Последний Септим

Рассвет Музыки звон предвещает. Мальчик сбежал с каменной гряды на равнину, нарочно не поднимая ноги, чтобы разбросать вокруг побольше песчаной пыли и мелких камней. Он остановился у кромки воды и только тогда обернулся. Никто его не преследовал, ни стражники, ни соседские дети, ни эта странная фермерша Розетта, которая так любит совать свой нос в чужие дела, а потом трещать на весь рынок, тыкая узловатым пальцем! Убедившись, что никого рядом нет, мальчик выгреб из карманов своё сокровище: пригоршню плоской гальки, обточенную быстрой рекой. Такую в их тундре просто так не сыщешь! Взяв одну, он хорошенько замахнулся и бросил в воду. Камешек отскочил от поверхности один раз, но на следующем нырнул на дно, заставив разочарованно вздохнуть. Присев на колено, мальчик бросил снова и посмотрел на небо. Если не вернуться до ужина, от матери здорово перепадёт, но что ещё ему оставалось? Не пойдёшь же тренироваться к фонтану на глазах у всех, такой позор и представить страшно! Следующие несколько камней постигла та же участь. Мальчик никак не мог понять в чём дело: в неправильном размахе, в пальцах или в самом камне? А может, тайна скрыта в воде? Ручеёк, конечно, по щиколотку, зато широкий и гальку удобно собирать заново. Вдалеке, где уходили в небо высоченные ели, виднелись лохматые спины мамонтов, а чуть ближе стоял великан, почёсывая бороду и глядя в сторону мальчика. — Ну и что ты уставился? — фыркнул он. — Думаешь, лучше можешь? Мальчик снова замахнулся, но на этот раз его опередили. Камень проскакал как водомерка, трижды ударил о воду чтобы в конце звучно плюхнуться, поднимая брызги. — Здорово! — воскликнул он обернувшись. — Как ты научилась? Вначале он рассердился, что кто-то позволил себе ему помешать, да ещё и подкрался со спины. Но, разглядев гостью, подумал, что она в общем-то ему не враг. Наверное, дело всё-таки в том, что она была взрослой и вряд ли претендовала на его титул лучшего ловкача. — Это совсем несложно. — Девушка села рядом на пожухлую траву и мальчик готов был поклясться, что её голос звучит отовсюду одновременно. — Меня брат научил. Мальчик понурил голову. Значит, в городе уже есть кто-то, с кем ему не тягаться? И почему он об этом не знал? — Но он не здесь, он… далеко, — поспешно добавила девушка разглядев его настроение. — Хочешь, покажу как это делается? Мальчик быстро закивал и девушка придвинулась ближе, смочила гальку водой, швырнула. Снова идеально. — Я делаю так же, но у меня не получается, смотри. Новая неудача заставила покраснеть до кончиков ушей. Одно дело опозориться самому и совсем другое — перед девчонкой! Он ведь должен быть лучшим во всём! Он ведь сильный, он ведь защитник! — Дай мне руку, — она совсем не заметила его смущения, вложила в ладонь камень. — Держи вот так, здесь большой палец, здесь указательный. Бросать нужно по прямой, чтобы камень прошёл ровно по линии воды, видишь? И лучше стоять боком. И не торопись: сначала размах, потом бросок. Он сделал всё как она показала и у него получилось! Теперь-то уж Серый Уш точно съест свою рубаху от зависти! — Я хочу попробовать сам! Мгновенного успеха не последовало. Камень не сделал три идеальных прыжка с нырянием, но всё равно вышло лучше, чем было до этого. — Будешь тренироваться и всё получится. Никто не делает идеально с первого раза. — Но я попробую! — усмехнулся мальчик и вдруг спросил: — А ты что, из Солитьюда? — Нет, — удивилась девушка. — Я не из Солитьюда. — Тогда почему ты так разодета? Я думал, так выглядят только люди из столицы. Она осмотрела рукава плаща явно не понимая, что же в её одежде такого особенного, а потом рассмеялась. — Вот бы не подумала! Но ты прав, я прибыла издалека, — девушка оглянулась на город позади себя и улыбка медленно сползла с её лица. — Очень-очень издалека. — Это Драконий Предел, — пояснил мальчик, довольный, что может чем-то удивить. — Здесь драконоборец Олаф Одноглазый убил дракона Нуминекса. — Удивительно, правда? — Нет, это сказка, — махнул рукой он со знающим видом. — Вот в Виндхельме все стены высечены изо льда, а вокруг бродят снежные тролли — это удивительно. — Ты сам это видел? — Нет, но я точно знаю. И побываю там однажды, когда смогу сам купить себе лошадь. — Мальчик смерил девушку взглядом и удивился пришедшей в голову мысли: — Ты похожа на мою маму. — Правда? — Она явно обрадовалась и зачем-то потрогала себя за волосы. — Никогда бы не сказала. Спасибо, я думаю. А ты, наверное, похож на отца? — Нет, я похож сам на себя. Зато сестрёнка похожа на меня! — Похожа, верно… Девушка задумалась, пока он бросал в воду камни. И правда, с каждым разом получалось всё лучше! Славный, наверное, у неё брат. Интересно, что ещё такого он знает… — Послушай, как думаешь, я могу доверить тебе тайну? Мальчик кивнул с самым серьёзным видом. Он знал, что взрослые часто доверяют друг другу тайны, но обычно не хранят их так, как положено. Но если у него будет такая, он-то уж всем покажет, как это делается! Девушка щёлкнула пальцами и в руке у неё сама по себе возникла серебряная брошь с вкраплением красных камней, напоминавшая ветку морозных ягод. Стало тихо, смолкло журчание воды и шелест ветра в чахлой траве, весь мир сошёлся на узкой девичьей ладони. У его мамы было полно украшений, наверняка нашлось бы и что-то подобное, что в этой побрякушке такого особенного? — Это — самая большая и самая страшная в мире тайна, — прошептала девушка и мальчик невольно оглянулся, не подслушивает ли кто. — Храни её так, как ничто и никогда не хранил. И не отдавай никому, ни маме, ни сестрёнке. Спрячь в таком месте, о котором будешь знать только ты и не бойся, кто бы за ней ни пришёл и что бы он ни говорил. Не бойся, слышишь? Я приду, если тебе будет угрожать опасность. Если ты её потеряешь или отдашь кому-то кроме меня — нашему миру конец. Обещай мне, Хэльвард. Девушка вложила брошь в его ладонь и крепко сжала. Тяжело сглотнув, мальчик тряхнул головой. — Я обещаю… Откуда ты знаешь моё имя? — Ты же сам мне сказал, — тускло улыбнулась она. Он задумался, но так и не вспомнил, когда успел представиться и как зовут эту девушку. Сжал кулак уже сам, чувствуя, как грани брошки впиваются в кожу и уверенно сказал: — Я сохраню её до твоего возвращения. Клянусь. — Я тебе верю. — Девушка отпустила его руку и посмотрела на небо. — Если ты пойдёшь домой сейчас, то успеешь вернуться до прихода мамы и она не устроит тебе разнос. — О, спасибо! Тогда мне пора! Мы же ещё с тобой увидимся? — Я приду, когда настанет время. Ни о чём не думай, всё будет хорошо. Хэльвард побежал по камням вверх, к Вайтрану. На вершине он обернулся, помахал сжатым кулаком. Девушка поднялась и долго смотрела ему вслед, даже когда он совсем исчез из виду. Ветер трепал стяги на городской стене, журчал у ног ледяной горный ручей, вдали тяжёлой поступью бродил великан. Она окинула взглядом тундру, надела капюшон, думая о чём-то своём. И исчезла.

