — мало ли, не отпустит, а просто вырвет её, разрезав мочку уха.       — Ты посмотри, кому-то жрать нечего, а кто-то расхаживает в серебре, — он выдохнул в заросшие усы никотиновый дым, его голос звучал с пренебрежением.       Вступать в спор о том, насколько человек невежественен, ведь не способен отличить серебро от платины, она посчитала неразумным, поэтому вовремя промолчала.       — Давай деньги, красавица, ты явно в них нуждаешься меньше нас, — второй вытянул лицо, отчего носогубные складки так явно выступили на морщинистой коже.       — У меня нет денег, — на выдохе произнесла Алекс, это была чистая правда; все средства оставались у Реддла.       — Тебе же хуже, — процедил тот, кто изначально загородил ей выход, выбросив прогоревшую сигарету в снег.       Внезапно в темном проулке, куда не доходил свет от фонарей, раздался девичий визг. Том устало закатил глаза, увидев, как трое мужчин зажимают очередную жертву возле мусорных баков. Это не было чем-то новым для него — отвратительные пьяницы, желающие забрать у людей последнее. Он не вмешивался, не считал нужным, ведь едва мог сделать им что-то без магии. Проходящие мимо люди были того же мнения: будь то крупный мужик или кроткая девушка, все старались ускорить шаг, отворачивались от разворачивающейся трагедии одной души.       Покачав головой, Реддл уже практически прошел мимо, как один из пьяниц в военной форме отлетел на добрые несколько метров, ударяясь головой о выступающий камень. Это заставило его присмотреться и увидеть отблеск знакомых белых волос и злобное выражение лица. Второй, с сигаретой в зубах, полетел следом за товарищем, тогда как третий, ошарашенно с ужасом пятясь к стене, столкнулся с мощным ударом депульсо, который резко приложил его к кирпичному фасаду здания. Удар казался не таким серьезным, ведь он стоял всего в нескольких дюймах от неё, но тем не менее тот сполз на землю, прикрывая глаза.       — Проклятье, Алексис! — воскликнул Том, наблюдая за тем, как она брезгливо перешагивает через бессознательные тела, избегая его прямого взгляда.       — Десять минут я продержалась, — ведьма подняла обе руки ладонями вверх, останавливаясь возле него, — но тебя не было дольше.       Понимая, как глупо это звучит, она принялась поправлять съехавший шарф; палочка до сих пор покоилась в её кармане. Она всё просчитала: если к ударам прикладывать депульсо, то они практически неотличимы от обычных, разве что силой. Алекс старалась как можно чище справиться с этой проблемой.       — Да, ведь там была очередь, — процедил Реддл, возводя глаза вверх. Спохватившись, он заставил её взять себя под руку, чтобы увести отсюда. Ненужное внимание им было ни к чему.       Привязать веревками, заковать в цепи — так она и оттуда найдет способ выбраться ради новых неприятностей.       — Ужасно, — выплюнула Алекс спустя долгие минуты молчания, — я до последнего думала, что мне помогут.       — Люди… нормальные люди, — исправился Том, — не хотят наживать себе проблем из-за неизвестного человека.       — Я бы помогла.       — Я, как и следовало ожидать, уточнил — нормальные, Алексис.       — Ничего подобного! Это аморально, — воскликнула девушка, резко останавливаясь и вырывая руку из хватки Реддла. — Возможно, в этом времени это и считается нормальным, но так быть не должно. В будущем мне помог совершенно незнакомый парень.       — Должен тебя разочаровать, — с напускной грустью повел бровью Том. — Скорее его заинтересовало не желание помочь незнакомки, а твоя милая мордашка. Если бы ты не была столь привлекательной, сомневаюсь, что кто-то раскрыл бы перед тобой свою доброту, Алексис.       