В кольце когтистых лап

начало апреля, 2 курс

Иногда разуму свойственно цепляться за совсем неожиданные образы. Эдди видит это случайно, просто проходя за спинами пары отдыхающих девчонок в наушниках, умилённо глядящих в монитор своего ноутбука. На экране типичная для романтической картины постельная сцена - какая-то блондинка, томно закусывая красные губы, лежит на спине среди шелковых простыней, почти невидная за мускулистым торсом какого-то загорелого мужика. Камера берёт крупным планом высвеченные капельки пота на тёмной коже, затем отъезжает, являя в кадре раскинутые стройные ноги блондинки и подтянутую задницу в характером плавном движении. Казалось бы. Однако, Брок чуть не останавливается прямо там, посреди коридора, внезапно чувствуя стекающую вниз по позвоночнику горячую волну, вдруг понимая, что эта подсмотренная картинка зажгла в голове совсем другой образ, в котором уже его ноги так банально и так пошло разведены до предела, его руки цепляются за широкую черную спину, в его тело втискивается с каждым движением все глубже горячий, большой, твёрдый... Парень краснеет, встряхивает головой, прогоняя непонятное наваждение; чувствуя под ребрами неясное шевеление, тихо бормочет себе под нос: "Вот только скажи сейчас что-нибудь..." Слышит в ответ многозначительное ироничное хмыканье и больше ничего. Увиденный образ, впрочем, продолжает преследовать его в течение дня, уводя в странные ленивые размышления. Что-то в этой картинке есть такое.. То, что его зацепило… Банально-романтичное, что ли. Обычное. Человеческое. Нет, он не жалуется, совсем, куда там. То, что даёт ему связь с клинтарцем, во всех её проявлениях, - это гораздо больше, сильнее и искреннее, чем было бы возможно хоть с кем-нибудь ещё. И он даже думать боится, что что-то у него - у них - могло бы быть иначе. Но.. Может быть, где-то в самой глубине, он хотел бы, например, просто пройти по улице рядом, пусть и скрывая чувства от случайных свидетелей, неловко касаясь друг друга локтями. Или забиться куда-нибудь в тёмный угол вечерней кафешки, и, не обращая никакого внимания на косые взгляды, гладить сидящего рядом по коленке под столом, прижиматься к тёплому плечу и украдкой быстро целоваться. Как если бы они оба были.. людьми? Это, конечно, невозможно и так никогда не будет для них, и это немного грустно, и он мысленно просит прощения у своего второго за такие размышления, замирая, боясь обидеть. Веном явно что-то усиленно думает и осторожно гладит его тёплым щупом по спине, давая знать, что обиды нет. Занятия заканчиваются, когда солнце ещё только-только начинает клониться к закату, удлиняя тени, и, стоит им выйти из дверей корпуса, симбиот вдруг легко подталкивает их в сторону ближайшей трамвайной остановки, прочь с привычного маршрута, коротко рыча в сознании: "Пойдём!" "Куда ты, Ви?" - теряется Брок, споткнувшись на ровном месте от перехваченного на секунду контроля. - "Мы же хотели сегодня зайти к Тине, помнишь? В студию. Она же в другой стороне." "Пойдём!" - с нажимом повторяет клинтарец, пихая парня щупом в поясницу, нетерпеливо вибрируя где-то в солнечном сплетении. "Ладно, ладно," - сдаётся Эдди, поворачивая на тенистую аллею. - "Пойдём, хорошо, как скажешь… Куда пойдём, я так понимаю, спрашивать бесполезно?" Веном не отвечает, но парень чувствует фонящее от него удовлетворение и, дернув уголками губ в быстрой полуулыбке, смиряется с резкой сменой планов: гулять так гулять, собственно, почему бы и нет. Симбиот тормозит его возле прозрачной будки, снова заставляя споткнуться. "Потише!" - шипит Брок. - "Давай ты не будешь уже.. вот так! А будешь просто говорить, куда дальше, идёт? А то я так всё-таки упаду." "Идёт. Залезай," - хмыкает клинтарец, имея в виду, вероятно, подъезжающий трамвай. - "И до конечной." Эдди весь путь торчит у дверей, щурясь от солнца, разглядывая проплывающий за окнами весенний