***

Карак Агайалор — белокаменный дворец Каморана — тяжело возвышался над Раем, вбирая собой весь свет и возвращая его троекратно. Пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы хоть как-то его рассмотреть, но и это помогло мало. И можно было так не выкручиваться, а просто воссоздать Башню Белого Золота, мы же все понимаем, что ты хотел этим сказать, великий маг! — Расплакалась от такой красоты, — съязвила я в ответ на взгляд Равена, утирая слезящийся глаз. Пышные цветущие деревья сыпали на аллею лепестками, ветви клонились к земле под тяжестью плодов. Грозди винограда, абрикосов, персиков, слив — всё пылало спелостью, сочностью, цветом. Всё настолько идеальное, как будто их выплавили из воска, выкрасили и очень, очень старались выдать за настоящие. Меня от них воротило, даже прикасаться не хотелось. — Так, для сведения, если хочешь, чтобы твою подделку принимали всерьёз, добавь хоть немного изъяна. Смотреть тошно. Равен снова промолчал. Послышался звонкий девичий смех и я вначале подумала, что и это иллюзия безграничного счастья нового мира, потом разглядела две фигуры на краю пруда. Парень прижимал к себе девушку, она льнула к нему, хихикая и расплёскивая ногами воду. Я их знала, видела в Святилище, о них ещё ходили всякие слухи… Что ж, разговоры оказались правдой и теперь они оба здесь, вместе и счастливы. А если культисты счастливы, то что остаётся нам? Они все в Раю, как и было обещано, а где в итоге оказались мы? Вайлеретт давно скрылась где-то на развилке, свернула в другую сторону, но тут и там мелькали знакомые лица, хоть имена и позабылись. Они и правда попали в мир без боли и смерти, горестей и тревог. Новый Тамриэль, вылепленный из едких красок, гордостью, самомнением, безумием Манкара Каморана… Нет, так не должно быть. Не бывает абсолютного мира счастья без боли. Не может существовать двух одинаковых цветков паслёна. Равен взмахом руки распахнул стеклянные врата, открывая дорогу под арочным сводом, напоминавшим разбитые и заросшие дикой травой айлейдские руины. Он замер, жестом пропуская меня вперёд, но и я не спешила переступать порог этого ослепительного во всех смыслах дворца. Не стоит торопиться на собственные похороны. — Просто из любопытства: а если я откажусь? Что будет, если я с тобой не пойду? — Это ваше решение, — безразлично отозвался Равен. — Если только вы сумеете открыть портал обратно. — Справедливо, — кивнула я. — Даже и возразить нечего. Выбора у меня всё равно нет? — Вы гостья, а не пленница. — Кончай уже придуриваться, мы же тебя убили! — Я подошла вплотную, заглянула в глаза, чеканя каждое слово. — Мы убили тебя в коллекторах под Имперским городом, забрали книги, с их помощью нашли Святилище и сожгли его дотла. Я не гостья, я ваша месть, так ведь? Ничто на лице Равена не дрогнуло, холодный отрешённый взгляд остался прежним. Не знаю что хуже: получить открытый удар или вот так смотреть на безразличие своего врага зная, что за этим скрывается страшная, непомерная жестокость, которая обрушится на тебя в любой момент. — Вы не поняли сути Рая, — ответил он. — Для этого Мастер и желает поговорить. — Хорошо, ладно, — всплеснула руками я. — В конце концов, от таких встреч не отказываются! Великая честь видеть самого Мастера! Мы вышли в открытую галерею с опоясывающей колоннадой, на которой держался стеклянный купол, разбрасывая повсюду мерцающие солнечные блики. Под этим мягким светом росли фиолетовые лилии, лозой оплетали колонны, стелились по камню пола, гроздьями свисали с карниза под потолком. Место напоминало скорее тихую беседку или закрытый сад, но никак не пристанище слегка чокнутого мага. Здесь же, в толще прилегающей скалы было высечено три трона, два из них пустовали, на третьем полулежала с книгой в руках Рума Каморан. Завидев нас она медленно выпрямилась, захлопнула книгу и та тут же исчезла в воздухе. Троны… Даже шутить на эту тему не хотелось. Интересно, а ваш владыка знает, что кроме его седалища будут ещё целых три? А давайте скажем ему прямо сейчас! — Добро пожаловать в Карак Агайалор, Героиня Кватча. Голос Румы неприязнью скрежетнул по сердцу. Я помню её проповеди, и нашу последнюю драку, и её смерть. Ожидаемо, что она окажется тут, но всё же… Всё же было в этом что-то неправильное. Манкар Каморан собственной персоной стоял чуть поодаль разглядывая цветы и только сейчас обернулся. Я узнала бы его из тысячи других эльфов, в толпе, в темноте, по голосу, даже по звуку шагов. Он совсем не изменился со Святилища и тоже сразу узнал меня. Даже если бы мы ни разу не виделись, между нами будто была нерушимая связь. — Мастер, — Равен шагнул вперёд и поклонился. — Я привёл нашу гостью. — Прекрасно, сын мой. Героиня Кватча, рад видеть вас… снова. Равен поднялся на свой трон подле сестры и я ощутила себя совсем маленькой посреди этого огромного зала, напротив трёх магов. Я знала, насколько сильна Рума, представляла, что может Равен, и понятия не имела, на что способен Манкар. Душа заворачивалась в кокон, рисуя в красках собственное расчленение. Медленно, по кусочкам, огнём, магией ядом… Как наивно было думать, что я хоть что-то могу против них. Остаётся только вывести их из себя посильнее, чтобы в порыве ярости убили побыстрее. Вот о чём нужно было молить богов: чтобы было быстро и без боли. Выдыхай, Явара. Если ты ещё жива, значит, для чего-то нужна им. А значит, есть шанс выбраться из петли. Или хотя бы попытаться что-нибудь придумать… — Как себя чувствуешь? В груди не колет? — вырвалось само собой и захотелось собственноручно вырвать свой длинный язык. — Мне стоит поблагодарить тебя за то, что ты открыла мне дорогу в Рай, — нараспев произнесла Рума и её слова эхом множились в стенах. — Мы не держим на вас зла, здесь нет места подобным чувствам. Прошу, проходите. Голос Каморана был совсем не похож на тот, что я слышала в Святилище. Никакой жёсткости, власти, непреодолимой силы. Наоборот, он стелился как мягкое масло, тягучим, медовым переливом. Но его всё так же хотелось слушать, ему хотелось верить. Каморан уселся за накрытый для чаепития стол, жестом пригласил меня. Азура, зачем ты прислала меня сюда? Отобедать с врагом? Прекрасно, давайте все выпьем чаю, поймём что всё это было большим недоразумением и разойдёмся по домам! Ногой отодвинув стул, я села напротив, подцепила пальцами невесомую чашку из тончайшего фарфора, того и гляди развалится от малейшего усилия. Со звоном бросила её на блюдце, откинулась на спинку. Нет, не развалится. Надо же. — Вы же не думаете, что я буду что-то здесь пить? Этот бой мне не выиграть ни хитростью, ни, тем более, силой. Так почему бы не посмотреть представление до конца, приняв правила игры? Умереть я всегда успею! — Если бы мы хотели вас убить, то уже бы сделали это. — Каморан неторопливо разлил чай, отставил заварник, по форме напоминавший купол над головой. — Но дело ваше. Я покосилась на Равена и Руму, которые так и сидели не шевелясь как гипсовые статуи, красивое дополнение к трону. Нет, я просто не могу смотреть на неё, живую! Я помню, как убила её, помню широко распахнутые глаза, смотрящие мёртвым взглядом сквозь меня в темноте леса. И мысленно усмехнулась, представляя, как сложно ей сдерживать истинные чувства и играть по плану отца. — Как вам это место? — спросил Каморан, отпив из чашки. — Вы видели лишь малую часть, но, может быть, успели составить мнение? — Слишком ярко, — честно ответила я. — Ляписто, глаза режет. Мне не нравится. Он раскатисто рассмеялся, но даже этот смех был слишком выверенный, слишком идеальный. Как по команде Равен и Рума улыбнулись следом. — Мнений народа по его счёту, как говорили на моей родине. Я создал Рай таким, каким должен стать Тамриэль возрождённый, свободный от пороков и гнили. Разве вам бы не хотелось жить в таком мире? — Вы лишили этот мир доброй части человеческих чувств и сделали его наполовину пустым. — Я глянула в сторону, где фиолетовый бутон оплетал подлокотник каменного трона. — Эти лилии красивые, но вы их не растили. Нет, не хотела бы. — Вам не угодишь, — со смешком ответил Каморан. — Вы жаловались на отсутствие жизни в Мёртвых Землях, но и её полнота вас не устраивает. Мне показалось, что расстояние между нами уменьшилось. Опустив взгляд, я пересчитала чашки, осмотрела блюдца, заварник, сахарницу. Всё как и было. Ничего не появилось и ничего не пропало, стол остался прежним, но вместе с тем Каморан будто бы стал ближе… — Что вам от меня нужно? — в лоб спросила я. — Вы позвали меня сюда ради философских размышлений о мире? — А почему бы и нет? Я помню вас в Святилище, но нам так и не удалось побеседовать. Почему бы не узнать друг друга получше? Может, наши цели не так и далеки? — Я не перейду на вашу сторону. И я уже не раз ясно давала об этом знать. Моргнув, я с трудом подняла тяжёлые веки вновь, глаза просто слипались усталостью. — Но разве вы никогда не хотели избавиться от этого? От боли, от воспоминаний, от привязанностей, чтобы окончательно обрести свободу во всём? Столько сожаления и столько мучений… Морок застилал глаза и какая-то часть моего сознания медленно засыпала. Густой воздух ещё больше туманил духотой мысли, захотелось сползти на пол и просто уснуть, как в жаркий летний день или перед горящим камином после долгой дороги. — А откуда вы знаете что я думала о Мёртвых Землях? — Слова текли медленно, вязко расползаясь на языке. — Откуда вы взяли эту мысль про свободу? В виске кольнуло и похолодело, точно скользкий червь точит дыру, просачивается внутрь. Я схватилась за голову, поморщилась от этого мерзкого чувства. — Тише, — прошелестел Каморан плавно поведя рукой. — Я лишь найду то, что мне нужно, и всё закончится. Я не желаю тебе боли, помнишь? И даже наоборот. Ты уснёшь и сон этот будет дышать вечностью. Его голос успокаивал, манил довериться, следовать, слушаться. Я схватилась за край стола, до боли впиваясь ногтями в дерево, пытаясь разбудить ту часть сознания, которая так легко поддалась. — Даже не пытайся. Что бы ты ни задумал, я тебе не позволю. — Не надо, — качнул головой тот с толикой раздражения, — не трать понапрасну силы. Твой разум передо мной как открытая книга, я вижу всё и всё знаю. Как наяву я увидела отцовскую библиотеку, только хозяином теперь был Каморан. Он водил пальцем по книгам, выискивал нужную. Корешки пестрели именами знакомых, названиями мест, событий. С золотым тиснением, яркие, разрисованные красками и рядом совсем ветхие, оборванные, наполовину истлевшие книги хранили на своих страницах всю мою жизнь, каждый фрагмент, каждого повстречавшегося человека. Голова потяжелела, я оперлась плечом о шкаф, мазнула взглядом по полкам, пытаясь разглядеть, что же такого он там ищет, найти первой, забрать, уберечь… Пелена перед глазами размазывала всё вокруг цветными пятнами. Бесполезно. — Я заберу твою боль. — Будто почувствовав взгляд, Каморан обернулся ко мне, мягко обхватил за плечи. — Все кошмары, все страхи. Ты будешь счастлива в Раю, как и все мы. Вот каким будет Тамриэль свободный, прекрасный… Лучший. — Не отдам, — с трудом прохрипела я. — Какими бы они ни были… Каморан скучающе вздохнул и как бы случайно толкнул в грудь. Хотя и толчком это было сложно назвать, он просто отпихнул меня от себя, а я, слишком слабая, чтобы устоять, полетела вниз, даже не пытаясь за что-нибудь ухватиться. Я упала спиной на траву посреди поля синих цветов. Высоко в ночном небе увязли тысячи светлячков, тёплый ветер ласкал кожу, тщетно пытался высушить стоявшие в глазах слёзы. Холодные пальцы коснулись руки. — Нет, не смотри, — сказал Мартин, когда я собиралась повернуть голову. — Он узнает. — Ты был прав, когда говорил, что мне не нужно идти сюда. Глупая, о чём я только думала? — Если хочешь спать — спи. Хочешь, чтобы это было твоим последним воспоминанием — пусть так. Но если ты хочешь сражаться — тогда рви с корнем. Слышишь? До единого. — Я знаю, знаю… Ещё минуту, пожалуйста. — Я крепко сжала его руку, и вместе с биением сердца слышала его голос, отголоски наших воспоминаний. Всё что я о нём знала и всё что нас связывало хранилось сейчас между наших ладоней, сокрытое… Но недостаточно. — Ты расскажешь мне обо всём этом заново, если у меня не получится вернуть как было? — Я в твоей голове. Я говорю то, что ты хочешь услышать. — Тогда не выкручивайся. — У тебя получится. Я полулежала на столе, согнувшись от давящих голову тисков, что разрывали мысли и болью давили на глаза, но взгляда с Камораном не расцепляла. Ни за что не сдамся, не позволю ни крупицы забрать, я не для того всё это проживала, чтобы какой-то безумный старик одним махом взял и отнял, якобы делая меня счастливее. — Говорят, ты жил ещё при Тайбере Септиме, должно быть, за эти столетия ошибок и потерь пережил немало? Ну и кем бы ты был без них? Каморан чуть склонил голову, удивлённый моей бодрой тирадой. Шевельнув рукой, я задела кружку с чаем из перламутровых колокольчиков, горько-сладких цветов, растущих на Саммерсете… Он вышвырнул меня из библиотеки, оставшись перебирать книги, и теперь был везде и всем. Каморан был тенью в конюшне Храма, силуэтом на фоне тёмного леса, отражением в водах Белой реки. Он был всегда и его никогда не было, он прятался, но не таился. Его шаг — скрип половицы в ночи, его вздох — дыхание ветра, биение его сердца — навязчивая песня, чтобы скоротать час. Сжав руку Мартина в последний раз, я села и ночь перетекла в день среди буйной зелени Сиродила. Рядом недовольно всхрапнул Живчик, покосился на мокрый пережёванный узел верёвки. Солнце проглядывало сквозь ветви деревьев, отражаясь в каплях росы на траве и на гранях холодного серебра — единственной ценной во всём этом жалком мире вещи. Я знала, что ищет Каморан. Кого он ищет. У меня было мгновение, чтобы что-нибудь придумать. И я придумала. Корешок очередной книги вспыхнул, заставив отдёрнуть руку. Книги исчезали с полок одна за другой, шкаф дубового дерева как-то сам собой переплёлся с другим, резным и светлым. С удивлением рассматривая обожжённые пальцы, Каморан прошипел: — Что ты сделала? — Не позволю, — ухмыльнулась я. — Все мои, до единого. Мне не нужен твой мир, моя боль делает меня живой. Во тьме может родиться свет. — Глупость… Каморан сказал что-то ещё, но я не слушала, занятая своими мыслями. Я вдруг поняла, что знаю, куда ведут вырезанные в стене арки, что находится