Обиженно насупившись, Хардман поплелась по дороге, улавливая хруст снега под ногами и осознавая, что Том следует за ней. Она верила, что военное положение способно изменить людей, но количество прохожих, которые проходили мимо неё, искренне доказывало обратное. Ум ее заполняли слова Реддла; он не прав, даже если она не собиралась это доказывать. Вуд был добрым, возможно, даже чрезмерно, и никакая внешность здесь не имела значения. Атрибуты привлекательности… Она никогда не рассматривала себя как ту, кто способен привлечь лишь своим внешним видом. Комплексы, навязанные матерью с раннего детства, прочно укоренились в ее сознании, не позволяя ей смотреть в зеркало без тщетных поисков изъянов в душе и теле. Впрочем…       — Ты действительно считаешь меня привлекательной? — обернувшись к юноше, вдруг спросила Алекс, останавливаясь, чтобы идти в ногу с ним. Замешательство отразилось на ее бледном лице.       — Я не имел в виду это, — холодно произнес Том.       — Нет, ты прямо сказал: «если бы ты не была столь привлекательной…» Значит, я привлекательна для тебя?       — Повторяю: я не это имел в виду, — твердо произнес он, не раз пожалев о своей откровенности.       Хардман нахмурилась, вновь останавливаясь.       — Но ты именно так и сказал, — продолжала настаивать она.       В глубине души девушка страстно желала услышать это вновь, убедиться в его словах.       — Значит, ты поняла меня неправильно.       — Как я могла понять не так? Ты четко выразился! — возмущенно воскликнула ведьма, взмахивая руками.       — Я не…       — Реддл!       — Да, — с раздражением ответил Том, оборачиваясь к блондинке, которая чуть не врезалась ему в спину. Он поднял ее подбородок двумя пальцами, заставив запрокинуть голову. Снег мелкими хлопьями падал на ее лицо, заставляя часто моргать. Том наклонился, чтобы прошептать почти ей в губы: — Для меня ты привлекательна. Этот ответ тебя удовлетворил?       Алекс забыла, как дышать; в нос проникал его запах древесного одеколона, вероятно, с нотами кедра или лаванды. От его рук исходил аромат пергаментов — он проводил много времени за чтением. Порыв податься вперёд она сдержала, но взгляд непреклонно зацепился за его тонкие чувственные губы, побледневшие от холодного ветра.       Никогда раньше у неё не возникало желание попробовать на вкус чужие губы. Не смогла бы даже противиться, сама уже готова была потянуться за поцелуем.       Это наваждение, иначе и не назовешь то, что происходило между ними, рассеялось, едва он убрал руку, удерживавшую ее голову.       Том отошел, чувствуя на языке сладкий привкус. Он был уверен, что ее губы должны быть столь сладкими, как конфета: искушающие, желанные, но до неприличия приторные; вкусив одну, уже не остановиться.       — Ты и мертвеца доведешь, — прерывисто вздохнул он, изгоняя ненужные мысли из головы.       — Возможно, — медленно сказала она, неоднозначно пожимая плечами, находясь где-то далеко от реальности.       Девушка не пыталась сопротивляться; ее желание было явно написано на лице, и это лишь подстегивало Тома. Теперь он был уверен, что их отношения зависят только от него: она уступит искушению при любой возможности, и именно в его власти предотвратить дальнейшее развитие событий. Хотеть со стороны гораздо легче, чем утолить жажду, зная о возможных последствиях. Связь, обремененная чувствами, быстро скатится в пропасть. Куда надежнее и прочнее было взаимное доверие, страх, пусть даже жажда от желания.       Реддл извлек ключи из кармана, но, прислонив их к двери, она без сопротивления открылась.       — Ты не закрывала? — обернулся он через плечо, в то время как Алекс, все ещё с ярким румянцем на щеках, покачала головой.       — У меня и ключей нет, — произнесла она с ноткой настигнутого смущения.       — Запирающие чары придуманы именно для этого! — выкрикнул Том. — Их изучают на первом курсе, да будет тебе известно!       — Я не училась на первом курсе, — парировала Хардман, опуская голову в знак признания своей ошибки. — Честно говоря, я просто забыла.       — Наиглупейшее создание, — произнес парень, проводя рукой по лицу, толкая дверь.       Внутри дома комод был перевернут, а на полу четко виднелись следы ботинок. Том поспешил проверить небольшую сумку, облегченно выдыхая. Судя по всему, все было на своих местах; никто из них не рискнул раскладывать вещи по ящикам, а маглы видели в сумках с незримым расширением только пустоту. Девушка выскочила из комнаты, обидчиво оглядываясь.       — Не говори, что твои вещи украли! — Реддл вскочил с дивана, стараясь сдержать гнев, чтобы не прибить её на месте.       Хардман лишь кивнула, раздосадованно поджав губы.       — Сумка, часы? Ты можешь не молчать, — потребовал парень, сжимая пальцы в кулак.       Ведьма отрицательно замотала головой, опускаясь на диван.       — Шоколад…       — Что? — переспросил Том, надеясь, что ему послышалось.       — Ту самую огромную плитку, даже не начатую, — грустно пробубнила девушка.       Она сидела в непосредственной близости от камина, и желание ударить её головой об него возникало в мыслях с пугающей ясностью.       — Ты идиотка? — закричал Реддл, — я было подумал, что…       — Она была последняя, — выдохнула Алексис с нажимом, забираясь с ногами на диван и утыкаясь головой в колени.       — Даю тебе честное слово, что придушу тебя, если ты сейчас разревешься из-за паршивого шоколада!       — Я специально оставила самый вкусный напоследок… и не собираюсь я реветь, просто мне обидно, я всю дорогу думала о нем. Эта плитка самая дорогая и была последней в лавке.       В этот момент Том мог бы подобрать десятки синонимов к слову «ненормальная», ведь они все крутились в его голове. Взмахом палочки он привел в порядок дом, запирая входную дверь.       — Идиотка, — на выдохе повторил парень, обходя недвижимую девушку, которая продолжала строить из себя великого мученика.       Скинув верхнюю одежду, он подошел к пакету с продуктами, который бросил при входе. Алексис разозлила его, заставляя действительно испугаться из-за чертового шоколада. Не обращая на неё внимания, он начал доставать продукты, выставляя их на стол. Картофель, морковь и несколько приправ — мяса в такое позднее время на прилавках уже не осталось, да и выбор был невелик в лавке.       — Хватит, Алексис, завтра восполнишь свою нехватку сахара, иди сюда, — произнес он тоном, не терпящим возражений, пока ставил кастрюлю на огонь.       Девушка поднялась на ноги с недовольной миной, плетясь к парню.       — Я бы съела ростбиф из говядины, — задумчиво протянула она, — или пирог с патокой, может даже…       — Почисть картофель, — коротко оборвал он её фантазии, указывая рукой на овощи.       Она и не заметила, когда он успел переодеться в домашнюю одежду. Она до сих пор была в пальто, поэтому медленно повесила его на крючок при входе. Свитер девушка тоже сняла, согревающие отлично справлялись, чтобы она могла остаться в майке. Том удивленно поднял бровь, оглядев её, когда она вновь пришла на кухню.       — Почему ты в нижнем белье?       — В конце двадцатого века в таком виде ходят по улицам, — устало объяснила девушка, невольно ещё раз посмотрев на надетую черную майку на бретелях. Почему-то смущение по поводу открытой одежды совсем покинуло её; напротив, ей казалось, что это правильно — удобства, что не сковывает тело.       — Иди, оденься.       — Если я смущаю, просто отвернись.       Стиснув зубы, Том старался не смотреть на это вульгарное одеяние, которое едва прикрывало грудь, оставляя простор для воображения. Не думать было невозможно: его взгляд то и дело возвращался к области декольте.       