Последний Септим

Одна жизнь в обмен на сотни. Твой выбор. — Напомни, как я снова здесь оказался? — медленно произнёс Бурд. — Я попросила. А ещё ты очень любишь свою племянницу. — Племянницу, точно… В следующий раз меня не зови, ладно? Огненно-кровавый пейзаж уже не вызывал прежнего трепета. И к Обливиону, оказывается, можно привыкнуть. Да и так ли удивительны эти башни чёрного камня, и переливы лавы, и шквал горячего ветра, и грозовые облака, освещаемые лиловым росчерком молнии? Разве что для тех, кто ступил на Мёртвые Земли впервые… — Запрещаю смотреть на Врата! — рявкнула я, почувствовав, как кое-кто начал озираться в поисках путей отступления. — И думать забудьте о дезертирстве! — Надо же, и ты у нас теперь за командира? — хмыкнул Армас. — Хочешь поспорить? Ну давай. Вместо ответа Армас закинул двуручник на плечи и размял шею. Воспользовавшись его молчанием, заговорил Симонс: — И какой план… командующая? — План обсудили ещё на той стороне, его и придерживаемся. Ваша задача задержать этот таран — будем называть его так, — а мы добудем камни. Вперёд, чем раньше начнём, тем скорее закончим. — Мы с ребятами вас проводим и останемся прикрывать подход к Вратам, — сказал отправившийся следом за нами Фростен. Выглядел он чуть собраннее, думаю, повлиял наш вопиюще грозный вид. Гул, казавшийся сначала далёким громом, нарастал с каждым новым шагом. Теперь в нём хорошо различался лязг стали, удары о камень, топот ног. Яркое пятно на другой стороне моста едва различимо, но неумолимо приближается. — Что там вокруг? Армия? — прищурилась Джена. Первым положение сил оценил Бурд: — Нет, скорее небольшой отряд. Думаю, армию Дагон приберёг для другого случая… — Когда мы заберём камни, — кивнула я. — Фростен, ты докладывал, что даэдра тут много. И где они все? — Мы были уверены, что с тараном идёт целое полчище… Теперь их однозначно меньше. — Что ж, тем проще будет задержать эту махину. У нас тоже есть армия, Дагон получит достойный ответ, куда бы он там сейчас ни спрятал своих тварей. — Мы останемся на этой линии, — сказал Фростен. — Будем ждать вашего возвращения. — Принято. И впредь смотрите внимательнее. Собственная решимость удивляла, но я покрепче ухватилась за это чувство, как за последнюю милость богов в мире, где их быть не может. — Таран движется сам по себе, — медленно произнесла Карайн, не слишком уверенная в своих словах. — Даэдра идут рядом, они его не толкают. Скажите что я не права! На таком расстоянии трудно было что-то разглядеть, но Ган Лузеф ответил твёрдо: — Уверен, источник силы, чем бы он ни был, расположен в той огненной воронке спереди. — Не глупо ли размещать сердце у всех на виду? — возразил Симонс. — По-твоему до него так легко добраться? Я буду удивлён, если при разрушении он не взорвётся на половину моста. К тому же мы не знаем, что будет, когда активный сигильский камень столкнётся с Вратами. И, пожалуй, лучше нам этого и не знать. — Мне всё равно что это и как работает, но уж потрудитесь в наше отсутствие сделать так, чтобы никаких самоходных машин у Дагона больше не осталось. Коротко зазвенел, покинув ножны, тонкий длинный клинок. Клод покрутил меч в руке, рубанул раскалённый воздух перед собой. Давно я не видела такого блеска в его глазах. — Значит, пришло время порубить парочку тварей. Остальные приняли мой приказ кивком головы. Сняв плащ, я бросила его на парапет моста. Не хватало ещё, чтобы край прищемило какой-нибудь дверью, потом не выпутаешься. Присмотрелась к башням, трём далёким изваяниям вдалеке, вырастающим из-под толщи лавы, где неутихающий пожар на верхушках переплавлялся с грозовым небом. И кое-что поняла. — Баурус, — позвала я, невольно перебив Джену, которая собиралась что-то ему сказать. — Посмотри-ка. Твоя башня, левая, будто бы стоит чуть дальше, видишь? — Так и есть, — после долгой паузы ответил он. — Дальше, но не на много. Не думаю, что это будет проблемой. — Не будет, я пойду туда. Ты слишком тяжёлый для такого забега, а вот мне в самый раз. — Не думаешь, что и даэдра на пути ты встретишь больше? — вмешался Бурд. — У нас с вами разные стратегии. Я же не воин, так что попробую просто убежать. А вам силы понадобятся для боя. — Я тебе доверяю, Героиня, — вымученно улыбнулся Баурус. — Если ты считаешь, что так лучше… — Первая, — я указала на себя, затем по очереди на Бауруса и Бурда: — Вторая и третья. И теперь каждый из нас сам за себя. Постарайтесь там не умереть, будет сложно найти других таких же чокнутых. — Других и не найдёшь, — ухмыльнулся Бурд. — Мы такие одни. — Я направлю перед вами магическую вспышку, — сказал Ган Лузеф. — Она ослепит даэдра, совсем ненадолго, но даст вам немного времени проскользнуть мимо. — Хорошо. Остальные готовы? — получив утвердительный ответ, я медленно выдохнула, приготовившись бежать. Теперь все мы в руках судьбы. — Да хранит вас Талос, — слова Бонни прозвучали как-то совсем неуместно. Белый свет ослепил не только даэдра, но и нас. Когда снова начали угадываться очертания предметов вокруг, я запрыгнула на парапет, пробежала между озером лавы и чудовищной машиной. Куски металла, спаянные между собой потоками огня — только извращённый ум даэдра мог придумать такое холодное, страшное, противоестественное оружие. И против кого? Против смертных! Магии им уже недостаточно. Краем глаза заметила как Баурус ударом меча сбил скампа, расчищая себе дорогу. Пожалуй, я могла бы попытаться допрыгнуть до тарана, забраться наверх и, балансируя на покатом краю, дойти до огненного зева, выбить, вырвать, схватить источник этой силы… Я тряхнула головой и спрыгнула с парапета. Моё дело башня и сигильский камень, с остальным разберутся девятеро, оставшиеся позади. Забавно как в мире Обливиона простое число приобретает совсем другой смысл. Рядом пронёсся огненный шар, ударил бегущего на меня скампа. Ещё одно похожее колдовство полетело куда-то в сторону прикрывать Бурда или Бауруса. Думать о них не было времени, за мной увязался кланфир, щёлкал зубами сбоку. Вот же привязался, другой добычи ему нет?! Я обернулась оценить расстояние между нами и тут же об этом пожалела. Дыхание сбилось, в боку закололо, я оттолкнулась рукой от парапета, но это не помогло ускориться. Стиснув зубы, я резко развернулась и выставила перед собой кинжал, готовая принять бой. Не пришлось: передо мной возник Армас и одним ударом откинул кланфира в сторону, тот, как плюшевая игрушка, с писком ударился о мостовую. — Иди, дальше мы сами, — крикнул через плечо Армас, перехватывая меч на изготовку. — Спасибо, — тяжело дыша ответила я. — Не тебя спасал. Убрав кинжал, я побежала дальше. Вперёд, по мосту, минуя развилку к двум другим башням. Ни Бауруса, ни Бурда я больше не видела, не прислушивалась и к удаляющимся звукам боя. Быстрее, сбивая ступни о камень, задыхаясь горячим воздухом и разрастающимся по лицу жаром. К каменным вратам, приветливо распахнутым, ждущим свою гостью.

***

Мартин нервно стучал пальцами одной руки по другой. Поднимал взгляд на Врата, снова опускал в книгу с записями, опять поднимал, опускал и так без конца. Он знал, что прошло ещё слишком мало времени, они даже до башен дойти не успели, если вообще миновали этот железный колосс. О неудаче станет известно раньше, так что отсутствие вестей уже можно считать хорошим знаком, но Мартин ничего не мог с собой поделать. — Ещё одни, на юго-востоке, — доложил Стеффан. — Даэдра? — По мелочи, как и везде. Мартин окинул взглядом местность. Теперь вокруг светло как днём, далеко на холмах и близко между деревьев горят воронки небольших Врат Обливиона. И у каждой свой бой, небольшой, но изматывающий, перетягивающий на себя силы, отвлекающий от основной задачи. Прорехи в пространстве, не больше, но ещё с десяток подобных дыр и латать уже будет нечего. — Нужно послать в Бруму за… — Не трогайте Бруму, — перебил Стеффана Джоффри. — До сих пор там было спокойно. Будем считать это везением, не искушайте судьбу. Сбитый с толку Стеффан отвернулся и, чтобы чем-то себя занять, отдал приказ лучникам сложить оружие. Ряды дрогнули, опуская стрелы и напряжение в воздухе чуть ослабло, но не исчезло совсем. Мартин потянулся к синему бутыльку. Пить эту гадость совсем не хотелось, но магия может понадобиться в любой момент. С каждым глотком тело сковывала неприятная тяжесть, а в сердце впивались холодные иглы. Но это ничего, мелочь в сравнении с тем, какую жертву приносят остальные. Он не думал, что открытие Великих Врат всколыхнёт столько воспоминаний. Но худшим из всех был тихий навязчивый звук на краю сознания, не смолкающий ни на секунду. Обливион звал его в ту ночь в Кватче, а он не понял. Зовёт и теперь, и он почти поддался. Почти… Мартин представил свою часовню, некогда бывшую его домом, теперь казавшуюся холодной и мрачной. Как он прожил столько лет в каменных стенах? Как выдержал? Люди вокруг, прихожане ищут утешения, помощи, совета… убежища. И девушка, что шла напролом среди всего этого перевёрнутого хаоса, перешагивала через препятствия не замечая как те разваливаются у неё под ногами. За ней тянулся кровавый след и отчего-то взгляды солдат. Она дошла до алтаря, взглянула на витражи, изображавшие дракона жизни, Акатоша, и Мартин тогда подумал, что сейчас она разобьёт их все до единого и сам захотел того же. А потом девушка ожила, вскочила на скамью и выкрикнула его имя. И в тот момент, он ещё об этом не знал, мир действительно перевернулся. Мартин посмотрел на небо, точно хотел увидеть там лик Акатоша или хотя бы цветное стекло с его присутствием. Но вместо этого за плотными облаками сверкнула молния.

***

Вспышка огня сточила камень на парапете, тело отлетело в сторону, кубарем покатилось по мосту, оставляя кровавый след. Симонс бросился на помощь, в конце концов, Клайв ещё был жив. Кланфир оказался быстрее: два прыжка мощных лап, каждый в обмен на четыре человеческих шага. Сбивая тварь ударом меча, Симонс досадливо зарычал сквозь стиснутые зубы. Спасать больше некого. — Может, идеи всё-таки будут? — прокричал Армас, отходя от надвигающейся груды железа. — Хоть одна, мы готовы рассмотреть. Выпущенная Дженой стрела сгорела так и не долетев до сигильского камня. Проводив её взглядом, Ган Лузеф ответил: — Я уже попробовал самые безопасные варианты. Грубое разрушение может оказаться катастрофическим… — Тогда ломаный септим нам цена, если позволим этой штуке дойти до Врат! — Взрыв разрушит опоры моста, нам не уйти. — Как будто кто-то из нас действительно надеялся тут выжить! — Армас сплюнул на землю перед тем как наотмашь ударить скампа и только потом продолжил: — Эти трое вернутся другим путём, а с тараном у них всё меньше времени. Думай давай! Карайн перекатилась по камню, вскочила, одним движением вытерла кровь с разодранной щеки. — Кончайте трепаться! Когда расчистим здесь всё, я заберусь наверх и возьму камень. Отвлёкшись, Ган Лузеф вовремя не отозвал своего атронаха, и тот взорвался, обдав всех вокруг жаром и горелым углём. — Можешь ты быть внимательнее?! — Армас выругался, сбивая с куртки пламя. — У нас тут нет людей для размена! — Это опасно, Карайн, я не знаю что произойдет, когда… Закончить он не успел: снова пришлось отвлечься, в этот раз на скампа, мчащегося прямо в спину Ренду. Горящий комок продолжал пищать, падая с моста в лаву. — Да плевать, если это поможет! Взрыва может и не быть, а обмен жизнями вполне равноценный. — Так какой план? — произнёс оказавшийся рядом Бонни. — Заканчиваем с даэдра и Карайн забирает камень? Утробный вой раздался из недр Обливиона, прокатился по мосту и камень под его натиском содрогнулся. Послышался топот ног будто бы неслась целая армия, на деле же — три даэдрота гигантскими шагами резали расстояние от башен до тарана. Их рык, больше похожий на лай, не смолкал ни на миг. — Разберитесь с тараном и скампами! — Армас вышел навстречу тварям, поудобнее перехватил двуручник. Никто не видел как лихорадочно блестят его глаза, в каком предвкушении он облизнул окроплённые чужой кровью губы. — Тот, что слева, мой. — Да можешь хоть всех троих забрать, нам не жалко, — усмехнулся Клод. Остановившись рядом, он достал второй клинок и тот в его руке стал ещё одним смертоносным вихрем. — Если я умру, пусть моя могила будет больше, чем у Арктуруса. — Я передам, — ответила Джена. Она смерила взглядом далёкую центральную башню и нахмурилась ещё больше. Все втрое были так поглощены несущимися на них даэдротами, что не сразу заметили как за спиной появился ещё с десяток солдат из отряда Фростена. — Ну всё, поиграли в героев и хватит. — Победу отметим в «Радушии», если никто не против. — Это нарушение приказа, — рявкнул через плечо Армас. — Вернитесь на позиции. — И смотреть как вы умираете? Зрелище будет то ещё. — Или ещё хуже, как вы забираете всю славу себе? — Клинок картинно фыркнул себе под нос. — Не дождётесь. — Пусть разжалуют нас за неповиновение приказам. Громыхнули щиты, выстраиваясь в линию обороны. Солдаты, куражась, ударили по ним мечами, и, казалось, весь Обливион услышал грохот металла. Ган Лузеф наколдовал ещё одного атронаха и из последних сил пытался выдумать хоть какой-нибудь способ уничтожения тарана, безопасный для всех. Хотя и он уже начал понимать, что все они найдут здесь свою смерть. — И за что мы сражаемся на этот раз? — спросил Клод не обращаясь ни к кому конкретно. — За себя, — ответила Джена и отпустила натянутую тетиву.

