Ты тот, кем ты хочешь быть

      Сидя на каменной кладки у скал, девушка устало смотрела пустым взглядом на линию горизонта. Волны, бушевавшего океана, с треском разбивались об скалы не нарушая единение, окропляющими время от времени, едва ощутимыми солеными каплями.       Принять правду оказалось куда легче, чем сперва вверял разум. Пэн был прав, Антарес была готова к этой правде, по его милости она уже представляла этот исход событий. Злость выветрилась с первым истеричным воплем, когда она осталась одна, сразу после неприятного, но необходимого разговора. Бессмысленно распаляться на мать, которая была уже давно мертва. Пират? Да толку, Мила могла сказать пару слов, и он бы принял ребенка, что опять сводилось к злости только на неё. Нет, Антарес была благодарна, что они не взвалили на себя все тягости деторождения, оставили человеку, подарившего ей веру во что-то светлое, необъятное.       Корабль не место для ребенка, она страшилась подумать, чтобы с ней стало при таком воспитание. Но и все претензии к Румпельштильцхену стали пустым звуком.       В это же время минуя пространство джунглей Питер Пэн явился перед темным магом, замученным собственными мыслями.       — Открыл правду значит, дочурке? — привлекая к себе внимание засмеялся Пэн, его невероятно веселила ситуация, которую он так долго желал лицезреть воочию. — Какой Питер Пэн ужасный и злой, да вот незадача, проследил наши общие черты и думаешь это поспособствует искуплению?       Сцепив зубы и сжав кулаки, что костяшки побелели темный маг поднялся с пня. Над руками заискрилась магия, угрожающее направленна в сторону Пэна.       — Я знал, что ты подонок, но… Мия, как ты посмел тронуть её, она же… ты знал с самого начала кто она! — вспылил Румпельштильцхен, он отказывался принимать действительность, когда Пэн успел упасть в его глазах настолько низко, что он готов был прямо сейчас убить его.       Проведя языком по нижней губе, Питер усмехнулся в наигранном испуге.       — Позволь прояснить правду и тебе, дружок, — нагло продолжал парень, — милая Антарес или Мия, как ты её называешь, получила свое имя от настоящего отца на корабле, — выжидая паузу, он с удовольствием проследил как эмоции мага меняются на лице. — С кем же тебе изменяла женушка? — делая вид, будто и правду задумался, медленно растягивая гласные спросил Пэн. — На ум приходит лишь однорукий пират, с которым у тебя духа не хватило покончить. Шанс, к сожалению, упущен, Румпель.       Осунувшись, маг отстраненно опустил голову, оседая на бревно.       — Уж не знаю, чем я заслужил такую нелестную славу, раз ты даже не подумал об этом исходе, приняв меня за глупца. Растлить девчонку, которая мне кто… внучка по твои домыслам? Головой соображаешь? — Пэн брезгливо скривил губы. — Нет, братец, тебе ли не знать, — он замолчал, понижая голос, — шутки судьбы куда злее моих.       Питер Пэн исчез в черной дымке, которая ударила магу прямо в лицо, как последнее слово. Ступая по гладким выточенных водой камням, Пэн опустился рядом с девушкой.       — Все так, как и должно быть, правда вскрыта, совру, если скажу, что ждал иного результата, — усмешка сползла с его губ, когда Антарес смерила его недовольным взглядом.       — Ты врал мне, — сухо заметила девушка.       Питер провел рукой по лицу, устало выдохнул.       — Одна тема закрыта, так ты, не теряя времени переходить к другой? Стоит сделать перерыв в выяснении отношений, не считаешь?       — Я хочу услышать правду, Питер, мне нужна от тебя лишь чертова правда, — вспылила Антарес, зажегшись словно спичка.       — Ты хочешь услышать в подробностях как рождаются дети? — вскинул брови Пэн.       В последний момент он успел подорваться на ноги и схватить девушку за запястье, когда она стала испаряться в телепортации. Резко дернув, он ухватил её за плечи, со спины прижимая к себе. Издеваться над ней он не уставал, но сейчас любое недопонимание и ей ничего не мешает назло ему исполнить волю героев. А Антарес сначала сделает и лишь потом осознает, он был убежден в её идиотском характере от родного папаши. Гордости предостаточно, а здравого смысла не отыщешь.       — Я не врал, когда рассказывал о детстве, лишь упустил из виду, незначительную деталь. Мне было лет двадцать, наверное, сейчас не вспомню, может двадцать пять, — она затихла, когда он начал говорить, но Питер не отпустил, мягко убирал волосы на другую сторону, в спокойной манере продолжая рассказ. — Любви там не было и подавно, интерес, да любопытство привели к нежелательной беременности, мы были даже не обручены. Фиона, а именно так её звали, была старше меня, её рассудок помутился с рождением ребенка, который признаться, мне даром был не нужен. Феи пророчили ему стать спасителем, какая нелепость, — мрачно добавил Питер, вздыхая. — Фиона его забрала, сошла с ума в надежде спасти, мне было все равно, я продолжал жить с родителями, а они продолжали выедать мне мозг об ответственности, как никак ребенок родился, нужно взрослеть. Да только никто не учитывал мое мнение, когда феи принесли мне его обратно. Фиона стала черной феей, той самой которой пугают детишек.       — Как? — не выдержав спросила Антарес.       — Как тонка магия, так тесно она перекликается с намерениями. В погоне за светлым будущем сына, она потеряла и себя, и его. Исходя из её первичных побуждений я предполагал, что это возможно. Я просил, умолял сходить её к ведьмам и принять проклятую настойку, которая сохранила бы свободу нам обоим. Она отказывалась, бросила её в стену, когда я добыл зелье, — Питер сжал пальцы на её боку, отчего девушка невольно зашипела. — А Румпель стал жить со мной, против моей воли, он рос, а я старел. Тебе не понять, когда ты видишь, как кто-то другой, кто вообще не должен был рождаться забирает твою молодость, все заработанные деньги, нажитое время. Я старел, не познав юность и видел свое будущее в примере своих же родителей. Я испугался, бегая от этой жизни я не хотел погрязнуть в заботах, как они. И я решился. Собрав сына, вознамерился оставить его у родителей, дома я их не нашел, но зато нашел нечто более существенное — волшебный боб. Нетландия, снившаяся мне во снах сама нарисовалась в голове, и я просто представил её во всех подробностях. Мир, о котором мечтал всю жизнь от младенчества, где дети всегда остаются детьми, и никто не вправе забирать их законное право на юношество, игры и веселье.       Антарес развернулась к нему лицом, считывая эмоции с его лица, которые, казалось, впервые не были прикрыты дельной маской насмешки.       — Я взял и сына с собой, а почему нет? Пока взрастил успел и привыкнуть, — свел брови к переносице Пэн, словно рассуждая прямо сейчас. — Используя скромный магический потенциал я нашел центр этого острова, место откуда шла энергия. Словно почувствовав вмешательство в своей голове я понял, что должен делать. У детей не бывает детей. Чадо, отнимавшее у меня все, наконец на что-то сгодилось, когда я, впитав магию острова велел тени унести его на поруки к феям. Я не бросал его, вернул, что мне принадлежало по праву, — повысил голос Пэн, — свою отнятую молодость. И что теперь? Ты так грезила узнать историю Нетландии, что будешь делать со всей этой информацией?       Неподдельное удивление, она была не в силах скрыть, но как самой относится к услышанному не знала. Больше всего в этой истории было жаль Румпельштильцхена, которого родители просто отвергли. Ребенок, заслуживший ненависть только своим рождением.       — Твои суждения основываются на личном опыте, который еще не затрагивал рождение ребенка, Антарес. Я могу понять почему бросили Генри, даже пирата и твою мамашу, которые бросили тебя. Порой обстоятельства стоят выше желаний и лишь немногим по силу отказаться от обстоятельств в угоду себе.       — В чем виноваты дети? — спросила Антарес вздернув подбородок.       — Ни в чем, — спокойно ответил Пэн. — Это одна из несправедливостей этой вселенной, кому они не нужны они даются, а кто жаждет не может родить. Ни ищи виноватых там, где их просто нет, только пороки судьбы, с которыми приходится уживаться.       Он рассуждал об этом столь холодно, что все еще незаданные вопросы сами собой находили ответ в её голове. Ему не за чем было искать сына, когда он сам отказался от него, а самое страшное, что Пэн не раскаивался в совершенном. Вины за собой он не чувствовал, прикрывал это несправедливостью.       И лишь в одном оказался прав, Антарес судила о поступках из личного опыта брошенного, пропащего ребенка и не могла принять сторону родителя, который бросил свое чадо.       — А дальше? Вечности для игр слишком много, со временем обретя бессмертие тебе надоест. Что будешь делать, когда сам захочешь создать семью?       — И зачем она мне нужна, если я стану бессмертным? — резонно выпалил Пэн. — Смотреть, как умирает жена и горячо любимые дети? Я буду вечно юн, преисполненный могуществом и, если мне надоест я скорее развяжу войну, захватив пару миров в придачу к этому, чем решу создать семью.       Брешь рухнула в её голове, вместе с тем, как на коже шеи ощущались сухие прикосновения губ.       Семейные законы строго гласили брак по достижению подходящего возраста, чтобы не умереть со скуки от раздражения избранника рожали ребенка и умирали… кто-то обессиленно изнеможденный от работы в рассвете лет, кто-то от хвори или старости. Даже не важно отчего, но такая жизнь казалась правильной, навязанная всеми порядками о морали и нравственности.       Меченные, зная, что будет больно заводили семьи. Едва от желания быть любимыми. Нет. Банальные живые эмоции, которых они были лишены в подземном мире, они ими напитывались при жизни действуя по стандартному сценарию, но какой бы он не был насыщенный, он не приносил ничего кроме повторения этого замкнутого круга.       Еще там, когда рассудок мыслил холодно, как заметил Кристофер, Антарес вознамерилась изменить привычное сознанию бытие. Поэтому без страха отдала первенца отцу, поэтому вернулась в Нетландию, предпочтя мир, где сможет провести вечность, не получая отчужденные взгляды и не наблюдая морщинок на гладком лице. Туда, где рушилось привычное понимание жизни, уступая месту необузданным желаниям. Этот мир так благоволил Питер Пэн, сбегая от возложенных обязанностей и этот мир Антарес называла домом, пытаясь спасти.       Сомнения о брате, отце внесли смуту в откровенный эгоизм, которым она была не прочь напитываться. Беспокойства для тех, кто боролся за семью, кто желал проводить каждый день бок о бок и несомненно это желание утихнет, когда все уляжется. Она чувствовала будто оторвалась от мира всего на мгновенье прямо в прошедшую секунду, все это стало таким неважным, семья, друзья, как любил выражаться Кристофер — все умрут, рано или поздно — и это было так, но блажь развеялась, когда пришло осознание спуская её на землю.       У других меченных нет заложников в этом мире. Нет, тех кто неотрывно следует по пятам. Они не в родстве — пусть и мнимом — с темным магом, любовь их жизни не является созданием — как привыкли считать многие — самого дьявола, Питером Пэном. Свое существование она нераздельно будет проводить с людьми, которых знала при первой, второй и неизвестно еще сколько последующих жизнях. И это в корне меняло её первостепенное желание в подземном мире, но облаченный похожими привязанностями Пэн, крайне спокойно относился к этому, его веселье дополняло пустоту в груди, планы не ввязались с общепринятыми и может в этом он был прав.       Как бы не хотелось отречься от земных привязанностей, когда девушка взглянула в зеленые глаза с беспокойством её рассматривающие, она поняла, что проиграла в игру с самой собой. Но проигрыш не был горьким, и он никак не мешал восполнить план всего несколькими новыми переменными.       Семья не для них, а о тихой семейной жизни, следовало позабыть, сама её суть отвращала девушку.       — Если бы я сама попросила, ты бы поцеловал меня здесь? — прищурилась девушка, только одни намерения ей до сих пор не были понятны, касательно её.       — Сплести магию навеки заманчиво, но риски если ты меня предашь возрастут в небывалой прогрессии. Ты так хотела честности, поэтому я отвечаю тебе честно — нет, — ровным голосом протянул Питер, захватывая её руку и прикладывая к своей щеке. — Поверь, мой ответ сделало не сердце, а рассудок. Докажи, что ты со мной до конца и я сделаю всё, что ты захочешь.       Доверия всегда было мало. Столь хрупкую вещь, здравомыслящие люди убирали подальше, заталкивали будто в серванты, как фарфор, боясь достать чтобы протереть от пыли. Глупцы подобно мячу пинали из раза в раз шаткое чувство, боясь, что оно разобьется, но не предпринимая никаких попыток сохранить, уберечь. И пройдя путь, чтобы это осознать, Антарес понимала каждое его слово, услышав, пожалуй, главное, что желала так долго — искренность.       Она не корила себя, когда поняла, что и этого ей уже было мало.       — Ты оплошал, утаив от меня правду, — голос её не выдавал никакого волнения, его рука сжимающая её пальцы у щеки дрогнула. — Полагаю, справедливо если и начинать выстраивать доверие придется тебе. Позиции следует поменять, ставя мои потребности выше, начни все делать мне в угоду, и я не сверну с пути, что ты мне уготовил.       — Королева приказывает? — Питер притянул её второй рукой за подбородок, останавливаясь в дюйме от её губ. — Я не люблю, когда мне приказывают, милая, а уж шантаж не потерплю даже от тебя, — он ожидал, что девчонка начнет его отталкивать, но голубые глаза взирали спокойно, уверенно, не давая ни секунды на проблеск сомнений.       — Докажи серьезность своих намерений Эскер, — пальцы на подбородке сжались, когда она произнесла его настоящую фамилию.       Питер вдруг усмехнулся, довольно придвигаясь губами к её уху.       — Не боишься обжечься, затевая со мной игру? — прошипел он, нарочно глубоко выдыхая ей прямо в ухо, щекоча.       — Нахожусь в неистовом предвкушение, — в тон ему парировала Антарес.       Она не заметила, как телепортация утянула их с прибрежья, рухнула на кровать, прижатая мужским телом к матрасу.       — Разве есть время?       Питер оторвался от изучения её шеи, поднимаясь поцелуями по линии подбородка.       — Ни секунды свободной не останется, как мы закончим, — с придыханием ответил Пэн, развязывая шнуровку на её штанах.       Не оставаясь в долгу и тонко понимая, о чем он говорит, Антарес спешно расстегивала его пояс, стягивая с плеч рубаху. Она была распалена не меньше, после импровизированной игры. Льстило, что Пэн откладывая столь важные дела, был так зависим от вызванного ей одними только словами возбуждением. Не церемонясь, Питер задрал наверх низ её туники вместе с топом, обнажая грудь.       Поцелуи куда угодно, но не в губы, стали хаотичными, рваными. От спешки, стоны сливались воедино, разжигая, совсем не меньшее желание, чем с медленными прелюдиями.       Дернув ремень его штанов, Антарес бессильно вздохнула, не справившись с застежкой. Он помог расстегнуть его, приспуская и нижнее белье всего на половину. Её рука безбоязненно сомкнулась на его твердой плоти, все смущение оставило Антарес еще в той квартире.       Опасность от игры, придавала азарта разжигая кровь. Когда Питер застыл в дюйме от губ, мутным взглядом встречаясь с ней, судорожный выдох опалил лицо Антарес. Тонкий холодок пробежался по затылку, сейчас было опасно. Пэн видимо тоже пришел к этой мысли, понимая, что может не сдержаться. Одним движением перевернул её на живот, мягко, будто извиняясь за причиненную грубость, прошелся губами по позвоночнику, надавливая одной рукой на поясницу, а другой ловко стягивал мешавшую ткань с её бедер.       Когда Антарес опустила спину от его давления, она вдруг почувствовала пальцы, огладившие ложбинку между ягодиц, медленно надавливающие и спускающиеся ниже. Он остановился, делая легкие круговые движение пальцами, собирая на них влагу в промежности.       — Останови меня, если будет больно.       Смысл произнесенных слов не сразу дошел до Антарес. Резко в одно движение он вошел до упора, глухо простонав, когда ощутил сдавливающие его член стенки влагалища. Девушка вскрикнула, понимая, что он имел ввиду, когда её волосы грубо обмотали вокруг запястья, вынуждая поднять голову.       Вбивая каждым глубоким толчком её в пошатывающуюся кровать, он ощущал, как она задрожала стоило ему пальцами раздвинуть мягкие складки и сделать несколько круговых движений. Мелкие разряды магии не угасали между ними, подбивали входить куда быстрее, глубже, чтобы в полной мере насладиться неконтролируемой силой. Антарес не могла и представить, что ей так понравится подавление. Чувствовать себя полностью в его власти она зареклась только в постели, когда последняя связная мысль покинула сознание разом опустошая его. В приступе наслаждения, она почти упала, но он не позволил, потянув куда сильнее за волосы, сорвавшись на безумный темп.       Гладкая спина подрагивала, когда, положив обе руки на ягодицы, Пэн глубоко вошёл, совершая еще несколько инстинктивных мелких движений, ощущая как скрытая тревога, мучавшая его столько времени, сходит на нет.       Не в силах даже выровнять дыхание он уставший повалился на кровать рядом. Руки не слушались пока он чарами пытался привести себя в порядок.       — С магией куда проще, правда? — усмехнулся Пэн.       Антарес чувствовала, как по ногам стекает семенная жидкость, и это уже не смущало, словно показывало лишний раз его власть над ней. Пэн провел рукой, легким заклинанием убирая с неё следы его безумия.       — Уверен, это не то, что ты хотела бы услышать, еще содрогаясь в оргазме, уверяю, на мое решение повлияла не твоя покорность, — он не сдержался от едкой ухмылки, поднимаясь и затягивая ремень. — Но я позволяю тебе действовать самостоятельно с братцем. Я не трону его, если он не будет мешать, позволю даже покинуть остров. Запирай, убеждай, меня это не касается, лишь предупреждаю, сейчас он в клетке в южной части острова.       Одеваясь куда быстрее, чем до этого девушка изумленно посмотрела на него.       — Ты уже начал исполнять мою волю? — она усмехнулась.       Пэн поймал её взгляд, скрывая за снисходительной улыбкой, желание придушить девчонку, что имела на него столь сильное влияние последние дни. Пугающе, но бороться с этим, как он уже понял, бессмысленная трата времени и сил. Создать видимость смирения от её просьбы, было куда проще, на деле ограничивая свободу воли в заданных рамках. Питер исчез в воздухе, не оставив даже дымку.       Антарес вновь откинулась на подушки, лежа запахивая на себе одежду. Удивительно как их не прервали с такими частыми появлениями гостей. Девушка поднялась с кровати, приглаживая растрепанные волосы, это мало помогло, пришлось гребнем по новой расчесываться.       Из домика, не желая тратить время на ходьбу, Антарес переместилась прямиком в лагерь, где они бывали последний раз на её памяти, когда Бейлфайр был еще на острове. Своеобразная насмешка над братом, ведь рядом с его клеткой была клетка и Венди, которую он так и не спас. Различая за деревянными тонкими сплетенными балками очертания его голубой рубашки и джинсов, девушка магией спустила клетку на землю. Она наткнулась на презрительный взгляд брата, который замешкался, разглядев сестру за решеткой. Антарес тоже растерялась, надеясь, что сон трава еще будет действовать. Всех пленников морили успокоительным.       — Мия, — со вздохом протянул Бэй, столь блаженно, что девушка поняла, эффект еще держался, — отпусти меня.       — Прости, — заранее проговорила Антарес, — ты должен мне доверять, я смогу уберечь тебя, возможно не только тебя.       Чувствуя тонкую связь, поднимающуюся из самых глубинных недр, не свою совершенно чужую магию, но столь знакомую, которая постепенно расходилась по телу посылая импульсы во все нервные оголившиеся окончания, она выдохнула полный первобытной энергии кислород. Рука опустилась на клетку, перемещая их в пещеру Эхо.       — Никто не причинит тебе вреда, пока ты будешь здесь, — уверенно сообщила девушка, оглядываясь.       Эта пещера была знакома им обоим не понаслышке. Камни, освещенные лишь светом, падающим из верхнего окна, казались холодными, доказывали словно свою непричастность к тому, что здесь происходило. Пираты, пропащие часто исчезали в этих дебрях не понимая, где искать истину, когда она у всех крутилась на подкорке, а не на языке.       Бейлфайр был тут в безопасности, это главное, что её волновало.       — Почему ты это делаешь? — глухой голос остановил её от телепортации. — Почему помогаешь ему?       Опустившись на корточки, Антарес придвинулась к клетке. Бэй уже куда осознаннее смотрел на неё, обессилено полулежал, не предпринимая никаких попыток к побегу, знал — провальная идея.       — Ты многое упустил, но рассказав я тебе обреку себя на вечное презрение, — грустно усмехнулась девушка. — Кажется, мы отдалились здесь друг от друга. Оно и верно. Я попала на остров куда раньше, чувствовала себя одиноко, а кругом одни мальчишки и недружелюбно настроенный король острова, лишнее слово, так сразу клетка. Два года плаваний, подземный мир, о, Бэй, у нас не могут совпадать взгляды на многие вещи, мы оба прошли столь длинный и разный путь.       Мужчина молчал, опустив голову.       — Видеть тебя во власти Пэна оказалось куда хуже, чем похоронить. Ты стала похожа на отца, под благими намерениями отправляешь на казнь.       Шумно сглотнув Антарес, казалось, его слова отпечатались на подкорке и теперь никогда оттуда не сотрутся. Намеренно или нет, но он полоснул по самому сердцу. И если брат действительно так считал, таить тайну толку не было, вдруг ему самому полегчает. Он говорил это, словно отрывая груз от плеч.       — Возможно я перенимаю черты своего родного отца, — выдохнула девушка, страшась поймать его непонимающий взгляд, — я сама только недавно узнала об этом, мой отец это предавший нас пират, с которым долго была мама.       Крайне удивленный взгляд, вдруг сменился разочарованным. Бэй продолжал хранить молчание, когда девушка исчезла в воздухе, оставляя его одного средь каменистой скалы в клетке, на обрыве уходящим в никуда.

