des ailes pour nous

Арсу надоело лежать в этой больнице. Все провоняло идиотскими лекарствами, на старой и потертой тумбочке лежат нужные таблетки, которые он должен выпить, но сил нет вообще. Он просто лежит на животе на скрипучей пружинистой кровати и скулит. Лопатки горят огнём и при малейшем движении мышцами начинаются адские боли. Будто по спине планомерно бьют молотком и методично что-то ломают внутри, но на самом деле так проходит деформация костей. Внутренности тоже болят, хотя это просто побочные эффекты, как говорят врачи. Ему не становится легче от уколов, это лишь ускоряет рост крыльев. Арс пытается не замечать, как за спиной что-то растёт, но у него не получается, потому что это ужасно, невероятно больно. Голубые глаза смотрят, как в палату кто-то заходит и смутно распознают Серёжу, который должен был привезти ему нормальную еду. — Ты как тут? — начинает с порога мужчина, прикрывая дверь и смотря на окровавленную спину. — Хочу сдохнуть быстрее, — Арсений стонет в кулак и привстает. Тянется к желтому пакету, как тонущий к спасательному кругу. Серый садится рядом, потому что в палате каждый страдающий живёт один. Никто не хочет, чтобы его видели в таком состоянии. Для каждого пережить рост крыльев сродни со вторым рождением. В такие моменты обычно рядом твоя родственная душа, которая тоже мучается, но в соседней палате, так как в это время им нельзя находиться долго рядом, потому что ты и так страдаешь от своих адских болей, а рядом твой соулмейт, которого ты тоже чувствуешь. Организм может просто не выдержать. Брюнет смотрит на своего друга и обессилено падает головой ему на колени. Чувствует, как грубоватые пальцы зарываются в его волосы и немного массируют кожу головы. Это успокаивает, но ненадолго. Попов чувствует, как сердце опять начинает быстро колотиться и его снова выгибает дугой. Кровь алыми струйками стекает на кровать, и приходится встать, чтобы дотянуться до таблеток. Матвиенко делает это быстрее и сразу хватает бутылку с водой под кроватью. Буквально впихивает все Арсению и снова укладывает его на кровать спиной кверху. — Как же тебя так угораздило, — причитает друг и накрывает одеялом до бёдер, потому что Арса колотит от озноба. Арс ничего не отвечает и просто молча шипит в подушку, пока Серёжа рассматривает его спину. Два отростка из кожи и мяса. На это противно смотреть, но ведь "что естественно, то не безобразно". По словам врача, крылья выросли только на треть. Сейчас формируются кости и мышцы, оперение появится только в самом конце. Пока торчат только пряжка и лучевая кость вместе с локтевой. Немного в крови, но обработать это — дело врачей. Мужчина сидит с ним до самого вечера, и они разговаривают ни о чем: как там другие импровизаторы поживают и когда съёмки (из-за внепланового роста крыльев у Попова, пришлось всё перенести). Серёжу уже выгоняют врачи, и он прощается с Арсом, который уже почти спит. В комнате повисает гробовая тишина и только громкое трещание лампы начинает раздражать засыпающего мужчину. Дверь снова открывают и заходит врач, закатывает что-то на небольшом столике с колесиками. Одним полушарием мозга Арс понимает, что сейчас будет очень больно. Грубые руки вводят под лопатки анестезию и часть спины немеет. Глубокий вдох. Он чувствует грубую ткань на оголенной коже крыльев — это довольно больно. Не чувствует только, как они шевелятся в лопатках, но остальное-то все чувствуется. Приходится терпеть, когда врач снова и снова проводит обработанной тканью, смывая кровь и дезинфицируя раны. Процедура проходит быстро, у него что-то спрашивают, но он даже ответить не пытается, в сон клонит ужасно. Только когда он засыпает, снова начинается ад. Крылья опять начинают фазу роста, и он от дикой боли срывается на крик. Телефон рядом равнодушно показывает время: два часа ночи. Мужчина сжимает одной рукой подушку и пытается дотянуться до кнопки вызова врача. Здесь все стены специально звуконепроницаемы, так что его крик, перешедший в жалобный скулёж, никого не разбудил. Слезы жгучими дорожками стекают вниз и такие же кровавые дорожки чувствуются по всей спине. Пальцы