***

Я медленно выдохнула успокаивая бьющую в виски кровь и открыла глаза, снова встречаясь лицом к лицу с освежеванным телом. Кем бы ни был этот бедняга, он здорово меня напугал, внезапно возникнув в темноте на входе в башню. Я шагнула в сторону, стараясь поскорее выкинуть из головы запёкшиеся чернотой глазницы и сколотые зубы. Под решётчатым полом бурлила лава, ярко освещая уходящий вверх цилиндр зала. На длинных цепях качались тела, подвешенные за шею, руки, ноги, или вовсе такие, что и не разобрать. С одних содрали кожу полностью, с других частично, некоторые превратились в костяной остов, а у кого-то ещё угадывались черты и одежда. Капли крови падали дождём, шипели, попадая в лаву, гулко разбивались о железо и камень. Я пожалела, что оставила плащ и теперь нечем прикрыть голову и лицо. — Надеешься напугать меня, сволочь? — прошипела я сквозь зубы. — Не выйдет. Винтовая лестница прижималась к стенам, изредка выводила в тёмные коридоры. Бурые пятна на ступенях уже не пугали так как раньше, в конце концов все мы из этого состоим. Но поистине кошмарным был жар от лавы, что разносил по залу запах горелого мяса вперемешку со смрадом разложения. Желудок болезненно сжался прося пощады. Я сглотнула вязкую сладковатую слюну и старалась по возможности реже дышать. Когда вернусь, отмываться от этой дряни придётся неделю. Дикий рёв заставил вжаться в стену. Из коридора внизу выбежал даэдрот, спрыгнул с лестницы, на ходу хватая ближайший труп, и, влажно чавкая и перемалывая зубами кости, бросился прочь из башни. В наступившей тишине слышался только натужный скрип ржавых цепей под весом своей ноши. Я выдохнула только когда с улицы раздался грохот. — Повезло… Ну надо же. Я глянула в узкую бойницу, но она выводила на другую сторону от моста, туда, где за лавовой рекой простирались каменные земли Обливиона. По спине пробежал холодок, как будто в меня впились десятки взглядов. Цепи дрогнули, и воображение тут же нарисовало оборачивающиеся ко мне тела. Как оживают изъеденные смертью глаза и распахиваются пустые глазницы, как они тянут ко мне обрубки рук… Я резко обернулась. Ничего. Всё как и прежде. Дагону придётся постараться, чтобы свести меня с ума. Капля крови упала на переносицу, скатилась к глазу, замерла алым пятном на ресницах. Я лихорадочно стёрла её и поспешила наверх, стараясь не смотреть по сторонам лишний раз. Ну хоть бы глоток свежего воздуха, уже глаза режет. Как славно было бы сейчас оказаться в Скайриме с его прохладой и злыми ветрами. Вместе с этим мне вдруг ужасно захотелось клубники, малины, земляники… В общем, чего-нибудь такого. У нас их особо не выращивали, ягоды из Фолкрита были мелкие и кислые, а из Сиродила привозили редко и продавали по цене шкуры мамонта. Но даже такая, прелая и полежавшая, забравшая половину кошелька, клубника была невероятно вкусной. Ладно, сойдёт и что-нибудь другое. Брусника, морошка, клюква на худой конец… Да, Явара, отличное место для таких желаний, почему бы и нет! Кто знает, может один из этих трупов был когда-то торговцем… Кто вообще все эти люди? Откуда взялись? Лестница вывела в коридор без единого пятнышка света. Я прошла его вслепую, медленно, держась за стены и молясь, чтобы не наткнуться на какой-нибудь провал или лестницу. Славная же смерть будет у Героини Кватча, сломай она себе шею, скатившись кубарем со ступеней в темноте. Вместо этого я наткнулась на обитый металлом тупик, но сразу вспомнила, что это оковка двери и со всей силы толкнула створку плечом. Свет сигильского камня ударил по глазам, но не так сильно, как можно было ожидать. Знакомый постамент, привычный зал, просторный… и пустой. Обрадованная успехом, я шагнула вперёд, но остановилась. Что-то было не так. Это последний бой, одна из цитаделей Дагона и он отдаёт нам камень просто так? Даже ни одного даэдрота не будет? Да не может этого… Сначала я почувствовала, как за спиной колыхнулся воздух, затем услышала. Шаг, всего один, наглый, человека, который уже знает, что победил. Слева. Я метнулась вправо за миг до того как вспыхнул сноп искр, обжигая камень в том месте где только что стояла. Имперец опустил посох и скучающе посмотрел на меня. На нём был чёрный шипастый доспех, я уже видела такой при нападении на Уриэля. Кажется, он держится на магии и в конце концов растворится. Что ж, только на это и надежда. Баурус бы справился, неважно, маг или нет, а мне остаётся только что-нибудь выдумать. Перехватив кинжал поудобнее, я выжидала. Имперец не торопился, свечение посоха потухло, затем медленно начало разгораться вновь. Нужно время для новой атаки? Тем лучше. Он смотрел на меня, но не обронил ни звука. Наверняка он считал меня недостойной разговора, но основной преградой всё-таки был его зашитый рот. Кривые швы тянули за собой полоски шрамов, чёрные стежки ярко выделялись на лице то и дело приковывая взгляд. Тактика отвлечения врага? Какой-то молчаливый орден Дагона? Знак отличия избранных? На допросе ведь всё равно не поможет… Имперец замахнулся снова. Я метнулась к двери, припала к ней спиной. Молния пронеслась мимо, задела соседнюю стену, раскрошила камень. Нет, так не набегаешься, нужно идти в наступление. Воспользовавшись заминкой, я выбежала из укрытия, схватилась за посох и со всей силы потянула на себя. Маг хватку не ослабил, быстро шагнул на меня, впечатывая спиной в стену. Посох потеплел, наполняясь силой, в глазах имперца ни безумия, ни фанатизма, только холодный расчёт и безмерная тягость. Продолжая сжимать одной рукой посох, вторую я завела ему за голову и наугад полоснула кинжалом. Тёплая кровь побежала по пальцам, маг отпрянул, я едва успела присесть и неуклюже перекатиться, прежде чем меня бы испепелило магией или обдало крошевом разбитого камня. Не давая имперцу опомниться, я накинулась на него со спины, хотела перерезать горло, но не вышло. Он ощутимо пнул меня локтем, я в ответ схватилась покрепче за его шею и потянула вниз. Мы свалились на пол, но имперец быстро собрался, вырвался и подмял меня под себя. Я парировала удар посоха кинжалом, задрожали руки, жалобно скрипнуло лезвие, царапая металл. Доспехи сверкнули и погасли, оставляя под собой рясу. Маг заметил это, мотнул головой в ответ своим мыслям. Если я сейчас резко уберу кинжал, рукоять посоха придавит мне шею, и если не свернёт сразу, я успею воткнуть лезвие ему в горло. Нужно лишь немного отваги и удачи. На раз… два… Маг дёрнулся, когда его насквозь пронзил ледяной осколок. Брызнув на меня кровью, он обмяк и завалился набок, слепо хватаясь за грудь и горло. Вновь разгоревшееся навершие посоха гулко стукнуло о камень, упав рядом со своим хозяином. Я вскочила и уже через мгновение мой кинжал нашёл новую цель у горла другого культиста. — Подожди, постой, пожалуйста! Я не хочу причинять тебе вред, послушай меня! Торопливый, но внятный голос настолько меня удивил, что я на миг опешила. Человеческая речь в Обливионе? В сердце башни где нет никого из смертных? Чуждо и неправильно. Здесь нет места здравому смыслу. — Не надо, я же тебе помог. — Я бы и сама справилась, о помощи не просила. — Ладно, хорошо, сама. — Взгляд культиста бегал от моего лица к лезвию и обратно. Он примирительно поднял руки над головой. — У меня нет оружия, видишь? Я тебе не враг, клянусь. — Мне всё равно кто ты и что тут делаешь. Пошёл вон или я тебя прирежу. — Просто послушай… — Медленно, вот по этой стене в сторону двери. Дважды повторять не буду. И только потому что ты и правда очень быстро избавил меня от лишней возни. Я отступила, но кинжал не убрала, не глядя пнула посох, просто на всякий случай. Смирившись, культист начал отходить, тихонько, не расцепляя взгляда. У него на лице написано, как он хочет сказать что-то ещё, но боится. И правильно делает, я ему не милосердная Мара. За стенами башни раздался взрыв и мы оба невольно вздрогнули. Культист мельком глянул на ближайшую бойницу, и, будто бы что-то поняв, тяжело сглотнул. — Я могу помочь… — Мне не нужна твоя помощь. Ещё раз тебя увижу — пристрелю. Вон отсюда! — Хорошо, хорошо! — Он торопливо попятился, споткнулся о порог. — Вижу, ты не в настроении. Тогда я уйду, честно. — У тебя две секунды. С явным сожалением во взгляде, культист скрылся за дверью. Я злилась на себя. Да, он мне помог, но они бы никого в живых не оставили. К тому же он настырный, точно будет поджидать меня внизу. Надо держать ухо востро, кто знает, что на уме у этих фанатиков. Как бы там ни было, я предупреждала. Сдохнуть от стрелы — его выбор. Я сняла перчатку, поднялась на постамент, протянула руку. Сигильский камень идеально лёг в круг ожога, зашипел, заставляя болезненно втянуть воздух сквозь стиснутые зубы. Кожа плавилась по тому же контуру, как же больно, даэдра вас раздери! В небо ударил столб света, разогнал тяжёлые тучи, расчищая лик красного неба. Дело сделано, пришло время возвращаться. Надеюсь, у остальных всё в порядке… Ещё один взрыв грохнул совсем рядом, внезапный, оглушительный. Мгновение тишины разорвал стон металла и скрежет ломающихся перекрытий. Мир содрогнулся и начал медленно наклоняться, уводя землю из-под ног. Сначала я подумала, что не хочет слушаться собственное тело, потом поняла: рушилась башня. Неужели Дагон как-то привязал её к сигильскому камню? Умно, ловушка что надо! Теперь никто из нас не выберется. Соображай, Явара, соображай! Бежать вниз нельзя, пришибёт обломками, в этом зале хотя бы потолка нет. Забиться в угол и держаться покрепче? Да, очень поможет, особенно при падении в лаву! От грохота заложило уши, вокруг поднялась чёрная пыль. Стены осыпались, круглый зал наклонился как большое блюдо и треснул пополам. Одна половина медленно разваливалась, вторая замерла как бы раздумывая. Я вскарабкалась на край лестницы, боги, скажите что всё закончилось. Чудесное спасение, внукам рассказывать буду и каждый сандас зажигать лучину на домашнем алтаре! Не закончилось. Немного погодя, вторая часть зала также накренилась и поползла вниз. Я съехала к расколу, чудом задержалась у края. Надо выбираться отсюда, внизу должны быть какие-нибудь обломки. Не может же башня рухнуть целиком! Ничего подходящего, где можно было бы спастись, не находилось. Прыгнуть наугад? Но не когда у тебя пол сыплется под ногами. С таким же успехом можно сигануть прямо в лаву, быстрее будет. Вдруг из груди вышибло весь воздух, меня схватили под мышки и потащили наверх, я даже не сразу сообразила, что происходит. — Забирайся сюда, я помогу. — Да с чего бы? — Я вырвалась из рук культиста, стараясь перекричать грохот. — Я тебе не верю. — Ты всё равно умрёшь, так какая разница? Спорить с этим было трудно, не только потому что он прав. Я хотела подняться, но тут нога соскользнула, и я едва не сорвалась с края. Культист крепко схватил меня за руку, не давая упасть. Хорошо, по крайней мере сейчас он не хочет меня прикончить. — И что теперь? Он ударил магией в трещину и две части зала полностью разделились. Повёл меня к тому краю, где стена обвалилась не полностью и теперь своей тяжестью тянула всю конструкцию в другую сторону. — Когда я скажу прыгать, ты прыгнешь. Просто вперёд, остальное я сделаю. Задрожало основание башни и то, что от неё осталось, стремительно полетело вниз. Мне было страшно. Страшно настолько, что я доверилась врагу, повернувшись к нему спиной. Позволила взять себя за руку и вести вперёд. Мы перепрыгнули на кусок стены, ставший теперь полом. Земля приближалась. Чёрный камень, не лава. Культист выставил перед собой руку, шевельнул пальцами. — Прыгай! Сейчас! И я прыгнула. За спиной с грохотом рухнул камень, сыто чавкнула лава, проглатывая обломки.

