Последний Септим

Дождь острыми каплями бил в окно, стучал по камню над головой. Отражение пламени свечи жидко растекалось по пластинам доспеха. Она склонилась над столом, рассматривая обгорелые клочки бумаги и размытые страницы – осколки зеркала прошлого, которое уже никогда не собрать вновь. В дверь постучали. – Войдите. Не дозволение – приказ. Первой в комнату шмыгнула рыжеволосая девушка, за ней юноша. Они наскоро отряхнули плащи и поклонились. Женщина и головы не повернула в их сторону. – Нашли что-нибудь? Девушка покосилась на своего спутника и, не дождавшись от того ни звука, со вздохом заговорила: – Как вы и предполагали, библиотеку уничтожили ещё до войны. Они сожгли всё, до последнего свитка. Мы искали под каждым камнем, но не нашли ничего, кроме пепла. Команде Кая повезло больше. – Да, в некотором роде… – протянул юноша, испепеляя взглядом подругу. Бледная кожа и большие голубые глаза выдавали в нём далёких эльфийских предков. – В трапезной под полом мы нашли тетрадь, только прочесть её невозможно. Архивариусы попробуют что-нибудь сделать, но я бы не надеялся. – Рена, твоё мнение? – обратилась женщина к отражению в мокром стекле. – Там нечего изучать: от сырости бумага расползлась настолько, что её относительно целый вид уже чудо. Даже если удастся восстановить фрагменты текста – общий смысл мы уже никогда не узнаем. – Всё равно займись этим. Нам сейчас ни одна строчка не будет лишней. – Да, грандмастер. – Удачной работы с архивариусами, они тебя так обожают! – прошептал Кай одновременно уворачиваясь от тычка локтем. – Где Бен? Почему не с вами? – Кай как раз заходил к нему перед нашим визитом. – Рена похлопала того по плечу. – Ты не напомнил Бену о собрании? – Он всё ещё ищет тайники в стенах, сказал, что придёт позже. Бен уже добрался до комнат второго этажа, точнее, того, что от них осталось. – Хочу заметить, что храм и без того держится на одной лишь милости богов, а если этот умник возьмётся ломать стены, то точно всех нас здесь заживо похоронит, – подхватила Рена. Ответом на её слова был ворвавшийся в комнату сквозняк и хлопок двери. Бен бросил мокрый плащ на пороге и бросился к столу, одной рукой лихорадочно ослабляя ворот рубашки, другой прижимая к груди пыльный свёрток. – Грандмастер, я нашёл! Это что–то невероятное! Судя по последним записям, весь второй этаж был одним большим оружейным складом, но ведь это спальни, гостевые и кабинеты, каковыми они были до войны и… ещё раньше. Ну не могло быть такого, чтобы ничего не осталось, это же невозможно! И вот – посмотрите сами! Говоря это, Бен выкладывал свои находки. Первым брякнул завязанный узлом бархатный мешочек, за ним вырезанный на нордский мотив амулет Талоса и потемневшая от времени брошь, отдалённо напоминавшая ветку морозных ягод. Завершил картину длинный лук, выцвевший и растрескавшийся, но от того не менее ценный. Сам свёрток оказался вылинявшим куском ткани с вышитым полукругом солнца. Грандмастер бесстрастно осмотрела находки, отдавая большее внимание луку и куску ткани. Бен всматривался в суровое лицо, ловил взглядом каждое движение, но ни одно слово так и не слетело с её плотно сжатых губ. Лишь когда грандмастер взвесила в руке мешочек, Бен предупреждающе поднял руку и тут же сконфуженно опустил. – Что внутри? – Там зубы. – Бен прочистил горло и добавил увереннее: – Целые человеческие зубы. Думаю, полный набор, но я не пересчитывал. – Что ж… – Мешочек был отставлен в сторону. – Для отчёта вполне сгодится. – Так вам понравилось? Тогда разрешите вас удивить ещё одной находкой. Думаю, она одна стоила всех наших трудов. – Бен начал разворачивать деревянный тубус, который всё это время держал под мышкой. – Неужели документы ордена? – О нет, лучше. Намного, намного лучше. В наступившей тишине стало слышно, как воет на улице ветер. Время пожелтило холст, оборвало по краям, но портрет предстал такой же полнотой красок, яркостью граней и дыханием жизни, будто только сейчас кисть художника оторвалась от полотна, а сварливые годы не осмелились к нему прикоснуться. Это было изображение девушки. Смоляные волосы густой копной струились по плечам и терялись за гранью холста. Изумрудная капля на длинной цепочке спускалась к глубокому вырезу платья. Смешливый с хитрецой взгляд чёрных глаз и тронутые улыбкой губы – казалось, ещё мгновение, и девушка рассыплется в звонком смехе. Художник будто вырвал момент из реальности и запечатал в картине. – Это она? – наконец заговорила грандмастер. – Весьма и весьма вероятно. По крайней мере, по имеющимся у нас сведениям всё сходится. К тому же не представляю, чей ещё портрет они могли хранить. Разве что самого Мартина. – Бен оглянулся через плечо. – Рена, что скажешь? Рена собрала в руку непослушную копну волос, наклонилась к холсту и долго присматривалась. Загнула один край, затем другой, поскребла свободный от краски уголок острым концом чистого пера и заключила: – Похоже, кто-то очень старался сохранить полотно. Нужно изучить детальнее, но, думаю, здесь несколько слоёв краски и лака. Предположу, что его даже пытались зачаровать. Грандмастер провела кончиками пальцев по грани срезанного угла, печально отметив: – Клинки умели хранить тайны. Ни даты, ни имени, ни художника. – Но теперь мы точно знаем, что она была из нордов, – пожал плечами Кай. – Возможно, её потомкам будет лучше так и остаться