Утопия

      И покорят боги нечестивых людей, но ты, моя змейка, всегда останешься в моём       сердце навечно… Только тебя буду псом стеречь и самовольно сердце съедать по кусочкам, принося боль. Ведь боль от меня тебе должна быть приятна.

***

      Шум за ширмой: папарацци, фотографы — все кому не лень пришли на сегодняшний выход новой коллекции какого-то популярного корейского бренда, название которого Тэхён так и не запомнил. Оно трудно выговаривается и тот решил даже в мыслях не запоминать эту чушь, лишь пройтись, показать на себе очередную необычную хрень и вернуться в ужасные реалии своей гнилой жизни под покровительством Чон Чонгука. От одного лишь мысленного представлении альфы, омегу в дрожь бросает, а по стройному телу мурашки табуном бегут.       Тэхён поспешно на себя надевает костюм, на корсете стараясь свое внимание сосредоточить, а от мысли о собственном муже сбежать пытается. Пальцы его трясутся, словно в ледяной воде обмокнуты, от чего шнурок никак не может попасть в маленькую дырочку, но, благо, через несколько тщетных попыток, омега всё-таки последний раз затягивает корсет по своей талии и в зеркало смотрится. На него смотрит парень двадцати семи лет, в самом расцвете сил, но этот измученный взгляд: пустой и ничего не выражающий — заставляют каждого задуматься, а нужна ли ему вообще это жизнь. Даже такое невинное одеяние, облаченное в ангельский цвет, не может скрыть всей пошлости дизайнера. Было истинном извращением приписать к свадебной коллекции весь этот разврат. Но работа Тэхёна быть немым и слепым, ничего не чувствовать. Даже если ему скажут выйти голым, то он и слов сказать не сможет против, просто потому что его муж скажет лишь одно слово, и омега хоть в ноги упадёт. Но Чонгук слишком ревнив, чтобы позволить своему мужу гулять голым по подиуму.       Белоснежный костюм, утянутый корсетом, высокие белые ботинки, короткие шорты такого же девственно белого цвета с ремешками на бедрах и чокер. Всё невинно белое, но такое грязное и порочное в похоти. Каштановые локоны вьются кучерявыми отростками, на лицо спадая.       Омега вздрагивает, когда сзади показывается Миро с такой же натянутой улыбкой. У него в тонких пальчиках шнурок широкий, и Ким брови удивлённо вскидывает, его глаза вопрос немой задают: «Зачем?», а после вспоминает название коллекции — Невольники. Как иронично, что основным атрибутом были свадебные наряды.       — Чонгук опять издевается надо мной, — шипит себе под нос, когда второй омега ему за спину заходит и руки связывает за ней. Плотно. Невыносимо туго и больно.       — Прости, мне сказали так нужно для коллекции, — Миро выглядит подавленным, когда связывает чужие кисти, сам слегка трясется, потому что понимает, что мог бы быть на месте этих моделей, но уродливый шрам на пол лица перечеркнул всю карьеру модели. — Там всем что-то связывают, ТэТэ. Лию даже ноги связали, дак еще и шпильки дали. Точно избавиться хотят… Одно не верное движение и он точно упадет. Кажется, дизайнеру вообще без разницы, как модели будут презентовать его коллекцию, самое главное Чонгук и Юнги его спонсируют.       Кровь сразу перестает поступать к конечностям, краснее и синяя медленно. Если быстро не пройтись, что это может закончится плачевно, однако Миро на руках не заканчивает, уже ленточку из кармана достает и на рот Кима накидывает, назад тянет, вынуждая омегу губы разомкнуть. Мычание вырвалось с горла, когда Тэхён непонимающе смотрит в отражение. Рот связан, руки связаны, лишь ноги одни остались свободны, и то если бы Тэхёну не нужно было идти по подиуму, то и их бы связали.       Вся правда жизни говориться в этой коллекции, и Ким, как никто другой понимает это. Переживает такую же ситуацию, когда ты не волен выбирать своего мужа, не имеешь выбора и мнения, а единственное, что остается — молчать и глотать слёзы несправедливости и унижения. Омега и был бы рад свести счёты с жизнью, но Ноа, его маленький малыш не должен оставаться без последнего лучика ласки и нежности в этом жестоком мире. Потому он и держится. Всё стерпит, лишь бы малыш получал хоть крупицу той ласки, которую сам Тэхён в детстве получал.       — Надо же, Тэхён, — Миро вздрагивает от голоса всем знакомого альфы и поспешно отходит в сторону, прячась за ширму. Его страх витает в воздухе, но Тэхён может только в отражение зеркала смотреть. Связанный, уязвимый, но так же бойкий как и всегда. — Знал бы я, на нашу свадьбу одел бы тебя именно так, может это остановило бы тебя от той наивной и детской попытки побега. Думаю, для дизайнера будет хорошая прибыль, выпусти тебя сейчас на сцену первым, но нет малыш, все самое сладкое на последок, так ведь? И тебя выпустят самым последним, чтоб твоя неволя выглядела слишком правдоподобной.       