в Запретном Гроте, какой дорогой туда пройти. Я помню, как был возведён этот дворец из вихря магии и моря крови, я знаю Рай как знала Вайтран, до последнего камушка. Я знаю детское прозвище Румы Каморан! — Арахна, — по буквам произнесла я, повернувшись к ней. — Надежда и опора культа. Такая маленькая, а уже кусачая. — Что? — Лицо Румы хмурилось медленно, она поняла не сразу. — Что ты сказала?! Меня будто ударили под дых, но удар этот принёс облегчение. В груди появилась дыра, куда сразу же хлынул свежий воздух, удушливый запах лилий перестал терзать сознание. Я проснулась. — Я не маг, Каморан, но я и не дура. Разум открытая книга? А может дверь, в которую можно войти с обеих сторон? Я вскочила, опрокинув стул, схватилась за голову. Нет, я не просто проснулась — я прозрела. Я видела всё, что когда-либо видел Каморан, могла попасть в любое его воспоминание, поймать любую эмоцию, подчинить себе… Но то же самое он мог проделать со мной. И всё же это чувство дурманило, столько граней открылись одновременно, чужой разум как целый новый мир безграничный, неведомый. Я будто стояла на холме и смотрела на раскинувшуюся внизу долину, а голова кружилась от одного только осознания, что не хватает взгляда всё рассмотреть. — Ты в моей голове с самой первой минуты, поэтому я вижу только знакомых, а на самом деле… На самом деле твой Рай пуст! — Захлебнувшись словами, я расхохоталась. — Это пустое место, где нет ничего, даже твоих последователей! Мы были правы! Мы всё это время были правы! Эхо моего голоса множилось в колоннах, удивительно, как я не замечала этого раньше. Здесь больше никого нет и не было никогда — лишь трое фанатиков, жаждущих править пепелищем. — Да что вы вообще тут делаете? Это и есть ваша вечная жизнь в бесконечной скуке и собственном обожании? Лучше уж забвение! — От пришедшей в голову мысли стало по-настоящему весело: — Каморан, а ты приглядываешь за своими детьми? Тебе не кажется, что они… слишком близки? Рума с Равеном переглянулись и оба вспыхнули яростью. Каморан выставил руку, давая знак не вмешиваться. — Что ж, в таком случае больше нет смысла скрываться. Ты и правда не дура, Героиня, но я тебе не по зубам. Он сказал это скучающе, даже с досадой, но стоило ему только шевельнуть пальцами, как от оглушающего звона потемнело в глазах. Я сорвалась с обрыва и падала сквозь годы его жизни и вереницу событий. А на дне этого колодца был город. Прекрасный, белокаменный город, живой до Империи людей и оставшийся костями по всему Сиродилу после их воцарения. Город айлейдов. Начало пути Каморана. Я вскочила, едва не споткнулась, попятилась и упёрлась спиной в стену, озираясь по сторонам и готовясь к нападению в любой момент. Но эльфам было всё равно, не обращая на меня внимания они продолжали жить свою жизнь в воспоминаниях. Давно мёртвые, здесь они жили вечно, возможно, в последнем разуме во всём мире. Под ногами гудело, а высоченные шпили закрывали солнце, отчего узкие улочки утопали в тени и всё вокруг обретало синевато-серый оттенок. — Ну и что ты будешь делать? Каморан стоял посреди улицы и снующие туда-сюда эльфы обходили его стороной, стараясь не задеть. Он сложил руки на груди и глаза его холодно сверкнули. — Ты ничего не смыслишь в этой магии, не трать понапрасну силы. Всё равно не выйдет. Он был прав, я ведь не посланница Вермины и не могу попасть куда мне захочется, к тому же открывшийся мир настолько завораживал, что дыхание замирало в груди… Но вместе с тем я знала эти дороги и места, куда они ведут. Дома, улочки, даже проходящие мимо эльфы — всё было знакомо. Облизнув пересохшие губы, я выкрикнула, отходя всё глубже в толпу: — Я тебя убью! Попробуй меня остановить! Я бежала всё дальше по оживлённой улице, ненароком сталкиваясь с прохожими. Айлейды в прошлом, как и весь их мир, гораздо важнее — то хрупкое, что осталось и что можно потерять в любой момент. — Я знаю, что ты придумала, — иронично протянул Каморан сидя на ступенях лестницы, и остаток фразы летел мне в спину: — Будет интересно на это посмотреть. Я наконец-то продрала глаза от слепоты и фиолетовые лилии на мгновение показались самыми прекрасными на свете. Всё длилось не больше пары секунд, но избежать взгляда Каморана не удалось и в его зрачках заблестел кровавый отсвет, сметающий на своём пути любую защиту. Я снова почувствовала себя совсем уязвимой. — Не влезать, — скомандовал Каморан когда Рума зашевелилась. — Уж с девчонкой я разберусь. По стене зала ползли лучи закатного солнца, пахло цветочным чаем, мёдом и табаком. Джена щурилась и всё никак не могла усесться так, чтобы свет перестал бить в глаза, Клифф положил карты на стол. — Опять не везёт, — огласил Клод как данность. — Ну и кто теперь укусит дракона за хвост, а? Ставлю на… Когда вошёл Каморан, Роланд замолк на полуслове, и откинувшись на спинку стула махнул рукой в мою сторону как бы говоря: «давай уж, разбирайся с проблемами!». — И что тебе здесь нужно? — улыбнулась я. — У нас нет для тебя карт. Каморан осмотрел присутствующих и остался недоволен. — Ты знаешь, что я ищу. Куда ты его спрятала? Всё равно найду, ты просто оттягиваешь неизбежное. Он вышел, а я сладко потянулась и с шумом отодвинулась от стола. Спрыгнув со стула, оказалась в гостевых, в том месте, где коридор внезапно заканчивался тупиком. — Понравилась кладка? Извини, каменщиков давно нет в живых, они с твоим дворцом уже не помогут. Но уверена, в Акавире ещё найдётся кто-то знающий. — Стена новая, — заключил Каморан, проведя рукой по камням, и наконец повернулся ко мне: — Что здесь было? Что такого важного ты спрятала? Я только пожала плечом, но от вида этой стены душу щемила тоска. Всё-таки знать и помнить — вещи далёкие друг от друга. Каморан бросился ко мне, но я поднырнула ему под руку и, сделав ещё шаг, вдруг с головой ушла под воду. Грязная топь тянула всё глубже, но, как и в прошлый раз, я ухватилась за корни дерева и буквально вытащила себя на поверхность. Каморан издали наблюдал за тем как я отплёвываюсь от тины, окутанный шлейфом тумана призрачных болот Хьялмарка. Он ухмылялся. — Я управляю твоим разумом, а не ты. И только я решаю, куда идти. — Тогда прыгни в болото. Может, я спрятала на дне что-то важное? Каморан на мгновение опустил глаза к воде, но не поддался. — Отдай мне его, и я тебя не трону. Никого больше не трону. — Нет, это я тебя не трону, если прямо сейчас уберёшься из моей головы! В это время другая я, та, что всё ещё бежала по улицам белокаменного города, распахнула дверь и замерла на пороге, оглушённая шквалом воспоминаний. Все они тянулись сюда, подобно потоку бурной реки, таились по углам или солнечным светом сверкали на видных местах. Навстречу мне вышла эльфийка, но её образ настолько исказился, что время от времени растворялся в воздухе и с трудом собирался заново. Она открыла рот, но голос звучал слабо и неразборчиво, словно из-под толщи воды. Поняв, что её не услышат, она замолчала и устало прислонилась к дверному косяку даже не проследив взглядом, когда я проходила мимо. Я достала кинжал и на миг замерла от пришедшей в голову мысли. Посмотрела на эльфийку, но она и головы в мою сторону не повернула. Нет, это было бы уже слишком. У меня счёты с Камораном, а не с ними. Да и важна ли она вообще, если даже этот образ меркнет? У подоконника появился едва различимый образ мальчика, который всё пытался подтянуться повыше, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь за окном. Совсем ещё безобидный ребёнок, но… все были когда-то детьми. Убийцы, контрабандисты, воры, торговцы скумой, безумцы и прислужники даэдра. Мне ни на секунду не было его жаль. Я схватила его за шиворот и замахнулась, но лезвие полоснуло воздух, а в руке остался только клочок тумана. — Думала, можешь справиться со мной так? — прогремел Каморан за моей спиной. — Вот тебе урок, Героиня: в своём сознании ты всегда одинок. Он в один шаг оказался рядом и ударил меня по лицу. Я упала на каменный пол сбивая ладони. — Меня это уже начинает утомлять. Равен, будь так любезен. В одном Каморан был прав: этот бой мне не по силам, он выматывал. Я могла разделить себя на части, но выдыхалась, поддерживая каждую, чтобы противостоять ему везде. Но и у Каморана запас сил ограничен, надо просто найти его слабое место, надо что-то придумать, я же всегда придумывала! Как было бы славно придушить его ещё в колыбели… Равен скрутил мне руки за спиной, заставив опустить голову. Я покорилась, бороться стоило по ту сторону сущего, а здесь, в реальности, я совсем ничего не могла. Но что за сцена вышла, достойная пера художника: Героиня Кватча на коленях перед Манкаром Камораном! Торжество Обливионом над Тамриэлем! Он и сам любовался, осмотрел меня с плохо скрываемой насмешкой и медленно, демонстрируя каждое движение, достал из-за пазухи Амулет Королей. — Даю тебе последний шанс, Героиня. Рубин сверкнул каплей крови. Совсем рядом и невообразимо далеко. Вещь, за которую отдано столько жизней, пережито столько страданий. Я ненавидела Амулет Королей так же, как восхищалась им. — Чтоб тебе своей кровью захлебнуться, — выплюнула я. — Ты знаешь, почему Амулет могут носить только драконорожденные? — медленно произнёс Каморан расправляя цепочку. — Потому что если его наденет недостойный, он умрёт. И не просто умрёт, а сгорит медленно и мучительно. Кожа оплавится и свернётся, выкипит неверная кровь, обуглятся глаза и ногти. Ужасная смерть для того, кто примерит на себя корону, которую не заслуживает. Он присел рядом и крепко схватил меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Давай попробуем? Даже мне не воссоздать такую боль, а тебе уж точно будет не до секретов. И когда я получу то, что мне нужно, я тебя отпущу, богами клянусь, — Каморан расплылся в оскале, довольный своей шуткой. — За миг до смерти я освобожу тебя и верну домой, к Клинкам. Грандмастер и другие посвящённые в тайну конечно сразу поймут что произошло. Жаль не увижу их лица. Его глаза хищно блеснули, а меня парализовало отчаяние. Я попыталась отодвинуться, но только больше вжалась в Равена, который и не дрогнул совсем. Каморан подносил Амулет медленно, упиваясь моим страхом. Конечно, я пришла сюда умирать, но… — Держи крепче, — скомандовал Каморан когда я из последних сил попыталась вырваться. Рума вскочила со своего места чтобы лучше видеть. Когда цепочка Амулета коснулась макушки, меня захлестнула паника. Надо оттянуть время! Хотя бы на минуту как угодно! — Нет, нет, нет, стой, пожалуйста! Я всё сделаю, всё что ты хочешь, только не… — Поздно, — равнодушно усмехнулся тот. — Я сам всё у тебя заберу. Амулет Королей тяжёлой ношей лёг на грудь, потянул к земле. Равен тут же отпустил и я, качнувшись вперёд, упала под ноги Каморану. Тело содрогнулось крупной дрожью от макушки до кончиков пальцев ног, из носа хлынула кровь, закапала на мраморную плиту пола. Я зажмурилась от подступающих к глазам слёз, грудь сжало в тисках… не болью, а от страха, что она вот-вот придёт. Мне было нехорошо, но это не сравнится с агонией испепеления. И тут до меня дошло… Драконья кровь, Явара. Тебя спасла драконья кровь. — Что… — начал Каморан не веря своим глазам. — Тайбер Септим был нордом, — подняла голову я. — А во мне нордской крови с избытком! Я сорвала с шеи Амулет и сжала его в руке до спазма. Теперь, окрылённая победой, пока Каморан был в смятении, я увидела нерушимую нить, связывающую его и Равена, стоило чуть надавить и разум поддался, открыв нужную мне дорогу. Быстрее, пока Каморан ничего не понял, пока не начал думать, иначе мне точно конец! Они были только вдвоём на поляне, Каморан учил сына читать по звёздам, Равену было здесь лет десять, не больше. Будто почувствовав, настоящий Равен бросился ко мне, намереваясь снова схватить, с другой стороны за Амулетом Королей шагнул Каморан. Я набросилась на мальчика со спины, повалила на траву, прижала коленом грудь, локтем надавила на шею, заставив неестественно выгнуться. Он отчаянно барахтался и пытался сбросить меня с себя, но я только налегла сильнее, подняла взгляд. Замерло само время, обрушив тишину на Рай. Равен хватался за шею, пытаясь убрать невидимую хватку. Каморан застыл с протянутой к Амулету рукой и медленно выпрямился. Одна лишь Рума не понимала, в чём дело. — Что будет, если я его убью? — прошипела я. — Он умрёт наяву, так ведь? Поэтому ты ищешь Мартина в моей голове, хочешь сделать последний подарок Дагону? Каморан дёрнулся в мою сторону и я сильнее надавила на горло, заставив Равена из воспоминаний жалобно всхлипнуть, а настоящего медленно и шумно втянуть воздух. — Отпусти меня. Отпусти с Амулетом сейчас же или он умрёт. Ты ведь не можешь меня убить, так? — И сама же ответила на свой вопрос: — Я тебе ещё нужна. Отпусти, я не шучу! — Мы тебе не по силам, поэтому ты решила убить ребёнка? Каморан выплюнул это с таким презрением, будто сам был рыцарем чести. Ну просто пастырь Девяти во плоти, не иначе! — Как и ты не можешь сразиться с Мартином, поэтому хочешь расправиться с ним через меня. — Отец, не позволяй ей тобою управлять! — крикнула Рума. Каморан медленно поднял взгляд на Равена, то ли спрашивая совета, то ли прощаясь. Мгновение спустя тот прохрипел медленно, едва выговаривая слова: — Мы верные слуги нашего лорда, отец. Взгляд Каморана изменился, став отстранённым. Он кивнул. — В разрушении, в повиновении. Не останавливаясь ни перед чем… сын. На самом деле я понимала, что эти фанатики пожертвуют всем ради своего культа и даже собственный сын, главный сподвижник, не станет преградой на пути к цели. Но убить ребёнка?.. Звучит чудовищно, если не знать, что это Равен Каморан и стоит он перед тобой сейчас, а не в детстве. Я уже зашла так далеко, что это убийство казалось незначительным. Мелочь по сравнению с тем, что происходило до этого. — Как пожелаешь, — я пожала плечом и одним движением свернула Равену шею. Тело тяжело упало на пол, но я не обернулась. Любопытно, что он не может ожить во второй раз, выходит, не так уж они и бессмертны в вечном Раю? Каморан прикрыл глаза, быстро и неразборчиво зашептал, а когда открыл, взгляд его был полон ненависти. Что-то пошатнулось в самом основании этого мира, на горизонте прогремел гром. — Ты за это заплатишь. — Вы же верные слуги своего господина, — усмехнулась я. — Это был твой выбор. Не говоря ни слова, Рума ударила меня шаром магии.

