Выбор без выбора

Кони, кони, кони. Шелест страниц, запах чернил и пота, и описание очередной кавалерийской атаки на очередных дикарей. На этот раз - скрайдов, по описанию похожих на не то лягушек, не то ящериц, не то саккра из старой игры "Мастер Ориона", но точно я не уверен. Это ж не сухие отчеты канцелярской военной Земли, это целый эпос. "И низверглись смрадные полчища на земли Аркнии, и поглотили несчетные жизни верных подданных, и окропили кровью пяти легионов земли близ Кровавого Лога... И был день пятый, день святой, когда Корнелий Темпест, чью длань направляли сами Близнецы, возглавил воинов-героев, и ворвался в полчища скрайдов. И была великая битва, и топтали кони неверных служителей Скра, и налетала конная лавина трижды, и отступала трижды, оставляя за собой тысячи тел, и обагрились кровью копья и клинки аркнов, но все было тщетно - скрайды вновь и вновь ползли, подобно тварям земным и водным, ползущим к морю!". Граф Эль Мерсе чуть-чуть информативнее написал. "В битве у Кровавого Лога войско Корнелия Тэмпеста, втрое уступая по численности войскам сына повелителя скрайдов - Скренна, четверо суток сдерживало непрекращающиеся атаки противника. На пятые сутки Аркны перешли в контрнаступление, в котором тяжелая конница Аркнов, ведомая самим Корнелием разбила левый фланг войск скрайдов, захватила в плен Скренна и не дало уйти живым, не одному воину врага. Однако численно, скрайды во много раз превосходили войска Аркнов. И поэтому, на каждую убитую в бою тысячу скрайдов, взамен приходило две тысячи. Войска Аркнии, под командованием Джориана Тэмпеста сражались за каждую пядь земли, однако, nolens volens отступали все ближе и ближе к Этерне. И вот бой велся уже у самых стен Этерны. Отряды обороняющихся Аркнов редели с каждым часом. А числу скрайдов не было конца". Жара, да и только. И в книге, и в истории Аркнии, и у меня на улице. Все-таки ксеносы почти одолели Аркнию дважды. Первый раз, когда скрайды задавили легионы мясом, взяли столицу и были в ней сожжены. Второй раз, когда венги, что-то среднее между гномами и ожившими булыжниками, набрали могущества и разбили армию аркнов, но были уничтожены ударом божественной магии. Люблю намеки на аналоги ядерного оружия поутру. Возможно, были и еще случаи, но в учебниках написано лишь про эти. При этом есть одна странность - иногда складывается такое впечатление, что кроме скрайдов и венгов была и еще какая-то ра... - Ал, хватит бумажную пыль глотать, пошли с нами! Грр. Тру глаза. Будто песка насыпали. Смотрю в зеркало. Действительно, пора отвлечься, пока меня вампиром не объявили и кол в грудь не забили. Да, в этом мире есть нечисть, но о ней я встречал упоминания лишь намеками и лишь у самых "редких и честных" авторов. Интересно, какая информация есть у инквизи... - Ааааал! - Иду! - решительно закрываю учебники и выбегаю на улицу. Хорошо быть снова восьмилетним. Да еще с здоровым телом (в том числе ногами!). Не скажу, что дышится полной грудью - пылевые бури и все такое, но все же таблицы Менделеева в воздухе нет. Пока что. Выхожу на крыльцо. Солнце по южному огромное. Слепит. Прищуриваюсь, вглядываюсь во двор. Вот и Томмас - весело машет рукой и улыбается. Вид у него только уж больно хитрый. Бульк-бульк. Плюх. Плеск мокрой тряпки. Хихиканье и перешептывания. Моргаю пару раз, вытираю слезы от солнца и резкой смены освещения. Ага, понял, почему хитрый. Три девочки во дворе полощут белье в здоровенном тазике размером с небольшой бассейн. Иногда они плюхают белье слишком быстро, и тогда раздаются визги. Забавно. - Ал, пошли, девчонкам поможем белье прополоскать. Смотри его сколько! - перевожу взгляд на гору белья и пять тележек. Вот уж что-что, а белье в этой жизни я еще не мыл! Они что, всю улицу