неназванными, учитывая всё то, что сейчас происходит. – Может быть, ещё остались те, кто помнит события тех дней, – предположила Рена, проведя ладонью над холстом. – Альтмеры живут долго, они могут знать… Грандмастер метнула такой суровый взгляд, что Рена тут же замолчала, прикусив губу. Кай произнёс: – К слову об альтмерах. Если Доминион узнает, чем мы тут занимаемся… – Официально мы археологи, действующие от лица Университета волшебства и архивариуса императора. Доминион не может запретить нам исследовать собственную историю. Все трое покорно промолчали, устремив взгляды в землю. – Интересно, какой она была? – Бен хотел прикоснуться к холсту, но в последний момент отдёрнул руку. – Она столько сделала, а мы даже её имени не знаем. Все четверо снова склонились над портретом, рассматривая каждую деталь в попытке уловить хоть один намёк, одну подсказку. По-детски ждали чуда, в котором застывший миг оживает, девушка усмехается, и картина, разрывая грань времени, рассказывает свою историю… Дорога вымощена септимами. Хватит ли тебе одного? Имперский город плавился в лучах солнца, золотом лоснились воды Румаре, сияли, будто начищенные, крыши и колокольни. В центр всего этого сверкающего великолепия столбом света ниспускалась с небес Башня Белого Золота, посланница Акатоша. Если закрыть глаза и хорошенько прислушаться, то даже издалека можно расслышать, как гудят городские улицы, перемешиваются сотни голосов на разный мотив и лад. Каджит торгуется на рыночной площади, готов отдать товар за полцены – только возьми; два босмера открывают охотничью лавку, завлекают обещаниями удачной охоты; высокий эльф, запахивая на ходу полы мантии, спешит в Университет волшебства; шумят в таверне ранние пьянчуги, швыряют в окно стул и общий гогот заглушает звон стекла; в танце едва слышно топчут камень мягкие женские ботиночки и рядом с ними стучат подошвы крепких мужских сапог – два хлопка, поворот, и снова по кругу. Площадь наполняется задорным смехом, и запахом жареной оленины, и тихим шипением вина в антикварных бокалах… Таковой была столица Тамриэля в середине пятого столетия Третьей эры. Или как-то так её себе представляли деревенские дурочки. – Ну, и чего стоишь просто так? Покупай! Яблоки – мёд, говорю тебе! Я сам только вчера собирал, круглые, спелые – одно загляденье. – Да хоть бы и золотые внутри, всё равно дорого, – ответила я. Торговец фыркнул и замахал руками, будто отгонял от себя мошкару. – Нечего тогда тут слоняться, только покупателям мешаешь! Иди, найди дешевле! Я усмехнулась и отошла от лавки, перебежала на другую сторону пыльной дороги, стараясь не попасть под колёса телеги, и достала из кармана плаща ярко-жёлтое наливное яблоко. Уже нашла. И не обманул же – действительно мёд! У городских ворот со стражей бурно спорили торговцы-каджиты, и если до этого они представляли собой просто небольшую толпу, то сейчас их слышала половина площади. – Неслыханно! Ра’Маа три года водит караван в столицу и ни разу не был заподозрен в подобной низости! – Если один каджит совершил подлость, это не значит, что все наши братья такие. – У меня приказ проверять всех торговцев, не только каджитов, – судя по доспеху, отвечал сам начальник стражи. – Подписать торговый реестр и заплатить пошлину тоже обязаны все… – Какая глупость! С каких это пор граждане Империи не могут въехать в свою столицу? Тем не менее караванщик дал знак остальным каджитам, и те, недовольно ощетинившись, поплелись к своим обозам, стали раскрывать сумки, вскрывать бочки. – Я знаю, что ты работаешь честно, Ра’Маа. – Стражник дружески хлопнул каджита по плечу. – Но приказ пришёл с самых верхов, я не могу сделать исключение даже по отношению к тебе… Позади каравана устало вздохнул одинокий всадник, ожидающий своей очереди на въезд. Он обвёл взглядом площадь, остановился на мне и криво усмехнулся, дескать «это сколько же ещё нужно будет прождать, а?». Я безразлично пожала плечами. Имперский город не интересовал меня хотя бы потому, что стража требовала пошлину за въезд, а в моём кошельке был только один чудом сохранившийся септим. Собственно, именно это заставило меня свернуть с намеченного пути в шумное поселение Вейе, пристроившееся у стен столицы. Я нырнула в толпу и позволила разношёрстному потоку провести себя по центральной улице, медленно обогнуть рынок и вновь вывести к площади у ворот. Проделать этот путь пришлось ещё дважды, прежде чем я заметила его: слишком суетливый, слишком невнимательный, слишком торопится. Идеально. Я ускорила шаг и, проходя мимо бретона, задела того плечом. Парень крутанулся вокруг себя и, запутавшись в мантии, упал, веером разбросав бумаги. – Ой! Простите, я такая неуклюжая! Давайте помогу. – Ничего, я сам задумался и не смотрел, куда иду, – сконфуженно отозвался тот, сгребая в охапку свитки. – Я так опаздываю! – Ещё раз простите меня, – я одарила бретона одной из своих самых обворожительных улыбок. – Н-ничего, со всеми бывает. Мне правда нужно идти. Я смотрела в спину убегающему бретону, сжимая в кармане худой мешочек с монетами, и на какой-то момент даже стало жаль бедного юношу. Но муки совести быстро ушли, когда он, приветственно махнув стражникам, скрылся за городскими воротами. Если ты на короткой ноге с властями, пропускающими без вопросов, значит, в Гильдии магов ты на хорошем счету. И платят тебе соответствующе. Я