Последний Септим

Дракон В небе над Сиродилом. Блики лунного света стелились по потолку и ветви деревьев, раскачиваясь на ветру, отбрасывали кривые тени. Сбоку не ощущалось чужого тепла, пустовало кресло за столом, за дверью ни звука, ни шага, ни скрипа — ночь заявила о своих правах на мир, укрывая его покрывалом тишины. В горле встал ком. Поднявшись на локтях, я окинула взглядом комнату. Действительно никого, только ветер колышет занавеску над распахнутой дверью, за которой виднеется краешек чёрного неба, белее кости балюстрада балкона и там же, в тени, едва различимый силуэт. — Мартин?.. И что ему делать там среди ночи? Я свесила ноги с кровати, вгляделась и сердце сорвалось с привычного места, когда ветер прокатился по комнате запахом варёной брусники, огарков свечей и кроличьего меха, покрытого тонким слоем морозного инея. — Ма… Мама? — Слова шёпотом скатились с губ, чтобы тут же взорваться криком: — Мама! Мамочка! Она обернулась и раскинула руки, и я бросилась в её объятья, босая, презирая холод мраморного пола, вцепилась в одежду до боли в пальцах. Не боялась, что услышат, ведь никого больше нет: ни патруля внизу, ни солдат за стеной, ни Мартина. Это мой сон и в нём мы остались одни. Мама поцеловала меня в макушку и улыбнулась, когда я подняла голову, отчего в уголках глаз залегли морщинки. Я очертила её лицо кончиками пальцев: виски, скулы, нос, губы, подбородок. Словно скульптура, незыблемая, вечная, не постаревшая ни на день. Руки дрожали, а сбежавшее было сердце клокотало теперь у горла. — Мама… Я думала… Думала, что забыла тебя. Представляешь? Вот так взяла и забыла! Что он забрал тебя вместе с остальными… Что я никогда… — Ты не забыла меня. — Мама перехватила мою нервную руку и прижала к своей щеке, тёплой, будто она всё ещё жива. — Я очень горжусь тобой, родная. — Правда? Ты правда гордишься мной? — Конечно, — она мягко потрепала меня по волосам. — Моя дочь Защитница Сиродила, разве можно мечтать о большем? — Я… Я так рада видеть тебя. Я так скучала. — Дай мне руку. Мама погладила меня по плечу, коснулась локтя, запястья, затем пальцев. Казалось, стоит отвести взгляд хоть на мгновение, она тут же исчезнет и даже сам сон этот забудется. — Не бойся. Смотри. На раскрытой ладони лежал септим, простая золотая монета, герб Империи с одной стороны, Тайбер Септим с другой, и чеканная надпись: «Империя есть закон, закон священен». Я совсем растерялась, а мама раскрыла пальцы второй руки с такой же монетой. — Двоих не унесёшь, один оставить придётся. Под ударом ветра задрожало оконное стекло, холод ночи пробирал до костей. Я мотнула головой. — Нет. Что бы там ни было — хватит с меня! — Не тебе выбирать. — Мама загнула мои пальцы обратно в кулаки и крепко сжала их своими руками. — Твоя битва окончена. — Я сама разберусь с этой проблемой. — Тебе не кажется, что он должен знать? Мама склонила голову, тепло улыбнувшись, как делала много раз, и пусть я это только чувствовала, но не могла вспомнить. Мне впервые захотелось опустить глаза. — И без того бед хватает, зачем ещё это… — Ты ведь и сама понимаешь, что это предательство. И такое не прощают. — Может, мне и не нужно прощение. Так было бы проще. Императорская корона мне точно не по размеру. — Так ты этого боишься? — усмехнулась мама, ожидавшая чего-то другого. Внизу поднялся шум. Город айлейдов снова ожил, ворвался в мой сказочный сон, превращая его в опостылевший кошмар, а рука налилась тяжестью призрачной катаны. — Они когда-нибудь замолчат? — спросила я бросив взгляд в темноту. — Всё со временем забывается, успокаивается, меняется. Не стоит жить прошлым, пытаясь вспомнить нас… или их. Её руки похолодели и я с ужасом вцепилась в них, стараясь удержать ещё хотя бы мгновение. — Не уходи, постой! Пожалуйста, мама, останься. Не бросай меня здесь одну! — Ты больше не одна. И теперь в твоей жизни есть смысл. Она прошептала это как страшный секрет. Впрочем, так и было. Сколько раз я думала о том, что заставляет меня просыпаться по утрам, бежать, сражаться, и не находила ответа. Хотя бы одну подсказку, я не просила большего. А теперь… Теперь, кажется, ответ был. — Что мне делать? Они же меня убьют! — Расскажи ему. Это ответ на все твои вопросы. Нет, немыслимо! Я снова обняла её, чувствуя как она исчезает с каждой секундой всё больше. Пропало ласковое прикосновение к затылку, рука на спине, исчез морозный запах и мягкость полушубка под пальцами, оставив пустоту в пространстве и в сердце. — Мы увидимся снова? — В твоих снах, милая. — Мама невесомо поцеловала меня в лоб и прошептала: — Я люблю тебя. Руки ухватились за воздух. Я осталась одна.

***

Пламя свечей подрагивало на сквозняке и оранжевый всполох неровно размывался по потолку. Неявные тени перелезали на стену, терялись в углах, куда не дотягивался свет. За дверью, пусть и глухо, но слышался стальной перекат пластин парадных доспехов драконьей стражи. Как-никак императорские покои, а не просто мелкого графа, с великим почётом одолжившего свой дом делегации наследника престола на полпути в столицу. Я ощущала себя куклой, которую сгибают пополам, чтобы она села ровно, тихо и без лишних движений. А затем тремя пальцами поворачивают голову в нужную сторону. Мартин склонился над пустым пергаментом, одной рукой подперев подбородок, а в другой зажав перо, под которым на столе растеклись чернильные пятна, но он едва ли это заметил. Что-то невероятно интересное творилось в его голове или же пергамент просто был исписан невидимыми чернилами, оба варианта казались в равной степени чокнутыми. Почувствовав мой взгляд, Мартин поднял голову. — Снова плохие сны? — Нет, — ответила я и задумалась, услышал ли он меня вообще. — Нет, не в этот раз. Вдев босые ноги в ботинки, я накинула на плечи плащ и ещё какое-то время бездумно возилась с застёжкой, перекатывая хвостик шнурка между пальцев. — Чем ты занят? Мартин откинулся на спинку стула и осмотрел свои бумаги так, будто ему только что всё это подбросили. — Думаю над речью для коронации или… — Он тронул угол пергамента в попытке отбросить его от себя подальше. — Я даже не знаю. Я стояла напротив него так же, как несколько дней назад в общем зале под надзором Джоффри, взглядами Клинков, друзей, знакомых и тех, кого едва знала. Я ничего не говорила, звучал мой голос, шевелились губы, но меня там не было. Никто не мог прервать, сбить с мысли, встрять с вопросом. Мой рассказ — монолит от начала и до конца. Суть без подробностей, даже если они поймут, это ничего не изменит. Похвала, титул, чужая радость и наконец дозволение выйти. И я разворачиваюсь на пятках стуча каблуками в гробовой тишине. Прочь из зала — куда и зачем? Прикажут уйти — уйду, остановиться — замру на месте. Сырой ветер ударил в лицо, спутал волосы. Вот откуда взялся этот сон — всего лишь распахнутое окно и ночная прохлада. Там, дальше, за балконом, оцеплением, полуголым в преддверии зимы лесом утонула в облачном небе Башня Белого Золота. Горизонт размазал краски серой хмари, обложил её тучами и скрыл от остального мира. Или наоборот, спрятал весь мир от громады мёртвого камня. — Мне снилась мама, — прошептала я, глядя на то, как свет луны расчищает небо, открывая взор нахальным искоркам звёзд. — Я её не забыла. Лицо, голос, её саму — всё помню. Он снова проиграл. Взгляд невольно упал в тёмный угол балкона. Пустота кольнула разочарованием. — Я не помню, как звали дядю. И как папа учил меня стрелять. С Хэльвардом вообще всё перемешалось. Но мама осталась со мной. Я так боялась её забыть, так… — Я прикусила губу останавливая себя. — Прости, я тебе это уже раз в четвёртый рассказываю. — Слушать не сложно. Слова эти прозвучали так же смиренно, как и те, что бились эхом в моей комнате: «Я не должен был так поступать. Прости, что недооценил тебя». А я едва сдержалась чтобы не ответить что мне всё равно. Потому что мне не должно быть всё равно. Потому что я знала, что на самом деле мне не всё равно. — Я жалею, что не рассказывала тебе больше. Может тогда знала бы хоть что-то из прошлого. — Твои воспоминания вернутся. — Мартин осторожно, даже с опаской погладил меня по плечу. — Дай себе время отдохнуть. Вот увидишь, всё снова будет как прежде. — Ты просто меня успокаиваешь. Оцепенение сменил страх. Разбудив среди ночи, он навязчивыми мыслями влез в голову, заставляя вжаться в спинку кровати. Вот-вот раздастся стук с той стороны зеркала, и в окне появится перекошенное злобным оскалом лицо с бусинами пылающих яростью глаз. Тень в углу дёрнется и побежит неестественно выгнув конечности, худощавая рука схватит за щиколотку, стоит только опустить ногу. Я могла хныкать и прятаться, позволяя себе стать пленницей своей же комнаты. Но я выбрала другое. Никто не явился на звук разбитого зеркала, кинжал ударил в стену, ни одной страшной тени не пережить такой удар. Распахнув окно, я ждала, когда наконец-то осмелится явиться воплощение Каморана. Но никого не было. Страх уступил злости, а злость обратилась горечью. Теперь либо избавиться от неё, либо захлебнуться. — И с каких пор тебе нужно разрешение войти? — спросил Мартин, когда я оказалась на пороге его комнаты. — С тех самых, когда ты начал запирать дверь на замок, — ответила я, пихнув его плечом. — В следующий раз влезу через окно. Мартин ещё пытался завязать разговор, но я молчала так долго, что в конце концов он махнул на меня рукой, продолжив заниматься своими делами. А потом вдруг заговорила, неожиданно даже для самой себя. Я всё ему рассказала, в красках, в деталях, в таких подробностях, которые, казалось, уже и не помнила. Закончив, начала сначала. И повторила ещё раз, пока не осип голос и уставшую голову не склонило в сон. Он слушал молча, не перебивал, не задал даже вопроса. В ту ночь я крепко спала, ни разу не вздрогнув от кошмара, в котором Каморан встречает меня на ступенях своего дворца с пробитой головой и кинжалом в груди, ухмылка растягивает губы, выливая изо рта реку крови, и сквозь вязкое бульканье в голове отпечатываются слова: «Ты ничего не изменила, Героиня! Война ещё не окончена!». Утром я проснулась собой. Так близко к прежней Яваре, насколько это было возможно. — Обними меня, — слова вырвались шёпотом и я, подумав, что Мартин не услышал, сама прижалась к нему, спрятав лицо на груди. Мартин несмело коснулся моей спины, до сих пор опасаясь, что в любой момент я могу его оттолкнуть. — Мы что-нибудь придумаем. Попросим магов помочь или, если хочешь, можешь съездить в Вайтран, поговорить с братом. Клинки защитят тебя. — Нет, не хочу. Я буду в порядке. Их образов мне хватит и во сне. А если я и правда ничего больше не вспомню, то пусть эти воспоминания послужат платой за мир. Парочка историй из детства не такая уж и большая цена. Я это я, в безопасности, больше никаких авантюр. И никакой лжи. Мысленно попрощавшись, я отстранилась. Возможно, это наши последние объятья и уже сейчас всё изменится. Пути назад не будет. — Мне… Мне нужно сказать тебе ещё кое-что. Мартин дёрнул уголком губ слегка пожимая плечом, как бы говоря: «и чем ты можешь меня удивить?». Поверь, могу. Бездумно заламывая руки, я шагнула на балкон, подальше от него в обжигающий холод, может так смогу заглушить тревогу. Внизу не видно света факелов, пост караула отошёл дальше, а значит, нас точно никто не услышит. Но легче от этого не стало, я потеряла последнюю причину избежать разговора. — И что же? — окликнул Мартин прислонившись к стене плечом. — Тебе это не понравится. Я думаю… совсем не понравится. — Давай ты скажешь, а я уже сам решу, мм? Слишком сильно прикусив костяшку пальца, я даже не сразу это почувствовала. А если промолчать? Отшутиться за глупостью? Может, жизнь сама всё расставит по местам? А завтра это уже не будет казаться такой проблемой. — Ну что за страшный секрет, Явара? Поймав мой взгляд, Мартин выпрямился в момент став серьёзным. Похоже, понял, что шутить не