Пепел

Ханифе, улыбаясь, наблюдала за сестрой, сидящей в кресле в гостиной, и племянниками, которые устроились рядом с ней: Мехмет и Али на подлокотниках, а Ахмет примостился на полу, он сидел, положив голову матери на колени. Смеясь и перебивая друг друга, мальчики рассказывали ей о том, как они запускали воздушного змея, которого помог им смастерить Ферхат. Азизе выписали сегодня утром, она провела в больнице почти три недели, и последние дни уже просто места себе не находила, твердила, что безумно хочет домой. Дети тоже все извелись, каждый день спрашивали, когда же мама вернется наконец. Насух Ага также приезжал к ней практически ежедневно, сидел рядом, рассказывал о том, как продвигается его дело о разводе. Назлы ханым, кажется, немного присмирела, и согласилась на все его условия. Очевидно, чтобы не лишиться опеки над младшим сыном. Кажется, Насух Ага настроен в самое ближайшее время рассказать обо всем своему Джихану, хотя и опасается, как тот воспримет развод родителей. Что же касается Хазара, то, опять-таки как уверяет Насух Ага, он сожалеет о случившимся, но приезжать в гости к сыновьям Азизе пока отказывается. Фюсун ханым вернулась в Стамбул, сославшись на то, что совсем скоро у нее должны возобновиться занятия в университете, а кроме того ей несколько раз звонил ее поклонник, говорил, что скучает и ждет ее. Сама Ханифе по-прежнему помогала по хозяйству, следила, чтобы в доме все было, как говорится, на высшем уровне. Лишь одно не давало ей покоя — письмо Омера, которое она получила не так давно. Он написал, что безумно скучает и не может понять, почему Ханифе так поспешно уехала, даже не поговорив с ним по душам. «Я люблю тебя одну и заклинаю, моя милая Ханифе, не доверяй моей сестре! Она просто-напросто не хочет терять кафе, и потому ни перед чем не остановится. Умоляю, позволь мне еще раз увидеться с тобой и все объяснить. Мне необходимо взглянуть тебе в глаза, чтобы понять: наша любовь не умерла и не умрет никогда!» — было написано в письме. Ханифе проплакала два дня, она читала и перечитывала строки, написанные почерком ее милого Омера и понимала, что совершенно сбита ее с толку. С одной стороны ей захотелось бросить все, вернуться в Мардин и пасть в объятия Омера, но с другой — она вспомнила о и Медине ханым, а самое главное — о той женщине, которая заявила, что беременна от Омера. Нет уж, решила Ханифе, пусть все остается как есть. Омер должен остаться с той, кто подарит ему сына или дочь. Пусть они будут счастливы все вместе! А она… что ж, значит, ей остается жить лишь воспоминаниями. Любовь же ее никуда не денется, она никогда не сможет забыть Омера… Сестре Ханифе, понятное дело, ни о чем не рассказала, у нее ведь и своих проблем хватает, кроме того, ей необходимо до конца поправиться. — Тетя Ханифе, иди к нам! — махнул ей рукой Али. — Я зашла сказать, что Бегюм приготовила обед, поэтому кое-кому уже пора мыть руки! — улыбнулась она. — Мам, я не хочу есть! — сказал Ахмет, глядя на сестру. — Потому что ты уже слопал три банана! — хихикнул Мехмет, после чего Ахмет исподтишка погрозил ему кулаком. — Надо пообедать, — Азизе погладила сыновей по голове. — Хотя бы немного поесть. Идите скорее, Бегюм, наверное, уже накрыла на стол. — А ты, мам? — спросил Али. — Я тоже скоро приду, дорогой! — Я должна тебе сказать то же, что ты сама сказала сыну, — Ханифе подошла к ней и взяла за руку. — Нужно поесть, чтобы набраться сил. — О, Аллах! — рассмеялась сестра. — Вы с Эсмой и Бегюм, кажется, решили раскормить меня так, чтобы я в эту дверь не прошла, потому как целыми днями вы только и пытаетесь меня накормить! — Просто мы все так переживали за тебя, — вздохнула Ханифе. — О, сестра, я даже представить боюсь… — Тшш!.. — Азизе сжала ее ладонь. — Не надо, Ханифе, все уже осталось позади. — И как только у этой дряни хватило совести! — воскликнула Ханифе. Незадолго до того, как сестру выписали из больницы, Ханифе