***

Клод попытался подняться, но рана на животе заставила его завыть от боли и снова пригвоздила к земле. — Мы здесь сейчас ничем не поможем, — заключила Джена. Ей хватило беглого взгляда, чтобы понять, что дела плохи. — Ну как можно было так подставиться? Понравилось тебе, как даэдра грызут?! — В следующий раз буду осторожней, мам, — смешок стоил Клоду невероятных усилий. — Фростен, уведите отсюда раненых, — она обвела взглядом вокруг и добивала: — И мёртвых тоже. Мы никого не отдадим Обливиону. — Я уже не ходок, так что… — Заткнись, идиот! Симонс, ты как? — Жить буду, не беспокойся. Симонс почти сам поднялся на ноги, но всё равно опирался на плечо солдата, прихрамывая. Клода пришлось поднимать вдвоём и едва ли не волочить по земле. Проводив их взглядом, Джена собрала растрёпанные волосы, пригладила окровавленной рукой. — Спасла хоть кого-то, сердобольная? — ухмыльнулся Армас, сложив руки на рукояти меча. Его не беспокоили ручейки крови, его собственной и даэдра, стекавшей по лицу под кирасу. Он готов был выпотрошить ещё парочку тварей, размазав их внутренности по камням. — Хватит болтать, у нас есть дело. Карайн уже потерпела одну неудачу и теперь хотела поскорее отыграться. Разбитый висок и обожжённое плечо ещё больше раззадорили её. Таран уже достиг середины моста, даэдра мертвы, а машина не останавливалась, не замедлялась. Груду железа не пронзишь мечом, не договоришься. Ни один камень пока не покинул башню, а значит времени оставалось всё меньше. Карайн выдохнула, побежала вперёд, запрыгнула на парапет и, не задерживаясь, на чешуйчатую пластину. У неё снова почти получилось, но тут взревело внутри машины, железные плиты разошлись, выпуская шквал огня. Все бросились врассыпную, Карайн сделала ещё несколько шагов прежде чем её смело жаром. Она сильно ударилась о камень и после влажного хруста больше не двигалась. — Отнесите её на ту сторону, сейчас же! — крикнула Джена. — Спасая всех подряд, ты Баурусу не поможешь, — сказал Армас. — Заткнись! Приму к сведению, когда ты будешь подыхать! — Но он прав, — один из солдат Фростена сел рядом, осмотрел тело. — Она мертва. — Ну так унеси её отсюда! У всех будет могила в Сиродиле, ясно? Солдат послушался, трудно было с этим не согласиться. Бонни, всё это время придерживающий ослабевшего Гана, усадил того на парапет и шагнул вперёд, разглядывая приближающуюся машину. — Мы неправильно поступаем. Она будто бы живая, защищает себя. А если попробовать слепую зону? Сделать всё так быстро, что и понять не успеет? — Можешь ещё спеть колыбельную, тогда он точно успокоится, — сплюнул Армас. Бонни его не слушал. Он отошёл назад, залез на одну из башенок, что переходила в опору моста и стал раскачиваться, готовясь к прыжку. — Лучше отойдите, никто не знает что может случиться. Когда таран подошёл совсем близко, Бонни прыгнул. И у него получилось. Он схватил камень, вырвал из ниши, но упасть на землю ему было не суждено. Огненная воронка полностью его поглотила, превратив в горсть пепла, только сигильский камень покатился по мостовой, а державшая его обгоревшая рука медленно рассыпалась прахом. Джена закрыла рот руками, чтобы не закричать. Армас невольно шагнул назад, выругавшись. Таран остановился и затих на несколько долгих мгновений, когда казалось, что всё кончено. Но тут внутри снова загудело, заскрежетало, набирая силу. Металл раскалился докрасна, даже несведущему в магии было понятно, что вся его сила собирается сейчас на месте сигильского камня как на острие меча. — Он готовится выстрелить! — вскочил Ган Лузеф. — Нельзя позволить ему задеть Врата! Джена бросилась первая, но замерла под натиском горячего воздуха. Армас, спрятав лицо в сгибе локтя, пнул таран ногой, но это не возымело никакого эффекта. Тогда, выставив перед собой щиты, на полумёртвую машину налегли оставшиеся солдаты Фростена. Им удалось чуть сдвинуть её, но щиты быстро нагрелись и оплавились. — В сторону, — приказал Ган. — Я попробую. Первый удар магии едва ли сильно помог, второй тоже. Вдохнув поглубже, Ган Лузеф выставил перед собой обе руки и вложил все оставшиеся силы. Таран сдвинулся достаточно, чтобы не задеть Врата, и тут внутри него взорвалось, заставив подпрыгнуть на месте и машина начала заваливаться назад, круша под собой ограждения моста. Ган упал на землю, обессиленный, не мог даже поднять руку, чтобы утереть хлынувшую носом кровь. Джена и Армас поддержали его, помогли подняться, наблюдая за тем, как это немыслимое оружие разрушения вот-вот свалится в лаву. На последних мгновениях жизни даэдрическая машина ещё послужила своему хозяину. Один выстрел, что разрушил ворота Кватча, уничтожил три улицы, оставив после себя выжженный овраг; огненный луч, предназначавшийся Бруме и армии смертных на той стороне, косо расчертил небо и, на издыхании, когда таран почти полностью скрылся за гранью моста, задел крайнюю башню. Никто не проводил взглядом груду железа, даже не обернулся на плеск лавы внизу. Никто не заметил вспыхнувший до этого столб света. Луч сточил башню почти до центра и вначале казалось, она устоит. Но вот камень начал медленно разрушаться, башня накренилась как игрушечная пирамидка, разваливаясь на ходу. И рухнула, поднимая горячие брызги лавы. Побушевав немного, лава успокоилась, медленно оседала пыль, ещё повторяя очертания одной из цитаделей Дагона. Мёртвая тишина опустилась на Обливион. Казалось, никто не дышал. Замершие в паре шагов от Врат Фростен и Клод обернулись, оба не в силах поверить своим глазам. — Что они сделали? — Клод единственный во всех Мёртвых Землях нарушил молчание. — Как это? Зачем? Симонс, ты видел это? Солдат, ведший Симонса, аккуратно уложил его на камень и, подняв голову, заключил: — Кажется, он умер, командир.

***

Я шевельнула рукой и с облегчением почувствовала под пальцами землю. Перевернулась на спину и открыла глаза. Пыль кружилась в воздухе, медленно оседала, небо снова заволокло грозовым маревом, подо мной холодный камень. А может, моя душа всё-таки покинула тело и теперь обречена вечно скитаться по Обливиону? Ну уж нет, так не пойдёт! Я села, ощупала голову, руки, колени. Как будто и не было никакого падения! И правда благословение богов, как ещё такое назвать? От размышлений отвлекло шевеление сбоку. Культист потёр царапину на лбу, неприязненно поморщился крови на пальцах, но замер, почувствовав мой взгляд. Мы так и смотрели друг на друга, пока я не нарушила молчание: — И как ты это сделал? — Видишь ли… — Он прочистил горло. — Я создал воздушную линзу, чтобы мы не разбились при падении, а на нас наложил кратковременную левитацию. Приземление вышло бы совсем мягким, будь у нас чуть больше времени и расстояния. Ну или если бы я использовал краткий портал, но это было не совсем безопасно, так что… — А-а, — протянула я, потирая затылок. — Ну тогда понятно. — Кхм, да… Как бы то ни было, мы оба целы. — Культист поднялся и шагнул ко мне протягивая руку. — Не надо меня трогать! — Я вскочила на ноги, отряхнулась. — Чего ты хочешь? Потащишь меня к своему повелителю? — Я уже говорил, что пришёл помочь. — И именно поэтому ты так удачно оказался рядом, когда башня начала рушиться. Откуда мне знать, может это ты всё и устроил? — Это было бы глупо, я ведь и сам мог погибнуть. — Риск того стоит, — я пожала плечами, бегло оглядываясь. — Что только не сделаешь для достижения цели, верно? Пришлось даже пожертвовать тем магом. Ну уж убивать вы умеете. Свой или чужой — какая разница? Он собирался ответить, но последние слова будто ударили его под дых, заставив резко выдохнуть и мотнуть головой. Задели за живое? А что-то живое вообще в них осталось? — Иди вон туда, на тот камень. — Я указала на то место, где могла держать его в поле зрения. Надеется меня одурачить? Не выйдет! — Зачем? — Затем, что моя стрела окажется у тебя в глотке, если ты не послушаешься. Культист, а теперь я рассмотрела что он всё-таки был бретоном, спорить не стал и оперся спиной на нужный камень, точно мы два приятеля на прогулке. Стоило признать, что слышать от прислужника Дагона ясную речь без признаков фанатизма было по меньшей мере удивительно. Но недостаточно, чтобы меня обмануть. На время отбросив врага, можно было и осмотреться. На той стороне огненной реки высились башни и угадывались очертания моста, Великие Врата стали оранжевым бликом на небе. Самые крупные обломки башни ещё держались на поверхности лавы напоминая торфяные кочки на болоте. Интересно, остальные уже успели меня похоронить? — Просто чтоб ты знала, я ничего не делал. Башня разрушилась от удара осадного краулера, когда его уничтожили. — Удара чего?.. А, так вот как оно называется. Обязательно сделаю пометку в энциклопедии по Обливиону! Итак, с этим покончено. Я знала, что полагаюсь на лучших. Время ещё есть и для Мартина, и для спасения остальных, и для меня. Хотя для меня, пожалуй, его будет маловато. Как теперь вернуться к Вратам? Земля под ногами задрожала, ленивая лава заволновалась, брызжа снопами искр, и небо над второй башней озарило светом. Тучи, немного подождав, снова поползли, закручиваясь воронкой. Баурус справился! Ещё один камень в наших руках! Я нащупала в кармане свой сигильский камень и ладонь снова заныла ожогом. У Мартина должны быть все три, а значит, мне необходимо вернуться. Не упасть в лаву, не потеряться, не позволить себя обмануть и принести в жертву — вернуться. Не важно как. — Я могу вывести тебя отсюда, — будто прочитал мои мысли культист. — Ты, конечно, можешь остаться и возможно даже дождёшься помощи. Но со мной будет быстрее. Говорит так будто бы у меня есть выбор. — Что ты от меня хочешь? Зачем дожидался в башне? — Конкретно от тебя ничего. Я просто… Просто хочу заслужить прощение. Я пришёл в башню надеясь встретиться с кем-то из ваших людей, прийти к соглашению. Мне многое известно об Обливионе, я мог быть полезен. Хотел послужить Тамриэлю. Будь я до сих пор на стороне Дагона, ты была бы уже мертва. Камень всё больше тонул, нечего и думать, чтобы перебежать по обломкам на ту сторону. Этому парню вполне хватило бы сил направить башню на остальные, чтобы те рухнули вместе с ней и сигильские камни больше никому не достались. Хочет выслужиться перед Дагоном? Принесёт меня к нему на блюде, чтобы заслужить место в Раю? Или действительно говорит правду? Что-то мне не верится в раскаяние служителя Рассвета. Так или иначе, смерть ждёт меня либо тут, либо там, так почему бы не попытаться? Кто знает, что ещё я смогу сделать. — Вперёд, — я мотнула головой указывая направление. — Медленно, парень, и без магии. — Меня зовут Фитц. Он добродушно улыбнулся, а меня эта ухмылка только разозлила. — Мне всё равно. Как мы выберемся отсюда? — Дойдём по этой стороне до ближайших Врат, они теперь повсюду открываются. — И куда выйдем? В Блэкроуз? — Нет, ближе, — серьёзно ответил он. — Рядом с Великими Вратами или по крайней мере недалеко. — Я с таким же успехом могу дойти и сама. Почему бы мне не убить тебя прямо здесь? — Потому что я тебе нужен. Я знаю как найти Врата, знаю эту часть Мёртвых Земель, знаю как пройти мимо даэдротов. Просто поверь мне, пожалуйста. Я смерила его взглядом. Молодой, симпатичный. И как только угораздило вляпаться в эту историю с культом? И сколько людей он уже успел убить? — Нет. Но ты прав: ты мне нужен. Так что топай давай, и без глупостей.

***

Когда из Обливиона начали выводить раненых, Мартин мог только удивиться такой отваге. Они сражаются насмерть, но не забывают про раненых товарищей. И про мёртвых тоже… Это многого стоило. — Двое пареньков Бурда, — пояснил Фростен, когда Мартин бросил взгляд на тела. — Он просил не бросать их, если вдруг что… — Да и как мы можем своих-то бросить, — подхватил один из солдат. — На чужой земле, как собак? Другого парня Мартин помнил, его звали Симонс, Клинок. Теперь он смотрел перед собой остекленевшими взглядом, а по подбородку всё ещё бежала струйка крови. — Совсем немного до Врат не дотянул, — кашлянул Фростен несколько неловко. — Спасибо, — тихо произнёс Мартин, прикрывая тому глаза. Рядом уложили тело Карайн, переломленное пополам, податливое как у куклы. Из всех остальных кто был в сознании Мартин знал только одного. Он присел рядом с Клодом, быстро осмотрел рану, но сразу понял, что ничего не может сделать. Лекарь из него всё-таки никудышный. — Ну ты как? — Порядок, Ваше В-ве… — Брось это, мы не в церемониальном зале. — Порядок, — повторил Клод, рвано хватая ртом воздух. — Сейчас отдохну… и можно… ещё одну вылазку устроить. — Ну это уже не сегодня, — заставил себя усмехнуться Мартин и, вставая, слегка похлопал Клода по плечу. — Вы молодцы, все. Честно говоря, не думал, что у вас и правда получится. — А ты, я смотрю, сильно в нас верил… Мартин снова посмотрел на Врата, но больше никто не вернулся и он пожалел о том, что отказался от видений. Может, они подсказали бы исход сегодняшней битвы, или что он изменил в будущем, или… что угодно, что могло бы предупредить. Теперь он понимал, о чём говорила Азура. Что значит быть слепым. — Ваше Величество, — начал Фростен, покосившись на Клода. — Я возьму на себя обязательство доложить… — Да?.. — отрешённо отозвался Мартин и усилием вытянул себя из раздумий. — Да, говори. — В процессе уничтожения тарана рухнула одна из башен. Слепой — снова пронеслось в его голове. Можно предотвратить, предугадать, знать наперёд… А он не захотел. Сам отказался, предпочитая леденящую неизвестность. И что получил в итоге? — Кто… — Мартин запнулся, понимая, что вопрос нужно задавать не так. — Какая? — Левая, — в подтверждение своих слов Фростен дёрнул левой рукой. — Самая первая. Джоффри нахмурился, вспоминая, как определяли очерёдность. — Явара считала слева направо… — Баурус, — выдохнул Мартин как приговор. Он отвернулся к своим записям, напрасно пытаясь там спрятаться, и не услышал как хрипло возразил Клод. — Да не может быть, — качнул головой Стеффан. — Он наверняка как-то спасся, вот увидите. — Что с камнями? Кто-нибудь забрал? Хоть один? — Стеффан, послушай… — Клод вытянул руку, но так и не смог дотянуться до сапога Стеффана и его шёпот утонул в общем грохоте. — Не знаю, — ответил Фростен. — Пока я был там, никто не вернулся. И с башнями ничего не происходило, ну, кроме этой. — Что будет, если уничтожить сигильский камень? — спросил Джоффри. — Да вы не… — Ничего. Врата всё равно можно закрыть, пока другие части великого камня целы. Мысли лихорадочно закрутились в голове Мартина. Баурус погиб, а что стало с клинком Мефалы? Как быть с предсказанными Азурой судьбами, так или иначе связанными одна с другой? Да и в конце концов он не только его соратник, но и друг, пусть эта дружба и основана на глупом соперничестве… — Мартин! — Пытаясь встать, Клод едва не свалился с ящиков, на которые его уложили, но его наконец-то заметили. — Не двигайся, ты и так потерял много крови. Где лекарь, Обливион его… — Не Баурус, Мартин. Явара. — Что?.. — Мартин пытался отцепить от своего плаща побелевшие пальцы Клода, да так и застыл на месте. — Они… поменялись в последний момент. Первая башня стоит дальше всех по мосту. Явара сказала, что сможет быстро до неё добежать, Баурус и Бурд согласились. Это её башня рухнула… Из-за нас. Клод говорил медленно, прерывисто, тихо, мучительно сглатывая слюну в пересохшем горле. А Мартину хотелось бы никогда этого не слышать. Интересно, он мог это предвидеть? Знать наверняка, что случилось? — Понятно. Спасибо. Наконец подошёл лекарь. Мартин посмотрел на Врата, но толком ничего не видел. Тряслись руки, он знал, что это временный эффект от зелий, но точно так же колотилось и его сердце. А потом отпустило, резко и полностью. Он бы почувствовал. Да, определённо понял бы, случись что с Яварой. Невозможно так любить и совсем ничего не осознать. Она столько пережила, они вместе через столько прошли… Это не может вот так закончиться. Только сейчас Мартин понял, что все вокруг затихли и не отводят взгляда, ожидая его слов. Он беспечно пожал плечом. — Я думаю, всё в порядке. Это же наша Героиня Кватча, она не может просто так умереть. И ему все поверили, разом выдохнули с облегчением. Джоффри, Стеффан, Фростен, Клод, стоявшие рядом солдаты. Император в этом уверен, разве можно с ним спорить? Солдаты вернулись в Обливион — безумцы, подумать только! Стеффан занял своё место командующего, Клода и остальных раненых отнесли чуть подальше, прочь с линии. Мартин не глядя взял новый бутылёк, зубами вырвал пробку. Горький привкус трав всколыхнул в душе злость, жгучую, выедающую всё прочее. Если он всё же ошибся и Явара нашла свою смерть под обломками башни, он уничтожит их всех. Повесит всех прислужников культа, сотрёт с лица мира каждую даэдрическую тварь. Он сам пойдёт к Каморану, чтобы отрубить его голову и разобрать его Рай на частички магии. И неважно, сколько для этого придётся пролить крови и выпить подобных зелий. Дайте только закрыть Врата и сами боги об этом пожалеют.