собираюсь. Сказать хоть слово сейчас — всё равно что нырнуть в ледяную воду, почему я просто не могу спрятаться в глухом панцире подальше от всего мира? — Яра, не пугай меня. Набравшись храбрости я обернулась, но только на это меня и хватило. Сердце в груди дрожало, не позволяя ровно вдохнуть. Да что со мной такое? Я Каморана так не боялась! — Кажется, я… Да не кажется уже. Боги, он же сейчас себе надумает непонятно что! Молчание делает только хуже, если уж начала, нужно довести дело до конца, а там будь что будет. В конце концов худший исход я себе представляю. Набрав в грудь побольше воздуха я подняла голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом, искавшим подтверждение самых страшных догадок. Всмотрелась в лицо Мартина, запоминая каждую черту, чтобы увидеть, как оно будет меняться. Поймать момент между настоящим и напускным прежде, чем он скроет это от меня. Тревога прекратила рвать душу, заинтересовавшись что будет дальше, и кровь холодом потекла по венам. Это. Будет. Честно. Хотя бы раз, Явара, попробуй быть честной. — Я жду ребёнка, — выпалила я на одном дыхании и зачем-то добавила: — Твоего ребёнка. Вот и всё, теперь ничего не вернуть. Осталось только выслушать приговор. Я ожидала, что Мартин разозлится, скажет как это не вовремя, о чём я только думала, сама виновата и вообще… Но он только чуть нахмурился, не раздражённо, а как-то озадаченно. Боги, пусть только он правильно услышал, никакая сила в мире не заставит меня повторить это снова. Взъерошив волосы, Мартин поднял взгляд на небо и ухмылка в уголках губ вырвалась на выдохе коротким смешком. — Ты невероятная. — Ч-что? — удивительно, как можно запнуться на одном слове. — Ты невероятная! — повторил он и поджал губы, пытаясь спрятать улыбку, но у него совсем не получилось. — Я уже столько надумать успел, а ты… Ты просто самое невероятное, что происходило в моей жизни! Ответить не успела. Мартин схватил меня под бёдра, поднимая над землёй, стал целовать лицо, шею. Я крепко обняла его, мягко перебирала пальцами волосы. Дыхание перехватило от одной только мысли что он… рад? Действительно рад? Вот так просто, словно мы обычные люди? Это был пожалуй единственный вариант который я не рассматривала, готовясь к чему угодно и сейчас не знала что и думать. Ссылка, заточение, бегство были куда как реальнее. Когда Мартин отпустил меня, я наоборот вцепилась в него хваткой утопающего. Сейчас первая радость схлынет и он поймёт. Вот сейчас он поймёт. — Подожди… — выдохнул он мне в макушку. — А как давно ты знаешь? Мартин хотел отстраниться, но я упрямо мотнула головой не отпуская. Ему ничего не оставалось кроме как тяжело вздохнуть, молчанием пытаясь добиться ответа. — Какое-то время… — глухо раздался собственный голос. — Договор с Азурой, потом Рай, Каморан и… Всё запуталось. Я просто не знала, как сказать. — При битве за Бруму ты уже знала, так? Тогда ты ведь хотела предложить Дагону себя? — Нет! — Я вскинула голову, встречаясь с тяжёлым взглядом. — То есть да, но… Догадывалась. — И ты пошла в Рай, на смерть, осознавая, что носишь ребёнка? У тебя даже мысли не возникло остановиться? — Я убедилась в этом только когда Каморан надел на меня Амулет Королей. Мне просто не хотелось об этом думать, будто если не замечать, то эта проблема исчезнет сама собой. — Наш ребёнок — не проблема, Явара. Мартин осторожно отцепил от себя мои пальцы и сжал в своих холодных руках. Его спокойствие пугало. Кажется он совсем, совсем ничего не понимает. Это даже не глупость… просто легкомыслие! — И что ты предлагаешь? Боги, Мартин, даже если бы я была уверена, это же безумие! А когда все узнают… Совет, Клинки, Джоффри… Стоило только их представить, как всё внутри прошибало ознобом. Тревога, которую я так старательно прятала на задворки сознания роилась теперь в голове, нашёптывая мрачные варианты. Я вырвалась, отходя, жадно глотнула воздуха, но это не успокоило, наоборот, судорожный вздох только ещё больше выдал страх. Попытка проглотить его комом встала в горле. — Они скажут, что я сделала это специально: удержать императора, остаться при дворе или ещё что-нибудь. Что я была неосторожна, и раз уж легла под принца, стоило бы позаботиться о последствиях… — Мне кажется, ты перегибаешь. — Нет, это ты слишком спокоен! Конечно, тебе-то что! Я не хочу стать ещё одной имперской тайной, запертой где-нибудь в подвале! Мартин осёкся, будто от какой-то внезапной мысли. Хорошо, надеюсь, это осознание наконец-то посетило его голову. — Тебя никто не запрёт, — слова прозвучали железным ударом. Удивительно, откуда вдруг такая уверенность? Я отошла к краю балкона, но как назло ветер утих и не мог дать холодную пощёчину, чтобы хоть немного притупить жар снедающих мыслей. С каждой секундой под их гнётом всё больше стягивало спазмом в груди. — Я же была в Раю Каморана, под воздействием его магии. А если он мог переродиться? Или как-то вселиться в меня, в ребёнка? Или… Я не знаю… — Явара… — Я входила в Обливион, держала сигильский камень, отдала себя Азуре… А может я вообще рожу какого-нибудь даэдрического монстра! — Это уже слишком, не бывает такого! — Откуда ты знаешь?! — Только сейчас я поняла что хожу кругами до боли заламывая руки. — Ты и об этой мозговой магии ничего не знал! Внезапно в груди стало слишком много воздуха и новому вдоху уже не было места. Схватившись одной рукой за балюстраду, другой я сдавила горло, впившись ногтями в кожу. — Яра, посмотри на меня! Мартин развернул меня к себе, с беспокойством оглядывая, заставляя мучительно сжаться. Коронация, дела Империи, Совет — у него проблем и без того достаточно, а тут ещё я. Должна была быть поддержкой, оплотом, нерушимой стеной, а в итоге приношу только беды. Лучше бы и правда молчала! — Не надо было тебе рассказывать. Сама могу разобраться. Я ведь так и хотела! Имперский Город большой, нашлась бы хорошая повитуха, знахарка, да кто угодно! — Ты что хотела сделать?! — Мартин секунду смотрел мне в глаза убеждаясь, что я не лгу. — Ты совсем с ума сошла! Даже удар не ощущался бы так болезненно, как этот крик. Холодный ужас затянулся удавкой, когтями саблезуба прошёлся по телу, оставляя длинные кровавые борозды. Справиться с этим было выше моих сил. — Не кричи на меня! Мне страшно, понимаешь? Я схватилась за голову в жалкой попытке сдержать бессвязный поток чувств и мыслей. Дыхание окончательно прервалось, меня затрясло изнутри, а мир сузился до трёх плиток пола под ногами. Мартин тут же укрыл меня в объятьях, мягко погладил по спине. — Прости, прости меня. Ты не одна, я с тобой. Ты невероятная, слышишь? Ты же слышишь меня? — Он продолжил только когда я слабо кивнула: — Хорошо, теперь выдыхай, медленно, даже если кажется, что не можешь. Ладно, тогда повторяй за мной. Видишь, это ведь несложно? Теперь снова вдох, медленно… Вначале получался лишь короткий глухой кашель, но постепенно дышать становилось легче, разбитый глоток воздуха стал полноценным вдохом. Я уже не разбирала, что именно он мне говорит, просто вслушивалась в сам голос. Дрожь в теле постепенно улеглась и оказалось что здесь не так уж холодно, горячая кровь в висках схлынула обратно к сердцу, заставляя его снова биться. Только убедившись, что держу себя в руках, я отстранилась. — Теперь мы можем поговорить? Я кивнула, почёсывая пальцами щёку. Все страхи притупились и теперь не маячили предвестниками конца света. Да и сам Мартин уже не казался таким легкомысленным. — Извини. Не знаю, что на меня нашло. — Ты слишком долго запрещала себе об этом думать. Нужно было сразу тебя успокоить. — Мартин прижал ладонь к моей щеке приподнимая голову. — Послушай, я не позволю никому тебя запереть, сослать или что ты там себе ещё надумала. Ты Защитница Сиродила и никто, слышишь, никто не посмеет тебя осуждать. Я пресеку даже косой взгляд в твою сторону. Ты уже достаточно была сильной, теперь позволь мне о тебе позаботиться. — Я тебе верю, но… Но я всегда буду под подозрением. Особенно если однажды раскопают моё прошлое в Скайриме. — Забудь про Скайрим, Явара! Той девушки давно уже нет, а твоя история началась в Кватче. — Даже если так, ты представляешь сколько будет сплетен? Противно даже представить как селяне будут судачить об этом на рынках, в тавернах, в лавках. Даже в доме ярла не гнушаются слухов. Вёрткая девка, сама не пойми кто, а как ловко захомутала императора за пару месяцев! Поди разбери ещё чей ребёнок, кто знает где и с кем её носило, какие там ритуалы проводили в Святилище Рассвета, да и в Храме мужчин полно. Вы что, хотите посадить на трон сына какого-нибудь Клинка? — Ты так этого боишься, — горько усмехнулся Мартин. — А я совсем о другом волнуюсь. — И о чём же? Он выпрямился и после тепла ладони прикосновение холода ощущалось особенно явно. — Если ты захочешь уйти, я не смогу заставить тебя остаться. И жить так тоже не смогу, зная, что ты где-то в другой провинции, что мой ребёнок растёт… без меня. Голос Мартина дрогнул, а взгляд провалился в пустоту, будто бы он думал совсем не то, о чём говорил. Это длилось всего мгновение и Мартин снова посмотрел на меня и продолжил прежде, чем я успела спросить: — Но я готов зажечь Драконьи огни и оставить трон, если так мы с тобой будем вместе. Если ты действительно хочешь… Эта идея была так заманчива… Но где-то в другом мире. Нас не отпустят ни Клинки, ни Совет. И сколько получится прятаться, где? Для тех, чья длань простирается по всей Империи нет запертых дверей или укромных закоулков. Жертва слишком велика, я не могу её принять. Пора бы уже и самой что-то сделать. — В другой провинции… И куда я пойду, с ребёнком, одна? — Я закрыла лицо руками, понимая, что и сама говорю не совсем то, что хотела. — Точнее, я и без того думала остаться… Боги, это звучит ещё хуже! — Глубоко вдохнув я собралась с силами чтобы снова посмотреть ему в глаза. — Если бы ты спросил сейчас… — Ты станешь моей женой? — выдохнул Мартин не сводя с меня взгляда. — Да. Стоило только ответу сорваться тихим шелестом, как губы Мартина нашли мои, даря мягкую ласку. Руки обвили талию, и он притянул меня к себе ещё ближе, хотя теперь я уже точно никуда не сбегу. Явара из прошлого ужаснулась бы тому, на что согласилась, а я знала, что ни стены Башни Белого Золота, ни блеск рубинов советников, ни порицания Джоффри или крестьян не заставят меня уйти. Мартин отпрянул и, взяв моё лицо в ладони, прижался лбом. Я прикрыла глаза и какое-то время мы оба молчали, осознавая произошедшее. Императрица, подумать только! — Я самый, самый счастливый человек во всём мире. Я ещё даже не стал императором, а у меня уже будет наследник. Ты всё расставила по своим местам. Несмотря на смысл слов, прозвучало это как-то отчаянно, особенно в сравнении с его прошлой радостью. — Ты же Защитница Сиродила, Явара! — точно прочитав мои мысли, Мартин весело рассмеялся. — Совет не просто примет тебя, они должны быть благодарны за то, что именно ты будешь моей женой. Я ведь мог остаться на ферме, жениться на дочери конюха, завести детей, умеющих только полоть грядки и пасти овец. И им пришлось бы их всех принять. Принцы погонщики скота, ты только представь! Вот это был бы ночной кошмар столицы. Я представила себе лицо Джоффри и Окато, если бы в Башню Белого Золота наведалась толпа крестьян, которую они теперь вынуждены именовать монаршей семьёй. А тем пришлось бы делать вид, что не так уж сильно они рады взлетевшему положению. Интересно, деревенские соседи явились бы на поклон в тот же день или чутка подождали? — Да, наверное ты прав, — улыбнулась я. — Быть Защитницей Сиродила совсем неплохо. — И наш ребёнок будет законным. Никто и слова не скажет, обещаю. — Мартин опустил руку под мой плащ и прижал к животу, вызвав какое-то неловкое и одновременно волнующее чувство. — Я думаю, у нас будет девочка. — И почему это ты так решил? — вскинулась я. До этого момента вообще не было возможности