До скорой бесконечности

      Фарерские острова в это время года были особенно прекрасны. Проливной дождь в посёлке Вестманна на острове Стреймой казался поистине чем-то удивительным. Такое единение с природой Алексис чувствовала впервые. Она не могла перестать оглядываться на утесы и острые скалы, за которыми разливался Атлантический океан. В нём можно было разглядеть скалистые клифы, выступающие из воды скалы и шхеры. Тучи сгущались, где-то вдали гремела гроза, лишь на секунду освещая небо едва заметными вспышками света.       Это был словно отдельный кусочек мира.       — Я не собираюсь торчать тут весь день, — недовольно ворчал Том Реддл под созданным защитным куполом от дождя.       Алекс обернулась на него через плечо; ей хватало капюшона мантии, чтобы спрятаться от капель.       — Почти нашла, — выдохнула девушка, аккуратно ступая по холмистой земле. — Если он здесь, забери меня через час, хорошо?       Выждав кивок головы, девушка поплелась следом.       Навязчивая мысль о встрече с Оминисом не давала ей покоя. Даже в Хогвартсе найти омут памяти было задачей не из простых. Проникать в кабинет директора, конечно, было не впервой, но Диппет был не Блэком; вряд ли такой трюк остался бы незамеченным.       Верно рассудив, Алекс решила заменить омут памяти на легилименцию. Так было проще: аппарировать в этом времени она не могла, а кто мог помочь, как не соратник? Всего-то полдня уговоров и припоминаний, как Том говорил на балу, что их цели равносильны, и Алекс могла наслаждаться видами, которые открывались с западного побережья Стреймой.       Она репетировала диалог с Оминисом всю ночь, но в голове упорно бился главный вопрос: как так вышло, что он перестал опекать Себастьяна?              Поселок расстилался меж больших гор. Домов было немного, и она шла по каменной кладке, вертя головой в разные стороны и читая названия улиц. На отдалённой местности стоял ничем не примечательный двухэтажный домик, аккуратный из белого камня. Перед его окном вся земля была усеяна цветами; в таком влажном климате это было удивительно. Кивнув Тому с просьбой подождать её, она постучала. Сомнения закрались в голову: Оминис не стал бы ухаживать за садом, но многое могло измениться.       Её сердце билось в унисон с приглушёнными шагами, доносящимися из-за двери.       — Добрый день, чем могу помочь? — спросила женщина, чье лицо, обрамленное легкой сеточкой морщин, выдавало не менее сорока лет жизненного опыта. Она с любопытством и легким волнением смотрела на незнакомку, опираясь на изящную ручку двери. У неё были тёмные, ничем не примечательные глаза, под которыми залегли паутинкой морщины, нос с горбинкой и вытянутый скошенный подбородок, добавлявший нотку строгости. Внешность её отталкивала.       — Прошу прощения за беспокойство, но я ищу Оминиса Мракса, — затараторила ведьма, подмечая, как глаза женщины блеснули от резкой смены настроения. — Возможно, вы слышали о нём? Когда-то он жил здесь.       Женщина поражённо отшатнулась.       — Алекс? — она суетливо вытерла руки об фартук, завязанный на талии. — О, Салазар, это ты… Какие у тебя красивые глаза, когда они не скрыты под повязкой…       Девушка охнула; она узнавала голос. Тот голос, который снился ей во снах, подбадривал и успокаивал в тяжёлые моменты. Она помнила его, поскольку вникала в каждое слово, как будто в первый раз, распознавая в каждой интонации её настроение.       — Мю… Мюриэль?       Не дожидаясь ответа, Алексис подскочила, набрасываясь с объятиями на женщину. Мюриэль погладила её по спине, но взгляд женщины зацепился за силуэт, одиноко стоящий на дороге.       — Милая, с кем ты пришла? — в голосе появились нотки нетерпения и глухого испуга. Руки женщины безвольно опустились.       Отстранившись и проследив за взглядом женщины, Алекс махнула рукой.       — Это Том, мой однокурсник, он уйдёт, — заверила она её.       — Нет! — воскликнула женщина, приводя Алекс в замешательство. Она выбежала из своего дома, оставляя дверь нараспашку. — Том!       Парень безразлично смотрел на то, как Алекс разговаривала с женщиной. Его волновало лишь, как побыстрее вернуться домой. Свое имя он услышал сразу, приходя в изумление.       — Том… мой мальчик…       Слёзы собирались в её глазах, медленно скатываясь по щекам. Она боялась прикоснуться к нему, всего лишь наблюдая и вникая в каждую черточку его лица. Она казалась ему знакомой. Внезапно поток мыслей прервался, словно по щелчку пальцев. Миг, чтобы он осознал, кто стоит напротив и так жаждет разговора.       — Меропа.       Вопрос был излишен — всё и так было очевидно. Смесь удивления, отвращения и презрения отразилась в приподнятых уголках губ. Алекс, сама того не подозревая, помогла ему больше, чем кто-либо другой.       Мать, которая его бросила.       Мать, которая отобрала у него шанс на нормальную жизнь.       Мать, которая скоро умрет.       