***

Мы долго шли молча. По Мёртвым Землям среди песка и шипов, обугленного камня, редких сожжённых деревьев, что сыпались трухой от одного прикосновения. Из-под земли поднимался низкий гул, угнетённый пейзаж давил на сознание, чёрный и красный цвета болью въелись в глаза. Бесконечная каменная пустыня, ничего живого, только смерть. Я шагала чуть позади не выпуская из руки кинжал и время от времени лязгала лезвием о ножны, напоминая Фитцу что смерть ближе, чем он думает и может наступить в любой момент. — Убери оружие, я не собираюсь на тебя нападать, — устало произнёс он, оглянувшись через плечо. — Ты знаешь, кто я такая? Я задала вопрос лениво, будто бы мне и дела не было до его мыслей. Фитц впился в меня долгим взглядом, затем отвернулся, чуть нахмурившись. Похоже, размышлял, что именно нужно ответить. — Догадываюсь. — Тогда ты должен понимать, почему я его не уберу. Только приблизившись и рассмотрев внимательнее я поняла, что торчащий из земли пучок прутьев это трава. Растение выжило там, где, казалось бы, ничто не может выжить, исказив ради этого свою суть. Длинные негнущиеся стебли с вкраплением точек, похожих на чешую, прорыли себе дорогу сквозь камень в духоту горячего воздуха без капли воды и солнца. Мне вспомнилась зелень Тамриэля. Раскидистые ивы возле приората Вейнон, высокие сосны в горах, красные бусины снежных ягод, мшистые наросты на Камнях Хранителях, гроздья сирени, переливающиеся от солнца колокольчики на болотах Хьялмарка… Если мы проиграем, всё это превратится в сухие безликие прутья, что будут бороться за жизнь вопреки смерти. И застрявшая между ними обглоданная кисть руки будет, как и здесь, сама собой разумеющейся. — Когда ты меня убьёшь, помни, что я боролась за мир, — сказала я, пытаясь срезать часть травы, но та была настолько жёсткой, что пришлось рубить кинжалом. — Хотя это ничего для тебя не значит. — По-твоему, мы все сумасшедшие? — Все. Я была в святилище, видела что вы делаете. По горло хватило. Фитц резко остановился и обернулся, заставив меня схватиться за второй кинжал. Зря я это сказала, сейчас ещё возьмётся мстить за погибших товарищей. — В святилище на Арриус? Мастер взращивал там ударный отряд, надежду и опору ордена. Тех, у кого не могло быть другого наставника. Ты понятия не имеешь что происходит на самом деле. — Что бы там ни было, никакая цель не оправдывает то, что вы делаете. — И я с тобой согласен, — неожиданно признал он. Вдали, где за грозовым склоном скрылись башни и мост, небо вспыхнуло коротким бликом. Фитц оглянулся на это и напряжённо сдвинул брови. — Второй камень свободен. Нам стоит поторопиться. — Как он долго… — невольно обронила я вслух. — Или прошло всего несколько минут. Время здесь движется по-разному. Чем дальше от Врат, тем медленнее. Хорошо, миссия выполнена. Их, но не моя. Надеюсь им хватит ума посчитать меня мёртвой и вернуться в Тамриэль. Во имя Талоса, я слишком надеюсь на этого мальчишку! — Ты сказал, мы выйдем недалеко от Великих Врат. Что-то мы долго идём. — Расстояние тоже меняется. Пространство Обливиона не повторяет Сиродил. На горизонте в туманной темноте огненными факелами горели атронахи. Крутились на месте, подлетали в воздух, оставляя за собой хвост пожара. Опасаясь ненароком привлечь их внимание, я поспешила за Фитцем на мост через лавовую реку и замерла, вглядываясь в бурлящие пузыри. Проблему ведь можно решить и по-другому. — Врата открыли три камня. Что будет, если их останется два? Фитц проследил за моим взглядом и сразу разгадал очевидный план. — Ничего, разве что закрыть их будет сложнее и великий камень потеряет часть силы. Я сжала в кармане сигильский камень. В конце концов, каковы шансы на успех? — Но тебе не нужно его уничтожать! — торопливо заговорил Фитц. — Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила? — Какой именно из всех поступков заставил тебя искать прощения и… — произносить это было даже как-то неправильно. — Броситься служить Тамриэлю? Фитц поджал губы, недовольный тем как я это произнесла, но спорить не стал. Однако и заговорил только когда убедился, что я всё-таки пойду за ним дальше. — Послушай… В моей семье уже несколько поклонений поклоняются Дагону. Так уж сложилось, что он помог нам вернуть своё имя и всё то, что отняли у нас ещё при Пелагии Четвёртом… — Ах вот в чём дело! Обиженные решили взбунтоваться спустя сотню лет за то что отобрали их роскошный особняк! Вынашивали план на кухне за чашкой чая? — Если бы только особняк, — поморщился Фитц, проглотив мою колкость. — Они забрали у нас земли, перебили всех, оставив только детей, но и тех сослали к границе Чернотопья расти под эгидой власти. — Так, может, было за что? Не думал об этом? — усмехнулась я. — Знаешь, если бы у меня всё отняли, я бы всё равно не пошла рубить голову королю Скайрима. — Ну а мы пошли. Мы всем обязаны Дагону, а он хотел лишь «служения, когда придёт время». Не такая уж и большая плата за пять поколений, как думаешь? — Посмотри вокруг. Вот результат ваших деяний. Что, по-твоему, я должна об этом думать? — Пойми, власть Септимов себя изжила. То, что вы называете Империей, развалится от одного восстания где-нибудь на Саммерсете. Императоры слабеют, ими управляет продажный совет, о законности нет и речи. Что и говорить, Уриэль, которого все вдруг так полюбили, был пленён своим же магом, а тот правил за него десять лет. Десять лет! И никто не заметил! Трое принцев убиты в собственных постелях, в резиденции, куда и блоха не должна проскочить. Думаешь, это мы были так хорошо подготовлены? Да всем просто давно наплевать! Фитц замолчал перевести дыхание, а я наблюдала за силуэтом даэдрота да горизонте. Казалось, могучие шаги отдаются дрожью даже здесь. — Извини, — он расценил моё молчание по-своему, — я немного забылся. — Слабая власть или нет — не вам решать как перекраивать мир. — И не вам. Мир принадлежит народу. Мы вправе выбирать сами. — Но ваш голос в меньшинстве по сравнению с остальными. С чего вы вообще взяли, что имеете на всё это право? Я так увлеклась, что перестала смотреть под ноги и задела обугленную фигуру, отдалённо напоминающую скрюченного человека. От прикосновения прах рассыпался по земле, я даже отскочить не успела. Это уже было выше моих сил. — Этого вы хотите?! Вот этого, правда? Сжечь всё дотла, пепел развеять, разбросать кости! Чтобы вокруг остались только мёртвые поля и обломки! Плевать на весь мир, главное, что вы правы, да? — Нет, — тихо ответил Фитц. — Это было неправильно. — Ты сейчас что угодно скажешь. — Ты знала, что Нирн это истинный план Дагона? Опасаясь его могущества, другие даэдра изгнали его в Мёртвые Земли. — Да что ты? — хмыкнула я. — И кто же тебе об этом сказал? — Маст… — Фитц запнулся и со вздохом закончил: — Я понимаю, к чему ты клонишь, но… — К тому, что твой Мастер влил всем вам в уши невообразимую дрянь, чтобы вы охотнее резали головы. Это ещё большая чушь чем его этот Рай! Теперь по крайней мере у культа есть хоть какое-то оправдание. Но это не делает их менее чокнутыми, скорее наоборот. — Правда это или нет уже не важно. Мы хотели создать новый мир, лучше прежнего, с божеством, которое можем увидеть, с кем можем поговорить вживую, а не просто кричать в глухой алтарь. Но мы ошиблись. Король не должен возвращаться на свой престол таким способом. Не должен настолько извращать план, давно занятый смертными. — Ты культист, — отрезала я, — хочешь того или нет. Тебя пугают средства достижения цели, а не сама цель. Поэтому тебе не место рядом с нами, возвращался бы к своему повелителю. Фитц на это не ответил и молчал до тех пор, пока рядом не раздался чавкающий звук. Он схватил меня за руку, на что я мгновенно ответила кинжалом у горла. — Предупреждала же, без глупостей! — Тихо, — шикнул Фитц и медленно вытянул из-за пазухи шнурок с полукругом неизвестного мне красного камня. — Возьми это и они тебя не учуют. Противное чавканье прервалось хихиканьем или по крайней мере чем-то очень похожим на смех. Решив не спорить со знатоком Обливиона я надела амулет, искренне надеясь что тот не испепелит меня какой-нибудь магией. Только после этого Фитц отпустил мою руку. — У вас есть амулеты от даэдра, — рассуждала я вслух рассматривая переливы на гранях камня. — Мы можем делать такие же для борьбы с ними? — Можете, но толку будет немного. Они хороши только против мелочи, пауков или дремора не возьмёт, да и даэдрота вряд ли отпугнёт. Это так, чтобы не мешались под ногами. К тому же, чем больше вокруг амулетов, тем менее они эффективны. Понятно, а я-то уж думала, он расскажет где взять такие камни или что-нибудь о магии. Не торопится же он выдавать свои секреты. Хочет продать подороже? Скамп показался за ближайшим камнем. Распластавшись на земле, он с упоением грыз плечевую кость, сыто причмокивая, и не обращал на нас никакого внимания. Понаблюдав за ним немного, я решила рискнуть. Полшага вперёд, затем шаг, Фитц не останавливал, а скамп даже не обернулся. — Он видит нас? Слышит? — прошептала я, опасаясь лишний раз вздохнуть. — Да, но считает за своих. Трогать не советую. Великие боги, и в мыслях не было! Я опустилась на колено рядом, так близко, что и протягивать руку не надо. Меня не смутил ни запах гари и тления, ни человеческая кость, покоцанная бритвенными зубами. На картинках они выглядели иначе, да и при встрече я особо их не рассматривала, по понятным причинам. Передо мной сидел карликовый эльф с вывернутыми наизнанку большими ушами, сгорбленным телом и выпирающей челюстью. Нет, скорее орк, а не эльф. И если рассказы правдивы и глубоко в пещерах под Скайримом правда живут изуродованные потомки снежных эльфов, то, уверена, выглядят они как-то так. — Я не выбирал в какой семье родиться и кому поклоняться, — вдруг заговорил Фитц. — Мы все делали то, что могли. Но я могу выбрать сейчас. Я ошибся и хочу… Хочу помочь всё исправить. Хотя бы немного. Пожалуйста, поверь мне. Скамп перевернулся на бок, начал брыкаться задними лапами. Велика ли разница между поклонением и наречением? Мы оба служим даэдра, просто по-разному. Мы это не выбирали, но продолжаем следовать пути, которому учили всю жизнь. Перестану ли я из-за этого любить Азуру? Поймёт ли он как чудовищно поклонение Дагону? Сомневаюсь. Но вот мы здесь, на одной стороне и оба хотим того же. Он знает нужный мне путь, а я… Я, похоже, и есть его искупление. — Ладно, — бросила я через плечо и поднялась. — Пошли домой, Фитц. Далеко ещё до Врат? — Не думаю, скампы обычно водятся где-то рядом. Он обрадовался моим словам. Искренне. А я с трудом заставила себя повернуться к нему спиной и пойти впереди, между лопатками зудело, предчувствуя удар. Он должен мне верить. Он же этого так хотел. — Что это был за маг в башне? — спросила я только бы что-нибудь сказать. — Никогда раньше о таких не слышала. — Это из Двадцатки, лучшие ученики. Не по части магии, разумеется, а по убеждениям. При посвящении братья зашивают им рты, чтобы после клятвы Мастеру они никогда не произносили других слов. — Тогда нужно было и уши заткнуть. Слушать, значит, не запрещается? — Да уж, точно, — усмехнулся Фитц. — Но их послали не убить вас, так, припугнуть, покалечить. Расчёт был не на это. — И какие же у Дагона на нас планы? — осторожно спросила я. — Меня не посвящали. Знаю только, что это как-то связано с сигильскими камнями. В кармане потяжелело, но я быстро отбросила тревожные мысли. То, что камня три — уже само по себе хитро, может