Последний Септим

Злой рок — неизбежность. Не в твоей власти его изменить. — Ты совсем сошёл с ума, Мартин?! Куда ты пошёл, я с тобой говорю! — Я абсолютно серьёзен, ты всё правильно услышала, — бросил на ходу тот. — И, заметь, только ты и не согласна с планом. Я споткнулась на ступенях лестницы и, выругавшись сквозь зубы, поспешила нагнать Мартина. — Потому что этот план — чистой воды безумие! Знаешь, я поговорю с Джоффри ещё раз. Мне кажется, он тебя не так понял… Мартин обернулся так резко, что я едва не наступила ему на ногу. — Никто не может мне приказывать. Я принял решение, Явара. Достаточно отсиделся за стеной. Сжав кулаки, я огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно хорошенько приложить по голове. Подсвечник вполне подходит, но, судя по весу, удар получится слишком сильным. А может и к лучшему, Его Величеству пара недель в лазарете не помешают. Меньше будет совать свой нос куда не просят. — Я расскажу остальным, посмотрим, что они скажут. — Сделай милость, — бросил через плечо Мартин. — Мне меньше забот. — О, вот ты где! — Мортиус поймал меня под руку, разворачивая к себе. — Представители Университета волшебства просят встречи с тобой. Хотят расспросить про Обливион и… — Великие боги! Оставите вы меня в покое? Скажите им, что даэдра меня унесли куда-нибудь в Хладную Гавань! — Мы не можем, — серьёзно ответил тот. — Они уже знают, что ты здесь. — Пять золотых с каждого, вот тогда поговорим. — Я вырвала руку и крикнула в коридор: — Мартин, стой! Я ещё не всё сказала! Дверь хлопнула прямо перед носом, обдав сквозняком. Я поджала губы и медленно втянула воздух, готовая разразиться такой бранью, какую эти стены ещё не слышали. На своё счастье, Мартин вовремя понял ошибку и уже через мгновение открыл дверь, нацепив виноватую улыбку. — Извини, немного не рассчитал. Смерив его взглядом исподлобья, я откинула его руку и прошла вперёд в тихий коридор спален. — Тебе это нравится, да? Нравится меня злить? — Мы все обсуждали это и пришли к единому решению. Что ты хочешь сейчас изменить? — Да как ты не понимаешь! Ты — один только ты! — держишь на себе всё мироздание. Достаточно одного меткого выстрела и бороться больше будет не за что. Всё потому что ты решил вдруг стать героем? Побороться с Клинками за славу? — Ничего я не решил и не нужна мне никакая слава, — со вздохом ответил Мартин, открывая мне дверь в свою комнату, ставшую уже нашей. — Но какой смысл бороться за мир, если я не могу защитить даже один город? Бессилие злило. Как можно быть таким упёртым, говорить такие вещи, зная, что в случае его смерти оборвутся судьбы всех смертных? Какой тогда смысл выходить с мечом наперевес в Бруме, если всё остальное падёт? — Хорошо. Ладно, как скажешь. Ты ведь уже всё решил, а на других в общем-то и плевать. Чужая забота — какая, в сущности, мелочь! — Не заставляй меня выбирать между тобой и долгом. — Мартин сел за свой стол, раскрыл книги, развернул свитки. Вот уже несколько дней он пытался рассчитать верную формулу портала, что бы это ни значило. — А сейчас извини, мне нужно работать. — Замечательно! Пускай тебя и убьют на поле боя, тогда ты поймёшь, что я была права! — И ты мне тоже очень дорога, Явара, — монотонно отозвался Мартин. Взгляд его всё больше тускнел, погружаясь в исследования. В такие моменты он мог настолько уйти в себя, что переставал замечать происходящее вокруг. Иногда он меня даже не слышал, а если и отвечал, то отрешённо и не всегда в тему. — Но я останусь здесь. — Я села в кресло, сложила руки на груди. — Буду испепелять тебя осуждающим взглядом, пока ты не одумаешься. — Как тебе будет угодно, — усмехнулся Мартин. Похоже, образумить его не удастся. И что мне делать? Позволить ему рисковать жизнью на поле боя? Жизнью всех в Тамриэле и, главное, своей. Мир большой, Септимов было много, Клинки найдут кого-то ещё. Незаконнорожденных детей за четыре столетия должно быть столько, что мы все уже можем считать себя носителями драконьей крови. А Мартин такой один… Во имя Девяти, ну почему ты не хочешь меня слушать?! Мысль прервалась другой, простой и внезапной. Он ведь обо мне так же думал. Каждый раз когда я уходила на очередное задание, разве не хотел он сказать мне то же, что я думаю сейчас про него? От меня не зависит судьба мира, но жизней могло оборваться достаточно. И Мартин меня отпускал, зная, что могу не вернуться. В праве ли я требовать от него того, чему не следовала сама? Я небрежно скинула ботинки, Мартин покосился на звук, но ничего не сказал. С ногами забравшись в кресло, я отвернулась от Мартина, обхватила колени руками. Я люблю его, но так и не смогла осознать это чувство в полной мере, всё так закрутилось… Сейчас времени достаточно и вместе с тем его нет совсем. Люблю ли я его на самом деле или все чувства настолько перемешались, что уже не отличаю одно от другого? Могу ли сказать Мартину об этом? Да, мне бы хотелось, чтобы он знал… Вовремя, конечно, нечего сказать! Я же просто пытаюсь удержать его дешёвой манипуляцией: «Я люблю тебя, Мартин, а теперь ты останешься? Останешься ведь?». Чушь какая! Он же мне не поверит! Надо дождаться другого момента, красивого, подходящего… Который никогда не наступит, уж мне ли не знать. А если его и правда убьют? С кем мне потом разговаривать, с могильной плитой? Я же в жизни себе не прощу, что смолчала. Пусть манипуляция, пусть глупость! Я не боюсь говорить правду. Я слезла с кресла, прошла к окну, глянула вниз на заснеженный горный склон. Нет, отчего-то мне всё-таки страшно. Знаю, что наши чувства взаимны, но… Будь я на месте Мартина в тот день, когда он признался, умерла бы на месте от ужаса. Я боюсь, что мои слова что-то изменят или, наоборот, не изменят ничего. Боюсь что ошиблась и потом не смогу объясниться. Боюсь этого чувства в принципе… Я запустила пальцы Мартину в волосы. Он качнул головой в ответ на прикосновение, продолжая исписывать бумагу даэдрическими символами. Пряди путались, рассыпались, собирались снова. — Явара, если ты собираешься ударить меня головой о стол, скажи заранее, чтобы я успел убрать чернила… Невольный смешок вывел из оцепенения. Подушечки пальцев пробежали по шее, другая рука огладила плечи, скользнула ниже, к груди. Я наклонилась, обнимая Мартина, понаблюдала как на бумаге вырисовываются чёрные письмена, которые мне ни за что в жизни не разобрать. — Ты уже точно всё решил? — прошептала я. — Точно. — И нет никакой возможности тебя отговорить? — Никакой. — Тогда делай, как считаешь нужным. Просто… Просто знай, что я очень волнуюсь за тебя. Сердце колотилось в груди, похолодели кончики пальцев. Если я не скажу это сейчас, то не смогу уже никогда. — Мне кажется я… — Сглотнув ком в горле, я обняла Мартина ещё крепче. Может, он совсем меня не услышит. Может, так будет и лучше. — Кажется, я люблю тебя. Рука, чертившая символ, замерла, не закончив. Чернильные капли замарали белый лист, когда перо упало на стол. Мартин расцепил мои руки на своей шее и обернулся с недоумением, будто убеждал себя что я — это действительно я. — Что ты сказала? — тихо спросил он и, когда я мотнула головой, отодвинулся от стола уже полностью. — Яра, повтори что ты сказала? — Я люблю тебя. — Второй раз говорить это было ещё страшнее, теперь он точно всё слышал и понимал. Взгляд Мартина бегал по моему лицу, искал там тень лжи, недомолвок, увёртки… Я от волнения раздирала ногти на руках, хотя, казалось бы, всё уже решено. Улыбка, сначала тонкая и блеклая, медленно переросла в смех. Мартин откинулся на спинку стула и расхохотался, но с таким облегчением, будто ему всё это время запрещали смеяться. Я только нервно усмехнулась, не зная, что думать. А затем он вдруг вскочил, схватил меня в охапку и закружил по комнате. Успев только тихонько пискнуть, я крепко схватилась за его шею. С души свалился тяжкий камень сомнений и веселость Мартина постепенно передавалась и мне. — Скажи это ещё раз! — Мартин смотрел на меня снизу вверх, его улыбка казалась уже такой легкомысленной, но от этого не меньше вгоняла меня в краску. — Ну уж нет, хватит с тебя на сегодня. — Я шутливо ударила его по плечу и взвизгнула когда он, совсем не обидевшись, обхватил меня крепче прежде чем отпустить. — Меня любит лучшая из женщин! Уму непостижимо просто! Это… — Перестань. Когда ты взойдёшь на престол, тебя будут любить все. — Плевать на всех — меня любишь ты! Моя Героиня, моя смешливая нордка… Я… — Мартин простодушно рассмеялся, почесав затылок. — Я даже не могу найти слов. Ты сделала меня самым счастливым в мире! Я правда… Он запнулся на полуслове, моргнул, будто бы что-то вспомнив. Улыбка медленно сползла с лица, уступив место нахмуренным бровям. Теперь пришёл мой черёд смеяться. — Ага, всё-таки осознал, в какую ловушку попал? — В ловушку, точно… — Мартин взял меня за руки, заглянул в глаза, но с тихой, затаённой тревогой. — Теперь ты станешь моей женой? Это предложение будет в силе всегда, до самой моей смерти. Я прикусила губу и покачала головой, не успела произнести и слова как Мартин схватил меня за плечи, точно я его последняя опора перед пропастью. — Почему? Мы любим друг друга, я никогда тебя не обижу… Почему, Яра? — Я не могу. Просто не могу быть ни императрицей, ни консортом, ни кем-то ещё. Такая жизнь не для меня. Мартину хотелось кричать, я чувствовала это в сжавшихся пальцах на моих плечах, в тяжёлом дыхании, потерянном взгляде. Какая же я дура, пошла на поводу у мимолётного желания не подумав о последствиях. — И как мне жить, зная, что где-то в мире есть женщина, которую я безумно люблю и которая любит меня? Как мне идти на коронацию зная, что после неё я тебя никогда не увижу? — Не рви мне сердце, пожалуйста! — Я сбросила с себя его руки, теперь кричать хотелось мне. — Не заставляй меня разделять твою судьбу, ты же сам этого для себя не хотел! У тебя нет выбора, у меня же он есть. Жестокие слова хлестнули в нужное место. Мартин будто бы даже пошатнулся и, отвернувшись, сжал пальцами переносицу. Я пожалела о том, что сказала, но это было необходимо. Только так он мог меня понять. — Ты права, — слова разрезали тишину и Мартин снова посмотрел на меня. — Я не в праве ни от кого требовать такой жертвы. — Он невпопад усмехнулся уголком губ, долго ещё смотрел себе под ноги, затем поднял глаза. — Скажи мне, Яра, если бы я не был императором, ты бы согласилась? Мартин думал, я задумаюсь над ответом? О нет, ни минуты. — Если бы ты не был императором, я бы вышла на главную площадь Имперского города рассказать всем, какой у меня жених. Я бы заставила всех девушек Тамриэля обливаться слезами и кусать локти от зависти. — Я снова собиралась разбить сердца нам обоим, но я не буду ему врать. — Да, Мартин. Я бы стала твоей женой. Я бы мечтала об этом. Он жадно вслушивался в каждое моё слово, а когда я закончила, обречённо кивнул и коротко невесело рассмеялся. — По крайней мере счастливее чем сейчас мне уже не стать. Я так долго искал ответ на эту загадку, а в итоге его нашла ты. Даже не знаю, радоваться мне или нет. Я не поняла что это значит и выяснять сейчас не хотела. — Прости. Наверное, лучше было вообще молчать… — Нет, — отрезал Мартин. — Я рад, что ты мне открылась. Теперь я смогу сказать, что у меня в жизни была любовь, красивая, как в легендах, пусть и с печальным концом. И всё оставшееся нам с тобой время