***

— Хорошо, — на выдохе произнёс Баурус и повторил: — Хорошо. Но что-то ты же можешь сделать? — Ничего, — ответ Мартина камнем упал на душу. — Только если открыть портал снова, но для этого нужен третий артефакт. — Тогда нам придётся его достать, и быстро. Стеффан, я поеду с вами! — Лишним не будет, — без удивления отозвался тот. Баурус широким шагом направился прочь из зала, но тут же вернулся. — Мартин, ты в этом точно уверен? — По-твоему я похож на кого-то из Девяти?! Тут помогут либо боги, либо даэдра, и никто из них не живёт у меня в карманах! Махнув рукой, Баурус отошёл. Мартин приложил пальцы к вискам, прикрыл глаза, но даже так он продолжал видеть перед собой очертания арки, обломки Звезды Азуры, брошенный через плечо взгляд Явары. За спиной суетились, шептались и голова ещё больше раскалывалась. Поможет только артефакт, только даэдра. Только артефакт, только даэдра… Артефакт… — Нет… — Мартин вскинул голову, ошеломлённый пришедшей в голову мысли. — Нет, можем! Баурус, мы можем ей помочь! — Что ты придумал? — тот мгновенно оказался рядом. — Как же я раньше об этом не подумал! Она же сказала что не оставит её… — Что ты придумал, Мартин? — Баурус всё больше выходил из терпения. — Меч Мефалы! У нас осталась половина заклинания. Я могу открыть портал! — Но ты говорил… — Нам не нужно входить в Рай, достаточно маяка, путеводной звезды. Я смогу вытащить её оттуда! — Если Явара ещё жива, — Баурус прошептал это так тихо, словно сам боялся своих слов. — Думаю, они бы выбросили тело обратно, для устрашения или запугивания… — вмешался Клифф и, почувствовав на себе два злобных взгляда, примирительно поднял руки: — Это как раз доказывает, что с нашей Героиней всё в порядке! — Я ничего в этом не понимаю, Мартин, но если ты уверен что это сработает… — Должно сработать! Джоффри, не спешите выдавать тайны Мора. Явара справится, я уверен. Он спасёт её. Он совершенно точно может её спасти.