в этом всё дело. Мы в любом случае готовы ко всему, Мартин справится. — Какое вообще место ты занимал в вашем этом культе? — Я всего лишь адепт, невысока должность, — ответил Фитц так, будто я должна в этом разбираться. — Меня хотели выдвинуть на роль жреца, но, как видишь, не вышло. — Ты уже думал, что будешь делать дальше? Ну, когда вернёшься в Тамриэль. — Домой мне путь закрыт, родители не простят предательства. Хорошо ещё, если не отправят Тёмное Братство содрать с меня шкуру. — Фитц нервно рассмеялся, растирая шею, и я только сейчас заметила ямочки на его щеках. — Может, подамся в менестрели, а может, не знаю, пойду служить в гарнизон. — Под власть императора? Септимы ведь себя изжили, не забыл? — Что ж… Пусть уж такой император, чем… — Он огляделся вокруг и ограничился двумя словами: — Всё это. Послушай, а ты же… Кхм. Ты же знаешь принца, да? Как, по-твоему, он лучше предыдущих? — Не скажу, лучше или нет. Я сражаюсь за него просто потому что больше не за кого. Других нет и выбирать не приходится. Вообще-то это была почти правда. Объявись вдруг какой-нибудь ещё венценосный Септим, я бы первая пожелала видеть на троне его. Хотя, пожалуй, нет. Первым был бы сам Мартин. Полыхнула, заставив вздрогнуть, гроза и в блеске молнии впереди проступила каменная рамка Врат. Путь закончен. — Почти пришли, — обрадовался Фитц. — Я же говорил, они близко. «И ты до сих пор меня не убил» — пронеслось в мыслях, но я быстро прикусила язык не дав словам вырваться. Не стоит искушать судьбу. — А где башня? — Я дважды огляделась вокруг, но поблизости не было ничего, кроме каменной пустыни. — Она не нужна, магию поддерживают Великие Врата. Когда они закроются, всё исчезнет. — То есть это как… трещины? Если ударить по стеклу, оно начнёт крошиться, а только потом развалится. Здесь что-то такое? — Да, можно и так сказать. Считай, наши миры разделены стеной, а каждые Врата — это удар молотка. Я бы даже сказал кувалды. Вот и получается… — Если много и часть бить, стена падёт? — Нет, — как-то слишком уж серьёзно ответил Фитц. — Стену нельзя разрушить, пока живы Септимы. Можно только покромсать. Эти слова озадачили. Ведь если не впускают через дверь, можно пробить себе лаз в любои месте. И тогда кто угодно сможет войти… Или выйти. Фитц замер напротив огненной спирали Врат, смерил взглядом как великое создание творца, непостижимую мощь, прекрасную, идеальную. Он повернулся ко мне и его обнажённые в улыбке зубы выглядели жутко, пылающие оранжевым отсветом глаза выглядели жутко, трепыхающиеся на ветру волосы выглядели жутко. И сам он был жутким. Так же выглядел Харроу за миг до конца. — Видишь, я же говорил, что выведу тебя отсюда. Я пойду первым, на всякий случай. Испугавшись, что он закроет Врата с той стороны, я шагнула следом почти сразу и на земле Сиродила мы оказались одновременно. Холодный свежий ветер ударил в лицо, заставив позабыть обо всех тревогах. Но всего лишь на миг. — А, так мы возле Брумы. Хорошее место, бывал тут пару раз. Вокруг был тёмный раскидистый лес где-то на периферии от основных действий. Не слышно ни голосов людей, не звуков боя, даже далёких, только грозовое небо над головой, алеющее за верхушками деревьев. — Как хорошо снова дышать, — на выдохе произнёс Фитц и шумно вдохнул снова. — Я будто вечность пробыл в Обливионе. Думаю, нам в ту сторону. Облака собираются над Вратами. Фитц шагнул вниз по склону, под его ногами шуршала трава, а под моими хрустел пепел сожжённой земли. Рука сама потянулась к колчану, без мысли, без приказа. Времени на пять шагов, на шестом Фитц обернётся, чтобы посмотреть почему я не иду. Первый — стрела. Второй — натянутая тетива. Третий — прицел. Он спас меня! Обещал вывести и сдержал слово! Он изменился, жалеет о случившемся, он… Так ничего и не понял. Фитц останется культистом, который в нужный момент перешёл на сторону победителя. Где правосудие? Где часть, верность, отвага? Что помешает ему предать нас так же, как он только что предал Дагона? Что помешает ему нести свои мысли в народ, тайком, передавая из уст в уста? У меня сигильский камень в кармане и ожог на ладони. У меня подошвы сапог испачканы кровью и пыль имперских коллекторов на рукавах. У меня крест шрама на запястье и боль от ноги Харроу в груди. У меня… Они бы никого не пожалели. Я выстрелила. Стрела вошла в спину, перебивая позвонки. Фитц упал на ходу, покатился по траве. Ни вскрика, ни звука, ни шороха — полнейшая тишина. Я сошла к нему, перешагнула через тело, оглянулась на алую рясу прислужника Мифического Рассвета. Они настолько погрязли в крови, что и настоящей не видно на их одеждах. — Я тебя прощаю. Худые пальцы коснулись моего сапога, я с омерзением отпихнула их. Понял или нет — мне всё равно. Пора возвращаться и покончить с этим. Надеюсь, весть о моей смерти ещё не разлетелась по округе. Пару раз на пути через дебри леса попадались наши воины или красный блик других Врат вдалеке. Никто не считал меня восставшей из мёртвых, а значит можно надеяться, что время в Обливионе течёт настолько по-разному, что я успела вернуться раньше остальных. Вскоре показались солдаты оцепления. Они были удивлены мне, но пропустили без лишних вопросов. Ещё бы, никому ведь и в страшном сне не привидится, что Героини Кватча может быть две! За пару часов моего отсутствия тут всё поменялось. Ряды сменяли один другой, отряды скрывались в лесу, возвращались, уходили снова. Ближе к линии леса устроили лазарет, маги и лекари из Бурмы суетились вокруг, а вид израненных тел, с головой накрытых чем попало, болезненно царапнул душу. Один солдат рассказывал другому как, оставшись без оружия, он разорвал пасть кланфиру голыми руками, а второй называл его брехуном. Казалось бы, не место и не время для такого, но с другой стороны где же ещё? И вокруг теперь совсем светло от всполохов других Врат вокруг, факелов и чадящих жаровен. Суета поля боя кружила голову и сбивала с ног, я поспешила к командованию. Взбежала на холм на одном дыхании, но на душе стало спокойнее, улеглось даже тревожное сердце. Я как будто вернулась домой. Мартин и Джоффри склонились над своими планами, тихо переговариваясь и изредка бросая взгляды на Врата, которые стали, как мне показалось, ещё больше. В ответ на взгляд одного из Клинков я приложила палец к губам и шагнула вперёд, подбросив в руке сигильский камень. — Если кто-то ожидал вестей, то вот они. Надо было бы взять с вас по пять септимов за доставку. Мартин вскинулся, буквально подскочил на месте, раз за разом окидывая меня взглядом с головы до ног. Джоффри, пусть и не так эмоционально, почти вторил ему. В этот же момент рядом возник Стеффан, но он только замер, слегка нахмурившись. Все трое смотрели на меня как… Ну, словом, будто я и правда только что восстала из могилы прямо на их глазах. Я обернулась к Клинку в поисках объяснений, но поняла что и у него взгляд не просто удивлённый — ошарашенный. — Или обойдемся без пяти септимов, — я неловко кашлянула в кулак. Мартин в три шага оказался рядом и сгрёб меня в объятья. Сентиментальный принц, ну я же просила! Мне, конечно, приятно, но теперь придётся обнимать всех подряд, чтобы выкрутиться. Подумаешь, пришла с другой стороны, ну что тут такого? И всё же сердце Мартина под моей ладонью билось слишком быстро для простого удивления. Прямо как в тот день, когда ему снились кошмары. Присмотревшись внимательнее, в общей суете я заметила Клода, побитого, бледного, болезненного. Он выглядел ещё хуже, чем по возвращению от Сангвина, но, судя по выражению лица, ещё пытался шутить с суетившимся рядом лекарем. А потом он тоже заметил меня и улыбка застыла. Видимо, меня всё-таки похоронили. — Жива, — прошептала я в плечо Мартина едва шевеля губами. — Правда. — Ты меня с ума сведёшь, — ответил он и, напоследок прижав меня к себе покрепче, отпустил. — Мы знали, что с тобой всё будет в порядке, — ожил Стеффан и снова застыл, когда я обвила его руками. Он поднял руку, опустил, снова поднял, похлопал меня по спине и даже попытался отпихнуть. — Ну ладно, ладно, я тоже скучал. Теперь отпусти, дышать нечем. Броситься на шею к Джоффри не получилось, пришлось ограничиться рукопожатием. — Что там произошло? Как ты спаслась? — спросил он. — Мне просто повезло. Башня рухнула, я очнулась внутри крупного обломка на другой стороне лавовой реки. Пошла наугад и в итоге выбралась через мелкие Врата. Оказалась в чаще леса, ну а найти вас уже было нетрудно. Мне не хотелось рассказывать ни про свой путь через Мёртвые Земли, ни про культиста. Не оставляя всем времени задаться ненужными вопросами, я протянула Мартину сигильский камень. — Моя миссия выполнена, император. Рада служить. Во взгляде Мартина была ирония. Он-то, конечно, знал, что ничего я на самом деле не рада. — Спасибо, Героиня Кватча, — ответил он принимая камень из моих рук. Завидев меня, Клод попытался сесть, но сил не хватило, и он, охнув, лёг обратно на деревянный настил, тяжело дыша. Я опустилась на колени рядом, скользнула взглядом по царапинам на лице, рассеченной брови, тугой перевязке на животе, где бурым пятном проступала кровь. — Надо же, жива всё-таки, — улыбнулся Клод побелевшими губами. — Ну и кто теперь будет спорить с тем, что бессмертна, а? — Молчи уже, — шикнула я. — Ты один? Что с остальными? Клод мотнул головой в сторону лежащих без движения тел. Я не рассмотрела никого знакомого в этом переплетении лиц, но и выискивать их не хотелось. — Вы молодцы, — прошептала я не в силах отвести взгляд от лазарета. — Молодцы, правда. А как… — Я не знаю. Мы были уже у Врат, я видел только взрыв и твою башню. Смерть обрушилась на меня внезапно и массово. Одно дело говорить о ней, и совсем другое видеть. Эти люди пошли за мной, слушали меня, выполняли мой приказ… Я взяла в руки ладонь Клода, прижалась к ней лбом, крепко сжимая. Сама не знаю, чего хотела этим добиться. Мне просто нужна передышка. Пять минут в спокойствии, во имя Девяти, всего пять минут. Мёртвая хватка Фитца навсегда сомкнулась на моей щиколотке. Чем я лучше? — Эй, — Клод шевельнул рукой, потрепал меня по волосам. — Эй, не время раскисать. Тебе ещё мир спасать, Героиня. Что бы на это сказал Арктурус? — Что ему за нас стыдно, — усмехнулась я. — Ты знаешь, где он? — Понятия не имею, но уверен, он в порядке. Резвится где-нибудь с даэдра, ты же его знаешь. И я тоже буду в порядке, правда. Нас уже забирают отсюда в Храм, в безопасность. Так что увидимся уже после всего, когда победите. Не подведи меня, ладно? Я кивнула, судорожно вздохнула и поднялась. Запустила пальцы в волосы, распуская их, тряхнула головой. Хватит ныть, пора за дело. — Кто-то ещё вернулся? — прервала я разговор Мартина и Джоффри. — Никого, — ответил Мартин. — Разведчики докладывают, что Баурус забрал камень, но с тех пор ничего. — Они оба забрали. Я не могла настолько их обогнать. Я пойду туда, сама посмотрю что происходит. — Явара, ты уверена? — Мартин схватил меня за руку задерживая и потому эта фраза скорее прозвучала как: «Явара я тебя не отпускаю». Я высвободилась. — Уверена. Мне нужно вернуть их, если они полезли меня спасать. Если им нужна помощь, то тем более. Я в разрушенной башне выжила посреди Мёртвых Земель. Что ещё мне может быть страшно? — Хорошо, — сказал Мартин. — Верни остальных. Застегнув куртку, я кивнула и побежала с холма на пустошь перед Великими Вратами, снова ощущая спиной чужие взгляды. Не верится, что это ещё не закончилось.

