Мы были птицами...

***

      Пересев нормально Ингрид прижалась ближе к Разумовскому, который начал распаковывать всё что они себе заказали. — Посмотрим что-нибудь? — Инга кивнула. — Терминатор? — Давай. — Включив кино, они принялись медленно поглощать пищу.       Кинокартины анти-утопичного мира пугали Сергея, столько крови невинных… И всё из-за взбушевавшегося искусственного интеллекта. Теперь он понял, что имела ввиду Ингрид говоря про опасность самостоятельного развития Марго. Будучи довольно впечатлительным Сергей в некоторых сценах вздрагивал, подпрыгивал на диване и прикрывал глаза ладонями. Боялся осуждения со стороны Ингрид, но она только поддерживала, держала за руку, обнимала иногда целовала в менее приметных сценах и на финальной сцене, Арнольд Т-800 говорит свою коронную фразу: «I'll be back». Сергей был под впечатлением, Ингрид наслаждалась первой реакцией парня и гадала сколько всего ещё ему покажет, если выдастся такой случай, может и сама посмотрит что-то новое… — Ну, как тебе? — Спросила Гром когда пошли титры. — Снято, хорошо, но перспектива будущего ужасна. — Слишком реалистично, да? — Сергей кивнул. — Ну, сейчас тоже времена не лучшие. — Ну, спасибо. Успокоила. — Иронично заметил он. — Ты почти ничего не съела, не понравилось? — Переоценила свои возможности. — Гром не любила переедать, да и вообще не была голодна. Ну, вернее, некий голод был, но это совсем другая история. — На завтра зато останется. — А крылья? Они что, совсем не острые? Не заметил чтобы ты как-то на них отреагировала. — О, нет, они очень острые. Просто я даже консервную банку переварить смогу. — Пошутила Гром. Есть острое это одно из наказаний, что она себе придумала. Было больно, всё горело, но это было правильным. Однако со временем эффект спадал и нужно было искать что-то поострее. — Точно? Мне захотелось попробовать. — Сергей потянулся, но Инга отстранила его руку. — Не стоит. Если на острое потянуло лучше возьми пиццу. Там всего-то халапеньо. Не больше 8000 сковиллей, хотя эти кажется ещё меньше. — Гром немного отстранилась и потянулась чтобы размять мышцы.       Пока она тянула руки вверх Сергей смотрел на неё.       «Красивая. Спортивно стройная. Моя одежда ей очень подходит.» Всего на секунду Сергей позволил себе представить, что так теперь может быть всегда. Они же стали настоящей парой.       Когда она только вышла в его одежде, ему сразу стало стыдно за то, что его пижамные штаны были ей немного малы и явно давили на бёдра, потому что те сильно их обтягивали. Смотрелось это довольно откровенно и призывно. Кто-то другой мог бы смело его высмеять за то, какой он «хилый тюфяк». Благо она не похожа на всех тех девушек и воспитательниц, что насмехались над ним в Радуге и в студенческие годы. С тех самых пор он и избегал абсолютно всех девушек и подростков в принципе. На своей шкуре испытал всю их жестокость и озлобленность на весь мир.       «Видит бог… Я слишком долго всё это терпел.» Всякий раз как он вспоминал что-то из прошлого, всегда поднималась эта мысль. Но звучала она так, словно не принадлежала ему.       И если обычные подростки были просто жестоки, то детдомовские ребята были такими с двойной, а то и с тройной силой. Благо он связал свою судьбу с помощью подросткам не напрямую, без необходимости появляться в приюте вживую. Он только раз появился на открытии разрезая красную ленточку. Это было неотвратимо, да и реклама соцсети была полезной. Даже при всём желании навестить своих подопечных, что так мило задаривали его всякими безделицами, он просто не мог. Не хватало смелости, храбрости перебороть прежние страхи. Сергей боялся повторения измывательств в его сторону. Пускай он лучше будет близкой по духу, но недостижимой физической фигурой.       