о таком думать. — Просто мне так кажется. А ещё у неё будут чёрные-чёрные волосы. — Конечно, какой же ей ещё быть! И глаза у неё будут мои, даже не надейся. От этих слов в памяти всколыхнулся какой-то смутный образ, но тут же растворился, спугнутый смешком Мартина: — Но уж если у неё будет ещё и твой характер, тогда нам всем точно конец. От Тамриэля камня на камне не останется. — А если твой, то вообще мрак! Хватит с нас безумия Септимов и этой твоей магии. И не вздумай учить её колдовать. — Ну это мы ещё посмотрим. Так ты всё-таки согласна на девочку? — Я ничего такого не говорила, ты сам это начал. — Знаешь что? — Глаза Мартина с озорством сверкнули. — Я её избалую. Это будет самая капризная принцесса за всю историю Империи. Никто не сможет ей угодить! У неё будут лучшие платья и все драгоценности мира. И вообще всё, что она пожелает. — И с последствиями ты тоже будешь сам разбираться, на мою помощь не рассчитывай. И... О последствиях... Я накрыла ладонью руку Мартина на своём животе, и он переплёл наши пальцы. Похоже, придётся привыкать к тому что я теперь не одна. — Ты правда думаешь, что вся эта магия Обливиона никак на меня не повлияла? — Нельзя просто так взять и создать себе карманного даэдра, — усмехнулся Мартин, но понял, что мне совсем не до шуток и ответил серьёзно: — Нет, Яра, я уверен что с тобой всё в порядке. С вами обоими. Императорские лекари это подтвердят, если ты мне не веришь. Это обнадёживало, слова мага всё же лучше собственных выдумок. А вот мысль о лекарях совсем не радовала, она цепляла за собой переживания о моём новом статусе в принципе. Мать наследника Рубинового трона! Скажи мне кто об этом пару месяцев назад — послала бы к Мефале не задумываясь. — Ты опять слишком волнуешься, — заметил Мартин. — Может быть… — Я обняла его, уткнувшись носом в шею, чтобы спрятать лицо и он не мог заглянуть мне в глаза. — Знаешь, я ведь об этом совсем не думала. Вернее, думала, но… Не о том, что это может произойти так скоро. За все три года у меня даже подозрения не было… Я уже решила, что это Моран что-то со мной сделал. И, не знаю, радовалась, наверное. Я замолчала уколовшись пониманием, что и Мартину неприятно об этом слышать. И почему мне всё время хочется оправдаться, я же только хуже делаю! — Потому что детям положено рождаться в любви. — Ах ты мой глупый романтик, — хихикнула я и мазнула губами по его щеке. — Ну скажи ещё что я просто тебя всю жизнь и ждала. — А разве нет? Когда, по-твоему, это случилось? Я не задумалась над ответом. Сама задавалась тем же вопросом. — Мартин… Боюсь, ещё в нашу первую ночь. — Значит, ты уже тогда меня любила. Ну и в чём я неправ? Его уверенность разгоняла мрачные мысли. И вспоминая сейчас всё, что было, я понимала, что именно так жизнь и должна была повернуться. Я не представляла себя в бегах после коронации, кромка леса Валенвуда стала простым горизонтом, а не желанной мечтой. Всё вело к этому, где-то здесь будет поставлена точка, чтобы перевернуть страницу и начать следующую. Такую, о которой я и помыслить не могла. — Ты прав, — прошептала я. — Во всём прав. И я так рада, что ты со мной. Мартин поднял голову к небу, где ночные тучи всё больше рассеивались, открывая мир звёздному свету и бескрайней пустоте где-то там, невообразимо далеко, за двумя лунами и залами Совнгарда. Тяжёлый вздох вырвался облачком пара и было в нём что-то тоскливое, такое, чего я не могла понять. — У нас ведь больше не будет друг от друга секретов? Мой вопрос вырвал Мартина из размышлений. Взглянув на меня сверху вниз он улыбнулся: — Не будет. — И, помолчав, добавил то, что я совсем не ожидала услышать: — Я не хочу ждать. Стань моей женой сейчас. — Сейчас? — Я развела руками, напоминая где именно мы находимся. — И как ты себе это представляешь? — Я же священник, забыла? — И прекрасно помню, что ты отрёкся и от сана, и от богов. Мартин неопределённо качнул головой и шагнул в центр балкона, растёр шею, рассматривая тёмные очертания леса. Без него рядом тут же очутились холод и пустота. Я обхватила себя за плечи, стараясь прогнать их. — Я отрёкся от помощи богов, но не веры в них. Отрицать существование Девятеро было бы глупо. — Коротко глянув за ограждение и убедившись что внизу никого нет, Мартин обернулся. — Тогда пусть это для тебя ничего не значит. Считай это моей причудой. Я посмотрела на небо, где переливы иссиня-чёрного в глубине тянулись будто нити магии. Есть старая легенда, по которой боги живут в звёздах и, кто знает, может оттуда им видно лучше, чем через витражные окна храмов? — Ничего не значит… Но ведь ты так не думаешь, верно? — Для меня это больше, чем ты можешь себе представить, — ответил Мартин. — Мы устроим настоящую свадьбу после моей коронации, с шествием, пиршеством и всем, чем захочешь. — Нет. Не хочу праздника для Империи, пусть это будет только нашим секретом. — В полной уверенности я шагнула вперёд. — Какая разница, где и перед кем произносить клятву. Особенно когда венчает тебя сам император. Разве может быть в Тамриэле что-то более законное? Прежняя беспечная радость снова вернулась к нему, но я всё равно видела, будто какой-то червь точит её. Не сомнения, нет, что-то другое. Вопрос вертелся на языке, но я не решалась спросить. Так не хотелось рушить этот момент. — Это я и ожидал от тебя услышать. Я знаю и скайримский обряд, если ты хочешь… — Имперский, — твёрдо сказала я. — Скайрим далеко, я больше туда не вернусь. Пора принимать имперские законы. Странно, но я волновалась. Одно дело согласиться, и совсем другое сразу действовать. Я с замиранием сердца представила, как буду называть Мартина мужем, и это казалось чем-то невероятным, даже неправильным. Явара Септим. Если бы Хэльвард узнал… — Яра, ты дрожишь. Когда я начал казаться тебе таким страшным? — Я в порядке. Просто мне как-то… не по себе. — Знаешь, мне тоже. Всё-таки хорошо что мы не в Храме Единого под взглядом толпы. К императорским приёмам ещё нужно привыкнуть. — Да, точно, — я усмехнулась, но смешок вышел нервным. — Думаю, я бы просто в страхе сбежала. Выдохнув, Мартин достал из-за пояса кинжал и снова поднял взгляд на меня, в последний раз убеждаясь в согласии. Я взглянула на свою ладонь, истерзанную отметинами Кризиса Обливиона. Круглые ожоги сигильских камней, рубец шрама поперёк — ещё одна отметина хуже не сделает, но именно она станет концом этой истории. Мартин не дрогнул когда лезвие впилось в кожу и, сжав кулак, передал клинок мне. А я протянула ему руку. — Уверена? — тихо спросил он. Я даже не сразу поняла в чём дело. Разрешая сделать разрез, я вверяю себя ему, якобы теряя свободу — то, о чём мечтала всю жизнь. Но я сделала выбор. — Ах это. Да, уверена. Я тебе доверяю. Мартин едва заметно улыбнулся. Теперь ответственность будет на его плечах и лучше бы ему справиться! Клинок болезненно впился в ладонь, пришлось прикусить щёку, чтобы не скривиться. Мартин переплёл наши пальцы и залез в карман моего плаща, доставая платок, которым я несколько дней перематывала руку, а теперь и думать забыла. Даже мои собственные вещи он знал лучше меня. Мы обвязали запястья, накрепко соединяя руки. Порезы идеально подошли друг другу, кровь, смешавшись, окрасила пальцы и редкими каплями стекала на пол. — Твоя судьба теперь едина с моей, — прошептал Мартин, затягивая последний узел. — Я разделю с тобой все горести и беды, радости и свершения. Его голос дрожал и в такт ему затрепетало моё сердце. — Кровью своей отдаю себя твоей крови. Под взором Девяти, ибо… Я запнулась и вдруг поняла, что не просто забыла слова — я их толком не знала. Мне полагалось выйти замуж за кого-нибудь знатного, но я не представляла, как это будет. Совсем юной я даже не задумывалась о церемонии, значимости и клятве тем более. Потом всё это вовсе потеряло смысл. Кажется, дальше нужно сказать что-то о Маре, судьбе, богах, но… как же это не важно. Ничто не важно кроме нас. Когда-то я присягнула на верность Мартину так, как хотела, так почему бы не сделать то же сейчас? — Я буду тебе опорой, советником, лучшим другом. Я буду любить тебя императором, священником или сыном фермера. Даже если ты решишь уйти к даэдра или продолжишь заниматься своей этой магией — я останусь с тобой. Мартин тяжело сглотнул, а у меня на глаза всё больше наворачивались слёзы. Не думая ни секунды, он подхватил: — В Тамриэле, в землях Акавира, в Обливионе, в Совнгарде и среди звёзд — я найду твою душу в любом из миров, и мы будем вместе. Я буду твоим щитом, твоей тенью, укрою тебя от опасности. Я всегда буду с тобой, клянусь. В твоих помыслах… — В деяниях, — прошептала я. — И в сердце, — произнесли мы одновременно, как будто всегда знали, что должны сказать именно этого. — Я твоя. Сейчас и навсегда. — Я твой. В этом мире и во всех других мирах. И властью данной мне Акатошем и драконьей кровью я объявляю тебя своей женой. — Властью императора и Защитницы Сиродила, я назову тебя своим мужем, — усмехнулась я, проведя рукой по его волосам. Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом Мартин впился в меня поцелуем. Не было в нём прежней мягкости, страсти, чувственности — только утверждение: не просто какая-то девушка, любовница или наложница — жена, единственная и законная. Меня переполнял восторг до головокружения: он стал моим мужем, по-настоящему! Мой и больше ничей! Мы проживём вместе всю жизнь, я буду распутывать дворцовые интриги, а наши дети станут хозяевами Империи. — Я не верю, — выдохнул Мартин мне в губы. — Ты что, мои мысли читаешь? Не ответив, он развязал платок, расцеловал мои онемевшие пальцы. — Прости, я не смогу тебя вылечить. Боюсь навредить ребёнку. — И не надо. Мне нравится чувствовать, пусть даже и боль. С тобой я живая. Мартин вздохнул, как мне показалось, судорожно, и это ноющей болью отозвалось в груди. На этот раз я не смогла промолчать. — Что тебя тревожит? Ты говорил, у нас больше не будет секретов. — Я просто очень тебя люблю, — ответил он, зарывшись носом мне в волосы. — И я счастлив… абсолютно. Как никто во всём мире. Прежде чем я успела бы спросить что-то ещё, Мартин отстранился и вытянул из внутреннего кармана серебряное кольцо на длинном шнурке. — Совсем забыл. Я давно хотел тебе его подарить, но никак не находилось повода. Джоффри отдал мне его, ещё в самом начале. Это кольцо носил Уриэль и другие императоры. Среди них были и женщины, так что, думаю, тебе должно подойти. Мне всё ещё было непривычно принимать подарки, тем более такие. Но, вспомнив, что я уже жена принца, пришлось прикусить язык и протянуть руку. Кольцо село свободно, но не настолько, чтобы свалиться. — Спасибо. Я буду его беречь. Палец оплетал дракон с чешуёй, глазами, клыками — всё как положено. Не символ власти, конечно, скорее принадлежность к семье. Глуповатое счастье залило щёки краской. — Спасибо, — повторила я. — Пусть все видят. И все знают, — ответил Мартин и снова поцеловал меня. Мы ещё долго стояли ласкаясь и шепча друг другу всякую чепуху. Потом Мартин подхватил меня на руки и отнёс на кровать. Нависая надо мной, он обжигал горячим дыханием шею, а я никак не могла выпустить его из объятий. Будто не будет больше ничего кроме этой ночи и мы должны выпить друг друга до дна. — Я очень, очень хочу остаться с тобой, — сказал Мартин, поднимаясь. — Но у меня ещё есть дела, которые надо закончить. — Какие могут быть у тебя дела кроме меня? — мурлыкнула я, проведя рукой по его шее. — Нужно написать речь для коронации. Теперь у меня появилось вдохновение. — Хорошо, мой император, но это последний раз, когда я вас отпускаю ради ваших царственных дел. Я перевернулась на бок и закуталась в одеяло, наблюдая как Мартин подходит к столу, лохматит волосы, пытаясь сосредоточиться, но ничего у него не выходит. Запрещала себе засыпать без него, но глаза слипались с каждой минутой, и вскоре я всё же уснула, храня пламенеющее в груди счастье.

