В кольце когтистых лап

середина апреля, 2 курс

По молодой листве, железным подоконникам да зонтам редких прохожих с ночи то шелестит, то барабанит непрекращающийся дождик. Нередкое явление для середины весны на побережье. Эдди подходит к окну, раскрывая занавески, запуская в маленькую комнату на третьем этаже хоть какой-то слабый свет. И застывает, оперевшись сложенными "домиком" руками о стекло над головой, вглядываясь в серую панораму. Капли, бьющие в окно, размывают действительность в тусклый калейдоскоп. Студентов на улице нет - все сидят по корпусам, чего мокнуть-то почём зря... Сам парень придерживается того же мнения с самого утра выходного, наступившего у них часа в два дня, закутавшись в одежду потеплее и почти не вылезая из-под одеяла, позволяя им немного сонной лени, как дань погоде. Но сейчас он стоит здесь, босиком, почти прижавшись лбом к стеклу, чувствуя пробирающийся сквозь хреновые рамы холод. Отопление недавно отключили, так что мерзнущие пальцы снова стали его проблемой на ближайшие пару месяцев. Летом будет полегче. Прошлой весной он тоже думал: "Летом будет легче," - стоя у того же окна, смотря на тот же дождь. Только вот мысли были совсем не о мёрзнущих пальцах - о другом, липком и страшном.. Эдди передергивает от холода и вернувшихся на секунду воспоминаний. Симбиот, всё утро провалявшийся на плече своего человека в мини-версии, иногда ласкаясь лбом к щеке, будто просыпается от игл неприязни и горечи, впивающихся в их общее сознание, и спустя секунду парня уже обнимают за рёбра тёплые когтистые лапы проявившегося за его спиной в полуформе клинтарца. Тяжёлая морда наваливается на плечо, пока чёрные ладони осторожно гладят поверх одежды чувствительные бока и живот, тихо рычит на ухо успокаивающее: "Никто не обидит, Эдди... Мы защитим, всегда. Мы рядом..." Брок дёргает уголками губ в мгновенной улыбке, прикрывая глаза, отдаваясь ощущениям, расползающимся по телу от касаний сильных пальцев. Он знает - он в безопасности, пока его второй обнимает его так крепко и нежно, будто закрывая собой от всех бед, горя, даже от прошлого. Особенно от прошлого. Он не хочет скрывать, насколько благодарен Веному за то, что призрак той весны стал.. призраком. За это и за всё остальное парень шепчет: "Спасибо, Ви.." - не отрываясь, впрочем, от холодного стекла лбом и предплечьями, продолжая гипнотизировать взглядом пузыри на глубоких лужах. Клинтарец проявляется уже полностью, вжимаясь широкой грудью в расслабленную спину, не прекращая медленных поглаживаний, поднимаясь выше, задевая когтями выступающие из-под воротника ключицы. Брок вдыхает сквозь зубы, теснее прижимаясь к горячему телу позади, чувствуя постепенно поднимающуюся волну желания. Его или симбиота? - Неважно... Он прогибается в пояснице, похожий на медленного, наглого молодого кота, выпрашивающего ласку. Выдыхает медленно и горячо, чувствуя, как тёплые щупы ползут под футболкой и тонким бесформенным домашним свитером; зависая, смотрит, как тает на стекле запотевшее от дыхания пятно. Дышит на холодную поверхность уже нарочно, высвобождает одну руку, рисуя пальцами на конденсированных мелких капельках дурацкое сердечко с буквой V внутри. Сердечко тут же протекает тонкими струйками воды на подоконник. Веном хмыкает, не преминув поддеть парня, что "в дождь кое-кто становится невыносимо чувствительным", но Эдди, ощущая волну ответной нежности, только улыбается, протягивая: "Ммм, да?.. Как будто тебе это не нравится.." Клинтарец стискивает расслабленное тёплое тело в объятиях множества щупов, уже растекшихся везде тонкой сетью, рычит на ухо: "Нравится, Эдди," - от чего у Брока вдоль позвоночника бежит толпа мурашек. Веном, довольно клацнув зубами, тянет щупами вверх край такого удобного и тёплого свитера, вместе с тем когтистыми пальцами стаскивая с парня домашние штаны, тот слабо пытается отвоевать одежду, с протестующим: "Холодно, Ви!" Но быстро сдаётся под насмешливое: "Не замерзнешь.." - позволяя симбиоту избавить себя от совершенно ненужных с точки зрения клинтарца тряпок ласкающими, медленными движениями, и только жмурится от контраста холодного воздуха и горячих прикосновений. Каждый сантиметр обнажаемой кожи подвергается поглаживаниям, облизыванию, пощипыванию