***

— Просто убей её уже наконец! — вскричала Рума пока я поднималась с пола. — Нет, теперь я обязан довести дело до конца. Я обещал лорду разорвать душу Септима на куски и я сдержу слово, иначе Равен погиб напрасно. Он снова надавил своей волей сметая на пути все преграды. Я стояла на ступенях Храма в тот промозглый вечер, когда воздух вокруг загустел от запаха горелой плоти, а свет уходящего солнца заменил огонь погребальных костров. Место между Джоффри и Нариной пустовало, будто и не было там никого никогда. Ступая по грязному снегу, Манкар вышел в центр и глянул на меня. Что-то в нём неисправимо изменилось, я избавилась от одного врага, но самый страшный из них стал ещё свирепее. — Я хотел с тобой по-хорошему, Героиня, — прокричал он, заглушая вой ветра и треск поленьев. — Теперь будет иначе. — Тебе нечего мне предложить, — ответила я. — Да. Действительно нечего. От его холодного взгляда стало не по себе. Будто передо мной не существо из плоти и крови, а новое изобретение Дагона. Осадный краулер в теле альтмера или, судя по всему, айлейда. В руках Каморана сам собой вспыхнул магическим пламенем меч и, прежде чем я успела понять что происходит, он одним ударом снёс Фростену голову. Дыхание перехватило, его боль мукой отозвалась во мне. — Видишь что ты наделала? — рассмеялся Каморан и снова занёс меч, рухнул ещё один близстоящий солдат. — Я убью их всех и тебе некого будет защищать! Он рубил их нещадно, без разбора, косил одного за другим. Что это за магия такая, когда, попав в разум одного человека можно уничтожить всех? Собравшись с силами, я бросилась вниз, стараясь не замечать отголосков чужих страданий, повалила Каморана на землю за миг до того, как он убил бы кого-то ещё. — Я не остановлюсь, пока ты не отдашь его мне! А потом и тебя прикончу! Я ударила его ногой, перекатилась, вскочила и снова оказалась в айлейдском городе. Рума подождёт, она пока безобидна, мне нужен кто-то другой, нужен сейчас же! Отыскав нить воспоминаний, я бросилась наугад и оказалась в верхнем квартале богатых домов. Какие-то вещи остаются неизменными, сколько бы веков ни прошло. Выбив дверь плечом, я вошла в светлую, хорошо обставленную гостиную, утопающую в цветах. Девушка в кресле глянула на меня с удивлением, распахнув большие голубые глаза. Но задать свой вопрос она не успела: схватив со стола подсвечник я наотмашь ударила её в висок. Каморан опоздал на мгновение, эльфийка рухнула на пол и больше не шевелилась. — Я тоже так могу! — со злостью выплюнула я, продолжая сжимать в руках подсвечник. Каморана отбросило, он схватился за разбитую голову в том же месте куда я ударила эльфийку. Мир дрогнул, с потолка посыпалась известь и разом лопнули все окна, окатив звоном. Я вдруг поняла, что эльфийка на самом деле давно мертва, а сейчас я просто… просто разбила память о ней. Отняв руку от головы, Каморан взглянул на кровь и поднял взгляд на меня. Девушка была кем-то важным, не нужно было смотреть ему в глаза, чтобы понять это. Знать бы как теперь это использовать… — А если тебе будет угрожать опасность, кто явится на помощь, а? Я как подкошенная упала на пол, но уже в Храме. От удара в бок сопротивляться резко расхотелось. Каморан переставил через меня одну ногу и наклонился, схватил за волосы и поднёс к лицу огненный шар. Яркий свет ослеплял, жар опалил кожу. Всё это ощущалось и наяву, пусть наше противостояние и длилось всего несколько секунд. Я всё больше выматывалась, всё больше теряла контроль над собой и всем, что творилось в моей голове. — Ты всё равно у меня сгоришь. — Хватит, — спокойно сказал Баурус, перехватив его руку и одним рывком отшвырнул в сторону. — Так может ты заговоришь если прижать его? — ликующе прокричал Каморан. Он добился чего хотел. Каморан врезал Баурусу по лицу так сильно, что брызги крови разлетелись веером. Я постаралась сосредоточиться, представить, что сделал бы настоящий Баурус, но не смогла ничего придумать. Не вспомнила даже ни одного сражения. Я и себя едва смогла взять в руки, не говоря уже о другом… Схватив Бауруса за горло, Каморан обернулся с победной ухмылкой: — Я сверну ему шею так, как ты свернула Равену! Он тоже устаёт. Он тоже не продержится долго. Главное оставаться сильной до конца, пусть хоть на минуту, но дольше. Сжав кулаки я поднялась, судорожно соображая. Оставалось только уйти из айлейдского города чтобы снова стать единым целым и тогда у меня получилось бы дать отпор. Лицо Каморана изменилось, он понял что я хотела сделать и выглядел так, словно ему удалось разгадать какую-то тайну. Но тут мир содрогнулся болью, разум сжался в панике, всё вокруг заволокло кровавой пеленой и рухнули стены Храма, отдаваясь хороводу разрозненных воспоминаний. Я упала на пол и тяжёлое вязкое тело, будто бы уже не совсем моё, содрогнулось в конвульсиях. Рума меня убила. Она наконец-то меня убила! — Ты что наделала, идиотка?! — взревел Каморан хватаясь за голову. — Это слишком затянулось, мы найдём другой способ, — вот уж не думала, что когда-нибудь соглашусь с Румой. — Не лезь в то, чего не понимаешь. Если бы не ты, имперский ублюдок был бы уже мёртв! Каморан прижал пальцы к виску, но пошатнулся и болезненно зажмурился. Последний импульс магии прошёл по костям, разбитое сознание отказывалось подчиняться, утягивая нас обоих всё глубже в водоворот памяти. Я лежала на земле подставив лицо дождю, холодные капли скатывались за шиворот, небо светлело от прогремевших слов молитвы, но никто не подал мне руку, чтобы помочь подняться. Только тяжёлые шаги Каморана раздавались вокруг. Не прошло и четверти часа с того момента как ушёл Баурус. От скуки я засмотрелась на сборище нордов на другом конце таверны, что мерились силами, расплёскивая эль. На плечо упала тяжёлая рука пьянчуги, бедняга едва стоял на ногах, но ещё ворочал языком достаточно, чтобы спросить моё имя, а заодно и поинтересоваться, почему же такая девушка сидит совсем одна. Я отпила из кружки и украдкой посмотрела на дверь в надежде что Баурус скоро вернётся. Носком сапога я пнула попавший под ноги крупный камень. Подобрала, повертела в руках. Камень отточен множеством граней, искрился и идеально лёг в ожог на ладони. Сжав кулак я посмотрела на людей потерявших за эту ночь нечто большее, чем кров и семью. В лицо пеплом ударил сухой ветер, принеся с собой чувство невосполнимой потери. Я пихала вещи в сумку, сама не зная зачем. Свечи в коридоре медленно догорали, всё больше отдаваясь на растерзание ночной темноте. Утерев кулаком единственную слезу, закинула сумку на плечо и спустилась в общие спальни. И не обернулась на тупик за спиной. Ничего там нет, кроме зловещей тени Манкара Каморана. Витражи ярким нахальным пятном горели посреди пепелища. Образы богов смотрели на мир и то, что позволили с ним сотворить. Только мысль о том, что нужно беречь стрелы, уберегла их от того, чтобы стать цветным крошевом. Я села на ступени у алтаря, огладила древко лука, ожидая, что ещё от меня понадобится. Улицы Брумы сыпали мокрым снегом, Баурус вышагивал впереди, я плелась следом, всё-таки наступила в ту злосчастную лужу насквозь промочив ботинок, выругалась. Каморан стоял поодаль, склонив голову, и кровь стекала по лицу придавая ему ещё более зловещий вид. Баурус его больше не интересовал, он наблюдал только за мной. — Ты же сам говорил что нужна боль. — Мне решать что и когда нужно. Ты ничего не понимаешь в воздействии на открытый разум, так что замолчи и сядь, — рявкнул Каморан и повторил: — Я сказал сядь! Рума нехотя подчинилась. Сейчас Каморан воплощал собой чистое, фанатичное безумие. Идея, которой он так горел всё это время, не отпускала и только я была преградой на этом пути. Чем больше Каморан давил на меня, ломая, тем страшнее становилось его лицо, с глубокими тенями под глазами, сероватой кожей и острыми чертами. Он мог убить меня едва моргнув глазом, но ему нужно было выпотрошить наизнанку, чтобы добраться до того что я всё это время так ловко утаивала. И разбить вдребезги. Тяжело дыша, я перевернулась на спину. Понемногу становилось легче и мысли наконец смогли обернуться в стук зубов: — Ни одно дело нормально закончить не можешь. Рума не ответила, решив не провоцировать гнев отца ещё больше. Как бы то ни было, её выходка спасла Бауруса и ради этого стоило потерпеть. Наступив мне на запястье, Каморан забрал Амулет Королей и только потом снова поймал взгляд. — Но ты права, Рума. Пора с этим заканчивать. И ты натолкнула меня на интересную идею… Он вытащил меня из омута на пороге забвения, куда швырнуло резкое вмешательство магии, и по кусочкам разум восстановился, хаотичный поток замер в самом спокойном и безопасном месте из всех. Я сидела во главе стола и лениво качалась на стуле, размышляя, стоит ли взять вон то яблоко или оставить на потом. Позади, в кухнях, гремела посуда. Это мама, вооружившись храбростью, решила сама приготовить ужин, а кухарка носилась за ней следом, следя, чтобы она не спалила дом и её стряпня оказалась мало-мальски съедобной. Из гостевых доносился смех папы и запах крепкого табака. Спустя мгновение, его заменил аромат свежей выпечки. Я улыбнулась: сегодня всё-таки удастся поужинать. — А если я разобью здесь всё до единого? — прошептала страшная тень и игнорировать её присутствие больше не получалось. Каморан положил руку на напольную вазу и как бы случайно толкнул её. Звон разбитого фарфора ударил по ушам и точно все осколки разом впились в голову. Я облокотилась на стол, сжала в кулаках волосы. Ну почему ты пришёл именно сюда, Храма и Клинков тебе уже мало? — Если я сломаю твоё сознание и верну к Клинкам беспомощной, пускающей сопли, что они будут делать, как думаешь? Уж скорее я сама удавлюсь. Он опрокинул ещё одну вазу, огненным заревом сжёг шторы и пламя принялось пожирать стены. Корка льда покрыла подсвечники, от одного взмаха руки они разлетелись вдребезги. Оплавились столовые приборы, лопнули бутылки в шкафу. Я и представить не могла, что гнутые зубцы какой-то вилки, которой на самом деле давно уже нет, могут принести такую боль. Наверняка Каморан ощущал нечто подобное, когда я пробила голову той эльфийки, но в его мире умер лишь один виновный. — Почему ты не защищаешься?! — вскричал Каморан с такой яростью, что огонь от его слов разгорелся сильнее. — Почему нападаешь в моём сознании, но в своём бездействуешь! Куда ты спрятала его? Кому доверяешь настолько, что даже не пытаешься остановить меня! Один за другим исчезли все запахи, затем звон посуды, голос папы. Что мама готовила в тот вечер? Получилось ли у неё? За окнами погасло солнце и всё утонуло во тьме. Что там было? И как… как звали моего дядю? С трудом поднявшись, я обошла стол, встала напротив Каморана. — Я знала что иду на смерть. Ты ничего от меня не получишь. Можешь меня убить, искалечить, измучить. Я ни слова тебе не скажу! Он хотел ответить, но тут взгляд задержался на чём-то позади меня, поднялся выше и холод прошёл по спине когда я увидела в его глазах осознание. Там висел портрет нашей семьи, его никогда не существовало, мне просто нравилось думать о тех временах как о навечно застывшей картине. Я сама дала ему подсказку. Сама привела его сюда и даже стояла так, будто защищала портрет. Каморан всё понял. — Семья, — прошептал он всё больше растягиваясь в ухмылке. — Не Клинки, семья! Вот что для тебя важно! Каморан прошёл по столу, разбрасывая ногами всё что попадалось на пути, и подошёл к картине вплотную, провёл рукой по холсту. — Брат. Брат, я же прав? — Его улыбка становилась всё более безумной, взгляд хаотично бегал, пока наконец не остановился на лице. — Хэльвард. Защитник! Браво, Героиня! Умно придумано! Ещё немного и он разразился бы хохотом, но вдруг замер и нахмурился, точно видел что-то понятное только ему. Скользкие пальцы рылись в моей голове, выискивали образы, и эта же рука намертво пригвоздила к месту. Я бы не смогла вышвырнуть его отсюда, даже обратись всё моё желание железной волей. — Но не сейчас, нет… В детстве. А сейчас… Сейчас ты просто маленькая скайримская потаскуха! И вот я снова сижу на полу со сломанной рукой и разбитым лицом. Хэльвард проходит мимо, бросает равнодушное: «Ну найдите ей лекаря, хоть ныть перестанет. И с лицом сделайте уже что-нибудь». А потом берёт меня за подбородок и… — И зря ты сопротивлялась! Я всё равно победил. — Нет… — прошептала я снова заметив в его руках меч. — Нет, пожалуйста, Каморан, умоляю не надо! Широко взмахнув, он разрубил портрет.