город, стряхнувших с себя дождливую зимнюю серость людей, да греющихся то тут, то там в солнечных пятнах котов, пряча в какой-то момент ладони в глубокие карманы толстовки, где по ним от запястий тут же стекают чёрные тёплые нити, превращаясь в когтистые лапы, переплетающие их пальцы, поглаживающие нежно. Да, у них однозначно есть свои, только им доступные уютные моменты. Парню становится немного стыдно за свои дневные сожаления. И очень тепло. Симбиот чуть заметно вибрирует под кожей, заставляя глупо улыбаться оконному стеклу. Трамвай привозит их куда-то к старым высоткам. Людей на улицах мало, район так себе внушает доверие, если честно. Брок нервно озирается по сторонам: не то, чтобы он переживал о своей безопасности - сложно чувствовать себя в опасности перед кем-либо, пряча зубастую здоровенную штуковину в собственном теле, но привлекать внимание редких прохожих одним фактом своего нахождения на улице как-то.. некомфортно. Он ёжится под очередным мутным взглядом, тихо вопрошая под нос, с чего их вдруг сюда принесла нелёгкая. "Туда, Эдди!" - снова толкает его в какую-то совсем уж подворотню Веном, не утруждаясь объяснениями, явно испытывая по поводу их "прогулки" какие-то более радостные чувства. Парень вздыхает, натягивая капюшон в попытке хоть как-то мимикрировать под местных обитателей, но послушно плетется по закоулкам, уже полностью укрытым тенью, пока не оказывается среди глухих стен с росчерками пролетов пожарных лестниц. "Пришли!" - довольно возвещает клинтарец и спустя секунду берет под контроль гибкое тело, захлёстывая сотнями сплетающихся в полной трансформации чёрных щупов. Поводит мордой из стороны в сторону, радостно высовывает из пасти кончик языка, пробуя им воздух, рычит в голове: "Сейчас закрою тебе глаза, Эдди! Не бойся." Дальше только движение, кажется, вперёд и вверх, выше, дальше... В охватывающей черноте уютно и спокойно. Яркий оранжевый солнечный свет бьёт парню в глаза, когда симбиот схлынывает с него, формируясь в полный рост рядом, а через секунду Эдди уже прижимается к черному телу, вцепившись пальцами до белых костяшек, стремительно бледнея и дрожа как натянутый провод. Гребень покатой крыши старой десятиэтажки с хлипкими перилами по контуру внизу - это совсем, совершенно, отвратительно плохая идея для человека с акрофобией. Парень зажмуривается, ощущая каждое лёгкое дуновение ветра как яростный порыв, стремящийся сбросить его вниз. Закружившаяся в момент голова отлично дополняет и усиливает это замечательное ощущение. "Ви, зачем.. зачем мы здесь?!" - слова даются с трудом и звучат панически, в горле пересыхает, превращая речь в сиплый шёпот. - "Ты же знаешь, я.. Пожалуйста, я не хочу!" Клинтарец перетекает на него вновь, но теперь как-то частично, будто тяжёлый водолазный костюм, не забирая контроль, не отнимая зрение, но при этом имея возможность двигать их тело за него, будто в экзоскелете. Передвигая оцепеневшее тело хоста бережно и осторожно, усаживает их на какую-то вроде бы небольшую плоскую площадку: может, крыша воздуховода, может, ещё что. Охватив своей плотью дрожащего парня плотнее и крепче, тихо рокочет: "Открой глаза, Эдди. Не бойся. Я держу нас, всегда держу. Веришь? Просто посмотри." Брок готов сейчас же требовать незамедлительно спустить его вниз, на прочный и такой, оказывается, манящий асфальт подворотен, но Веном звучит так просяще и, кажется, ему так важно быть сейчас именно здесь, на верхушке этого чёртова десятиэтажного небоскрёба, и.. да, он верит своему второму абсолютно, так что парень всё же делает над собой недюжинное усилие, делает глубокий вдох, дожидается, пока сердце перестанет отплясывать уж совсем бойкую чечетку в груди, и осторожно приоткрывает один глаз. Правда, чуть тут же не закрывает его обратно - хоть он и безусловно верит симбиоту, но гребаная крыша на высоте, кажется, гребаного Эвереста, - это тоже очень весомый