В первую встречу, эта тёплая девушка, что сейчас так грела, показалась ему строгой и опасной. Угрозой. Но потом он просто увидел в ней уставшего от жизни человека. Сперва она допрашивала его словно это он бегал с огнемётами по улице. Хотя может ему так показалось. Затем она вменяла ему в вину его либеральный взгляд на свободу слова и информации. Он даже тогда решил огрызнуться, ведь понял, что она пришла по своей инициативе, а не по заданию. А потом она переменилась. Взяла из аппарата кофе, не забыв предложить и ему и просто свалилась с ног падая на диван. Сергей даже занервничал на секунду, не потеряет ли она сознание. Она откинулась на спинку и прикрыла глаза и тогда он увидел в ней настоящего, живого человека. Уставшего от мира, которому старается помочь, но не может потому что все ставят ей палки в колёса. И он к сожалению невольно стал таким препятствием, но он действительно не мог отследить источник. Хотя в данном случае ему и не понадобилось бы. Он точно знал, кто за маской Чумного Доктора. Олег.       Женщину в Гром он разглядел много позже. Она была заботливой и понимающей, никогда не пыталась ущемить или же унизить. Признавала ошибки, не радовалась когда оказывалась права в чужой жестокости. А ещё она так красиво смотрелась в своём платье… Впервые он увидел её женственность, до этого носила объёмные мешковатые шмотки, явно не по размеру. Даже Олег это подметил, но Сергей не зацикливался на внешности. Она уже давно ему нравилась. Когда это началось? Это вечно ускользало из памяти, были лишь какие-то размытые образы в кабинете у стола. Но важнее внешней привлекательности, которая теперь была бесспорна, были другие качества. Сейчас он видел её настоящую. Домашнюю, тёплую, заботливую, весёлую, тактильную до безумия… Сравнивать с рабочей версией сейчас уже бессмысленно.       Сергей понимал, ей было необходимо держать образ майора на работе чтобы к ней относились уважительно и по статусу, ему тоже приходилось в своих кругах чтобы заживо не сожрали. Но сейчас они вдвоём дали себе передышку, позволили себе расслабиться.       Разумовский догадывался, что таких случаев у неё было много меньше, чем у него хотя он сам тот ещё трудоголик. Сейчас она сидит с ним, на его диване на расстоянии вытянутой руки и подтягивается как кошка. Так сильно, что даже майка немного задиралась спереди открывая плоский живот с кубиками пресса. Разумовский даже разглядел несколько шрамов. От такого зрелища становилось больно, он не смог не нахмуриться. Ингрид это заметила. — Что, противно? — Безэмоциональным тоном спросила она. — Нет, что ты, вовсе нет. — Сергей побоялся, что она могла обидеться и потянулся к её руке, накрывая своей ладонью. — М-мне просто больно видеть, сколько тебе пришлось страдать. Это несправедливо… — Вполне себе справедливо. — Твёрдо сказала Гром и Разумовский вопросительно склонил голову. — У каждого из них есть своя история. — Ингрид откинулась на спинку дивана. — Для меня, это показатель успеха. Предмет гордости. — Сергей не понял, что она имеет в виду. — Да. Следователей, которые… Менее настырны, к самым отъявленным и прикрывшим свои з… В общем их реже пытаются убить… — На тебя покушались? — Инга горделиво кивнула, закинув голову назад. Лицо Сергея было до комичности забавным. — И что же в этом успешного, чем можно гордиться? — Значит я делаю что-то значимое. Ловлю тех, кого действительно надо. Тех, кто слишком велик для рядовых оперативников. Выполнять мелкую работу я тоже не перестала, но такие крупняки время от времени это то, из-за чего я остаюсь на этой должности. — Глаза Сергея были раскрыты на распашку, пальцы на ладони нервно подрагивали. — Не переживай, я тот ещё крепкий орешек… — Речь её прервалась, когда руки парня оказались на спине, а она в тесных объятиях. Аромат его кожи забился в ноздри, фантазия дорисовывала ей свои нотки, солнечная энергетика парня отдавала абрикосовыми нотками. Сладостью. Нежностью. — Но… Ты… — Он прижался сильнее. — Тебя… — Ингрид погладила парня по плечу, ей определённо начинали нравится все эти… Ласки? — Каждый, кто делал тебе больно поко… — Своё получил. — На