A Home Never Found

      Прошло чуть больше недели с тех пор, как Александра оказалась в детском доме. К её удивлению и облегчению, адаптация шла лучше, чем она ожидала. Учебная программа, хоть и отличалась от привычной, не вызывала у неё серьёзных трудностей: многие темы она уже знала благодаря строгим урокам отца, который всегда настаивал на тщательной подготовке. Это помогало ей чувствовать себя уверенно на занятиях и даже опережать одноклассников.              Как и обещала Софья, Грац пока держалась в стороне и не доставляла лишних проблем, что заметно облегчало её пребывание здесь. Саша старалась не привлекать к себе внимания, ведя себя сдержанно и дисциплинированно, что, видимо, позволяло избежать ненужных столкновений.              Постепенно Крючкова начала находить общий язык с другими девочками, присматриваясь к каждой из них, прислушиваясь к их разговорам, чтобы лучше понять, кто они такие и что собой представляют.              Книги, которые Саша взяла в библиотеке, она уже успела прочитать и вовремя вернуть. Принесла их она лично, отдав библиотекарше, которая с благодарностью пригласила её выпить чаю. Однако одна книга так и не вернулась — «Мастер и Маргарита», которую девушки начали читать вместе, по-прежнему лежала в шкафчике Крючковой и ждала своего часа. Возможно, этот том остался у неё неслучайно — напоминание об их коротком сближении и тихий символ общего интереса.              С тех пор её общение с Кульгавой сократилось до будничных фраз, будто те откровенные разговоры были лишь случайным порывом. И всё же Александра замечала странную закономерность: где бы она ни находилась, Софья будто невзначай оказывалась рядом, не вмешиваясь, но маяча на периферии её внимания. Сначала это казалось случайностью, но затем девушка начала подозревать, что соседка её попросту контролирует. К счастью для обеих, Саша пока не стремилась искать приключений на свой зад, так что поводов для беспокойства у Софьи не возникало.              А вот с другой Соней, Григорьевой, Александра начала сближаться всё больше. Эти дружеские беседы помогали Крючковой адаптироваться и отвлекаться. Между тем, конфликт между Григорьевой и Мафтуной, казалось, только углублялся: они не только избегали разговора, но и старались не пересекаться. Саша случайно подслушала, как Абдиева с досадой обговаривала с Кульгавой, что Григорьева стала пропускать тренировки и держалась в стороне. Крючкова, как и обещала, не лезла с расспросами. Она помнила совет Софьи, что такие вещи решаются только по желанию обеих сторон: никто со стороны не заставит их примириться, если они сами этого не захотят.              Всё вокруг оставалось стабильно, но Сашу не покидало ощущение, что это всего лишь временное затишье перед какой-то бурей. Сейчас же комната погружалась в приятную тишину: одна из её соседок ушла проводить время у подруги, а две другие были на тренировке. Девушка оказалась наедине с ненавистной физикой, которая упрямо не поддавалась ни логике, ни убеждениям. Она пыталась разобраться в формуле, выведенной на страницы учебника, но чем больше вглядывалась, тем сильнее ощущала пустоту в голове.              Наконец, плюнув на учебник, она с тихим стоном опустила голову на руки, по-настоящему проклиная физику, учебные планы и свою неспособность хоть что-то понять в этих задачах. Подобные моменты изматывали её сильнее всего — она прекрасно понимала, что неделя только началась, а ей уже хотелось бросить всё и устроить перерыв на неопределённый срок.              Саша была уже на грани отчаяния от сложной физики, и мысль о том, чтобы просто сжечь этот учебник, мелькала в её голове. Вдруг она услышала стук в дверь. Это показалось странным, ведь её соседки никогда не утруждали себя такими церемониями. Оксана, если заходила, то скорее врывалась как буря, а Софья и Маф спокойно проходили внутрь.              — Кто там? — удивлённо окликнула она.              Дверь чуть приоткрылась, и в комнату с осторожностью заглянула Григорьева. На её лице читалась нерешительность, будто она не была уверена, стоит ли заходить.              — О, Сонька, проходи, — улыбнулась Саша. — Здесь никого нет.              — Ну и прекрасно, — с видимым облегчением отозвалась Соня, входя в комнату и прикрыв за собой дверь. Она уселась на кровать подруги, с удобством развалившись.              