аргумент. Впрочем, проходит секунда, другая, ничего ужасного с ним, кажется, не происходит, а сидеть в безопасных, защищающих от ветра и случайных собственных движений, способных нарушить равновесие, объятиях оказывается неожиданно приятно даже на чёртовой крыше. Если, конечно, не думать о хреновой пропасти в кучу этажей в нескольких метрах от них. Веном нарочито показательно раскидывает ветвистую сеть щупов вокруг них, прочно цепляясь за какие-то чердачные надстройки, хоть в этом и нет практического смысла, повторяет: "Держу. Посмотри туда, Эдди." И легко поворачивает голову парня чуть в сторону, к рыжеватому, уже низкому солнцу. На глади залива, горящего закатным огнём, застыли громадные океанские лайнеры и танкеры, быстрые катера и яхты снуют по водному зеркалу, оставляя за собой тающие хвосты кильватеров. Наглые и вездесущие чайки взблескивают розовыми вспышками в синем весеннем небе, перечерченном тёмными полосами облаков, отчаянно вопя на всё побережье. Тяжёлый, дрожащий пламенный диск медленно падает к воде, стремясь всей своей тяжестью за горизонт. Эдди чувствует, как сердце снова замирает, пропуская удар, только уже не от страха. Он любит красивые вещи, и это.. Это действительно красиво. И даже почти не страшно, если думать, будто сидишь в одном из этих кинотеатров, с эффектами: ветром, объемным звуком, брызгами воды и тактильной отдачей. Такая аналогия неожиданно неплохо помогает, и Брок даже откидывается затылком на тёплую черноту, немного расслабляясь, разжимая хватку холодных пальцев внутри своего "костюма", дышит реже и спокойнее, действительно любуясь панорамой. Клинтарец ласково гладит ещё дрожащие пальцы тонкими нитями, сплетаясь узорами на ладонях; касается сознания своей нежностью, радостью, тихим счастьем. Потихоньку, незаметно перетекает всей массой за спину парня, в итоге устроив его на коленях собственной полной формы, оставив крепко охватывающие полосы лишь на его бёдрах и поперёк груди. Обнимает своего хрупкого, смелого, накрывая тёплыми лапами холодные ладони. Эдди не жалуется, согреваясь и успокаиваясь окончательно, щурясь от рыжего света. Он видел закаты над заливом, конечно же, но.. не так. И не с теми. И к чёрту сейчас весь мир внизу с его запретами и сотнями любопытных глаз, когда у них есть этот, другой, подаренный ему клинтарцем, со свежим ветром и высоким небом, где они свободны. Брок тихо смеётся от накатившей эйфории, вглядываясь в горизонт. Пытается даже посмотреть вниз, но, правда, тут же бледнеет и снова вцепляется в когтистые пальцы. Нет. Чётко осознавать себя на такой-то верхотуре - это пока нет. Пока ещё ему не настолько спокойно. Ну и ладно, не суть, Веном позаботится о их спуске, а сейчас пусть будут сияющая океанская гладь и горячее тело, тесно прижимающееся к спине. Парень возится в крепкой хватке, подтягивая к себе отобранный симбиотом ещё внизу рюкзак, достаёт всегда имеющуюся в запасе плитку молочного шоколада - ну ведь ужасно приторная фигня, но симбиоту нравится, так что... Отламывает тающие кусочки по одному, скармливает зубастой пасти, не отворачиваясь от слепящей во всех смыслах панорамы и улыбаясь тому, как гибкий кончик длинного языка каждый раз задерживается на его пальцах явно дольше, чем нужно, чтобы просто облизать шоколадные следы. Их моменты, которые он не променяет ни на что. Огненный диск идёт рябью, деформируется, цепляет краем горизонт, погружаясь глубже в океан и погружая мир в ранние сумерки. С последним закатным бликом клинтарец бережно подцепляет парня когтистыми пальцами за подбородок, чуть разворачивая к себе, целует медленно и нежно, насколько умеет, слушая биение одного на двоих сердца, впитывая искреннюю благодарность, радость, любовь своего драгоценного хоста. Они дожидаются первых звёзд на удивительно чистом сегодня небе, и когда Эдди начинает поминутно вздрагивать от опускающейся на город ночной холодной