Смех был бы здесь лишним, но как хотелось сжать её сонную артерию прямо на глазах у прохожих, громко рассекая тишину радостным смехом. Его, словно оплели дьявольские силки, которые перекручивали его внутренности и сжимали тело. Злость постепенно вытесняла облегчение. Она жила здесь всё это время, пока он шастал по не самым презентабельным домам, пока с трудом наскребал деньги на еду. А Меропа, между тем, наслаждалась комфортом жизни, и желание выдавить ей глаза, полные жалости и сожаления, переполняло его.       — Идём в дом… идём… Я так долго искала тебя, — рыдала она, стараясь произнести хоть что-то связное морщинистыми губами.       Кивнув, он почувствовал, как её рука крепко сжимает его рукав, и тянет к себе в дом. Пораженная как громом, Алексис не сводила взгляда с них, но шагнула следом, закрывая дверь за собой.       — Том, я не верю, что нашла тебя сегодня! Я не могу…       Женщина увела сына в гостиную и села рядом на диван. Алекс не решалась подойти ближе, оставаясь на пороге. Ярость, отражавшаяся в чёрных глазах Реддла, вселила в неё настоящий страх — инстинкт самосохранения подсказывал ей слиться со стеной.       Как Мюриэль могла оказаться Меропой? В голове никак не укладывалось, как столь неказистая женщина могла породить на свет сидящего на диване парня — Тома Реддла, за которого пол школы были готовы выйти замуж по щелчку пальцев. Очевидно, дело в отце, от которого он унаследовал внешность. Если тот был столь же красив, винить Меропу за то, что она опаивала его амортенцией, Алекс не могла. Разворачивающаяся драма заставляла сердце девушки забиваться чаще. Радость от того, что наконец удалось увидеть Мюриэль, быстро сменилась осознанием, что её драма определённо уступает их взаимоотношениям.       — Это не ты меня нашла, — грубо отрезал он, резко сжав пальцы на руке матери, которую та тянула к его лицу.       Ледяной голос и тонкая полоска сжатых губ черноволосого парня ясно давали понять девушке, что он не настроен на родственные чувства и не собирается забывать прежние обиды.       — Я искала тебя… но Марволо он… если он узнает, что ты жив…       — Он мертв.       Меропа снова согнулась в рыданиях; она не могла контролировать свои эмоции в этот момент, когда сын сидел всего в нескольких футах от неё.       — Я клянусь, Том, никто больше не причинит тебе вреда, — резко распахнув глаза, она схватила его за рукава, как за спасательный круг. — Никто никогда не отберет тебя у меня…       Том брезгливо отдернул руки и поднялся с дивана. Её слова. Он не хотел слушать этот мерзкий, низкий тембр её голоса; каждое слово резало его сердце. Он и не ожидал, что будет так сильно ненавидеть её в этот момент. Палочка плавилась в его руках; он грозился сломать её, сжимая так сильно, чтобы успокоить гнев, охвативший его.       — Ты сама отказалась от меня, — презрительно и нарочито спокойно произнёс Том, с удовлетворением наблюдая, как Меропа сжалась от тона его голоса. — Бросила меня в блядском магловском приюте. Назвала как отребье, которое поила амортенцией.       Его голос звучал угрожающе, медленно растягивая гласные. Когда он кричал и выходил из себя, это было не так пугающе, как в тот момент, когда говорил со всей присущей ему сдержанностью, хлестко разрезая напряжённую тишину жестким баритоном.       — Я не могла иначе, — сломлено попыталась оправдаться Меропа, с животным ужасом в глазах. — Марволо искал нас с тобой, но нашёл меня одну. Я была готова к смерти, потому что знала, что ты жив, пусть с маглами, но жив и здоров, — она машинально вытерла вспотевшие ладони об чистый фартук.       — Как смеешь ты говорить что-то про мою жизнь? — хмыкнул он, дернув верхней губой. — Я рос без знаний о своём роде в одиночестве, пока ты беззаботно наслаждалась своим существованием.       — Морфин — мой брат, предал меня. Он рассказал всё Марволо, всё, что знал. Они оба искали нас. Я хотела уехать, вырастить тебя, но у меня отняли эту возможность. Я не могла позволить, чтобы они убили тебя…       — Так убила бы их сама!       Меропа пораженно закрыла рот рукой, не переставая всхлипывать. Скулеж матери действовал ему на нервы; коротко Реддл направил на неё палочку.       «Она сменила имя, чтобы Марволо её не нашёл», — думалось Алексис, которая все это время выступала в роли безмолвного зрителя. Девушка вскрикнула от чужих рук, резко зажавших её, ощущая острие палочки возле своего горла.       — Произнесёшь хоть слово, прерву жизнь твоей подружки, — прозвучал справа от её уха басистый голос. Он был на редкость спокойным в такой ситуации. И вдруг Алексис подумала, что лучше бы все здесь кричали, чем говорили так плавно, тягуче и до отвращения угрожающе.       Том с остекленевшими от злости глазами смотрел на незнакомого мужчину, который продолжал вдавливать палочку в горло замершей девушки. Его белесые глаза смотрели прямо, усмешка скользнула по губам Реддла.       — Моей подружки? Это твоя подружка, Мракс, забыл уже? — с желчью выдавил Том. Алексис затрепыхалась еще сильнее, наконец узнав голос. — Ты не убьёшь её.       — Оминис? — с недоверием попыталась оглянуться Алексис, но палочка вжалась сильнее в горло, заставляя её передумать совершить задуманное.       — Оминис, отпусти её, — жалостливо попросила его Меропа, явно не зная, куда себя деть.       — Проверим? — ледяной голос вновь прозвучал за спиной блондинки. Она переводила взгляд то на Тома, то на испуганно зажавшуюся Меропу, уже отчетливо слыша знакомые нотки в голосе мужчины. — Жизнь Меропы мне дороже, чем её.       «Давно бы убил коль так», — пронеслось у Тома в голове. Не раздумывая ни секунды, он взмахнул палочкой и напоказ громко произнес:       — Incarcero!       В этот миг в воздухе повисло напряжение; сердце Меропы, каждое слово которой было полным отчаяния, замерло в ожидании.       Верёвки опутали руки и шею женщины, привязывая к дивану. Том цокнул, убеждаясь, что никаких ответных действий не последовало. Риска не было; пусть Мракс уверенно вдавливал палочку в горло блондинки, его руки тряслись вовсе не так решительно.       — Решил, что я поведусь на твой фарс? — раскатисто засмеялся Реддл, не отводя палочку от матери. — Ты, конечно, можешь убить подружку, если хочешь, но боюсь, что племянница умрёт быстрее. Отпусти её, — его голос стал безжизненно холодным.       Алекс, не чувствуя больше железной хватки, развернулась и узнала в молодом мужчине своего друга. Он возмужал; туманные глаза по-прежнему смотрели в никуда, насыщенно алые губы сжимались.       — Не похоже, что тебе семьдесят, — лишь протянула Алексис, подавляя в себе желание кинуться ему на шею. Перед ней стоял не старик, а вполне себе статный мужчина с притягательной внешностью, как и раньше.       — Мне семьдесят один, — глухо отозвался Оминис, вытягивая палочку перед собой.       Убедившись, что Алекс ничего не угрожает, Том моментально оглушил Оминиса и вернулся к матери, продолжающей рыдать навзрыд. Меропа подняла голову.       — Я люблю тебя, Том, всегда любила, мой мальчик… Если ты считаешь, что я заслужила смерти, я приму её только от тебя. Я безмерно тебя люблю… — с хрипотцой в голосе произнесла она.       — Лишь за это я благодарен тебе, — отозвался Реддл, тяжело вышагивая напротив неё, как хищник перед своей добычей. — Моя особенность не позволяет мне даже допустить мысль о том, что я мог бы полюбить тебя… ты ничтожная…       — Пусть ты и рожден под амортенцией, но ты способен на любовь…       — Ты оттягиваешь неизбежное.       Но Меропа уверенно покачала головой, даже не поморщившись от того, как верёвка врезалась в её шею.       — Перед твоим рождением я сварила антидот, я не могла позволить, чтобы у моего ребёнка не было шанса полюбить… В больнице, как только ты родился, ты получил дозу антидота. Да, на тебя не действуют любовные эликсиры, но ты способен на любовь, иначе бы ты просто не чувствовал запаха амортенции… Ты знаешь, чем пахнет твоя амортенция?       Реддл пораженно замер, не в силах поверить своим ушам. Это не могло быть правдой. Но он никогда не нюхал её, не придавал этому значения — и теперь его разрывали сомнения.       — Это ложь! — резко воскликнул Том, вновь вскидывая палочку, его голос оставался ровным. — А если и нет, то получается, и благодарить тебя не за что. Avada…       — Expeliarmus!       Алекс сама не понимала, как осмелилась на такое, но продолжала стоять, сжимая в руке обе палочки — свою и только что пойманную, тисовую. Нет, она не могла позволить Реддлу убить ту, кто с таким трепетом заботилась о ней, загубить столь чистую душу.       — Ты убьёшь её, а потом всю жизнь будешь жалеть! — прокричала блондинка, её голос дрожал от эмоций. Том медленно подходил к ней, и она смогла разглядеть его пылающие от злости глаза. — Она твоя мать. Она сохранила тебе жизнь! Черт возьми, Том, лишь благодаря ей я справлялась, когда была слепа!       Беспалочковая левитация на мгновение разжала её пальцы. Палочка завертелась, стремясь вернуться к владельцу, но Алекс оборвала её попытки, крепко перехватывая и интуитивно воздействуя древней магией.       — Не мешай мне, или я убью тебя первой, — процедил он сквозь сжатые зубы, стоя в шаге от неё и вытянув руку, чтобы забрать свою палочку.       — Поговори с ней, — попросила Алексис, пряча палочки за спиной, видя как он с негодованием отдергивает руку. — Что тебе стоит познать материнскую любовь, вместо отмщения? — её голос чуть стих, будто она боялась его разъярить ещё больше. — Ты мстишь за то, что она бросила тебя, но именно это сохранило твою жизнь.       — Ты ни черта не знаешь, Хардман.       — Я достаточно услышала, чтобы понять.       — Не лезь в это. Храбришься, потому что я не могу использовать непростительные на тебе. Так твой друг с радостью примет аваду за тебя, — с презрением бросил он взгляд на оглушённого Оминиса.       Алекс не могла позволить ему лишить женщину жизни, пусть та и смирилась с кончиной, словно во мгновение переложив на себя ответственность за её жизнь. Том уже занёс руку, чтобы вырвать свою палочку. Она пятилась назад, пока не натолкнулась на стену. В панике её взгляд скользнул к лестнице, и она бросилась бежать на второй этаж, прекрасно осознавая, что сама загоняет себя в ловушку. Слышала шаги за спиной и забежала в комнату, но следующая дверь оказалась закрыта. Она безнадёжно дергала ручку, пока парень, не спеша, подходил к ней, подобно голодному зверю, готовому разорвать на куски.       Безвыходное положение.       