Пепел

Хазар то и дело вздыхал, отводил взгляд в сторону и кусал губы. Насух видел, что сын буквально места себе не находит. Самого же Насуха трясло от злости, он готов был крушить все вокруг, ему хотелось сжечь этот дом, обрушить его на голову ненормальной Назлы. Ну, пусть только попадется ему под руку, он ее в порошок сотрет! Совсем уже умом тронулась: мало того, что чуть не убила Айше, так еще и сына впутала в свои грязные игры. Бедный мальчик сам не свой, в конце концов для него случившееся также явилось стрессом. — Я придушу эту мерзавку! — сквозь зубы проговорил Насух. Хазар испуганно вскинул на него взгляд и закусил губу. Насух покачал головой, тяжело вздохнул и погладил его по голове. Совсем как в раннем детстве, когда Хазару бывало больно или страшно. Он жаловался отцу, как сам же говорил, по большому секрету и всякий раз просил не говорить маме, чтобы не расстраивать ее. — Папа, — тихо проговорил Хазар, — меня… меня теперь в тюрьму посадят, да? Я понимаю… Но я хотел только, чтобы она ушла! А она… там кровь была… — Успокойся, Хазар, — Насух еще раз погладил сына по голове, после чего взял его за руку и пристально вгляделся в лицо. — Во-первых, ты ни в чем не виноват. Насколько я понял, ты Айш… Азизе ханым не толкал, это сделала твоя мать. И до всего остального тоже ее больная голова додумалась! А во-вторых, Азизе ханым никому ничего не рассказала, даже мне. Она придумала историю, в которой, если вдуматься, концы с концами не сходятся, что на нее якобы напал какой-то человек. — Напал? — переспросил Хазар. — Да, — кивнул Насух, — именно так она сообщила полиции. Знаешь, почему? Чтобы тебя не впутывать в это дело! Ведь ты же ее… Ты еще совсем ребенок, можно сказать, ровесник ее сыновей. Еще и браслет этот… Я так понимаю, она случайно его обронила, но воспользовалась случаем, сказала, мол, украл злоумышленник. — Я нашел его там, у лестницы, — сказал Хазар. — Наверное, когда она упала, то браслет расстегнулся и… — Видимо, так! — согласился Насух. — С ней и в самом деле все хорошо? — жалобно взглянул на него Хазар. — Пока она в больнице, но врачи говорят, скоро пойдет на поправку. — Пусть поправляется! — вздохнул с облегчением Хазар. — Но… папа, ты все равно уйдешь, да? К ней? Насух лишь молча кивнул: — Я тебе уже все объяснил, сынок, — проговорил он. — Ты можешь злиться на меня, даже ненавидеть, но… Я только об одном Всевышнего просить буду: чтобы ты понял меня однажды. Да… Возможно, ты поймешь, когда станешь взрослым и по-настоящему полюбишь какую-нибудь женщину, назовешь ее единственной. Даст Аллах, тебе не придется страдать, не доведется испытать боль от потери и разлуки! — Но все равно, — прошептал Хазар, — я не хочу, чтобы ты уходил, папа! Может быть… пап, скажи, я же смогу видеть тебя? Ну, если ты действительно женишься на Азизе ханым… Я все равно хочу навещать тебя… я не знаю… Или ты будешь приходить ко мне. Она же не сможет запретить тебе видеться со мной? Хотя, конечно, теперь она точно видеть меня не захочет! Но ты же переубедишь ее, правда? — Милый ты мой! — улыбнулся Насух. — Сынок, нас с тобой никому не разлучить. Я не от тебя ухожу, и любовь моя к тебе никогда не умрет, запомни это! Хазар не ответил, только кивнул Насуху, печально улыбнувшись при этом. Заверив сына, что все плохое непременно останется позади, и он никогда не разлюбит и не забудет ни его, ни Джихана, а насчет разыгравшейся в доме трагедии переживать тоже не стоит, поскольку, слава Аллаху, все обошлось, Насух отправился к Назлы. Она сидела во дворе и мирно попивала кофе. Насух вновь почувствовал, как в душе поднимает голову ярость и злость. Ну, сейчас он ей задаст! Он решительно пересек двор и опустился на соседнее кресло. — В чем дело, дорогой? — улыбнулась ему Назлы, отставив чашку. — Может быть, хочешь присоединиться? Я прикажу подать тебе кофе. Велю покрепче сделать, как ты любишь. — Обойдусь! — в упор взглянул на нее Насух. — Вот что, Назлы, Аллах мне свидетель, я хотел все решить мирно и спокойно. Я был с тобой честен. Всегда и во