***

Ничего не получилось. Портал напрочь отказывался загораться, всё было на своих местах, всё сочилось магией, всё должно быть правильно… кроме обломка клинка Мефалы. Ритуал снова не удался и Мартин упрямо и методично начал заново. После второй неудачи ему пришла в голову мысль укрепить арку, чем и занялся Баурус, старательно вырезая даэдрические символы в камне. — Это не поможет. Мы только зря теряем время. — Если ты знаешь мага получше, можешь его привести. — Мартин провёл рукой по лицу и глянул на него: — Я серьёзно, Баурус, если ты знаешь кого-то лучше меня, приведи его. Баурус почти никого из магов не знал и продолжил молча пилить камень. Ган Лузеф отправился в столицу вместе с отрядом из Университета волшебства и сейчас легче было получить новый артефакт у Хермеуса Мора, чем нагнать и вернуть их. Всё не в их пользу. — Выходит, Явара там сейчас сражается за всех нас, — отметила вслух Кайла — Или не сражается, — добавил Клифф и, заметив взгляд Стеффана, исправился: — Я о том, что она может уже всех победила и ждёт пока портал снова откроется… Сказав это, он быстро ретировался в другой конец зала и дальше старался помалкивать. Мартин и Баурус снова перебросились парой едких слов, и наблюдавший за этим Клод зашипел на ухо Арктурусу: — Как думаешь, если бы они всё-таки однажды подрались, на чьей стороне была бы Явара? — Бауруса. Будущий лейтенант как-никак. — Эх, сразу видно, что ты ничего не понимаешь в женщинах… — Замолкните оба, — склонился между ними Сайрус. — За такие разговоры обоих в Архон сошлю, будете до конца жизни в чернотопских болотах сидеть. Чтобы больше ни слова на эту тему. Оба серьёзно кивнули и даже отвернулись друг от друга для убедительности, но Клод всё никак не мог понять, что же он всё-таки такого сказал. Мартин вскинул руки, магия зазвенела, прокатилась по камням и снова всё погасло. — Проклятье. — Мартин устало прислонился лбом к обсидиану, его терпение было на исходе, злость на даэдра и на собственную беспомощность готова перелиться через край. Он в сердцах ударил по камню и мгновенно пожалел об этом, вскинулся, осматривая, не повредил ли арку. Страх всё разрушить оказался сильнее. Фростен закашлялся, потянулся к заклёпкам на жилете, но так и не успел ничего сделать, он упал как подкошенный и застыл с широко распахнутыми глазами. За грохотом последовало тяжёлое молчание. Мортиус стоял ближе всех и первым бросился помочь, но вскоре замер и растерянно обернулся. — Стеффан, он мёртв. — Мёртв? — тот бегло осмотрел тело, но и этого ему хватило. — Не может… Позовите Белизариуса. — Я схожу за ним, — откликнулся в дверях Джеф, но не успел сделать и шага, как тоже упал и больше не двигался. Ещё один Клинок рухнул замертво, остальные нервно оглядывались в поисках опасности, кто-то даже достал оружие, но сражаться было не с кем. — Ни от чего, — спустя время заключил Белизариус. — Они умерли ни от чего, я не вижу никакой причины. Будто просто остановилось сердце. — Три человека скончались друг за другом просто так? — медленно произнёс Стеффан, надеясь что Белизариус всё же изменит свой вердикт. — У нас ведь каждый день сердца останавливаются, привычное дело! Скрип двери не позволил Белизариусу возразить. Сорнах растерянно замер на пороге, переводя взгляд с одного тела на другое и его собственные слова застряли в горле. Стеффан сразу всё понял. — Сколько ещё? — Четверо, сэр. Я… — Он отвлёкся на шум в коридоре и добавил: — Пятеро. Сорнах, конечно, не знал о ещё троих, внезапно скончавшихся в дозоре где-то между Храмом и Брумой. Их найдут только к утру, но никто пока себе и представить не мог, каким именно будет это утро. — Нет никакой причины, так? — обернулся Стеффан. — Может, яд? — рискнул предположить кто-то из Клинков. — Или какая-нибудь чума, — отозвался другой. Белизариус выдержал взгляд Стеффана и коротким взмахом руки приказал вынести тела. — Я смогу что-то сказать только после вскрытия. Да и то… — Так займись этим! Мне нужен результат и как можно скорее. Против воли, но всё же украдкой все поглядывали на Мартина, опасаясь что и его вдруг схватит невидимая рука смерти, а он чувствовал себя мишенью под взглядами стрелков. Напряжение висело в воздухе, будто вот-вот должно произойти что-то ужасное. — Какая-то магия? — тихо спросил Баурус. — Если такая и есть, мне о ней не известно. — Оглянувшись, Мартин проводил взглядом тело Фростена, размышляя. — Если бы их что-нибудь связывало… Да и зачем убивать именно их? Баурус?.. Баурус побледнел, закашлялся и вскочил, попятился от Мартина, опасаясь, что это проклятие перекинется и на него. Горло медленно сжимало удушье, синяками проступили на коже следы пальцев, только вот рядом никого не было. — Сорнах мне обо всём доложил, что у вас здесь происходит? — голос Джоффри раскатом грома расколол тишину. Поняв, что не справится, Баурус прикрыл глаза и медленно потянул носом воздух, а рукой обхватил пустоту вокруг шеи, явственно ощущая чужую руку, вцепившиеся в горло пальцы. А ещё он был абсолютно уверен, что слышит в отдалении голос Явары. И тут внезапно отпустило. Баурус закашлялся, согнувшись пополам, и разом с ним выдохнули все Клинки в зале. — Что случилось? — придержал его за плечо Мартин. — Не знаю, как будто… Как будто меня действительно душили. Сложно сказать… Они оба не сговариваясь посмотрели на арку, точно знали что по ту сторону находится ответ на их вопрос. — А ещё я вдруг вспомнил о Яваре… Не знаю, почему. Нервно усмехнувшись, Баурус выпрямился, расправил рубашку и попытался придать себе прежний вид. Ворох мыслей в голове Мартина нельзя было собрать в единую мысль. Разминая левую руку, он невпопад решил ответить: — Если бы мы сами знали, Джоффри… Мартин вернулся к порталу, чувствуя ноющую боль в груди, но не придал этому значения.