***

Чувствуя, что вот-вот упадёт, Баурус оперся о стену, стараясь не замечать, как рука погружается во что-то склизкое. Он кулаком вытер кровь с рассеченной губы и, коснувшись затылка, поморщился. Голова кружилась, крепко же этот фанатик его приложил. Баурус никогда не любил сражаться с магами, а сейчас, глядя краем глаза на мёртвое тело, в особенности. Спасибо хоть череп о камни не раскроил, а сотрясение он уж как-нибудь переживёт. Баурус тряхнул головой, усилием воли отметая боль и недомогание, но стоило ему шагнуть вперёд, как земля стала уходить из-под ног, заставив подумать, что он ошибся и раны гораздо серьёзнее чем представлялось. Снаружи прогремел взрыв и только тогда стало ясно, что дрогнула сама земля Обливиона. Баурус метнулся к бойнице и оторопело замер. Дальняя башня рушилась у него на глазах, сыпала крупными обломками в лаву, поднимая огненные брызги. Пара мгновений — и она совсем скрылась из виду, с грохотом рухнула на другой стороне. Текли минуты, стихли все звуки, а Баурус всё так же смотрел в пустое пространство, где медленно оседала чёрная копоть. Он чувствовал себя самым беспомощным в мире. Упала башня с сигильским камнем. Башня, в которой должен был быть он. Башня, в которой была Явара. Вот она есть — и исчезла в один момент. И он ничего не мог с этим сделать. За спиной раздались торопливые шаги и Баурус ожил, развернулся, на ходу доставая меч, и едва не снёс голову Джены одним ударом. Он ещё толком не сообразил, кто перед ним, а руку уже остановил какой-то инстинкт. — Ты что тут делаешь?! — рявкнул Баурус, но лезвие не убрал. — Извини, нужно было дать о себе знать заранее… — Джена задрала голову, чтобы не касаться острия шеей, и попыталась отпихнуть от себя металл. — Какая жуть тут творится… Может ты всё-таки?.. Баурус наконец пришёл в себя и убрал меч, радуясь, что не выхватил по ошибке клинок Мефалы. А может, эта сила даэдра его и уберегла? — Что у вас там произошло? — Мы разрушили таран, но не смогли его вовремя развернуть. В итоге он взорвался и выстрелил в башню… Мы не знали что делать дальше, потом решили помочь вам. Армас и Ган пошли искать Бурда, а я к тебе. — Так, значит, это вы во всём виноваты. Баурус не спрашивал, просто озвучил факт. Бросив это, он потерял всякий интерес к разговору и быстрым шагом направился к пьедесталу с сигильским камнем. Джена хотела возразить, но тут её взгляд упал на то, что можно было бы назвать окном, за которым висело грозовое небо и вилась в пространстве чёрная пыль. — Да, — прошептала она. — Да, наверное, ты прав. Это наша вина. Баурус запрыгнул на каменное кольцо, взял сигильский камень и крепко выругался, когда тот, шипя, оплавил кожу почти до кости. Но не отпустил, держал крепко. Сунув ещё дымящийся камень в карман, он спрыгнул и так же решительно направился прочь из зала. — Пошли. Может быть, мы ещё сможем что-то сделать. Джена не отрываясь смотрела на окровавленное тело в алой рясе, что лежало в неестественной позе в самом центре. Небрежно зашитый рот, вывернутая рука, и то, как Баурус перешагнул через него, вызвало в ней омерзение, и злость, и обиду. Да и не только это, само место сводило Джену с ума, и она выпалила прежде, чем успела подумать: — Ты её любишь? Она тут же пожалела о своих словах, до боли прикусила губу, надеясь, что Баурус не услышал, не разобрал, или хотя бы сделает вид. Но напрасно. Баурус замер у двери и быстро обернулся, посмотрел таким взглядом, будто только что понял, что она была здесь всё это время. — Ты сейчас решила об этом поговорить?! Мгновение они смотрели друг на друга, и Джена осталась одна в мёртвом зале. В пустоте её тихие, никому не нужные слова прозвучали особенно звонко: — Это тоже ответ. Сброситься бы сейчас с этой самой башни, но вместо этого Джена поспешила за Баурусом вниз. Они снова прошли мимо стен, где камень срастался с плотью и в их глубине текла кровь и бились человеческие сердца. Мимо скрипящих цепей и кольев с насаженными телами. Мимо мёртвых кланфиров, чьи навечно раскрытые пасти, как капканы, ждали, пока незваный гость ненароком оступится, чтобы вгрызться в кость. Баурусу стоило большого усилия не броситься сразу к останкам первой башни, а сперва пойти на помощь Бурду. И это решение раздражало, хотя и было правильным. Сначала живые, потом уже… мёртвые. — Не отставай, что ты там копошишься? — крикнул он через плечо Джене, на самом деле просто сгоняя на неё свою злость. Они уже прошли развилку, когда небо над башней озарилось ярким светом, перед которым отступал сам мрак Обливиона. С Бурдом, Ганом и Армасом встретились почти у самых ворот. — Надо же, ещё топчешь землю, — ухмыльнулся Армас. — А мы всё спорили, когда тебя прихлопнут. — Очень смешно, — буркнула в ответ Джена. — Что вы так долго? — Разбирались с магом, — сказал Ган Лузеф, придирчиво рассматривая прихваченный из башни посох культиста. — Баурус, в твоей башне тоже был такой? А с собой не забрали случайно? Что ж, очень жаль. Бурд вытер со щеки кровь, не отводя взгляда от пустого пространства за плечом Бауруса. Его правая рука, обожжённая ещё предыдущим сигильским камнем, безвольно висела вдоль тела. — Мне обо всём рассказали. И что теперь будем делать? — Нужно осмотреться. Мало ли… — Баурус смолк на полуслове и вслух надежду не высказал. Останки башни выглядывали из лавы редкими обломанными зубцами. Все прочие обломки к этому времени утонули, а на другом берегу, насколько хватало взгляда, только груда разбитого камня. Ни движения, ни мимолётной тени. — Что ж, должен сказать, что… — Ган Лузеф первым осмелился нарушить траурное молчание. — Замолчи, — рявкнул Баурус не замечая как ладонь с болью сжимает ожог в кулак. — Мы должны что-то сделать, слышите?! — А что тут сделаешь? — с тоской отозвался Бурд, придерживая одну руку другой. — Нет такого корабля, который смог бы бороздить лаву. Нету же? Вопрос предназначался Гану, но тот только покачал ладонью в воздухе. — Да и к тому же искать тут нечего. И ты уверен, что правда хотел бы найти? Он не был уверен, конечно нет. Более того, Баурус понимал, что всё кончено. Вот так просто. Ни прощального слова, ни взгляда. Маленькая ошибка, спасшая многих, но погубившая Явару. Всего лишь один жалкий пшик. — Как бы то ни было, нужно возвращаться. Пусть Император решает что нам делать дальше. — Снова взглянув на Бауруса, Бурд неохотно добавил: — Может, он что-нибудь придумает. — Мартин нас за такие новости… — качнул головой тот и шагнул к самому краю, так близко, что, будь лава морским прибоем, давно сожгла бы его дотла. — Прости меня. Он хотел бы сказать что-то ещё, но что толку? При жизни нужно было разговаривать, а теперь нет смысла ни в чём. Шаг назад, медленный, невероятно тяжёлый. И ещё один. — Ты прав, мы ей уже не поможем. Уходим, нужно закончить миссию. «Хотя бы ради неё» — пронеслось в голове. Да, хоть так. И в глубине души Баурус всё же надеялся, что она как-нибудь извернулась, обхитрила судьбу и выжила. Как-нибудь… Пока не увидишь тело, всё кажется возможным. — Жалко, — обронил Армас, последним глядя на лаву. Необъяснимый, навязчивый страх с каждым шагом разрастался всё больше. Чужой взгляд холодил спину, а из мыслей осталась только одна, та, что нашёптывала, будто вот-вот должно обрушиться страшное зло, даэдроты налетят волной смерти, и нужно бежать, спасаться. Каждый то и дело оглядывался, но вокруг никого не было, даже звуки пропали. Дагон готовился к бою, но когда придёт время для его плана? Баурус приказал Фростену и остаткам его отряда возвращаться. Никто не ослушался. Никто не спросил про Явару. Миссия окончена. Яркий свет Великих Врат, после которого Тамриэль казался не лучше Мёртвых Земель Дагона. Такое же небо, выжженная пустошь и огненный свет от воронок Обливиона. Солдаты грянули радостным хором, стукнули кулаки по груди. Они вернулись героями, но какой смысл, если… Знакомый голос, тот, что всегда был громче всех, насмешливый, пробирающий до мурашек одним своим существованием, перекричал общий гомон всего одной фразой…

