A Home Never Found

      Субботнее утро в детском доме встретило воспитанниц промозглым ноябрьским дождём, стучащим по подоконникам и заливающим окна. Низкое небо и пронизывающий холод будто окутали всё здание, создавая ещё более тягостную атмосферу.              Софья, несмотря на ранний час, уже сидела на своём любимом подоконнике, не обращая внимания на пробирающий до костей холод. Она медленно затягивалась сигаретой, выпуская серый дым в приоткрытую форточку, за которой шумели капли дождя. Морозный воздух проникал сквозь щели в старом окне, и девушка невольно поёжилась, чувствуя, как холод закрадывается под тонкую ткань её футболки. Неприятная дрожь прошла по телу, и ей в голову пришла простая мысль: нужно будет попросить скотч, чтобы заклеить щели. Эти окна продувало каждый ноябрь и декабрь и, хотя руководству давно была знакома эта проблема, никто не торопился её решать.              «Болеть сейчас — последнее, что нам нужно» — подумала она с раздражением. Вряд ли кто-то здесь станет заботиться о простудах и будет возиться с больными: в таких условиях каждый знал, что рассчитывать приходится только на себя.              Потушив окурок об край пепельницы, Софья отложила пачку, которую крутила в руке, и, взяв с тумбочки учебник, улеглась обратно на свою чуть помятую кровать. Домашка не делалась сама по себе, а времени оставалось всё меньше. Перелистнув несколько страниц, она бросила мимолётный взгляд на Крючкову, которая мирно спала на соседней кровати. Новенькая, наивная и совершенно не знающая здешних правил, она за короткий срок умудрилась доставить Кульгавой уйму хлопот. Её появление стало причиной неприятной истории с Милой Грац, которая, хотя и утихла, но успела помотать нервы всем, кто в неё втянулся. Кульгавая вздохнула, чувствуя, как внутри всё ещё шевелится остаточное раздражение.              Теперь, когда вопрос с Грац был окончательно улажен, Софья почувствовала некоторое облегчение — но мысли о Крючковой снова заняли её внимание. Александра за считанные дни успела показаться настоящим магнитом для неприятностей. Вспоминая, как та в первый же день отправилась на запретный четвёртый этаж, словно не чувствовала ни опасности, ни негласных запретов, девушка невольно усмехнулась. Было ясно: контролировать её тягу к приключениям будет сложно.              Софья знала, что скоро — уже через год — ей придётся официально принять на себя роль старшей в доме, когда Кира уйдёт. Она давно готовилась к этому, постепенно становясь более решительной и ответственной. Однако перспектива нянчиться с Крючковой была ей не по душе. Кульгавая не могла игнорировать, что здесь всё было пропитано невидимыми связями и негласными законами. Один неправильный шаг мог спровоцировать целую цепочку неприятностей — как для самой новенькой, так и для тех, кто её окружал.              Девушке и без того хватало забот. Но размышляя, она всё больше понимала: лучше направить Сашу сейчас, потратив усилия на её адаптацию, чем снова и снова исправлять её ошибки и вытаскивать из проблем. Возможно, со временем Крючкова поймёт, что правила не случайны, а уважение иерархии нужно не только для внешнего порядка.              Тем не менее, книгу следовало прочитать — и хотя Кульгавая уже знала её сюжет, память всё равно нуждалась в освежении. Она уселась поудобнее, погружаясь в строки романа, и вскоре её захватили знакомые события: история роковой страсти, приводящей к почти идеальному убийству. Её мысли поневоле зацепились за парадокс — почему им, воспитанникам детского дома, вообще задают такие книги? Произведение Кейна с его хладнокровными героями, готовыми разрушить жизни ради собственного счастья, казалось совсем неуместным в их среде.              Всё это выглядело, как минимум, странно: ведь многие из них, включая её саму, так или иначе сталкивались с жестокостью и предательством, даже если это было не в виде преступлений. Она поймала себя на мысли, что, возможно, педагоги просто не задумываются, как такие истории могут отозваться в душах подростков, которые и так прошли через свои собственные трудности.              