измороси, Веном вновь охватывает его собой, тихо рыча: "Домой! Будет ещё много крыш в городе для нас, Эдди!" Отключает зрение, пробираясь поверху поближе к остановке, раз уж позволяет темнота, прежде чем спуститься на ночные улицы. Трамвай приходит, к счастью, быстро. Людей почти нет - кому понадобится вечером ехать из старого района через полгорода? Так что Брок забирается на заднюю площадку, устраиваясь на сидении в углу, накинув капюшон, чувствуя себя немного уставшим и очень, очень счастливым. "И что это было?)" - набирает он на экране телефона, откинувшись на жесткую спинку, больше для поболтать. И так ясно, что и зачем устроил для них симбиот в меру своих возможностей. "Романтика, Эдди," - урчит Веном в голове. - "Сюрприз. Свидание. Были там, где хорошо, вместе, как люди." "Ну офигеть теперь," - не сдерживается от ехидства парень, тихо бормоча это под нос, несдержанно лыбясь. - "Не поздновато ли для первого свидания, м? Ну, типа, у людей такое делают прежде, чем уже три месяца как каждую ночь заваливать в постель и.. во всех позах." И хихикает. А на экране набирает: "Спасибо ♥ Это лучшее из всех, что у меня были. В следующий раз я приглашаю!" Клинтарец щиплет его за бок под одеждой, ластится к животу, задумчиво пророкотав непонятно к чему: "Ещё не вечер..." Что имелось в виду, становится понятно в их комнатке, когда Веном принимает полную форму, стоит им зайти и закрыть дверь, подталкивает Брока к кровати, но не вжимает его в себя десятком пронырливых щупов, а, оставаясь исключительно антропоморфным, даже подубрав длинные когти, медленно проводит лапой по щеке, склоняется к блестящим в полутьме внимательным глазам, целует бережно, скользнув кончиком языка по приоткрытым губам, и начинает медленно, невыносимо медленно, используя только собственные лапы, раздевать его, как разворачивать долгожданный подарок на Рождество. Эдди вообще не уверен, что кто-то кого-то когда-то раздевал так. Заставляя стоять смирно, ощупывая кожу в мурашках горячими пальцами сначала под толстовкой и футболкой, потом приподнимая край, выводя все же острыми, хоть и короткими сейчас когтями какие-то линии на оголенном участке, снова опуская ткань, задирая с другой стороны, выше, до соска, облизывая одним точным влажным движением, и снова запуская ладони под одежду уже на спине, поглаживая где-то под лопатками. Блять. Больше всего это похоже на гребаный стриптиз наоборот. И когда симбиот, наконец, оставляет его в одних джинсах, распаленного, дышащего загнанно, срывающегося на стоны от прикосновений, и усаживается перед ним на кровать, видимо, для пущего удобства, больше всего Эдди боится второго раунда. Так что когда согнутый чёрный палец проходит "костяшкой" по линии молнии, прослеживая и так уже давно невооружённым взглядом заметную выпуклость, парень дёргается, шипит, пытается вмешаться, вцепляясь дрожащими пальцами в пуговицу, спотыкается о спокойное и веское: "Нет. Либо как я хочу, либо никак." Матерится в голос, прекрасно понимая, что это не пустая угроза, сцепляет ладони в замок перед зубами, прикусывая кожу на пальцах, стараясь не смотреть, как чёрные лапы то ныряют за пояс, поглаживая поджимающийся живот, то гладят через одежду настойчиво, скользя тёплыми ладонями с бёдер на задницу и обратно, то-таки расстегивают злополучную пуговицу, тянут вниз металлический язычок, издевательски-медленно, по звену, нарочно надавливая на болезненно-твёрдый орган. "Если ты вдруг вздумаешь, мать твою, например, застегивать её обратно, я уже.. уже вообще ни за что не ручаюсь," - шепотом выстанывает Брок, страдальчески жмурясь, не разжимая зубов. Потому что всё это уже давно - немного слишком. И это если даже и не самый, то один из самых эротичных моментов в его жизни. Веном неопределённо хмыкает, но издеваться прекращает. Или просто считает, что всё задуманное исполнил. Так или иначе, горячие ладони стаскивают