На неё обрушилась стена отчаяния. Том добьётся своего, как бы она ни противилась. А имеет ли смысл сопротивляться? Убил деда, убьёт и мать. Скорее всего, на очереди был и отец. Алекс отчаянно понимала: она не могла повлиять на его решения, но до последнего держала обе палочки за спиной.       — Я бы всё отдала за любовь матери, а ты… ты ошибаешься, — обречённо выдохнула девушка. — Разница между убийствами есть. Ты готов убить единственного человека, который любит тебя искренне, не ожидая ничего взамен.       — Все ждут чего-то взамен, — холодно произнёс он. — Меропа ждёт прощения. Твоя забота тоже имеет цену. Ты думаешь, что, спасая жизни, добьёшься искупления своих грехов?       — Я не ищу искупления! — воскликнула Алекс, вжимаясь в стену из-за страха. — Я сделала достаточно, чтобы искупить их перед собой. А Меропа пусть и ждет прощения, но не для собственной выгоды, а чтобы ты остался рядом с ней.       Он резко сжал её плечо, выкручивая её и вырывая из рук свою палочку. Том смерил её уничтожающим взглядом, выходя из комнаты. Алекс покачала головой, оставаясь на месте, не желая видеть, как Том окончательно погубит всё. Она понимала, как сильно ошиблась, соглашаясь на сотрудничество с ним. Беспощадный убийца именно таким был Том Реддл — безжалостным и ведомым только жаждой мести.       Девушка не прислушивалась к звукам снизу, но глухой удар отразился от стен, как отголосок её собственных сомнений, задерживаясь в голове и вызывая ужас.       Том поспешно появился в дверном проеме. Молчаливый, он грубо схватил её за локоть и прижал к себе, затягивая в неприятный омут аппарации.       Испугавшись, девушка резко отскочила, едва им удалось оказаться в центре уже знакомой комнаты. У неё не было желания говорить с ним, и она не хотела даже смотреть в его потемневшие глаза. Она не могла пойти против своих принципов, поэтому поспешила уйти в свою комнату, громко хлопнув дверью.       Убить чудовище, монстра, который загубил десятки жизней, — это не сравнимо с тем, чтобы убивать того, кто лишь желает прощения. Алекс понимала, что в этой истории всё не так однозначно и не имела права судить. Тем не менее, отвращение от бессмысленного убийства не покидало её.       Размеренные шаги раздавались за дверью. Она не стала накладывать никаких запирающих заклинаний — замка здесь и не было. Судя по тишине, Тому тоже было нечего сказать. Алекс переоделась, стараясь забыть этот день. Когда-нибудь она сможет изменить прошлое, но сейчас всё, что ей оставалось — это быстро уснуть, позволив тревоге отступить и освободить разум от мучительных мыслей.       Она не была обижена — дело было далеко не в гордости. Разочарование накатывало волнами в грудной клетке. Это чувство напоминало то, которое она испытывала, когда Себастьян прижимал к себе реликвию в окружении инферналов, когда он натравил их на собственных друзей. Десятки инферналов.       Лежа на кровати, девушка всё ещё слышала шаги и скрип половиц. Что он там делал? Судя по звукам, просто наворачивал круги. Она накрылась подушкой, придавливая голову к матрасу, прекрасно понимая, что ей не даёт уснуть не шум, а навязчивые мысли, словно тараканы, пронзающие самые потайные уголки её мозга.       Они не пойдут одной дорогой. Алекс была твёрдо уверена, что не сможет выдержать ещё одного Себастьяна рядом. Сэллоу был прощён всеми за свои действия — едва ли скорбь украшала его лицо на похоронах Соломона. Том был другим, в разы опаснее, без единого слабого места. Она страшилась людей, пересекших грань, потому что с ними легко переступить свою. Одна нога уже была за чертой; поставить вторую — и всё кончено.       Взрыв заставил её подскочить на кровати с захолонувшем сердцем. Липкий страх мгновенно окутал её, сковывая движения. Приведя дыхание в норму, Алекс заставила себя подняться и с опаской выглянула в окно. Последующий взрыв воспринялся спокойнее, но руки всё равно дрожали, когда множество камней снаружи ударились в окно. Совсем рядом.       Ведьма отступила в сторону, обнимая себя руками. В Мунго она воспринимала эти взрывы иначе; там, на пятом этаже защищённого министерством здание, угроза казалась отдалённой. В этой хибарке было по-настоящему страшно. Тревога росла с каждым новым звуком.       — Рози! — Алекс словно получила пощечину. Она схватила палочку, сию минуту выскакивая из комнаты.       — Стой, стой! Чокнутая, ты ничего не сможешь сделать! — крикнул Том, перехватив её перед дверью.       Но Алекс, сосредоточив древнюю магию в руке, силой оттолкнула его мощным депульсо. Не теряя времени, она выбежала на улицу. Босые ноги почувствовали холодный снег, но её внимание было приковано к горящему дому.       — Рози! Рози! — плюнув на осторожность, Хардман подняла палочку. — Aguamenti!       Из палочки вырвалась мощная струя воды, создав воронку в полыхающем огне, что позволило ей зайти внутрь. Только что горевшие половицы нестерпимо обжигали ноги. Алекс уверенно направилась в детскую, откуда доносился надрывной детский плач.       Страшная картина предстала перед ней, вытесняя все мысли. Девочка рыдала, захлебываясь угарным газом, тряся маленькими ручками свою маму, которая лежала без движения на полу. Лицо Рози было покрыто множеством ожогов, алая кровь расползалась по доскам. Языки пламени медленно подбирались к ним.       