Отвлекло её лёгкое шуршание напротив: Крючкова заворочалась, натягивая на себя одеяло и сонно потёрла глаза. Похоже, она начала просыпаться, и это слегка смутило Кульгавую, заставив отложить книгу. Александра слабо приподнялась, ещё немного сонная, оглядываясь по сторонам, пока её взгляд не остановился на Софье.              — Утро, — пробормотала Крючкова, слегка растягивая слова и зевая.              Софья только кивнула в ответ, её лицо оставалось привычно сосредоточенным.              — Рано встала, — заметила Кульгавая, указывая взглядом на кровать и вставая. — Чего разбудило-то?              Александра натянуто улыбнулась.              — Наверное, я просто ещё не привыкла тут спать.              — Зато вчера спала как убитая, — усмехнулась Софья, но, заметив, как на кровати заворочалась Мафтуна, сбавила тон до шепота. — Надеюсь, ты не забыла, что суббота — это не повод пинать хуи. Завтрак скоро.              Крючкова кивнула, ещё немного сонно оглядывая комнату.              — Ты уже всё прочитала? — тихо спросила она, замечая книгу на кровати её соседки.              Софья кивнула, глядя на неё чуть внимательнее.              — Читала и раньше, но думала, стоит ещё раз пробежаться, — ответила она, убирая книгу в сторону. — Вдруг пригодится. Хотя честно, не понимаю, зачем они нам дали такую книгу.              — Сама удивилась, когда узнала, — прошептала Крючкова, снова задумываясь о своём. — Там же такие... жестокие вещи. Разве это нормально?              Кульгавая посмотрела на неё с лёгким оттенком понимания в глазах.              — Возможно, хотят, чтобы мы поняли, каково это — отвечать за последствия. Хотя, если честно, тут таких уроков и без книг хватает, — вздохнула она, словно по привычке пряча свои мысли глубже.              Александра кивнула, чуть помедлив, и осторожно задала новый вопрос:              — Слушай, а где у вас тут библиотека?              Софья удивлённо прищурилась, внимательно на неё посмотрев.              — А тебе-то зачем? — недоверчиво спросила она, немного насторожившись.              Крючкова пожала плечами, будто её просьба была самой обыденной.              — Да просто. Хочу взять несколько книг. Раз уж у нас нет телефонов и особо нечем заняться в свободное время, нужно же как-то себя развлечь, — объяснила она, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно, хотя внутри она чувствовала неловкость.              Софья хмыкнула, но, заметив искренность в глазах новенькой, чуть расслабилась.              — Библиотека у нас есть. Могу после завтрака отвести тебя туда, если тебе действительно интересно. Только предупреждаю — там довольно холодно. Придётся взять что-то тёплое, — добавила она, теперь уже более мягким тоном, хотя в голосе ещё оставалась привычная сдержанность.              — Спасибо, буду знать, — искренне ответила Саша, заметив, как в глазах Софьи мелькнуло что-то, похожее на одобрение.              Кульгавая снова взяла сигарету, направилась к окну и, глядя на серое, затянутое облаками небо, спокойно добавила:              — Знаешь, большинство здесь проводят своё свободное время за всем тем, что доступно: кто-то сплетни распускает, кто-то бухает, кто-то устраивает круглосуточные траходромы, а кто-то и наркоту употребляет. Так что если ты действительно хочешь читать, это, наверное, к лучшему, — она бросила на Александру короткий, задумчивый взгляд, словно оценивая её по-новому.              Крючкова молча кивнула, внутренне удивляясь, как откровенно Софья высказалась. Ей и в голову не приходило, что здесь, в казалось бы строгом месте, такое поведение может быть обычным делом. Хотя чему удивляться, если её домогались, а из работников никто не услышал даже. Не скрывая любопытства, она уточнила:              — Правда? И здесь это… позволяют?              Кульгавая тихо усмехнулась, делая глубокую затяжку, и выдохнула дым в сторону окна:              — Здесь многое творится за спиной воспитателей. И, поверь, если кто-то слишком увлекается «развлечениями», то неизбежно сам будет получать пиздюлей. Впрочем, если вечеринка одобрена Кирой или мной, значит, всё под контролем, — добавила она с оттенком иронии. — Но когда кто-то выходит за рамки, последствия всегда суровы. Тут у тебя только два пути: либо сделать выводы и стать умнее, либо позволить себе уйти на дно.              