Крючкова, ощутив боль в спине и ниже от долгого сидения на жестком стуле, с радостью пересела рядом. Сидеть на мягкой кровати было куда приятнее, и она вздохнула с облегчением.              — Что хотела? — спросила Саша, посмотрев на подругу с любопытством.              Григорьева замерла, на мгновение колеблясь, словно не уверенная, стоит ли говорить о том, что у неё на уме. Но после глубокого вздоха, собравшись с духом, произнесла:              — Слушай, могу я с тобой поговорить? Ну... по-честному, без этих кругов вокруг да около?              — Конечно, — кивнула девушка, удивлённая её настроением.              — Это насчёт ссоры с Маф, — начала Соня, медленно подбирая слова. — Меня это заебало уже. Каждый раз, как вижу её, будто по иголкам хожу. Она же и затеяла конфликт, но теперь, вместо того чтобы обсудить всё и забыть, мы как две дурочки бегаем и делаем вид, будто друга не существует.              Она села ровнее, и в её взгляде мелькнуло разочарование, смешанное с усталостью.              — Я просто не могу первой к ней подойти, понимаешь? Знаю, что, может, это и выглядело бы как шаг к примирению, но я не хочу чувствовать себя той, что всё время сдаётся. Но это всё просто соки высасывает из меня.              — А какая кошка между вами пробежала? — спросила Крючкова, всё ещё не зная корня проблемы.              — Скорее киска, — с истерическим смешком выпалила Григорьева.              — Что? — Саша подняла брови, не зная, как реагировать на подобное заявление.              — Да всё проще простого, — Соня махнула рукой, смягчая тон. — Абдиева, видишь ли, жуткая собственница. Её аж трясёт, когда я общаюсь не только с нашей компанией, но и с другими бабами здесь. Ей почему-то кажется, что я должна быть исключительно её подругой, если это можно так назвать.              — Как-то странно, — заметила Крючкова, задумчиво всматриваясь в подругу. — Ревновать к другим друзьям... ну это, по меньшей мере, странновато. Ведь ты не обязана быть только с ней.              — Знаешь, — Григорьева усмехнулась, но в её взгляде читалась явная усталость, — мы даже не столько подруги, сколько... так, друзья по сексу.              Саша, приоткрыв рот, застыла в немом удивлении, не зная, что ответить на столь неожиданное признание. Она почувствовала, как её мысли хаотично закрутились, пытаясь осознать услышанное.              — То есть... — попыталась она сформулировать, стараясь держать нейтральный тон. — Вы не просто общаетесь, а…              — Да, — Соня кивнула, будто это был простой и обыденный факт, — у нас были отношения, но, знаешь, без всех этих «мы вместе, навсегда и по-настоящему». Просто так вышло. В общем, все эти сранные обиды и ревность...              — Подожди, но вы же… девушки, — растерянно пробормотала Александра, всё ещё пытаясь осмыслить услышанное.              — Сашка, ты это серьёзно? — рассмеялась Григорьева. — Здесь, знаешь, если не все, то половина точно ебётся друг с другом. Дело не в каких-то особых чувствах, а просто… ну, простая физическая потребность. Да и когда есть возможность сбегать к парням — поверь, многие тут ею пользуются. Но есть и те, кто с самого начала к парням равнодушен, например, Оксана или та же Геля с Женей.              — Что?! — ошеломлённо выдохнула Саша, уставившись на Соню.              — А ты что, против? — насторожилась девушка, внимательно глядя на неё.              — Да не то чтобы… Просто, отец всегда говорил, что это… ненормально, — растерянно пробормотала Крючкова, не зная, как сформулировать свои мысли. — Да и до Грац ко мне девушки не липли.              — Твой отец — типичный консервативный даун, Саш. А насчёт Грац, ты не волнуйся. Да, тут есть те, кто не привык уважать личное пространство, но это скорее исключение. Девчонки, в отличие от парней, по большей части спокойно к этому относятся, даже если кто-то нравится.              — Тут не поспоришь, — нехотя согласилась Александра, обдумывая её слова.              — Так что, у нас тут ещё одна поклонница парней, да? — с усмешкой спросила Соня.              — Да я… да вроде как. Просто как-то с девушками не представляла, а с парнями… ну, не было ничего, — растерянно призналась Саша.              — Запущено однако, — засмеялась Григорьева, весело подмигнув.              — Слушай, давай всё же вернёмся к твоей проблеме, — попыталась сменить тему Александра, чтобы скрыть своё смущение.              Соня усмехнулась, но, заметив, что подруга явно смущена, вернулась к своему.              — Ладно, вернёмся к моей проблеме, — кивнула она, снова придавая лицу серьёзное выражение. — Короче, я устала от этих качелей. Мы ведь, по сути, даже не встречаемся, у нас всё было, ну… по взаимному согласию, так сказать. И я почти уверена, что никаких особых чувств ко мне у неё нет, кроме… ну, кроме простого желания трахнуть меня.              — А ты сама хочешь, чтобы что-то между вами было? — осторожно спросила Саша, стараясь понять её позицию.              Григорьева замялась, опустив взгляд, будто задумалась об этом всерьёз впервые.              — Да я не знаю, — ответила она с лёгкой растерянностью, словно пытаясь разобраться в собственных чувствах. — Какая теперь разница, если всё равно нихуя не понятно. Она то приближается, то тут же огрызается и отталкивает меня, а потом опять как будто ревнует. Я вообще не понимаю, что ей надо.              Александра внимательно слушала её, чувствуя, как её подруга то и дело запутывается в этих сложных отношениях.              — Может, она и сама не знает, чего хочет, — осторожно сказала Крючкова, внимательно наблюдая за реакцией Сони. — И я понимаю, что это может звучать глупо и банально, но… почему бы вам просто не поговорить? Послушай, знаю, это самое очевидное решение, но, правда, не торопись с выводами, — добавила она, видя, как девушка закатила глаза. — Может, у меня и нет опыта в отношениях, но я точно понимаю, что постоянные попытки избегать друг друга и делать вид, что всё в порядке, не решат проблему. Разве что будут ещё сильнее вас обеих изматывать.              Соня немного напряглась, но Саша продолжила, теперь уже чуть мягче:              — Людям дано говорить, не просто чтобы друг друга слышать, но чтобы понимать. Я не говорю, что тебе нужно прямо сейчас идти и выяснять всё раз и навсегда или признаваться в чувствах, если они есть, — девушка осторожно подняла руки, словно показывая, что не собирается давить. — Но, может, есть смысл попытаться поговорить с ней спокойно? Обозначить, что ты устала от неопределённости и не хочешь, чтобы ваши отношения просто превратились в… сплошное разочарование и усталость.              Григорьева, опустив взгляд, невесело усмехнулась, словно раздумывая, может ли она действительно это сделать.              — Поговорить спокойно? Это… с ней? — пробормотала она, словно говоря больше самой себе. — Легче сказать, чем сделать.              — Я понимаю, — сказала Саша мягко. — Но, может, если ты попробуешь, всё будет проще, чем ты думаешь.              Соня на мгновение замолчала, словно переваривая слова Крючковой. В её взгляде мелькнуло что-то неопределённое — то ли надежда, то ли усталость от всей этой ситуации.              — Ты, может, и права, — тихо выдохнула она, опустив голову. — Но мне это всё как-то… страшно, что ли. Боишься, знаешь, что после этого уже нельзя будет просто отмахнуться и сказать, что ничего не было.              Саша понимающе кивнула. Она знала, каково это, когда сложно понять собственные чувства, не говоря уже о том, чтобы вслух признаться в них.              — Мне кажется, что если не попробуешь, то оно никуда и не денется, — осторожно сказала она. — Ты же сама говорила, что устала от этого. Может, даже не дожидайся, когда она будет в очередной раз устраивать тебе сцену. Попробуй просто… взять инициативу в свои руки. Да, звучит сложно, но оно ведь может облегчить жизнь вам обеим.              Соня, кажется, была удивлена, как серьёзно и спокойно Александра всё это рассуждает, хотя внешне и старалась не показать своего смущения.              — Ладно, допустим, решусь я с ней поговорить, — сказала она чуть громче, будто придавая себе смелости. — И что я ей скажу? «Привет, ты меня заебала своей ревностью, но я хочу понять, что у нас тут вообще за еботня происходит»? Саша, мы ведь и сами толком не знали, что это за… — она сделала паузу, подбирая слово, — за отношения. Сначала вроде как просто было весело, а потом все эти… чувства или что это, даже не знаю, они начали всё усложнять.              