прости

Трек: найтивыход – Был в сети 15 минут назад Бэлла зла. И, кажется, злость – единственное, что она способна в данный момент испытывать. Настя бесцеремонно лишила её счастья из-за какой-то хуйни и сейчас будет мучиться и пиздострадать, тогда как можно было этого благополучно избежать и жить себе долго и счастливо. Но Настя будто вдолбила себе в голову одну абсурдную навязчивую идею и теперь не может от неё избавиться. Бэлле одно неясно: неужели она хоть раз дала повод думать, что она когда-нибудь захочет и сможет отказаться от Насти?! Неужели старшая так и не поняла, что Бэлла безоговорочно приняла её такой, какая она есть, и в мыслях у неё никогда не было, что она хочет Настю поменять?! Да и намного ли сама Кузнецова спокойнее и уравновешеннее? Они же два сапога пара! Трудные дети, имеющие огромные проблемы с контролем гнева. Обе – боятся другой жизни. Но ведь вдвоём бороться со своими демонами – легче. Тогда почему? Бэлла так и не уснула, из раза в раз прокручивая в голове несчастное «почему?». А ведь прошли всего лишь сутки – первый круг ада. Впереди долгое путешествие на самое дно, и Бэлла, кажется, готова отправиться в путь: ей хочется видеть, как Настя будет наблюдать её моральное разложение и упадок. Она хочет, чтобы Настя узрела, как сломала свою Бэллу. Как превратила её в чудовище, в которое так боялась превратиться сама. Бэлла знает, что никогда не разлюбит Настю, но это будет уже другая любовь: не чистая первая, а испоганенная, раздавленная последняя. Любовь, которую заставили облачиться в ненависть. Нет, Бэлла не будет драться, устраивать истерики, издеваться и гнобить. Она будет тихо ненавидеть и упиваться своей ненавистью назло Насте. И пусть Петрова узнает, что она и только она сотворила монстра, не способного больше полюбить. Она загубила её – Бэллу. Бэллу, которую принудили ненавидеть. Кузнецова дала себе обещание никогда больше не показывать тёплых чувств по отношению к Насте. Она будет рыдать по ночам на полу в ванной или в комнате, уткнувшись в подушку, как показывают в сопливых мелодрамах про неразделённую любовь. Она будет неосознанно вспоминать настину улыбку и улыбаться про себя в ответ. Она будет видеть сны, в которых они с Настей всё ещё и навсегда вместе. Она будет скучать по её рукам и телу. Будет скучать просто по ней. Но с одним условием – Настя не должна об этом знать. Бэлла сделает всё, чтобы Настя знала только то, что сама, своими руками, всё испортила. Во второй раз. И в последний. останься хотя бы в моих запястьях. останься хотя бы моей личной причиной никогда больше не быть счастливым

***

2011 год. Санкт-Петербург. Колпино. Детский дом. Темноволосая девочка и выразительными, но грустными, карими глазами и смешными хвостиками плетётся по пустынному коридору, опустив голову. Новый день вряд ли принесёт что-то хорошее, как и все предыдущие и как, очевидно, все последующие. Такова уж её судьба, а жаловаться на судьбу – Бога гневить. Ей так мама говорила. Наверное, уж очень она его прогневила, раз сейчас сидит в каком-то нехорошем месте. Девочка вздыхает и пинает батарею около окна: жаловаться-то нельзя, а про то, что запрещено бить батареи, Бог ничего не сказал. - Опа, кто это тут у нас один такой маленький гуляет, а? Вздрогнув, девочка в страхе оборачивается, хотя разбуди её посреди ночи – она и тогда определит, кому принадлежит этот голос. И кому принадлежат голоса остальных. Но те только стоят позади их главаря и посмеиваются. - Ну чего молчишь? Мама с папой не учили, что не отвечать старшим неприлично? Долговязый прыщавый мальчик лет четырнадцати, засунув руки в карманы поношенных джинсов, вальяжно стоит, постукивая носком ботинка о батарею. - Ах, да, я забыл, - цокает он и мотает головой, - как же мама в тюрьме научит? Да и чему, верно? Девочка ещё ниже опускает голову, надеясь, что старшики не заметят её слёз. Но увы. - Эй, да ты чего ревёшь? – наигранно ласково произносит пацан, с силой поворачивая девочку к себе. – Реветь тут нельзя, ты же знаешь. Я сам тебя учил. Девочка глотает слёзы, припомнив, как её «учили», и быстро вытирает глаза рукавом кофты, не решаясь поднять их на своего