мы проведём как должно. Он провёл пальцем по моей щеке, стирая слезу. Я невольно коснулась того же места, удивлённая, что она вообще там была. — И ещё я хочу попросить тебя сделать кое-что очень важное. — Мартин поймал мой взгляд, убеждаясь, что я слушаю. — Пожалуйста, Яра, не убегай от меня без предупреждения. — Нет, Мартин, я так не смогу. Это будет ещё больнее. — Я знаю. Мне понадобится время, чтобы вникнуть во всем дела Империи, а потом я смогу дать тебе всё, что захочешь: у тебя будет свой дом, деньги. Героине Кватча и не такое полагается, верно? Я никогда к тебе не приеду, не напишу ни одного письма, если ты не захочешь. Просто не убегай. Я хочу знать, что ты не скитаешься где-то по миру, что с тобой всё хорошо, что ты в безопасности. Я смотрела на него и не могла произнести ни слова. Онемели губы, даже сердце перестало стучать. Мне бы радоваться, изначально ведь это и планировала, а теперь… А теперь мне не нужны ни дворцы, ни замки, ни деньги. Мне нужен он, но эта мечта ещё более далёкая, чем извечные грёзы о свободе. — Обещаю, — прошептала я. — Я тебя люблю. — И я тебя, — с улыбкой ответил Мартин, привлекая меня к себе. Его объятья укрыли от холодной реальности, что била колючим дождём. Стало спокойно. Я нашла его губы своими, Мартин ответил охотно, ласково, прерываясь, только чтобы глотнуть воздуха. Его пальцы путались в моих волосах, гладили щёку. — Это ведь неважно, правда? — Я и сама не знала, к чему относился этот вопрос и что хотела услышать. — Всё неважно, пока мы здесь. — Правда, родная, — тяжело дыша ответил Мартин. — Обо всём подумаем потом. Когда-нибудь потом. Одной рукой он скользнул мне под рубашку, прошёлся пальцами по голой спине, щекоча. Другой уже расстёгивал пуговицы. Я шептала ему на ухо, больше меня ничто не сковывало, я могла говорить всё о чём думаю, что чувствую, чего желаю. И этим распаляла Мартина ещё больше. И пускай. Пусть в этом огне сгорят все наши страхи, и горькая печаль, и злость от несправедливости мира. Пусть так. Мартин шагнул вперёд, заставляя меня попятиться. Я отходила до тех пор, пока не наткнулась спиной на край стола и не обнаружила под рукой исписанный чернилами лист бумаги. — Тут твои записи. — Я подалась чуть назад и легко смахнула лист на пол. — Тебе придётся их убрать. — Плевать, — прохрипел Мартин, одним махом сметая со стола бумаги и книги. Следом полетела его рубашка, затем моя. Мартин обхватил меня под бёдра, поднял, усаживая на стол. Я откинулась на локти, отмахнувшись от мысли о неровностях столешницы и содранной коже. Оторвавшись от моих губ, Мартин прочертил дорожку поцелуев от шеи к груди и ещё ниже, к животу. Прикрыв глаза, я наслаждалась этой лаской, теряя голову и себя, отдаваясь любимому мужчине, после которого уже точно никого никогда не будет. Закончили мы в кресле, когда уже наступила ночь и только слабый свет луны бросал блики на наши тела. Я смахнула со лба Мартина взмокшие волосы, очертила ладонями его лицо. — Ты же понимаешь, что я сказала это не для того, чтобы тебя удержать? Наоборот, потому что ты уже всё решил… Не отводя от меня взгляда, Мартин скользнул рукой по моей спине к бедру и прижал к себе ещё крепче. — Понимаю. А ещё я знаю, что ты волнуешься за меня. Почему ты не думаешь о том, что я переживаю за тебя не меньше? — Мартин, я… — Если ты сейчас скажешь, что твоя жизнь не так важна, как моя… — угрожающе начал он. — Нет. Нет, не скажу. — Я потёрлась носом о его щёку, погладила по груди. — Я просто боюсь потерять тебя раньше времени. И что всё то, что мы сделали, окажется напрасным. Всё, что я сделала. — Не окажется. Мне ещё есть ради чего жить и к кому возвращаться. Ну же, Яра, мы будем сражаться на одном поле, спиной друг к другу, как тогда, в приорате. Всё будет хорошо. — Если ты… Если с тобой что-то случится, то клянусь, я во всех мирах тебя найду, чтобы убить ещё раз. — Скорее всего я буду у Клавикуса Вайла. Или в каком-то мире, куда попадают только Септимы. Даже в смерти эта семейка меня не оставит. — Обещай мне, Мартин. Пообещай, что в случае чего не бросишься меня спасать, рискуя своей жизнью. Я справлюсь сама, ясно? — Обещаю, — качнул веками тот. — Но и ты тоже. — Хорошо. Договорились, — соврала я. В очередной раз задохнувшись поцелуем, Мартин устало откинул голову и в его голосе послышалась улыбка: — А ты ведь забываешь, что я не так уж и беспомощен. Пламя вспыхнуло на кончиках пальцев, а затем позади, в камине. Вместе с этим искры магии блеснули в глазах Мартина, всего на мгновение, но я увидела. Огонь осветил половину комнаты, жидким переливом лёг на кожу, очертил ещё большей чернотой угольные волосы Мартина. — Может уже хватит выпендриваться, господин маг? — Я низко наклонилась, дразня его. — Я и без того знаю, что ты хорош. — Как я могу отказать себе в удовольствии произвести на вас впечатление? — У тебя светились глаза. Очень красиво. — Красиво, потому что ты отражаешься в моих глазах. — Чересчур сладко! — хихикнула я. — И тебе это нравится. — Да, ты прав. Мне это нравится. Мартин снял со своего плеча мою руку, поцеловал костяшки пальцев, погладил большим пальцем ладонь. — Ты тоже можешь если постараешься. Я не ошибаюсь. — Тебе так хочется, чтобы я была магом? — Это может спасти тебе жизнь. Магию черпают не только из силы воли, но и из эмоций. — Мартин, — я приложила пальцы к его губам, обрывая на полуслове, мягко высвободила руку. — Я не маг, но, если понадобится, вспомню каждый твой совет. Сейчас нам ничто не угрожает и я хочу… Не этого. Я отодвинулась подальше, рукой оперлась о подлокотник, откинула голову и тряхнула волосами. Мартин длинно выдохнул, рассматривая меня. Он видел меня обнажённой и днём, и в свете свечей, но сейчас, в отсветах магического пламени камина, Мартин и сам был особенно красив. И я, судя по тому, как он сжал челюсть, тоже. — Хорошо, ты права. — Мартин прочистил горло, а я была более чем довольна произведённым на него эффектом. — Права — и всё? — рассмеялась я. Одной рукой он обхватил меня за талию, а другой сжал мою грудь так, что захотелось прикусить губу. — Ты прекрасна, — Мартин говорил тихо, но дыхание всё равно его выдало. — Ты каждый раз говоришь мне что-то подобное. — А ты каждый раз краснеешь. Вздёрнув подбородок, я постаралась проглотить смущение и подалась вперёд. Коснулась губами мочки его уха, прошептала: — Вы всё-таки давали какой-то обет, милорд священник? Иначе я не понимаю, почему вы до сих пор медлите. Или… я вам больше не нравлюсь? Мартин притянул меня к себе, заставив сдавленно ахнуть. Бывшая на талии рука скользнула ниже. — Я сейчас тебе покажу, насколько ты мне нравишься. — Уж постарайся, — усмехнулась я и вильнула бёдрами, заставляя Мартина прикрыть глаза, чтобы уже в следующий миг со стоном выдохнуть моё имя. Огонь в камине догорал, блики на стенах медленно тускнели, но тепло ещё держалось. Я лежала на груди Мартина, прислонившись щекой там, где билось сердце, и наблюдала как за окном рассыпала снег вьюга. — Ты знаешь, у меня никогда ни с кем такого не было… Я не видела его лица, но почувствовала, как Мартин самодовольно усмехнулся. Пускай, он ведь и правда хорош. — У меня тоже, — выдохнул он мне в макушку. Хотелось спросить, сколько женщин было в его жизни до меня, но я промолчала. В конце концов, разве это что-то меняет? — Пойдём спать? — я подняла голову, чтобы взглянуть на него. — Если тебе удобно, можешь спать здесь. — Мне удобно, но тебе нет. — Я, может быть, спать и не буду. Мне не хочется. Я села, растёрла затёкшую шею. Не стоило сейчас начинать разговор о том, что я знаю про его видения и бессонные ночи. Раз уж он сам не сказал мне об этом, значит, считает это правильным. Но совсем молчать я не могла. — Тебе не нужно быть сильным ради меня. Не здесь, не сейчас. — Как и тебе. Как и мне, но я всё равно буду. Это мой долг и его тоже. Мы попали в ловушку из которой не выбраться. — Какие мы с тобой непутёвые, а? — невесело усмехнулась я. — Да уж, стоим друг друга. — Мартин глянул на окно и тяжело вздохнул. — Хорошо, мы пойдём спать, только… Давай полежим ещё немного? Так не хочется, чтобы эта ночь заканчивалась. — Мне тоже. Я легла обратно, снова услышала стук сердца. На миг в душе затеплилась надежда, а разум сдался под её натиском. Вдруг я и правда смогу? Может мне пойдёт роль императрицы или кого бы то ни было? Башня Белого Золота станет моим домом, а дворцовые интриги привычными и понятными. А Мартин станет моей семьёй, по-настоящему. И мы будем просыпаться вместе каждое утро, и засыпать в одной постели, и жизнь пройдём бок о бок, как сражались когда-то… Он готов пойти на уступки ради меня, а что делаю я? Мечты разбились розовым стеклом всего лишь о два слова: Рай Каморана. Моё последнее путешествие и, даже если выживу, Мартин вряд ли простит мне это предательство. И его терпению есть предел. Но каковы мои шансы на успех, если быть честными? Пусть девятеро подбросят монетку: выпадет Тайбер Септим — выживу в Раю, вернусь к Мартину и буду жить счастливо; Акатош — погибну, оставив после себя только Амулет королей. И это значит, что вместе нам уже не быть. Пусть я лучше умру Героиней, чем стану лгуньей для Мартина. Я прикрыла глаза и в темноте полудрёмы блеснула монета, зависшая в воздухе.

***

— Отпустите меня. Это единственный способ решить всё миром. Никто никогда не узнает, клянусь. Я просто буду… жить. — Единственный способ? — повторил Джоффри медленно поднимаясь по мере того как Явара всё дальше отходила от его стола. — Я так не думаю. Ты останешься здесь на какое-то время. И это не просьба. — Я не останусь, вам меня не удержать. — И куда ты пойдёшь? Мы все уважаем и любим тебя, поэтому не заставляй меня применять силу. Мартин скучающе тронул песочные часы, те перевернулись, зашуршал, пересыпаясь, песок. Невидимый для всех, он уже не в первый раз наблюдал эту сцену и понимал, что это сон. Повторяющийся раз за разом, всегда один и тот же сон, который Мартин знал наизусть. Вот сейчас Явара бросится к столу, схватит кинжал… — Не посмеете! — Лезвие у шеи отразило солнечный луч, через пару минут сталь окропится кровью. — Никто не будет держать меня силой, ясно? Я уйду в любом случае: либо через дверь, либо в Совнгард. — Положи на место, — отчеканил слова Джоффри. Он на мгновение замер растерянный, но быстро решал что делать дальше. И это решение всегда было неправильным. — Никто не собирается причинять тебе вред, это ради твоего же блага. — Нет, ради вашего. Всё, что вы делаете, только для вас самих. Откройте дверь! Откройте, иначе клянусь Талосом, я убью себя. — Хорошо, — Джоффри примирительно поднял руки. — Хорошо, я открою. Только оставь кинжал… Всё так же с поднятыми руками Джоффри начал обходить Явару, потихоньку подбираясь к двери. Они не разорвали взгляда, недоверчивого, яростного, опасного. Взгляда, в котором оба могли прочитать что-то для себя. И Явара сделала это первой. — Стойте. — Она шагнула назад, сильнее прижимая лезвие к горлу. — Вы же не собираетесь открывать дверь. Вы хотите подобраться поближе, надеетесь выбить кинжал, я права? — Явара, ты не… — Стоять на месте! — На коже проступила алая полоса, но Явара этого и не заметила. — Я вам верила, Джоффри. Всегда верила… Думала, вы меня не оставите. А сейчас вижу, как вам хочется меня запереть. На всю жизнь, Джоффри? На всю жизнь?! Только потому