Стремительно приближаясь к ним и туша пожар заклятием, Алекс вдруг услышала скрип над головой и, распахнув глаза, заметила, как балка опасно наклонилась, раскачиваясь. Её треск был ожидаем, девушка закрыла голову руками и упала на пол, сдирая кожу с колен.       Удара не последовало. Алексис подняла голову, увидев, что балка удерживается заклинанием. Поспешно схватив девочку, она проверила её пульс, чувствуя, как паника охватывает её. Времени не было. Умоляюще взглянув на Тома, который ринулся за ней и спас от падающей балки, она увидела его решительность. Он кивнул, приказывая Хардман уходить. Крепко прижимая к себе малышку, Алекс бросилась прочь из этого дома, доверяя жизнь Рози Тому. Она знала, что не унесёт её, а левитировать в горящем доме было крайне рискованно.       Алекс смогла вдохнуть только тогда, когда оказалась дома. Горло першило от вдыхаемого газа. Она положила девочку на свою кровать, мельком заметив пару кровоподтеков на её теле, а затем едва не развернулась, чтобы вернуться. Но Том, занёсший Рози на руках, опередил её. Он положил Рози рядом с дочерью, которая продолжала рыдать охрипшим голосом.       — Подними её ноги и проверь, чтобы ничто не затрудняло дыхание, — коротко скомандовал Реддл, открывая окно настежь. — Давай сюда ребёнка.       Заходясь в новом приступе кашля, она быстро схватила девочку и передала Тому, сама выполняя команды, которые он давал. Биение собственного сердца заглушало всё вокруг, пока она судорожно пыталась нащупать пульс. Слабый, слишком слабый.       — Как вызвать колдомедиков? У меня нет рябинового отвара, и я не знаю, действует ли он на маглов, Том! Она умирает! — закричала Алекс, оттягивая волосы от лица в отчаянии.       — Приди в себя, — спокойно произнёс Реддл, продолжая держать ребёнка возле окна, где камни от взрывов не могли до них долететь, ударяясь о невидимую преграду рунической защиты. Девочка успокоилась, всхлипывала, перебирая ручками ворот его синей футболки, её лёгкие очищались от вредных газов. — Под утро лекари, возможно, будут обходить эти дома. Справляться придётся своими силами.       Алекс, перехватив палочку, чтобы затянуть раны Рози, приказывала себе успокоиться. Чувства накрывали её волнами, не позволяя вдохнуть полной грудью.       — У меня в сумке заклятие незримого расширения, призови коробку с зельями. Они действуют на маглов, но из-за особенностей их низшей генетики — хуже, чем на нас, — Том равнодушно смотрел, как девочка, положив голову ему на плечо, засыпала.       Алекс вбежала в комнату с серой коробочкой в руках, на ходу вытаскивая крововосполняющее зелье и рябиновый отвар. Внутри неё росла тревога — могли ли эти зелья помочь Рози?       — А сама выпей умиротворяющий бальзам, — съязвил Реддл, замечая, как дрожат руки девушки.       — Это не от страха, — выдохнула она, демонстрируя локти, где царапины перекрывали небольшие ожоги. — Когда ты поднял балку, от неё что-то отвалилось.       Опустив руки с пузырьками, Алекс подошла к Рози и, запрокинув её голову, осторожно влила по очереди необходимые зелья. Пальцами проверяла пульс — он стал всё быстрее, и от этого ей самой становилось легче.       — Я думал, ты чокнутая, когда рисковала ради грязнокровки, но сейчас ты превзошла все мои ожидания, бросаясь на верную погибель ради маглов, — укоризненно покачал головой Реддл, без привычного раздражения в голосе. — Усыпи её, — он кивнул на девушку, — она будет терять силы, когда сознание начнет проясняться. Утром снимешь с неё и девчонку тоже усыпи, или я сам прикончу вас, если проснусь от детских криков.       Алекс возмущенно открыла рот, но замерла, когда увидела, как аккуратно Том укладывает заснувшую у него на руках ребенка в кровать. Она наложила согревающие заклинания на маглов, укрывая их одеялом, и, закрыв дверь, осталась наедине с парнем.       — Сядь и перестань оставлять кровавые следы на полу, — требовательно произнес Том.       Алекс обернулась, замечая кровь на полу. Она и не задумывалась о боли пока бегала между комнатами, но ноги заныли стоило ей только опуститься на трансфигурированную кровать Тома.       Все еще держа в руках коробку, она разложила её и, найдя ещё одну порцию рябинового отвара, залпом выпила. Потянув к себе правую ногу, она извернулась, стараясь вытащить застрявшие осколки.       — Я сказал тебе сесть, а не пытаться сломать себе ноги.       — Я уже выпила рябиновый отвар, кожа срастется, а осколки останутся.       — Сядь ровно.       Том поставил колено на кровать, наклонился над слизеринкой, поравнявшись с её лицом. Резко схватив её обеими руками, отодвинул от себя, заставляя сесть дальше; теперь её ноги лежали на кровати, а не болтались в воздухе.       Он опустился рядом держа в руках металлический пинцет. Холод его рук обжигал её ступни, когда он извлекал осколки. Алекс ошарашенно лежала, не в силах произнести ни слова. Ноги промерзли от снега и холода полов, от чего она почти не чувствовала боли, а неприятные ощущения заглушали его мягкие касания.       — Видишь жмыра, забираешь к себе откармливать? Откуда столько жалости, Алексис?       Опуская её ноги, он уничтожил осколки, в упор смотря в серые уставшие глаза.       — Не только жмыров, еще лунтелят, фвуперов, болтрушайки, единороги, фестралы. Помимо феникса был еще дромарог, — перечисляла ведьма с некой теплотой в голосе. — Видел виварии в выручай-комнате? Я там их откармливала с домовым эльфом, и мы отпускали их на волю. Всё из-за браконьеров. Это не жалость — это справедливость: волшебные животные заслуживали лучшей судьбы, чем стать жертвой человеческой алчности.       Реддлу нечего было ответить на это; он удивленно открыл рот, скрывая усмешку.       — Даже не осознавая, ты пытаешься спасти любую жизнь, думая, что в дальнейшем имеешь право забрать другую. Ты должна понимать, насколько твоя позиция не имеет смысла.       — Лучше быть как ты? — Алекс приподнялась на локтях, замечая, что они больше не болят. — Убивать ради убийства?       — Меропа жива, — грубо оборвал её Реддл. — Она не заслужила второго шанса, но я ей его дал. Если она посмеет не воспользоваться им — авада вылетит из палочки быстрее, чем ты произнесешь экспелиармус.       Его слова удивили её. Алекс снова легла на кровать, уставившись в потолок. Неужели она ошиблась в Реддле? В нем явно было что-то хорошее, только скрытое за семью печатями и проявляющееся крайне редко. Он оставил в живых мать, спас три жизни, не убил Оминиса. Алекс посмотрела на него другими глазами, впервые увидев за беспросветной жестокостью человека. Должно быть, она впервые увидела в нем человека, а не подобие.       — Почему ты передумал? — Алекс ждала ответа, которого не последовало. Ей пришлось вновь приподняться с кровати, чтобы увидеть, как Реддл задумчиво смотрел перед собой, не реагируя ни на что. Она устало покачала головой. — Ясно, меня это не касается…       — Я шел убить её, — резко начал говорить Том. — Почувствовал запах гари, прошел на кухню, оказалось, у неё сгорал пирог, пока мы мило беседовали. Нечего рассказывать, всего лишь залез к ней в голову; она каждый год готовит его в этот день.       Напряженная тишина воцарилась в комнате. Блондинка понимающе кивнула, что бы он продолжал, но Том молчал.       — Почему именно в этот день? — всё же спросила девушка, понимая, что вытягивать из него придется каждое слово. Но это было лучше привычного молчания.       — Я родился сегодня, — он поднял голову, прикрыв глаза. — Никто не должен об этом узнать, поняла?       Хардман растеряно приняла сидячее положение.       — С днем рождения, — она резко наклонилась вперед, прислоняясь губами к холодной, гладкой щеке напротив, — я обязательно придумаю подарок, но чуть позже.       Том нервно отскочил, замешательством и неожиданностью искажая лицо. Щека, к которой она прикоснулась, жгла его, как будто это была пощечина. Он провел пальцами по тому месту, желая стереть отпечаток её губ, несмотря на то, что это прикосновение было, казалось, безобидным.       — Зачем это? — его голос звучал напряженно, словно он пытался понять, что она имеет в виду этим жестом.       — Если забыть про то, что каждый день ты угрожаешь мне и пытаешься убить, мы вполне можем сойти за друзей, — непринужденно почесала бровь Алекс, не ожидая такой реакции.       Она облизнула губы кончиком языка, с трудом сдерживая трепет, замечая свое прерывистое дыхание. Целовать в щеку друзей было нормально — как Оминис, так и Себастьян реагировали на подобное спокойнее. Но сейчас она чувствовала себя глупо и растеряно, стараясь скрыть свои чувства, лишь пожала плечами и закатила глаза.       — Твоя легкомысленность порой поражает, — сокрушительно вздохнул Том, вставая на ноги. — Поднимайся, утром тебе предстоит объяснять, как ты зашла в горящий дом и не получила ни одного ранения. Любишь создавать себе проблемы — дело твое.       На пробу ведьма встала, делая несколько шагов, облегченно выдыхая, когда не почувствовала боли. Рози с ребенком спали в комнате, значит, ей придется спать здесь. Алекс опустила глаза на свой халат: обгоревшие куски ткани свисали по ногам, а грязь и копоть расползались от пояса и по рукавам. Восстановлению он не подлежал, и спать в нем было невозможно.       Румянец залил её щеки, пока она трансфигурировала кровать с постельными принадлежностями. Сорочка под халатом, конечно, вызывала сомнения в своей благопристойности: она доходила до колен, была из легкой непрозрачной черной ткани и опоясывало шею, закрывая наглухо область декольте. Тем не менее, мысль о том, что ей придется спать в одной комнате с парнем, вызывала неловкость. Алекс пыталась успокоиться, но сердце продолжало трепетать в груди от смешанных чувств.       Тяжело вздохнув и погасив свет, Алекс неуверенно стянула халат с плеч, мгновенно кутаясь в одеяло. Реддл уже лежал в предварительно очищенной от крови постели, не моргая, наблюдал, как она потянулась к висевшей на кровати ткани, но вместо того, чтобы задернуть балдахин, провела по ткани рукой, повернувшись на бок лицом к нему, заколебалась в своих мыслях.       