***

Мартин понимал, что это конец. Конец, какой бывает у всего сущего, неотвратимый как волны прилива на берегу. Накануне он видел последний сон, но некоторые смыслы так и оставались непонятыми. До сих пор. Явара расставила всё на свои места. Всё так, как должно было быть, как предсказывалось судьбой. Холст под рукой — его прощальное письмо, последние сказанные в этом мире слова. Их суть изменилась переплетением счастья и горечи, что огнём выжигали сердце и душу. Видение не подсказало, как это случится. Может, рука культиста настигнет его в Башне Белого Золота, или в засаде на полпути, или прямо в Храме Единого. Но взгляд всё чаще падал на Амулет Королей, магия взывала, тянулась тревожным звоном душ императоров. Пять дней — слишком короткий срок на его изучение, зато эта ночь может длиться вечно. Чувство вины сжирало. Он не просто обещал Яваре, он уверил её, что будущее возможно. Такое, о котором они оба мечтали. Ему так хотелось забыть обо всём и хотя бы на миг, на краю, сделать то, о чём давно думал, а иногда и помыслить не мог. Неужели было бы лучше, встряхни он Явару за плечи, отрезвляя осознанием, что мир — их мир — катится в бездну? Что скоро ей придётся снова бежать, или разрываться между Советом и Клинками, или стать регентом, сражаясь со всеми вокруг? Так она бы его запомнила, в тревожном страхе ожидания будущего? А как в итоге запомнит?.. Не важно. И никто не важен, кроме неё. Скрип пера прервался краем пергамента. Последняя точка. Завершение. Больше нечего сказать. Душу окутало смирение. От судьбы не уйдёшь, а если попытаешься, сделаешь только хуже. Гораздо, гораздо хуже. Мартин поднял взгляд на Явару, та уже уснула, баюкая спокойным дыханием ночь. Он любил её, их обеих. Ту, кого видит в последний раз, и которую никогда не увидит. Девочка из видения бежала не к нему, потому что девочка его не знала. И от этого осознания хотелось разрыдаться, проклиная мироздание. Всё, что он мог сделать — это защитить их, позволить жить дальше без него. Жить так, как она захочет. Любой путь открыт. Сложив пергамент в тубус, Мартин поднялся. У двери он задержался, бросив взгляд через плечо и радуясь, что Явара не проснулась. Он бы просто не смог промолчать, выдавить из себя улыбку и сделать вид, будто ничего не происходит. Мартин и без того едва держался, чтобы не броситься к ней, разбудить, рассказать обо всём. Она бы придумала план, она бы сказала что всё это бред, она… могла пожертвовать собой вместо него. Явара ни о чём не узнает, до самого конца. Когда караул двинулся следом, Мартин с раздражением вскинул руку. — Останьтесь. Здесь на каждом углу полно солдат. Клинки переглянулись, но приказ выполнили. Будь всё иначе, он бы уже сейчас сказал, что охраняют они не пустые покои, но неизвестно, что Явара решит делать… после. Её жизнь важнее всего, а его судьба поджидает явно не здесь. Бауруса искать не пришлось, Мартин столкнулся с ним как раз у двери в отведённую для солдат комнату. Не задерживаясь, бросил на ходу: — Пойдём. Надо поговорить. — Что тебе нужно? Я пять часов отстоял в дежурстве, замёрзший, голодный и злой, а ты… — Он длинно выдохнул и всплеснул руками: — Даже меня не слушаешь. Мартин вышел в открытую галерею, облокотился на перила, под гнётом собственных мыслей. Баурусу ничего не оставалось, кроме как привалиться плечом к колонне, всем видом выражая недовольство. — Ну и что хотел? Оттолкнувшись, Мартин выпрямился и протянул Баурусу тубус. Казалось, нет в мире вещи тяжелее. — У меня будет к тебе просьба: отдай это Яваре после моей коронации. — Погоди-ка. Ты только что был с ней, но пришёл сюда, чтобы отдать это мне, а я передал это ей? Я всё правильно понял? — Выдержав взгляд Мартина, Баурус пожал плечами. — Ладно, как скажешь. Я же у тебя ещё и посыльным подрабатываю. — Ты просто немного мне поможешь. — И что же там за тайные послания? Побег планируют не так, Мартин. Не боишься, что прочитаю и донесу Джоффри? Баурус рассмеялся перебрасывая тубус из одной руки в другую, но молчание затянулось. — Ты что задумал, Мартин? — Ничего. Ты не донесёшь. — И почему же это? — Потому что ты мой друг. — Нет, Мартин, — Баурус сам удивился как нахально прозвучал его смешок. — Я никогда не был тебе другом, и не буду. То, что ты называешь дружбой, строилось только лишь на… — На твоей любви к Яваре, — спокойно сказал Мартин. Не ожидая услышать такое в лоб, Баурус поперхнулся словами, уголок губ предательски дрогнул, выдавая раздражение. Мартин не думал говорить это, но вдруг взыграла мальчишеская ревность, ведь из них двоих победителем выйдет не он, несмотря ни на что. Не он. И точка. — Пошёл ты… — Раз уж не хочешь выполнять просьбу друга, то выполнишь приказ императора. Отдай это Яваре. Не вскрывая, Баурус. — Объяснения будут? — сквозь зубы процедил тот. Мысль поделиться всем вспышкой света озарила мысли, сверкая вдохновляющей надеждой на то, что ещё можно всё изменить, перевернуть судьбу в последний момент. Глупой надеждой. Ничего нельзя сделать — слова выбиты клеймом на душе. Любая попытка сделает хуже, разве не это он видел в одном из снов? Всё уже решено. — Нет. — Он шагнул к выходу чеканя шаги в глухой тишине. — Мартин, — окликнул Баурус. — Мартин, стой. Мартин! — Поняв, что ответа не будет, он сунул тубус за пазуху. — Прекрасно, ну и топай отсюда со своими тайнами, мне-то какое дело! Мартин остановился у поворота в коридор. Он не мог уйти просто так. — Я всё ещё считаю тебя другом. Спасибо за службу, Клинок. Баурус ударил по перилам и устало перегнулся через них, слепо вглядываясь в очертания ночи. Но Мартин этого уже не видел, он вернулся в спальню и тяжело рухнул в кресло. Не надо было злить Бауруса, мерзко вышло. Горечь тошнотой подступала к горлу, заставляла сжимать кулаки и зубы до скрежета. Тишину прервал шелест листвы, в воздухе разлился аромат сухих цветов, заставляя сердце упасть. Она сидела на балюстраде балкона, одинокий силуэт в ночи. Предвестница кошмара. — Уже пора? — прошептал Мартин. — Нет, — Азура оглянулась на подёрнутое утренней дымкой небо, точно сверялась со временем. — Но скоро. Мартин кивнул и взгляд его снова обратился к Яваре. — И это она получает за всё, что сделала? Такова награда? — Судьба не всегда соизмерима. — Но это несправедливо. Я не хочу уходить, не хочу бросать её! — Ты говоришь о себе. Её жизнь будут хранить сумерки и смертный, которому ты её доверил. — Судьба отца, конечно. — Мартин уронил лицо на ладони. Отчаяние захлестнуло с головой. — Всё же было очевидно, конечно, конечно… — Тише. Не разбуди. Это будет нехорошо. Растерев лицо руками, Мартин глубоко вдохнул и снова обратился к Азуре: — Ты покажешь мне? В последний раз. Азура соскользнула со своего места и чем ближе она подходила, тем тяжелее становилась голова Мартина. Откинувшись на спинку кресла, он почувствовал прикосновение ледяных пальцев ко лбу. — Спи, Дракон, — прошептала Азура на грани сна. — И прощай. Образы сменяли друг друга, отрывистые, хаотичные, скреплённые одной нитью оторванные лоскуты чего-то большего. Узнаваемые и совсем непонятные. Но не было времени их разгадывать. Не было жизни, чтобы их увидеть. Грохот стали и топот ног — целая армия где-то над головой, битву приглушает толща серого камня, но исход всё ближе и ближе. Клинок замер у стеллажей архива под Храмом Повелителя Облаков, доспех заляпан кровью, а взгляд метался в темноте, будто если он перестанет смотреть, всё тут же сгинет. Руки его дрожали, сжимая огниво. В круге света из распахнутой наверху двери появилась тень, но Клинок не обернулся. Он узнал её. Девушка замерла на лестнице буравя взглядом спину солдата. — Я не могу, — прошептал он в ответ на незаданный вопрос. — Я просто не могу. Она подняла глаза к потолку, будто могла видеть сквозь камень, и спрыгнула с последних ступеней. — Они почти прорвались. Этот бой нам не выиграть, но наши тайны мы унесём с собой. — Это наша история. Это вся жизнь, всё что от нас осталось. — Именно поэтому остроухие ублюдки её не получат. — Девушка накрыла рукой ладонь солдата, сжимая её в кулак. — Орден никогда не сгинет, и мы никогда не сдадимся. И не забудем ни строчки, ни единого слова. И Талоса тоже не забудем. Наверху громыхнуло с такой силой, что посыпалась известь. Клинок медленно кивнул, принимая решение. — Да… Да, ты права. Девятеро на нашей стороне. Искра вспыхнула в полутьме и упала на стопку бумаг под ногами. Факел пожара занялся за секунду, бросаясь от одного стеллажа к другому. Затрещало сухое дерево, старые пергаменты разлетались горсткой золы, чёрный дым заполнил пространство, огонь взметнулся к потолку, силясь выбраться наружу. Пожар разросся в сплошное яркое пятно, а затем… Затем осталось только пепелище вековой истории, обугленные страницы с едва узнаваемыми словами и снова шаги на лестнице, гулким эхом бьющие тишину. Это была высокая эльфийка в чёрных одеждах расшитых золотой нитью. Она цепким взглядом оглядела изувеченный архив, отмечая каждую мелкую деталь, но на хмуром лице не проскочило ни единой эмоции. Иногда даже казалось, она видит сквозь снующих солдат. — Не пожалели… — процедила она сквозь зубы. — Надо же. — Какие будут приказы, эмиссар? — Отсеките им головы и выставьте на частоколе до Брумы. И обыщите тут всё! Можете хоть с землёй эту крепость сравнять, но найдите их тайники! Они не могли уничтожить всё, ищите! С этими словами эльфийка вернулась наверх. А там, наверху, двумя этажами выше, в разорённом, омытом дождями зале молодой редгард простукивал стену небольшим молотком. Сверху вниз методично, раз за разом стуча по камням. Снова безрезультатно. — Ну давай, давай же! — повторял он впадая в отчаяние. — Не могли они всё забрать. Должно. Что-то. Найтись. Должно ведь! Ударив в стену, парень устало прислонился к ней лбом, переводя дыхание. В провале разбитого камня показалась светловолосая голова бретона, тот не выглядел особо сочувствующим. — Эй, Бен! Хватит глотать пыль, грандмастер ждёт с докладом. — Начинайте без меня. Мне нужно закончить здесь. — Ну только не говори потом, что я не предупреждал. В руинах комнаты смутно угадывался малый зал, а если это так, то редгарду стоило сделать три шага в сторону и там он наконец наткнётся на вплавленный в камень куб сейфа. Того самого сейфа, где когда-то хранились артефакты даэдра, а за грудой обвала рядом шла лестница, ведущая на третий этаж, от которого в этой части Храма ничего не осталось. Видение унесло дальше, к целым крепостным стенам