Она посмотрела на Александру с чуть заметным уважением, которое ей было не так просто выразить.              — Так что если ты серьёзно настроена на книги и на что-то... более прочное, чем эти мимолётные радости, — значит, делаешь правильный выбор. В конце концов, знания — это единственное, что остаётся с тобой, даже когда всё остальное исчезает, — Софья произнесла это почти буднично, но в её голосе прозвучала твёрдость, выдававшая её собственные принципы.              Александра молча кивнула, слегка удивлённая глубиной слов соседки. Она не ожидала, что за холодной и суровой внешностью Кульгавой скрывается столь практичная и трезвая философия.              Софья, поймав её взгляд, слегка отвела глаза, будто вновь старалась спрятать свою прямоту, и, обращая взгляд на серое небо за окном, добавила уже тише:              — В этом доме каждый должен сам выбрать, чем заполнить своё время. Если не хочешь превратиться в ещё одну безвольную душу, которую этот дом легко переварит и забудет, тебе придётся найти что-то своё.              Александра полностью разделяла её мысли, но было одно «но»:              — А разве можно стать безвольной душой, если ты уже она?              Кульгавая посмотрела на неё с лёгким удивлением, словно не ожидала услышать такие слова. Её глаза сузились, и на лице отразилось то ли любопытство, то ли настороженность.              — Если ты думаешь, что уже потеряла себя, это совсем не значит, что так будет всегда, — ответила она после короткой паузы, глядя на Александру испытующе. — Этот дом может поглотить любого, если только позволить ему это сделать. Но, знаешь, важно не то, что было раньше или что ты чувствуешь сейчас. Главное — что ты решишь делать дальше. Твоя жизнь — это цепочка решений, и то, какой будет следующий шаг, зависит только от тебя.              Крючкова отвела взгляд, словно её слова задели что-то внутри. В глубине души она и сама понимала, что, несмотря на трудности, ей придётся искать свою опору в этом новом, чужом мире.              — Может, и так, — тихо ответила она, поджав губы. — Просто иногда кажется, что ничего не изменить.              Софья усмехнулась, но в её улыбке не было ни злорадства, ни холодного сарказма. Напротив, в ней проглядывало понимание.              — Легко так думать, когда тебя, как говорится, топит. Но поверь мне, именно здесь, в таких стенах, где всё вокруг давит, есть шанс стать сильнее. Ты ведь уже выбралась из одного плена, так что и с этим домом справишься, — её голос стал более мягким, и даже, кажется, на миг тёплым, будто она хотела подбодрить её, пусть и своим немного грубым способом.              Александра молчала, обдумывала слова девушки и ощущала их тяжесть. В них таилось что-то важное — что-то, что она, возможно, еще не могла полностью осознать, но что определённо касалось её глубоко. Впервые она почувствовала, что Софья не просто говорит назиданиями, а делится чем-то искренним, чем-то своим, пусть и завуалированным под холодные, отстраненные слова. Это была странная смесь прямоты и скрытности, которая сбивала с толку, но заставляла задуматься.              Крючкова тихо вздохнула, глядя в окно, и, почувствовав, как лёгкая теплота пробуждается внутри, осознала: возможно, это был их первый по-настоящему человеческий разговор. Её настороженность слегка отступила, уступив место чему-то новому — ощущению, что в этом доме у неё тоже может быть союзник, а может, даже друг.              Кульгавая, заметив её молчание, лишь чуть усмехнулась и снова посмотрела в окно, словно давая понять, что не ждёт ответа. Её слова уже нашли свой путь, и этого было достаточно.              ***              Завтрак в этот раз они провели в привычной компании, хотя людей в столовой оказалось ещё меньше, чем в будни. Женя объяснила это просто, со смешком, мол: «Да многим лень поднимать свои задницы с кровати в такую рань». Александра понимала это, ведь и ей не особо хотелось есть. Она ограничилась разбавленным компотом и кусочком хлеба, скромный завтрак, но что-то большее просто не лезло.              После завтрака девушки направились по коридорам, и вскоре Крючкова узнала знакомые стены возле кабинета директора. Софья держала шаг уверенно, и Саша, немного озадаченная, спросила:              — И зачем мы сюда пришли?              — В библиотеку идём, — коротко ответила Кульгавая и резко повернула в боковой проход. Александра удивлённо проследила за её движением и замедлила шаг, увидев ведущую вниз лестницу.              — У вас тут подвал? — удивилась она, ощущая, как нечто зловещее проскользнуло в этом слове.              — По-красивому его называют «нулевым этажом», но да, это подвал, — пожав плечами, спокойно объяснила Софья.              Спустившись на этаж ниже, Крючкова заметила длинный полутемный коридор, вдоль которого шли несколько дверей. Пока они шли мимо, Александра пыталась разглядеть, что скрывается за каждым из помещений.              — А что тут ещё есть? — тихо спросила она, бросая взгляды на закрытые двери.              — Две прачечные и кабинет завхоза. Ну и, конечно, библиотека, — объяснила девушка, чуть кивнув на дальнюю дверь.              И вот они оказались перед самой дверью с надписью «Библиотека». Софья уверенно нажала на ручку и, открыв дверь, пропустила Крючкову вперёд. Внутри их встретила уютная, по-домашнему обставленная комната с рядами стеллажей, между которыми тут и там расставлены несколько мягких кресел. В воздухе витал запах старых книг, а у дальней стены стояла милая пожилая женщина — библиотекарь, которая приветливо улыбнулась, завидев новенькую.              — Доброе утро, — негромко поздоровалась библиотекарь, слегка кивнув в их сторону. — Софочка, что-то нужно?              — Да нет, Любовь Розенберг. Просто пришли взять пару книг, — ответила Кульгавая с лёгкой улыбкой.              Розенберг, сложив руки на груди, ответила с мягким, но всё же настороженным взглядом:              — Хорошо, но не забудьте, что книги нужно вернуть вовремя. Если я снова не досчитаюсь экземпляров, то, боюсь, придётся заняться поисками виноватых. А кому нужны лишние проблемы, верно? Можете остаться здесь ненадолго, если хотите почитать прямо на месте.              Её слова были сказаны полушутливо, но с ноткой строгого предупреждения, которое невозможно было не уловить. Софья только улыбнулась в ответ на её замечание, ничуть не смутившись:              — Не волнуйтесь, мы не собираемся что-либо присваивать. Просто хотим немного почитать.              Библиотекарь отпустила их с коротким кивком, и девушки направились между высокими стеллажами. Крючкова была поражена — библиотека оказалась больше, чем она предполагала. Ряды книг уходили вдаль, образуя уютные лабиринты, заполненные запахом пыльных страниц и старой бумаги. Здесь было всё — от классики до современных романов, от учебников до научных трудов.              — У вас тут прямо сокровищница, — тихо прошептала Александра, провожая взглядом полки.              — Да, не ожидала? — с лёгкой усмешкой отозвалась Кульгавая. — Тут можно найти почти всё, если поискать.              Крючкова почувствовала лёгкое волнение от мысли, что перед ней простирается целый мир литературы. Она решила начать с русской классики, и, отыскав стеллаж с надписью "Русская литература", скользнула пальцами по корешкам знакомых и неизвестных произведений. Толстые тома Достоевского соседствовали с лёгкими сборниками рассказов Чехова и Тургенева, а рядом красовались книги Толстого и небольшие сборники поэзии.              — Я бы взяла всё сразу, если бы могла, — усмехнулась она, выбирая томик с тёмно-зелёной обложкой, на которой серебряными буквами значилось имя Бунина.              Но тут её взгляд зацепился за знакомый корешок. Это была одна из её самых любимых книг — Мастер и Маргарита. Книга стояла чуть выше остальных, будто выделяясь своим золотистым тиснением на тёмной обложке, и казалось, сама просилась, чтобы её сняли с полки. Саша потянулась к ней, уже представляя, как вновь окунётся в мир Булгакова. Но прежде чем её пальцы коснулись корешка, Кульгавая тоже протянула руку и коснулась книги почти одновременно с ней.              — О, Мастер и Маргарита... — тихо сказала Софья. — Тоже любишь Булгакова?              Александра немного смутилась, но кивнула.              — Это одна из моих любимых, — призналась она, улыбаясь. — Я перечитывала её много раз. Каждый раз нахожу что-то новое.              Кульгавая чуть приподняла бровь, как будто оценивая, насколько серьёзен её ответ, и, наконец, улыбнулась — редкая, тёплая улыбка, которую Александра видела впервые.              — Значит, и впрямь твоя. Сильный выбор, — сказала она одобрительно, отпуская книгу. — Этот роман можно перечитывать бесконечно, и каждый раз он открывается с новой стороны.              Саша осторожно сняла томик, чувствуя, что только что прошла какой-то маленький, но важный тест.              Крючкова задумалась на мгновение, а потом, не удержавшись, предложила:              — Может, почитаем вместе? Ты же сама хотела эту книгу взять, не так ли?              Софья слегка поморщилась, поднимая взгляд на полку с книгами, но, увидев выражение лица Саши, ответила:              — Ладно, почему бы и нет. Посидим немного, — проговорила она, словно оценивая, насколько этот импровизированный момент чтения может быть полезен или даже приятен.              Они прошли к небольшому угловому столику, за которым, по всей видимости, давно уже никто не сидел. Окна нулевого этажа были маленькими, и свет сюда проникал едва-едва, создавая мягкий, почти сказочный полумрак.              Софья молча взяла свою сигарету, не зажигая её, лишь держа в руках и крутя между пальцами, погрузившись в строки. Через несколько минут чтения она вдруг заметила, что Александра украдкой поглядывает на неё.              — Что?              — Просто не думала, что согласишься, — призналась девушка, улыбнувшись в ответ.              Кульгавая, приподняв уголок губ, покачала головой.              — Иногда полезно сделать что-то неожиданное. И, знаешь... Булгаков стоит того. Особенно, когда читаешь с тем, кто тоже его ценит, — ответила она, вновь погружаясь в роман.              Тишина вернулась, лишь страницы тихо шуршали в их руках. В этом уголке библиотеки было так спокойно, что даже тревожные мысли словно на время отступили.              ***              Девушки вернулись в комнату как раз ко времени обеда. Саша держала в руках пару книг, среди которых была и "Мастер и Маргарита". Как только они вошли, сразу заметили, что в комнате царит напряжённая атмосфера. Мафтуна и Григорьева стояли в центре, явно в разгаре какого-то жаркого спора.              — Что за шум, а драки нет? — с усмешкой поинтересовалась Крючкова, направляясь к своим вещам.              — Да блять, видимо, и драка ещё будет, — рявкнула Абдиева, её лицо было искажено гневом.              — О, ну если так, я лучше уйду, чтобы не оказаться под твоими кулаками. Моё лицо слишком красиво, — с ноткой издёвки ответила Соня, на её губах играла злорадная улыбка, и она быстро развернулась, чтобы выйти из комнаты.              — Ну давай, беги, — крикнула ей вслед Маф. — Ты же больше нихуя не можешь! — её голос прозвучал хлёстко, как удар. Соня, не оборачиваясь, показала ей средний палец и скрылась за дверью.       — Что случилось? — спросила Софья спокойно, но в её голосе всё равно прозвучала обеспокоенность.              — Да нихуя блять, — ответила Абдиева, не скрывая раздражения. Её глаза сверкали злостью.              — Ну рассказывай, что у вас тут произошло.              — Ни-ху-я. Что с ней у меня может произойти? — выплеснула Мафтуна, её голос дрожал от раздражения и обиды. Её губы искривились в гримасу, а лицо было словно затянуто мраком. Очевидно, она была в каком-то эмоциональном шоке от произошедшего.              Саша сидела на кровати, ощущая, как её глаза расширяются от удивления. Она не могла поверить, насколько напряжённой была ситуация. Конечно, она знала, что Маф — девушка с характером, быстрая на реакцию. Но чтобы настолько? Такого она не ожидала.              Она почувствовала, как напряжение в воздухе становится почти ощутимым. Александра не знала, как вести себя в таких ситуациях, поэтому просто продолжала молча наблюдать, пытаясь понять, что вообще происходит между ними.              — Ладно, лезть не буду. Ты на обед идешь? — спросила Кульгавая, стараясь сменить тему и слегка разрядить атмосферу.              Мафтуна сделала какое-то раздражённое движение, закатив глаза, и мрачно ответила:              — Нет. Не хочу видеть её "прекрасное" лицо, — её голос был пропитан сарказмом, а слова звучали с особым ядом, как если бы она пыталась отплатить Григорьевой тем же.              