В темноте их разобщенность казалась особенно ощутимой — они оба, заточенных в своих сомнениях, и никак не могли услышать сердечных стонов друг друга.       Даже в темноте он мог видеть её глаза — они словно отражали лунный свет, хотя луны на небосводе в эту ночь не наблюдалось. Кровати стояли в разных углах комнаты параллельно друг другу. Их разобщенность казалась особенно ощутимой под тьмой ночи, когда каждый утопал в своих сомнениях, не слыша безмолвные стоны о помощи другого. Алекс смотрела на него, не в силах отвести взгляд, пока усталость окончательно не одолела её и не погрузила в сладкий сон. Лишь после этого Том перевернулся на спину. У него из головы никак не выходили воспоминания Меропы, он просмотрел их все, знал, что мать не соврала по поводу антидота, но всё, что он увидел, не дало произнести убивающее заклинание.       В его действиях не было ни капли осторожности. Он решительно и жестко влез в сознание собственной матери, отгораживаясь от её эмоций. Чувства Меропы не представляли для него никакого интереса; это был лишь способ добиться своих целей.       Вспышка.       В суровую зиму девушка бежала в руках с младенцем. Снег скрипел под её летними туфлями, а порванная местами дубленка развевалась от сильного промозглого ветра. Вьюга поднимала снежные вихри, а метель набирала обороты. Она прижимала к груди младенца, закрывала его лицо, но его крики только усиливались.       Когда она прошла мимо вывески «Приют Вула», замедлила шаг, тяжело выдыхая, пропуская горячий пар изо рта.       — Не плачь, Томми, я всегда буду рядом, даже если ты меня больше не увидишь, — прошептала девушка. Слезы текли по её бледному обмороженному лицу. Она прикоснулась ледяной рукой ко лбу ребенка, оставляя поцелуй на его щеке своими сухими, дрожащими губами.       Младенец стал кричать еще громче, надрывая неокрепший голос.       Вспышка.       Мальчик пяти лет шел за ручку с девочкой в бежевом сарафане, она привела его к песочнице. Он не хотел пачкать руки песком и глиной, поэтому присел на бортик и молча наблюдал, изредка улыбаясь выложенным забавным фигурам из песка. Он и не заметил, как к его ногам подкатился истрепавшийся футбольный мяч.       — Эй, мелкотня, бросьте мяч, — прокричал один из ребят на площадке, выжидающе смотря на мальчика, но тот лишь нахмурился от подобного выражения и неприятного тона. — Реддл, я с тобой говорю, дай мяч!       Мальчик остался сидеть на месте, переводя взгляд на песочницу, где затихшие девочки наблюдали за дальнейшим поворотом событий. Он не любил старших ребят: они были шумные и всегда пытались нарваться на драку. Предпочитал с ними не связываться.       — Да что ты ему говоришь, он не умеет, — засмеялся один из старших, — Том же девчонка, куличики вон лепит!       Смех проваливался в воздух, поддержанный остальными ребятами.       — Я не девчонка! — воскликнул он, ударяя по мячу со всей силы.       Мяч метнулся и, с глухим хрустом, попал прямо в лицо задире, вызывая испуг у мальчика. Удивлённые глаза мальчика расширились, когда он увидел воспитательницу, подскакивающую к старшим ребятам, осматривающую их пострадавшего.       Он не мог понять, как так получилось, как мяч мог странно закрутиться в воздухе в безветренную погоду.       — Дрянной мальчишка! — с гневом в голосе женщина резко дернула его за руку. — Мало того, что Деннис теперь со сломанным носом, так ты ещё и мяч умудрился порвать!       — Я не виноват… он сам…       Но её не волновали его слова, она грубо уводила его за руку в сторону приюта.       — Он даже плачет, как девчонка, — процедил один из ребят на площадке, сплюнув себе под ноги.       Мальчик обернулся, прежде чем женщина успела его заволочь в здание. Девочки заботливо окружили пострадавшего, в то время как ребята с удовлетворением смотрели, как его ведут на наказание.       Девушка, сидящая неподалеку в парке со слезами в уставших глазах, смотрела, как мальчик пытается сопротивляться. Она не сдержала всхлип, когда воспитательница ударила его по щеке, принуждая его наконец войти внутрь       — … мой мальчик, на какую жизнь я обрекла тебя…       Вспышка.       Болтая ногами, мальчик восседал на лавочке. Он любил прогулки в парке и старался насладиться хорошей погодой, подставляя лицо солнечным лучам, которые пробивались сквозь густые ветви высоких деревьев.       — Том, — к нему подбежал один из мальчишек, с которыми он жил, чуть задыхаясь от долгого бега. — Идем быстрее, там Эрик… в общем иди со мной. Миссис Коул сказала, чтобы ты пошел за мной.       — Зачем? — резко спросил мальчик, недовольство послышалось в его голосе.       — Эрик ногу подвернул, ему нужно помочь.       Девушка провожала взглядом мальчика семи лет, который равнодушно шагал за старшим. Прислушиваясь к растущему ощущению тревоги, она незаметно пошла следом, чуть отставая. Они скрылись из её поля зрения за широкими деревьями рядом с забором, ограничивающим территорию парка. Решив, что накручивает себя, она помялась с ноги на ногу и уже собиралась уходить, когда вдруг услышала глухой вскрик.       