и дороге за ними, ещё не усыпанной частоколом насаженных на пики голов. По ней прочь от Храма ехали два всадника, два силуэта на фоне леса. Фигура поменьше собиралась посмотреть назад, но другая взяла её за руку, и та больше не оборачивалась. Никогда не оборачивалась. Мартин их узнал. Он стоял в одиночестве и смотрел им вслед, не обращая внимания на бьющий в лицо снегом ветер. Он знал, что всё сделал правильно. Полоса неба на горизонте вспыхнула рассветной зарёй, манила к себе. Сделав шаг навстречу, Мартин оказался на холме в окружении чёрных военных шатров, а внизу, за Румаре, пылал Имперский город. Серые в утреннем мареве дома тонули мёртвым молчанием, а над ними и между них лилась огненная река, отравляя небо столбами дыма. Тусклое восходящее солнце замерло на месте срезанной верхушки Башни Белого Золота. — Посмотри, друг мой. Так выглядит победа. — Альтмер подошёл к краю обрыва и отсалютовал наполненным кубком в сторону горящего города. — За Империю людей! От надменности его голоса, казалось, раскололся сам воздух. Мартин обернулся на реющие знамёна — чёрное полотно с золотыми стрелками. Не даэдра. Свои. — Узри будущее, — меланхолично отозвался другой альтмер, явно ниже по званию. — Отправьте гонцов к… императору. Передайте, что мы готовы обсудить условия его сдачи. — Разумно ли сейчас? Войска Дециана собираются на севере, не будет лучше укрепиться у границы Скайрима? — Этого, по-твоему, недостаточно? — Альтмер обернулся, указывая на Имперский город, что теперь находился словно у него на ладони. — Считаешь, имперцы ещё не впали в отчаяние? Хватит с нас эльфийской крови. — Как прикажете, эмиссар. Вид разорённого города тревожил душу. Война между людьми и эльфами? Империей и… Саммерсетом? Чёрные знамёна, разрушенный Храм Повелителя Облаков, эмиссары. Какое он имеет ко всему этому отношение? В лицо ударило горячим воздухом пожара, заставляя зажмуриться. А когда Мартин открыл глаза, перед ним было только бескрайнее море. И девочка в эльфийском платье на берегу. — Никакого. Ты никакого отношения к этому не имеешь. В том и дело. Она обернулась, и Мартин поразился её сходству с Яварой. Поставь рядом зеркало, и он бы удивился ещё больше, увидев, как она похожа на него самого. — Ему всё равно кого забирать: меня, — она ударила себя кулаком в грудь, — или тебя. Девочка с неожиданной силой толкнула Мартина, заставляя шагнуть назад. Окружение вновь изменилось, теперь вокруг был тёмный зал, такой огромный, что не разглядеть стен. По правую руку друг за другом стояли Септимы. Уриэль, его отец, за ним братья Гелдалл, Эбел, Энман. Дальше Пелагий, Сефорус, Мориата, Элойза. И где-то далеко за ними незримые Пелагий Безумный, и Волчица Потема, и совсем, совсем невообразимо — Тайбер Септим. Они не замечали его, смотрели перед собой остроносыми профилями семейного сходства. Слева ожидаемо оказалась та девочка, что мгновение назад стояла на берегу, теперь повзрослевшая. А за ней, дальше — другие. Те, кто будут после неё. — Мир должен потерять императора. — Она повернулась в ответ на его взгляд. — Я сделала, что могла. Моих детей винить не за что. Мартину отчаянно захотелось шагнуть вперёд, посмотреть, что он оставит после себя, какими они будут. Но стоило ему лишь слегка переступить грань, как в глаза ударил яркий свет, рассеиваясь мелким снегом. Лошадь мотнула головой в ответ на натянутые поводья и послушно остановилась. Всадник спрыгнул, скинул капюшон и полной грудью вдохнул колючий морозный воздух. Лицо молодого норда было вылеплено до боли знакомыми чертами, а чёрные волосы как собственное отражение, даже лежали так же небрежно. Похоже, эта черта у них будет семейная. Высокое кристальное небо держали снежные шапки гор, а с их склонов в низину спускались мшистые ели. Присев на колено, норд прижал ладонь к промёрзшей земле и не было в его жизни большего счастья. — Вот мы и дома, Кинтира. Столько поколений наших предков мечтало сюда вернуться… А нужен был Талмор. Помолчав, он медленно поднялся и побрёл вперёд, пешком, радуясь снегу и холоду. В плену своих мыслей парень не замечал, как двинулись следом тени, облачённые в меховую одежду… — Драконья кровь будет жить, — вывел из видения голос девушки — его дочери, как бы страшно ни было это признавать. — И если ради этого нужна такая жертва, мы её примем. — Прости меня, — только и смог прошептать Мартин. — У нас… У нас был шанс встретиться? Девушка не ответила. Ответ был и не нужен — изменить уже ничего нельзя. Один за другим образы начали гаснуть как задуваемые ветром свечи. Последней осталась она — прекрасная, родная, недосягаемая. Девочка в платье эльфийского покроя. Чёрное с золотым, как реющие стяги над пепелищем Имперского города. Зал опустел, исчезли Септимы. Мартин остался один в глухой и слепой пустоте. Так закончился этот сон. Так начался последний день Третьей эры.

***

Имперский город. Кажется, прошла вечность с тех пор, как мы с Баурусом искали на этих улицах ключ к святилищу Рассвета. И вместе с тем всё это словно было вчера. Нас не приветствовали, не ликовали, не славили Империю — только шумели в тревожном волнении, цепляя любопытными взглядами. Может, всему виной была вконец испортившаяся погода с наледью заморозков. А может, мы просто слишком чужие для этих людей. Любовь народа ещё нужно заслужить. Но если есть что-то, на что в жизни я бы точно ни за что не подписалась снова, так это подобное шествие. Хотелось втянуть голову в плечи и поглубже натянуть капюшон, прячась от чужих глаз. Но я, отгоняя волнение, расправила плечи и, стиснув зубы, пришпорила Живчика, выехала вперёд слева от Мартина. Никто не удивился, я ведь Защитница Сиродила и место моё здесь. Мартин взлетел по ступеням так стремительно, что Клинки едва за ним поспевали. Я задержалась, окинула взглядом район, где не было ничего, кроме стражников, памятников и могильных плит, как бы ни старались их скрыть в гуще зелени. Меня передёрнуло. Башня Белого Золота встречала полукругом холла, оканчивающимся по обе стороны мрачными провалами коридоров, а впереди высокой кованой дверью, за которой сиял белизной мраморный зал. Знакомый зал. Это не совпадение, Каморан определённо был здесь и точно знал, на что именно должен быть похож его дворец. — Ваше Величество, — поклонился канцлер Окато собственной персоной, — грандмастер Джоффри, Защитница. Я подняла руку из-за спины Мартина и шевельнула пальцами в знак приветствия, мысленно злорадствуя. Окато если и не боялся меня, то относился с осторожностью, а сейчас и не представляет какая тайна скрыта за перчаткой на ладони и на пальце другой руки. — Оставьте это, — мрачно отозвался Мартин. — Вы просили сперва явиться в Башню — зачем? Храм Единого гораздо ближе, я уже мог зажечь Драконьи огни. — Для ритуала как правило необходимо участие жрецов, все они временно переведены сюда, во избежание новых столкновений с агентами Рассвета… Клинки бесшумно рассредоточились, смешавшись с колоннами и золотыми доспехами дворцовой стражи. В жизни не видела столько имперских лиц разом. Я прошла в зал, особо не вслушиваясь, о чём они там спорили. — Если так, жрецы уже должны были встречать нас на въезде, а ещё лучше — в Храме. — Конечно, я сообщу, чтобы их собрали… — Их ещё не оповестили? — грянул голос Джоффри. — Окато, в чём дело?       Возможно, будь канцлер порасторопнее и решительней… Я обошла круглый стол, мимоходом оглаживая бархатные спинки стульев и замерла у того, что был выше других, центральным и главным. По правую руку должен сидеть советник, а по левую… Пальцы будто обожгло, я отпрянула. До сих пор не верилось, это же просто абсурд какой-то! — Мы ещё помним что случилось с Джилиусом, бывшим священником. Это небольшая заминка, уверяю вас…       Или если бы я не принесла в жертву Джилиуса, а вступила в культ другим способом, спасла его, отпустила… Я взглянула наверх, где-то там императорские покои и мой будущий дом. Больше всего хотелось укрыться тёплым одеялом и, свернувшись калачиком, закрыть глаза, чтобы ничего не видеть и не знать. Но трудно было представить хоть один уголок тепла в этой ледяной исполинской башне. Купол зала опоясывало два круга фресок, где каждый мотив принадлежал какому-нибудь императору. По центру, конечно же, Тайбер Септим, такой, каким его изображали всегда: в шлеме, оперевшись на эфес меча и сами боги возлагают на него корону. Придворным художникам даже выдумывать ничего не пришлось, всё уже было сделано до них. Дальше, судя по гербу и вензелю, Уриэль III, а за его спиной, — ну кто же ещё! — Потема Септим, облачённая в волчью шкуру. Странно, что их решили увековечить здесь, но, с другой стороны, от истории не отделаешься. Угадывались и другие императоры. Кинтира, — уж не помню какая по счёту, — блаженно сложила руки на подобии Мары. Сефорус в парадных доспехах. Катария, о жизни и смерти которой до сих пор строят сомнительные теории. Сефорус II верхом на вороной лошади. И… Пелагий, кажется? Или один из бесчисленных Уриэлей? Никак не вспомнить, как же его звали. Зато последнего Уриэля видно сразу. С посохом в руках он, сдвинув брови, как и прочие Септимы наблюдает за происходящим в Зале Совета, вот только права голоса уже не имеет. Ну и как, вы остались довольны, Ваше Величество? Так вы представляли себе Империю, такой хотели видеть императрицу? Уриэль молчал, а я искоса глянула на Мартина. Интересно, каким будет он рядом со своими предками? Пусть бы его изобразили великим магом в окружении даэдрических символов, в чёрных одеждах и Вратами Обливиона за спиной. Пусть все боятся даже взглянуть наверх, чтобы не столкнуться случайно с ним взглядом. И пусть ходят страшные слухи о злом и ужасном Мартине Септиме. Да я готова даже драться с художниками за это! — Император, — поклонился бретон в балахоне священника. — Я отвечаю за Храм Единого и могу уверить… — Слишком долго, — холодно отрезал Мартин.       Или если бы все вокруг не считали опасность минувшей, а наоборот, прислушались к нам… Ладонь кольнуло, заставив тихонько втянуть воздух сквозь зубы. Оторвавшись от фресок, я стянула перчатку, почесала воспалившийся ожог и, присмотревшись, заметила вокруг руки чёрные мушки. Повернула кисть одной стороной, другой, как бы невзначай потёрла глаза — ничего не изменилось. Что-то такое витало в воздухе, чему я никак не могла найти подходящее слово. Тревога зазудела в затылке, дышала ледяным дыханием в шею и усмехалась. Я медленно осмотрела зал в поисках кого-нибудь знакомого, кому могу доверять.       