всем! — Неужели? — усмехнулась Назлы. — Даже когда тайком бегал к этой продажной… — Не перебивай меня! — стукнул кулаком по столу Насух, — Я не думал бегать, как ты выражаешься, к Айше тайком. Когда я встретил ее через столько лет, у меня все смешалось в голове! И все чувства будто ожили… Я пытался тебе все объяснить, старался найти выход из этой ситуации, чтобы никто не пострадал. — Но вот только я все равно страдаю! — поджав губы, произнесла Назлы. — Замолчи уже, Назлы, хватит! — вновь одернул ее Насух. — Я пошел тебе навстречу, решил оставить тебе все: дом, состояние, детей!.. Но ты, как я вижу, не ценишь человеческого отношения! Что ж, не взыщи теперь, раз не понимаешь по-хорошему, значит, будет по-плохому! — Что ты имеешь в виду? — ухмылка мигом слетела с лица Назлы, она чуть подалась вперед и уставилась на Насуха со смесью недоумения и страха. — Ты совсем уже ума лишилась, — процедил Насух, — мало того, что чуть было не убила человека, так еще сына впутала в эту грязь! — Я никого и никуда не впутывала! — вскричала Назлы. — Твоя любовница заявилась сюда и начала угрожать мне! Что я должна была делать, молча проглотить ее оскорбления? — И ты не придумала ничего лучше, кроме как убить Айше?! — Я ее не убивала! — воскликнула Назлы и резко вскочила на ноги. — Это несчастный случай! — Если это был несчастный случай, — стараясь изо всех сил держать себя в руках, проговорил Насух, — то почему ты не вызвала скорую помощь, а вместо этого велела Озану (больше некому было помочь тебе в твоих грязных делишках) отвезти несчастную в какую-то глухомань и бросить посреди дороги? Ты хоть соображаешь, что если бы случайные люди, которые, к счастью, проезжали мимо, не заметили ее и не вызывали врачей, то Айше погибла бы? А ты действительно стала бы убийцей! Но что гораздо хуже — сделала бы Хазара сообщником убийства его родной матери! — Заткнись, Насух! — Назлы схватила со стола чашку с недопитым кофе и швырнула в Насуха. Тот успел увернуться, чашка угодила в стену и разбилась вдребезги. — Даже не заикайся об этом! — Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, Назлы! — парировал Насух. Он также встал со своего места, и приблизился к Назлы вплотную. — Запомни хорошенько: я молчу об этом исключительно ради благополучия моего сына. А еще — потому что Айше, которая также думает о том, чтобы не ранить Хазара, просила меня о том же. И кстати сказать, ты до сих пор на свободе, тоже благодаря Айше и сыну, потому что она ни слова не сказала о том, что здесь произошло! Иначе ты уже сидела бы за решеткой, и может быть, хоть это тебя отрезвило! Но речь не об этом. Так вот, Назлы, мое терпение лопнуло. Теперь уже я подаю новый иск в суд, поняла меня? Теперь ты от меня ни гроша не получишь, и Джихана я тебе не оставлю, он будет жить со мной! Хазар… что ж, он решит сам, с кем ему быть, так что, возможно, он проявит к тебе сострадание, и когда, по достижении совершеннолетия, начнет распоряжаться своим состоянием, приютит нерадивую приемную мать! Ну, и насчет того, кто должен родиться, тоже поглядим… — Ты не посмеешь! — помотала головой побледневшая Назлы. — Еще как посмею! — усмехнулся Насух. — Слушай, — Назлы стиснула его запястье холодными влажными пальцами, — если ты сделаешь это, то горько пожалеешь, Насух! — Мне плевать на твои угрозы, Назлы, говори что хочешь! — Насух стряхнул ее ладонь со своей руки. Он отвернулся и решительным шагом направился к выходу. — Я тебя предупреждаю, Насух, — донеслось ему вслед, — если ты только попытаешься отнять у меня моего сына, я ни перед чем не остановлюсь, потому что мне нечего будет терять. Я уничтожу и тебя, и твою бесстыжую шлюху! Брошу вас обоих в огонь, из которого вы ни за что не выберетесь! Насух остановился на мгновение, хотел обернуться и ответить, что Назлы может сколько угодно сотрясать воздух. Он принял решение, так что пусть Назлы винит только себя. Однако же в самый последний миг передумал, лишь укоризненно покачал головой и вышел, не оглядываясь. Назлы что-то еще прокричала ему в спину, но он ее уже не слушал.

