Пепел

Назлы пристально посмотрела на Хазара, который вот уже целых пять минут монотонно размешивал сахар в чае, причем, с таким усердием, что еще немного, и, казалось, расплескает все на скатерть. — Сынок, — Назлы дотронулась до его руки, — ты сейчас дыру в этом стакане протрешь. Что с тобой? В ответ сын резко вскинул голову, взглянул ей в глаза, отчего Назлы тут же стало не по себе. — Я пойду к себе! — Хазар отодвинул стакан с чаем, к которому так и не притронулся, после чего поднялся из-за стола. — Но ты же ничего не съел! — воскликнула Назлы. — Брат, а покататься на велосипеде?! — крикнул ему вдогонку Джихан. Кажется, вчера Хазар пообещал ему, что они поедут на прогулку… — Мам, — обиженно заморгал Джихан, — что это с ним? Я же ни при чем, ничего такого не сказал! — Конечно, нет, — улыбнувшись, Назлы погладила младшего сына по голове. — Ешь, сынок… Брат просто устал немного, не выспался! — А папа когда вернется? — спросил вдруг Джихан. — Я уже соскучился! — Джихан, — раздраженно мотнула головой Назлы, — доедай скорее и ступай во двор. Поиграй! — Но… — Никаких «но»! — прикрикнула Назлы на сына. — У меня дела, милый, — тут же осеклась она, — и у твоего брата тоже. Извини, но… так уж вышло! — Тогда можно я позвоню Ильясу и схожу к нему, поиграем у него дома? — опустив голову, проговорил Джихан. — Раз уж Ахмет с Мехметом уехали и брат… не в духе. — Да, позвони и ступай к Ильясу! — разрешила Назлы. Чем меньше Джихан будет сидеть дома — тем лучше, решила она. А если он прекратит без конца вспоминать детей этой мерзавки — просто идеально! Проводив изрядно повеселевшего Джихана взглядом, Назлы допила остывший чай и тоже встала из-за стола. Стоит серьезно поговорить с Хазаром, решила она. Мальчик еще слишком юн и впечатлителен, как бы не наделал глупостей! Да, она все сделала правильно, но… как объяснить теперь это сыну так, чтобы он понял? О, Аллах! — вздохнула Назлы. Почему, ну почему вчера вечером Хазар вернулся так невовремя?! — Назлы ханым, к вам пришел Джемаль бей, — заглянула в столовую служанка и кухарка Нигяр. — Проводи в гостиную! — распорядилась Назлы. Честно говоря, Назлы совсем позабыла об этом адвокате. Что ж, раз он сам явился, то тем лучше, она прямо сейчас рассчитается с ним, поблагодарит и отпустит, как говорится, с миром. Его услуги ей больше не нужны, ведь Насух теперь сам вернется к домой, у него попросту нет другого выхода. — Я приготовил для вас кое-какие документы, Назлы ханым, — приветливо улыбнулся Джемаль бей. — Здесь все копии документов на имущество Насух бея, точнее — то, на что вы можете рассчитывать в случае развода. А также… вот! — он протянул ей небольшую папку. — Что это? — не поняла Назлы. — Ну, — развел руками Джемаль бей, — мы, к сожалению, не смогли найти доказательств супружеской неверности, поскольку та женщина, Фюсун ханым, отказалась помогать нам. Но все же мне удалось достать несколько старых писем Насух бея, адресованных некоей Фатьме ханым. Он написал ей о том, как «жизнь без Айше ему опротивела», а она ответила, что «на все воля Аллаха, и прошлого не вернуть». Не густо, но можно при желании воспользоваться ими притянуть, доказательства, как говорится, за уши. — Фатьма… — задумалась Назлы. — Да! — вспомнила она. — Это же старая кухарка, которая служила в поместье Шадоглу. Выходит, она писала ему… Джемаль бей, вы добыли действительно стоящие доказательства. Потому что Айше — это и есть та мерзавка, которая хотела увести моего мужа из семьи. Это долгая история, но… теперь это уже не стоит внимания. — Как это? — не понял Джемаль бей. — Мы ведь проделали громадную работу… — Я ценю ваше время и ваше ко мне расположение, Джемаль бей, но, видите ли, мы с мужем… можно сказать, уже помирились. На него нашло умопомрачение, но сейчас он опомнится. Ради детей непременно сделает это, поверьте, уж я-то его знаю! Ваш гонорар я, разумеется, вам выплачу, не беспокойтесь. — Ну, что ж, — пожал плечами Джемаль бей, — как вам будет угодно. И в таком случае, желаю вам всего хорошего, Назлы ханым! — Благодарю, Джемаль бей! Когда за адвокатом закрылась дверь, Назлы вдруг почувствовала озноб: а не погорячилась ли она? Не слишком ли поспешила отказаться от услуг адвоката? Вдруг Насух все равно не захочет больше жить с ней, несмотря на то, что негодяйки Айше отныне больше не будет в его жизни. Да нет, — тут же одернула себя Назлы, — Насуху некуда деваться, не захочет ли же он остаться один-одинешенек. Впрочем, его дело, поскольку никогда не поздно вновь обратиться к Джемаль бею, чтобы оставить Насуха ни с чем. И если он вовремя не одумается, Назлы все-таки проучит его как следует. Лишь бы не свалились на голову какие-нибудь непредвиденные неприятности… Нет, нет! — Назлы встряхнула головой, стараясь отогнать тревожные мысли, — все будет хорошо. Ее страдания должны быть вознаграждены, ведь есть же на свете справедливость!