дошла до окраины, где возле покосившегося сарайчика лениво жевал сено Живчик. Честно признаться, я была удивлена, что он до сих пор не перегрыз узел на привязи и не отправился скакать по острову. Вороной конь скосил на меня глаза и всхрапнул, выражая всё своё недовольство подобного рода неволей. Копошившаяся у его копыт полевка пискнула и поспешила обратно в заросли высокой травы. Из сарая показалась седая голова имперца. – Вернулась всё-таки? Ну и как, заняла денег у своих друзей? – А вы уже продали моего коня соседям? – огрызнулась я и бросила старику монетку: – Вот, как договаривались. Тот прокряхтел что-то явно одобрительное и, разглядывая золотой кругляш, скрылся в тени. Пересчёт септимов показал: попытка того не стоила. Полупустой мешочек выглядел скорее как подаяние, чем добыча. Вздыбив чёрную шерсть, я попыталась прочертить путь на боку Живчика: до Валенвуда около недели пути, а оттуда – дальше, сквозь джунгли, к Абесинскому морю. И кто знает, попадётся ли мне ещё раз такое людное поселение с кучей приезжих? Я спрятала монеты поглубже в седельную сумку и достала из потайного кармана последний оставшийся септим. Повертела в руках, будто спрашивала разрешения у остроносого профиля Тайбера Септима, тот осуждающе выплеснул негодование во фразу: «Империя есть закон. Закон священен». Что ж, однажды и Империя падёт. Хотела бы я на это посмотреть. – Присмотрите за Живчиком ещё немного? – Что, снова идёшь к друзьям? – раздалось из темноты сарая. – Хочу прогуляться. Если недосчитаюсь вещей – я знаю, с кого спросить. Накинув капюшон, я юркнула в узкую улочку между домами и снова оказалась на площади. Каджитов там уже не было, как и всадника – их места заняли новые посетители столицы. В этот раз пришлось быть более внимательной, нет времени размениваться на мелочи. – Дублёная кожа! Лисий мех! Прямиком из Скайрима! – С–свежая рыба. Только с-что из-с с-сети! – Дерево из Чёрного леса, лучшее качество во всём Сиродиле! Другого такого не найдёте. – Девушка, возьмите накидку! Мягкая, как перо. – Позолоти ручку, милая. Жениха тебе нагадаю, красавца! Лучше бы нагадала мешок золотых. – Медовуха – чистая услада для сердца! Мой лучший сбор, точно вам говорю. Даже норды такого не варят. – Ты то же самое говорил и в прошлом году, ничем твоё пойло не отличается. В «Хромоногой» и то лучше найти можно, – буркнул в ответ высокий человек в белых одеждах, но меня гораздо больше привлёк исчезнувший в его кармане толстый кошель. Поглубже натянув капюшон, я отошла от прилавка с украшениями и двинулась наперерез мужчине. Столкнуться с ним оказалось даже проще, чем с магом. – Эй, смотри куда идёшь! Дорога не для тебя одной тут! Но не успела я сделать и десяти шагов, радуясь ощутимо потяжелевшему карману, как за спиной раздалось растерянное: – Погоди-ка… Эй, ты! А-ну стой! Не обращая внимания на крик, я лишь слегка ускорила шаг, стараясь побыстрее затеряться в толпе. – Держите воровку! Доблестный стражник, стремящийся своим присутствием спасти весь мир от преступности, нашёлся удивительно быстро. – Вон та, в капюшоне! Я её ещё издали приметил! – Именем закона приказываю остановиться! Я медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Игра началась. Резко согнувшись, я отпрыгнула в сторону и побежала. Лениво снующих людей пришлось распихивать на ходу. Позади вскрикнула женщина, послышался звон стекла, под ногами жёлтыми мячиками катились груши. Площадь делил обоз, караванщики которого никак не могли договориться со стражей. Я нырнула под телегу, перекатилась, да так и осталась лежать на земле: край плаща намертво зацепился за днище, отказываясь рваться. Безмерно сожалея о пяти септимах, уплаченных за такую качественную вещь, я выпуталась из рукавов и побежала к складам, взбежала по ящикам, перепрыгнула на парапет соседнего здания и только там смогла хоть немного перевести дух. Счастье было недолгим, стражник уже целился в меня своим цепким взглядом снизу вверх, окно за спиной закрыто ставнями, а парапет упирался в стену соседнего здания. Я спрыгнула. – И о чём же настойчивые господа хотят поговорить? – Именем закона! – прокричал стражник для пущей убедительности. – Вы обвиняетесь в преступлении против граждан Империи! – В каком преступлении? – Я хлопала ресницами так быстро, что ещё немного и заслезятся глаза. – Вот она! Воровка! – прохрипел за спиной запыхавшийся имперец, который так не хотел расставаться со своими деньгами. – О! Этом преступлении? – Я развернулась и смиренно протянула кошель несчастному: – Кажется, вы обронили. – Что ты… Что?! Ты что, издеваешься? – Что не так? Я же вам вернула… Ай! Больно же, костолом! – Прекрати это выступление, – выплюнул стражник, заламывая мне руку. – Раз уж попалась, имей хоть каплю совести отвечать за поступки. – Это несправедливо! Я подобрала кошелёк на площади и хотела вернуть, в чём вы меня обвиняете? – Предположим. Тогда зачем убегала? – От вас. Вы же из меня воровку и сделаете, да что там – уже сделали! Это же удобно: вам похвала от командира, ему оправдание, – я кивнула на имперца. – Не каждый ведь признается, что он растяпа, так? – Долго будут продолжаться эти оскорбления у стен столицы? – Имперец аж побагровел от злости. – Сколько уж я повидал здесь подобных, но такую дрянь – впервые. Или мне позвать начальника ворот? Уж он-то отправит тебя на рудники. – Дальше я