Выбор без выбора

Иногда, когда ругаешься на количество тупой зубрежки в школах начала двадцать первого века, забываешь о количестве зубрежки в школах средневековья. Я потер синяки на руке и поморщился. Скрип перьев, дыхание десятков учеников, шелест страниц, запах чернил и пота, резь в глазах и усталость в дрожащих пальцах. Еще и боль в спине и запястьях. А, да, еще и периодические звуки ударов палки и вскрики учеников, отвлекшихся на что-нибудь, на что им отвлекаться не положено. Дописав цитату очередного аркнийского Императора на тему "нехрен выеживаться простолюдинам, работать, самки собаки" я отложил перо, оглянулся и задумался, вспоминая недавние дни после возвращения домой. Нас были рады видеть, встретили со слезами, объятиями, охами, ахами, но спустя день незамедлительно спихнули в школу господина Тибора, одно из лучших заведений для тех, кому не хватает знатности, но хватает денег. Поначалу и мне, и Томмасу было сложно не кинуть в мерзкого старикашку с палкой чем-нибудь острым или хотя бы увернуться. Привычки Когорты с нами теперь до конца жизни. Волк не станет вести себя, словно овца и все такое прочее. Дело даже не в гордости - рефлексы. Изжить рефлексы Когорты, когда первой реакцией на атаку был уход в сторону и удар или бросок чего-нибудь оказалось очень непросто. Когда мы увернулись первый раз, пришлось извиняться и принять удвоенное наказание. Второго раза не было, но случай показательный. Со временем мы смогли приспособиться, но лучше не стало. Теперь я понемногу начинал понимать, почему люди в Средневековье редко когда бросались из стороны в сторону и меняли мирную профессию на военную и наоборот (1). Человеку, которого учили опасной профессии, крайне сложно заниматься монотонной работой. И плевать на опасность - тут дело в другом. Скорость жизни. В Когорте в день происходило больше событий, чем в школе Тибора за три года. Зубрежка, переписывание лекций и уроки сливались в монотонную, серую полосу. Я узнавал то, что и так уже знал из книг Бранте и пояснений отца. Впрочем, грех жаловаться. Память у меня всегда была плохая... Как я считал до того, как пару сотен раз получил палкой по руке и голове от Тибора и его коллег за забывчивость или неточность. Мерзкий старикашка. Но дворянство дороже гордости - и каждый раз, получая палкой, я и Томмас стискивали зубы, изображали покорность и продолжали держать фигу в кармане. Говорят, у советских людей было много двоемыслия? Ха. Если это и правда, то имперцы-простолюдины в этом плане намного, намного лицемернее советских - потому что советских не били палками и не угрожали сжечь или повесить за ересь, если они скажут что-нибудь в разрез с линией партии. Подозреваю, что в остальных империях дела обстояли также. На словах славим Царя, Короля, Императора батюшку, а в уме держим кукиш и думаем, где бы чего спереть, чтобы за это не повесили. Днем, за работой, церковной службой или учебой аркнийцы одни, а едва надсмотрщик отвернулся - совершенно другие. Здесь все с детства понимают простую истину - не будешь говорить нужных слов в нужное время, - погибнешь. Поэтому даже те, кто уже может себе позволить сказать что-то против общей волны, как правило, предпочитают говорить то, что удобно аркнам, дворянам и священникам. В школе господина Тибора нас не столько учили, сколько вбивали привычку беспрекословно подчиняться приказам вышестоящих, не задавая лишних вопросов. Подозреваю, Стефана учили несколько иначе, но что есть, то есть. Дворяне мантии - слуги дворян меча и аркнов, ничего тут пока что не поделаешь. Однако, неожиданно для себя, я приобрел особое удовольствие в разгадке скрытых мотивов людей. Как школьников с учителем, так и авторов зазубриваемых текстов. Каждый закон Блаженной Аркнийской Империи являл