обстирывают?! А, да. Точно. Дед же расширяет штат слуг. У нас теперь в доме человек пятнадцать слуг живет, целых три семьи. Две полных, с двумя и тремя детьми, и одна неполная, с матерью и четырьмя детьми. Кстати. Всматриваюсь в девочек повнимательнее. Не, надо подойти поближе, отсюда ничего не видно. Киваю Томмасу, скидываю камзол (демоновы приличия!), разуваюсь и закатываю рукава рубашки. Снял бы полностью, да не принято - у простолюдинов половые моральные традиции порой еще строже, чем у дворян. Оно и понятно, дочь в местных понятиях это товар, позволил испортить товар до продажи - загубил не просто достаток, а и саму жизнь дочери. Детям пока что многое прощается, но вот, скажем, выхватить розгами от матери за снятую перед девочками рубашку даже я вполне могу. Томмас тем более. Пока шел и думал, мальчик уже подбежал к тазику и, под веселый звонкий смех подхватил сразу двое чьих-то панталон (ох, по разукрашенности - как раз деда, вроде бы!) и с залихватским хэканьем погрузил их в воду, и столь же резко достал, окатив всех вокруг брызгами. Звонкий смех сменился возмущенными визгами, и я едва-едва увернулся от мокрой тряпки, предназначавшейся Томмасу. - Эй! Чего тряпками бросаетесь? - Он первый начал! Не по Уделу это, тряпками бросаться! - ответила одна из девочек, невысокая, пухлая, голубоглазая блондинка с длинными, волнистыми волосами и воинственно шмыгнула носом. Другая девочка, шатенка с двумя толстенными косами до пояса и тоже голубыми глазами спрятала улыбку в ладонях. В голубых глазах мне почудился солнечный зайчик, будто бы от весеннего ручья отразился, но, должно быть, показалось. Третья девочка оказалась Глорией, которую я не узнал, так как волосы она закрыла платком, и была повернута ко мне вполоборота. - Ой, Жанна, сейчас Александр подошел, он тебе расскажет, что по Уделу, а что не по Уделу, - улыбнулась сестра и ловким жестом подхватила носок. - А ты разве священник? Тебе разве по Уделу толковать Удел? - с недоверчивой миной на лице повернулась ко мне девочка. - Ох, Жанна, чего мне только не по Уделу... Я, вот, искренне страдаю, пытаясь придумать подходящее объяснение сути нашего Удела. Заметь, я не наставляю на него, а лишь объясняю! - А... В чем... Разница? - ох уж эта причудливая помесь синего экрана смерти с анимешными большими глазами и удивлением! - В том, нарушен Удел или нет. Я могу тебе что угодно сказать. Это лишь слова простолюдина. Мнение, если тебе угодно. А слова священника - наставление. Причем случай каждого наставляемого уникален, нельзя всех мерять одной мерой. - И где это написано в Учениях Святого Изатиса? - не унималась мелкая. - Во втором томе. Читай между строк, и истина тебе откроется, - улыбаюсь. Ох, отец Марк, все же я Вас обожаю. Жаль, что сослаться на Жития Близнецов и Установления соборов я все-таки не могу, иначе подставлю мужика. Такие вещи простолюдинам читать нельзя. Надо будет поблагодарить его при следующей "епитимье". Девочка недовольно засопела, но замолчала. - Александр, а ты как думаешь, в чем твой Удел? - третья девочка повернулась ко мне. Боже, какие же у неё глаза! Какой голос! Голос - глубокий, мелодичный и пробирающий до нутра, глаза - небеса, полные солнечного света. Невольно любуюсь ей. Нет, чувств нет, да и внешность у нее весьма средняя, явно не красавица, но искреннее восхищение голосом, глазами и косами - есть. А, не, сердце все же забилось быстрее. В восемь лет кровь тоже бурлит, когда общаешься, но по другому, не так, как во время созревания. Интересное чувство. Чудные дела творятся, однако. - Александр? - Да... Мой Удел - такой, какой я сам изберу. И такова воля Близнецов, предоставивших мне волю, саму возможность подумать об этом. Если бы не хотели - я бы и не подумал об этом. - Вот как? То есть