***

Насух и Ханифе не сказали друг другу ни слова, всю дорогу до Мардина они проехали молча. Ханифе время от времени вытирала покрасневшие глаза платком, а Насух то бездумно смотрел в окно, то принимался хрустеть костяшками пальцев. Что могло случиться с Айше и в каком она состоянии, бедняжка? — эта мысль не давала им с Ханифе покоя. Они еле-еле дождались утра, чтобы тронуться в путь. Эсма приготовила им завтрак, но кусок в горло не шел. Фюсун ханым позвала детей и сама все им рассказала: их мама, дескать, внезапно заболела и попала в больницу. Сейчас Насух Ага и тетя Ханифе поедут к ней, проведают ее, а потом ее можно будет навестить. Али расплакался, без конца повторяя при этом, что хочет к маме, потому что ей больно, значит, нужно ее поцеловать и утешить. Старшие братья тут же принялись утешать его, хотя Насух прекрасно видел, что и у них глаза были на мокром месте. Эсме с трудом удалось кое-как успокоить мальчиков и увести на кухню. Остается надеяться, что она сумеет присмотреть за ними, пока Айше нет. — Надеюсь, все будет хорошо, — сказала им на прощание Фюсун ханым. — Кстати сказать, разузнайте там, каково ее состояние. Если все в относительном порядке, то можно перевезти Азизе в больницу здесь, в Карсе. Тогда, по крайней мере, Ханифе будет рядом, да и дети смогут ее навещать. — Иншаллах, нам это удастся! — кивнула Ханифе. В больницу они с Ханифе приехали ближе к обеду, после чего еще целых битых полчаса выясняли, куда же именно положили Азизе, что с ней произошло, и можно ли наконец увидеть ее. Наконец медсестра нашла всю необходимую информацию, сообщила им, что Азизе ханым сегодня утром перевели в обычную палату, она уже полностью пришла в себя, а они могут переговорить с лечащим врачом. — Очень хорошо, что все обошлось, Ханифе ханым, — сказал показавшийся Насуху слишком уж молодым врач, который представился им Кенаном. — Сейчас как раз должен приехать полицейский комиссар, или как его там называют… — Зачем? — не поняла Ханифе. — Чтобы взять у нее показания. Ведь раны, которые получила Азизе ханым явно носят носильственный характер: ее либо ударили по голове чем-то тяжелым, скажем, камнем, либо с силой толкнули. — Как она, доктор? — хором воскликнули Насух и Ханифе. В самом-то деле, сейчас не время рассуждать, кто мог напасть, это можно сделать позже, когда Айше поправится! Кенан бей сам проводил их в палату к Айше. Она лежала на кровати, рядом стояла капельница, кругом были какие-то провода и датчики. У Насуха сердце так и ёкнуло, когда он увидел свою Айше в таком состоянии. Она была бледна, на лбу — повязка… Когда Насух вошел, она открыла глаза, повернула голову и слабо улыбнулась: — Насух, — прошептала Айше, — Ханифе… — Сестра! — бросилась к ней Ханифе. — Мы чуть с ума не сошли, что с тобой случилось?! — Пустяки, — отозвалась она. — Родная моя, — Насух присел на стул у изголовья и осторожно дотронулся до щеки своей возлюбленной. — Кто это сделал с тобой? — Я… — Айше не договорила, потому что в палату вошел полицейский в сопровождении доктора Кенана. — С вашего позволения, — кивнул он Ханифе и Насуху. — Азизе ханым, — обратился он к Айше, — вы позволите задать вам несколько вопросов? — Я готова, — ответила Айше. — На вас было совершено нападение, не так ли? — Нет, — помотала головой Айше. — То есть… я почти ничего не помню! — Можете ли вы рассказать все по-порядку? — спросил полицейский. — Я приехала в Мидьят по делам моей компании, — принялась рассказывать Айше. — У меня была назначена встреча с… поставщиком. Мой шофер попросил отпустить его, хотел навестить больную мать. Я взяла такси. Но… потом… они что-то не так поняли, может, я плохо объяснила… Словом, таксист перепутал адрес, а потом еще у него что-то сломалось