***

Ханифе выключила плиту и села за стол напротив Эсмы ханым, которая тут же налила ей кофе, пододвинула сахарницу и розетку с розовым вареньем. — Спасибо, Эсма ханым! — кивнула ей Ханифе. — Вы бы пошли отдохнули, Ханифе ханым, — с сочувствием взглянула на нее Эсма, — вы ведь, наверное, очень устали за день! Ханифе и в самом деле допоздна просидела у сестры, ей не хотелось оставлять Азизе одну. Да, Азизе стало легче, врачи говорят, опасность миновала, ее жизни, хвала Аллаху, больше ничего не угрожает. Но все же Ханифе безумно переживала за нее, кроме того, она не могла понять, почему Азизе так легкомысленно отнеслась к тому, что с ней случилось, и не настаивает на том, чтобы было проведено тщательное расследование, а негодяя, который напал на нее и ограбил, поймали и посадили в тюрьму. Однако же им стало известно, что дело скорее всего будет закрыто за недостаточностью улик. — Это просто безобразие! — кипятилась Ханифе. — Они не хотят его искать, вот и все! — Оставь, Ханифе, — махнула рукой Азизе, — в самом-то деле, где теперь отыщешь этого человека. — К сожалению, найти этого бандита действительно сложно, а кроме того, может, он промышляет в разных городах, дабы его не поймали, — пожала плечами Фюсун ханым, которая также заехала навестить Азизе, а заодно напомнить ей о том, чтобы не забыла перевести на ее счет деньги. Вот же бессовестная! Ханифе еле сдержалась, чтобы не устроить скандал прямо в больничной палате. Ее сестра чуть жива осталась, а у этой женщины на уме одни только деньги! Азизе же, казалось, вовсе не рассердилась, наоборот, улыбнулась и сказала, что прекрасно обо всем помнит, слово сове непременно сдержит и распорядилась тут же позвонить своему поверенному и адвокату. — Это неслыханно! — проворчала Ханифе, когда Фюсун ушла. — Ты еще и руки-то поднять не можешь, а она… — Перестань, Ханифе, — отозвалась Азизе, — ее уже не переделать. Кроме того, я же и впрямь пообещала ей… Дети, стоит сказать, каждый день просили Ханифе или Эсму отвезти их к маме, и хотя врачи говорили, мол, Азизе ханым нужен покой, а в палате у нее вечно чуть ли не целая толпа, но Ханифе не могла отказать племянникам. Да и сама Азизе повторяла, что ей становится занчительно легче, когда сыновья рядом. Али приносил с собой альбом для рисования, чтобы показать Азизе. Каждый вечер он рисовал для любимой мамы новую картинку: забавного котенка, корабль на всех парусах, мчащийся по морю, павлин, прогуливающийся у фонтана, — стоит сказать, у мальчика настоящий талант. Ахмет же с Мехметом наперебой рассказывали, как они провели день, убеждали мать, что они не ссорятся и не ругаются, потому что «мамочку нельзя огорчать». А потом Азизе рассказывала им какую-нибудь сказку или забавную историю, и они смеялись все вместе. — Какие же они у тебя славные! — в который раз повторила Ханифе, когда Эсма увела мальчиков домой. — Они всё для меня, Ханифе! — отозвалась Азизе. — Если бы только и мой Хазар был рядом… — прибавила она, грустно вздохнув. — Сестра, — Ханифе села у изголовья сестры и взяла ее за руку, — вы с Насухом Агой должны все ему рассказать. Он же имеет право знать, что ты — его родная мама! Азизе долго молчала, закрыв глаза, и наконец тихо произнесла: — Я и сама ничего не так желаю, Ханифе, как прийти к сыну и выложить ему всю правду. Но… я очень боюсь, Ханифе! — Чего же? — Что уже слишком поздно, — прошептала Азизе. — Поздно… — она отвернулась и всхлипнула. — Не надо, сестра, — Ханифе погладила ее по волосам, — не печалься, все будет хорошо, вот увидишь. Потому что все должно быть очень хорошо! — Иншаллах, Ханифе! — улыбнулась сквозь слезы Азизе. Уже почти стемнело, когда медсестра вошла в палату, принесла Азизе лекарства и, недовольно взглянув на Ханифе, заявила, что время для посещений уже давным-давно истекло. Ханифе вздохнула: ей не хотелось расставаться с сестрой надолго, но делать нечего, пришлось подчиниться. Поцеловав Азизе на прощание, она пообещала вернуться завтра и поехала домой. Дети уже ушли к себе, Фюсун ханым тоже отправилась в свою спальню, как она сама выразилась, посмотреть телевизор, чтобы немного отвлечься. Ханифе же отправилась на кухню, выпить чаю и поболтать немного с Эсмой. — Я и впрямь немного устала, — сказала Ханифе, отпив глоток ароматного, крепкого чая, приготовленного Эсмой, — но самое главное — это то, что сестра идет на поправку. — Хвала Аллаху, Азизе ханым здорова и скоро вернется домой. — Моя бедная сестра не заслужила этих страданий, — вздохнула Ханифе. — Мне бы очень хотелось, чтобы она была счастлива. — Хорошо бы с Насухом Агой все сложилось, — кивнула Эсма. — Они ведь так любят друг друга. — Да, она всегда его любила, — вздохнула Ханифе. — Говорила мне, что без него мир пуст, и ничего не имеет смысла. Он приходил к ней, и она расцветала: глаза так и сияли от радости, а сама она будто на крыльях летала. Когда случился тот проклятый пожар, я боялась, она наложит на себя руки. Ведь Айше считала Насуха Агу и их сына погибшими. Когда же она узнала о его женитьбе на Назлы, так разозлилась: плакала, проклинала… Но все равно, я ясно видела: она его не забыла! И вот, оказывается, Насух Ага тоже всю жизнь помнил о ней. — Но, так или иначе, — Эсма налила себе еще чаю, — им придется нелегко. Во-первых, его жена, насколько я понимаю, не хочет давать ему развод. А во-вторых, их дети. Как они примут новых избранников родителей? — Ничего, — ответила Ханифе, — я уверена, что, как говорила наша с Айше покойная мама, перемелется — мука будет. Однажды все непременно наладится! — Кстати, Ханифе ханым, — вспомнила вдруг Эсма, — сегодня днем вам принесли письмо. Вот! — она встала, достала из ящика стола конверт и протянула Ханифе. Ханифе некоторое время изумленно смотрела на адрес отправителя, после чего наконец решилась вскрыть конверт и почувствовала, как часто забилось сердце. Она сразу же узнала почерк своего Омера.