Может быть, тогда всё было бы иначе… — Ну что, любознательная, — прошептал Арктурус улыбаясь, — всё рассмотрела? — Я же не была здесь никогда, для меня тут всё ново… Посмотри, ты тоже это видишь?       Может, мы смогли бы построить новый Тамриэль, единую и крепкую Империю… — Что, порез открылся? Нужно было повязку дольше носить. — Это новый. Да ты не туда смотри. — Я покачала ладонью, сжала и разжала кулак. — Ты про эту рябь вокруг? Колдуешь что ли? Я подняла голову, чтобы столкнуться с ним взглядом, и произнесла очевидное: — Я не волшебница, Арктурус…       Может, мы нашли бы счастье в Башне Белого Золота. — Но это не от ожога. Эти пятна везде разные, они не только вокруг моей руки. Как будто я просто делаю их заметными… Никак не могу подобрать подходящее слово… Арктурус нашёл взглядом Сайруса и подозвал кивком головы. Подождав с минуту, тот шагнул назад и за спинами других солдат, стараясь не привлекать лишнего внимания, подошёл к нам. — Ну что у вас ещё? Другого времени не нашли? — Как будто пространство плавится! — Я наконец-то смогла описать происходящее. На душе даже легче стало.       А может, наша судьба предопределена и ничего нельзя в ней изменить. Сайрус долго смотрел на мою руку, затем скользнул взглядом за спину, где Джоффри и Мартин обсуждали с прибывшими жрецами детали ритуала. — Спрячь. И никому ничего не говори. Я передам Джоффри, разберёмся. И на всякий случай не подходи близко к Мартину. — Найди Бауруса, у него такой же ожог… Я осеклась, почувствовав низкий гул будто бы из самого основания Башни, прямо как в Обливионе. Сайрус тоже заметил, опустил взгляд под ноги. Чувство чего-то неотвратимого захлестнуло с головой. Вот-вот что-то произойдёт, буквально через…       И всеми своими поступками мы только приближаемся к неотвратимому. Разреженный воздух лопнул, как раскалённый на огне стеклянный шар. Взорвалось над головой, под ногами, за стенами Башни и в каждом клочке пространства, волной выдавило стёкла высоких окон. Солдаты в золотых доспехах как один вскинули руки и осколки замерли в воздухе, стих грохот, оставив только бешеный стук сердца. Я инстинктивно схватилась за живот, но тут же отдёрнула руки, поражённая самой себе. Ситуация выглядела знакомо, точно так же висел над головой ледяной магический шар с выбитым камнем стены в приорате Вейнон, вечность назад. Так всё началось, так и закончится. Мазнув по мне взглядом, Мартин бросился из зала, перепрыгивая на ходу через ступени. Не сомневаясь, я побежала за ним. — Мы опоздали, — выдохнул он и не оборачиваясь выставил руку, оттесняя меня за спину. Мир ещё не горел, но был близок к этому. Небо заволокло красным туманом, сквозь который просачивался багряный диск солнца, и потемнели все краски, оставив только цвета заката. Вдали кричали, громыхнул колокол сторожевой башни, в городе поднималась паника. Далеко впереди виделись зубцы городской стены, а за ней зарево. Рассвет разгорается, братья и сёстры! Приветствуем новый день! — Кровавое солнце Обливиона, — вырвалось невольно. Слова казались знакомыми, но я никак не могла вспомнить, где слышала их раньше. — Ты не очень-то удивлён. — Ну, он ведь обещал, что это ещё не конец, — ответил Мартин, коротко сжимая мои пальцы на своём плече. — Явара, что с твоим шрамом? — прокричал Сайрус на полпути к нам. — Ничего. Теперь ничего. Я демонстративно вытянула руку, ожог снова успокоился, а пространство чёрной рябью плавилось вокруг. Теперь это происходило повсюду. — Я первая это почувствовала, — объяснила я Мартину. — Мы не успели сказать. — Похоже, магия Обливиона отозвалась на подобное. — Едва подошёл Джоффри, Мартин накрыл мою ладонь, сжимая в кулак. — У нас больше нет времени. Драконьи огни — наш единственный шанс. Я пойду с одним, самое большее с двумя жрецами. — Это слишком опасно, — начал Окато. — Опасно идти туда всем скопом по открытой дороге. Джоффри, организуйте два отряда. Пусть один пойдёт по самому очевидному пути, другой петляет между кварталов. Оборону держите так, будто я иду с вами. Встретимся у Храма. — Разумно, — ответил тот. — Мы можем провести тебя под городом, через тоннели. — Не думаю, что там намного безопаснее. Ему нужен я, и он везде меня найдёт. — Но подождите, — снова встрял Окато. — Что Дагон собирается делать? Открыть Врата под Имперским городом? Тогда ему придётся столкнуться с нашей армией, мы успеем к Храму до того как… — Это не Врата, — Мартин указал на небо с самым обречённым видом. — Это… Точно услышав его слова, небо вспыхнуло в том месте, где было зарево, Башня Белого Золота загудела, видавший ни одну эру камень болезненно взвыл и теперь мир загорелся. Огненный вихрь тлеющей золой жалил кожу и доспехи солдат, сжигал жаром дыхание. Точно острые когти разодрали мироздание, и из порезов хлынули даэдра, завязался бой, город содрогнулся в криках. А на той стороне, откуда всё началось, выросла исполинская фигура, сотканная из чёрного пламени, вечно горящая, не имеющая определённой формы. И только яростные глаза пылали красным, отражая багровое небо. Дагон. Лично пришёл закончить начатое. — Выполнять! — рявкнул Мартин, но его голос утонул в общем грохоте. Дагон замахнулся подобием руки и одним ударом смял целый кусок внешней стены, точно та была сделана из бумаги. Даэдра резвились, жгли, убивали, рушили… Разум отказывался понимать происходящее. Так не бывает! Князья даэдра не входят в план смертных, они не кромсают города и не пытаются занять Рубиновый трон! Мы же победили — почему бы ему просто не признать это? Отправиться зализывать раны, а через пару десятков лет снова начать доставать смертных мелкими пакостями! Это несправедливо! Почему сейчас?! Что тебе будет с этого, мерзкая ты тварь, мы всё равно победим! Я резким движением вытерла злые слёзы и стиснула зубы. Сумасшедший даэдра, ты ничего здесь не получишь! Никто сегодня не умрёт! Схватив часть какого-то здания, Дагон, — готова поклясться! — усмехнулся и швырнул в нашу сторону. Он точно знал, где находится Мартин. Может, чувствовал, а может и видел. Крупный обломок снёс стену, вспорол землю, оставляя длинную борозду, и ударил в Башню Белого Золота. Маги не могли удержать такую громадину, все бросились врассыпную. Мартин схватил меня за руку, уводя в сторону, и мы оба свалились с ног. Перекатившись, он подмял меня под себя и за его спиной загорелся магический щит. Тут же раздался взрыв, посыпались обломки, сколотые части Башни, искры и шквал огня. Мартин выдержал барьер до конца, пока не убедился, что всё точно закончилось. — Ты в порядке? — Мартин окинул меня тревожным взглядом, поднимаясь. — Да. — Я села и закрыла лицо руками. — Это всё просто какой-то кошмар! Вокруг всё шумело, горело, плавилось. Не разобрать, где люди, а где даэдра. Имперский город утонул в кровавом мареве, и только мы вдвоём остались, одни против целого мира. — Укройся в Башне, там безопасно. Я пойду к Храму. — Один? — Я мельком глянула ему за спину и вздрогнула. — Через эту резню? А как же ритуал? — Если они не идиоты, то последуют плану и мы встретимся у Храмового района. В любом случае ритуал мне известен, я справлюсь и в одиночку. Нет… Нет, нет, нет, Мартин, не уходи, останься! Не ходи туда, просто останься со мной! — Мартин, а я… — голос дрогнул. — А я могла бы зажечь Драконьи огни? Амулет Королей меня не убил, значит я тоже могу… Он обернулся, уколов ледяным взглядом. Бушующий огонь стал его плащом и короной, отражаясь оранжевым всполохом на лице, а некогда голубые глаза плавились жидким янтарём. И в этом обличии Мартин был по-настоящему страшен. И голос его прогремел незнакомо: — Нет. Не можешь. Но я его не боялась. — Тогда я пойду с тобой! Я не хочу искать тебя в следующей жизни, я хочу быть рядом в этой! До конца, слышишь? Я ни за что тебя не оставлю! Потому что без меня с тобой случится что-то ужасное. Эта мысль всё разрасталась, обращаясь в крепкую уверенность. Я прошла с тобой весь этот путь, я дойду его до конца. Куда уж ты теперь без своей верной Защитницы? — Ты пойдёшь со мной, — кивнул Мартин и протянул руку, за которую я тут же ухватилась. — Я совсем не знаю города. Ты вспомнишь дорогу к Храму? Я огляделась в поисках хоть какого-нибудь ориентира. Где-то там, среди тлеющего сада, гробница принца Камаррила, вдоль неё тропа ведущая ко внешнему кольцу стен, в Торговый район. — Думаю, я вспомню… Нет, точно вспомню. — Тогда бежим, — прошептал Мартин, сжимая мою ладонь. — Бежим, — отозвалась я не понимая, откуда вдруг взялись слёзы. — На самый край мира, в пекло Обливиона. Ступени, казалось, рассыпаются прямо под ногами, но на самом деле это дрожала земля. Одним мгновением город превратился в руины, вся зелень Императорской Тропы таяла под огненным дождём, раскололись памятники, рухнула колоннада, и на фоне всего этого Тайбер Септим грозно возвышался над миром ледяным камнем своей статуи, чудом уцелевшей. — Гражданские, прочь с линии! — прикрикнул стражник в золотом доспехе. — Всем положено укрыться в… — Не гражданские! — Мартин торопливо достал из-за пазухи Амулет Королей. — Пропустить! Камень Амулета непривычно отливал лиловым, будто бы сам воздух был для него враждебен. Стражник замешкался, раздумывая, что ему предпринять, и Мартин не стал ждать ответа. В водосточном жёлобе у ворот лицом вниз лежало тело другого солдата, эта картина долго не выходила из головы. Всё что мы делали, все наши решения вели к этому — к мертвецу в бордовых водах городской канавы, и неясно толком, то ли от отсвета неба, то ли от пролитой крови. Это был айлейдский город из памяти Каморана, только теперь на моём месте Дагон. Он рушит, убивает, сжигает, а существа вокруг и не сопротивляются, покорившись судьбе. Катана разносила в пыль дома так же, как удар его кулака. Он знал, где его цель, просто забавлялся, незримой поступью оставляя отпечаток на земле Тамриэля. Я была смертельным вихрем стали, он — бушующем пламенем, что даже слезами богов не затушить. Только в городе айлейдов не было крика, а здесь голоса многих смешались в один бесконечный визг ужаса. — Стой! — Мартин резко увёл в сторону и прижал меня спиной к стене. Магическая вспышка раскрошила летевший на нас камень. Ему бы поберечь силы для ритуала, но до этого нужно ещё добраться живыми к Храму. Другой обломок пронёсся высоко над головой, и Мартин проводил его напряжённым взглядом вплоть до момента когда тот прошёл в опасной близости от Башни Белого Золота и рухнул где-то