сам, – ответил стражник. – Благодарю за бдительность, гражданин. Империя всегда будет олицетворением закона и справедливости. Имперец нехотя отступал и всё оглядывался, будто только под его бдительным оком я не могла избежать правосудия. – На рудники тебя может и не сошлют, но раз так не хочешь в тюрьму, есть и другой выход: какую руку будем рубить, левую или правую? – Твою! – прошипела я и лягнула стражника в пах, но промахнулась. Удар пришёлся по пластине доспеха, отчего я пошатнулась, потеряв равновесие. – Мне повторить ещё раз?! На опрокинувшейся дороге, к которой меня теперь прижимали щекой, показались ещё трое патрульных, что приближало к нулю всякие шансы оказаться на Золотой дороге хотя бы к ночи. – Что тут у тебя? – Поймал воровку с рынка. Вёрткая, зараза. – Да что ты? И где же я прячу награбленное? – съязвила я. – Сейчас некогда с этим разбираться. Заканчивай тут и возвращайся к капитану. У нас гости, – патрульный многозначительно указал пальцем в небо. – Объявили общий сбор. – Всё-таки… – Стражник сдавленно кашлянул и рывком поднял меня с земли. – И чего им не сидится? – В казематы её не веди, там и без того сейчас бардак. Давай сразу в камеру. – В Имперскую тюрьму? – воскликнула я. – Да вы озверели! – Тут тебе не Скайрим, у нас законы соблюдаются со всей строгостью. Одной карманницей на улицах станет меньше. Да и камера одиночная, красивое личико не подпортят! Стражники загоготали, я фыркнула. Ни в одной тюрьме не станут долго держать мелкую воровку, которая к тому же вернула награбленное законному владельцу. Ночь пересижу уроком, на утро слёзно покаюсь перед Девяти и уже в полдень буду на дороге в Валенвуд. Только бы этот старый имперец в самом деле не продал Живчика, это было бы совсем уж плохо. А вот за постой он точно потребует двойную плату. Зенитар, почему я не могу превращать камень в золото? Заточение прошло сумбурно. Стражник спешно запихнул меня в первую попавшуюся подземную камеру, видимо только потому, что лестница вниз находилась ближе коридора на первом этаже, и почти бегом отправился прочь, даже не перекинувшись парой слов на прощание. Было холодно, сыро и мрачно: единственное узкое оконце давно заросло травой и солнце едва ли хоть раз посещало эту камеру. Тишина глубоко въелась в стены, даже коготки снующих туда–сюда крыс не слишком нарушали её. Около полуночи раздался единственный звук: на этаже выше стражник громогласно объявил о начале нового дня – двадцать седьмое число месяца Последнего Зерна 433 года Третьей эры. Когда всё стихло, я съехала по стене и, наплевав на грязь и клопов, улеглась на матрасе и крепко заснула.

***

Утро разбудило тревогой и холодом. Ледяной камень стен одарил меня ознобом и головной болью. Из коридора по-прежнему не доносилось ни звука, только за стеной капала вода. Я поднялась, прошлась по камере, разминая затёкшие мышцы, попыталась подтянуться к окну, но только ещё больше измазалась в пыли. Время медленно утекало, растягивая моё наказание в бесконечное ожидание. Было бы неплохо снова проснуться где-нибудь на сеновале, на холодной от росы траве посреди леса или даже в седле Живчика. Осматриваясь уже раз в десятый, я и заметила лежащую у стены монету, выпавшую, видимо, ещё ночью. – «Хвала Акатошу и всем божествам», – прочитала я чеканную надпись и сжала монету в кулаке. – Талос, но я же всё ему вернула! Хорошо, сознаюсь, ты был прав, и я больше не буду идти наперекор закону Империи. Пойду собирать виноград или в ярмарочную лавку, и даже ничего оттуда не возьму, обещаю! Удачи ты мне дал достаточно, можно теперь немного божественного вмешательства? Хриплый прерывистый свист заставил замолчать и оглянуться. В темноте соседней камеры горело два красных блика, и я не сразу сообразила, что это глаза. Силуэт шагнул вперёд и тусклый солнечный луч высветил серое лицо данмера. Он расплылся в сальной беззубой улыбке и подался вперёд, втиснув лицо между прутьев. – И кто это у нас здесь? – Данмер смерил меня взглядом и облизнулся. – Только посмотри на себя! Такая крепкая и сильная! Ты из нордов, верно? А эти чёрные волосы, эти глаза… Только в Скайриме вы вырастаете такими… славными. – Пошёл ты! – просипела я. – Ещё и с характером, какая удача! Знаешь, стражники мне кое–чем обязаны, я попрошу их перевести тебя в мою камеру, люблю укрощать бойких. Данмер рассмеялся, а я устало привалилась плечом к решётке. Мало того, что застряла в этом сыром подземелье, так ещё и с грязным сумасшедшим. – Жаль только, что не я буду первым. Тебе ведь известно, что стражники делают с такими девицами, как ты? Отсюда никто не уходит, слышишь? Ну ничего, я посмотрю, я подожду… Только стражники не знают, что с ними делают такие девицы, как я. Данмер отошёл вглубь камеры, и я могла рассмотреть только его ходящую по кругу тень. Но когда где-то над головой звонко щёлкнула железная дверь, он снова бросился к решётке, оскаливаясь и приплясывая. – Ты слышишь? Это идут за тобой! Да, да, за тобой! Никто не выходит из этих камер, ты умрёшь здесь, девка! Ты сдохнешь здесь! Ну наконец, хоть какой-то проблеск жизни! Я растирала виски с такой силой, что головная боль снова вернулась, уколов почти одновременно с раздавшимся удивлением: – Что? Я обернулась. В коридоре стоял, судя по всему, совсем молодой мужчина, но в потёмках трудно было разглядеть его лицо. – Кто поместил сюда заключённого? – сказал