каждый может поменять свой Удел? - с непонятным выражением на лице произнесла девочка. - Ага. Только вот Близнецы пока что не хотят, чтобы Удел меняли многие люди. Вот и установили, что поменять Удел очень тяжело. Не каждому дано перемыть все эти тряпки, но еще меньшему числу дано эти тряпки выткать, - вздыхаю, выжимаю рубашку и вешаю её на веревки сушиться. - Ну ты и сравнил! Тряпки с Уделом! - фыркнула Глория. - Одно связано с другим. Более того, все взаимосвязано с другим. Когда-нибудь я узнаю, откуда пришли Близнецы и чего они на самом деле от нас хотят, - задумчиво смотрю на свое отражение в колышущейся воде. - Для этого тебе надо стать священником, - неожиданно заявила Жанна, и, покраснев, взяла меня за руку. - Поверь, сами Близнецы благословили тебя на это! - и затем отдернула руку, будто ошпаренная. - Э... Наверное. На самом деле, я б хотел поговорить с ними лично. И не я один. Поживем-увидим. Может и потолкуем как-нибудь. - Потолкуем? С Близнецами? - вздернула брови как всегда Очень Скептичная Глория. - Почему нет? Если надо, я заберусь на Сияющий Столп и спущусь обратно. Никто ж не говорил, что это запрещено и Близнецам не по нраву. Вот и заберусь. Им там, наверное, очень скучно и одиноко, - пожимаю плечами. - Ну ты и горазд выдумывать, Александр! - третья девочка, чего имени я не спросил, залилась звонким смехом. Я вздрогнул, сердце екнуло. Что-то это мне напоминает. Что-то смутное, знакомое, какую-то старую сцену. Будто бы я что-то помнил, что-то важное, и хотел сделать, но забыл. - Софья! - раздался мужской окрик откуда-то из-за стены. - Иду, папа! - девочка кивнула мне и убежала, а я... Молния пронзила все тело, огонь потек по венам. Сердце забилось, а я, игнорируя удивленные вскрики Жанны с Глорией и Томмаса, рванул следом. Удар сердца. Пара десятков метров. Удар сердца. Удар сердца. Ближе. Удар. Удар. Удар. Свист ветра в ушах. Быстрее. Перекладина и какой-то низкий забор. За дерево, перемахнуть. Сука, больно! Лодыжку жжет, кажется, я что-то повредил около забора. Плевать, быстрее! Жжение уменьшается, а я ускоряюсь. Еще три секунды пробежать... Две... Она летит в пыль. Одна... Грохот копыт справа. На бегу хватаю девочку за волосы и руку. Вырывается, тащу с силой, вцепившись в волосы. Чую ржание справа. Швыряю девочку на пределе сил вперед и сам падаю следом, оттолкнувшись больной ногой. Сука, больно! Ноооги! Сейчас раздавит! Поджимаю ноги под себя. Удар! Отталкиваюсь от грязной тверди и выигрываю еще десяток сантиметров. Ползу назад, извиваясь. Мимо меня проносится что-то коричневое и оглушающе шумное, а я держу в руках клок волос Софьи и, замерев, прекращаю ползти и молча пялюсь в никуда. Сердце стучит, как бешеное. Сука-сука-сука. Блять-блять-блять. Ничего, кроме мата на ум не приходит. Я много раз представлял в прошлой жизни, как вовремя замечаю машину и уворачиваюсь от нее в последнюю секунду. На, получи и распишись, сука. Слышу всхлип рядом. Не смотрю туда, потому что меня начинает бить дрожь. Кажется, я чуть не сдох. Сижу в прострации еще целую вечность и капельку бесконечности сверху. - Эээй, вставай, друг, вставай, все закончилось, они ускакали, - кто-то машет рукой перед глазами и я, передвигая одеревеневшие ноги, медленно встаю. Ногу простреливает болью, но мне как-то плевать. - Т-т-том-мас? - заикаюсь, но мне простительно. Наверное. - Эй, Ал, с тобой все хорошо? - ... - Кажется, не очень. Ну, ты идти то можешь, а то у тебя кровь из пятки идет? Смотрю вниз. Действительно, на ноге наливается синяк, а еще там целая гроздь щепок в... Ай, в мясе! Издаю протяжное "ууууу!" и плюхаюсь на задницу. На самом деле, ерунда, щепки мелкие, но больно. Чтоб я еще хоть раз снял обувь перед помывкой! - ... - Алексааааандр! - в меня с размаху влетает