Чонгук сзади подходит, руками крепкими за тонкую талию обнимает и на себя тянет, носом в отрытую шею утыкается, слегка смещая чокер, задирая его выше. Мужчина дышит тяжело, глаза закрыв, стискивает омегу сильнее, словно в себя втянут того желает. И будь его воля, то непременно так бы и сделал. Чтобы Тэхён только с ним был. Всегда рядом.       Он специально на метку языком давит, заставляя парня в своих руках протестующе замычать и дёрнуться, но связанные руки, кляп и узкая одежда, не подходящая для сопротивления, делают положение Тэхёна всё более тщетным и жалким.       — Ну-ну, ты наверняка задаешься вопросом, зачем тогда тебя уже сейчас связали? Чтобы всё выглядело правдиво, чтобы ни у кого не хватило смелости сказать, что брак — это истинная любовь, а не желание одного и зависимость другого. Ведь ты зависишь от меня, моих решений и моего настроения. Ты зависишь от нашего сына, от его слов и желаний, а сам ты не значишь ничего, — Чонгук ухмыляется, через отражение в зеркале высматривая эмоции на лице омеги, который в ответ смотрел бойко, но слабо. Весь былой пылкий нрав уже давно усмирён, остались лишь его тщетные остатки, которые забавляют Чона.       Они слышат музыку, которая говорит о начале выхода моделей, но с места не двигаются. Омега не может, а альфа не хочет. До самого конца Чонгук будет измываться словестно над мужем, делая его состояние более уязвимым для себя. Именно злой, но беззащитный Тэхен возбуждаешь лучше любой шлюхи в борделе. Смесь эмоций просто зашкаливает, а их истинная связь, как поводок для Чонгука, позволяющий контролировать омегу даже на расстоянии. Ошейник, который всегда будет на теле того.       — Не повезло тебе родиться в этом мире, сладкий, — Чонгук раковину ушка заострённого целует, прикусывает слегка. — Но даже в другом мире я буду тебя преследовать, даже после смерти ты не найдёшь от меня покоя моя маленькая змейка.       Тэхёну и сказать нечего. Он, подобно марионетке, в руках обмякает, понимая, что это лучший вариант для него. Лучший вариант отделаться сегодня ночью простыми объятьями и укусами, а не болезненным сексом и унижениями. Пусть Чонгук всегда восхваляет его тело, для Кима это будет вечным унижением и осквернением не только тела, но и души. Шанса на спасение у него не было и быть не могло. Мужчина ни за что не отпустил бы свою ядовитую змейку дальше, чем полтора метра от себя. И за все эти девять лет, что они знакомы, Киму так многое хочется повторить, но последействия сейчас будут куда плачевнее, когда дома их ждёт не очередная порция грубости и насилия, а маленький мальчик, который надеется на своего папу.       — Иди, покарай всех своей красотой, змейка, — на последок поцеловав свою метку на тонкой шее, Чонгук отпускает своего омегу, который, быстро развернувшись, гневно смотрит на мужа. — Иди, Тэхён.       Этот тон Ким узнает везде: серьёзный, не терпящий отговорок или непокорности. А потому лишь подбородок вскидывает, и медленно к подиуму выходит, чувствуя неприятное покалывание в затёкших руках.       Правдивая коллекция бренда «JK», что западёт в душу каждому, показывает реалии современного общества, которое, прогнив, тянет за собой ни в чём неповинных людей и детей… Но Тэхён не прост. Он столько лет хранил в себе эту ненависть, терпел побои и насилие, что пора возвращать долг, что годами возлагался на него. За всех убитый бабочек, за всех, кто пострадал от этого тирана, Ким пожертвует собой. Всем, что у него есть, лишь бы Чонгук сгинул с этого мира.       На маленьком журнальном столике, заваленной косметикой, Чонгук видит красивую открытку, на которой две чёрные змеи между собой переплетаются. Открыв ее, он видит надпись на французском «до встречи в следующей жизни, мразь.» Выстрел, и Чон не успевает даже обернуться, как пуля проходит через почки, пробивая важные для жизни органы. Рука хватается за стульчик, но боль обессиливает, и он, шипя, хватается за место, где вышла пуля, оседает на пол. Кровь окрашивает идеальный костюм и капает на пол. Шаги сзади он узнает из тысячи, но открыть глаз сил нет.       — Надо же, Юнги, — прерывисто дыша, Чонгук хмурится, запрокинув голову наверх. — Отомстил все же, паршивец…       Мин молчит, лишь дуло пистолета направляет на голову, молчит пару секунд и стреляет, прошибая мозги, что вытекают густой жижей на пол. Он слышит панику в зале, крики от выстрелов, но охрана никого не пустит сюда, а Тэхён итак обречён на смерть, будучи связан меткой с этим монстром...Жалко осиротевшего малыша, но Юнги его воспитает. Воспитает, как собственного сына, которого его лишили.       Вот и пришёл конец страданиям.       Да освободиться все невинные люди от кары дьявола.       А павшие души, обретя покой, переродяться в прекрасных бабочек.       Свободных и всеми любимых.