секунду в его голосе прорезались незнакомые прежде нотки, но ей удалось его успокоить. Однако слова столь выбивались из характера парня, да что там Сергея, даже птицы… В них сквозила злоба и ненависть, поэтому пришлось перебить. С другой стороны такая злость на тех, кто ей вредил это, самую малость, приятно. — Успокоился? — Тяжёлое дыхание выровнялось, он кивнул, щекоча локонами шею. Ингрид вся сжалась и отпрянула. — Серёж! — Что? — Разумовский удивлённо моргал не понимая, что вызвало её возмущение. — Может у тебя заколки есть или ободок? — Нет, откуда. А зачем тебе? Волосы мешают? — Да. Только твои. Щекотно. — Парень замялся потирая шею. — Прости, мне наверное будет лучше постричься, да? Я опять их запустил… — Сергей вопросительно смотрит на Ингрид но встречает недовольный взгляд. — Разумовский… — Серьёзно начала она. — Хватит извиняться, когда не за что. Я разве сказала что-то про стрижку? — Рука её опустилась на макушку парня, зарываясь в пряди. — Мне нравится: длина, цвет, мягкость… Всё нравится, просто щекотно. Не смей их стричь по этой надуманной причине, что сформулировалась в твоей голове. Хорошо? — Хорошо. — Парень кивнул. — А почему просто не посмеёшься? Это разве не приятнее? — Гром пожала плечами и потянула парня к себе, так чтобы Разумовский лёг ей на колени, так было удобнее перебирать пряди и разглядывать красивое лицо. Бледное лицо, которое вечно заливалось по её вине краской, слегка заметные веснушки, ярко выраженные родинки, синие глаза, в которых если приглядеться можно было разглядеть свой узор… — Олег тоже любил так делать… Вернее любит.       «Вот же. Он понимает, что Волкова уже нет. Но борется с этим. Не хочет признавать. Слишком больно.» — Слушай, я конечно понимаю, что Олег твой лучший друг, брат и всё такое, но… — Ингрид придвигается ближе к лицу парня и почти в уста говорит. — …ещё немного и я начну ревновать. — Гром опускает лицо ещё ниже быстро касаясь и так же быстро выравниваясь обратно. — Я тебя глажу, а ты о мужчинах тут думаешь… — Сергей аж вскочил. — Я н-не! — Он залился краской распаляясь в моменте, чтобы защитить свою ориентацию, но видит лишь лукавый взгляд напротив, в которых никакого осуждения только задор. Он сразу немного успокоился. Инга довольная результатом кивнула. — Правильно. В этой рыжей голове мне тоже место должно найтись. Может я завидую и тоже хочу… — И снова порывистое движение и Сергей прерывает Ингрид. Слышать слово «хочу» из её уст было невыносимо. — Ммм? — Сперва послышалось удивление, а потом руки заползли на шею притянули сильнее и она довольно промурлычила что-то утопая в удовольствии. Губы Гром горели, даже более того они пылали и этот жар передавался и самому Сергею. Нежную кожу начало колоть, печь. Пришлось отстраниться, опустить руку на слегка онемевшие губы. — Ох, горят… Как же горят… — Ингрид сразу же схватила со стола молочно-клубничный напиток и подала парню. — У тебя наверное реакция пошла на капсаицин я же ела острое, должно быть соус остался… Я не подумала. — Сергей тем временем запивал остроту, хотя толку в этом было мало губы же горели, а не горло. Ингрид тем временем салфеткой протирала рот, чтобы устранить эту ошибку, хотя если бы он сам не… Она же специально быстро коснулась. Впрочем не важно. — Ты как? А ты ещё пробовать хотел… У тебя случаем не аллергия? — Нет. Я в норме. У тебя настолько губы горят и ты спокойна? — Спросил Сергей борясь с влагой в глазах пытаясь спрятать её за чёлкой, но Ингрид заправляет его волосы за ухо и тепло улыбаясь стирает влажную дорожку. — У меня они весь вечер горят, но перец тут совсем не причём. — Признаёт Гром. — А что случилось? — Поинтересовался Разумовский прикладывая к губам прохладный напиток. — Да так, — Инга смахнула ещё одну слезу, а третью поймала губами, но быстро отстранилась от кожи чтобы не повторить прошлый опыт. Замерев рядом с ухом она тихо прошептала. — просто сегодня, я впервые поцеловала солнце.

***