что я… — Она качнула головой в отрицании и выпрямилась, изображая спокойствие, что так не подходило ни заплаканным глазам, ни разрастающейся полосе на шее. — Не позволю. Теперь мой ход в игре. Шах и мат. Джоффри бросился вперёд, но не успел. Тело Явары упало ему под ноги, обдав фонтаном крови. Рука отпустила кинжал, тот шаркнул по полу, оставляя кровавую полосу. Джоффри опустился на колени, попытался зажать страшную рану, но делал это бездумно, в последней попытке надеясь искупить вину за содеянное. — Что ты наделала, глупая девочка? Что ты наделала… Никто не мог видеть, что Мартин стоит рядом, по другую сторону от мёртвого тела. Он знал, что будет дальше, но каждый раз было одинаково тошно. — Что вы оба наделали… В столовой было пусто, только одна фигура сидела на полу. Баурус вложил в нишу под полом свою тетрадь, та, сложенная вдвое, едва помещалась. Щёлкнула доска, вставая на своё место, навсегда закрывая тайник. Баурус вздохнул с облегчением. — Ну вот, кажется, и всё. — Он вскинул голову раздавшемуся над ним грохоту, в котором сразу узнал звук падающего тела. — Нет… Нет, нет, нет. Я не мог так опоздать… Иногда сон прерывался на этом моменте, иногда продолжался. Сегодня сознание Мартина решило, что ему необходимо досмотреть всё до конца. Джоффри щёлкнул замком и Баурус ворвался в кабинет, с порога разглядел тело Явары. — Вы что сделали? — прошептал он и присел рядом, коснулся шеи, пачкаясь в крови. Убедившись, что уже ничего нельзя сделать, Баурус медленно поднял взгляд на Джоффри: — Зачем? — Как видишь, она сама сделала этот выбор, — ответил тот, вытирая руки платком и именно этот жест раздражал Мартина больше всего. — Я предлагал ей защиту. — Вы предложили её запереть. Баурус встал, не отводя взгляда от Явары, бездумно растирал кровь с пальцев по ладони и кисти руки. — Я расскажу Совету. Они должны знать. — Рассказывай. Всё равно уже ничего не изменить. — Джоффри отбросил платок. — Подготовьте погребальный костёр. — Вы сошли с ума, Джоффри? Мы только что убили Явару и вы предлагаете просто сжечь тело? — А что ты хочешь, чтобы я сделал?! — вскричал Джоффри и Мартин каждый раз внутренне вздрагивал от этого крика. — Похоронил её на Императорской Тропе? Поставил памятник в полный рост? Никто не должен узнать, что произошло, ты меня понял? — Орден не встанет на вашу сторону, — помолчав, сказал Баурус. — Сложите полномочия, пока ещё можете. — Подготовьте костёр. Это мой последний приказ. Баурус опустил взгляд, затем поднял и отдал честь. — Как прикажете… Джоффри. Мартин проснулся. Не вскочил с криком и даже не вздрогнул — просто открыл глаза. Снова стал прокручивать в мыслях события сна, единственного за последние дни. Яваре придётся бежать — это он уже давно понял, а видение, судя по всему, показывало что будет, если побег не удастся. Но цепочка уже нарушена, оборвалась на нём самом. Счастлив он не будет, это точно, а конец не наступил ни через минуту, ни на следующий день. Значит ли это, что остальные события тоже рухнули? А если так, то, быть может сон этот — единственный оставшийся вариант? — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Мартин сам себе и повернулся на бок, сонно рассмотрел пустой край кровати и только потом сообразил что пустым он, вообще-то, быть не должен. Мартин сел, вперившись взглядом в пустоту. Провёл рукой по холодной простыне и подушке — Явара ушла давно, но куда бы ей уходить среди ночи? Сбежать прямо перед походом в Обливион слишком даже для неё. Сам не зная зачем, Мартин подошёл к окну, но по ту сторону не было ничего, ни снежного горного склона, ни луны, ни деревьев — сплошь тьма и его тень в отражении. До рассвета далеко. Взгляд упал на подоконник без единой вещи, которые Явара обычно прятала за шторой. — А где… — спросил Мартин сам себя и его голос замер эхом в стенах. Он поочерёдно открывал ящики стола и комода, но ничего не находил. Ни расчёски, ни книги, ни тетради с записями, ни флакончика с маслом или целебной мазью — Явары будто бы вообще никогда здесь не было. Но больше всего удивили собственные руки — Мартин даже ощупал рукава плаща, убеждаясь в его реальности. Он же не за столом уснул, тогда с чего бы… Уже догадываясь в чём дело, он всё же распахнул дверь, убеждаясь в этом окончательно. Слишком длинный коридор уводит в темноту, вокруг нет даже оплавившихся свечей, окна распахнуты настежь, ледяной ветер играет занавесками, натягивает их, словно паруса корабля. Сон ещё не закончен. — Это уже что-то новенькое, — произнёс Мартин, шагнув во мрак. Всё в точности как в Храме, разве что коридоры растянуты, вокруг темнее и холоднее, а людей нет совсем. «Дару богов» — как это называл Уриэль, ещё было чем поделиться. И если это подсказка, хоть какая-нибудь, самая маленькая и никчёмная, он точно начнёт снова верить в Девятеро. Ноги сами принесли в главный зал, это казалось самым значимым местом из всех. Но здесь же на пороге Мартин и замер как оглушённый. Старый друг, тот, кого он не хотел вспоминать, рассматривал гобелены с видом оценщика на рынке. Лунный свет очертил край маски, выбелил рога, переливом стекал по зачёсанным назад волосам. Учуяв знакомый запах, Барбас потянулся и сел, склонив голову на бок. Следом обернулся и Клавикус Вайл. — Давненько не виделись, старина. Высоко забрался, тебя и не найти. — Уходи, — Мартин снова обрёл дар речи. — Мне не интересны твои сделки. — А как же просто поболтать с приятелем? Ну же, Мартин. Разве ты не получил в итоге всё, что хотел? — Не ты мне это дал. И уж явно всё это не стоило уплаченной цены. — Цену нужно оговаривать заранее, — пожал плечами Клавикус Вайл. — Но сейчас я готов даже торговаться с тобой. Что скажешь? Пока тот потирал руки в предвкушении, Мартин думал. Какой у него шанс обхитрить бога обмана? Что терзает его сейчас больше всего? — Спасти мир, себя, друзей, любимую, — перечислял даэдра, загибая пальцы. — Спастись от видений, переломить судьбу — я всё это могу. За определённую плату, разумеется. Но, поскольку мы с тобой давние друзья, ты можешь просить что угодно. Плата будет одинаковой. — Цена не касается условия сделки, — напомнил Мартин непреложную истину. — Ну разумеется, я всегда играю по правилам. Так что, по рукам? Глаза Клавикуса Вайла вспыхнули холодным светом и Мартин готов был сдаться. Только бы не чувствовать себя таким беспомощным, только бы сделать хоть что-нибудь. Когда он уже собрался заговорить, его опередил другой голос. Голос, раздавшийся из-за спины, шёпотом прокатившейся по стенам зала. Женский голос, знакомый до дрожи. — Если ты согласишься, он попросит в уплату её. А ты больше всего на свете не хочешь её отдавать. Маска Клавикуса Вайла скукожилась, кривя лицо. Барбас подскочил и залаял до хрипоты. Мартин обернулся и в лицо ему ударил морской ветер, обдав солёными каплями. Море кипело у ног, мягкий песок чуть проваливался под ногами. Мартин схватился за голову. Он только что чуть не продался Клавикусу Вайлу! Снова. Каких ошибок он мог наворотить своей слабостью? Её? Но цена не касается условия… Успокоившись, Мартин осмотрелся. Чистое лазурное небо, море, песок, трава позади — знакомый пейзаж, только в этот раз вокруг ни души. Разве что… Дальше по берегу стояла девочка лет восьми. Она брызгалась в воде, давно промочив сапожки и длинные рукава платья, насколько Мартин разбирался, эльфийского покроя. Но она не эльфийка, она человек. Ветер дул с её стороны, разнося повсюду звонкий смех. Почувствовав на себе взгляд, девочка выпрямилась, всмотрелась, прикрыв рукой глаза, но солнце мешало. Поколебавшись, она несмело шагнула вперёд, затем побежала. Мокрый песок налипал на замшу сапог, свет искрился на золотой нити узора её одеяния, чёрные волосы растрепались, мешались перед глазами. Мартин не знал, что ему делать. Броситься навстречу? Стоять на месте? Уйти? Девочка решила всё сама. Она остановилась примерно на половине пути, быстро заморгала, щурясь от света, и попятилась. Она наконец рассмотрела Мартина, и поморщилась от досады. Девочка бежала не к нему и не было чувства горше, чем осознание, что она бежит не к нему. — Азура?.. — Первая пришедшая на ум догадка показалась единственной верной. — Азура, подожди! Девочка бросилась наутёк, Мартин смог сделать только шаг в её сторону и его тут же ударило под дых, заставляя осесть на песок. Когда он поднял голову, всё вокруг изменилось. Снова главный зал, но не было больше ни Клавикуса Вайла, ни Барбаса. Только Азура развалившись в кресле лениво болтала ногой, рассматривала Мартина без особого интереса. — Одумался, Дракон? Решил принять предначертанное? — Азура огладила своё колено и, поджав губы, заключила: — Нет, не одумался. Что тогда? — Многовато тут сегодня народу, — заметил Мартин и каждое его слово вырывалось облачком пара. — Ты хочешь чтобы я забрала твои видения, верно? — продолжала Азура, будто бы и не услышав его. — А ты заберёшь? Азура вздохнула, убрала ногу с подлокотника. Её чёрные волосы начали отливать каштановым, предвещая рассвет. — Они несут предзнаменования грядущего и не моя вина, что ты не можешь их разобрать. Скажи, почему ты так сопротивляешься? Почему уверен, что мои слова несут вред? Может, глашатай гибели здесь только ты? Не то чтобы Мартин совсем об этом не думал. Просто было что-то в словах Азуры неправильное, холодное, жуткое. Не предсказывали они счастливый исход событий, наоборот, веяли безнадёгой. — Может и так, но откуда мне знать? — Думаешь, я оставлю свою наречённую? Иногда мы питаем слабость к смертным, признаю. Но к тебе это не относится. За тобой стоит кое-кто другой, незримый, не вмешивающийся в ход событий. И договориться с ним не удастся. В голове всплыли все имена Девяти разом, но Мартин сомневался, чтобы кто-то из богов вдруг решил ему помогать. — Ты упрям. Отвергаешь Дар только потому что хочешь быть единственным хозяином своей судьбы. Но так не бывает. Будущее выстраивают люди вокруг, а не ты сам. — Тогда где я в последнем видении? Что я делал, когда Явара себя убивала? — Может, ты знал об этом, — дёрнула худым плечом Азура. — Может, ты даже отдал приказ задержать её. Смертные бывают непредсказуемы в своих поступках. А может, тебя и вовсе не было… В любом случае, всё произойдёт как должно. С тобой или без тебя. — Если всё это должно случиться, то я тем более не хочу знать наперёд. Хватит с меня. — Просишь сделать тебя снова слепым? Пусть так. Ты будешь спать спокойно, Дракон. Я заберу твои видения, останется лишь одно: предупреждение, от которого нельзя отмахнуться. То, что может спасти ваш мир или, наоборот, уничтожит его окончательно. Свет Азуры ярко вспыхнул, окутав теплом, и Мартин понял, что всё это время у него болела голова, а сейчас наконец-то перестала. — Возьми с собой меч Мефалы, — прокатилось на грани сознания за мгновение до пробуждения. — Это облегчит задачу и тебе и мне, в некотором роде… Мартин проснулся по-настоящему и поёжился от пробирающего до костей холода. Явара лежала рядом, край одеяла сполз с плеча и Мартин погладил костяшкой пальца белую бархатистую кожу. Она не почувствовала прикосновения, всё так же мирно спала, пребывая в своём мире грёз. — Я тебя спасу, — прошептал Мартин одними губами, так, что и сам не слышал слов. — От оков, от неволи, если понадобится — от себя самого. Никто тебя не получит. Я придумаю что-нибудь. Обещаю.