на другой части города. — Башня выдержит, вот увидишь, — я погладила его по плечу. — Сейчас — возможно, — ответил Мартин. Это был Обливион, и всё вокруг — лишь преддверие к башне с сигильским камнем. Улицы стонущего в агонии города как мост на котором вечно, в безвременье, в людской памяти, в балладах и песнях сражаются защитники Кватча и Брумы. Вот Бонни прыгает на осадный краулер, чтобы в конце даже пепла от него не осталось… Нет… Нет, это солдаты. Их косят огненными шарами и они, пылающие факелами, ищут спасения в грязных водах жёлоба, да так и остаются там. А вот ополченец из Кватча, прижимает край оборванного рукава куртки, не осознавая, что рука его оканчивается на середине плеча. Мгновение — и на его месте стражник, не успевший отбиться от кланфира. Бритвенные зубы вгрызлись в шею, брызгая кровью, и крик оборвался. Это был Имперский город, расколотый, сломленный, беззащитный. Справа полыхнуло, обдавая жаром щёку, по скуле чиркнул осколок. Камень мостовой расползался крупными трещинами, заставляя отойти в сторону, и тут же с соседнего здания посыпало горящими обломками. Шаг вперёд — и Мартин едва успел оттащить меня от шквала огня, что как огромный змей петлял от улицы к улице. Рухнула колокольня, ударив по ушам невыносимым прощальным звоном. Под ноги упало тело солдата и сразу вспыхнуло, содрогаясь в конвульсиях — он был ещё жив. Где-то закричали, визгливо, пронзительно, затем сытно чавкнуло. Нам здесь не было места. Людям вообще нет места в Обливионе. Перевёрнутые лотки, распахнутые двери, выбитые окна. Со второго этажа свисает тело, на стене под ним остался бордовый след. Я повертела головой, пытаясь понять где мы находимся, но всё вокруг застилал чёрный дым. И всё же улица казалась знакомой. Где-то здесь, совсем недалеко, я увидела однажды купол Храма Единого и пошла донимать Бауруса расспросами. Тут проходил босмер с книгой в руках, торопясь к своему особняку. Бауруса рядом нет, босмер наверняка умер от отчаяния, солнце погасло и больше не отражается в цветных витражах. Но я ещё помню. — Нет, подожди. Нам нужно в другую сторону. Мартин не возражал. Его рука стала последним оплотом в умирающем мире, единственной удерживающей от падения опорой, тем, ради чего стоило жить. Я вошла в чёрный провал таверны, где раньше была дверь, и замерла, не сумев сделать следующий шаг. Зал разорили, бочки треснули и всё пойло залило дощатый пол, едкий запах смешивался с мокрым деревом, кровью и горелой плотью несчастных, которые лежали здесь же. К горлу подкатила тошнота, более неудачного момента для дурноты сложно было придумать. Но больше всего я боялась, что сейчас Мартин отпустит мою руку и оставит здесь, совсем одну. Он не оставил. Разгадав мой план, направился к запасной двери, потянул за собой. Под ногами хлюпало и хрустело, но я открыла глаза только снова оказавшись на улице. Эта таверна была далеко не худшим местом в мире. Я из нордов, я крепкая и со всем справлюсь. Главное сейчас не задохнуться пепельным воздухом, а уж слабость можно перебороть. Отсюда было гораздо ближе до ворот. Теперь нам не мешали — до гражданских больше никому не было дела — самим бы выжить. Мы снова бежали, на краю гибели, к спасительному свету Храма. Минуя сражения с даэдра, перешагивая тела, обходя трещины в земле. Сквозь дым и огонь, по кровавым лужам, уворачиваясь от обломков и колдовства. Скоро всё закончится. Мы вернёмся домой и забудем это как самый кошмарный сон в жизни. Дагон взвыл, неистово, поднимая в душе тревогу, как раненый зверь, готовый броситься в последнюю атаку. Вдали послышалась поступь его кошмарных шагов, но Мартин уже налёг плечом на дверь Храма, открывая её. В полумраке главного зала прокатился сквозняк. Шершаво коснувшись стен, он поднялся к сводам и растаял в осколках стеклянного купола. Храм вздохнул… и умер. Тишина обречённо легла на плечи, а Мартин произнёс мою мысль вслух: — Он мёртв. Здесь не осталось магии. Слова утонули в плотном воздухе, не было даже эха. Мартин спустился к алтарю, где, похоже, в высеченных знаках Империи и скрывались пресловутые Драконьи огни. Я поёжилась от накатившего холода, вдруг стало жаль разбитых витражей. Похоже, в городе лопнули все стёкла разом, едва Дагон вошёл в Тамриэль. Мартин приложил ладонь к полу, Амулет Королей во второй руке пульсировал ярким всполохом, алым вычерчивая тени. Я подбежала к нему, опасно для своего положения перепрыгивая через ступени. — Ты же что-то придумаешь, да? Их же можно зажечь как-то ещё! — Дай мне руку, — не оборачиваясь попросил он. Сомкнув пальцы на моём запястье, Мартин неотрывно смотрел на Амулет и в его широко распахнутых глазах отражался блеск, похожий на… Раз-два, раз-два, раз-два… …удары сердца? Кровь, бьющая внутри камня, рвётся наружу. И Мартин сравнивает это со мной? — Я могу что-то сделать? — тихо спросила я, до ужаса боясь услышать ответ. Мартин отпустил мою руку и посмотрел куда-то перед собой. Он точно видел что-то конкретное, но когда я обернулась, то ничего не рассмотрела. Храм был пуст, а шум за его стенами нарастал. Время утекало, а Мартин выглядел так, будто только что поднялся на плаху и палач зачитывает смертный приговор. В глазах не просто отчаяние — бессилие, сравнимое с болью. — Мартин, что я могу сделать?! — Я упала на колени, тряхнула его за плечо. — Только скажи, что тебе нужно. Ещё один маг, жидкая магия, моя кровь? Мы всё сможем, слышишь? Он медленно перевёл взгляд на меня и тут его лицо изменилось, будто бы посетило какое-то озарение. Мартин вскочил, поднял меня следом и рассмеялся, по-мальчишески взъерошив волосы. Такая резкая смена настроения пугала. — Явара, ты гениальна! Я уже говорил, что ты невероятная? — Он заключил меня в объятья и поцеловал в лоб. — Я знаю, как зажечь Драконьи огни, но мне понадобится помощь, так что слушай очень и очень внимательно. Беги через Храмовый район к Башне, там найдёшь Джоффри. Возьми у него амулет Акатоша и порошок для призыва, — Мартин оглянулся через плечо и с уверенностью кивнул: — Да, порошка будет достаточно. Ты всё поняла? — Да… Кажется, да. — Я останусь здесь, приготовлю всё к ритуалу. Быстрее, от этого наши жизни зависят! Я попятилась, оступилась на лестнице, развернулась и побежала. В голове бились только слова Мартина, не было времени их обдумать… или осознать. Едва Явара скрылась за дверью Храма, улыбка слетела с лица, возвращая обречённость. Мартин мысленно отсчитывал секунды, чтобы не сорваться слишком рано, и всё смотрел туда, в открытый клочок улицы, где всполох огня поглотил её силуэт. — Прощай, любимая. Слова против воли сорвались с губ и Мартин, как бы ни старался храбриться, глухо закричал в прижатую ко рту руку. Ветер рассвирепел, бушуя огненным штормом, словно отвечал на приближение Дагона. Смахнув искры с лица, я спрятала нос в воротник плаща и побежала почти наугад, прикрывая глаза рукой. Мир обезумел в своём слиянии с Обливионом. Где-то ещё сражались, звенела сталь, слышались крики. Но ничего не разглядеть и на десять шагов впереди. Если мы проиграем, такой же шторм настигнет весь Тамриэль. Он растопит снега Скайрима и сожжёт леса Валенвуда, высушит реки и поднимет пустыни. И на сухой обожжённой земле вырастут жёсткие прутья красной травы, в которой так и останутся лежать кости бывших защитников мира смертных. Передо мной выскочил кланфир, он не преследовал, скорее мы просто друг на друга наткнулись, но тварь не преминула этим воспользоваться. Выругавшись, я достала кинжал, проклиная всех богов по очереди. Хоть бы молнию какую послали на голову этой твари, если не хотят, чтобы их мир сгорел дотла! Ответом на мои мысли впереди мелькнула тень. Удар меча оставил глубокую борозду поперёк даэдрота, разбрызгивая ставшую уже незаметной кровь. Следующий удар добил, оборвав пронзительный визг. Я выставила кинжал наизготовку, не зная, чего ожидать. Но тут тень ловко провернула меч в руке и заговорила знакомым голосом: — Где бы мы ещё встретились, великая Героиня? — Ро… Роланд? — я собственным глазам не верила. — Это и правда ты? — Уже и думать обо мне забыли, да? — Он окинул меня взглядом с ног до головы и добавил: — Что изменилось? Ты как-то не так выглядишь. Я подошла ближе, взяла его за рукав куртки, чтобы убедиться что он на самом деле здесь, он живой. Бросаться на шею с радостными объятиями и в мыслях не было, Роланд казался скорее призраком какой-то прошлой жизни. — Это не важно, — я отмахнулась от вопроса. — Что ты здесь делаешь? Роланд резким выпадом отбился от ещё одного кланфира и только потом ответил, деловито поправив куртку: — Я теперь в наёмниках. Вольная птица и всё такое. Уж извини, к Клинкам пока не вернусь. — А твой договор с Мефалой? — Выполнил с точностью и в указанный срок. Сынок Тарбороса Мида так впечатлился смертью отца, что решил податься в военное дело. Уж не знаю к добру или нет, но ты имей в виду, если встретишь его где-нибудь в Башне Белого Золота — человек он так себе. — Буду знать, — серьёзно кивнула я. — Мне как раз нужно к Башне, твоя помощь не помешала бы. — И я к вашим услугам, Защитница! — Роланд картинно поклонился. — Представляешь, приезжаю я забрать своё жалованье — а тут такое! Эй, а не хочешь после всего этого прошвырнуться в парочку мест? Если они ещё целы, конечно… — Это вряд ли. Мне нужно найти Джоффри. — Джоффри, прекрасно, давно его не видел. А где он? Я встала как вкопанная. Просила у богов молнию — и вот она, прокатилась волной осознания. Мартин отослал меня в Башню Белого Золота, но с чего он взял, что Джоффри именно там? Они ведь договаривались разделиться и отвлечь Дагона. И почему никого из наших всё ещё нет? Амулет Акатоша, допустим… Но порошок для призыва? Кого он тут призывать собрался? Боги, что это за бред?! — Нет, — прошептала я, хватаясь за голову. — Нет, ты не мог. Ты не мог так со мной поступить. — Кажется, я сказал что-то нужное в подходящий момент. — Стой здесь, — я указала себе под ноги. — Стой здесь и прикрывай мне спину. Мне нужно… Мне срочно нужно вернуться. — Надеюсь, Империя мне за это заплатит! — усмехнулся Роланд мне вслед. Я бросилась обратно к Храму, гонимая ветром. За недоверие душила злость, я не позволю с собой так обращаться, сослать подальше с глаз, как надоедливую собаку! Конечно, я ничего не смыслю в магии, но я и не дура! И, надеюсь, у Мартина найдётся достойное оправдание, иначе, клянусь, я лично его придушу, и Дагону ничего не останется! — Что бы ты ни задумал, я тебе запрещаю… Моя