***

По злой иронии Хэльвард заперся как раз в той комнате, где была спрятана отданная ему на хранение вещь. А может, моё сознание само хотело выдать все тайны, чтобы это поскорее закончилось. В любом случае, для Каморана всё стало проще, и он знал об этом. — Папа… — позвал Хэльвард, отходя всё дальше от двери, что трещала под градом ударов с той стороны. — Никого больше нет. Мы одни. Узнав меня, он обрадовался и заметно расслабился, но надежда эта была напрасной. — Ты поможешь? Сделай что-нибудь! Снизу поднимался дым, пламя из столовой перекинулось в гостиную и дальше, медленно пожирая комнату за комнатой. Я качнула головой. — Я обещала прийти, но ничего не говорила о помощи. — Но… Но как же… Одним мощным ударом дверь разлетелась в щепки. Каморан был страшен в своём неистовстве в двух шагах от цели, стоило только руку протянуть и сердце Мартина будет у него на ладони. Он хлестнул Хэльварда по лицу, порывом магии отбросил к стене и тот, сильно ударившись головой, безвольно осел на пол. — И этому щенку ты доверила его душу? Право же, Героиня, я ожидал большей изощрённости! Он был прав, я доверилась ребёнку, по сути, осколку воспоминания, что всё больше угасал по мере того как обращался пеплом весь этот дом. Я не могла ему помочь, но и бросить просто так тоже. — Возрадуйся, больше никаких вопросов! — Каморан раскинул руки, точно пытался обхватить комнату целиком. — Теперь я сделаю всё сам, тебе остаётся только смотреть! Он остервенело крушил вещь за вещью. Первыми лопнули стёкла и зеркала, осколки чиркнули по коже тонкими полосами порезов. Следом смялся шкаф вместе со всем содержимым, точно был всего лишь бумажной декорацией. Клинок раскроил постель, пуховые перья снегом разлетелись по комнате, почернели и скрючились страницы книг, градом сыпались на пол разбитые вазы, статуэтки, флаконы… Меня разрывало от ужаса происходящего и хилой надежды на то, что ещё можно что-то изменить. Он сказал, что нужно делать. Но если я уйду, Хэльвард ослабнет и тогда совсем уже некому будет встать между Камораном и Мартином. Нужно забрать брошь, пока он до неё не добрался и тогда, может быть, появится призрачный шанс на спасение. — Иди, — прошелестел сквозняк. — Я останусь с ним. Я обвела глазами комнату и в этом хаосе рассмотрела тёмную тень в углу, вид которой заставил вжаться в подоконник, царапая руки разбитым стеклом. Я её знала, я была ею. А она… Она словно призрак до сих пор живёт в этом доме. Но только здесь ей и место. Хэльвард тоже узнал её, он открыл уже рот, но она приложила палец к губам, выдохнув тихое: — У имени большая власть. Ты же не хочешь, чтобы этот сумасшедший маг победил, верно… Защитник? Она заботливо вытерла кровь с его лица, помогла подняться и только после, получив одобрительный кивок, выкрикнула так, как никогда не кричала: — Он не щенок! Каморан замер, вперился взглядом в неё, потом в меня и изумление на его лице было дороже груды самоцветов на самом чёрном рынке. Воспользовавшись моментом, Хэльвард бросился на него, повалив на пол. Она нетерпеливо махнула рукой. — Иди же, Явара. — Спасибо Азалис, — прошептала я и, перекинув ноги через подоконник, выпрыгнула из окна. Невыносимый звон в ушах пронзил голову сотней игл, едва я упала где-то в центре айлейдского города. Каморан почти нашёл искомое и чувствовал это так же как я. Хэльвард мог лишь немного оттянуть время, все силы Каморана были сейчас сосредоточены в нём самом и город остался без защиты, что давало мне преимущество… Или мне просто очень этого хотелось. Кое-как я поднялась, достала из рукава кортик и вонзила лезвие в стеклянный кирпич. Слабая паутинка трещин пошла по поверхности не достигнув и центра, тогда я ударила ещё раз, и ещё, и ещё. Уничтожить весь его мир… Отплатить той же горькой монетой… Голова закружилась когда Каморан в последний раз отбросил Хэльварда и схватил шкатулку. Конечно, куда ещё маленький мальчик мог спрятать украшение? Только к остальным таким же одинаковым для него побрякушкам. Залп огня уничтожил замок и казалось что мои собственные глаза вот-вот вытекут подобно расплавленному металлу. У мамы всегда было много украшений и все Каморан методично уничтожал. Стеклянный кулон вдребезги разлетелся о стену, порвалась на мелкие звенья цепочка, а следом за ней ожерелье и каждая бусина обратилась горсткой пыли, взмыла к потолку и исчезла. Кортик выпал из ослабевших пальцев, с жалким воем я съехала по стене, стало невыносимо холодно. Эльфы шли мимо, бросали на меня взгляды, но никто не вмешался. В мире Каморана никому не было до меня дела. Звон разбитого украшения бил в голову, оставался порезом на душе. Не было смысла дальше сопротивляться, всё кончено. Опьянённый своей властью надо мной, Каморан запустил пальцы в шкатулку, сжал кулаки и расхохотался, эхом отразившись в моей голове. Кажется, он говорил что-то про Септимов, Дагона и Тамриэль, но мне было всё равно. Стук каблуков по мрамору тротуара заглушил шум в голове. Шаги замерли и я с трудом подняла взгляд, зная, кого именно увижу. В конце концов, она тоже часть моего сознания. — Я проиграла, верно? — Верно, — сказала Азура. — Ты проиграла. Её волосы отливали каштановым предвещая рассвет в той части реальности, где солнце ещё существовало. — Ты заберёшь меня? — Если тебе этого хочется. Или ты убьёшь Каморана, как и должна. Азура протянула мне руку и я тупо уставилась на неё. — Какова цена? — Цена твоя жизнь, — резко ответила она. — Не испытывай моё терпение. Кровавая пелена перед глазами треснула болью, и даже криком от неё не избавиться. Моя жизнь оборвётся вместе с жизнью Мартина, я всё больше понимала это по мере приближения Каморана к цели и сейчас… Сейчас он сжимал в кулаке брошь, а я схватилась за руку Азуры. Поняв, что что-то изменилось, Каморан замер и этого мгновения мне хватило сполна. Знакомая уже сила растеклась по венам, в голове стало легко и свободно, и хотелось хохотать, и кричать, и оскалиться злобным нечеловеческим рыком. Поднимаясь, я оперлась о стену и одного этого касания хватило, чтобы целое здание пошло трещинами и с грохотом рухнуло, поднимая клубы пыли. Я открыла глаза и янтарный свет охватил толпу давно погибших воспоминаний, выдумок в голове Каморана. Пальцы сжали рукоять катаны, в конце концов я Клинок, а не простая наёмница. И пусть в жизни я едва могла удержать в руках меч, сейчас Азура правила балом. Улыбка расползлась по лицу и овосковела, меня охватило восхищение перед чем-то могущественным, великим, всесильным… И всем этим была я сама. — Пусть всё окрасится в красный! Секунда в реальности и бесконечность для меня в разуме Каморана. Я широко взмахнула катаной, скосив сразу нескольких, затем снова, и снова. Они не кричали, даже толком не убегали, став ничем без своего властителя. Я рубила их так, как Каморан рубил моих друзей, как убивали культисты без боли и жалости. Магия Азуры заполнила душу, она пьянила, тянула остатки разума, и я черпала её до дна, огненными шарами выжигала целые улицы, внутренности домов, отдавая дань памяти Кватчу. И с каждой новой смертью город сам по себе разрушался: падали, вспарывая землю, куски зданий, пеплом обратилась трава, облетела листва с деревьев, грохотали шпили и колокольни, медленно сползая по обломкам. И мне совсем не жаль ни одного из айлейдов. Меня не тошнит от запаха крови и вывернутых наружу внутренностей. Мне даже не страшно от самой себя. Нет лишних мыслей, и эмоций не осталось. Есть только я и клинок. Эльфийка, чей образ и без того едва держался, упала мёртвым телом и все детские образы в ужасе вскрикнули и растаяли. Погасло небо, обрушив на мир вечную ночь, но зарево пожаров полыхало ярче солнца. Безумие забиралось под кожу, холодными пальцами сжимало волосы и ничего больше не осталось, кроме страшной, кровавой мести. Никто и никогда больше меня не коснётся. Никто и никогда не прольёт и капли моей крови! Каморан с размаху ударил брошью о пол, щёлкнула, выпав, пружинка застёжки. Даже поглощённый болью, на краю гибели сознания, он продолжал бороться. Как истинный фанатик, завершая последнее дело, последний ритуал. Собравшись с силами, Каморан снова кое-как поднял руку и хватило бы одного удара, чтобы положить мир к ногам Дагона. Даже сквозь кураж и азарт я почувствовала, как в кулаке сжали сердце. Ногой Каморана пригвоздило к полу. Рука упала, уронив брошь на ковёр, и не нанесла ей больше никакого вреда. — Достаточно. Это был Хэльвард. Мой Хэльвард. Взрослый, такой, каким я себе его представляла, каким хотела, чтобы он был. Брат, всегда готовый защитить свою сестру. Выдумка Азалис. — Знаешь, в чём ты просчитался? — говорила Азалис, обходя Каморана по кругу. — Загадка, которую ты так и не разгадал. Ты не думал, что у меня получится пройти в твой разум, верно? А уж тем более, чтобы нас было двое. Но ты понятия не имеешь, какого это, каждый раз разрывать себя на части, отрывать по куску и собирать заново, забывать, выдумывать. Ты всю жизнь был Манкаром Камораном, а я… Кем я только ни была! Врага нужно знать как самого себя и не выдавать ему своих планов. Иначе поплатишься. Руки устали и я, опустив катану, волокла её за собой по улицам мёртвого города. Запах горелой плоти и крови смешались в один, металлом осевший на губах. Кровь смывала грязь улиц, собиралась лужами, капала с парапета и застывала в перешейках тротуара. Оглушительная тишина, полуразрушенные здания с чёрными провалами окон и трупы повсюду. Вот он, твой Обливион, Манкар, как ты и хотел. Выпавшая из рук катана стала последним звуком этого мира. Я легла на липкую землю, посмотрела в слепое, беззвёздное небо. Холодная ярость ещё клокотала в груди сумасшествием, сжигая всё остальное. Поднесла к глазам брошь и чуть надавила на пружинку, ставя её на место. — Моё, — прошептала я, коснувшись брошки губами. — Моё, — произнесла снова, забирая Амулет Королей и туго намотав цепочку на руку. Каморан всё больше пятился, пытался схватиться за голову, но в последний момент отдёргивал руки. Взгляд лихорадочно метался, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но не получалось. Рума вжалась в свой трон в панике пытаясь понять происходящее. Левым глазом я совсем ничего не видела, он, как и половина тела, принадлежал Азуре и взгляд двух существ — даэдра и смертной — ясно показал Руме, что весь их план пошёл насмарку. И она действительно надеялась ранить меня своей магией? Как наивно! — Сиди смирно, с тобой мы ещё поговорим, — эхо голоса Азуры вперемешку с моим прокатилось по залу, когда я одним движением руки поглотила её жалкую попытку. — Разбить разум, но что за гениальная идея, а? — ласково протянула я, делая шаг к Каморану. — Вернуть домой беспомощной, пускающей сопли! Ты сам всё это сделал! Он осел на колени, старательно соображая. Великий Манкар Каморан, гроза Тамриэля, верный сподвижник Дагона, Мастер культа, начавший кризис Обливиона… всего лишь жалкий старик. — Как тебя зовут? — выплюнула я. Он не смог ответить и не было ничего слаще этого молчания. Я переиграла древнего мага в его же игре! — Как зовут её? Кто она такая? Рума с ужасом наблюдала как отец не может её вспомнить. Айлейдский город — начало пути, и я уничтожила само основание его разума. Не было никогда Каморана. Не существовало в его же памяти. — Рума! — неистово выкрикнула она. — Отец, это же я! — Папочка тебя не любит! — Я расхохоталась не своим смехом. — Но знаешь, что удивительно? Он ещё помнит свою роль. И своего повелители и… Мартина Септима. В мутных, безжизненных глазах лихорадочно сверкнуло отголоском былого. Нет, это уже и правда удивительно! — Вот видишь! Ты всё ещё меня слышишь, ты понимаешь. И я хочу, чтобы ты умер, зная, что это было напрасно. Что я одна сделала больше, чем ты мог себе представить. Что тебе следовало начать с меня. — Я поймала его взгляд, осознанный, внимающий каждому слову. И отчеканила: — Он. Больше. Не последний. Ударом ноги я повалила Каморана на спину и наступила на грудь. Схватила кинжал, замахнулась… Здесь и сейчас и в памяти прошлого, везде, где когда-либо убивала. Везде был он. — Это тебе за катакомбы под Имперским городом, за Обливион и за выжженный Кватч. …ассасин так упивался смертью императора, что и не заметил, как растаяли призванные доспехи, а я, будто в тумане, на негнущихся ногах прошла вперёд и не задумываясь вонзила катану между лопаток… — За солдат на мосту к башне, за тела в клетках и тех, с кого кожу живьём содрали. …альтмер вздрогнул, опустил глаза к торчащему из груди лезвию и даже слегка ощупал его, будто не верил, а затем рухнул на пол. Савлиан, взлохмаченный, побитый и окровавленный, с хрустом вытянул клинок. Я в ярости стиснула зубы, вскочила, схватила кинжал и всадила его в уже мёртвое тело… — За святилище Рассвета, Вайлеретт, Херга, Кохану, и даже Харроу. За всех, кого ты склонил на свою сторону. …подождав, пока они окажутся подо мной, я зажала в обеих руках кинжал и прыгнула. Лезвие прошло вдоль позвоночника, брызнул кровавый фонтан, тут же блеснуло острие меча, глухо чавкнуло и альтмер упал с распоротой шеей… — Это тебе за Бурда, Джену, Хелену, Фростена, Симонса, Карайн, Бонни и других, кто погиб на этой проклятой войне. …в помыслах, деяниях и в сердце. Лезвие воткнулось в грудь. Парень будто бы и не заметил этого, смотрел на меня с надеждой, с восхищением, почти с обожанием. Мой шёпот в последние мгновения его жизни: «я в помыслах и чувствах своих верна только Мартину Септиму». Глаза парня широко распахнулись, не ожидая подобного, не веря в предательство. Он захрипел и обмяк, продолжая смотреть в потолок… — Это тебе за девушку в зелёном платье, за Бруму. …я не стала дальше слушать и снова ударила. На этот раз он упал и мы поменялись местами. Я села на него сверху, придавив коленом грудь, взяла камень в обе руки, подняла над головой и резко, со всей силы, опустила. И снова. И снова. И снова. Не могла остановиться даже когда замлели руки, и придающая силу ярость начала медленно иссякать, и взгляд размыл фонтан крови. Стиснув зубы, слушала треск ломающихся костей, прерывающийся влажным чавканьем… — Это тебе за Мартина и за моего брата. Это тебе за меня, падаль! Мы ударили вместе, единовременно. Наяву и в воспоминаниях, каждый удар за свою боль. Сердце Манкара Каморана остановилось секундой позже полного угасания его разума. Голова неестественно запрокинулась, на губах выступила белая пена, из уха вытекла струйка крови, а глаза навеки уставились в увитый фиолетовыми лилиями купол. Мартин вернулся ко мне. Он вошёл в комнату, когда я собирала вещи, окликнул в часовне Кватча, подал руку на размытой улице Брумы. И вот я снова стою на крепостной стене, а солнце всё никак не скроется в пасмурном небе. Мартин оборачивается ко мне и по-доброму усмехается, ветер треплет его волосы, а я смотрю так, словно вижу его впервые. Я вся в крови, ладонь стёрта рукоятью катаны, но он будто бы этого и не замечает. — Я же говорил, что у тебя получится. Тяжело дыша, я медленно разжала пальцы, оставляя кинжал в подарок мёртвому телу. Повернула голову и Рума вжалась в свой трон до побелевших пальцев и, казалось, вот-вот сойдёт с ума. Я встала, не сводя с неё взгляда. Пришло время узнать истину. — Можно ли убить щелчком пальцев, Рума? Прокатившийся по залу голос вовсе мне не принадлежал. Не Азура и не Явара — нечто среднее между тоской и затухающей яростью. Рума затрясла головой. — Нет… Нет, нет, нельзя! Её взгляд лихорадочно бегал от Каморана ко мне, подбородок дрожал, всё тело старалось отодвинуться подальше. Глупая девочка, кого ты пытаешься обмануть? — Неправильный ответ, — усмехнулась я и щёлкнула пальцами. Крик Румы эхом зазвенел в колоннах пустого зала. Она схватилась за лицо, пытаясь удержать сползающую кожу, за ней разошлись сухожилия, кости рассыпались прахом. И вот уже только пустота осталась. Рума Каморан ушла в небытие, где ей и место. Тихо выл ветер за окном, дребезжало стекло, за которым чёрной стеной зиял провал. Огонь медленно затухал, оставив в комнатах закопченные пятна и пепел. Хэльвард прошёл по осколкам, сел на кровать рядом с Азалис. Им не было дела до изменившегося мира. — Спасибо, — прошептала она. — Может, и я жил не напрасно, — вздохнул он и вымученно улыбнулся: — Иди сюда. Они обнялись и всё исчезло.