в моторе. Там… была заправка. Я вышла из машины, хотела пойти и вызывать другое такси, но… не дозвонилась. Не знаю, почему… И тогда я попросила… одного человека подвезти меня. Вернее, он сам сказал, что может мне помочь. Он знаком с моим поставщиком, и ему известен адрес. Я согласилась. Мы отъехали от заправки, и… тут я почувствовала удар… Так больно было! И… все!.. Очнулась уже здесь. — Я вам уже говорил, — сказал Кенан бей, — скорая привезла Азизе ханым сюда. Ее обнаружили лежащей на обочине дороги, там такой поворот, сломанное ограждение, груда камней, ее почти не было видно. Проезжающие случайно заметили, остановились и вызвали скорую помощь, благо, совсем рядом там расположено придорожное кафе, где часто останавливаются туристы. Документов при Азизе ханым не было, поэтому мы смогли установить ее личность лишь после того, как она пришла в сознание. — При вас были документы и какие-то личные вещи, Азизе ханым? — спросил полицейский. — Да, — кивнула она, — в сумочке был кошелек, там… наличными… точно не помню. И кредитка. Документы тоже там, кажется, лежали, я вроде брала их с собой. — Драгоценности какие-то на вас были? — Только браслет. Свадебный подарок покойного мужа… — Вы помните номер машины, Азизе ханым? — продолжал полицейский свой допрос. — Нет, я совсем не обратила внимание. — А лицо того человека, который вызвался вас подвезти? — Нет… Все как в тумане! — Он вам наверняка представился. Вы же сами сказали: он заявил, будто у вас есть общие знакомые. Как его имя? — Не помню! Ничего не помню… — Это бывает в подобном состоянии, — кивнул доктор Кенан. — И наверное, лучше закончить на сегодня с расспросами! — Что ж, Азизе ханым, благодарю вас и желаю скорейшего выздоровления, — отозвался полицейский. После ухода врача и полицейского Ханифе поцеловала сестру, рассказала ей, что дома все в порядке, только вот дети безумно волнуются и скучают. После этого она заявила, что сбегает в кафетерий, посмотрит, нет ли там чего-нибудь вкусного, дескать, им всем сейчас не повредит побаловать себя. — Айше, дорогая моя! — после того, как Ханифе ушла, Насух взял ее за руку и поцеловал. — Как же я испугался! Если бы что-то случилось… — Все хорошо, Насух, — слабо улыбнулась ему Айше, — скажи лучше, как там мои дети? С ними действительно все хорошо? Мне… нужно быть с ними! — Дети очень переволновались за тебя, как и мы все. Али так плакал… Братья его поддерживают. Вот увидишь, совсем скоро вы встретитесь! — Али, — тихо проговорила Айше, — маленький мой! Он, ты знаешь, иногда боится оставаться один в темноте. А Мехмет терпеть не может лук, я никогда ему не кладу его в блюда. Еще Ахмет… они могут поссориться, даже драку затеять. Тогда нужно их развести на время в разные комнаты… Кто за ними присмотрит? — ее голос чуть дрогнул, и по щеке скатилась слеза. — Тшш!.. — Насух чуть сжал ее ладонь, после чего опять поднес ее к губам. — Все будет хорошо, что ты! Эсма присмотрит за детьми. И Ханифе. Если хочешь, сегодня же отправим ее назад. — И ты тоже, Насух! — глядя ему в глаза, проговорила Айше. — Тебе срочно нужно ехать домой, чтобы быть рядом со своим сыном. С Хазаром. Как он там? — С ним все хорошо, — пожал плечами Насух. — Он ведь рядом с матерью и братом. Азизе вздрогнула и зажмурилась. Насух осторожно погладил ее по плечу и, не удержавшись, нежно поцеловал в лоб: — Что с тобой, родная? Тебе больно? — Да, — прошептала Айше, — у меня голова… снова разболелась. Но доктор говорит — пройдет. Насух, — она жалобно посмотрела на него, — тебе нужно быть рядом с нашим сыном. Не бросай его! Скажи ему, что… пусть он не думает ни о чем плохом! — Что ты имеешь в виду? — не понял Насух. — Просто, — вздохнула Азизе, — ты же все время со мной, а твои дети