ураган и общупывает тысячами пальцев. - Тыкакцелвпорядкеживой? - Глория тараторит без умолку и щупает-осматривает, в глазах паника, лицо побледнело. - Не очень, - честно отвечаю. Потом морщусь. Взял в себя в руки! Себя в руки! Руки в себя! Собрался в общем, ну! Тут еще экипажи могут пройти! Озираюсь, но вроде никого вокруг не собирается. - Пошли в сторону, вдруг еще будут, - хватаю Глорию и Томмаса за руки и увожу от дороги. Теперь у меня экипажефобия. Стану Верховным Канцлером или кем-то богатым и влиятельным - показательно сожгу карету с гербом Миланидов и скажу, что это протест против каретолихачества на дорогах. - Александр... - слышу робкий голос. Оборачиваюсь. - Зачем, зачем ты бросился под коней ради меня? Разве моя жизнь дороже твоей? Ты не должен был так рисковать! Это все всадники виноваты. Они заслуживают смерти, а не... - озираюсь, прикладываю палец к губам девочки. Та замирает. В голове неожиданно появляется понимание, что и как мне следует говорить. - Так, Софья. О вине всадников ни слова. Только я, Глория и Томмас сможем тебя понять. Остальные тебя сдадут. Возможно, сейчас обойдется священником, но как повзрослеешь - будет палач. Это первое, - зрачки девочки расширились, и она попыталась раскрыть рот, чтобы что-то сказать, но... - Я договариваюсь о том, чтобы ты стала слугой в доме Бранте. Повод найду. Я тебя спас, и мне теперь хочется, чтобы ты была рядом, - а еще мне нужен ручной маг и диверсант-революционер-организатор, но об этом мы скромно умолчим. Губы тут же сомкнулись, а на меня уставились с еще большим шоком. - Александр... - кажется, Глория тоже удивлена. - А пока что возвращаемся к четырежды ебучим тряпкам, домываем их. Я бинтую себе ногу, возвращаюсь и помогаю Вам. После договариваюсь о Софье и сажусь за учебники, у меня еще много работы. Софья, ты хорошо знаешь город? - Д-да... - судя по виду, девочка все еще не отошла от шока, оно и не удивительно. Я и сам трясусь сейчас и действую лишь на остатках адреналина. - Т-так вот. Купишь мне вот на эту м-монету в лавке чернил и листов бумаги. Лавка на улице красильщиков, называется "Канцелярская лавка Скотти". - Я-я-а читать не умееюю! - всхлипнула девочка и шмыгнула носом. - На ней нарисована чернильница и перо, не ошибешься. Еще мне нужно... Ой... Грр... Мазь, её возьмешь у тети Клары, скажешь, что Александр прислал, лодыжку поранил... Грр... Нет, не могу. Сажусь, выдираю щепки из ступни, с каждой щепкой матерюсь и шиплю. Кровь окрашивает пыль в красный цвет. - У кого нибудь тряпка есть? Дети заозирались по сторонам и начали шарить в карманах. - Неа. Я сейчас сбегаю, подожди, Ал, - и Томмас побежал к тазику. Я вздохнул и встал на одну ногу, пятная пыль капающей кровью. Глория с ворчанием встала справа, и я, с благодарностью кивнув, оперся на её плечо. - Александр, зачем? - тихо спросила девочка, упершись взглядом в землю. - Мне нужен друг и помощник. Ты дружишь с Глорией, быстро соображаешь и нравишься мне. А еще у тебя голос шикарный, - отвечаю честно и в лоб. Девочка покраснела и ничего не ответила. Глория хмыкнула, но тоже предпочла промолчать. Вскоре прибежал Томмас с Жанной, и я принялся, кривясь, перематывать правую ногу, подпрыгивая при этом на левой. Смотрелся я довольно смешно, поэтому Глория, не выдержав, улыбнулась и засмеялась. Я сначала держал хмурую мину, затем не выдержал и, кха-кха, засмеялся тоже. Ух, хах, тяжело, ха, прыгать на одной, ха, ноге, перевязывать её и, ха-ха-ха, смеяться! Кое как затянув повязку я не выдержал и заржал уже в полную силу. Мне вторили звонкий смех Глории с Софьей, низкий Жанны, и еще более низкий и зычный - Томмаса. Мы смеялись и радовались тому, что все обошлось. Никто не умер ни малой смертью, ни истинной. Лихие кони обошли нас стороной.