***

— Вы опоздали! — крикнула я сама удивляясь, как громко это прозвучало. Баурус вскинулся, жадным взглядом обводя толпу раз за разом. Бурд только нахмурился, глядя куда-то перед собой, похоже, что всё вокруг проходило мимо его понимания. Джена и Ган наблюдали за Баурусом и явно чего-то ждали. И что у всех такие лица? Точно, они же видели как рухнула башня и наверняка считают меня мёртвой. Надо бы развеять эту нелепицу! Я прошла через толпу, встала напротив, сложив руки на груди, и оглядела всех так строго, как только могла. — Ну и как будете оправдываться? Наконец отыскав взглядом, Баурус не сводил с меня глаз и даже казалось не моргал. Когда я подошла, он с опаской коснулся моей руки, точно боялся что я сейчас здесь растаю прямо у всех на глазах, и заключил в объятья, да ещё так, что я с трудом могла обнять его в ответ. Славно, теперь точно не придётся оправдываться за чрезмерную близость с принцем. И о чём я только думаю! Они же на самом деле считали меня мёртвой, да так и должно было быть, после таких падений не выживают. Я бы сама на их месте вела себя так же. — Как же я рад тебя видеть, — выдохнул Баурус когда к нему вернулся дар речи. — Ну-ка иди сюда. — теперь меня душил Бурд, как старший брат, небрежно потрепав по макушке. Правда только одной рукой, вторая, судя по тому что вообще не двигалась, была совсем плоха. — Снова выжила, вы только посмотрите! Какой титул тебе дать на этот раз, бессмертная наша? Джену я обняла сама, она отреагировала не сразу, должно быть, просто удивилась моему порыву. Я ведь правда была рада её видеть. Подумав, она прижалась щекой к моему плечу, прошептала: — Ты самая везучая на свете. — Даже умереть нормально не можешь, — проворчал Армас. Я не сразу его узнала. Весь залитый кровью, не понятно где его, а где чужая, с широкой ухмылкой на лице он больше походил на сумасшедшего. — Ну всё, хватит уже, — рассмеялась я, стараясь скрыть, как сильно растрогалась от этой их радости. — Вы же настоящие герои, забыли? Вы разрушили крауле… — Пришлось прикусить язык. — Разрушили таран. И теперь все сигильские камни у нас. Пришло время дать в нос Дагону, как думаете? Мартин встретил нас как старых друзей, Джоффри только кивнул со своего поста командующего. На благодарности и правда не было времени. Забрав сигильские камни, Мартин принялся их изучать, Ган Лузеф и ещё парочка магов крутились рядом, но помалкивали. Нам выпала редкая возможность перевести дух. Армас пропал почти сразу, буквально растворился в толпе. Наверное, пошёл искать себе новую драку. Бурд прошёлся по лазарету в поисках своих бойцов, но быстро вернулся и устало осел на ящики. Трудно было сказать, о чём он думал в этот момент и никто не захотел лезть сейчас к нему в душу. Рядом возник лекарь, принялся хлопотать вокруг обожжённой руки, заставляя Бурда болезненно морщиться. Я дождалась, пока его оставят в покое, прежде чем начать донимать самой. — Как ты? Бурд горько усмехнулся уголком губ, потуже затягивая повязку. Что может быть страшнее для воина, чем потерять руку? — Прости, это я виновата. Я попросила тебя снова пойти с нами в Обливион. — Ты думаешь, я бы сам не пошёл? Не бери на себя слишком много, я же не барашек, которого привели на убой. А командовать можно и без меча в руках, главное не устраивать поединков, не сражаться на Арене, да и в общем-то не воевать… — Прекрати, — прошептала я. — Вот увидишь, всё будет в порядке. Маги тебя вылечат, я уверена! — Обязательно вылечат, — с печальной улыбкой кивнул Бурд и сменил тему: — А как ты выбралась? Мы видели обломки башни, там нельзя было выжить. — Я упала на другой стороне, — повторила я знакомую байку. — Дошла до других врат Обливиона, вышла в лесу, вот и всё. Что с остальными? — Остались только мы, — отозвалась Джена. Обхватив себя руками, она зябко поёжилась, глядя себе под ноги. — Карайн первая пыталась разрушить таран, но не смогла. Симонса загрызли кланфиры, Клоду просто повезло больше. Ренд… Ну, вы наверное и сами видели. — Видел, — отрешённо кивнул Бурд. — Про Клайва тоже можешь не рассказывать. Я так и не решилась спросить, что же там случилось с воинами Бурда. — В итоге таран разрушил Бонни, но камень сжёг его… — Джена помолчала, прежде чем выдохнула последнее: — Совсем. Понятно. Все мы сегодня ужасов повидали немало, и не одному из нас эта ночь будет сниться в кошмарах. Я шмыгнула носом, хотя слёзы глаза не щипали, да и держалась пока в общем-то сносно. Это в конце концов война, кто бы как ни называл. Мёртвых будем оплакивать после, живые важнее. — Эй, Явара! — окликнул Фростен и, когда я обернулась, бросил мне тканевый свёрток. — Забыл отдать сразу. Это оказался мой плащ, который я оставила в Обливионе, ещё перед башней. Целёхонький, на него даже ни одной искры не упало! — Ну надо же! Удивительно, что ты его забрал! — Я просто в тебя верил, — пожал плечами он. Ну да, а я сделаю вид, что не слышала об обряде погребения, когда, не найдя тело, сжигают хотя бы одежду. — А я вот о чём подумал, — заговорил Баурус подойдя к нам. Он всё-таки раздобыл у лекарей банку целебной мази, но использовать пока не торопился. — Явара, ты ведь уже забирала сигильский камень, что же не предупредила, что это будет так… ощутимо? Я бы хоть другой рукой его схватил или, не знаю, эфесом столкнул. — Мог бы и сам до этого додуматься, умник, — хихикнула я, а потом поняла что вообще-то в его словах есть смысл. — Но, честно говоря, не помню, чтобы было так больно. Это скорее как схватиться за угасающий уголёк: болезненно, но терпимо. И… не кровило… Я присмотрелась к своей ладони. Покрасневшая кожа вздулась пузырями, а в центре чернел запёкшийся круг с кровоточащими прожилками по неровному краю. Такого в прошлый раз не было и если я в ближайшее время не найду лекаря, то этот ожог грозил обернуться уродством. — Посмотри-ка. — Баурус вытянул руку рядом с моей. — Они одинаковые. Ожоги на наших ладонях оказались не просто похожими, а не отличимыми друг от друга, как родимые пятна у близнецов. Стало как-то жутко. — Ну, в конце концов камни же одинаковые, — смешок вышел нервным и я снова шмыгнула носом. Да ж такое-то! Продуло меня в этом Обливионе, что ли? — Бурд, покажи свой… А, ну да, точно, — Баурус неловко растёр шею, когда Бурд поднял перевязанную руку. Мартин громко произнёс фразу на даэдрическом, три сигильских камня парили над его ладонью, создавая вокруг себя сверкающий вихрь. В ответ на это Врата Обливиона вспыхнули, заставив вздрогнуть, казалось, внутри сидел огненный зверь, который всё рвался на свободу и пожирал мир вокруг себя. — Что ж, начнём, — произнёс Мартин изменившимся голосом. Думаю, не сложись всё таким образом, из него бы вышел отличный злодей. Прямо гордость берёт! — Похоже, Вратам не нравится то, что он делает, — усмехнулся Бурд. — Осталось только их закрыть, — сказал Баурус. — И, считай, всё кончено. Это наш последний поход, Героиня. Врата разгорались всё яростнее, манили к себе всполохом жидкого пламени и тихой, едва различимой мелодией… — Явара, — Джена схватила меня за предплечье и резко развернула к себе. — У тебя кровь. — Что?.. — Я вытерла под носом и с удивлением взглянула на перепачканные красным пальцы. — Баурус, ты не… Баурусу было не до разговоров, кровь густо сочилась сквозь прижатую ко рту ладонь. Бурд согнулся пополам, закашлялся, надрывно, до хрипа, сплюнул на землю. Он схватился за руку, стал разрывать повязки, но не успели мы что-то с этим сделать, как ладонь взорвалась болью такой силы, как никогда до этого. Жгучее пламя разъедало плоть до кости, рвало мышцы и сухожилия, распространяясь по всему телу. Мартин тотчас обернулся на мой болезненный вскрик, сигильские камни потухли, послушно легли на стол. Судя по выражению лица, Ган Лузеф лихорадочно соображал, что делать теперь. — Что случилось? — бестолково спросил он. — Может кто-нибудь объяснить? — Занимайтесь своим делом, мы сами разб… Баурус не договорил, захлебнувшись кровавым кашлем. Он попятился, пока не наткнулся спиной на ствол дерева и, вжавшись в него, стиснул зубы. Бурд сполз на землю, лицо его совсем побелело и покрылось испариной, широко распахнутые глаза слепо смотрели в никуда. — Такого не должно было быть. — Ган бросился обратно к столу, зашелестел бумагами, разбрасывая их. — Мы где-то просчитались. Под веками защипало, потекло по щекам, привкус металла во рту сводил с ума своей мерзостью. Так хотелось попросить у Мартина помощи, со слезами броситься к нему, чтобы он спас меня, чтобы сделал хоть что-нибудь! Но он не должен выбирать между мной и долгом. Звание Героини Кватча не сделало мою жизнь ценнее, она по-прежнему ничего не стоит. — Закрой Врата, — просипела я, сглотнув вязкую кровь. — Мы справимся. Мгновение Мартин колебался, не сводя с меня взгляда. Трудно представить какого это, когда дорогой тебе человек корчится от боли, обливаясь кровавыми слезами, а ты ничего не можешь сделать. Но в этот раз придётся. Коротко кивнув, Мартин отвернулся, но его следующая манипуляция над камнями сделала ещё хуже. Первым не выдержал Бурд. Он болезненно взвыл, почти плашмя упав на траву, и в этом вскрике слышалась лишь одна просьба: чтобы ему просто отрубили руку и прекратили это мучение. — Явара, отойди оттуда, — сдавленно проговорил Баурус, но так и не окончил фразу. Ладонь прожгло насквозь и резко кольнуло, будто молотком вбивали гвоздь. Всё тело разрывало на части, раскалёнными щипцами отрывали куски. Я сдалась, упала на колени и, проклиная себя за слабость, закричала. — Прекратите это! — взмолилась Джена, устав метаться между нами. — Мы должны что-то сделать! — Заканчивайте ритуал! — прогремел Джоффри и, вообще-то, он был прав. — Я не могу их закрыть, — ответил Мартин и свечение сигильских камней снова угасло. — Что-то мешает, как будто… Пространство разорвалось десятком новых Врат, что вспыхивали одни за другими прямо посреди поля боя. Но ни одного врага, ни единого даэдрота или прислужника культа — только яркие пятна в ночи, глаза Дагона и его распахнутые зубастые пасти. И всё это обращено на Мартина. Дуновение ветра принесло с собой тихий, едва различимый смех, который всё больше нарастал, заставляя солдат тревожно озираться, а кровь в жилах холодеть. Смех, который я ни с чем не спутаю. — Смертные. Думаете, так легко меня одолели? Три башни, три камня, три жертвы. Вы сами отдали мне их. Теперь мой ход. Голос Дагона больше не звучал только в моей голове, теперь он был повсюду. Солдаты озирались в поисках врага, некоторые стали хвататься за оружие. — Держать строй! — крикнул Стеффан. — Стрелять только по команде! В разговор не вступать! — Напрасные уговоры. Их кровь не выдержит и, когда истечёт полностью, я заменю её своей. Те, кто коснулся Обливиона, принадлежат мне. — Хватит! — крикнул Мартин. — Тебе нужен я, а не они. Это наша с тобой война! — Нужен? Нет, наоборот, ты мне совсем не нужен. Но что может быть слаще разрушения смертной души? Начнём с неё. Мир сузился до одной лишь боли в центре ладони, руку потянуло вверх против воли, как бы я ни пыталась её удержать. Ожог вспыхнул оранжевым светом, разливая по венам чужеродную магию, что ядом впилась в кожу и жаром запылала в сердце, разрастаясь во Врата прямо перед глазами. — Нет, нет, нет, нет, нет, — жалобно шептала я. — Мартин, прости, я этого не хотела! — Всё хорошо, — мягко ответил тот. Дура! Зачем осталась на месте, нужно было уходить пока была возможность! Мартин ведь прямо за спиной, только я разделяю его и Врата. Я же опасна для него, идиотка! — Не трогай её, слышишь?! — Баурус шагнул в мою сторону, но тут же упал как подкошенный. Он ещё пытался ползти, но силы быстро оставили его. Глупый, ну зачем? — Посмотри вокруг. Они все умрут. Все кого ты знала, подчистую. Сгорят в моём пламени. Развеются пеплом по вашей земле. Как и в прошлый раз, Дагон выцарапывал слова в самом сознании. И ничего вокруг не осталось, только я и огненная воронка. Они ведь правда все умрут… — Сомневаешься? — наигранно удивился Дагон, когда я слабо мотнула головой. — Тогда начнём с тех, кто дышал воздухом Обливиона. Смотри, Героиня. Джена схватилась за горло, растерянно кашлянула, но каждый вдох давался ей всё труднее. Ган Лузеф привалился к краю стола, ослабляя ворот. Удушливо закашлялись в строю, где были разведчики из отряда Фростена. Где-то среди них давился спазмом Армас, и далеко за линией боя задыхался Клод. — Но ты можешь их спасти. Всего одна жизнь в обмен на сотни других, на целый город. Никто не должен повторить судьбу Кватча, помнишь? Я больше никого не трону, даю слово. Новый мир сам выберет, как ему жить. В огне Обливиона я чётко разглядела силуэт, почти человеческий, с парой горящий глаз, что смотрели в душу и всё больше овладевали разумом. Король возвращается на свой трон, так говорил Фитц? Узурпатор или истинный правитель? Почему одна эпоха не может сменить другую? — Я предлагал тебе в Обливионе, ты отказалась. Я предлагал тебе в замке, когда грань между нашими мирами совсем стёрлась, ты отказалась. Я предлагаю в последний раз. Идём со мной. Одна жизнь в обмен на тысячи и всё будет кончено. Наступит долгожданный мир. Рука безвольно упала, кровь перестала так часто капать на траву. Боль понемногу отступала и это было самое прекрасное чувство на свете, как дуновение ветра после долгой духоты. За это и душу продать не жалко. Я медленно обернулась. Мартин молчал, просто смотрел на меня сверху вниз так близко и невообразимо далеко. — Твой выбор. Потуши огонь Тамриэля. Дай жизнь новому миру. Я поднялась, неровно шагнула вперёд, покачнулась. Разве мы все ни устали от этого? Разве сам Мартин ни говорил, как опостыл ему этот престол? Зачем сопротивляться неизбежному, приносить немыслимые жертвы? Все останутся живы. — Явара, не глупи! — крикнул Джоффри. — Тихо! — Не расцепляя взгляда, Мартин вскинул руку в его сторону. — Пусть сама решает. Взгляд упал на оставленный в жаровне кинжал, как раз то что нужно и далеко ходить не пришлось. Может, лекари собирались прижигать раны, а может и маги бросили его здесь для какого-нибудь ритуала — какая уже разница? Я взялась за рукоять, но поднимать не спешила. На лице Мартина ничего не дрогнуло, с губ и слова не сорвалось. Только когда в ответ на моё движение рядом зашевелились солдаты, Мартин громко прокричал, так, чтобы слышали все: — Не стрелять! Что бы ни случилось — не стрелять, это приказ императора! — Да как стрелять-то? — тихо раздалось из толпы. — Это же наша Явара… — Героиню Кватча убить? — У меня рука не поднимется… Она же нас защищала. Я стиснула рукоять покрепче и нашла взглядом Бауруса. Он едва стоял на ногах и смотрел на меня с ужасом. Он не понимал. Во имя Девяти, мой Баурус меня не понимает! — Огонь… Тамриэля… — прошептала я только для него одного и шевельнула пальцами правой руки, свободной. Баурус, кажется, начал догадываться, медленно потянулся за своим кинжалом. Они оба доверяют мне, даже сейчас, измученной, окровавленной, озарённой светом Обливиона. Видел ли Мартин во мне свою смерть или продолжал верить? В Святилище Рума говорила что Героиня Кватча слабая никчёмная девочка. Ею легко управлять, манипулировать, она глупа, она не понимает… — Один против тысяч невинных, — шептал за спиной голос Дагона. — Убей, убей… Убей, убей, убей — стучало в висках с приливом крови. Мартин настолько доверяет мне что ничего не делает? Или может наоборот он только этого и ждёт? Или видел это в своих снах и был готов? — Ты знаешь что я хочу сделать? — прохрипела я. Мартин кивнул и рывком расстегнул ворот плаща. Да, так было бы проще. Я будто наяву ощутила, как шагаю вперёд, хватаю его за горло, как лезвие вспарывает кожу, и тёплую кровь на руках, и её запах… В этот момент все наши страдания будут окончены, правда! Я в это почти верила! Убей его, убей себя, убей, убей, убей… Уголок рта медленно пополз вверх, превращаясь сначала в оскал, затем в ухмылку и в конце концов в приступ дикого смеха. Вот была бы потеха! Героиня Кватча убила императора! Прямо у всех на глазах! До боли прикусив щёку изнутри, я обернулась к Вратам. Если буду дальше медлить, безумие станет реальностью. — Огнём Тамриэля погасим пламя Обливиона! Я замахнулась раскалённым кинжалом и, презирая страх и боль, полоснула по ожогу от сигильского камня, перекрывая его новым глубоким порезом. Но даже эта боль не сравнится с той, что была несколько минут назад. И это подействовало, Обливион отпустил меня, развеялся туман в голове, пропал железный привкус на языке. Оставалось надеяться, что Баурус и Бурд последуют за мной. — Никогда. — Я отшвырнула кинжал и выдохнула с облегчением, глядя прямо в глаза моему ужасу по ту сторону Врат. — Выкуси, падаль. Готова поклясться, я видела как скривился силуэт по ту сторону, совсем по-человечески, точно строгий отец раздосадован выходкой своего ребёнка. Тишина