собой воплощенное в бумаге стремление сохранить распределение ресурсов, удобное тем, кто имеет силу. Например, если аркнам неудобно заниматься каким-то вопросом, навроде возни с крестьянами, они с удовольствием спихивают его на людей-дворян, оставляя разборки за ресурсы себе. Аналогично и люди дворяне - все, чем им заниматься зазорно и муторно, спихивается на кворумы (выборные городские и сельские советы), а уж богатые простолюдины будут рады даже крохам власти. На этот счет был забавный разговор с Грегором и Робертом. Когда Грегор возмущался очередным расширением полномочий малых кворумов в части сбора налогов, что "простолюдинам дают власть, настоящую власть, Роберт!", я вмешался и спросил "простите, господин Грегор, а сколько у простолюдинов легионов?". Дед поначалу с удивлением на меня посмотрел, подумал, и сказал "большие проблемы начинаются с малых, но я рад, что ты начинаешь обращать внимание на такие вещи, Александр". Дальше тема сама собой заглохла, но синдром вахтера и страх потерять даже самую малую власть у дворян мантии я отметил. Не знаю пока что, где применить это знание, но чую, что придется, и не раз. Выучиться и сдать экзамены после первого месяца в школе было несложно. Палки мы с Томмасом хорошо понимали, быстро учиться тоже умели, так что неудивительно, что вскоре нас стали ставить в пример остальным ученикам. Многие ребята завидовали. Сын секретаря в суде, Дидерик, попытался пристать к Томмасу, как и в каноне. Было забавно, когда Томмас увернулся от помоев и на рефлексах вырубил "шутника", а тот даже не понял, что случилось. Уходить из школы "на разборки" не пришлось - мы управились на месте, секунд за двадцать, причем сработали чисто, без синяков. Если бы не Когорта, управились бы за минуту и с синяками - так как Дидерик и его кодла ни разу не дрались. Мелкая шпана, не более того. Я и Томмас выросли из тех мелких проблем, что представляли сложность для нас в каноне. Сейчас нас заботили вопросы вроде сокрытия тайны Софьи, выслуги будущего дворянства, планы Когорты на нас и возможные проблемы с хозяевами того непонятного главаря "разбойников", но уж точно не вопрос "как подготовиться к экзамену". Так что вечер перед экзаменом я с чистой совестью помогал Натану снимать кота с дерева, и слушал его детские переживания за прошедший год. Мальчик скучал по мне, так как поговорить ему было особо не с кем - у всех были свои заботы. Я выслушал его, предложил помогать мне в учебе и учиться самому, так как мне нужно же кому-то пересказывать усвоенный материал. Натан с радостью согласился, и я взял его в компанию Томмаса, меня, Глории, Софьи и Жанны. Жанна, кстати, устроилась служкой того самого Иеремии, с которым я имел душещипательную беседу несколько лет назад. Помоталась с ним по всей Магре, и чего только не видела - и костры Инквизиции, и аресты еретиков, и боевую волшбу, и агентов магократии и их монстров, словом, много чего. Рассказала она нам это по дружбе и потому что ей не с кем было это обсуждать. Мы, само собой, пообещали, что болтать не будем. Такими контактами не разбрасываются - сейчас она служка человека, раздающего указания старшим инквизиторам, а завтра сама - старший инквизитор. Да и в деле сокрытия Софьи эти знания сильно помогли. При Жанне мы не болтали, само собой, но её рассказы слушали весьма внимательно. Жизнь идет своим чередом, никаких проблем нет, и все у меня норма... Запахло жареным мясом, я поднял голову и увидел вопящего Тибора и толстого мальчика перед ним, с изумлением смотревшего на свои объятые пламенем, но полностью целые и невредимые ладони. Кажется, мальчика звали Бриан. Ну да. Нормально. В Блаженной Аркнийской, мать её, Империи и нормально. Я тяжело вздохнул, переглянулся с Томмасом и, достав нож из сапога, метнул