собеседника, вцепившегося ей в локоть мёртвой хваткой. - Ну ладно, - вздыхая, говорит он, - Я вообще обрадовать тебя пришёл. Ты не смотри, что я такой злой. Я просто завидую, понимаешь? Тебя забирать приедут, а я тут до восемнадцати гнить останусь. Нехорошо. Забыв весь страх, девочка поднимает свои глаза по пять копеек, не веря тому, что ей только что сказали. - Чего? – подаёт она голос, в котором слышится и недоверие, и шок, и замешательство, а главное – радость и надежда, что её не разыгрывают. - Того, - грубо отвечает пацан и, наконец, отцепляясь от локтя девочки, говорит: Сегодня за тобой бабушка приедет. Вечером, в восемь. В обшей комнате тебя ждать будет. Запомнила? Девочка кивает и улыбается. - Только никому, поняла? Мне это воспитатели по секрету сказали. Только представь, как они мне въебут, узнав, что я тебе всё растрепал. Девочка вновь энергично кивает. - Ну ладно, приятно было побазарить, мелкая. Надеюсь, ещё встретимся на свободе, - бросает напоследок пацан и, слащаво улыбнувшись, подмигивает уже ничего не соображающей от счастья девочке. А потом уходит со своей свитой из десяти человек, которые сейчас как-то подозрительно взглянули на неё, а в их глазах сверкнул недобрый блеск. Но девочка ничего не замечает – она безгранично счастлива. Кажется, сегодняшний день исключение, ведь он принесёт что-то хорошее. Осталось дождаться вечера – никогда ещё это не казалось ей такой непосильной задачей. Трек: Twenty one pilots – Heathens 19:50 Лучезарно улыбаясь, девочка радостно, со всех ног, бежит в общую комнату, на встречу с бабулей, которая, как ей всегда казалось, её недолюбливает. Но девочка не держит на неё зла. Злиться тоже нельзя – мама говорила, это Бога прогневит. Поэтому девочка бежит с чистым сердцем навстречу новой жизни. Запыхавшись, пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение и подступающую от волнения тошноту к горлу, она распахивает дверь и делает шаг вперёд. Никого. Что ж, всё логично – ведь на часах только 19:55, а значит, ещё рано отчаиваться. Девочка проходит ещё пару шагов и вдруг слышит за спиной хлопок двери и щелчок замка. «Бабуля», думает она и жмурится от счастья. - Бабуля! – вскрикивает она и оборачивается. Как в замедленной съёмке, улыбка медленно спадает с её личика, а непонимание и такой привычный страх появляются во взгляде. Разочарование. Боль. Предательство. Она до сих пор помнит имя каждого. 11 имён. 11 улыбок. 11 пар глаз. 11 пар рук и ног. А ей – 11 лет. С того дня 11 – её нелюбимое, несчастливое число. - Я даже не знаю, как можно было поверить в то, что к такой мелкой ебанашке как ты кто-то захочет приехать. 1. Миша. Главарь. Ухмыляется, сложа руки на груди и сплёвывает в сторону. - Ну чё, готова бабулю встретить? 2. Костя. Первая шестёрка. Девочка помнит, какого цвета были его кроссовки, когда он первым ударил её ногой в ребро. - Господи, до чего же ты жалкая. 3. Катя. 14 лет. Сначала – жвачка во рту, а потом – в каштановых волосах девочки. С тех пор девочка ненавидит мятные жвачки. - И стрёмная. 4. Полина. Девушка Миши. Розовые кроссовки. Два удара по почкам. - Тебя даже охранник в тюрьме у мамочки не захочет. 5. Соня. Длинные ногти с чёрным облупленным лаком. Потом девочка никогда больше не сможет спокойно смотреть на длинные ногти, а чёрный лак – единственный, который она так и не сможет купить. Она до сих пор помнит красные кровавые следы на щеке. «Скажешь, что во сне себя расцарапала, сука». - Сонь, ну дядя-то захотел. Значит, ещё не всё так плохо. 6. Женя. Пускает слюни на каждую девочку в детдоме и на лицо конкретной девочке, лежащей на полу. - Да ну нахуй. Я бы не стал руки марать. 7. Ваня. Марает о девочку ноги. Четыре пинка в живот. - Дебил, зачем тебе руки? Там хер нужен. 8. Кирилл. От его рук пахло дешёвым табаком, когда он затыкал рот девочке. - Фу, вы такие извращенцы. 9. Мила. Длинные рыжие волосы. Оранжевые грязные кеды больно давят на грудь. Они так близко, что девочка смогла рассмотреть потрёпанные развязанные шнурки. - Это мы через парочку лет проверим, да, малышка? 10. Боря. Самые болезненные удары. - Запомни. Ты никому не нужна. Как и все здесь. Хочешь быть особенной? Получай пизды, чудовище ёбаное. 