***

Грохотали открываясь ворота и Живчик нетерпеливо бросился в появившуюся брешь едва подходящую ему по размеру. Рысцой поскакал по двору, отказываясь мириться с тем, что прогулка всё-таки окончена и придётся возвращаться в конюшни. Впереди возник Мортиус, схватил Живчика под уздцы, останавливая. Я поспешила спрыгнуть, пока мой конь не встал на дыбы, желая проучить всех вокруг. В спину донеслось недовольное ржание. — Джоффри отправляет тебя в Обливион и ты решил так отмазаться? Чего под копыта бросаешься, жить надоело? — Я, вообще-то, тебе помогаю, — отозвался Мортиус. — Сколько бы ещё он тут тебя кругами носил? — Да с чего бы вдруг? — хмыкнула я. — Хорошо, как хочешь. Теперь Живчик — твоя проблема. Пока Мортиус уворачивался от клацающей зубами лошадиной морды, рядом спешился Стеффан. — Как всё прошло, командир? — Сносно, — кратко отозвался тот и, стянув перчатки, покосился на меня: — Вот бы ещё кое-кто не заливал магам в уши всякую чушь… — Ой, да брось. Я сказала им то, что они хотели услышать. — Ты понимаешь, что теперь «крылатые дремора, сидящие на карнизе башни» будут внесены в официальный бестиарий существ? — Ну кто же им виноват, — пожала плечами я. — Надо проверять информацию. На каменный выступ стены запрыгнул Генрик, склонил голову, прислушиваясь к разговору. Я смахнула с рыжей шерсти налипший снег, погладила кота под мордой. — Джоффри велел передать вам о собрании, как только вернётесь. — Живчик успокоился и Мортиус теперь держал узду одной рукой. — Если поторопитесь — успеете под конец. — Так и знала, что ты пришёл сюда не просто так. А ещё помощью прикрываешься. Кстати… — Я бросила Мортиусу мешочек монет, тот ловко поймал свободной рукой. — Это была шутка, про пять септимов. Можешь раздать нуждающимся или, не знаю, купите Герику кусок мяса. Не дожидаясь ответа, я побежала вверх по лестнице, в Храм. Стеффан быстро нагнал меня и в зал совещаний мы вошли вместе. — Уже вернулись? — поднял взгляд Джоффри. — И что там у магов? — Всё прошло отлично, несмотря на все… оговорки. Усилием воли Стеффан снова не обернулся ко мне, на что я только закатила глаза. — Ну хорошо, рассказ про «кровавое солнце Обливиона» был лишним, но в остальном я не так уж сильно и приукрасила! — Обливиона следует опасаться, — сказал Мартин, продолжая разглядывать кипу бумаг на столе. — Люди всё равно разнесут небылицы. Что насчёт Мискарканда? — Готовы отправиться по нашему приказу. У многих уже руки чешутся поскорее разобрать по камням этот город. Мартин выпрямился, моргнул, перенося внимание от отчётов к беседе. Оглядевшись в поисках места, куда можно было бы сесть, я ничего не нашла и запрыгнула на подоконник, узкая тень тут же неровно легла на стену. — Пусть разбирают, если хотят, нам нужен только великий камень. — Разрешите взять на себя командование от лица ордена? — подал голос Сайрус. — По Обливиону мне пока не побегать, но хотя бы где-то буду полезен. Вся левая рука и грудь Сайруса были перетянуты тугими повязками, лицо по-прежнему отдавало нездоровой бледностью — сказывался слишком поспешный уход из лазарета. Тело всё больше клонило к земле и вправо, но Сайрус упорно отказывался принимать помощь и ни на что не опирался, а все вокруг продолжали делать вид, что ничего не замечают. Ему бы по-хорошему отлежаться хоть пару дней, но он вскочил с постели, едва успели зашить рану и вправили вывихнутое плечо — удар арбалетного болта был такой силы, что выбил сустав. Мартин как-то особенно остро отреагировал на это. Досадовал, что не смог вылечить до конца? Или на то, что кому-то вообще пришлось его защищать? Я не спросила сразу, не хотелось ковырять эту рану. А сейчас уже и не к месту. — Уверен, что готов? — осторожно спросил Мартин. — Может повториться история Санкр Тора. — Тогда тем более. Я уже буду знать, чего ожидать. Мартин и Джоффри многозначительно переглянулись, а мне захотелось поддержать Сайруса. Он ведь совсем зачахнет, если мы сейчас вот так просто выбросим его за борт. Хотя, честно признать, иногда лучше оказаться за бортом, чем в обречённой на затопление лодке. — Там же будет полно магов, они в два счёта разберутся с призраками. А Сайрус присмотрит за этим отрядом и не даст им умыкнуть наш камень. Что вы так смотрите? Думаете, никто не захочет тайком присвоить его себе? Вот совсем-совсем? — И даже стоявшая на кону судьба мира не будет помехой, — прошептал Джоффри, заканчивая мою мысль. — Что думаешь, Стеффан? — Сайрус справится. Лучше отговорить от безрассудства друзей, чем… даэдра. «Лучше сражаться в окружении защитного купола магии, чем один на один с Обливионом», это ты хотел сказать, верно? Что ж, умно. К тому же за время пусти Сайрус совсем окрепнет и сможет спокойно лазать по руинам. — Что ж, ответ ты слышал. — Не подведу, грандмастер, — поклонился Сайрус и лицо его подёрнулось болью. — Возьми с собой отряд из тех, кто не задействован в основной миссии. Человек десять, не больше. Люди нам и без того понадобятся… — Решили уже что-то с Обливионом? — Я спрыгнула с подоконника чтобы лучше их видеть. — Собрание ведь ради этого затевалось? Молчание Джоффри и Сайруса дало понять, что главным в составлении плана был Мартин. Пожалуй, в центре круговорота ему самое место. В подтверждение моим мыслям он и взял слово: — Ударный отряд будет состоять из двенадцати человек. Джоффри предлагал больше, но я не вижу смысла отправлять в Обливион целую толпу. — По-вашему нам будет чем заняться? — поинтересовался Стеффан. — Дагон знает о наших планах и тоже готовится. Если бы не Рай Каморана, я бы назвал этот бой последним между смертными и даэдра. Я промолчала, думая о том, что Мартин на самом деле прав больше, чем может себе представить. — Первыми пойдут разведчики, ваши действия будем решать исходя из ситуации. Трудно представить, что может ждать по ту сторону Врат. — И что пришлось пообещать этим одиннадцати несчастным? — усмехнулась я. — Не поверишь — они все добровольцы. С тобой пойдёт Бурд, Баурус, Клод, Джена, — тут Мартин запнулся и мельком посмотрел на Сайруса. — Ган Лузеф… Командовать магами на нашей стороне останется глава гильдии Брумы. Как же её там… — Джин Франсорик, — подсказал Джоффри. — Ещё два человека из стражи, верные Бурду люди, — кивнув, продолжал Мартин. — Армас, Карайн, Симонс и Бонни, он давно хотел загладить свою неудачу с артефактом. — Много знакомых… И все они правда захотели пойти в Обливион? — Нет, это только те немногие кого мы выбрали из всех желающих. Стало приятно от того, что не придётся проходить всё это в одиночку и столько людей вызвались мне помогать. Конечно, это было не только моё дело и никто не собирался сдаваться Дагону просто так, но… Пора бы и запомнить, что я больше не в окружении диких волков. Со мной идёт даже Армас, подумать только! — Могу ознакомиться с планом? — спросил Стеффан. — Можно кратко. Мартин развернул схему с квадратами и кругами, я ничего в этом не понимала и старалась помалкивать. Их дело оборона, моё сигильский камень. — Во внешнем кольце разместится отряд магов, мы останемся во внутреннем, на плато. Солдаты Бурда укроются в траншее на подступе к городу и будут действовать только в случае угрозы Бруме. На верхах, в лесу, останутся лучники. — В центре только мы, нос к носу с Обливионом, — заметил Стеффан, долго разглядывая метки. — Люди Нарины?.. — Мы ни на что не надеялись, а значит и не разочаровались, — философски ответил Джоффри. — Несколько человек из Гильдии бойцов, десятка три из городской стражи, кроме подручных Бурда, вот и всё. — Значит, основной удар примем мы. Что же, не в первый раз. Я хотела спросить Мартина, точно ли он сможет открыть врата, но вовремя захлопнула рот. На собраниях тот не делился трудностями с формулой, стало быть, и я об этом знать не должна. Странно понимать, что тайна которую я так пыталась скрыть известна почти всем в этой комнате. Да и не в курсе ли Стеффан на самом деле? Мы продолжаем играть в общество слепых. — Когда выступаем? — задала я другой вопрос. — Завтра. — Тяжело огласил Мартин. — Вечером. Так мы хотя бы частично избежим паники в городе, давки на улицах. Пусть сидят в своих домах и не высовываются. — Лично я подобное ни за что бы не проспала. — Рассвет наступит в любом случае, — подал голос молчавший всё это время Сайрус. — А уж для какой из сторон решат Девятеро. Все посмотрели на него с молчаливым упрёком за мрачные мысли, но вслух Джоффри сказал другое: — Думаю, собрание можно считать законченным. Нам всем нужно сегодня отдохнуть. Сайрус вышел первым, наверняка чувствуя облегчение, что наконец может побыть со своим недугом один на один. Стеффан прихватил с собой планы для дальнейшего изучения. Я дождалась его для приличия, но выйти не успела, у порога окликнул голос Джоффри: — Явара, задержись ненадолго. Во имя Девяти, что ещё? Узнали о краже лопатохвоста в рыбном порту Виндхельма? Или о том, как я в пять лет разбила ту пузатую вазу с золотыми оборками? Скажут, что запрут в подвале, чтобы не шла в Обливион? Отправят на поклон к магам во второй раз? Последнее, пожалуй, было бы самым подлым! — Слушаю, — вздохнула я, когда дверь закрылась. Джоффри глянул на Мартина, тот тоже остался, но легче от этого не становилось. Оба выглядели задумчиво, или обдумывая слова, или не решаясь что-то сказать. Затянувшаяся пауза нервировала. — Что вы оба задумали? Скажите уже, от вашего молчания тошно. Мартин кивнул и Джоффри взял со своего стола деревянный футляр, протянул мне. Внутри оказался свиток из плотной дорогой бумаги, перетянутый бечёвкой, но не запечатанный, никогда не был. Не письмо… но что тогда? — Переписали Древний Свиток? — усмехнулась я. — Или нашли какое-то жуткое пророчество? — Прочитай и всё поймёшь, — сказал Джоффри. — Вообще-то, Мартин, я думал, ты что-нибудь скажешь, но раз так… — Нечего тут говорить, — холодно отозвался тот. Великие боги, какие мы все тут жутко серьёзные! Не иначе как позволили подсмотреть тайну рождения Тайбера Септима. Буду разочарована, если внутри свитка что-то другое. Я развернула бумагу и взгляд бегло скользнул по строчкам текста, ни за что не зацепившись, упал к двум подписям, от вида которых стало не по себе. Длинная и размашистая подпись Джоффри, рядом похожая больше на сборище даэдрических символов Мартина, а под ними две печати: символы Империи, один из которых пронзён двумя мечами, образовав крест. Император и орден Клинков — два самых могущественных человека в Тамриэле подписали, как я понимаю, первый указ после смерти Уриэля и… Всё это время у Джоффри хранилась императорская печать? Поймав на себе два тяжёлых взгляда я поняла, что слишком долго пялюсь и подняла глаза на текст, с ужасом заметив в нём своё имя. Ситуация больше не казалась такой уж забавной. Но не могли же они подписать приказ о моей казни, верно? — Я не понимаю… — прошептала я, дочитав последнюю строчку, хотя на самом деле всё прекрасно поняла, просто не могла поверить. Они дали мне время перечитать всё ещё раз, затем ещё. Убедившись в том, что глаза по-прежнему правильно распознают буквы, разум верно переваривает слова, а заодно и в собственном рассудке, я свернула бумагу и на этот раз спросила увереннее: — Объясните. Кому это пришло в голову и для чего? — В Бруме ты говорила, что опасаешься за свою жизнь после Кризиса Обливиона, — начал Джоффри, хотя идея, конечно, была не его. — Этот документ — заверение в твоей полной неприкосновенности. Ото всех, в том числе грандмастера и императора. — Любого грандмастера и любого императора, — пояснил Мартин. — Понятно, что разбойникам на тракте мало дела до твоих привилегий. Но в любой провинции, будь то дом графа, ярла или короля, тебе обязаны предоставить убежище и всё, о чём попросишь. Никто не имеет права арестовывать и удерживать тебя, что бы ты ни совершила. — Тут Джоффри поморщился. — Постарайся не злоупотреблять этим, ладно? — Указ действует везде, где есть имперская власть и для всех, кто ей подчиняется. Неповиновение карается высшей мерой суда. Есть ещё два экземпляра, один будет храниться здесь, в Храме. Второй в архивах Башни Белого Золота… Когда мы туда доберёмся. Мартин был серьёзен в своих намерениях, ни тени мягкости или ухмылки. Да и документ составлен… внушительно. У меня не укладывалось в голове. Они правда сделали это? Они настолько мне доверяют, так… любят, что отпустили, развязав руки для любых действий? — Я… Не знаю, что сказать. — Ах да, ещё кое-что, — подал голос Джоффри. — Указ нельзя отозвать. Ни мне, ни Мартину, ни нашим последователям. Сделай так, чтобы мы об этом не пожалели. Я кивнула. Мне бы духу не хватило использовать это в каких-то своих целях. Ладонь жгло бумагой, на которой выбито имя Явары, моё имя, теперь официально. И даже радостно ощущать себя человеком, настоящим! Девочка, которой не существовало… стала живой. Император и грандмастер Клинков — два человека, которых я рассчитывала использовать в самом начале, только что подарили мне свободу по собственной воле. Такую, о которой я и мечтать не могла. И всё же ответственности тут было больше. Не только моей. А на вопрос я ответа так и не получила. — Спасибо. Это… Я даже не знаю, как правильно назвать. Бесценно, наверное? — Я помолчала, подбирая слова, и решила сказать прямо: — Джоффри, простите, но… Не могли бы вы нас оставить? Совсем ненадолго, если вам ещё нужно о чём-то поговорить. Я правда очень благодарна и… — Всё в порядке, — остановил меня тот взмахом руки. — Я понимаю. Собрание окончено и других дел у меня тут нет. — Замерев у двери, Джоффри обронил напоследок: — Если хочешь знать, я считаю, что мы поступили правильно. Снова хлопнула дверь. Проводив Джоффри взглядом, Мартин сощурил глаза и посмотрел на меня. Изображать безмерную благодарность больше не нужно. — Зачем? — резко спросила я. — Потому что я не могу защитить тебя от всего мира. Но могу оградить от тех, кто под моей властью. От Клинков, от Джоффри, даже от себя. От тех, у кого больше власти, чем у простого пьяницы в таверне. — Меня не нужно защищать. Что ты видел в своих снах, Мартин? Что заставило тебя укрывать меня своей властью настолько? — Чего ты боишься? — само собой сорвалось с губ. — Это на случай, если ты вдруг всё же решишь сбежать. Чтобы я знал, что сделал для тебя хоть что-то. Вздох вышел судорожным. И что мне нужно думать? — Мне теперь страшно, — призналась я. — Не хочу, чтобы пришлось от тебя защищаться. Или от Джоффри. В конце концов, ты же будешь рядом, верно? Такой, какой есть? Мартин шагнул ко мне, растёр мои плечи, возвращая внимание на себя. — Эй, ну тише. Такую бумагу полезно иметь под рукой, мало ли что может случиться. Я не хотел тебя пугать и исчезать тоже никуда не собираюсь. Просто хотел подчеркнуть значимость, вот и всё. В конце концов, это мой первый в жизни указ, я давно думал потратить его на что-то… масштабное. — Ты точно ни к чему не готовишься? — К чему мне готовиться? — фыркнул Мартин. — Что я, по-твоему, в будущее смотрю? — А если бы