***

      Оказалось, Пэн преуспел в своем сценарии. Под бравым лозунгом, спасение магии он пытался возложить на плечи мальчишки, прекрасно осведомленный что этим, забирает его собственный выбор. Эту легенду поддерживали в лагере, эту легенду была вынуждена поддерживать и Антарес.       Уже к ночи залезая на давно заброшенный домик на дереве, который они использовали для хранения припасов или просто место для игр, девушка услышала конец разговора, перед тем как Генри в расстроенных чувствах покинул помещение, не замечая её. Использовать Венди для поддержания легенды показалось Питеру хорошей идеей. У той была мотивация красиво врать и делала она это с такой легкость, будто всю жизнь заговаривала уши родителям. Антарес невольно позавидовала, с актерскими навыками у неё было туго, пряма как осина.       Место преобразилось. На большой кровати лежала Венди прикрытая одеялом, испуганный взгляд скользнул по Антарес, она была явно напряжена от присутствия Питера Пэна. Парень положил руки на высокое изножье кровати, объясняя как важен мальчишка и что её ложь не напрасна.       — Отправляйся обратно в клетку, — сурово закончил Пэн.       Венди сжалась на кровати и Антарес поспешно преодолела расстояние между ними.       — Это ненадолго, — добавила девушка, краем глаза цепляя в момент раздраженного от её слов парня, — как только все закончится, ты будешь свободна, Венди, встретишься с братьями, которые так долго ищут тебя.       — Правда? — в глазах девчонки горел искренний огонь надежды.       Антарес кивнула, подтверждая свои слова, в которых была уверена. Питеру не за чем держать её на острове, службу та сослужила, дальнейшее её пребывание — издевка над судьбой ребенка, неоправданная и жестокая.       Питер подозвал мальчишек, который увели девчонку обратно в клетку.       — С чего ты взяла, что я позволю ей уйти? — неожиданно холодно спросил Питер.       — Она не нужна тебе больше.       — Кто знает когда и при каких обстоятельствах она мне пригодится. Зачем пленить других, если уже есть покорные слуги в лице её братьев? — словно это было очевидно фыркнул Пэн. — Я не дам уйти никому из них, Антари, не пытайся пойти наперекор мне.       Решать проблемы по мере их поступления было невероятно тяжело, но сейчас она не могла ничем его убедить. Окрыленный мыслями о бессмертие, Питер не позволял никому вмешиваться в его игру. Подавление ей не нравилось, заметно скривившись, девушка поспешила уйти.       — Стоять, — гаркнул Питер, делая неспешные шаги к ней. — Следи сегодня за моими передвижениями, уж не знаю, как быстро удастся исполнить задуманное, но удели особое внимание скале череп, — замечая, как девушка отстраненно кивнула, он протянул руку, проводя пальцами по её щеке, она не стала отодвигаться, но холодность Питер поспешил сгладить. — Обещаю, все изменится, когда случится то, к чему мы так долго шли, ты мне веришь?       Скорее машинально Антарес кивнула. Пэн коротко прислонился губами к её виску, глубоко вдыхая. И вскоре он ушел вслед за Генри, догоняя мальчишку, ушедшего из лагеря.       Телепортация до собственного домика не заняла много времени. Девушка поспешно отодвигала стеллаж, выуживая не только серый маленький сверток из сокрытого места меж бревен, но и занозы, впившиеся в пальцы. Прозрачный пузырек с оранжевой сияющей жидкостью оказался в руках. Антарес видела в своих руках мерцающие ноты закатного солнца, которые даже сейчас, несомненно, предрекали безнадежное будущее, скрытое от чужих глаз и настроенное отнюдь не дружелюбно.       