Мальчик лежал на земле, прижимая руки к голове. Он старался сопротивляться. Над ним возвышался, по всей видимости, тот самый Эрик, который наотмашь бил его по лицу, а рядом с ним тускло мельтешила нога того, кто звал его, вновь и вновь вызывая глухой полусдавленный стон ударами по животу.       — Что вы тут устроили? Быстро отпустили его! — крикнула девушка, ярость вскипела в ее груди.       В одно мгновенье ребята разбежались в разные стороны. Она присела на корточки мальчиком, протянув руку, намереваясь успокоить.       — Я сообщу вашей воспитательнице… с тобой все в порядке… — он не дал прикоснуться к себе, увернувшись от её рук и вытирая кровь с разбитой губы самостоятельно.       — Нормально, — бросил он, сплюнув кровь на землю и жмурясь от боли. — Не говорите никому, я не хочу получать наказание.       Девушка растерялась, так и замерев с протянутой рукой.       — Но они же…       — Если вы хотите помочь, не говорите никому, — еще раз настойчиво произнес он.       Она кивнула, незаметно стирая слезы с лица.       — Ты не такой, как они. Ты гораздо сильнее, чем думаешь…       — Я знаю, — отрезал он, прихрамывая в сторону лавочки, на которой только что сидел.       Его манера движения была издевательской, словно он намеренно возвращался на прежнее место, не обращая внимания на произошедшее. В его глазах не было ни тени страха, только холодная безразличность, которая лишь подчеркивала всю абсурдность ситуации.       Девушке хотелось остановить его, обнять, приговаривая, что всё будет хорошо. Но это было бы враньём: он растёт без неё, а она только может приходить раз в полгода, чтобы наблюдать издалека за собственным сыном.       — … я заберу тебя, Томми. Мне нужно еще немного времени…       Вспышка.       — Как это его забрали? — возмущенно воскликнула женщина, роняя папки и рассыпая листы, которые были уложены в них, со стола. — Я — его мать!       — Это я прекрасно вижу, — желчно выдавила миссис Коул, с недовольством поднимаясь со своего кресла. — Приходите через пару дней; я уверенна, его вернут снова. Ваш отпрыск нигде не может ужиться.       Женщина подскочила к главной в детском доме, прижимая острие палочки к её горлу.       — Как смеешь ты, магла, говорить это?! — взревела она.       — Помогите кто ни будь! — закричала миссис Коул, заставляя женщину отступить.       Она отошла от неё, убирая палочку коря себя за несдержанность.       — Что значит, «снова вернут»?       — То и значит! Несносный мальчишка нигде не приживается. Впрочем, мне наплевать, кому его отдавать, лишь бы поскорее избавиться от него. Тот мужчина с военной выдержкой внушал доверие; мальчик вернулся израненный, но уверяю вас, это пошло ему на пользу, — заведующая явно осмелела, когда увидела в дверях мужчину, который отвечал за охрану приюта. — Если я не могу его научить уму-разуму, научат другие! Уведите эту сумасшедшую!       Прежде чем мужчина успел заломить руки плачущей женщине, готовой вот-вот броситься на миссис Коул, та с улыбкой процедила ей прямо в лицо:       — Вы внушаете доверия, я с радостью отдам его вам поиграться. Приготовьте пять фунтов стерлингов — и он ваш! А за пятнадцать отдам любого.       Слёзы катились по взбешенному лицу, искажённому гримасой ужаса: её сына готовы были продавать, очевидно, уже и продавали, как животное на рынке. Слёзы лились градом, пока женщину насильно выводили из приюта.       Вспышка.       Темные спутанные волосы девушки разметались по земле. Она хрипела, прижимая руки к израненному боку. Кровь стремительно вытекала из поврежденных участков тела, образовывая лужицу.       — Отребье! — очередной удар пришелся ей по лицу. — Повезло твоему сынку — сдох при рождении. Crucio!       Она уже не кричала, лишь хрипела на одной ноте. Как только заклятие спало, девушка невольно сделала вдох, получая очередную порцию боли. Она захлебывалась в собственной крови. Сил сопротивляться не было.       Готовность уйти в блаженные объятия небытия никак не помогала закончить пытку. Её мысли были только о сыне, и она не могла не думать о нём, когда расплата за всё настигла. Сегодня она должна была забрать его из приюта; бумаги были подписаны пару дней назад. Она благодарила богов, что не успела, благодарила Мерлина, что отец нашёл её одну.       — Ты будешь умирать медленно и без моего участия, мерзавка! Предательница крови! Crucio!       «Будь счастлив, Томми», — пронеслось в её голове, прежде чем она потеряла сознание от боли.       Вспышка.       — Оминис, я не могу поверить! Он так похож на своего отца, мне не по себе от такого сходства.       Женщина стояла напротив мужчины в небольшой, но уютной кухне.       — Ты не должна больше следить за ним, — покачал головой он. — Если Марволо узнает, что ты жива, если вдруг он доберется до него…       — Я знаю, но ничего не могу поделать, — вздохнула она, снимая белую, маслянистую тряпку с пирога. — Ему сегодня исполнилось четырнадцать лет… О, Салазар, я так люблю его, хоть и совершенно не знаю...       Она заплакала, опускаясь на стул. Мужчина поспешил обнять свою племянницу, которую поклялся защищать с тех пор, как нашел её в темном лесу, ведомый в тот день лишь своими целями.       — С днем рождения, Томми, — прошептала женщина, укрываясь в руках своего родного дяди.