смотрел? — Я заглянула ему в глаза. — Ты бы мне рассказал? — Да, — поколебавшись, ответил он. — Да, рассказал бы. Если бы знал наверняка. Значит, не считаешь нужным. Пустяки снятся или не веришь? Или просто не можешь разобраться? Или не хочешь, чтобы я знала?.. — Надеюсь, мне не придётся это использовать. — Я вернула свиток в чехол. — Я тоже. Держи его где-нибудь при себе. На всякий случай. Мартин притянул меня к себе поближе, смазано поцеловал в висок. — Жаль что всё-таки не могу посмотреть, чем всё в итоге обернулось… — прошептал он едва слышно, скорее просто себе самому. — Обернулось что? — Я о том, как жаль, что не могу видеть будущее, — печально усмехнулся Мартин. Я высвободилась из объятий, спрятала свиток во внутреннем кармане плаща. — Думаешь у нас всё получится? Завтра. — Должно, выбора у нас нет. Мне ещё нужно поработать над порталом, мы же не хотим чтобы Врата сожгли половину города? Мартин сказал это небрежно, даже весело, но я понимала, каких трудов ему всё это стоило. Решив больше не отвлекать, я попрощалась и выскользнула в коридор. Повеяло холодом в преддверии ночи, нагнало тоску и чувство, будто весь мир неумолимо катится в пропасть. Так, должно быть, ощущается скорый конец. Живчику было в общем-то всё равно на моё появление, но только он и мог меня успокоить. Мягкая щётка прошлась по лоснящемуся чёрному боку, зубья расчёски процедили гриву. И не укусишь ни разу? Даже не попытаешься? Похоже, жизнь в Храме пошла на пользу нам обоим. Сменился караул на стене, по двору сновали солдаты, таскали какие-то ящики. Гонец поскакал к магам в Бруму: «Слышала, Явара, отправляемся завтра!». Лязг металла слышится издали, тренировку не отменили и не надейтесь, хотя отбой вряд ли будет по расписанию. «Не видела Генрика? Этот пройдоха стырил у Раджана вот такой хвост окуня! Да чтоб мне провалиться, сам видел как он его тащит!». Вечером тишина окутала Храм, все разошлись готовить оружие и доспехи к завтрашнему бою. Командиры так или иначе закрыли глаза на нарушение распорядка. Настолько масштабной миссии здесь давно не было. Стало совсем холодно и пришлось вернуться. Меня ждали. Новость разлетелась быстро, но не было здесь сегодня ни суеты, ни волнения — наоборот тихое, собранное спокойствие. Обречённость перед неизбежным. Баурус и Клифф играли в карты на полу. Над ними сидя на диване возвышалась Джена, а на другой стороне листала книгу Кайла, её совсем недавно выпустили из лазарета. В кресле напротив развалился Арктурус, держа на руках Генрика, кот дремал и мурлыканье становилось всё тише. На подлокотнике кресла болтал ногой Клод. У каждого было по кружке, бутылки знакомой медовухи стояли полупустые. Сайрус прикрыл глаза, сидя за столом в отдалении. — А вот и ты, — приветливо улыбнулась Джена. — Мы уже думали за тобой послать. — Что же не послали? — Арктурус сказал, ты как Генрик, дорогу к нам всегда найдёшь. Услышав своё имя, Генрик навострил уши, но глаз не открыл. Хвост пресловутого окуня разнежил его окончательно. — Давно ты нарушил свой обет? — ухмыльнулась я Клоду, упав на диван между Дженой и Кайлой. — Это чай, — серьёзно ответил тот демонстративно отпивая из кружки. Выглядело убедительно. — Не переживай, тебе хватит, — Арктурус носком сапога тронул бутылку, зазвенело стекло. — Не буду, пейте сами. Я хотела понаблюдать за игрой, но Джена мешала. Она наклонялась так низко, что пару раз ей пришлось опереться на плечо Бауруса и прядь волос щекотала его щёку. Сам Баурус никак на это не реагировал и остальные тоже делали вид, что не замечают. В итоге я съехала вниз, на ковёр. — Тебе сыграть не предлагаю, — покосился на меня Клифф. — Сама знаешь почему. — Ты просто меня боишься. — Я откинула голову на диван. Вышло даже удобно. — И не пытайся отнекиваться. Клод допил содержимое своей кружки, чем бы оно ни было, рассмотрел дно. Иногда он так увлечённо это делал, будто там были написаны его мысли. — Тебя, вообще-то, многие боятся. Ты же у нас до кучи ещё и восставшая из мёртвых. — Милостью и властью Девяти, с позволения Шора, по приказу Акатоша, — наигранно подхватил Арктурус. Надеюсь, он это только что выдумал, а не повторил разговор в таверне. — Не подлизывайтесь, секрет бессмертия не расскажу. — Это правда, Героиня, — сказал Баурус и кивнул в сторону стола, за которым дремал Сайрус: — Можешь почитать сколько интересного о тебе говорят в Бруме. Что не донесение, то шедевр мысли. — Увлекательное, кстати, чтиво, — вставила Кайла. — Почти весь город запомнил тебя рыжей. — А ещё имперкой, бретонкой, волшебницей, лучницей, а кто-то даже двуручник за спиной рассмотрел, — перебивая друг друга перечисляли Клифф и Арктурус. Первый закончил: — Как ещё в рукопашную не дралась? Если тебя у нас так запомнили, то в каком-нибудь Бравиле ты точно плюёшься огнём и летаешь на драконе. — Кто же виноват, что я так хороша? — подыграла я. На самом деле всё это очень даже на руку. Будет проще остаться незамеченной… после. Баурус досадливо поморщился, когда Клифф сбросил последние карты, и торопливо принялся перемешивать колоду заново. Генрик совсем затих, вытянувшись на коленях Арктуруса. Мы так и будем делать вид, что ничего не должно произойти? — Клод, почему ты решил пойти с нами в Обливион? — Мы зареклись не поднимать эту тему, — пробурчала Кайла. — Я никаких обещаний вам не давала. — Справедливо, — кивнул Клод и хотел отпить из кружки, но, вспомнив что там пусто, бросил её на ковёр. Похоже, это и вправду был чай. — Хочу помочь, как и все. Разве нужна другая причина? Да я и не этот шалопай, — он шутливо дал Арктурусу затрещину, — отсиживаться не собираюсь. — Я буду на поле боя, просто с другой стороны, — злобно покосился в ответ Арктурус, потирая затылок. — Хватит с меня первых ролей. — Ты после этой истории в Бруме собираешься просидеть в Храме ещё пять лет? — Армас видит в этом возможность показать себя — пускай. Меня устраивает моё место. Арктурус старался говорить беззаботно, но всё равно звучало как-то обиженно. — Джена, а ты? Джена? — А? — Она не сразу меня услышала и вопрос пришлось повторить заново. — Ну… Меня не пугает Обливион. Я тоже хочу быть полезной, у нас тут одна цель. Джена растерянно улыбнулась, втиснувшись в спинку дивана, я же всё поняла сразу, едва задала вопрос. Баурус, конечно. Я бы тоже не бросила. Клод поднял с пола кружку, намереваясь спуститься в кухню за новой порцией своего пойла. Арктурус окликнул его уже в дверях. — Принеси ещё, раз уж слоняешься без дела, — он кивком указал на бутылки. Мы думали, Сайрус заснул и потому вздрогнули, когда он заговорил: — Хватит напиваться. Я конфискую ваш запас медовухи до следующего года. — Ладно тебе, ты же не серьёзно? — протянул Арктурус махая руками в знак Клоду поскорее уходить. — По-твоему я похож на шутника? — Мы тебе предлагали, — встрял Клифф. — Раз не захотел, что тогда с нами тут сидишь? — Присматриваю, — всё так же не размыкая век ответил Сайрус. — За вами нужен глаз да глаз. — Многие в Храме сейчас напиваются, не только мы. — А я и не всех перед Стеффаном прикрываю. — Сайрус, когда вы отправляетесь в Мискарканд? — спросила я, перетягивая на себя внимание и вместе с тем указала Клоду на дверь. Уйдёт он наконец или нет? — Завтра с утра. И не надо их защищать, пусть сами за свои поступки отвечают. Как будто я не знаю! Клод наконец вышел, но Сайрус никак не отреагировал на тихий хлопок двери. Конечно, ему бы хотелось завтра быть с нами, но он не может, потому и вредничает. — Слушай, — Кайла легонько пнула меня ногой в плечо, — а кроме нордов кто-нибудь может попасть в Совнгард? Может быть полукровки или… Пришлось изловчиться, чтобы обернуться и посмотреть на неё. Кайла прокашлялась и пояснила: — Мой отец был нордом и я вот всё думаю… — О да, сейчас самое прекрасное время чтобы об этом говорить! — воскликнул Клифф, едва не разбросав карты. — Ну тихо, Баурус уже все твои карты видел, пока ты тут вопишь, — поморщился Арктурус. Вернулся Клод, неся две бутылки медовухи под мышкой, а в руках кружки, одну из которых сунул мне. — На вот. Хоть за человека сойдёшь. Натянув рукава по самые костяшки, я сжала в руках горячую кружку. Это в самом деле был чай, на дне лежали ягоды крыжовника вперемешку с листьями мяты, так что в белых завитках пара ощущалось спокойствие. Похоже, Клод заваривал его сам. Поразмыслив, я всё-таки решила ответить: — Не знаю, Кайла. Всегда говорилось о том, что только норды могут попасть в Совнгард. Но, с другой стороны, в нас всех намешано уже столько предков, что чистокровных, в общем-то, и не осталось. — Я пропустил что-то важное? — спросил у своей кружки Клод. — Но почему Совнгард? Разве у вас нет какой-то… обители? — Судя по тому, как печально покачала головой Джена, зря я подняла эту тему. — Ни одной легенды? Хоть что-нибудь! — Если и есть что-то, то мы пока об этом не знаем, — сказала Джена. — Я привыкла думать что есть просто забвение. На самом деле мы все попадём в Этериус, но слово «забвение» мне нравится больше. — Вот поэтому я и не хотел поднимать эту тему, — сквозь зубы процедил Клифф. — Тоску нагоняете, да и только. Я глотнула чаю, тот был по-прежнему слишком горячий, но нужно было чем-то себя занять, чтобы не наговорить ещё чего-нибудь лишнего. — С чего ты вдруг об этом задумалась? — спросил вместо меня Баурус. — Не знаю, просто… Что, если получив артефакт Периайта, я продала ему душу? Не хотелось бы после смерти оказаться в его Ямах или как там их называют. — Честно говоря, я не думаю, что ты попадёшь к нему, — сказала я прежде чем прикусить язык. — Туда ведь вход открыт только заражённым, а ты… нормальная. — Не хочешь рассказать, что ты сделала, чтобы получить артефакт? В прошлый раз ты так и не ответила. Говоря это, Арктурус попутно наливал мёд в свою кружку, держа её на весу и привычно усмехнувшись дёрнул рукой, отчего несколько капель пролилось прямо на голову Генрику. Сжав зубы, Арктурус втянул воздух, издав сипящий звук, но обошлось. Кот не проснулся. — Не помню. Мы варили какое-то зелье с… Не помню, с кем. Мне подумалось, Кайла лукавит, но расспрашивать её не стала. Остальные тоже не подали виду. — Знаете, мне иногда кажется, что Каморан создал свой Рай только потому что у альтмеров тоже нет никакого посмертного пристанища, — сказала Джена. — И по этой же причине у него есть последователи. — Но это глупо, — Клифф чересчур эмоционально бросил карту и та, перевернувшись рубашкой вверх, отскочила в сторону. — Зачем устраивать такой кавардак, если можно просто пойти служить какому-нибудь даэдра и тогда после смерти местечко будет обеспечено? — Они и служат, — пожала плечами Джена. — Это одно и то же. — Разве у Альтмеров ничего нет? — спросила Кайла. — Они же рассказывают какие-то романтично-пафосные легенды про звёзды и этот их Альдмерис… — Альдмерис это не то, — со знанием дела протянул Клод. — Это как Атмора для нордов или Йокундза для редгардов. — Йокуда, — со вздохом поправил Баурус. — Не суть важно. А ты, раз такой умный, мог бы уже и рассказать про ваши эти Берега. — Далёкие Берега — это не то, о чём стоило бы разговаривать просто так. — Точно, не о чем тут говорить! Вот именно, — перебивая друг друга одновременно согласились Арктурус и Сайрус. — Неужели больная тема для всех редгардов? Пытаясь оттереть липкие капли с шерсти Генрика, Арктурус пояснил за всех: — Нет, мы просто лишний раз стараемся не говорить об этом, как норды о своём Совнгарде на каждом шагу. Извини, Явара. — А вам всем не мешало бы задуматься о Совнгарде, — ответила я. И все замолчали, видимо, действительно задумавшись. В этой тишине нас и застал Мартин. Оглядевшись, он оценил обстановку коротким смешком: — Я смотрю у вас тут воодушевление перед походом? Сайрус открыл глаза и попытался сесть ровнее, но Мартин быстро пресёк это никому не нужное геройство. — Что у нас точно есть, так это расчудесная рябиновая медовуха, — предложил Арктурус и, не дожидаясь ответа стал наполнять кружку. — И какая-то бадья у этих двоих. — Это чай! — возразили мы с Клодом. — Ну да, заливайте. Где это видано, чтобы перед боем чаи распивали! Первую кружку Мартин осушил почти залпом, удивительно что он дошёл до этого только сейчас. Будь я на его месте, давно бы уже спилась. Вторую пил уже медленнее. — Какие-то новости? — спросил Баурус. — Нет, и до завтра уже не будет. Можете расслабиться, я сюда не как император пришёл. — Тогда, может, сыграем в карты? — с вызовом спросила я, довольная забавой, которую сама же и придумала. — Не советую, Мартин, — предостерёг Клифф. — Серьёзно, ничего хорошего из этого не выйдет. — Пф, ты просто не умеешь проигрывать. Ну хорошо, смотри, я даже рукава закатаю, чтобы ты точно знал, что твои неудачи — это только твои проблемы. — А я пожалуй, рискну, — сказал Мартин, подавшись вперёд в кресле. — Вы во что играете? Хвост дракона? — Видите? Мартину даже правила объяснять не надо. Кто кого тут ещё переиграет. — Ладно, я с вами. Не могу же я просто так оставить вас двоих с этой бестией! — Как благородно, рыцарь Клифф, — рассмеялась я. — Империя не забудет твоей жертвы. — Не волнуйтесь, я буду за ней следить, — поддержал Клиффа Сайрус. — Ты там вообще-то спать собирался. — Проснусь ради такого случая. — Хватит уже болтать, раздавай, — сказал Баурус. — Погодите, я с вами! Арктурус слабо дёрнулся на месте, изображая, что придавлен необычайным весом Генрика. — Только вот встать никак не могу. Клод, дружище, ты не мог бы класть за меня карты? Клод прожевал ягоду крыжовника и медленно обернулся, смерил Арктуруса взглядом, вероятно размышляя, стоит ли отвечать вообще. — По два септима за каждую, вот тогда посмотрим. — Какой ты всё-таки скряга! И на кой тебе деньги в Храме? — Откупиться от стражи Брумы за убийство одного надоедливого редгарда. Не развалится твой Генрик, не хрустальный! Джена подвинулась мне за спину и начала быстро обмахивать руками. — Мы готовились к этому дню, боец! Помни чему тебя учили. Покажи им всем! — Есть, учитель! — Я шутливо отдала честь. Сыграли три раунда. В первом Арктурус проиграл Генрика Баурусу и не разговаривал с нами до тех пор, пока тот не вернулся к нему обратно. Во втором к нам присоединился Клод и тут же проиграл Клиффу желание: выпить кружку мёда, превратившееся в ходе долгих уговоров в полкружки, а потом и вовсе в глоток. Но Клод упрямо отказывался, а после заявил, что мы все ничего не понимаем и отправился на кухню за новой порцией чая. В третьем раунде я выиграла у Мартина безделицу, сущую мелочь: всего лишь какую-то половину Империи, что показалось мне весьма символичным. Я так-то старалась проиграть. Мы ещё долго болтали о всякой ерунде, пока не стало совсем поздно и чувство долга не разогнало нас по комнатам. Этой ночью Мартин спал необычно спокойно. Либо Девятеро наконец-то сжалились над ним, позволяя выспаться хотя бы перед важным днём, либо всё-таки мёд сыграл свою роль. Я очень надеялась на первое, в конце концов, императоров-пьяниц у нас не было очень давно.