Крючкова улыбнулась, пытаясь немного разрядить напряжение:              — Может, и так скажешь — знаешь, иногда честность пугает, но зато после неё становится легче. Спроси, чего она от тебя хочет, чего вы обе хотите от ваших отношений. Это уже будет началом. Пусть сами отношения не определятся сразу, но, может быть, хотя бы это освободит тебя от того, что изматывает. Если она тебя поймёт, дальше станет проще.              Григорьева, видимо, впервые за всё время их общения так пристально смотрела на Сашу — как будто примеряла её слова на себя, прикидывая, сможет ли это сработать.              — Да уж, в любой другой ситуации я бы решила, что ты фантазёрка, но сейчас… Ладно. Честность, так честность. Поговорю с ней, может быть, — протянула она, ещё раз глубоко выдохнув. — Спасибо тебе, Саша. Серьёзно.              ***              — Долго ещё спектакль устраивать будете? — спросила Софья, внимательно глядя на Мафтуну. Они остались в раздевалке одни, потому что тренер задержал их чуть дольше других.              — Ты о чём вообще? — Абдиева сделала вид, что не понимает, хотя её голос прозвучал напряжённо.              — Не строй дуру, — Кульгавая скрестила руки на груди и приподняла бровь. — Я про тебя и Григорьеву. Обычно вы через день уже миритесь, и просите комнату освободить. А тут прямо целая неделя. Что-то новенькое.              Мафтуну, похоже, задело это замечание — её лицо стало серьёзнее, и она отвернулась, чтобы спрятать раздражение.              — Не гони, Соф, — отмахнулась она, старательно складывая спортивную форму в сумку. — Всё как обычно.              — Я? Гоню? — с лёгкой усмешкой отозвалась она, облокачиваясь об стену. — Маф, вы же почти каждую неделю ссоритесь и потом не можете продержаться без этой… как ты там это называешь, «разрядки». В этот раз, по-моему, даже ты начала это затягивать.              Абдиеву это тронуло, и, кажется, она сама этого не ожидала — на секунду её лицо стало жёстче.              — Может, я просто устала от этого, — коротко бросила она, вернувшись к своим вещам. — Или, может, ты просто видишь то, чего нет.              Софья спокойно посмотрела на неё, не собираясь уходить. Она заметила, как сжатые плечи девушки выдавали внутреннее напряжение, несмотря на её спокойный голос. Мафтуна, сделав вид, что её ничто не волнует, двинулась к выходу, но Софья не позволила ей сбежать от разговора.              — Может, я и не всё знаю, но вижу, как ты сама себя загоняешь и заставляешь всех вокруг тебя ходить на цыпочках, — заметила Софья, догоняя Мафтуну в коридоре.              — Думаешь, мне нужно твоё мнение? — резко ответила Мафтуна, не замедляя шаг. — Ты ведь сама никогда не вываливаешь свои заморочки на других, что бы ни случилось.              Кульгавая фыркнула, пожав плечами, и спокойно продолжила идти рядом.              — Да, я свои проблемы держу при себе, — заметила она. — Но и тебе с самого начала говорила, что эта идея — трахаться без каких-то отношений — дерьмовая. Такие штуки редко приводят к чему-то хорошему. Только вот ты упёрлась, а теперь все крайние вокруг.              — Это была моя жизнь, моё решение. Я не думала, что всё так далеко зайдёт. И вообще, откуда мне было знать, что она так на других вешается?              — «Вешается»? Ты называешь это «вешаться», когда человек просто общается? — Софья едва заметно приподняла бровь. — Она же не пытается залезть кому-то в постель.              — Да откуда тебе знать! — почти взорвалась Абдиева. — Может, и пытается.              Кульгавая не сдержала усмешки и чуть прищурилась, пристально глядя на подругу.              — Может, ты просто всё видишь в своих чёрных тонах из-за ревности? Будь ты чуть спокойнее, заметила бы, как она на тебя смотрит. Слушай, мне похуй, что между вами будет. Но, если так пойдёт дальше, ты себя доведёшь первой. Не думаешь, что уже пора выдохнуть?              Мафтуна отвела взгляд, сжав губы, но видимо не находя, что возразить. Она знала, что подруга была права, но собственная неуверенность и страх толкали её к подозрениям и обидам.              — Просто… я не могу понять, что ей от меня нужно, и это бесит. Сама не знаю, чего хочу, а если начну выяснять с ней, вдруг всё это закончится.              Софья смягчила взгляд, едва заметно кивнув.              — Иногда разговор — это единственный выход, особенно когда всё так сложно, как у вас. Может, и закончится, а может, станет яснее. Но, если хочешь остаться в этом постоянном напряжении, продолжай молчать и строить догадки.              Абдиева кивнула, слегка опустив голову, и они продолжили путь до комнаты молча, каждая погружённая в свои мысли. У двери Маф уже протянула руку к ручке, но Кульгавая неожиданно схватила её за запястье, останавливая. Поднеся палец к губам, она жестом показала, чтобы та прислушалась. Из-за двери доносился голос Григорьевой, который был ей хорошо знаком.              — Ладно, допустим, решусь я с ней поговорить. И что я ей скажу? «Привет, ты меня заебала своей ревностью, но я хочу понять, что у нас тут вообще за еботня происходит»? Саша, мы ведь и сами толком не знали, что это за… за отношения. Сначала вроде как просто было весело, а потом все эти… чувства или что это, даже не знаю, они начали всё усложнять.              Мафтуна напряглась, чувствуя, как все мысли путаются от странного замешательства и чего-то ещё, чего она не могла сразу понять.              — Может, и так скажешь — знаешь, иногда честность пугает, но зато после неё становится легче. Спроси, чего она от тебя хочет, чего вы обе хотите от ваших отношений. Это уже будет началом. Пусть сами отношения не определятся сразу, но, может быть, хотя бы это освободит тебя от того, что изматывает. Если она тебя поймёт, дальше станет проще.              В другой ситуации Абдиева могла бы усмехнуться на такие прямолинейные советы. Но, похоже, они были действительно нужны.              — Да уж, в любой другой ситуации я бы решила, что ты фантазёрка, но сейчас… Ладно. Честность, так честность. Поговорю с ней, может быть.              Слова ударили по Мафтуне неожиданно, оставив её в растерянности — она застыла, не в силах сразу понять, как ей реагировать. Её взгляд блуждал, выдавая всё то смятение, что она пыталась скрыть. Софья, уловив это состояние, только молча кивнула и мысленно отметила, как мастерски Александра сумела подвести Соню к тому, чтобы выговориться и решиться на откровенный разговор. Словно ощутив, что момент действительно был удачным, Кульгавая без шума потянула Маф за угол, осторожно пряча их обеих, чтобы подруги в комнате ничего не заметили.              Внутренне Кульгавая хвалила Крючкову за её терпеливую и непрямую поддержку, благодаря которой Григорьева наконец-то открылась, пусть даже не тому, кому следовало. И судьба, которой девушка не верила, на этот раз удивительно ловко сложила обстоятельства: раз Абдиева оказалась здесь, значит, шанс разрешить их многосложную ситуацию был как никогда близок.              — Удовлетворена? — с лёгкой иронией спросила Софья, глядя на подругу. Она знала: если Мафтуна снова попытается увильнуть или искать оправдания, то терпение лопнет, и она всерьёз отвесит ей подзатыльник.              — Это… это они про меня говорят? — неуверенно уточнила девушка, всё ещё сомневаясь, что услышала правильно.              — Конечно, нет, про Окс, — усмехнулась Кульгавая, перекатывая глазами. — Конечно про тебя, гений.              Мафтуна закатила глаза, пытаясь скрыть растерянность, которая, несмотря на её усилия, всё равно проскакивала через взгляд. Она ожидала всё что угодно, но не такого прямолинейного ответа.              — Ну, спасибо.              Софья, не теряя ни секунды, скрестила руки на груди и смерила подругу своим привычно холодным взглядом, в котором чувствовалась решимость.              — Так, раз уж звезды сошлись, как говорит Ляля, — она слегка закатила глаза, — я сейчас забираю Сашу, а ты идешь к Григорьевой и наконец-то всё ей высказываешь. И вы говорите, а не трахаетесь.              Маф попробовала что-то возразить, но Кульгавая перебила её, не меняя ни выражения лица, ни тона.              — И если после этого вы опять всё закрутите по-старому, — она сузила глаза, в которых мелькнуло предупреждение, — я не посмотрю, что вы наши друзья. В окно обеих выброшу. В больнице, уверяю, будет достаточно времени и тихого места, чтобы обдумать свою жизнь, а не заниматься хуйней.              Абдиева лишь шумно выдохнула, уставившись на подругу, пытаясь понять, то ли она шутит, то ли действительно готова пойти на такие крайности. Но Софья не улыбалась. В её взгляде было только твёрдое, решительное спокойствие, и это отчётливо говорило, что она не просто пытается заставить подругу поговорить с Соней — она хочет, чтобы Маф перестала мучить и себя, и всех вокруг своим упрямым молчанием.              — Ладно, поняла, — пробормотала Мафтуна, опуская взгляд. — Попробую… поговорить с ней. И, может, наконец, выяснить, что нам вообще друг от друга нужно.              Кульгавая, слегка смягчившись, кивнула.              — Вот это другое дело. Вы не обязаны решить всё за один разговор, но, если не начнёшь с чего-то, так и будешь ходить вокруг да около.              Абдиева собралась с духом, ещё раз взглянула на Софью, и, несмотря на лёгкое напряжение, в её глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность. Повернувшись, она пошла в сторону комнаты Григорьевой, готовая хотя бы раз попробовать честный разговор вместо привычных недомолвок.       ***              Кульгавая решительно вошла в комнату, прервав оживлённый разговор между девушками.              — Саша, можно тебя на минуту? — без лишних предисловий спросила она.              Крючкова нахмурилась, собираясь было уточнить, но замолчала, едва заметив фигуру Абдиевой в дверном проёме.              — Эм… тогда, пожалуй, я пойду, — пробормотала Григорьева.              — Нет, — почти одновременно ответили Софья и Саша, не давая ей уйти.              Воцарилась тишина. Александра обменялась с Соней вопросительными взглядами, и Софья, чуть усмехнувшись, кивнула соседке на выход.              — Саш, подожди меня за дверью, мне нужно поговорить с тобой.              Та пожала плечами и направилась к двери, ещё раз посмотрев на подругу. Как только она ушла, Мафтунa вошла внутрь, заняв её место.              — Ну, теперь никто не будет мешать, — спокойно проговорила Кульгавая, посмотрев на них попеременно. — Вы обе прекрасно знаете, о чём нужно поговорить.              Соня, напряжённо замершая в нерешительности, посмотрела на Абдиеву, потом на дверь, будто ещё обдумывая, стоит ли начать разговор или же просто уйти, как всегда. Но в этот раз Маф взглянула на неё уверенно, и в её взгляде читалась решимость, будто она тоже готова наконец обсудить то, что назревало долгое время.              ***              — Как думаешь, поговорят? — тихо спросила Саша, прижимаясь к стене рядом с Софьей.              — Да хуй знает, — пожала плечами Кульгавая, глядя на дверь комнаты. — Мы своё дело сделали, подтолкнули их к этому разговору, хотя, по-хорошему, вмешиваться не стоило. Теперь всё на них. Поговорят — молодцы, если нет — ну что ж, значит, дуры.              Крючкова кивнула, ещё немного нервно поглядывая на дверь.              — Тебе не кажется, что у них давно накопилось? Может, стоило это раньше сделать?              — Поверь, если бы хотели разобраться, уже давно бы разобрались. Так что или они обе всё ещё не поняли, что хотят, или, наоборот, слишком хорошо понимают и просто боятся признаться, даже себе, — Софья слегка усмехнулась. — Но как по мне, если кто-то из них не возьмёт себя в руки, так и будут ходить вокруг да около.              Саша, задумавшись, тихо вздохнула:              — Всё равно волнительно, — сказала она, кусая губу и снова бросив взгляд на дверь комнаты.              Кульгавая закатила глаза и, немного поколебавшись, вздохнула:              — Ладно, пошли. Я всё равно собиралась на перекур.              — А мне-то зачем с тобой? — удивлённо посмотрела на неё девушка.              — Ну, если хочешь дежурить здесь ещё часа три, можешь остаться, — Софья перевела взгляд на настенные часы. — Да-да, я серьёзно. Им как минимум часа три понадобится, чтобы окончательно разобраться.              — Думаешь, у них там столько тем для разговора?              — Думаю, что половину времени они, может, и проговорят, а остальное… ну, сама понимаешь, — с ехидной усмешкой ответила Кульгавая, уже отходя от стенки.              — Да ну нет, — Саша покачала головой, смущённая, но всё же немного заинтригованная её словами.              — Ага, посмотрим, — Софья насмешливо взглянула на Крючковую. — Ну, что решила?              Саша немного задумалась, взвешивая все «за» и «против», прежде чем нехотя оттолкнуться от стены и последовать за девушкой.              — Ладно, пойдём, — произнесла она, при этом явно не особенно в восторге от этой идеи.              Однако вместо того чтобы направиться вниз, на улицу, они пошли по коридору в другом направлении.              — И куда мы? — удивленно спросила Саша, замедлив шаг.              Софья не остановилась, продолжая идти, и ответила:              — Сигареты мои в комнате остались, — с легкой ухмылкой сказала она, направляясь к двери комнаты с табличкой «Комната 26».              Подойдя к двери, она постучала, и вскоре дверь открыла знакомая Александре девушка — Виолетта.              — О, дарова. Чем обязаны? — весело спросила она, широко улыбаясь.              — Вилка, ты что, обдолбанная уже? — с интересом и лёгким сарказмом спросила Кульгавая.              — Я? Да ты что! — Малышенко подняла руки в защитном жесте, но тут же осмотрела их, недоуменно прищурив глаза. — Тебе к Кирюхе?              — Да, позови её, пожалуйста.              Виолетта кивнула и шагнула назад, но в этот момент из-за двери раздался знакомый голос.              — Никого звать не надо, я уже тут, — проговорила Медведева, оттаскивая Малышенко от двери. — Че надо?              — Можешь пачку сигарет дать? Мои в комнате, а она там оккупирована, — быстро спросила Софья.              — Да без вопросов, — Кира махнула рукой, будто бы это не составляло ей никакого труда. Она отошла в сторону, а через несколько секунд вернулась, протягивая пачку. — Вот, держи. Забирай все, я всё равно запаслась уже, — добавила она, подмигнув, а потом потрепала Софью по голове. — О, Саша, ты чего молчишь?              — А? — Крючкова, немного растерявшись, посмотрела на неё. — Да так, за компанию.              — Не переживай, я не кусаюсь, — усмехнулась старшая, поднимая брови и играючи бросая взгляд на девушку.              В этот момент из комнаты раздался голос Лизы.              — Пиздеж! — громко крикнула она, подойдя к двери. — Как вы там, детки?              — О, это вот брехня, — с фальшивым возмущением ответила Медведева, сделав вид, что её сильно задело замечание.              — Нормально. Мы пойдем, — спокойно произнесла Софья, взглянув на Сашу. — Я зайду на днях.              Она схватила её за рукав и, не дождавшись ответа, потянула девушку в сторону лестницы, решив не задерживаться.              Как только младшие скрылись из виду, Кира и Лиза вернулись к своему неформальному разговору. Они уселись на кровать, обменялись взглядом и засмеялись.              — Такая же, как и ты была, — заметила Виолетта с фальшивым возмущением, вытянувшись на кровати, как будто пытаясь расслабиться после напряжённого дня. — Ужас просто.              Андрющенко, по-дружески подхватывая её, усмехнулась и ответила:              — Это у них, похоже, семейное.              Кира прыснула:              — Эй, подождите, а это уже буллинг!              Лиза сделала театральную паузу, глядя на неё, а потом с улыбкой произнесла:              — Ну, если ты хочешь, чтобы это называлось буллингом, то почему бы и нет.              ***              Софья устроилась на перилах детской площадки, расположенной во дворе детского дома, и достала сигарету. Пламя зажигалки сверкнуло в тусклом свете вечернего неба, и она сделала первый затяжку, выпуская дым в воздух. Саша сидела рядом, и между ними царила полная тишина. Они даже не пытались обменяться взглядами, будто молчание было чем-то естественным, словно каждое слово могло нарушить какой-то невидимый баланс.              Их молчание было не напряжённым, а скорее размеренным, как будто они обе понимали, что каждый из них переживает свои мысли и не хочет вмешиваться в процесс. Время словно замедлилось, и вот в этот момент не было ни слов, ни объяснений — только сигарета, вечер и немного пустоты, которую оставили их не произнесённые фразы.              Однако тишина была нарушена, когда Крючкова, сидя рядом, внезапно начала дрожать. Она пыталась не подать виду, но дрожь, словно осиновый лист на ветру, неумолимо пробежала по её телу.              Кульгавая заметила, как девушка начала дрожать, и мгновенно среагировала. Не говоря ни слова, она просто взглянула на Крючкову, заметив её усилия спрятаться от пронизывающего холода. Саша обвила себя руками, пытаясь согреться, но очевидно, что этого было недостаточно.              Софья молча сняла свою зипку, зажав сигарету в зубах, и без лишних слов накинула её на плечи Александры, сама оставаясь в футболке. Саша сразу же обернулась и, слегка возмущённая, попыталась вернуть кофту обратно.              — Зачем? Ты же сама замерзнешь! — возмутилась она, но девушка только усмехнулась.              — Я не восприимчива к холодам и не болею, — ответила она, с легким вызовом в голосе. — А ты вот, сама видишь, что тебе холодно.              Крючкова поджала губы, но, в конце концов, не стала спорить. В глубине души она всё-таки была благодарна за заботу, хотя и не любила чувствовать себя слабой или зависимой от других. Но, в тот момент, когда её плечи оказались укутаны в тёплый материал, она почувствовала, как холод медленно отступает.              — Ладно... спасибо, — тихо сказала она, глядя на Софью.              Та взглянула на неё с лёгкой усмешкой, продолжая держать сигарету в зубах.              — Не за что, — ответила она, снова бросив взгляд на пустую площадку.              Девушки продолжали сидеть на улице, наблюдая за звёздным небом, которое казалось особенно ярким этой ночью. Время тянулось, как в тумане, полчаса пролетели незаметно, но когда холод стал невыносимым, они, наконец, встали и вернулись в здание. На своём этаже они устроились на подоконнике возле лестницы, наслаждаясь тишиной. Мимо проходили другие воспитанницы, но ни одна не обратила на них внимания.              Тишина и покой не продлились долго. Издалека как ветер подкатил Нецветаева с выражением лица, как у человека, который только что вырвал все волосы на голове и теперь ищет виновных. Когда она подошла ближе, её голос был полон шока.              — Софка, ты чо за друг такой?! — её голос звучал на грани недовольства и паники, а взгляд — полон удивления и замешательства. Девушки не успели даже нормально среагировать — они лишь растерянно переглянулись.              — В каком смысле? — голос Кульгавой был спокойным, хладнокровным, а на лице появилась лёгкая усмешка, как будто она уже ожидала, что что-то подобное случится.              Оксана продолжала:              — Ну, можно было хотя бы предупредить, что комната занята! Я вот захожу, а там они..! — её слова витают в воздухе, как неприличный намёк, который больше не мог оставаться без внимания.              Софья, скрестив руки, просто усмехнулась, не давая Нецветаевой развернуть разговор. Она перебила её, спокойно отвечая:              — Давай без подробностей, — она перевела взгляд на Сашу, чьё лицо стало красным, а руки начали нервно теребить ткань кофты.              Крючкова, почувствовав, как её лицо горит от стыда, постаралась увёртываться от взгляда Оксаны, всё больше краснея. Нецветаева, заметив её реакцию, всё же не могла остановиться, но взгляд Кульгавой, который был полон спокойной уверенности, давал понять, что она не собирается углубляться в эту тему. «Не надо», — как будто говорил её взгляд.              Нецветаева театрально заломила руки и бросила на подруг укоризненный взгляд.              — У меня теперь травма! — вскрикнула она с возмущением, приложив руку ко лбу в притворной беспомощности. — Знаете, что я пережила? Заходишь в свою комнату, а там твои подруги ебуться! — Она закатила глаза, драматично покачав головой. — Вы то ушли, меня не предупредили, а то теперь мне это не развидеть!              Софья только покачала головой, усмехнувшись.              — Оксан, ну ты и драма-квин, — спокойно проговорила она, посмотрев на неё с лёгкой насмешкой. — Может, тебе надо подумать о карьере в театре?              Девушка, всё ещё не в силах справиться со своим возмущением, покачала головой и села на подоконник рядом с ними, закатив глаза.              — Я ведь серьёзно, — продолжила она, с вызовом глядя на Кульгавой. — Девчонки, вы что, не понимаете, какие это последствия для моей психики?              Саша, все ещё краснея, тихо рассмеялась, слегка расслабляясь в компании своих соседок.              — Окс, ну хватит уже, — наконец, сказала она.              Нецветаева сделала вид, что обижена, но смягчилась, увидев, что девушки смеются.              — Ладно, ладно, — фыркнула она, сдаваясь. — Но всё равно, в следующий раз предупреждайте. Или хотя бы давайте табличку на дверь вешать, как в отелях. "Не беспокоить", ага?              Кульгавая кивнула, усмехнувшись.              — Ещё бы носок предложила, — сказала она с насмешкой.              — С вами точно не соскучишься, девчонки, — призналась Александра, рассмеявшись.