обхватывают пульт и нажимают красную кнопку. В глазах темнеет, и тело немеет полностью, отключаясь от реальности. *** Что-то противно пикает над ухом, и под этот звук брюнет открывает глаза. Слева стоит прибор, который показывает его сердцебиение, несколько трубок идёт от его руки и ему больно долго смотреть, слишком много света. Поворачивается в другую сторону и здесь ещё больше каких-то трубок. Молодая медсестра сидит рядом и что-то пишет, но когда видит, что пациент очнулся, начинает торопливо что-то говорить и Попов хочет заткнуть ей рот, потому что слишком быстро, громко и невпопад. Немного приподнимается и видит, как два чёрных крыла держатся на специальных подвязках. Не полностью вытянуты, но и не сложены, чтобы не мешать росту, пока Арс был в отключке. — Поздравляю вас, — последнее, что слышит он от девушки и смотрит в её светящиеся карие глаза, не разделяя её восторга. — Не с чем поздравлять, — бубнит Попов, утыкаясь обратно в подушку. Значит, он отключился из-за боли, и провел в таком состоянии довольно долго, учитывая что появилось даже оперение. Кстати о нем, Арс снова поворачивает голову и рассматривает перья. Они чёрные как смоль, а в свете ламп немного отливают синевой. Цвет мужчине не нравится, и он кривится, отворачиваясь. *** Восстанавливается он долго. Ходит на процедуры по массажу и ежедневно его осматривает врач. Пару раз приходилось идти в срочном порядке, потому что начинались сильные мышечные спазмы, до белых пятен перед глазами и подкашивающихся ног. Врач объяснял это тем, что организм ещё не привык к чужеродному объекту. Наверное, самыми интересными для него были занятия по управлению крыльями. На них он сидел в обширной комнате и мог смотреть на людей, которые тоже недавно получили оперение; они такие же как он сам: уставшие и вымотанные, худые и с синяками под глазами. Попов особенно внимательно слушал крылатого мужчину, который подробно рассказывал о каждом перышке, об их строении и тонкостях. Это не просто крылья, как у птиц, они отличаются. Например, при линьке, выделяется много жидкости, из-за которой перья слипаются и без помощи другого человека её сложно пережить. От этих слов Арс немного ведёт плечом, и крыло отдаёт пульсацией. Рассказывали и о том, как за ними ухаживать и почему-то он в этот момент почувствовал себя в школе на уроке биологии. И, конечно же, была практика, где рассказывали, что иметь за своей спиной крылья, это как получить дополнительную пару рук. Ты буквально учишься заново ходить, потому что одно нелепое движение крылом, и ты потерял ориентацию в пространстве. День за днём у брюнета получалось все лучше и ему даже начинало нравиться крылатое состояние, но потом приходилось сидеть и чистить их, свернувшись в три погибели, проводить пальцами между перьев и отряхивать от пыли. Постоянно приходилось ими двигать, чтобы мышцы не атрофировались (это похоже на зарядку, а её Арсению делать было тоже лениво). Когда Арса выписывали из больницы, ему выдали карточку, в которую нужно внести свои данные. В мире давно ведётся подсчёт соулмейтов, чтобы понять их количество и особенности, как много нужно строить зданий под них и по каким параметрам шить одежду. В графе «родственная душа» пришлось ничего не писать, потому что он понятия не имеет кто это. Говорят, что в момент, когда ты встречаешься со своей судьбой, только запускается этот механизм, а расти крылья начинают спустя какое-то время, которое у каждого индивидуально. Только после того как крылья вырастут и приживутся, можно будет распознать свою родственную душу: вас будет постоянно тянуть друг к другу, а ваши крылья будут идеально сочетаться. Когда девушка за стойкой принимает карту обратно, она внимательно её читает и все понимает при просмотре графы соулмейт. По возвращении в свою квартиру Арсений чувствует себя немного легче, будто вдохнул свежего воздуха после долгого заточения. Это всё же не больница с постоянными лекарствами и уколами, это твоё родное, близкое и собственное. *** — Димочка, можно я сброшусь в окно? — воет Антон от очередной вспышки боли в районе плечевой кости. — Нет, мой дорогой, нашёл