он, обращаясь к кому-то за спиной. – Был приказ… Тёмная масса колыхнулась и ответила суровым женским голосом: – Сейчас это не важно, нам надо спешить. Щёлкнул замок и моё сердце затрепетало при этом сладостном звук свободы. Радоваться пришлось недолго: мужчина предупредительно наставил на меня острие меча. – К стене, живо! – Ладно, ладно. – Я примирительно подняла руки и попятилась. – Видишь, у меня ни оружия, ни магии. Не нужно так волноваться. Под пристальным взглядом я медленно отошла в противоположный угол. Это и вправду был молодой мужчина, редгард, хорош собой и в моём положении это было бы весьма кстати, вот только… Ни он, ни входящие следом и близко не были стражниками. Я присмотрелась к их решительным, но печальным лицам, скользнула взглядом по странным на вид доспехам, черным с позолотой и с треугольными щитками, напоминающими… чешую дракона? – Клинки! – пискнула я прежде, чем додумалась зажать рот ладонью. От этого осознания меня не только швырнуло к стене, но и припечатало к ней намертво. – Предлагаю прирезать её, – буднично предложил редгард. – Прирежем, если будет болтать, – ответила женщина. – У нас есть более важная миссия. Пять мрачных теней вплыли в камеру. Редгард отошёл к стене, провёл рукой по камням. Клинки! Я видела их только в книжке на картинках, и они были… точно такие же! Некогда великие драконоборцы, тайные агенты Империи, вторая власть Тамриэля и… Я так жадно рассматривала доспехи, что не сразу заметила ещё одного – высокого пожилого мужчину, одетого в меховой плащ. Будто почувствовав мой взгляд, он обернулся, глянул прямо в глаза и моё сердце пропустило удар, чтобы затем броситься вскачь. …и телохранители императора. – Подойди, – раздался мягкий, но требовательный голос. Клинки притихли, все как один посмотрев на мужчину, а затем на меня. Я ещё больше вжалась в стену и замотала головой. Тогда он улыбнулся, сделав шаг навстречу. – Подойди, не бойся. – Ваше Величество… – раздался знакомый голос редгарда. – Занимайся своим делом, – пресёк его один из Клинков. Неведомая сила потянула меня вперёд, запрещая противиться. Император приподнял мою голову за подбородок, снова заглянул в глаза, будто пытался рассмотреть изнутри. Меня это злило. Будь он хоть трижды Величеством, никто не может вот так рассматривать меня, как куклу на рынке. Я дёрнула головой, глянула исподлобья. – Да… – наконец произнёс он с тоскливой улыбкой. – Да, я знаю, кто ты. Я с сомнением покосилась на императора и с облегчением выдохнула, когда он продолжил: – Мне знакомо твоё лицо. Я видел тебя во снах. Да, во многих снах. Двое Клинков переглянулись, мужчина–имперец, стоявший позади, едва заметно закатил глаза. Я разделяла его мнение, но вслух ничего не сказала. – Боги привели тебя сюда, и они помогут пройти этот тернистый путь. – Император осмотрел камеру и добавил: – Не за это деяние тебя будут помнить люди. Мне не хотелось, чтобы меня запоминали хоть как-то. Император, будто прочитав мои мысли, усмехнулся. Сбоку глухо щёлкнуло, заскрежетал какой–то механизм и часть каменной кладки, скрипя, разъехалась в стороны. – Этот тоннель могут открыть только посвящённые, – сказала женщина, видимо, разглядев моё лицо. Я стиснула зубы в бессильной злости и, пока Клинки зажигали факела и по одному исчезали в проходе, юркнула к решётке и попыталась открыть. Заперто наглухо – ну конечно! Если ты убегаешь от преследователей, будь рад закрыть за собой все двери. Я глубоко вдохнула и бросилась к стене. – Она пойдёт с нами, – сказал император раньше, чем я успела раскрыть рот. – Она может быть одной из шпионов… – Нет, не из них она. И что сделала, не важно. Я благоразумно молчала. В конце концов кто я такая, чтобы оспаривать монаршие приказы? Клинки смотрели на меня с неприкрытой враждебностью, император – так, будто моё присутствие было само собой разумеющимся. – Ничего такого я не сделала, клянусь. – Да, именно поэтому сидела в Имперской тюрьме, – отозвался один из Клинков. – Мелкое жульничество вблизи города. – Капитан Рено, она пойдёт с нами, – сказал император, отрезая все возражения. – Пусть идёт в конце и не путается под ногами. – Женщина смерила меня взглядом суровым, но вполне мирным. Остальным Клинкам осталось молча согласиться. Катакомбы уходили глубоко под землю и тянулись, кажется, через весь город. Где–то совсем рядом шумела вода, а в стенах повсюду зияли круглые решётчатые отверстия. Меня терзала сотня вопросов, но я держала язык за зубами. Если это и не божественное вмешательство, тогда мне точно не стоило доставать своих суровых спутников расспросами. Меньше знаешь – дольше живёшь, а от чего может бежать император и не прирежут ли меня на выходе, пока лучше не думать. Мы вышли к развилке, где тоннель соединялся с коллектором. Капитан Рено вскинула руку, и остальные остановились, полукольцом обступив императора. Она прошла вперёд, изучая тонувший во мгле водяной жёлоб, и уже повернула обратно, когда стены сотряс дикий вопль: – За лорда Дагона! – За Императора! – отозвались Клинки, в момент обнажив оружие. Грянул бой. В магической огненной вспышке мелькнула фигура в алой рясе. Сектанты? Фанатики? Да ещё и маги? Так вот, какие они, пресловутые «враги Империи»! Первую половину боя я оцепенело стояла у стены, боясь даже вдохнуть. Но когда перед моим носом схлестнулись, высекая искры, два меча, взяла себя в руки и проскользнула к Клинку. – Я одолжу, ты не против? Сняв с его спины щит, я едва успела выбросить его перед собой прежде, чем на меня обрушился град ударов. Первый я выдержала довольно героически, второй повалил на пол, припечатав сверху третьим. Затем влажно хрустнуло, и грузное тело альтмера рухнуло рядом, глядя на меня распахнутыми глазами. Я перевернулась, кое–как поднялась на ноги и, скорее по наитию, снова схватила щит и крутанулась вокруг себя, крайне удачно попав по коленям другому магу. Тот осел на пол, в ладони загорелся шар молнии, и я уже успела представить себя кучкой горелой пыли, как пульсар погас, а руки слепо пытались уцепиться за конец торчавшего из груди лезвия. Между ключиц остро заныло, я отвернулась. Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Я подобрала факел и, осмотревшись, наткнулась на лежавшее лицом вниз тело. Алой рясы на нём не было. Стоит отдать Клинкам должное – смерть капитана их ни капли не впечатлила, заставила только скорбно покачать головой. Привыкнуть можно ко всему, в этом я убедилась на собственной шкуре, но именно это бездыханное тело придало окружающему реальность. Дорога, Имперский город, тюрьма – я будто пережила это всё заново, в один момент осознавая происходящее. И вот я здесь, сижу посреди подземелья, в окружении легендарных Клинков и настоящего императора. И наконец решаюсь заговорить: – За лорда Дагона? Он сказал «за лорда Дагона»? Клинки многозначительно переглянулись, один из них кашлянул: – Князь даэдра… – Я знаю, кто такой Мерунес Дагон! Вместо Клинков ответил сам император: – Сегодня ночью было совершено покушение. Трое моих сыновей убиты в собственных постелях. Теперь они идут за мной. – Ваше Величество мы не знаем точно… – Мои сыновья мертвы, – отрезал тот. – Я чувствую. – Кто «они»? – Ассасины, культисты, прислужники даэдра, – махнул рукой Клинок. – Надо идти дальше. Если они знают об этом проходе, то впереди нас точно ждёт ещё пара засад. Редгард указал на тело капитана. – Можешь забрать себе катану, она ей больше не нужна. Я подняла выпачканное в крови оружие – длинную изящную саблю, описание которой видела только на страницах книг. И от того было ещё более неловко признавать: – Я не умею… Редгард сердито цокнул и обернулся. – Тогда отдай. – Ну уж нет! Я бегом бросилась следом за остальными. Пускай с мечами я обращаюсь немногим лучше, чем с магией, но с оружием всё же спокойнее. Мы пересекли несколько развилок на каждой из которых вынужденно останавливались и ждали, пока Клинки осмотрят путь впереди и притаившееся в темноте ниши и ответвления. Я предложила свою помощь, но была грубо отправлена в Обливион. Что ж, не очень–то и хотелось повторять судьбу капитана Рено. Блики факелов отражались в косом острие катаны, выделяя следы прошлых битв. Более легендарного оружия мне больше не удастся держать в руках. Интересно, сколько за него дают на Имперском рынке? – Им не понять, почему я доверяю тебе. Они не видели того, что видел я. Я подняла глаза на императора и осторожно спрятала оружие. – А что вы видели? Император улыбнулся. – Ты из Скайрима, верно? Тогда нет для тебя из Девяти никого, выше Талоса и Акатоша. – Исмира, - поправила я. – Я служил богам всю свою жизнь, ища истину в звёздах и пытаясь разгадать их послания. Какое из созвездий ознаменовало твоё рождение? Я помедлила с ответом, раздумывая, стоит ли говорить правду. Отчего–то не хотелось лгать императору, да и как это может мне навредить? – Лорд, – честно призналась я. – Чего–то такого я и ожидал. Лорд – хороший покровитель в вершении судьбы. Но это конец пути. Я встретил тебя, а значит, всё уже решено и мне остаётся только просить богов дать мне силы. – Клинки выведут вас отсюда, их многие недооценивали. – Дитя, уж в этом я благословлён богами. Другим неведом час их рока, я же прожил достойную жизнь и легко упокоюсь в означенный мне срок. Сны давно предсказали мне неотвратимость конца. Но в тебе я видел сияние света Акатоша, что противостоит наступающей тьме. Я нахмурилась, лихорадочно подыскивая другую тему для разговора. Подобные туманные пророчества из снов меня совершенно не привлекали. – Что это за тьма? И что хотят сделать ассасины? Они посадят на трон кого–то своего? Император с ухмылкой покачал головой. – Ты проводишь меня к гибели, а затем получишь свой ответ. – Вы так доверяете мне, но почему не спрашиваете имени? – Потому что знаю его. В моём сне ты назвалась сама. Я не удержалась от смеха, а император, так и не взглянув в мою сторону, продолжил: – В предрассветных сумерках мы все одинаковые. – Всё чисто, можем идти дальше, – бросил проходящий мимо редгард. Император последовал за Клинками. Я постояла ещё немного, затем тряхнула головой и поспешила за ними. Мы вышли в широкий зал, ряды колонн держали полукруг сводчатого потолка, с внешней стороны наверняка напоминающего колодец. Клинки, особо не осматриваясь, направились прямо к двери, выглядевшей как долгожданный выход на свободу. – Осталось совсем немного. Мы выведем вас отсюда, Ваше Величество. Ещё бы эта дверь открылась. Клинки пробовали выбить её, рассечь замок, обломать петли, но в итоге только затупили мечи и набили себе пару синяков. Похоже, дверь что-то удерживало с той стороны. – Мы в ловушке! Как они узнали? – Клинок посмотрел на меня. – Ты умеешь пользоваться магией? Бесполезная девчонка, зачем