Софья, казалось, была готова к такому ответу, но не стала продолжать спор. Она лишь пожала плечами и, стараясь держать себя в руках, предложила:              — Как хочешь. Но на ужин ты явишься. Идем, Саш.              Крючкова только кивнула, вставая с кровати и двигаясь следом за Кульгавой. Когда они покинули комнату и шагали по коридору, Александра наконец решилась заговорить:              — Софья, что вообще произошло? Почему они так?              Та, коротко взглянула на неё, но не сразу ответила. Пауза затянулась, и Саша уже подумала, что её вопрос остался без ответа, как вдруг та, немного подумав, произнесла:              — Это их дело и их проблемы. Не первый раз это, и не последний.              В её голосе не было осуждения, скорее, усталости, как если бы она давно привыкла к таким ситуациям.              — Понятно, — сказала она, но в её голосе скользнула нотка сомнения.              Софья не ответила сразу, только молча посмотрела вперёд. Через несколько шагов она добавила:              — Захотят — сами тебе расскажут.              Александра молча кивнула. Она всё ещё не была уверена, что понимает всё, что происходит вокруг неё, но сейчас как-то ощущала, что вопрос о том, почему все так нервничают, не решит ничего. Быть частью этого мира, возможно, означало учиться не вмешиваться и не копаться в чужих делах.              ***              — А где Маф? — спросила Лейла, сидя рядом с Оксаной, которая вяло ковырялась ложкой в своей тарелке супа.              — Она сказала, что не пойдёт, — ответила Саша, пожав плечами.              — Боже, и сколько этот пиздец будет продолжаться? — фыркнула Женя. — Соня влетела в комнату как тайфун, матерясь, но ни слова не объяснила.              — Для них это уже какая-то форма стабильности, — усмехнулась Нецветаева с лёгкой, но заметной ноткой грусти.              Саша нахмурилась, всё ещё не понимая, что происходит.              — Что за пиздец? — наконец спросила она.              — Ты не знаешь? — удивилась Ключевская, глядя на неё с недоумением.              — Откуда мне знать? Я тут всего третий день, — спокойно ответила Александра, бросив короткий взгляд на остальных.              Софья, отведя взгляд, негромко заметила:              — Да пусть сами разберутся. Девки, нам лучше не вмешиваться.              — Но… — начала было Лейла, но Кульгавая тут же её перебила:              — Им давно пора прекратить бегать друг от друга и просто поговорить. Если им это не нужно, вмешиваться смысла нет.              Крючкова с недоумением оглядела их.              — Ничего не понятно, но очень интересно, — пробормотала она, с лёгкой улыбкой откладывая ложку и отпивая из стакана компота.              — Ты привыкнешь, — сказала вдруг Женя. — Здесь у всех есть своя история.              — И это мягко сказано, — подметила Лейла, слегка пожав плечами. — Тут у всех, как говорится, свой багаж.              Софья молча вернулась к своему обеду, явно предпочитая не углубляться в дальнейшие объяснения.              — А почему они тогда не поговорят? — задумчиво спросила Крючкова.              — Легче сказать, чем сделать, — ответила Нецветаева, глядя на неё с какой-то грустью.              Саша отвела взгляд, вспоминая, как напряжение и недосказанность были постоянными спутниками в её доме. Её родители словно жили в разных мирах, и каждый разговор между ними, казалось, лишь усугублял разрыв. Вместо того чтобы разобраться в своих чувствах и переживаниях, они молча проходили мимо, оставляя её в центре этой тягостной тишины, которая, как сейчас казалось, напоминала то, что она видела здесь, между Григорьевой и Абдиевой.              Она глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри поднимается странная смесь грусти и гнева. Она вдруг осознала, насколько подобные чувства знакомы многим из тех, кто сидит сейчас за этим столом. Здесь каждый, по-своему, хранил какой-то груз, о котором говорил разве что намёками, и который с трудом признавал даже самому себе.              Шестерикова, заметив её выражение, немного смягчилась и, переглянувшись с другими, заговорила мягче:              — Саша, тут каждый привык защищаться — молчанием, злостью, чем угодно. Знаешь, это проще, чем открываться, чтобы кто-то ранил снова.              