его в Бриана, который, кажется, впал в некоторую прострацию. Едва нож пронзил глаз, как пламя на ладонях утихло, а тело, покачнувшись, шмякнулось на покрытые лаком доски. Прости, парень, но моя жизнь и жизни других учеников мне дороже твоей. Возможно, стоило поговорить с тобой и убедить мирно пойти с Инквизицией, но догорающий труп господина Тибора и занимающиеся огнем парты не слишком способствуют мирным переговорам. Твоей вины в этом нет, просто так сложилось. Ты маг, ты не контролируешь себя, ты владеешь огнем, ты опасен. Или я, или ты. Да и Инквизиция слушать тебя все равно бы не стала, а жизнь в ошейнике подавителе воли это смерть. Не все настолько смазливы, сильны волей и сообразительны, как Софья, чтобы их аж сам патриарх Юний Диамант лично отдавал на службу в Тайную Канцелярию. Пока я философствовал, дети ожидаемо орали от страха и носились туда-сюда. Многие смотрели со страхом на меня, но я уже привык, после Дидерика они смотрели также, разница лишь в масштабах. - Чего встали? Тушите парты, если сгореть не хотите, - я нехотя поднялся, расстегнул камзол, снял его и принялся сбивать им пламя. Хорошо, что горели всего три парты, и пожар удалось быстро локализовать. Вскоре, едва мы потушили пожар прибыла тройка Инквизиторов, возглавляемых Ульрихом, высоким лысым мужчиной с серыми глазами и выражением лица "всех сожгу один останусь". Его я знал не только по игре, но и по описанию Жанны. Безжалостный, принципиальный, волевой мужик, один из самых успешных Инквизиторов в Магре, одна из причин, по которой магов в Анизотти кроме Софьи я никогда не видел. Оглядев окружение цепким взглядом, он посмотрел на меня, деловито вытаскивающего нож из тела Бриана. Я, вытерев нож о штанину несчастного мальца, повернулся к Ульриху, вытянулся и произнес: - Господин старший Инквизитор, у одного из учеников школы господина Тибора произошел спонтанный выброс магической энергии. Инициант себя не контролировал, убил господина Тибора, поэтому иницианта пришлось убить. Тиро Ал из Черной Когорты Магрийского легиона доклад закончил. Ваши дальнейшие приказы? Ульрих пару секунд постоял, ничего не говоря, после произнес ровным тоном: - Хорошая работа, Тиро Ал. Мы заберем тело, дальнейшее - дело Ордена Священной Инквизиции. Я кивнул, расслабился и, приняв бесстрастно-строевое выражение лица, принялся слушать стандартную методичку Инквизиторов о том, какая магия мерзкая и противная Близнецам сила. И в чем-то я с ними был согласен. Бриану и Тибору эта магия стоила жизни. Да, если бы Бриана учили, как следует, этого могло бы и не произойти. Но книги о войнах с магами и разговоры с отцом Марком о прошлом Аркнийской Империи дали мне неплохое представление о том, что маги в этом мире были отнюдь не только невинными жертвами, о, совсем нет. Сожжение заживо - это еще весьма безболезненная участь для жертв магов. Куда больше меня страшило переписывание разума, превращение в зомби с промытыми мозгами, власть над человеком через магию крови, проращение растений прямо в теле и множество иных историй о случаях, когда люди выступали для магов в качестве игрушек, подопытных и материала для промышленности. Так что я слушал пару Инквизиторов какое-то время, а после, когда политпросвет закончился и ученики начали расходиться, меня властным жестом подозвал к себе Ульрих. Я выругался про себя, но подчинился приказу - едва ли у меня был иной выбор. - Ты сын Роберта Бранте и простолюдинки Лидии, верно? - взгляд Ульриха давил. Я из принципа выдержал две секунды, но третью не смог. Было в нем что-то... Неестественное, как и во взгляде Софьи. Но если взгляд Софьи манил чарующим волшебством и золотыми огоньками, то вот взгляд Ульриха сминал меня, как стальной пресс. - Да, господин Старший Инквизитор. - Тебе