***

Ремешок защёлкнулся на локте, закрепляя перчатку, я сжала и разжала кулаки — удобно, не сковывает. Рывком расстегнула ряд застёжек, перчатка сползла с руки, упала на пол. Сигильский камень не будет ждать, пока я подготовлюсь, а обжечь руку ещё и от сгоревшей ткани не хотелось бы. Медленный вдох. Я уже была в Обливионе, почему сейчас так волнительно? Прыжок. Сапоги сидят крепко — беги, стой, падай. Кинжалы прочно закреплены на бёдрах, колчан и лук на спине, поверх плаща. Сделаем вид, что они помогут, когда даэдрот захочет меня сожрать. — Ещё посмотрим, кто кого, — ухмыльнулось моё отражение в зеркале. Красивое, в надёжной броне с гербом Клинков на плече. Нет уж, сегодня неподходящий день для того, чтобы умирать. Уриэль хотел, чтобы я затворила мраморные Врата Обливиона — те самые, что мы откроем сегодня. Великие Врата. Он знал, что я справлюсь, видел это во снах. И на этот раз я не буду с ним спорить. Отражение бросило мне на прощание поцелуй, развернулось и исчезло за дверью, а я сбежала по лестнице на первый этаж, готовая присоединиться к остальным. Не было никакого построения, солдаты выезжали группами, первая отправилась ещё утром, как сказал Джоффри «расчищать местность». Мне не сиделось на месте. Хотелось, чтобы всё побыстрее началось и так же быстро закончилось. Я замерла посреди коридора и вернулась на пролёт выше, к распахнутой двери в малый зал переговоров. Притаившись у стены, наблюдала, как Мартин напряжённо всматривается в содержимое сейфа, будто увидел там бутылку скумы. Его лицо не меняло выражения минуту, две, пять, мне уже самой стало любопытно. Костяшками пальцев пробежала по дверному косяку, обозначив своё присутствие. Всё так же не отрывая взгляда, Мартин медленно кивнул. Конечно, заметил, не быть мне великой шпионкой. — А что ты делаешь? — я шагнула в зал. — Надеешься найти там потайной выход из Храма? — Было бы неплохо. — Всё-таки есть что-то очень приятное в том, как смягчаются черты Мартина рядом со мной. — Нет, я думаю. Мне кажется, нам нужно взять с собой меч Мефалы. При этом я не хочу его брать. Я заглянула в сейф. За приоткрытой дверцей толщиной с меня скрывались кипы бумаг, несколько перетянутых бечёвкой свёртков, клинок Мефалы, Роза Сангвина, щит Периайта и крохотная звезда на подвеске, отражающая бликом солнечный свет. Печать моего договора. — Что это ещё такое? — Я потянулась к бархатному мешочку и внутренне содрогнулась, когда почувствовала как перекатываются на пальцах мелкие камешки. Только вот прекрасно знала, что это на самом деле. — Зачем вы это храните? — Ты принесла их из Обливиона, — пожал плечом Мартин. — Тоже своего рода артефакт. — В пекло такие артефакты. Я бросила мешочек обратно в сейф и на всякий случай вытерла руку о штанину. Один из тубусов показался знакомым и я вытянула его наполовину, прежде чем поняла что это и с неприязнью засунула обратно. — Давай его сожжём? — заговорщически прошептала я, убедившись, что рядом никого больше нет. — Давай, — так же тихо отозвался Мартин. — Когда вернёмся из Обливиона. — Сразу, в ту же минуту. Мартин взгляда не отвёл и я тоже не смогла. Вдруг он наклонился и, прежде чем я смогла что-то понять, поцеловал. Тягуче, горько-сладко, поднимая волну тепла во всём теле. Только наши губы, ничего больше, иначе оба не смогли бы остановиться. Поцелуй не был долгим, отчего казался ещё желаннее, трепетнее. Мартин отстранился, усмехаясь уголком губ, ещё немного и эту улыбку можно будет назвать победной. Я судорожно выдохнула, растерянная, облизнула губы и сказала запоздало и невпопад: — Не надо, увидят… Мартин картинно закатил глаза, а мне понадобилось время, чтобы вспомнить, зачем вообще сюда пришла, и отогнать желание вцепиться в него с объятиями. — Зачем тебе меч Мефалы? — Не знаю. Просто мне вдруг подумалось, что он может понадобиться. Знаешь, такая очень навязчивая мысль. — Тогда забирай. Всегда сможешь вернуть назад. Мартин снисходительно посмотрел на меня, словно я не могла понять чего-то простого. Пришлось уступить. — Ты не хочешь его трогать, я поняла. Но почему? — Потому что я могу использовать его неправильно. — Мартин нахмурился глядя в пространство перед собой. — Клинок нужен для портала в Рай, но и сегодня как будто бы тоже. И я очень сомневаюсь, что его хватит на два раза. — Ты просто боишься ошибиться. Забирай меч, если тебе кажется это необходимым. Пусть лучше у нас будет лишний козырь, чем совсем ничего. На лестнице раздались шаги, я не обернулась, а Мартин глянул поверх моей головы на того, кто прошёл мимо. Он нахмурился ещё больше, но взгляд стал другим, зацепившись за какую-то мысль. — Я не очень хорошо владею мечом, ты тоже, но клинок Мефалы можно отдать тому, кто знает, как им пользоваться. Кому мы доверяем и кто точно не пустит его в расход просто так. — Ты знаешь такого человека? — спросила я, несмотря на то, что имя пришло на ум само собой. — Тот же, о ком ты подумала, — разгадал мои мысли Мартин и крикнул в коридор: — Баурус! Вернись на минуту. Шаги внизу затихли и я представила как Баурус, всплеснув руками, смотрит в потолок, гадая, что ещё могло от него понадобиться накануне вылазки. — Ну и что вы двое? Собираетесь ограбить Джоффри? Мне уже начинать говорить, что я ни о чём не знал? Нет, ничего такого он не думал. На это понадобилось бы больше времени. — Почти. Хочу чтобы ты взял с собой ещё кое-что. Мартин бережно достал из сейфа клинок и протянул Баурусу. Тот недоверчиво сощурился, глянул сначала на Мартина, потом на меня, снова на Мартина. Похоже, не мог решить кто из нас больше не в своём уме. — В чём подвох? — Ни в чём. Просто я хочу, чтобы сегодня меч Мефалы был у тебя. Используй, если понадобится. Если нет, вернёшь на место. — Явара, в чём подвох? — Ни в чём, — улыбнулась я. — Мартин думает, что он пригодится, но из нас с ним паршивые мечники. — Уж в этом ты права. И что скажет Джоффри? — С ним я улажу. Со стороны никто не заметит, он выглядит как катана. Баурус осмотрел лезвие, примерился к рукоятке. Наконец взял меч в руку, взвесил, всматриваясь в отражение стали. — Конечно, отличная идея соваться с артефактом Мефалы к Дагону. — Пока ты жив, ему ничего не станет. — Обнадёживает, спасибо, — осклабился Баурус, заменяя в ножнах одну из двух катан на клинок Мефалы. — И что мне с ним делать? — Не знаю, — буднично ответил Мартин. — Поэтому я и решил отдать его тебе. Делай так, как считаешь нужным. — А, ну теперь ясно! Так бы и сказал что просто захотелось перевалить на меня свою ответственность. — Перестань, ты теперь хранитель артефакта, — я шутливо пнула Бауруса в плечо и поспешила сменить тему: — Готов снова спуститься в пекло? — С нами же будет Героиня Кватча, чего бояться? Я покачала головой. Не хотелось облачаться в напускное безразличие и веселость, хотелось просто… поддержки. Я протянула руку Мартину и он охотно переплёл наши пальцы, заставляя пожалеть о том, что слишком рано надела перчатки и не могу почувствовать его холодную ладонь. Другой рукой потянулась к Баурусу, тот сначала делал вид, что не видит, потом бросил растерянный взгляд, но в конце концов подчинился. — И вы тоже возьмитесь за руки. — Понаблюдав за их игрой в гляделки я скомандовала строже: — Быстро. И так времени нет. На этот раз оба послушались. Мои ребята подружились, но иногда им нужно об этом напоминать. Мартин сжимал мою руку крепко, на грани боли, и я отвечала тем же. Баурус держал так, будто готов был в любой момент отпустить, но не отпустил бы. Ни за что. Мы столько вместе пережили, что последняя битва бок о бок казалась сама собой разумеющейся. И если бы я могла взять кого-то с собой в Рай, хотя бы одного человека, это точно был бы Баурус. И тогда, может быть, мы бы оба остались живы. Сникли ухмылки, Мартин и Баурус опустили глаза, задумавшись каждый о своём. — Ладно, я понял, — первым сдался Баурус и, кивнув, посмотрел на меня. — Я понял. Я качнула головой в ответ и мы оба посмотрели на Мартина. Тот отвёл взгляд в сторону, но и он не смог молчать долго. — Пусть Девятеро присмотрят за вами, — слова дались ему с явным трудом. — От тебя ли я это слышу? — хмыкнул Баурус. — Если боги отвернулись от меня, это не значит, что им плевать на всех. — Ты никогда не думал, что боги от тебя всё-таки не отворачивались? Будь это так, мы бы всем Тамриэлем уже давно сгорели. Неужели за всё время не было ничего хорошего? Мартин вскользь посмотрел на меня, убеждаясь в двух суждениях одновременно. — Вы не обязаны ехать сейчас с нами. Ваш отряд отправится в Обливион только после разведки, можете ещё отдыхать. — И пропустить всё основное действо? Шутишь? — усмехнулась я. — Согласен, ни за что не упущу это зрелище, когда ты не сможешь открыть Врата с первого раза и будешь судорожно искать другой способ, — кивнул Баурус. — К тому же меня ещё ни разу в жизни не обсыпало пеплом с головы до ног. — И если из Врат не выпрыгнет огромный даэдрот, я буду разочарована! — Если я не смогу открыть Врата с первого раза, вы будете искать другой способ вместе со мной, — угрожающе заявил Мартин. — И чтобы оба вернулись в Храм, понятно? — Так точно, сэр! — отдал честь Баурус. — Есть, мой император, — вторила ему я. Выехали без особой спешки, наши лошади легко шагали по дороге талого снега, протоптанной теми, кто отправился раньше. На подходе к Бруме я придержала Живчика, задержавшись на холме с которого открывался вид на плато, где солдаты выстраивались кругами и квадратами, так что показанные накануне Мартином схемы обретали смысл. Здесь всё и произойдёт, в центре, откуда разворачивается спираль шеренг из клинков и доспехов. На отдалении, чуть выше по склону, то, что я назвала бы ставкой командования, хотя наверняка был какой-то особый военный термин. Огороженное ящиками и мешками пространство с кипой бумаг, карт, книг и прочего. Здесь будут защищать Мартина, отчаянно и не жалея себя. Отсюда будет командовать Джоффри. Тут будем и мы, до того как отправимся в пекло. — Пойдём, Героиня. Нам пора. Я не удивилась, что Баурус остался со мной. Может он думал о том же, а может, боялся, как бы не струсила. — Без нас не начнут. Как, по-твоему, был какой-то другой выход? — Что толку думать об этом? Можно так всю жизнь перебирать, но ты скорее свихнёшься. Внизу царила предвещающая бой суматоха. Лошадей пришлось отправить обратно в Храм, они бы только мешались. Конницей на таких холмах не повоюешь. В импровизированной ставке собрался весь наш отряд, никто не захотел отсиживаться в стороне. Храм, должно быть, совсем опустел — хоть через главные ворота входи, никто не заметит. Джоффри сообщил о том, что все приготовления почти окончены и Мартин, в последний раз перечитав свои записи, хлопнул по столу, выпрямляясь. — Ладно, тогда за дело. Не будем медлить. Он сошёл по склону на открытую равнину, измерил шагами расстояние и, собрав магию, начал выжигать на земле линии. Медленно, один за другим, стали появляться круги, обрамлённые даэдрическими символами. Та самая формула портала? — Нам всем не помешало бы сейчас выпить. Клод сидел на ящиках, спиной к нам, и даже не сразу заметил обращённые к нему взгляды. — Что вы так уставились? Скажите ещё, что сами о том же не думали. — Странно слышать это от тебя, — сказала Карайн. — Я озвучил общую мысль, а не призываю к действию, — меланхолично отозвался Клод и вернул взгляд вниз, к тому месту, где должны были открыться Врата. Я заглянула в записи Мартина, сравнила с тем что он делал сейчас. Получилось весьма похоже и… внушительно. Как резьба по дереву с эскиза, эй, мастер, сколько возьмёшь за такой узор? Ярл хочет карниз с даэдрическими символами! Интересно узнать, что эти символы ещё означают. Было бы презабавно, окажись они ругательствами, и Мартин на самом деле писал что-то в духе: «Выходи, старый пёс, биться будем!». Такого оскорбления Дагон бы уже не вытерпел и точно явил бы себя. — Тебе что-то кажется смешным? — бросил Армас, когда не получилось скрыть ухмылку. — Смешно, что