шаловливыми хваталками, так что когда Брок, наконец, остаётся перед серым окном неприкрытый ничем, кроме лениво переползающих по коже островков черноты, он уже весьма возбужден и более, чем готов к.. решительным действиям. Озноб всё же пробегает по телу. "Ты, вроде, обещал, что я не замерзну?" - мурлычет Эдди в полуулыбке, укладываясь локтями на подоконник, прикрывая веки, выгибаясь ещё откровеннее, запрокидывая голову... "Нравится просто смотреть на меня, как я торчу совершенно голый, здесь, у окна?.. Знаешь, если кому-то вздумается пройти внизу и приглядеться.." И получает вместо ответа заставляющее задохнуться горячее и влажное скольжение от затылка, по позвоночнику, вниз, к ложбинке; напрягается, когда слишком длинный и мокрый язык не останавливается на достигнутом, а пробирается ниже, щекоча, касается тонким кончиком сжатых мышц, прижимаясь и дразня, а в бёдра несильно, но ощутимо впиваются острые когти. Дёргается от незнакомых прикосновений - слишком интимно, чтобы даже мечтать, шепчет горячо и испуганно: "Нет-нет-нет, эй, что ты... Чёрт, Ви! Да-а-а..." Подаётся со стоном навстречу слишком приятным, чтобы возражать или смущаться, ощущениям, опуская голову, упираясь лбом в сложенные руки, чувствуя осторожное проникновение и горячую пульсацию уже внутри себя. Скользкое и подвижное толкается глубже, дюйм за дюймом, становится явно толще, растягивая чуть ноющие мышцы, заставляя кусать губы и срываться на стоны с каждым выдохом. Когда чёртов язык, нежнее и горячее ласковых щупов, проходится раз за разом по слишком отзывчивой точке, парень всхлипывает тихо, стискивая зубы, дышит рвано, расставляя ноги шире, чувствуя, как начинают дрожать коленки. Бережная чернота тут же опутывает до пояса, поддерживая, позволяя расслабиться и отдаться их общим чувствам. Почему-то другие требующие ласки места его тела незаслуженно остаются без внимания, и это нужно бы исправить, если, конечно, у симбиота нет каких-нибудь особых соображений на этот счёт. Он высвобождает одну руку, ожидая, что в любой момент её вернут назад, но скользящей по собственному телу ладони на этот раз никто не ставит препятствий, позволяя провести холодными кончиками пальцев от выемки между ключицами к твёрдому соску, задержаться, сжимая в такт движениям внутри его тела и собственному хриплому дыханию, прерывающемуся тихими стонами, всё же скользнуть ниже, по рёбрам и напрягшемуся животу, остановиться на пару секунд, прежде чем обхватить подрагивающий в жажде ласки орган, сходя с ума от одновременной необходимости и невозможности контролировать движения собственных пальцев. Эдди всхлипывает от разом множащихся ощущений: своих, чужих, общих через призму их связи, слыша то ли в голове, то ли вслух возбужденное рычание. Сознание плывёт, распалённое до влажной пелены на ресницах. Он то и дело сбивается с ритма в собственных движениях, отвлекаясь на безумно приятные ощущения внутри, вздыхает недовольно, облизывает пальцы, просто накрывая ладонью сверху, сосредотачиваясь на чувствительных местечках, то гладя себя мучительно-невесомо, то сжимая почти до боли. Слишком хорошо... Он едва не упускает момент, когда волны удовольствия подкатывают опасно близко, заставляет себя не поддаться желаниям тела, пережимает пальцами у основания, сильно, просит отчаянно: "Стооой, ммм, да стой же! Не так.. Хочу.. Хочу нас, вместе.. Только дай мне минуту.. успокоиться.." Клинтарец с явным сожалением отрывается от своего занятия, гладит чёрными лапами дрожащую спину, позволяя переждать сладкие судороги, прокатывающиеся по напряженному телу и предельно открытому сознанию, рычит тихо, будто предупреждая, что долго ждать не станет. Эдди усмехается нетерпеливости, фонящей от любимой заразы, чуть выравнивает тяжёлое дыхание, поглаживая чёрную сеть на собственных бёдрах. Веном понимает его без слов, подхватывая сильными руками, разворачивая к себе, впечатывая спиной в оконное стекло. Парень скрещивает ноги на широкой талии, чувствуя, как тёплые щупы тут же охватывают бёдра снова, удерживая, откидывается затылком на гладкую поверхность, стонет протяжно от сумасшедшего контраста холода за спиной и горячего мощного тела. И вскрикивает, не сдерживаясь, царапая широкие плечи, когда Веном берёт его медленно и