известно мое имя? - Нет, но крест в круге у Вас на рясе серого, а не белого цвета. Это отличительный знак Старшего Инквизитора. - Откуда тебе это известно? - В Черной Когорте учили, - я соврал. В Когорте этому не учили, это рассказала Жанна. Но проверить было сложно, да и если что - спихну на следопыта от Церкви при Когорте Олафа, который действительно кое-что рассказал мне о Церкви и её охотниках на магов после того, как спас меня от культиста. - Вот как. Не знал, что Ф... В Черной Когорте такому учат, - кажется, он хотел сказать что-то на Ф. Возможно, Фелиппе? Один из центральных персонажей игры, начальник Тайной Канцелярии, любитель схемы "создать восстание, а потом подавить его"? Я молча смотрел на Старшего Инквизитора. Слова мне по прежнему не давали. Постояв несколько секунд, Ульрих кивнул мне и осенил знамением Церкви Близнецов: - Ступай, Тиро Ал, сегодня ты исполнил свой Удел, как следует, - я глубоко поклонился и, развернувшись, вышел из школы. *** В келье Магрийской Инквизиции беседовали двое. Как всегда - ни следа роскоши, книги и оружие расставлены в стеллажах и на стойках вдоль стены, свет многочисленных свечей погрузил помещение в полумрак. - Что думаете о происшествии, Старший Инквизитор? - Моя недоработка, господин Иеремия. Кто-то дал мальчишке слабую эссенцию огня, отчего его слабые способности пробудились с большой силой. Однако зачем это делать - я не знаю. Скрутить этого... Мага могли даже дети. Жертв в самом худшем случае было бы немного. Рисковать раскрытием и прямо указывать на то, что в городе орудует агент магократии? Как-то нелепо. - Хм. Согласен. Возможно, старый артефакт или стихийный выброс. Редко, но случается. К слову о детях - по твоим словам, того мальчика, Бриана, кажется, убил один из птенцов Фелиппе? - Скорее его двоюродной сестры, Амалии. - Вроде бы они не ладят? - Да, но пока Амалия предоставляет результат, Фелиппе терпит её. - Занятно. И каким образом юный Александр попал в место, где ему быть не положено? - Связь между Грегором Бранте и Амалией эль Ферро. Вероятно, у Амалии было некое обязательство перед Грегором Бранте, которым он решил воспользоваться, чтобы воспитать достойного помощника наследнику рода Бранте. - Удивительно. Неисповедимы пути Близнецов, - Иеремия покачал головой, после, задумавшись, замолк на несколько минут. Ульрих терпеливо ждал, пока высокопоставленный священник закончит свои размышления. - Александра Бранте возьми на заметку. Церкви нужны такие таланты. У нас есть на него какой-нибудь крючок или рычаг? - Кроме набожной матери рычагов пока что нет, господин Иеремия. Крючков тоже. Но я поищу. - Хорошо. Церкви пригодятся люди с такими способностями, - Иеремия кивнул. - Что с расследованием происшествия на рынке? - Ничего, господин. Зацепок нет, если маг и был, то он никак не проявил себя. - Если он вообще был. Переключайся на поиски агента, орудующего в деревнях. У меня есть чувство, что внезапная инициация Бриана и активность магократии у нас в тылу взаимосвязаны. Еще и Диамант... - священник скривился. - Берет на себя много лишнего? - Грешно так говорить об аркне, но да. Нововерство до добра не доведет. Я понимаю его обиду, но с тех пор, как его удалили от дел прошло несколько десятков лет. Мог бы и помириться уже с Темпестами, покаяться, искупить чем-нибудь. А он вместо этого ударился в вольнодумство и подрывание основ веры. Для церковного иерарха его уровня это недопустимо. - Согласен с Вами, Ваше высокопреосвященство, - Ульрих склонил голову. - Ладно. Работай, Ульрих. Скоро я отбываю в Этерну. Перед отбытием предоставь мне расклад по Александру и остальным перспективным юношам. Я хочу знать, с чем мне придется работать, когда меня назначат на пост главы Семинарии. - Будет сделано, господин Иеремия.