***

Очередной ритуал подходил к концу, когда боль в груди стала такой сильной, что скрывать её дальше было невозможно. — Мартин, это уже слишком, эта магия тебя погубит! — Стеффан обернулся к Клиффу: — Живо за Белизариусом! — Отставить! — прохрипел Мартин, ослабляя ворот куртки, и с горечью для себя отметил, что дышать легче не стало. — Сейчас пройдёт. Наблюдавший за всем этим Баурус не смог бы сказать, что для него мучительнее: прервать ритуал или продолжить его. Вот тот выбор, которого он так боялся: Мартин или Явара, долг или… Или что-то другое. Мартин успел зажечь пару рун прежде чем боль иглой вонзилась в грудь. Стиснув зубы, он одной рукой схватился за арку, а другой сжал ткань куртки, точно вот так, в кулаке, мог спрятать сердце. — Я кому сказал: за Белизариусом! — Н-не нуж-жно, — судорожно выдохнул Мартин. — Да вы определитесь или нет? Сколько мне туда-сюда бегать?! — всплеснул руками Клифф, которого снова остановили у самой двери. — Иди за лекарем, — приказал Джоффри. Баурус придержал Мартина, закинул его руку себе на плечо. — Слушай, тебе и правда лучше отдохнуть. Истратив все силы, ты никому не поможешь. — Это не от магии, — сбиваясь с дыхания ответил тот. — И мёртвым я уже точно буду бесполезен. Баурус поискал взглядом поддержки у Стеффана, но прежде заговорил Джоффри: — Как умерли остальные? — Мгновенно, без явных признаков. — Стеффан перевёл взгляд на Мартина и медленно закончил: — Сердце остановилось… Рука сорвалась с арки и Мартин полностью повис на плече Бауруса. Сердце пропустило удар, по-настоящему, забилось в рёбрах. Предательства от собственного тела Мартин ожидал меньше всего. Баурус осторожно усадил его на пол, а Мартин только и думал что о портале. Он должен, обязан его зажечь, даже если придётся к нему ползти, отбиваясь на ходу от Джоффри и Стеффана! Он не может просто так умереть ничего не сделав, бросить её одну на той стороне. А может… Может, Явара уже умерла и его сердце, почувствовав, не выдержало и хочет отправиться следом? Тогда стоит ли сопротивляться? Вокруг началась суета, но Мартин наблюдал за всем будто бы со стороны, точно это его не касается. Белизариус влетел в зал так стремительно, что развевались на ходу полы плаща. И тут, сжав когтистую хватку в последний раз, боль отпустила. Мартин глубоко и шумно вдохнул и Баурус вскинул руку, призывая всех к молчанию. — Мартин? Только не говори, что ты прямо сейчас собрался тут умирать! — Нет, — он постучал себя по груди убеждаясь в ощущениях. — Оно меня отпустило. Мартин с облегчением упал спиной на ковёр, переводя дыхание. В онемевшую левую руку снова возвращалась чувствительность, кровь равномерно била в виски, точно ничего и не было. Проверив сердцебиение, Белизариус объявил что всё в порядке и волноваться действительно не о чем. — Думаешь, это Явара? — прошептал Клод Арктурусу. — Да какая Явара? Где она вообще? Сама была бы жива — и то хорошо. Придя в себя, Мартин поднялся и снова подошёл к арке. Он ощущал себя так, будто ему дали второй шанс на жизнь, который теперь уж точно не упустит. А ещё магия будто бы с новой силой вспыхнула на кончиках пальцев и теперь он точно знал что и как делать. Небольшого усилия хватило, чтобы зажглись все руны, артефакты отдали свою силу и белая дымка окутала пространство, превращая его в портал. Мартин не верил своим глазам — получилось! Действительно получилось! Конечно, это совсем не тот проход, что был до этого. Тусклое, едва заметное свечение, войти не получится — только руку протянуть, большинством оставаясь в Тамриэле, в этой самой комнате, и всё же… Переглянувшись с Баурусом, Мартин шагнул вперёд, запрыгнул на пьедестал, не оставляя никому в комнате времени одуматься. Никому, кроме… — Мартин, подожди! — вскочил Джоффри. — Тебе опасно идти туда, отправим кого-то другого. Мартин замер, не отводя взгляда от размытого, подёрнутого рябью тумана. И видел там что-то понятное только ему. — Ваше Величество… — отрешённо проговорил он и повернул голову к Джоффри: — Обращаясь к императору положено говорить Ваше Величество. Надеюсь, запомните, грандмастер. Не дожидаясь ответа, Мартин шагнул в портал. Вокруг ещё не было ничего, ни цвета, ни ощущений… только музыка.

***

Стылую тишину разбил короткий звон. Крохотная искра магии вырвалась из-под ног и взмыла в воздух, возвращаясь в Этериус, откуда её когда-то призвали соорудить дворец, ныне брошенный и бесполезный. Оставшись без хозяина, Рай потерял основание, всё больше и больше распадаясь блистательными осколками, что как слёзы капали в небо. Азура теперь стояла рядом, она вытянула руку, ловя кончиками пальцев эти искры, провожала их взглядом. У меня не осталось сил говорить, мысли не связывались, пламя борьбы опалило душу и вырвало что-то важное. И что теперь? — Теперь мир может жить как прежде, пока не сгорит в конце времени и не начнётся новая кальпа, — ответила Азура. — Но ты ведь не о том, верно? Стеклянный купол павильона медленно рассыпался, но солнце так и не коснулось стен зала. Вместо этого обнажился кусок серой пустоты — оболочка Рая, складка в пространстве Мёртвых Земель. — Твоя битва окончена, но историю закончит Дракон. Так, как посчитает нужным, если хватит ему на то ума и силы. Он закончит эпоху, ты начнёшь. Второе пророчество исполнено и колесо повернётся, хотите вы того или нет. Такова судьба смертных. Я слабо кивнула, наблюдая, как скручиваются бархатные лепестки лилий и обваливаются хрустальным звоном колонны. Мне нечего было ответить. — Твой долг уплачен, я тебя отпускаю. Иди в свой Совнгард… Явара. И знай, что я храню твою судьбу в сумерках. Хлопнув в ладоши, Азура растворилась звёздной пылью, и я осталась одна. Амулет Королей теперь казался не больше чем безделушкой, Тамриэль — красивой сказкой, а Рай… Рай был айлейдским городом, мёртвым и разрушенным. Оглянувшись на тела Каморана и Равена, я ничего не почувствовала. Ни радости, ни тоски, ни жалости, ни ужаса. Только всепоглощающее опустошение, пробившее насквозь дыру в теле. Всё это время меня резали по кускам, а собрав заново забыли добавить детали, посчитав их лишними. Я всё ещё я? Или кто-то другой? Шаг вперёд, медленный, шаткий. Ноги сами несли куда-то, бездумно. Собственная судьба была чем-то неважным, я никогда не задумывалась, что будет потом, если вдруг смогу, выживу, а сейчас это тем более казалось незначительным. Я прошла вглубь дворца к открытой галерее, где балюстрада торчала развалившимися столбами и осыпавшимися перилами, а сад внизу умирал. Тускнели краски, сползали декорации, раскалялся воздух привкусом пепла, но не они интересовали меня. Кончики пальцев прошлись по струнам арфы, когда-то на ней играла Рума, я знала это из памяти Каморана, но эти фрагменты всё больше улетучивались из головы. Как и всё вокруг, арфа исчезала. Дерево облупилось, несколько струн лопнули, но на оставшихся ещё можно было сыграть простую мелодию на пару нот. Я бездумно тронула одну, вторую и музыка задрожала в стенах, эхом поднялась в своды и задела то живое, что ещё теплилось на дне души, догорало огарком свечи. Остались только я и эта мелодия, и целой жизни не хватит, чтобы сыграть её. Не верилось, что наступит какое-то завтра, что снова увижу рассвет и что-то ещё, кроме вихря магии и лиц мёртвых эльфов. Не верилось и в одинокую слезу на щеке. Позади полыхнуло светом, но весь мир настолько размылся и отошёл на задворки, что я даже не шелохнулась, почувствовав, как крепко обхватила за талию чья-то рука. — Я же говорил, что в любом из миров тебя найду. Последний раз пройдясь по струнам, рука безвольно упала. Мартин шагнул назад и потянул меня за собой. Домой. В Тамриэль. Пока мы были ещё в портале, где-то между Раем и планом смертных, в тумане вспыхнул испепеляющей ненавистью взор князя даэдра. И где ты был, когда твой верный пёс захлёбывался кровью? — Война окончена. Ты проиграл, — сказал Мартин и сделал ещё шаг назад. Мягкий свет Храма ударил в глаза, тепло свечей окутало тело, и морозный запах из распахнутого окна, и звон металла клинков… Я чувствовала себя ожившим мертвецом, утопленником, которого вытащили со дна. Но мир на другой стороне до сих пор существует. Портал погас и Мартин тут же отпустил меня. Полсотни солдат молчали затаив дыхание и не было ничего оглушительней этой тишины. Знакомые лица, их взгляды обращены на меня и на Амулет Королей в моей руке. Вечность властным криком: — На колени перед Защитницей Сиродила! Не крик — приказ, заставивший каждого ударить кулаком в грудь, опуститься на пол, смиренно склонить голову. Имена смешались в памяти отколотыми кусками, кричал грандмастер, но… как же его звали? Редгард в мешковатой куртке, который стоял ближе всех к порталу, выполнил приказ одним из первых. Имперец в лекарских повязках шутливо ударил другого редгарда в плечо, кивнул в мою сторону и они оба украдкой поднимали глаза. Ещё один мрачно ухмыльнулся и покачал головой. Среди всех я знала только Мартина, императора, как и все прочие преклонившего колено. Сильнейшие мира сего сейчас передо мной и я, девчонка из Скайрима, выше их всех. Я убила Манкара Каморана. Всё кончено. Цепочка Амулета Королей впилась в кожу, оставляя кровавые полосы, так что пришлось силой вырывать его из своей же хватки. Руки дрожали, когда я медленно опускала Амулет на шею Мартину, а из головы не выходил образ удавки. Понадобились силы, чтобы разжать пальцы, но вот камень сверкнул и тут же потух, признавая кровь Септимов. Нужно было что-то сказать, но мысли превратились в вязкую кашу, неспособные обратиться в слова. Мне бы испугаться, что разучилась говорить, но страх был стёрт вместе со всем остальным. Меня спас чей-то крик: — Слава Защитнице Сиродила! Все как один вскричали следом, вскинули клинки, отдавая честь. Громыхал зал, Храм, целый мир для меня одной, а я, разбитая, безразличная, не чувствовала в себе ни капли жизни. Но на горизонте сознания теплился уголёк каких-то чувств, похожих на радость. Я до боли сжала кулак, цепляясь за него, силясь почувствовать хоть что-то… И вспомнила ещё одно имя, нашла его в толпе глазами, прошептала одними губами. Баурус едва ли понял что произошло, а я снова училась дышать воздухом Тамриэля, через силу ухмыляясь уголком губ. Им меня не сломать. Я победила.