ты решил пойти со мной. — Я не к тебе на помощь пришёл, не зазнавайся. — Сути это не меняет. — Что на самом деле забавно, так это то, что ты снова суёшь нос в Обливион. В третий раз. Надеешься, что хоть сейчас прикончат? — Держись позади и, может быть, останешься жив, — протянула я с наигранной заботой. — Знаешь, — заговорил Бурд, — я сам до сих пор удивляюсь, как ты смогла уговорить меня на эту авантюру. — Просто признай, что тебе понравилось быть героем. — Нет. Племяшка уж очень просила клык даэдрота. Мартин закончил и тряхнул рукой, сбрасывая магические икры. Все притихли и в наступившей тишине вой рожка прозвучал особенно громко. Ожидавшие подвоха совсем с другой стороны ряды солдат подёрнулись рябью волнения. Стеффан рявкнул извечный приказ защищать императора, усилить оборону с фланга. Талос, ну что там ещё? — Капитан… — начал Джоффри, не глядя на Бурда. — Если я правильно понял, это… — Наш, — подтвердил тот. — Но я не представляю, кто это может быть. Восточные ворота Брумы выпустили за стены не отряд — целое небольшое войско людей, провожаемое растерянными взглядами солдат со стен. Мужчины и женщины разного возраста, при оружии… Почти все норды. — Сейчас мы это и узнаем, — строго произнёс Джоффри, и, спускаясь с холма, скомандовал: — Пропустить! — Что, выгонять нас идут? — фыркнула Карайн, но её замечание осталось без внимания. К Мартину подбежал Ган Лузеф и совершенно буднично, словно ничего из ряда вон не происходило, протянул флакон с мутной голубой жидкостью. Не глядя, Мартин взболтал и залпом выпил. Радости ему это не принесло совсем, зато к лицу начала возвращаться краска. Жутко гадкий, но полезный магический эликсир? Да, определённо. Не удивлюсь если эти маги могут свои заклинания солить да в банках закатывать. — И как это понимать, Хротгард? — на ходу крикнул Бурд, последовав за Джоффри. Я поёжилась от враждебности окрика. Клод смерил меня взглядом и чуть подвинулся, похлопал по ящику рядом с собой. — Садись. Успокойся, мы всё равно ничего не можем сделать. Я села, сложив руки на груди чтобы хоть куда-то их деть и не раздирать нервно ногтями кожу. Впервые так злило чьё-то спокойствие. — Если ты выпил каких-то успокаивающих трав, то мог бы и поделиться со всеми. — Я ничего не пил. Просто смирился. — А вот мы не будем мириться с бездействием. — Джена присела на ящик с другой стороны, вполоборота глядя на происходящее внизу. — Мы выжидаем подходящий момент. — Не бегство, а тактическое отступление, — усмехнулся Клод. — Так и планировали, честное слово! Вперёд вышел тот, кого звали Хротгардом и по совместительству предводитель отряда. Плечистый, светловолосы, с густой бородой — норд в самом привычном понимании, вот только-только сошёл со страниц путеводителя по Скайриму. Ну таким только детишек пугать где-нибудь в Акавире. Он коротко поклонился Мартину, обвёл всех долгим взглядом, точно искал кого-то конкретного, и только потом заговорил: — Скажи, что мы здесь не к месту, капитан. Позовите Героиню Кватча, мы будем разговаривать с ней. Все посмотрели на меня, а мне ужасно захотелось передать этот взгляд кому-то другому. Мартин качнул головой, подзывая к себе, но я поднялась только когда Джена пнула меня локтем в спину. Вот так просто проигнорировать императора и грандмастера Клинков? Они совсем страх потеряли? Шаркая подошвами по неровному склону, я только и думала о том, как бы не упасть. Хороша была бы Героиня, великая и грациозная! Можно было бы на месте пристрелить, не убудет. Радовало только то, что Баурус тенью отправился следом. Что бы он там не думал, я была ему за это благодарна. — Ты не похожа на великаншу, — пробасил Хротгард. — Ты тоже не тянешь на Соратника, так что же? Мы собрались здесь силами мериться? Хротгард одобрительно усмехнулся в бороду. — Мы пришли помочь в твоём деле, дева. — Он оглянулся, говоря скорее своему отряду, чем нам: — Что мы, город свой не защитим? Наша землячка одна за всех биться будет? — Северная кровь горячее огня Обливиона, верно, братцы? — крикнул кто-то в толпе и десятки голосов вторили размашистым «Да!». — Наши предки одну землю топтали, а потомки будут пировать в одном зале в Совнгарде! — В нас всех течёт кровь Исграмора! Мы не дрогнем перед даэдра! Всеобщий кураж вспыхнул многоголосым хором. Норды ударили себя в грудь и от грохота, казалось, сотряслась сама земля. Наши солдаты явно воодушевились, теперь уж точно мало кому захочется ударить в грязь лицом. Сколько их пришло, сотня? Больше? Я скосила глаза на Джоффри, тот медленно кивнул. Что ж, пора браться за дело. И в первую очередь напомнить об уставе нашей… армии. Я вскинула руку призывая к молчанию. После не слишком удачной речи в Бруме я много думала, что могла бы изменить и сказать по-другому. Теперь я была готова. — Я ценю вашу поддержку. — Приходилось кричать, но всё равно сомневаюсь, что последние ряды меня слышали. — Однако я всё же не великанша и уж точно не полководец. Наши люди подчиняются командованию Клинков и императору. Если кому-то это не нравится — вы свободны вернуться домой. Никто не ушёл. Простые люди, ничем не обязанные, пришедшие на помощь только потому что в наших с ними жилах течёт кровь Исграмора, встали на одно колено, одновременно, но так по-разному, каждый по-своему. Нестройным хором разлетелось над головами и, я искренне, даже злорадно надеялась, достигло стен замка Брумы: — Да здравствует император! Слава Мартину Септиму! — Я принимаю вашу клятву, — ответил Мартин, огорошенный не меньше других. Нарина ошиблась в своих людях, им не нужны приказы. И я тоже ошибалась. — Половина наших за стеной, — говорил Хротгард Джоффри. — Остались на случай, если в город проникнет какая-нибудь дрянь. Мы теперь под вашим руководством, командуйте. — Молодец, — прогремел над головой голос Бауруса, когда я, отходя, упёрлась ему в плечо. — Думаю, на это Нарина и рассчитывала. — Плевать мне, что она там думала. Мефалу на весь её замок. Баурус задумчиво покосился на свои мечи. Стеффан рассредотачивал людей, укреплял шеренги. Джоффри сказал Хротгару взять несколько самых крепких бойцов и отправляться с нами, когда Врата будут открыты, их помощь понадобится, чтобы защищать Мартина. — Да ты там целую армию собрала! — присвистнул Клод, когда мы вернулись. — Когда пойдём штурмом на Имперский город? — Оставьте мне в трофей «Синюю ленту», — поддержал один из подручных Бурда, кажется, его звали Клайв. — Лучше их клюквенных настоев ничего не пробовал. Бурд был не слишком доволен происходящим и едва дождался, когда нас нагонит Хротгар с его отрядом. — Почему не предупредил? — Людей собирал, не до того было. Если бы дело не вышло, нечего было бы и воздух зря сотрясать. Порядок время бережёт, слыхал такое? — У кого рожок взяли? — Дейва на стене попросил протрубить, чтобы без нас не начали. Да он-то уж знает, что ему от тебя достанется. Мартин тем временем вернулся к своему делу. Встав в центре главного круга, сложил ладони и опустил голову, точно в молитве. Но молитва эта уж точно не предназначалась никому из Девяти. Ветер усилился, тучи будто бы поплыли быстрее, желая поскорее убраться от этого места. Кончики пальцев Мартина налились тусклым светом, едва заметным. Лучники наложили стрелы, мечи на изготовку — приказ Стеффана. Все напряглись, замерли, задержав дыхание, готовые вот-вот разом выдохнуть. Вдруг Мартин отшатнулся, вышел из круга, да так резко, точно его вытолкнули. Ничего не произошло. — Неужели не получилось? — подал голос Бонни, но Карайн тут же упрёком заставила его замолчать. Мартин не смел обернуться к нам. Он обошёл свои руны ещё раз, раздумывая. Снова вошёл в круг, на то же место, сомкнул руки, но уже нервно, злясь. Нет, так тем более ничего не получится. Подбежал Ган Лузеф, быстро заговорил, но их наверняка не расслышали и те, кто стоял ближе всех. Мартин покачал головой один раз, другой, затем опустил руки и всё же повернулся. Выслушав Гана, снова сказал что-то в отрицание, но тот лишь понимающе хлопнул его по плечу и пошёл к одному из кругов, меньших по размеру, но примыкающих к основному. — Кровь, — догадалась я. — Дагон жаждет крови. — Главное, чтобы не кровавых жертв, — хмыкнул Симонс. Я хотела спуститься к ним, но Баурус крепко придержал меня за плечо, пояснив вполголоса: — Не мы. У каждого своя жертва. Ещё два небольших круга заняли альтмер и каджит, судя по тому, как добродушно они кивнули Гану, из Гильдии магов Брумы. Все трое, даже не посмотрев друг на друга, порезали руки и приложили ладони к земле. Мартин последовал их примеру и начал ритуал заново. Его кровь ручьём побежала между ладоней и, капая на землю, шипела. Сам мир набрал в грудь воздуха, чтобы выдохнуть его шквалом пронзительно холодного ветра. Голос Мартина набирал силу, гремел подобно грому на горизонте. Теперь его слышали все, хотя и не могли разобрать ни слова. Плотные, чёрные как клубы дыма, тучи обложили небо, скрыли последние лучи закатного солнца, и мы остались во мраке. Свечение на кончиках пальцев разрослось по рукам, скрылось под рукавами плаща. Достигнув пика яркости, вспыхнуло, превратившись в огненный шар. Оставив его в воздухе, Мартин осторожно вышел из круга и только тогда развёл руки в стороны, медленно разрывая пространство. Шар стал центром, щёлкой в дверном проёме между Тамриэлем и Обливионом, и вот уже не колдовской огонь, а лавовая воронка закручивается в центре, а воздух вокруг разрывающейся ткани мироздания загустевает, плавится и застывает чёрным мрамором. Врата Обливиона открыты. В небо ударил столб света, точно выросла новая Башня Белого Золота. Трёх магов отшвырнуло, только Мартин остался стоять, освещённый алым заревом. Неумолимый аппетит Дагона всё рос, пасть Обливиона распахивалась шире, стремилась стать выше Глотки мира, посоревноваться с богами. Того и гляди сейчас выскочит зловещая лапа и утащит в бездну. И всё будет кончено. Чего Мартин ждёт? На губах привкус пепла, тяжёлый воздух пахнет металлом. Мартин всё всматривался в зев Обливиона и зачем-то шагнул вперёд, неуверенно, но словно в бездну. Баурус сжал крепче моё плечо, но я ещё не настолько выжила из ума, чтобы слепо бросаться к Мартину, тем более на глазах у всех. И всё же кое-что могла. — Император! — рявкнула я так, что показалось, одним словом сорвала горло. Поймала на себе несколько одобрительных взглядов. Конечно, кто же ещё посмеет себе такую наглость, как не Героиня Кватча. Сначала Мартин будто бы и не услышал, затем слегка повернул голову и медленно, точно во сне, сделал шаг назад. Ещё один торопливый шаг, и ещё. Земля обугливалась прямо под его ногами, трескалась, высыхала. Обливион тянул к нему свои лапы, но Мартин уже пришёл в себя и отходил всё дальше. Вспышка ослепила, выжигая небо, и в красных прожилках сверкнула молния. Пики мрамора когтями торчали из-под земли. Оставив позади напряжённых, готовых в любой момент броситься в бой солдат, Мартин вернулся к нам. — Он всё равно меня достанет, — бросил он тяжело дыша и смахнул со лба испарину. — Надо поторопиться. — Порядок? — задал общий, но прежде всего мой вопрос Баурус. Мартин кивнул, принявшись наскоро перевязывать порезанную руку. Мне хотелось помочь, хотелось спросить снова, но я быстро отогнала от себя эти мысли. Жив — значит уже всё в порядке. Остальное обсудим потом. К нам торопился Ган Лузеф. Удивительно, что обошлось без жертв. Огромные, невозможные, страшные Врата. Не было слова, которое могло бы описать их в полной мере. Исполинские? Нет, просто… Великие. Да, это самое для них подходящее. Судя по глазам солдат, многие думали о том же. — Почему они не нападают? — Джена так и не отрывала взгляда от воронки, прикрыв рукой глаза от яркого света. — Ждут, кто сделает первый выпад, — невнятно ответил Мартин, зажимая в зубах кусок ткани для повязки. Никто так и не осмелился предложить помощь, а ему было будто бы всё равно. — Считай, две армии столкнулись и ждут, у кого из лучников скорее сдадут нервы. — И