прервалась моим приговором: — Как пожелаешь. Убить. Мгновение спустя явились культисты, как и всегда, прямо из ниоткуда в своих извечных алых рясах. Меня швырнули на землю, схватили за волосы на затылке, заставляя задрать голову, чтобы в последний раз увидеть лик Обливиона. Я не сопротивлялась, понимая, что это конец. И чувствуя как лезвие царапает горло, жалела только о том, что в последний раз обняла Мартина недостаточно крепко. Всё боялась косых взглядов, дурочка. В сомкнутый ряд влетел Джоффри, в смертельном вихре своей катаны разбрасывая культистов за пару ударов. Кинжал так и не закончил своё дело, выпал из мертвой ладони, грузное тело свалилось рядом, а я упала на четвереньки, сжала в кулаках рыхлую землю, содрогаясь от пережитого ужаса. Поживём, мы ещё поживём! Из глаз брызнули слёзы, хотелось смеяться, и плакать, и кричать. — Явара, не стой просто так! — голос Джоффри вывел из оцепенения. — На позицию, живо! Он прав, времени на нытьё не было. Собрав всю волю, я вскочила и тут же снова упала, когда рядом раздался взрыв, сметая всё вокруг волной жара. Я перевернулась на спину и как раз вовремя: пылающий факелом кланфир целился прямо на моё место, принялся кататься по земле, сбивая огонь. Запахло палёным волосом и горелым мясом, прямо как в башне Обливиона. За считанные минуты армия Дагона заполнила поле боя, превратив его в царство кошмара. Здесь были кланфиры, скампы, даэдроты, культисты и даже дремора. Маги и воины, зверьё и люди — всё смешалось, все боролись друг с другом. Грозовое небо лопнуло, но не спасительным дождём, а ударами молний и шквалом огня. Все звуки слились в неразборчивый гул. Я полоснула кинжалом наугад, попала. Двинулась вперёд на поиски Мартина, ни за что не оставлю его здесь одного. Снова ударила и снова попала. Затем промахнулась. Поскользнулась и едва не взрыла носом землю, легче уже и правда притвориться мёртвой и дождаться конца сражения. В нескольких шагах ударила молния, кто-то закричал. Я сбросила со спины лук, окончательно убедившись, что в таком месиве он бесполезен. Меня схватили за руку и вырвали из плотного ряда сражения. Мы с Баурусом встали спина к спине, готовые защищаться от любых нападок. У меня ни на секунду не возникло сомнения в том, что именно он первым найдёт меня на поле боя. Хоть что-то в этом хаосе остаётся неизменным. — Ты как? — бросил он через плечо. — Царапина, — ответила я, вытирая кровь с шеи. — Джоффри помог. А у вас что? Прежде чем ответить, Баурус отразил нападение кланфира одним резким выпадом. — Я разрезал ожог, как и ты, и всё закончилось. Похоже на то, что Дагон отпустил всех, видимо на нас всё и держалось. Признаться, я за тебя волновался. — Думал я перейду на его сторону? Не дождётесь! Что с Бурдом? — Не видел его с тех пор, как всё началось. Надеюсь, он в порядке. Баурус резко развернулся, меняя нас местами, и принял на себя предназначавшийся мне удар культиста. — Спасибо. Где Мартин? — Отошёл ближе к лесу. Они ударили прямо туда, где мы стояли, даже клочка бумаги не осталось. Его охраняют, не волнуйся. — И какой у нас теперь план? — Понятия не имею. Думаю, как и всегда — выжить. — Да, было бы неплохо. Видел кого-то ещё? — Нет, я только тебя искал. Я парировала атаку культиста, развернулась, ударила в живот. Бедолага и без того едва держался на ногах, зачем снова полез? Насколько же они верят в Рай, если сами бросаются на ножи? У Бауруса завязался бой с дремора и он отошёл от меня, а я юркнула в толпу под чьей-то рукой, стараясь уйти от сражения. Не может же Баурус защищать меня вечно, а я не воин, что могу сделать на этой войне? Огонь жадно пожирал землю. Ветки деревьев, пожухлая трава, кожа, ткань ряс, доспехи — горело даже то, что, казалось бы, гореть не должно. Среди этих ярко-красных цветов и вихрящихся клубов дыма человек с заштопанным ртом казался просто чёрной безликой тенью. Он схватил за шею кого-то из Клинков, всадил в него меч насквозь и, не дожидаясь его смерти, так же резко выдернул лезвие. Брызги крови были просто кляксами на яркой картине. Культист медленно обернулся ко мне, словно только этого и ждал. Я тяжело вздохнула, посмотрела на свой кинжал, хватая его поудобнее. Ну давай, покажи что можешь. Ты же у нас такой большой и сильный, что я тебе сделаю! Он двинулся на меня, как вдруг между нами возникла огненная стена, сметая на своём пути всё и всех. Я заозиралась в поисках того, кто мне так неожиданно помог и наконец-то нашла взглядом Мартина. Он стоял на краю оврага, в окружении своих защитников, так далеко, будто на другом континенте, а между нами не кровавое море смерти, а Падомайский океан. Мартин уже не смотрел в мою сторону, но я успела заметить, как он опустил руку. Даже если бы не видела, я знала, что это был он. Я же просила не помогать мне! Зачем растрачивать силы понапрасну?! Небо выплюнуло огненный шар, что выжег под собой целый ряд. Горящие люди, свои и чужие, с воплями разбегались по сторонам. За Великими Вратами тяжёлой поступью бродил даэдрот, играючи хватал зубами всех подряд, его шаги дрожью отдавались и под моими ногами. Зрелище было дикое и злость брала от собственного бессилия. Мартин рванул вниз по склону, прямо навстречу Вратам. Охранявшие его воины едва успели опомниться, только Ган отразил враждебную магию. Но не одна я заметила их. Навстречу Мартину бежал дремора, я никогда прежде не видела этих существ, их даже не изображали в книгах, настолько боялись. Рогатый, с красной кожей, размером в два человеческих роста, облачённый в доспехи с головы до ног с секирой наперевес — у него была только одна цель: убить. Солдаты не успеют прикрыть Мартина, они даже ничего не поймут. Вдохнув поглубже, я бросилась наперерез им. Будешь должен. Поставь мне памятник размером в двухэтажный дом по заветам Люсьена. Мартин заметил угрозу, остановился, наскоро собирая магию, но было слишком поздно. Я набросилась на дремора, сбила с ног и мы покатились по земле, вцепившись друг в друга. Атака Мартина, чем бы она ни была, пронеслась мимо, я ещё слышала, как он с тревогой выкрикнул моё имя. Мы ведь оба знали, что врём, когда давали наши обещания. Дремора подмял меня под себя, зашипел. Вместо того чтобы покончить со мной одним ударом, он с упоением наблюдал как я барахтаюсь, слишком слабая, чтобы нанести хоть какой-то вред. Если можно назвать улыбкой то, что исказило его лицо, то он был вполне рад медленно меня прикончить. Он схватил меня за шею и, придушив, начал бить головой о землю, вот-вот хрустнут позвонки, или лопнет голова, или просто оторвётся от шеи, покатится по траве, как было с Харроу. Для этих тварей мы ведь просто игрушки. В туманном удушье, когда перед глазами уже собралась темнота, я увидела, как Джена с криком набросилась на спину дремора, ударила мечом раз, второй. Он отпустил меня, развернулся, полоснув секирой. Послышался влажный хруст, брызнула кровь. Я отдышалась, с кашлем проталкивая воздух в горло, ощупала затылок, но, кажется, ничего серьёзного. Схватила кинжал и бросилась на помощь Джене, воткнула лезвие по рукоять в спину дремора, с обратной стороны от того места где у каждого живого существа должно быть сердце. Дремора взвыл, получил ещё один удар спереди и тяжело рухнул на землю. — Спасибо, — прохрипела я и пнула тело ногой. — Эта тварь меня чуть не… Джена слабо кивнула и упала на колени, я едва успела её поймать, чтобы уложить на траву. Она жадно хватала ртом воздух и всё пыталась прикрыть свою рану. Я осторожно убрала её руки и в горле встал ком. Косой удар от правого плеча до левого бока разрубил её буквально на две половины, раздробил кости и звенья кольчуги впились в кожу. Собственные пальцы перестали меня слушаться, задрожали в ознобе. — Джена… Я… Я сейчас, подожди… Я сняла плащ, попыталась зажать рану, перевязать, чтобы остановить кровь, но всё больше понимала, что ни один целитель тут не поможет. Как можно в это поверить?! Это же моя Джена, разве может она вот так просто… — Я тебе помогу, обещаю. — Яв… ра… — Она перехватила мою руку как раз в тот момент, когда в отчаянии я начала бессмысленно суетиться. — Не надо. — Прости. Прости, это я виновата. — Ты счастливица, — сказала Джена всё больше бледнея. — Береги его, ладно? — Кого? — не поняла я, но когда Джена вместо ответа выплюнула бордовую кровь, подумала, что это не так уж и важно. — Да, конечно. Конечно я буду его беречь, можешь не сомневаться. Ты ведь не только меня спасла, ты ещё и… — Я захлебнулась словами, приложила ладонь ко рту чтобы не закричать. — Боги, какая же я дура! Она погладила меня по щеке, улыбнулась кровавой улыбкой. Потянула на себя кинжал. — Х-холодно. И очень б-больно. Пожалуйста… — Нет, нет я не могу! Ты будешь жить, слышишь? Я сейчас что-нибудь придумаю, подожди, я… Я ничего не придумала. Джена умерла у меня на руках, навечно глядя в грозовое небо Обливиона. Милая девушка, которая первая встретила меня в Храме, всегда проигрывала в карты и так храбро отправилась с нами в самое пекло. Она всегда хотела помочь и делала это не смотря ни на что. Это её в конечном счёте и погубило. Как теперь смотреть в глаза Баурусу зная, что она отдала за меня свою жизнь? За меня и, может быть, нечто большее… Все звуки стихли, будто под толщей воды. Я прикрыла ей глаза, оставив кровавый отпечаток руки на лице. Ударила кулаком по земле один раз, второй, третий. Злость сжигала изнутри, на Обливион, на Дагона, на себя. Ветер усилился, поднимая в воздух искры пожара, превращаясь в огненный шторм. Врата пылали особенно ярко в ответ на магию Мартина и его голос звучал всё громче, вскоре уже ничего вокруг не было слышно, кроме даэдрического наречия. Нет, не голос Мартина, снова чей-то чужой носился над толпой. Небо продолжало сыпать горящими камнями, строй в три ряда отражал яростные атаки, мёртвых тут же заменяли живыми, оцепление не размыкалось ни на миг. В отдалении, почти у леса, Арктурус оседлал даэдрота, ехал на нём верхом прямо по культистам, что-то живо крича. — Ну надо же, — прошептала я, поглаживая Джену по волосам. — Вот разговоров-то будет, как думаешь? Она, конечно, не ответила. Жизнь продолжила своё течение, нужно было идти дальше. Меня тянуло к Мартину, я должна быть рядом, хотя бы за оцеплением солдат! Культист прорвался через первый ряд, но его быстро прикончили на втором. Пока у нас есть люди, императору ничто не угрожает, но хотелось бы, чтобы этих людей осталось в живых как можно больше. Я встала рядом с солдатами где-то в середине, вытерла кинжал о штанину и приготовилась к бою. Ждать долго не пришлось, но только сейчас я поняла, что за всё это время ни один скамп или кланфир не напал на меня и вспомнила про амулет Фитца. Он снова мне помог, даже будучи мёртвым. Мартин вытянул руку и три сигильских камня вспыхнули, наконец-то объединяясь в один. Столб света ударил на него прямо из Великих Врат, словно Дагон лично решил посмотреть. Но ритуал не окончен, фраза оборвалась на полуслове, когда с другой стороны камень схватила призрачная рука и тень от неё обросла густым туманом, отдалённо повторяющим человеческую форму. — Вот мы и встретились. Думаешь, я отдам тебе это просто так? И насколько тебя хватит? Я внутренне задрожала, когда снова услышала голос Дагона, и едва не пропустила атаку культиста. Схватила его за руку, развернулась, ударила в бок, прокрутила кинжал и отпихнула тело ногой. — Я достаточно терпелив, даэдра, — ответил Мартин. — Тебе меня не сломать. — Люблю когда смертные дают отпор, тогда вы не кажетесь такими жалкими. Великий камень затрещал, подобно живому пламени, что ещё бьётся в углях затухающего костра. С ладони Мартина сорвались капли крови. Один из солдат оставил оцепление, бросился на тень с мечом. — Нет, стой, не надо! — предупредительно крикнул Мартин. Солдат не послушал, а может просто не успел понять. Клинок расплавился в туманном мареве облика Дагона, загорелся кожаный доспех и солдат, упав замертво, рассыпался пеплом. — Не подходить, это приказ! — бросил Мартин остальным, как будто одного этого зрелища было недостаточно. — Ты слышишь её? Слышишь песнь крови? За тобой, за тобой… Идём же, твои предки ждут. — У тебя здесь нет власти, Дагон. Ты ничего не можешь сделать на этой стороне! — Но и у тебя её нет. Ты слишком измотан магией, в конце концов, ты ведь простой смертный, что бы о тебе там ни думали. Не сопротивляйся, идём. Я покажу лучший мир. Такой, каким он мог быть. Рука Мартина покрылась чёрными прожилками вздутых вен, такие же появились и на шее, поднимались по лицу к виску, левый глаз заплыл кровью. Они не просто держали сигильский камень, они сражались сейчас за наш мир. Хватит с меня. Если Мартину нужно время, оно у него будет. Всё время мира. Я резко пригнулась, проскользнула мимо оцепления, слыша вдогонку окрики и предупреждения. Попробовали бы они меня остановить! — Подожди, стой! — прокричала я, выбежав на выжженную пустошь. — Я согласна. На всё, что ты захочешь, клянусь. Пожалуйста, только отпусти его. Я сдаюсь. Тень не удостоила меня и мимолётным подобием своего взгляда. В разряженном горячем воздухе под взором Дагона время будто бы остановилось. Я слышала стук собственного сердца, удивляясь, почему всё ещё жива. — А зачем мне ты? — с насмешкой произнёс Дагон. — Ты больше мне не нужна, ни живая, ни мёртвая. Что ты можешь предложить мне сейчас, в шаге от собственного поражения? — Уйди, прошу, — выдавил Мартин сквозь стиснутые зубы. И не подумаю. — Я… У меня есть… Придумать на ходу не получилось. Надежда всего Тамриэля? Нет, это же бред, да Мартин после таких слов сам камень ему отдаст. А если правда?.. Нет, не может такого быть! Тогда тем более надо молчать. Из оцепления послышался окрик солдат, либо дела там совсем плохи, либо кому-то снова жить надоело. — Видишь? Ты здесь никому не нужна. Все эти смерти на твоей совести. И он тоже умрёт. И ты умрёшь… Я сдавленно охнула, почувствовав, как склизкие пальцы прошли сквозь рёбра в самое нутро, сжали в кулаке сердце. Умирать всё-таки страшно, ужас сплетался с болью, превратившись в удавку. Внезапно одним ударом меча тень разделилась на две половины. Мартин тут же этим воспользовался, наконец-то заканчивая ритуал. Каменные остовы Врат пошли трещинами и с грохотом развалились, на ходу обращаясь пылью. Огненная воронка пожрала сама себя, я ещё ни разу не видела, как Врата Обливиона закрываются с этой стороны. Великий сигильский камень упал в руку Мартина слабо дымясь. Когда тень Дагона развеялась окончательно, Баурус только пожал плечами, тяжело дыша. Меч Мефалы в его руках оплавился до рукояти. Мартин знал. Определённо знал! Все прочие Врата закрылись следом, опустив на нас тень. Даэдроты разбежались кто куда, запрыгивали в порталы следом за дремора. Культисты исчезли в один момент, растворились в воздухе так же, как и явились. Небо взорвалось снопом горящих углей. Выдохнув с облегчением, я упала на колени, невозможно было и дальше просто стоять. Рядом встал Баурус, прикрыл своим плащом и мы вместе смотрели на огненный дождь. А потом грозовое небо стало действительно таковым. Фиолетовые облака потемнели, обрушив нам на головы холодный ливень, точно сами боги старались побыстрее смыть кровь и весь пережитый ужас. Но радости от победы не было. Мартин так и стоял на том же месте, глядя на камень в своей руке. Никто из солдат не шелохнулся, только задирали головы, подставляя лицо под дождь. Я легла на землю, мокрую, грязную. Смотрела в небо, тучи всё больше расходились, пропуская первые лучи рассвета. И капли дождя смешались со слезами на моих щеках. — Ты — решимость во мне и чернила пера моего. Небо — мой рассветный пергамент, море — мысли мои, — прошептала я казалось бы давно забытые строчки, вдруг воспылавшие в сознании. Баурус услышал первым, подхватил тихо: — Ты Время, ты Призрак, ты Закон и Порядок. — Служи и повинуйся императору твоему, — заговорили стоявшие рядом солдаты. — Почитай Девять богов, исполни долг свой, прислушивайся к наказам праведников. Постепенно слова молитвы воспарили над полем боя, среди живых и мёртвых, раненых и искалеченных, нордов, Клинков, ополчения Брумы, и солдат — людей, переживших страшную ночь и вместо сладости победы получивших вкус пепла. Молчал только Мартин, единственный, кроме мёртвых. — Ты воспарил над Вечностью, дал бытие дню, — грянул хор голосов. — Ты путеводная звезда воинов, доблесть и честь. Ты создаёшь мир и пожираешь его, ты жизнь и смерть всего сущего. Ты первая и последняя кальпы, ты отец драконов и наследник их крови. Нити Обливиона в сердце твоём, душа в печати вокруг колеса. Мы все рождены тобой, к тебе и уйдём. Во славу и силу твою, милосердием жены твоей Мары, доблестью сына Аркея, именем Девяти, воплощением Талоса. Ты создатель Времени, дракон севера, первый и величайший из богов, убийца Обманщика, страж плана смертных — отец-Акатош…