тирада прервалась судорожным вдохом, когда будто бы невидимая хватка сомкнулась вокруг тела, невесомо, но ощутимо. Мартин стоял в кругу алтаря, протянув ко мне руку, и кровь густо сочилась из-под рукавов плаща, собиралась в углублениях алтаря, невозможно разливалась дальше, к колоннам и постаментам. Он был нездорово бледен, под глазами залегли тёмные мертвенные круги, в голубых глазах мерцало отражение Амулета Королей. И всё это произошло за тот десяток минут, что меня здесь не было? — Зря ты вернулась. Мартин шевельнул пальцами и меня приподняло в воздух, поволокло в сторону, дальше от входа, в самую глубь Храма. Замерло дыхание в груди, онемели кончики пальцев, носки сапог задевали скользящий подо мной пол. Резко дёрнув рукой, Мартин опустил меня у стены и тут же снова взмахнул, накрывая призрачным куполом. Снова ощущая себя, я бросилась вперёд, но смогла сделать лишь шаг, уперевшись ладонями в мерцающую преграду. — Что ты задумал, Мартин? — Я ощупала края и потолок своей клетки, со злостью убеждаясь в бессилии. — Отпусти меня, мы можем всё сделать вместе! Больше не было обиды, даже мысль о том, что меня откинули в сторону как ненужную вещь проскользнула где-то на краю сознания и тут же испарилась. Остался только страх перед тем что Мартин собирается сделать. — Ты слышишь меня? Давай просто поговорим, ну пожалуйста! Я со всей силы забила по куполу кулаками, но это не помогло. Мои удары отдавались лишь слабой пульсацией, блеклой паутинкой сотканной магии. — Нет, нет, нет, нет, нет! — кричала я, сама не зная, что отрицаю. Но одно понятно точно: Мартин задумал нечто ужасное. — Отпусти меня, сейчас же! Ты не должен делать всё в одиночку, я нужна тебе, слышишь? Мартин даже не смотрел на меня. Он низко опустил голову, плечи медленно вздымались под тяжестью дыхания. С трудом подняв руки, Мартин вцепился пальцами в волосы и потянул, заставляя себя выпрямиться. Я прислонилась лбом к барьеру, нет смысла кричать и дальше. Зачем быть Героиней, если не можешь спасти того, кого любишь? Если в конце концов всё, что у тебя остаётся — бессилие? Что-то вот-вот должно было произойти, осознание неизбежного холодом пробежало по позвоночнику, замерло в горле и вырвалось всхлипом: — Не оставляй меня. Пожалуйста. Алый отсвет на стенах потух на несколько долгих мгновений, когда купол над головой заслонила исполинская чёрная фигура. И я поняла, что это конец. Я увидела это в глазах Мартина, когда он наконец обернулся ко мне. Я видела радость в этих глазах, видела скорбь, отчаяние, гнев. Видела задумчивость и решимость. В них отражалось небо, и искорки магии, и всполох каминного огня. В них отражалась я. А сейчас в глазах Мартина были слёзы. И прозвучавший в следующий миг надтреснутый голос разрезал мою душу на части: — Избалуй её за меня. Я не успела ответить, и не отвечу уже никогда. Храм содрогнулся, рухнул потолок и вместе с ним стена с вратами центрального входа. Обломки отскочили от моего купола и магического щита над головой Мартина. Всё пространство, от земли до самого неба заняло чёрное пламя с двумя факелами ненавидящих глаз. Животный, истерический ужас забрался под кожу, требовал бежать, спасаться! Не было в этом мире создания чудовищнее Дагона. Они смотрели друг на друга, человек и даэдра. Два принца каждый своего мира. Между ними всегда была связь, даже сейчас будто бы шёл безмолвный разговор, для которого достаточно просто смотреть друг другу в глаза. Вслух Мартин не произнёс ни слова. Обращённые ко мне слова были последними. Кровь в желобах закипела, потянулась дальше, похожая на лавовые потоки. Мартин развернул окровавленную ладонь и Амулет Королей вправду стал похож на вырванное из груди сердце. Мгновение промедления, родная усмешка на губах и — размахнувшись, он впечатал камень в свою грудь. Сердце вернулось домой. Всё произошло непростительно быстро. Вспышка света, вначале бесформенная, обрела крылья, метнулась в небо, оттуда вниз, в гущу пламени. Разорвав черноту — снова в сторону, сметая останки Храма. Дагон завыл, шквалом огня окатил стены, золотая фигура откликнулась, метнулась на зов, окончательно обретая форму дракона. Дракон. Акатош, властитель неба и времени? Нет, всего лишь злая ирония. Мой Дракон, с сияющим рубином Амулета Королей на груди. Тьма и Свет слились в вихрь, терзая друг друга на части. В небо, затем на землю, воя и пламенея в бесконечном цикле противостояния. Кровь брызгала фонтаном, как будто бы настоящая, человеческая. Только одна превращалась в тлеющие угли, а вторая в осколки стекла. Казалось, не было конца этому страшному танцу. Дагон отделился от вихря, захрипел, и в этот момент дракон пронзил его тело насквозь, вырвав зубами сгусток огня. Раздавшийся следом крик навеки останется в кошмарах, как и хруст разодранного сердца даэдра. Храм залило золотое пламя, пожирающее то, что осталось от тела Дагона. Очищение действительно в разрушении. Дракон вернулся на то место, откуда явился — к огням. Вскинув голову к небу, закричал, ознаменовав победу смертных. Так он и замер каменея. Всё кончено. Теперь точно. Небо лопнуло пеплом вперемешку со снегом. Белые хлопья неторопливо кружились, опадая на землю, укрывая осколки, грязь и кровь. Без алого зарева мир потускнел, став почти чёрно-белым. Я съехала по стене, не в силах осознать случившееся. Слепо выставила руку в надежде наткнуться на преграду, но купол погас. Погас, как любое творение магии после смерти владельца. Время текло мимо меня. Тяжёлая тишина оглушила — закрыть уши и закричать, чтобы разбить её! Топать ногами, биться в истерике, плакать! Ничего. Перед глазами только белые мушки и голубой отблеск, ставший ещё одним цветом мира. Бесконечно много времени прошло, прежде чем послышался звон доспеха. Он был первым, кто замер на пороге Храма, с недоумением рассматривая мою иллюзию. Иллюзию! Я в этом даже не сомневалась! Наверное, я так долго смотрела на золотую фигуру, что теперь не могу перестать её видеть! Сейчас приведут лекаря и мне помогут. Сейчас Мартин подаст мне руку и я удивлюсь, как могла не замечать его раньше. Вот будет умора для Клода и Арктуруса! Он обвёл взглядом руины и сощурился, наткнувшись на меня. Под подошвой тяжёлых сапог захрустели обломки, наконец-то разгоняя тишину. Этот звук стал для меня самым обречённым на свете, ведь он разносился эхом в пустоте. — Явара, — прошептал Баурус убирая прядь волос с моего лица. — Что произошло? Глупый вопрос. Почему я должна на него отвечать? — Не знаю, — раздавшийся голос показался слабым и каким-то неживым, пока я не поняла, что это мой голос. — Спроси у Мартина, он разбирается. — Мартина здесь нет, — помедлив, ответил Баурус. Я поморщилась: что значит нет? Ну так пойди и найди его! Мало того, что он заточил меня под купол, так ещё и сбежал? Корона не давит, так? Только попадись он мне… И вдруг я осознала. Баурус смерил взглядом мою иллюзию. Он тоже её видел. Снова зашумело. Клинки толпились на том месте, где был вход в Храм Единого, рассматривали фигуру в центре. Но как это возможно? Мартин превратился в дракона, а если эта статуя настоящая, значит он… — Я не знаю, — ответил Баурус на какой-то вопрос. — Она не говорит. Я поднялась, опираясь на стену, ноги не хотели разгибаться, всё тело болело, трудно понять, где началась эта боль. Баурус хотел меня поддержать, но я со всей силы оттолкнула его и, пошатываясь на камнях, пошла вперёд, не отрывая взгляда от дракона. Это не может быть Мартин. Не может… Нет, нет, нет, так не бывает! Проснись, Явара! Это всё наваждение, ну конечно же наваждение! — Мы видели бой Акатоша с Дагоном, — заговорил Джоффри. — Что тут случилось? Где Мартин? — Подождите, — сказал Баурус за моей спиной и, помолчав, добавил: — Выйдите все отсюда, быстро. — Выполняйте, — настороженно согласился Стеффан. Я потянулась к перепончатому крылу, что было так близко, только руку протяни. Сейчас иллюзия растет, Мартин рассмеётся, крепко обнимет меня, примет на себя командование, и потом, на собрании, объявит что я теперь его жена, а у Империи скоро будет наследник. Всё будет хорошо. Пальцы коснулись холодного камня, разбивая на осколки мечты, планы, будущее — всю меня. Это могильная плита. Это остановившееся сердце. Это мой Мартин. Мой Дракон. Это смерть. Это действительно случилось. Не иллюзия. Правда. — Вернись… — сорвалось с губ. Но это невозможно! Он ведь… Только что стоял здесь. Он держал меня за руку, он говорил, он был живым. Он был живым! — Вернись, — взмолилась я сама не зная каким богам и отдёрнула руку. Камень остался глух. Меня сковал лёд, и рвалось из груди сердце, и ужас сжал виски, и вспыхнула горячая ярость. Всё разрывало изнутри. Я не могу ничего изменить. Я не могу вернуть время вспять. Я никогда, никогда больше не услышу его голос снова. Мы не переплетём пальцы, он не коснётся губами моей щеки, а я не взъерошу его волосы. Теперь это мёртвый камень. Воспоминания, и только. Этого больше никогда не будет. Нет, нет, нет, не позволю! — Вернись! — приказ ушёл в пустоту, забрав последние силы, и я закрыла глаза рукой, задыхаясь рыданиями. Со мной говорили, но я не слушала, рвала дыхание сквозь зубы. Меня трясло, кровь била в виски единственным словом: никогда, никогда, никогда… Навсегда в прошлом. Нет даже тела. Нет могилы. Почему, Мартин, за что? Скажи что это шутка, усмехнись нам прямо в лицо, сверкая своей победой. Смейся, Мартин, умоляю, ещё хотя бы раз. Ещё пять минут, Девятеро, дайте хотя бы последние пять минут полежать на бескрайнем поле синих цветов глядя в вечность… Мы столько ещё не успели. А потом вдруг во мне что-то надорвалось и разом всё потеряло смысл. Я больше не понимала что чувствую, не осознавала мысли — это заперли в сундуке как ненужное. Я видела себя будто со стороны, остались только действия и боль в теле. Глухо застонав, я схватилась за живот, подняла взгляд на дракона. У меня ещё осталось что-то важное. Что-то, что я должна сохранить. Вокруг суетились, трясли, пытаясь что-то сказать, но все голоса звучали глухо и где-то не здесь. Перед глазами плыли чёрные круги, слёзы ещё текли по щекам — для чего и зачем непонятно. Сознание медленно сдавалось. Я сдавалась. Они всё равно позовут лекаря, они всё равно узнают. Пусть лучше так. Пусть я сама затяну петлю на собственной шее. — Джоффри, — прошептала я, но знала, что он меня слышит. — Я жду ребёнка. Выдав свою тайну, я упала на руки Бауруса. Ещё слышала голоса, а потом меня поглотила спасительная тьма.