пришла навестить ее и случайно услышала их разговор. Насух Ага сказал, что Хазар «сам не свой из-за случившегося», поскольку «бедный мальчик не хотел подобного». А что касается Назлы, то она «пожалеет, что сотворила такую мерзость». Оказывается, сестра поехала к Назлы выяснять отношения, и в пылу ссоры та столкнула ее с лестницы. Но это было бы еще полбеды: после Назлы не придумала ничего лучше, чем приказать отвезти Азизе и бросить посреди дороги. Если подумать, то Назлы следовало бы посадить в тюрьму за покушение на убийство, но сестра отказалась заявлять на жену Насуха Аги, чтобы не впутывать в скандал Хазара. Ханифе хотела было сама отправиться к Назлы и повыдергать ей все волосы, но сестра удержала ее, заявив, что не стоит делать глупости. — Ханифе, — покачала головой Азизе, — успокойся, дорогая. Мы же договорились: больше ни слова об этом происшествии! — Да, пожалуй, — кивнула Ханифе. — Извини меня, но просто я вне себя!.. — А теперь, — пристально взглянула на нее Азизе, — расскажи мне лучше, что с тобой происходит. Ты который день ходишь как в воду опущенная! Но только не ври, что все дело во мне! — Сестра, — потупилась Ханифе, — ты… да, ты, как всегда, права. Я никогда от тебя ничего не скрывала, просто не хотела волновать лишний раз. — Итак… — Вот! — тяжело вздохнув, Ханифе протянула Азизе письмо Омера. — И что ты ему ответила? — спросила Азизе, прочитав письмо. Ханифе в ответ лишь пожала плечами: — Ничего! — Как это? — не поняла Азизе. — Ты оставишь все как есть, даже не поговоришь с ним? — Зачем? — отозвалась Ханифе, с трудом стараясь не расплакаться. — У него есть другая, он жил с ней, потом бросил, уехал… Сошелся со мной… У них будет ребенок. Кроме того, его сестра меня ненавидит… — А он? — в упор глядя на нее, спросила Азизе. — Что он? — не поняла Ханифе. — Что твой Омер думает и чувствует, Ханифе, ты спросила у него? — Нет и не хочу! — раздраженно мотнула головой Ханифе. — К чему это? — К тому, — вздохнула Азизе, — что вы можете потерять слишком много времени прежде, чем поймете, что нужны друг другу. И что все препятствия — творения рук ваших врагов, и только. Ханифе удивленно моргнула: — Но это же совсем другое! — воскликнула она. — Вы с Насухом Агой действительно любили друг друга. Он никого, кроме тебя, не видел и знать не хотел. Просто мы были небогаты, и поэтому его мать злилась на тебя. Его измену, все подлые поступки, она выдумала! У меня все иначе: Омер действительно обманул меня, у него, я же говорю, ребенок от другой женщины! — Да, — кивнула Азизе, — и у Насуха «родился ребенок» от другой, — тихо произнесла она. — Но это была ложь! — вскричала Ханифе. — Которую Гюль ханым выдала за правду. Я, разумеется, этого не знала, но мне следовало пойти тогда к Насуху и все выяснить, глядя ему прямо в глаза. Поэтому-то я и говорю тебе: не повторяй моих ошибок, сестренка! Просто поговори с ним. И если все окажется так, как представлялось тебе поначалу, вот тогда и принимай решение. Может быть, тебе будет больно, но зато через много лет не придется сожалеть об упущенных возможностях! Ханифе некоторое время молча смотрела сестре в глаза, в которых стояли слезы и сжимала ее руку. Совсем как в детстве, когда они шли через поле домой, и Ханифе, до смерти боявшаяся соседских коз, прижималась к старшим сестре и брату, что было сил стискивала их ладони и просила не отпускать ее. «Я рядом!» — говорила ей сестра. «Не пугайся, малышка!» — вторил ей брат Месут. И Ханифе становилось легче, поскольку она знала: сестра и брат непременно защитят ее. — Ты правда так думаешь? — тихо спросила она у Азизе. В ответ та лишь молча кивнула. Что ж, решила Ханифе, возможно, сестра права. Надо будет написать, а еще лучше — позвонить Омеру. Пусть приедет сюда, они смогут встретиться и поговорить. Надежды мало, но… вдруг и в самом деле чудо все же свершится. Ведь должна же Ханифе получить от этой жизни хоть немного счастья.