ты тогда вообще нужна? – От вас тоже немного толку, – обиделась я. – Давайте попробуем боковой ход. Не уверен, куда он нас приведёт, но это лучшее, что можно сделать. Узкий коридор оборвался глухим тупиком. Клинки выругались и повернули обратно, вот только зал больше не был пустым. В темноте ярко светили с десяток пульсаров: огненные, ледяные, шаровые молнии, слепящие вспышки и просто сгустки энергии – императору явно желали скорейшей и мучительной кончины. Я успела юркнуть за спины Клинков аккурат до того, как оказалась бы между двух огней. Трое бросились в бой, ещё один остался подле императора. Я неловко перехватила катану в обе руки, выставив её перед собой, и чувствовала себя довольно бесполезной. Думаю, не будь мы в таком положении, Клинки уже давно высмеяли бы мою неумелость. Несмотря на свои слова император не торопился покидать этот мир, обнажив меч наравне с остальными. В зале раздался взрыв и следом за ним – страшный грохот, поднявший волну белой пыли. Судя по звуку, разбили колонну. Клинок шагнул вперёд, махнув мне рукой. – Оставайся здесь. Защищай императора даже ценой жизни, поняла? Я хотела сказать, что император вообще–то сказал, что собрался умирать, да и что одна неумелая девчонка сможет сделать против такой толпы? Клинок исчез в облаке пыли, бой шёл уже в коридоре, и я, поднимая катану, официально нарекла этот день худшим за все годы моих скитаний. Набравшись решимости, я уже собралась пойти на выручку остальным, но император придержал меня за локоть. – Не стоит, они уже скоро будут здесь. Но тебя я хочу попросить послужить на благо Империи. Есть тайна, неизвестная ни врагам, ни моим доблестным защитникам. Князь даэдра, Мерунес Дагон, разворачивает осадную машину Обливиона. Смерть династии позволит ему войти в этот мир, превратить в кошмарную игрушку для своих забав. Но у меня есть ещё один сын, незаконнорождённый наследник, лишь брату Джоффри известно о нём. Я рассеянно кивнула, прислушиваясь к звукам боя. Спасение собственной жизни мне сейчас казалось куда более значимым, чем игры богов и императоров. Над головой пролетел огненный шар, ударился в стену и разлетелся искрами вперемешку с каменным крошевом. Я наугад взмахнула клинком и, кажется, даже в кого–то попала, но моё ликование оборвал толчок в грудь, выбивший разом весь воздух, за которым последовала удушающая резь в горле. – Любая тварь Септимов будет уничтожена! Меня опрокинули на спину и протащили по полу. Пытаясь сбросить верёвку, я в кровь расцарапала шею, брыкалась, пока не вгрызлась в руку моего противника, сжав зубы с такой силой, что начало сводить челюсть. Получив удар и отлетев к стене, я наконец вдохнула. Воздух огнём опалил грудь, горло хотелось разодрать голыми руками, а глаза застлала слёзная пелена. Вслепую нашарив рукоять катаны, я развернулась, снова упав на колени и зайдясь кашлем, но клинок вошёл в плоть как в мягкое масло, и ассасин, хватаясь за вспоротый живот, рухнул на пол. Судорожно вдыхая, сжимая горло и выступ стены, я поднялась. Перед глазами предстала сцена окончания Третьей эры и начала чего–то совершенного другого. Кинжал ассасина по рукоять вошёл в грудь императора, тот не сопротивлялся, покорившись судьбе. Призванные доспехи сверкнули и растаяли, обнажив алую рясу. Ассасин так упивался своим действом, что и не заметил этого, а я, будто в тумане, на негнущихся ногах прошла вперёд и не задумываясь вонзила катану между лопаток. Лезвие скользнуло вдоль кости, дрожь прошла от клинка к моей ладони и это, вкупе с мерзким хрустом, отрезвило, заставив попятиться. Культист издал булькающий звук и, захлёбываясь кровью, мешком осел на пол. Катана так и продолжила торчать из его спины. Я зажмурилась, съехала по стене и закрыла лицо руками. Сердце зашлось в холодном ужасе, стало трудно дышать. Сражаться мне приходилось и раньше, но убийства… Убийства всегда даются тяжело. Разом на катакомбы обрушилась тишина, в густоте которой прорезался слабый хрип. Император был ещё жив, но бледнел на глазах. Пришлось хорошенько прокашляться, прежде чем я смогла сипло заговорить: – Вот видите, не все сны сбываются. Император мягко улыбнулся. Он сам понимал всё не хуже меня. Даже лучший лекарь не смог бы восстановить такое количество крови. Император взял мою руку, развернул ладонью вверх и вложил холодный увесистый камень ромбовидной формы. Такую штуку и на самом чёрном рынке не продашь – слишком приметная. – Выполнишь последнюю просьбу своего императора? Я ещё раз взглянула на вещицу и меня осенила смутная догадка. – Это Амулет Королей, – подтвердил император. – Возьми его, отнеси брату Джоффри. Он один знает о моём сыне. Найди его и затвори накрепко мраморные врата Обливиона. Император накрыл мою ладонь своей, сжимая в кулак. Последняя искра жизни покидала его и я, повинуясь привычке сначала сказать, потом думать, ответила: – Я обещаю, Ваше Величество. Он с явным трудом поднял руку и погладил меня по щеке, так ласково, по–отечески, чего я не ощущала уже очень давно. Я наблюдала, как стекленеет взгляд, переходя в вечность, и теперь меня душил не только горячий воздух, но и жгучие, неизвестно откуда взявшиеся, слёзы. – Мы подвели его. Я подвёл, – раздался за спиной знакомый голос. Я быстро вытерла мокрые щёки и дрожащей рукой прикрыла императору глаза. Редгард обошёл тело, сел на пол и тяжело опустил голову. Амулет