плавно, на секунду задерживаясь на входе, чтобы ощутить собственными чувствительными точками, как пульсируют растянутые мышцы, сокращаясь и сжимая его до мелких волн на чёрной шкуре. Рычит: "Такой узкий.. Мой!" - втискиваясь короткими толчками до предела в податливое разгоряченное тело. "Если бы.. кое-кто.. а.. не зацикливался на своих размерах.. было бы.. хах.. проще!" - выстанывает Брок, еле складывая слова во что-то осмысленное. Симбиот мстительно замирает, тут же чувствуя мгновенное недовольство своего несносного хоста, ухмыляется, обвивая горячим языком открытую шею: "Могу сделать меньше. Всё, что захочешь." "Нет! Нет.. Ещё чего.." - парень краснеет, понимая, что выдал себя с головой не только мыслями. - "Да всё, всё, молчу я, ну.. Продолжа...ай уже.. з-зараза.." "Ну и кто здесь зациклен на размерах, Э-э-эдди?" Клинтарец возобновляет невыносимо медленное ритмичное скольжение в зажатом между ним и стеклом теле, заставляя напрягать бёдра и поджимать пальцы на ногах. Их ощущения и эмоции множатся даже не на два - на четыре. Сознание Эдди даёт сбой, раскалывая и множа реальность, как в калейдоскопе. Сил стонать уже нет, он просто тяжело дышит, прижимаясь лопатками и затылком к холодной поверхности, теряясь в потоке нервных импульсов, путая где чьи чувства. Будто их нервы спаялись в одно целое и он одновременно ощущает влажный язык на горле, прохладные цепкие тонкие пальцы на плечах, свою-чужую то ли кожу, то ли шкуру, распадающуюся язычками-волнами от удовольствия, одновременно восхитительную наполненность и горячую сжимающую пульсацию. Чувствует настойчивые нервные пальцы на своём члене, кажется, свои собственные. Цепляется в потоке эмоций за острое удовольствие клинтарца от возможности просто видеть своего любимого таким, пытается проникнуть сознанием чуть дальше, получается вполне легко; задыхается от видения себя самого, распластанного на стекле, с искусанными припухшими губами, мучительным изломом бровей, тяжело вздымающимися рёбрами, выгибающегося навстречу каждому плавному глубокому движению, ласкающего себя на контрасте быстро и почти что грубо. Это слияние разумов становится последней каплей для обоих: Эдди с глухим стоном выплескивается на собственные пальцы, дрожа всем телом, сильно сжимая симбиота в себе, не теряя сознание только потому, что несколько месяцев практики таких.. нагрузок немного дают о себе знать. Клинтарец отстаёт на пару секунд, почти полностью теряя форму от того, как двойное прямое наслаждение бьёт по их нервам, отражаясь и дополняя ощущения друг друга, рычит имя любовника глухо, из последних сил удерживая своего человека, осторожно опуская его на неширокий подоконник, перетекая разбалансированной чернотой по дрожащим мышцам; будто целует покрытую мурашками кожу везде, по сантиметру, лёгкими касаниями кончика языка, слизывая капельки пота; вылизывает подрагивающие пальцы и плоский живот, пока парень пытается отдышаться и не сползти с подоконника на такой манящий и такой горизонтальный пол. "Возвращайся.. в меня.. Слышишь.." - Брок гладит согревшимися, наконец, кончиками пальцев все ещё крепко оплетающие его тёплые щупы. - "Я сейчас.. хах.. как-нибудь доберусь до кровати.. Наверное. Если по дороге не усну.." И улыбается чуть смущенно, признавая очевидное: "Кажется, единственное, что нам сегодня светит - это валяться до победного, никаких глупых дел. Кстати, если ты вдруг всё ещё голодный.." "Нет," - хмыкнув, перебивает Веном, медленно впитываясь под кожу драгоценного хоста, звуча всё ещё слишком хрипло. - "Когда мы вместе - это гораздо, гораздо лучше шоколадок, Эдди."

***

На пустом и холодном этаже вяло строящейся высотки в квартале от их корпуса человек в чёрной форме отрывается от мощной антибликовой оптики с выражением то ли брезгливости, то ли крайнего удивления на гладко выбритом, неприметном лице. Быстро набирает что-то на прикреплённом к запястью комме. Почти сразу же тихо жужжит звонок спутникового телефона. "Нет, Трис, ты не разучился читать, а я не "двинулся башкой"," - отвечает он в трубку. - "Мы точно нашли это, оно и правда с пацаном, слежка была не зря. Но я же написал, что ты не поверишь деталям. К счастью, я веду съемку. Увидишь всё сам, хотя, предупреждаю, зрелище не для слабонервных."