наверняка соскучились по отцу. — Не думай об этом, любовь моя, — улыбнувшись, Насух провел ладонью по ее щеке, — ты лучше отдохни. Тебе надо поспать, набраться сил. — Насух… — Все, — перебил он ее, — ничего больше не говори! Отдыхай, Айше моя, отдыхай… Айше всхлипнула, но все послушно закрыла глаза, и через несколько минут дыхание ее сделалось ровным и спокойным. Насух сидел рядом и с трудом сдерживал слезы: какой негодяй отважился поднять руку на Айше?! Невыносимо видеть ее такой, она ведь всегда была сильной, а теперь невыносимо страдает от боли и вынужденной беспомощности. Кроме того, Айше безумно волнуется за детей. Что ж, кажется, Фюсун ханым была права: необходимо срочно поговорить с врачом и узнать, можно ли перевезти Айше в Карс. Если доктор позволит, то нужно сделать это как можно скорее, а если нет, то Насух завтра сам отправится к Айше домой и привезет сюда ее сыновей. К слову сказать, Айше, верно сказала, Хазара с Джиханом также следовало бы навестить. Бедняжка Айше, вздохнул Насух, даже в таком состоянии она думает не о себе, а своих сыновьях и, разумеется, о Хазаре. Конечно, по-иному ведь и не может быть, это — ее вечная боль. О, Аллах, если бы можно было хоть как-то облегчить ее. Впрочем, сейчас не время думать об этом. Главное — чтобы с Айше все было хорошо. Следовало бы еще навестить и свою дорогую супругу, подумалось вдруг Насуху. Разузнать, как там она, не родилась ли в ее безумной голове еще какая-нибудь бредовая идея. Стоп! Насух нахмурился: что-то в словах Айше и в ее тоне никак не давало ему покоя… Эта настойчивость, с которой она повторяла, что Насух, мол, не должен бросать Хазара… Как будто она что-то знает. Но что она может знать. И откуда?.. Он не успел обдумать все как следует, потому что в палату вернулась Ханифе с двумя стаканчиками кофе в руках. — Она только уснула, — приложив палец к губам, проговорил Насух. — Слишком переволновалась. — Бедная моя! — вздохнула Ханифе. Она придвинула к кровати еще один стул, но тут в палату вошла медсестра и заявила, что пациентке нужен полный покой, кроме того, необходимо принять лекарства и поставить капельницу, поэтому пока родственникам лучше выйти в коридор. — Что мы будем делать, Насух ага? — спросила Ханифе, когда они с Насухом вышли из палаты. — Сначала поговорим с врачом, — решил Насух. — Пускай скажет, можем ли мы забрать ее в Карс. — В любом случае, я останусь с ней! — воскликнула Ханифе. — Ни на миг не брошу свою сестру, я ведь уже два раза чуть не потеряла ее! — она вытерла глаза и улыбнулась сквозь слезы. — Да, Ханифе, — вздохнув, Насух неловко похлопал ее по плечу. — Я тогда поеду в Карс и привезу сыновей. Возможно, когда Айше увидит их, ей станет намного легче. Да и мальчики успокоятся. — Аллах да вознаградит вас, Насух Ага, за то, как вы любите и заботитесь об Айше! — кивнула Ханифе. — Это самое малое, что я могу для нее сделать. Я же… так виноват перед ней! — Насух Ага, — Ханифе взглянула ему в глаза, — скажите, найдут этого мерзавца, который напал на сестру? — Найдут! — уверенно кивнул Насух. — Потому что я лично займусь этим. Пусть только Айше поправится, а там уж… я все сделаю. Из-под земли достану негодяя, который посмел покуситься на ее жизнь. Он пожалеет, что на свет родился, не будь я Насух Шадоглу! Действительно, стоит приложить все усилия и наказать негодяя. Что это, в самом деле за варварство: нападать на беззащитную женщину! Хорошо еще, что он решил поживиться лишь ее деньгами и драгоценностями и не совершил самое худшее. Насуха передернуло, стоило только представить, что Айше могла подвергнуться насилию, а то и вовсе лишиться жизни. Да, все плохое уже позади, но мерзавец, кем бы он ни был, не должен уйти от справедливого возмездия.