Кролей языком пламени горел у меня в руках, хоть и являлся холодным куском металла. Не зная, что с ним делать, я положила его на колени и беспомощно посмотрела на редгарда. – Он доверял тебе. Видел что-то такое, чего не смогли разглядеть мы все. – Клинок поднял голову, наконец взглянув на меня. – Что он тебе сказал? – Амулет Королей, Джоффри, наследник, – пожала плечами я. – Если у Императора был ещё один сын, то это известно только одному человеку. Возможно, есть надежда на спасение. – Остался ещё один Септим. Это ведь хорошо, да? – Это прекрасно, – ответил редгард тоном палача, зачитывающего приговор. Опустилось гнетущее молчание. В тени коридора я разглядела чёрные доспехи Клинков. Судя по всему, остались только мы вдвоём. Редгард упивался своим горем, я же поняла, что, если просижу здесь ещё хоть немного, точно сойду с ума. – Кто такой Джоффри? – Грандмастер ордена Клинков. Он сейчас в приорате Вейнон. Это к западу от Имперского города, по дороге на Коррол. – Ты пойдёшь со мной? – Я должен позаботиться о теле императора и своих братьях. К тому же в приорат тебе лучше идти одной. Клинок привлечёт лишнее внимание врага, я не знаю, сколько их могло затаиться в лесах. Страх холодными липкими пальцами пробежал по позвоночнику и сдавил горло. Необъяснимая паника пульсацией крови ударила в виски, разум призывал к бегству. Я вскочила, бросилась к редгарду и протянула ему амулет. – Возьми его, забери! Я не хочу иметь с этим никаких дел! Он секунду смотрел на камень, затем поднял глаза и его лицо перекосила ярость. – Император просил тебя об этом, это была его последняя воля! Он спас тебя, неблагодарная девка, и так ты хочешь отплатить за это? Редгард поднялся на ноги и замахнулся, вероятно и сам ещё не зная, что собирается сделать. – Если ты меня ударишь, я тебя убью, – прошептала я, глядя ему в глаза. Он пошатнулся, будто мои слова имели вес. Рука задрожала и безвольно упала. – Прости. Я не хотел, я не думал. Не знаю, что на меня нашло. Его ярость, мой страх – всё схлынуло так же внезапно. Редгард был прав, что бы там ни видел император в своих снах и во что бы ни верил, он всё–таки спас меня от заточения. А в связи с последними событиями и вовсе от голодной смерти. Кому бы вздумалось подумать о заключённых, когда под носом расправляются с монаршей семьёй? Да и я по глупости пообещала. Было бы совсем уж подло не выполнить последнюю волю старика. Я подобрала факел, но так и не смогла ступить в коридор, с содроганием подумав о том, что, должно быть, творится в зале. – Как мне выйти отсюда? – Та дверь, – ответил редгард всё тем же упавшим голосом, – она теперь открывается. Дальше по жёлобу прямо, не сворачивая. Я ещё раз покосилась в темноту, потопталась на месте, делая вид, что поправляю рубашку, и наконец подобрала слова: – А ты не мог бы… проводить меня? Вдруг я заблужусь или наткнусь на других ассасинов?.. – Нет там никого. Несмотря на свои слова, редгард всё же поднялся и поплёлся вперёд. Я выдохнула с облегчением. Зал, как я и думала, превратился в кровавое месиво. Стараясь не смотреть по сторонам, я осторожно переступала через тела и ребристые куски колонны, изредка замечая под ногами выжженные отметины и кровавые пятна. Дальше мы шли в полном молчании, сопровождаемые только плеском воды у щиколоток. По бортику жёлоба шныряли мелкие крысы, но кроме них нам и правда больше никто не встретился. Завидев впереди долгожданный солнечный луч, я едва ли не бегом бросилась к нему, растрачивая последние силы. Дневной свет резанул по глазам, пришлось ещё какое–то время простоять в потёмках, чтобы как следует привыкнуть. Свежий воздух саднил израненное горло. Мне бы радоваться свободе, но от чего–то наоборот было тоскливо. Коллектор выплюнул нас на острове, но в достаточном отдалении от стен Имперского города. – Ты точно не идёшь со мной? – Я уже сказал, у меня есть обязанности, – ответил редгард. – Ладно, тогда… Прощай? – Послушай, я попрошу тебя лишь об одном: доставь Джоффри Амулет. Император рассчитывал на тебя, от этого зависит судьба Тамриэля. Большего от тебя не требуется. Редгард осёкся на полуслове, посмотрел мне в глаза, будто мог отыскать там ответы на свои вопросы, затем кивнул. – Чего бы это ни стоило, – ответила я. – Ступай сразу в приорат, не мешкай. Вон там можно перейти озеро по мелководью, у главных ворот тебе сейчас лучше не показываться. Я отправилась в указанном направлении, мысленно оплакивая потерянного навсегда Живчика. – Как тебя зовут? – послышалось за спиной. – Элина, – не раздумывая ответила я и тут же прикусила язык. Было бы очень некстати, если бы Элина из Рифтена вдруг оказалась в Сиродиле. – Явара. Сказав первое пришедшее на ум имя, я покосилась на редгарда. Тот рассеянно закивал, вероятно вовсе не услышав меня. – А тебя? – Баурус, – после паузы всё так же глухо ответил тот. Я пожала плечами, делая вид, что тоже его не расслышала. Остановилась только на песчаном берегу, а когда обернулась, редгарда уже не было. Я опустила руку в воду и несколько раз глубоко вдохнула. – Ладно. Приорат Вейнон расположен почти на одной дороге в Валенвуд. Отнесу Амулет и забуду обо всём этом, как о страшном сне. Пускай сами разбираются со своими князьями и наследниками. Талос, ну во что я ввязалась на этот раз? Я торопливо умылась и пошла вдоль берега, высматривая подходящее место для переправы.