Крючкова кивнула, стараясь удержать охватившие её чувства под контролем. Её немного утешало понимание, что её опыт не был уникальным, что многие здесь тоже знали, что такое недоверие и страх перед близостью.              — Просто знай, что иногда… они пытаются. Пусть и не всегда выходит, — добавила Софья, наконец подняв голову и посмотрев на Сашу.              Крючкова почувствовала лёгкую волну облегчения. Несмотря на внутреннюю пустоту, что тянулась за ней из прошлого, именно здесь она начинала ощущать, что не одинока в своих страхах и боли.              ***              Александра зашла в туалет вечером, намереваясь отмыть от чернил руки, которые случайно испачкала, делая записи в тетради. У раковины она столкнулась с Григорьевой, которая, казалось, ни на кого не обращая внимания, курила, выпуская дым в открытое окно.              — О, Сонь. Как дела? — тихо поинтересовалась Крючкова, решив не обращать внимания на сигарету.              — Лучше всех, — коротко ответила та, выдыхая очередное облачко дыма, её лицо оставалось безразличным, но взгляд выдавал, что на самом деле ей было далеко не всё равно.              Саша посмотрела на открытое окно и, чуть улыбнувшись, спросила:              — Не страшно, что кто-то заметит?              Соня лишь пожала плечами, с равнодушием ответив:              — Похуй. Пусть замечают. — Она задержала взгляд на сигарете и насмешливо усмехнулась.              Александра молча посмотрела на неё. Григорьева продолжала делать вид, что её ничего не волнует, но даже Крючкова видела, что за этим фасадом равнодушия что-то кроется.              — Хочешь поговорить? — осторожно предложила она.              Та взглянула на неё с лёгкой усмешкой, в которой, однако, мелькнула тень уязвимости.              — Саш, ты меня знаешь три дня. Не делай вид, что тебе не похуй, — произнесла она, приподняв бровь, будто пытаясь отстраниться ещё сильнее.              Но Крючкова не собиралась отступать. Она решила, что если Соня помогла ей в первые дни, то она не будет стоять в стороне, когда этой девушке тоже, вероятно, нужна поддержка.              — Да, три дня, — согласилась Александра, — но за эти три дня ты мне помогала, как будто мы давно знакомы. Это значило для меня больше, чем ты думаешь. И я не прикидываюсь — действительно хочу помочь. Если захочешь выговориться, это, возможно, облегчит тебе всё. Я не буду давить, но знай, что могу выслушать.              Григорьева взглянула на неё с долгим молчанием, как будто взвешивая её слова и собственное желание что-либо говорить. Она глубоко вздохнула, снова отвела взгляд, будто пыталась собрать свои мысли или прогнать их прочь.              — Может быть, когда-нибудь… если понадобится, — ответила она, и в её голосе появилась едва уловимая нотка смягчения. — Но не сегодня.              Александра кивнула, довольная тем, что их разговор, пусть даже и не самый откровенный, внёс лёгкое тепло в их общение.              — Ладно, я пойду, — проговорила она.              — Иди, иди, Мать Тереза, — усмехнулась Соня, махнув рукой.              Но на выходе её поджидал неожиданный «сюрприз» — Кульгавая с вечным суровым выражением лица стояла, словно намеренно ожидая её. Саша даже вздрогнула от неожиданности.              — Каспер, ты меня до инфаркта не доводи! — сказала она, прикрывшись рукой.              — Какой я тебе нахуй Каспер, — с усмешкой откликнулась Софья, скрестив руки на груди.              — А ты чего здесь стоишь? — Крючкова с любопытством посмотрела на неё.              — Тебя караулю, а то вдруг вздумаешь из окна сигануть или найдёшь, где на свою задницу приключения отыскать, — невозмутимо ответила Кульгавая, едва заметно улыбнувшись.              Александра скрестила руки, чуть прищурившись.              — С чего ты взяла, что я вообще способна на что-то такое?       — Серьёзно? Напомнить про первый день?              Девушка закатила глаза, явно пытаясь скрыть легкое раздражение, но в её голосе всё же проскользнула доля смеха.              — Мне пятнадцать, и деменцией я точно не страдаю, — она закинула кудрявые волосы за ухо, как бы стараясь выглядеть более серьёзно.              — Идём уже в комнату, — предложила Софья, отводя взгляд.              — Мг.