джинсы вместе с бельём к лодыжкам, оглаживая напряжённые бёдра и осторожно освобождая не менее напряжённый член, заставляя всхлипнуть от мгновенных острых ощущений. Тянут к себе, выпутывая окончательно из почти скинутой одежды. Подхватывают тонкое тело, опрокидывая на спину на кровать, разводят острые колени широко в стороны. Эдди лежит, чувствуя себя немного.. выставленным напоказ, ощущая контраст горящей от касаний чёрных пальцев кожи и прохладного воздуха, дышит на раз-два, блестя глазами, наблюдая, как тёмная громада устраивается между его бёдер, опирается сильными лапами по бокам от его плечей в ужасно, невероятно человеческом жесте. От понимания, что и зачем делает его второй для него, низ живота скручивает окончательно и парень тихо стонет, пытаясь податься бёдрами вверх, ощутить уже то, о чем мечталось с самого утра, так, как мечталось. Чёртов подсмотренный момент. Клинтарец не позволяет себе никаких дополнительных ухищрений вроде юрких ласковых хваталок, кроме тех, что немного приподнимают узкие бёдра ему навстречу, нависает над часто и тяжело дышащим парнем, смотря внимательно в расширенные зрачки, осторожно убирает когтем прядку волос со лба, прижимает его к кровати собственным весом, устраиваясь, притираясь, чувствуя, как восторженно вцепляются тонкие пальцы в широкую спину в попытке притиснуться ещё ближе и пульс учащается до предела. Плывущий взгляд из-под мокрых ресниц, и, облизав губы, нарочито медленно, картинное, тяжёлым шепотом: "Возьми меня..." Кажется, именно это в глупых романах пафосно зовут "заниматься любовью". Когда лицом к лицу, кожа к коже, вжимаясь друг в друга на тесной кровати тихо вскрикивать от медленных глубоких движений, раздвинув ноги под тяжёлым чёрным телом получше любой первокурсницы-оторвы, так до горящих скул бесстыдно и невинно в одно и то же время. Нет обжигающей страсти, нечеловеческих ласк, перегружающих нервы, или удовольствия на грани боли, только убийственная нежность, почти до слёз, жар мощного тела и плавный ритм, как в чёртовом танце. Брок плавится в этом немного странном для них двоих действе, обнимает за плечи снизу, впиваясь в теплую шкуру короткими ногтями, не знает, куда себя деть, то откидываясь затылком на подушку, то ласкаясь щекой к чужому плечу. Выстанывает, не прекращая, какую-то чушь про "глубже, такой горячий, да, чёрт, так хорошо, не останавливайся, ещё немного..." Чувствуя себя то ли школьницей в удачный первый раз, то ли той блондинкой из фильма, то ли шлюхой под любимым клиентом. С тем, кто не предаст, не посмеется, все эти фантазии не приносят стыда или неловкости, лишь заводят до безумия. Он просовывает руку туда, где так горячо и тесно между распаленными телами, но всё же недостаточно; ласкает себя бездумно, закусив губу до мучительного стона, мелко дрожа, когда тяжёлая и медленная волна наслаждения накрывает их разом, не спеша отпускать из душного марева сладких судорог и пульсирующих в общем сознании чувств. Эдди раскидывается звездочкой на мокрой простыне без сил, прикрыв глаза, все ещё горящий, с часто вздымающимися ребрами, лениво шевеля пальцами в чёрной когтистой "перчатке" - симбиот обнимает его, растекшись местами по телу в странной полутрансформации и это охрененно почти настолько же, насколько то, что сейчас было между ними. "Буду знать, что иногда ты такая маленькая принцесса, любовь моя," - иронично рокочет клинтарец, обволакивая сознание вразрез с собственным тоном волнами любви и нежности. - "Учту, на будущее." "Иди ты нахрен, во-первых," - фыркает Брок, выравнивая дыхание, не обижаясь, впрочем, ни капли. - "А во-вторых, боже, “принцесса”?.. Да где ты этого набрался вообще? Опять, что ли, берёшь мой ноут по ночам? Вот интересно, как ты думаешь, статья о влиянии интернета на лексику инопланетных паразитов будет иметь успех? Мне кажется, да..а! Эй! Стоп! Ах ты!.. Да не кусайся ж ты, ай, зараза!"