кто будет первым? — Мы, — отрезал Джоффри и дал команду стрелять. Стрелы полетели ровной полосой, заблестело навершие в огненном свете за миг до того как исчезнуть на той стороне. Мир взревел, земля дрогнула и из распахнутой пасти тотчас посыпала вся обитавшая в Обливионе жуть, только и ждавшая этого часа. Грянул бой, первый за эту ночь. — Зачистите местность и готовьте отряд разведчиков, — отдал распоряжение Джоффри. — Врата могут вести на какой-нибудь обрыв или сразу в лаву? — спросил Клод, наконец-то заинтересовавшись хоть чем-то, пусть и не так живо, как остальные. — Маловероятно. Я не смог бы открыть их просто в воздухе или на воде. Стоит думать, с той стороны это работает так же. Вратам нужна опора и источник магии. Сигильский камень всегда где-то рядом. Стало быть, это те самые Врата, которые открылись когда-то в Кватче, самые первые. И Мартин видит их уже во второй раз. Хотелось бы мне побывать в его голове, чтобы понять, что он чувствует. Рассказов никогда не будет достаточно. Разведчики построились плотным рядом по три человека, подняли щиты и медленным шагом двинулись к Вратам. С высоты похоже было на стальную гусеницу, громыхавшую при этом как посудный шкаф. Дважды строй подбивал кланфир, в щиты били стрелы своих же товарищей, но солдаты не дрогнули. Врата медленно проглотили колонну. Я выдохнула. Кто-то рядом начал тихо считать вслух. Хотелось обхватить себя руками и качаться из стороны в сторону, или пройтись хоть на два шага, вон к тому камню и обратно, разве это много? Нельзя. Лишняя нервозность сейчас не к чему, кто-то тут точно держится только благодаря нам. Битва с даэдротами не продлилась долго, Дагон точно знал, что мы никуда не денемся и времени у него достаточно. Можно брать измором, выпуская изредка небольшие группы, можно подождать и придумать что-то поинтереснее. Такой простор для воображения, а уж Дагон точно им не обделён. Я посмотрела на темнеющие в отдалении стены Брумы. Наверняка сегодня там нашёлся кто-то настолько мужественный, чтобы спокойно лечь спать. А кто-то пропивает ночь в таверне. Другие молятся в часовне, но найдут ли утешение? Часть людей здесь, под градом стрел и нечеловеческого колдовства, они даже толком не понимают, за что мы боремся. Щёку больно кольнуло изнутри, когда я слишком сильно её прикусила. Теперь кровь гадко ощущалась не только в воздухе, но ещё и во рту. До этого поход в Обливион получался как-то спонтанно, не было времени вдумываться и размышлять. Мартин был прав, надо было до поры остаться в Храме. Бесконечно много времени прошло прежде чем разведчики начали возвращаться. По одному и не все. Донесения, как и ожидалось, неутешительные. — Там длинный мост, на подступах к Вратам уже никого, — сбиваясь с речи и заметно стараясь держать тон и не поддаваться эмоциям, говорил Фростен. — Вокруг только лава и… Вдалеке три башни. На разном расстоянии, трудно сказать как далеко друг от друга и от моста. — Три башни? — медленно повторил Мартин, чтобы его точно услышали и поняли. — Ты уверен? Опиши их. — Уверен, да. Чёрного камня как Врата. Высокие, зубчатые… — Он запнулся, снова стараясь сладить со словами и выделить главное. — От каждой столб света и на верхушках огонь, кажется. Мартин мельком посмотрел на меня и, когда я кивнула, тихо заговорил сам с собой. — Три башни — три камня. Не дать Вратам закрыться сразу, объединить камни в один… Ни одной эмоции не проскользнуло на его лице, только холодные факты и отстранённость, точно не с ним происходит. Он всё сцеплял и расцеплял пальцы, не замечая проступившей на повязке крови. — По одному или все вместе? — продолжал размышлять вслух Мартин. — Хочет взорвать Врата? Нет, глупо, это и его мир тоже… — Ты сказал объединить камни? — Джоффри единственный нарушил ход его мыслей. — Это возможно? — В общем-то да, если знать… Мартин прервал Гана Лузефа взмахом руки. — Проблема не в том, чтобы объединить камни, в конце концов, они часть единого целого. Дагон нам просто не оставит на это времени. — Достать камни это ещё полдела, так? — подытожила Карайн. — Самое главное случится не в Обливионе. Фростен всё это время молчал, жадно потягивая воду, но тут прервал Мартина на полуслове, точно вспомнил нечто крайне важное. — Ваше величество, есть кое-что… — Да? — нахмурился Мартин. — Что там ещё, говори. — Даэдра идут сюда. У них какая-то… — он задумался, подыскивая в уме подходящее слово, но, видимо, не нашёл. — Осадная машина, я не знаю. — Какая ещё машина? — встрепенулся Джоффри. — Не знаю что это и что она делает. Мост длинный, даэдра тащат эту шутку сюда. — Как она хоть выглядит? На что похожа? — Тихо! — скомандовал Баурус и его все послушались, замолчал даже Джоффри. Он смахнул с ближайшего ящика все склянки и бумаги, разложил пергамент, взял кусочек угля. — Рассказывай что там, сейчас посмотрим. — Никто не видел вблизи, не успели… — Рассказывай, во имя Девяти! Хватит терять время! Фростен рассказал, приблизительно, рвано, схематично. Баурус упрямо задавал вопросы, но в какой-то момент понял, что большего не вытрясти. Уголь порхал над бумагой, оставляя контуры, линии и фигуры. В конце концов даже получилось что-то понятное. — Похоже на таран, — пожал плечами Бурд. — А спереди что, огонь? — Осмелюсь предположить, это сигильский камень или другое вместилище энергии, — подал голос Ган Лузеф, и чем больше он говорил, тем увереннее становился. — Врата с обеих сторон, — произнёс Джоффри. — Хотят их расширить чтобы прошло больше войска? Как думаешь, Мартин? Мы взглянули на Мартина, опомнившись, что тот молчал с самого упоминания даэдрической машины. Он медленно кивнул, не отрываясь от чертежа Бауруса. — Может и так, но… Ты помнишь траншею в Кватче? Я не сразу поняла, что вопрос адресован мне. — Нет, не помню. Моргнув, Мартин вынырнул из своих мыслей и повернулся ко мне. — Как ты можешь не помнить? Ты же была там. Траншея от главных ворот до площади в рыночном квартале! Три улицы, по-твоему, куда делись?! Вспоминай! — Не было там никакой траншеи, хватит кричать на меня! — Явара, — шикнул Баурус, легонько пнув меня в бок, напоминая, что с императором, вообще-то, так не разговаривают. Но приличия — последнее, о чём мы все сейчас думали. — Мы там встретились во второй раз, — подсказал Мартин спокойнее. — Да я не помню… Нет, я помнила. Длинная выжженная воронка, через стену к центру. Не причуда местности, не выкопанный смертными ров — удар. Сильный и точный. Плечи Мартина чуть опустились, когда он увидел на моём лице понимание. — Я думала это от какого-то колдовства даэдра. Вроде огромного огненного шара или… — Не бывает простого колдовства такой мощи. — Мартин указал на чертёж и заключил: — Это штука, чем бы они ни была, уничтожила Кватч. Я не знаю что конкретно она делает, но видел последствия. Я не видела остальных, но знаю наверняка что в тот момент мы все как один посмотрели на Бруму. — Закрой Врата. Мы найдём другой способ, не важно, сколько времени это займёт. — Я уже не могу, — обречённо ответил он. — Врата можно закрыть только сигильским камнем. — Тогда мы придём в Обливион и заберём их все, — решительно заявил Баурус, отряхивая руки от крошек угля. — Сколько их? Три? Значит все три будут нашими. Ган, ты сказал, вместилище энергии? Выходит, и этот таран в некотором роде… смертен? — Насколько я могу судить, да. — Как далеко они от Врат? — спросил Мартин. — Были в самом начале моста. Идут медленно, но их много. Очень. — Тогда у нас две миссии: таран и сигильские камни. Осталось только решить, кто пойдёт в башни. — Мартин снова посмотрел на меня и усмехнулся, впервые за бесконечную ночь: — Хотя, думаю, решать и не надо. — Я, Баурус и Бурд, — кивнула я. — Мы уже там были, знаем что нужно делать. — Вам нужна будет помощь… — начала Джена. — Нужна, но не в башнях. Это не самое опасное место в Обливионе, в Кватче я справила и одна. А вот пройти эту штуку в одиночку не выйдет. — Я согласен с планом, — сказал Джоффри. — Вы втроём заберёте камни, остальные обеспечат вам путь через таран. По возможности уничтожьте его, любым способом. Приоритет башни, но если выпадет шанс — сотрите эту штуку из всех миров. Сколько осталось из твоего отряда? — Двадцать пять человек, — ответил Фростен. — Вы остаётесь на линии близ Врат, с той стороны. Обеспечите им отход. — Девять человек против машины, уничтожившей город, — качнул головой Армас. — Мы справимся, однозначно. — Выше нос, приятель, — хлопнул его по плечу Клод. — Эти бедолаги вообще будут бегать там в одиночку. — Не переживай, если мы вдруг обнаружим четвёртую башню — она вся твоя! Армас по обыкновению только что-то пробурчал в ответ. — Мы узнаем, когда вы заберёте камни? — спросил Симонс. — Узнаете, уж поверьте, — усмехнулся Бурд, потирая обожжённую ладонь в перчатке. — Знака лучше и не придумаешь. — Раньше камни переносили вас сразу и закрывали Врата. Боюсь на этот раз не выйдет, вам придётся возвращаться самим. — Справимся, Мартин, — бросил Баурус. — Первая, вторая и третья башни, — рассчитала я наугад, указав сначала на Бауруса, затем на себя и после на Бурда. В конце концов какая разница? — Это чтобы вы знали от кого приходят вести. Ну и кто раньше всех справился. — Это ты на себя надеешься? — хмыкнул Бурд. — Уж извините, мальчики, но вам за мной не угнаться. — Это мы ещё посмотрим. — Хорошо, вы готовы. — Мартин ещё раз оглядел всех нас, сверяясь с какими-то своими мыслями. Задержал на мне взгляд чуть дольше или по крайней мере мне бы очень этого хотелось. — Удачи. Всем вам. Возвращайтесь домой поскорее. Отдав честь ударом в грудь мы спустились на выжженную землю. Солдаты стянулись к центру и не сговариваясь выстроились в живой коридор, вверяя нас власти Обливиона. В каждом сила, честь, храбрость и благодарность. И половина из них не доживёт до рассвета. Как-то само собой вышло, что шедшие рядом Баурус и Бурд чуть отстали, оставив меня главой этого шествия. Было непривычно, и совсем неподходяще торжественно, и, что уж говорить, просто страшно. Страшно до ужаса. Все инстинкты кричали бежать, спасаться, забиться в самую глубокую яму, спрятаться в дальнем монастыре и никогда не выходить. Но я упрямо шла вперёд. Из страха, как и из любой эмоции можно черпать силу. Когда алым осветились волосы и жаром дохнуло в лицо, я обернулась осмотреть отряд. Мой отряд. Баурус, верный друг с которым, как бы иронично это ни было, можно спуститься и на дно Обливиона, а затем вернуться. Бурд уже однажды спас меня, а теперь отшучивается, не понимая, как его угораздило согласиться на это во второй раз. Джена всё так же не отводит взгляда от воронки и огонь отражается в её глазах. Рядом с ней Клод, спокойный, безразличный, на бледном лице алый отсвет играет румянцем. Ган Лузеф, маг графини, не представлявший, в какую историю его однажды затянет. Армас всегда меня недолюбливал, но придёт на помощь, а после продолжит плеваться ядом. Карайн, одна из немногих воительниц в Храме, мы виделись лишь пару раз за всё время. У Бонни не вышло достать артефакт и теперь он отчаянно хочет быть хоть как-то полезным. Симонса я почти не знаю, как и знакомых Бурда — Клайва и Ренда, но и они, не зная толком никого из нас, пошли следом, доверившись. Там дальше, за рядами солдат и командами Стеффана, где заканчивается свет и земля сливается с чернью неба, Джоффри и Мартин. Несмотря на то, что я не могу их разглядеть, они видят меня. И надеются. Как я могу их подвести? Кому ещё идти впереди? Хотелось сказать напоследок что-то героическое. За Тамриэль, за императора, за мир. Но всё это было лишним, напускным, нечестным. Я шла сражаться только за себя одну и мои братья по оружию на самом деле тоже, просто не все это ещё понимают. Рассвет разгорается, Явара. И в предрассветных сумерках мы одинаковые, все равны и слабы перед судьбой. В долге, чести и верности. В помыслах, деяниях и сердце. Сегодня мы на шаг ближе к Совнгарду, Далёким Берегам и просто забвению. Я шагнула вперёд.