Зелье опустилось в карман мантии, девушка напряженно села на полу прислушиваясь к ощущениям. По всему острову ощущалось движение и сконцентрироваться на одном было довольно-таки тяжело. Океанские волны будоражила неспешно плывшая лодка к скале череп. Несомненно, это был Питер, и было очевидно, что с Генри, они только отплывали от берега и противостояния или битвы между ними не происходило.       В отличие от лагеря, где все мальчишки остановились, прекращая игру, столь стремительно, что навевало на подозрения. Антарес телепортировалась в домик Пэна и подошла к окну, уже предвещая, что увидит. Бейлфайр понесся, обходя лежавших на земле мальчишек, за Эммой в высокие кусты, где в этом лагере находились клетки. Тяжелый выдох сорвался с её губ, девушка заметила в тени деревьев Злую Королеву и Румпельштильцхена. Антарес не была безнадежным оптимистом, понимала, что против них у неё нет и шанса, едва выйти отсюда успеет.       Румпельштильцхен теперь знал, что она не его дочь, и девушка не питала иллюзий. Конечно, родной внук окажется дороже, чем бельмо на глазу, напоминавшее о неверности женщины, которую он когда-то любил. Бейлфайра спасли, но пещеру Эха даже при желании она бы не почувствовала. Брат не проникся её речами, Антарес в этом случае тоже не надеялась на его веру, и все же активное наступление озадачивало девушку. Нападение на лагерь — прямой вызов, который Питер Пэн, не оставит прощенным. Но и первоначальная цель — Генри, не даст ему ответить в ближайшее время.       Собрав все силы, рассчитав, что переместиться в случае капитуляции ей хватит, Антарес неспеша распахнула дверь, спускаясь по ступенькам. Она вышла к ним из-за деревьев, бережно укрывавшие домик.       — Нападать на детей — низко даже для вас, — громко оповестила девушка, сразу же привлекая к себе внимание.       Бейлфайр остановился, сжимая руку освобождённой Венди из клетки, он отодвинул её за спину, кидая короткий взгляд на отца.       — Это и нападением не назвать, лишь обезвреживание, — произнес Бэй, — где сейчас Генри, Мия?       — А он не тут? — с наигранным удивлением спросила девушка, показательно пробегая взглядом по лежавшим мальчишкам.       — Мия? — спросила Эмма, не опуская меч в своей руке.       — Ты не сказал им? — изумленно протянула Антарес, понимая, почему спасительница повторила её прошлое имя. — Настолько смущаешься нашего родства? — нахмурилась она, в голосе невольно просочилась обида.       — Так вы…       — Это моя сестра, — словно его вынудили холодно сказал Бэй. Эмма в неверие округлила глаза. — Но это ничего не меняет, ей не знакомо понятие семьи.       Бейлфайр коротко кивнул отцу, переводя настороженный взгляд на сестру. Реджина выступила вперед, Антарес успела увидеть отблеск усыпляющего заклинания, оно поглотило её, останавливая от телепортации. Девушка безвольно упала на землю.       — Дочурка? — провокационно подняла бровь Реджина, оборачиваясь к Голду.       Румпельштильцхен зло повел плечом, оборачиваясь на бывшую ученицу.       — Да, — с нажимом проговорил он, метнув взгляд к Киллиану.       Понимая, что хотел сказать мужчина столь многозначительным взглядом, Джонс обреченно опустил голову, нарочно стараясь смотреть куда угодно, но не на него. Дыхание участилось, когда рука потянулась к поясу, в надежде достать фляжку. Румпельштильцхен не спешил оглашать подробности своей личной жизни перед всеми, но, когда и Бейлфайр сцепив зубы взглянул на него, капитан понял, что придется самому оглашать это позже, не во всеуслышанье, но как минимум Эмма должна узнать правду от него.