***

Азизе выпила принесенные медсестрой лекарства и откинулась на подушку, пока вторая медсестра (иной раз они такие назойливые) мерила ей давление и брала кровь. Закончив с процедурами, медсестры пожелали ей скорейшего выздоровления и ушли. Едва за ними закрылась дверь, как пришел Насух. Азизе улыбнулась, увидев его, чуть привстала, но он тут же подошел к ней, подвинул стул поближе к кровати и взял ее за руку: — Нет, не вставай, Айше, — он поднес ее ладонь к губам, а после прижал к своей щеке, — тебе нужно лежать. — Я отлежала все бока, Насух! — пожаловалась Азизе. — Но доктор говорит, что еще целую неделю собирается держать меня в заточении. — Лишь бы ты поправилась, Айше, — улыбнулся Насух. — Я чувствую себя хорошо, — пожав плечами, проговорила она, — ну, разве что голова иногда побаливает. Но это от безделья, я знаю! — Ты себе не представляешь, как испугался, когда ты пропала, и мы не знали, что с тобой… — Не надо, Насух, — покачала головой Айше, — все уже в прошлом. Насух… я тебе не рассказала… — Я все знаю! — он сжал ее ладонь и тяжело вздохнул. — Хазар сам мне обо всем рассказал. Поверь, он очень сожалеет, он не хотел… — Перестань, Насух, — печально улыбнулась Айше. — Поверь, я прекрасно понимаю его! Он думает, я украла тебя у него и у его матери. Отчасти… то есть, я хочу сказать, с его точки зрения, так оно и есть. Я ни в чем его не обвиняю! Да и Назлы тоже. Это был несчастный случай. Я потому ничего полиции и не сказала: чтобы они лишний раз не беспокоили и не травмировали нашего сына. А тебе… тебе я, разумеется, обо всем рассказала бы, просто нужно было выбрать момент и… — Тшш! — Насух склонился над ней и поцеловал на этот раз в лоб. — Я знаю, милая, ты сделала это ради сына. Я бы и сам, если разобраться, поступил так же. Но вот Назлы ты не защищай, она же совсем голову потеряла от злости и ревности! Ну, ничего, теперь она у меня попляшет! — Насух, — вскинула на него обеспокоенный взгляд Азизе, — я прошу тебя, не надо так нервничать. И не скандаль с ней, ты ведь этим только хуже сделаешь! — Не переживай, Айше, — отмахнулся Насух, — я нашел способ приструнить ее. Теперь пускай забудет о моем хорошем расположении; я припугнул ее, что оставлю без гроша и лишу опеки над детьми! И если она не угомонится, то я действительно сделаю это! — Насух… — вздохнула Азизе, — успокойся! Так нельзя, пойми, если вы оба… то есть, все мы будем поддаваться эмоциям — ничем хорошим это не окончится! Прошу тебя… — Ради тебя, милая, — Насух вновь поцеловал ее, — я пойду на что угодно, ты права, нужно сохранять хладнокровие, хотя это, честно признаюсь, нелегко. Но так или иначе, я уже распорядился начать готовить иск о разводе. Назлы согласится, у нее нет иного выхода, если не хочет лишиться всего, что имеет. Так что нам осталось потерпеть совсем немного, моя Айше, мы будем вместе, и никто уже нас не разлучит. Азизе в ответ сжала руку Насуха и кивнула: пусть в глубине души ее точил, что называется, червячок сомнения, и внутренний голос говорил, что впереди ждет еще немало трудностей, — но вместе с тем ей безумно хотелось поверить в слова своего возлюбленного.