***

Насух торопливо складывал в чемодан свои рубашки. Следует поторопить шофера, пусть готовит машину как можно скорее. Он решил ехать в Карс, не дожидаясь окончания судебного процесса. Все равно ведь остались считанные дни, совсем скоро состоится финальное слушание, и Насух освободится наконец от оков. Назлы согласилась на развод с тем условием, что Насух и Азизе навсегда забудут о том, что произошло в особняке Шадоглу. А кроме того, Насух не станет претендовать на опеку над Джиханом, и, как и намеревался поначалу, оставит Назлы дом и состояние. Правда, что касается последнего, то Насух решил не слишком-то, как говорится, шиковать. Все, что у него есть, он распорядился разделить на четыре равные части: для себя, сыновей и Назлы. Своей долей она вольна будет распоряжаться как угодно, а что касается доли сыновей, то за этим будет пристально следить Сеттар бей. В конце концов Хазару и Джихану в будущем придется создавать семьи и содержать своих жен и детей. Пусть же они располагают для этого достаточным количеством средств. Три дня тому назад, когда Сеттар бей с Насухом привезли Назлы необходимые документы на подпись, она поначалу принялась плакать, и как обычно, ругать Насуха, призывать на его голову все возможные кары. Насух прикрикнул было на нее, чтобы прекратила эту театральщину, в конце концов они давно уже обо всем условились. Назлы всхлипнула и махнула рукой: — Подавитесь вы со своей потаскушкой! — буркнула она и увела Сеттар бея в кабинет, чтобы, как она выразилась, досконально изучить все бумаги с тем, чтобы Насух не вздумал надуть ее. Насух вздохнул с облегчением и уселся на диван в гостиной: осталось совсем немного, думал он, и Назлы наконец-то угомонится. Он как раз потянулся к графину с водой, стоящему рядом, на столике, как вдруг раздался телефонный звонок: — Назлы ханым? — спросил незнакомый женский голос. — Она занята сейчас, — ответил Насух. — Я ее муж. Если что-то нужно, я передам. — Это секретарь доктора Синана, у которого наблюдается Назлы ханым, — ответила женщина. — Я хотела напомнить ей, что она должна приехать в клинику, чтобы подписать договор и оформить страховку. — Хорошо, я передам, — отозвался Насух. — Но ведь она в течение нескольких лет пользуется услугами вашей клиники, разве нет? — В прошлом месяце она просрочила платеж, Насух Ага, — отозвалась секретарь, — но так как она уже давно наблюдается у нас, то… — То есть, — насторожился Насух, — в прошлом месяце она не приходила на прием к доктору Синану? — Нет. — Хорошо, благодарю вас, — сказал он, — мы непременно уладим это недоразумение в самое ближайшее время. Повесив трубку, Насух бросился в кабинет: — Это правда, что за последние несколько месяцев ты даже порог клиники доктора Синана не переступала, Назлы? — сжав кулаки, воскликнул он. — А… в чем дело? — оторвавшись от чтения бумаг, подняла на него глаза Назлы. — Сеттар бей, — повернулся Насух к адвокату, — прошу вас извинить меня, но не могли бы вы подождать нас в гостиной? Это займет не больше пары минут. — Что с тобой, Насух? — стараясь казаться невозмутимой, спросила Назлы после того, как адвокат ушел. — Если ты не была у врача, то откуда взялись справки о беременности?! — он шагнул к