родственную душу на свою голову, теперь сиди на жопе смирно, — говорит строго Позов, шелестя своими белыми крыльями. Он сидит на кровати рядом с Шастуном и рассказывает самые разные истории, чтобы отвлечь его от боли. Антон ноет, сжимая руками простыни и кусая подушку зубами. Его крылья выросли почти полностью, осталось только сформироваться основанию крыла и его лопаток. Правда, потом начнётся рост перьев и там уже будет жопа полная. Когда Диме приходится уходить, потому что время приёма окончено, шатен начинает ходить по комнате туда-сюда, разминая затёкшие ноги и немного морщась от зуда за спиной. В голове постоянно крутятся мысли, о том, кто же может быть его родственной душой. Какой же он был дурак, когда неистово верил, что у Ирины тоже начали расти крылья. Но она лишь грустно пожала плечами и поцеловала на прощание, а потом Антон в одиночестве собирал вещи в больницу, и мысли в его голове путались друг с другом, создавая клубок, с которым могли бы играть кошки. Ну, если бы они у него были. На следующий день он проснулся от жуткого зуда в каждой клеточке крыльев, все ужасно чесалось и так хотелось хотя бы просто прикоснуться, но делать этого было нельзя. Врач, конечно, дал ему таблетку, которая притупила зуд, но почесать всё равно хотелось. Проблемой было ещё и то, что его крылья были больше стандартного. В его жизни все больше чем надо: рост, оттопыренные уши, большие глаза, так теперь ещё и крылья просто гигантские по сравнению с обычными. Стандартный размах крыльев три метра, а у него почти пять. И это он ещё не видел перьев, только оголенный каркас. День сменил ночь, и вся комната была погружена во мрак, луна светила сквозь листву прямо в окно, а занавеска медленно поднималась и опускалась от небольшого ветра. Было немного прохладно, но от этого приглушался зуд. На крыльях уже появились чехлики пера, равномерно распространённые по всему периметру. Хотелось к ним притронуться, но нельзя, крылья соулмейтов растут в два раза быстрее, поэтому, когда Шаст проснулся на следующий день, он был похож на облезлую курицу. Были видны маленькие-маленькие топорщащиеся перья второго и первого порядка. Третьестепенных было ещё не так много, поэтому Антон не стал уделять им внимание. Зеленые глаза завороженно смотрели, как малые кроющие и перья крылышка изображены ярко-красным цветом, бросаясь сразу в глаза. А дальше средние кроющие второго порядка были такого зелёного цвета, которые и хотелось бы сравнить с глазами Антона, но здесь был более глубокий цвет, темнее, чем у парня. Кроющие первого и большие кроющие второго порядка были такого морского голубого оттенка, но это было не точно, потому что они были не такие большие, чтобы правильно понять. И последние маховые перья были лазурно-синего цвета. Шастуну было очень интересно разглядывать каждое несформировавшееся перышко, но нужно было идти на процедуры. Когда Антон находился у стойки, и ему выдавали карту выписки, он чувствовал на себе взгляды буквально всех в приёмной. Впрочем, лично он сам никого не интересовал, всем было интересно посмотреть только на его оперение. Слишком яркое, из-за него Шаст сильно выделялся из толпы - у остальных цвет перьев был заметно бледнее. Хотя вот мимо него прошла хрупкая девушка с ярко-красными перьями, почему им бы не засмотреться на неё, а не на него. Графу «родственная душа» приходится оставить пустой и отдать карту так. По приезде домой Шаст снова разглядывает свои крылья, а ещё понимает, что ему нужна квартира побольше, потому что размах его крыльев составил четыре метра и восемьдесят шесть сантиметров, а это почти рекорд. Конечно, за всю историю человечества бывали и больше, но это были единичные случаи. Антон не мог представить куда уж больше и первым делом сел за компьютер, чтобы найти в интернете фотографии попугаев Ара, так как эксперт сказал ему, что цвет крыльев у него именно от этой птицы. Он долго рассматривает картинки и сравнивает со своими перьями. Эксперт (удивительно) оказывается прав, каждый цвет совпадает с птицей на фото. Ему не надоедает смотреть на свои крылья, они такие большие, яркие, интересные…