Тем временем Алекс уселась на стул и аккуратно проводила ножом по картофелю, время от времени задевая пальцы. Очистки скапливались перед ней, в то время как маленькие кубики она осторожно укладывала в миску с холодной водой. Девушка перехватила нож, но темная кожура упорно не желала отделяться. Хардман надавила на рукоять с такой силой, что нож, срезав кожуру, воткнулся в её пальцы. Удрученно выдохнув, она стиснула зубы, благодаря своему высокому болевому порогу за возможность не закричать. Ранее она лишь благодарила его в битвах, но не в процессе чистки картошки. Впрочем, всё бывает первый раз.       Вода закипела, и Том нарезал остальные овощи, откладывая их в сторону. Изначально следовало добавить картофель в воду, но, обернувшись к молчавшей девушке, он пораженно замер.       Её пальцы были в крови. С сосредоточенным лицом она очищала последний картофель. Каждый очисток был заляпан кровью, и, взглянув в миску, Том обомлел. Маленькие кубики заставили его пораженно выдохнуть. Алексис, опуская в миску последний кубик, выглядела так, словно совершила настоящий подвиг. С сомнением она подняла голову, вытирая руки практически полностью красной тряпкой, которая до этого была серой.       Старания девушки, которая никогда ранее не занималась этим, не могли остаться незамеченными. Промыв картофель от крови, он опустил его в кипящую воду, осознавая, что она даже не пискнула, пока беспощадно разрезала свои пальцы.       — Неужели тебе ни разу не приходилось готовить? — усмехнулся парень, несмотря на то что она срезала больше половины картофеля, он не испытывал раздражения.       — Нет, — честно выдохнула Алексис, залечивая пальцы. — Дома перед обедом домовик всегда спрашивал, что я хотела бы съесть, а когда я жила несколько недель у Себастьяна, готовил он или его сестра — Анна. Да и в то время я вряд ли смогла бы помочь, — Алекс провела рукой возле глаз, намекая на прошедшую слепоту.       «Так они даже какое-то время жили вместе», — эта информация была интересна для Тома. Он помешал суп, добавляя приправы, прежде чем развернуться к ней всем корпусом, облокотившись на столешницу бедрами и сложив руки на груди.       — Зачем ты жила с ними?       Удивленная вопросом, девушка обернулась, выбрасывая очистки в мусорное ведро. Поговорить, сбросить груз — это бывает полезно, но стоит ли делиться личным? Впрочем, Том знал о ней гораздо больше остальных, включая самые потаенные секреты.       — Это было, когда я вернулась домой летом, — начала Алекс, вновь садясь на стул за чистый стол. — Разумеется, первым делом я отправилась в поместье, но отец болезненно воспринял новость о моей слепоте, всячески старался опекать… А мать, скажем так, я осчастливила её куда сильнее, чем за прошедшие годы. Родители ругались из-за этого, и я не выдержала, написала Себастьяну, он забрал меня прямо из поместья. Признаться, с ними мне было комфортнее, чем дома…       — Что связывает тебя с ними?       — Дружба, — не задумываясь ответила Хардман, воспоминания терзали её душу. Они стали дружить только потому, что Сэллоу хотел узнать, сможет ли она помочь его сестре; ничего, кроме выгоды, не руководило им, пока он мастерски втирался в доверие.       Недоверчиво Том покачал головой. Назвать дружбой то, когда один тайно вздыхает, а другой насильно принуждает полюбить его, было, конечно, глупо. Ему посчастливилось побывать в эпицентре этой дружбы.       Алекс стушевалась под долгим и пристальным взглядом.       — Сначала я думала, что он дружит со мной просто так, но погружаясь в грязь, начинаешь осознавать, сколько ее вокруг. Истинные мотивы стали мне известны лишь тогда, когда нас начали связывать общие тайны. Однако и это меня не оттолкнуло. В тот период каждый день я испытывала чувство удушающей ответственности, которую сама на себя возложила, — с тяжёлым вздохом произнесла девушка, не отводя взгляда от одной точки.       Алексис было безразлично, что она могла сказать то, чем не хотела делиться. Слова срывались с уст, оставляя за собой ощущение облегчения.       — Каждый божий день я металась по замку и его окрестностям в поисках ответов. В то время мой отец захворал, а мать не выслала и сикля, мне приходилось зарабатывать самой. Я ловила убийц, доводя их до предела, за несколько галлеонов, сдавая в Министерство магии, параллельно когда в замке меня ждали хранители с новым испытанием, а гоблины грезили о моей голове, насаженной на кол.       Ради чего она это делала, Том не стал спрашивать — он прекрасно понимал, что такое погрузиться в новый мир. Сам, будучи на первом курсе, пытался освоить программу третьего, стремясь узнать как можно больше о своих возможностях.       Суп зашипел, выкипая и выливаясь на плиту. Спохватившись, Том выключил огонь, мгновенно очищая поверхность щелчком пальцев.       — Возможно, именно это и привлекает меня в тебе, — неожиданно заявил он, опираясь на кухонную тумбу. — Самоотдача, с которой ты готова броситься в огонь ради того, кого знаешь всего пару часов… Я ошибался, полагая, что жизнь бок о бок с маглами изменит твое мнение…       Наивно было думать, что девушкой, чье имя запечатано в учебниках, можно легко управлять. Теперь Реддл это понимал. Рабом её можно сделать, только лишив разума.       — Но мое мнение действительно изменилось, — тихо выдохнула Алексис, заставив парня удивленно поднять брови. — Меня пытались ограбить, касались без моего разрешения, обокрали… — Том сдержался, чтобы не хлопнуть её по лбу, только что вытянутой из шкафчика тарелкой; с такой горечью она говорила об утерянном шоколаде. — Конечно, я понимала, что будет тяжело, но это… слишком страшно, чтобы так жить.       Алекс взяла ложку, рассматривая тарелку, которую Том поставил перед ней. Желудок жалобно заурчал от приятного аромата специй.       — Где ты научился готовить? — спросила она, отправляя первую ложку в рот.       — Я не учился, — вместо ответа прошептал он.       Она вздохнула, осознав, что вновь задела неприятную для него тему.       — Я готова рассказать тебе всю свою жизнь, а ты не можешь поделиться ответом на простейший вопрос? — с огорчением нахмурилась девушка.       — В приюте было обязательное дежурство на кухне, — резковато произнес Реддл, опуская взгляд, словно пытаясь ускользнуть от воспоминаний. — К тому же, тем летом я жил один в похожем доме.       Делиться этим он не хотел, но чувствовал некую несправедливость: она без утайки говорит обо всём, что его интересует, а в ответ слышит звенящую тишину. Ему было непривычно говорить о таких банальных вещах, которые, казалось, действительно волновали её.       — Я думала, ты на каникулах гостишь у Эйвери или…       — Нет, никогда, — прервал он её холодным тоном.       Напряжённая тишина возникла между ними после его холодного ответа. Она хотела задать множество вопросов, но основной — о мести родителям — проглотила, так и не озвучив. Алекс продолжала есть молча, раздумывая, как бы поступила на его месте. Впрочем, понять это она не могла, при всём своём желании, слишком мало зная о черноглазом брюнете, чтобы представить себя на его месте.       За окном давно царила темнота, когда девушка снова приготовила себе постель. Еда приятно оседала в желудке, а усталость медленно растекалась по телу. Пижамные шорты и легкая футболка сменили ночную сорочку из этого времени, которая постоянно норовила запутаться в одеяле.       Все оставалось так же, за исключением ноющей ноги, которая напоминала о недавнем приключении. В остальном часы на полу по-прежнему не подавали признаков жизни, и она боялась даже представить, каково это — вернуться в будущее, а не в свое прошлое. Пока жизнь в этом времени казалась ей гораздо более насыщенной, чем в прошлом, где по возвращении отец непременно начнет искать кандидатов на роль мужа, если уже не начал. Не хотелось ни замужества, ни почестей.