ней и, глядя в упор, схватил за руку. — Синан бей не единственный врач в Мидьяте! — пролепетала Назлы. — Не лги! — рявкнул он. — Зачем бы тебе искать другую клинику, если Синан бей уже много лет наблюдает тебя, с того самого дня, когда ты забеременела Джиханом. Он — один из лучших специалистов, и если бы ты была на самом деле беременна, то первым делом пошла бы к нему! — Я просто… хотела… Насух не дал ей договорить: — Хватит! Я давно уже подозревал, что все это твои выдумки, лишь бы удержать и привязать меня к себе. Ты надеялась, что я, разумеется, дрогну, не решусь бросить младенца. Кроме того, если ты откажешься разводиться, суд встанет на твою сторону и предоставит отсрочку, да? Таков был твой план?! — Ты не понимаешь! — голос Назлы дрогнул. — Я… Поначалу я действительно думала, что смогу забеременеть после того романтического вечера, что мы провели с тобой тогда… очень давно. Ты еще не встретил эту свою… Тогда ты еще был ласков со мной! Ну, по крайней мере, старался быть таким. Я хотела родить тебе сына или дочку! И я правда думала, что у меня получилось… А потом все запуталось и… — Довольно! — махнул рукой Насух. — Бог, как говорят, шельму метит. Надеюсь, хотя бы сейчас ты раз и навсегда уяснишь, что у тебя не получится привязать меня к себе подобными глупыми уловками!.. — Да будьте вы прокляты! — процедила сквозь зубы Назлы. — И ты, и твоя распрекрасная Айше! Что же, нет худа без добра, решил Насух. По крайней мере одной головной болью стало меньше. Никакого ребенка нет и не было. Значит, остается теперь только поговорить начистоту с сыновьями, особенно — с Джиханом. Для этого, впрочем, необходимо выбрать подходящий момент. Ну, а пока он отправится в Карс, встретится с Айше, которая, хвала Аллаху окончательно поправилась и уже вернулась домой. Насух сгорал от нетерпения, до того ему хотелось вновь увидеть свою любимую и провести несколько дней в ее обществе. Он улыбнулся, представив, как засияют глаза Айше, когда он преподнесет ей купленное накануне кольцо с бриллиантом, встанет на колено и попросит ее руки. Он так давно мечтал об этом и вот — мечта стала явью! Они с Айше сыграют свадьбу в Карсе, а после уедут в Адану. Правда, насколько ему было известно, Айше подумывает пока вернуться обратно в Карс, она даже распорядилась забрать документы сыновей из школы в Мидьяте, поскольку опасается, как бы слухи уже не просочились, так сказать, в общество, и над детьми не стали издеваться. Словом, если Айше захочет, они, разумеется, смогут остаться жить в Карсе, хотя в Адане им было бы удобнее: там уже готов для них уютный дом, детям в нем будет очень хорошо. Кроме того, они смогут пойти учиться в колледж, который находится неподалеку (Насух уже все разузнал!). И наверное, так будет для лучше для всех, ведь в городе их мало кто знает, и никто не станет судачить почем зря о разводе Насуха с Назлы ради женитьбы на Азизе Асланбей. — Насух Ага, все готово, мы можем выезжать! — заглянул в комнату шофер Насуха. — Я иду! — отозвался Насух и, кивнув на свой чемодан, — направился к выходу. Шофер подхватил его вещи и поспешил следом. — Я еду навстречу своему счастью! — улыбнулся про себя Насух. — Теперь все непременно будет очень хорошо!