11. Слава. Похотливый взгляд. Последний удар в печень. Плевок в лицо. Девочке очень тяжело дышать: от боли она хрипит и почти теряет сознание. Она плачет, но какое-то новое чувство вызывает эти слёзы, которые сейчас неприятно щиплют и разъедают следы от ногтей с облупленным лаком и заливаются в уши. Её били и раньше. Били так, что она привыкла к физическим страданиям и синякам по всему телу, кроме лица – ведь в детдоме никто не хочет оставлять явные следы своих игрищ. Она давно уже не задаёт себе вопрос «почему?», ибо не всегда возможно дать логическое объяснение поступкам детдомовцев. И она привыкла к этому. Иногда легче смириться, чем искать причины. Но никогда ещё она не чувствовала такой моральной боли. Лучше бы разукрасили её лицо, и она осталась бы уродкой на всю жизнь, чем чувствовать удар в спину. Девочка медленно поднимается, тут же чувствуя тошноту и головокружение. Но ещё сильнее она чувствует жажду мести. Мама говорила, чувствовать такое – нехорошо, ведь Бог завещал: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберёшь ему на голову горящие уголья». Но девочка больше не боится гнева пресловутого Бога. Настя хочет, чтобы боялись её гнева. 2014 год. Позади – три года изнурительных, хоть и нерегулярных тренировок, первые травмы, первые победы. Поначалу Настя вела себя достаточно тихо: пряталась, научилась избегать стычек да и вообще любых встреч с той компанией, не ввязывалась в драки. Только если со своими, ведь это хотя бы безопаснее. Постепенно, она перестала бояться, и все, абсолютно все, даже старшие, почувствовали это. Обычно животные на клеточном уровне чуют опасность. Дерутся в детдоме все – негласное правило. Но не всегда хотят делать это так, как хочет Настя. Не все хотят научиться избивать до смерти. Наверное, просто не у всех есть цель. У Насти целей аж 11 штук. До сегодняшнего дня Настя была стратегом, разрабатывающим план мести. Она была Буддой, закаляющим свой характер. Она готовилась, собиралась с духом, вынашивала в себе ненависть. Сегодня она – боец. Те 11 ублюдков, которые избили её ровно три года назад, воспитываются в детдоме последний год. А дальше – здравствуй, взрослая жизнь. Но будьте уверены, Настя сделает всё, чтобы они навсегда запомнили это место. Трек: Twenty one pilots – Fairly Local I'm evil to the core What I shouldn't do I will They say I'm emotional What I want to save I'll kill Is that who I truly am? 00:30 По коридору уверенной походкой неспеша идёт рослая темноволосая девушка с выразительными карими глазами. Вместо грусти в них – ярость и решительность. Она идёт со злости пиная батарею по дороге. Она заходит в ванную комнату. Она оставляет дверь открытой и ждёт. Время выбрано удачно: после двенадцати все мишины шестёрки обычно по одному (чтобы не спалиться) идут в ванную покурить. Соня. Настя узнаёт её по приторному запаху дешёвых духов. Она вытягивает одну руку, перехватывая девушку за корпус и утягивая в комнату, а другой зажимает рот. Соня впивает в настин локоть своими неизменно длинными ногтями и кусает ладонь. - Мне не больно, можешь не стараться, - хмыкает Настя ей на ухо и, поворачивая на себя, давит на шею и бьёт коленом в живот несколько раз так, что Соня падает на пол без возможности встать самостоятельно и уж тем более без шанса дать сдачи. У Насти нет цели продемонстрировать всё свое мастерство на одном человеке – ей всего лишь нужно выловить каждого из злосчастной стайки и вырубить. - Всегда хотела спросить, - обращается Петрова к скорчившейся от боли девушке и улыбается, - тебе такие длинные ногти не мешают? А? Ладно, можешь не отвечать, знаю, как это проблематично в такой, так сказать, ситуации. О, кто-то пиздует. Ваня, клянусь. Она узнаёт его по отвратительному свисту. Ему повезло меньше, чем Соне: через минуту он уже харкает кровью после серии ударов в живот и под дых и лежит рядом с ней. - Только попробуйте пискнуть – потом точно убью, - шипит Настя, наступая Ване на грудь, отчего у того ещё сильнее идёт кровь горлом. Женя. Она узнаёт его по походке. - Привет, Жень, - говорит она и радостно машет рукой. - Чё на… Он не успел договорить: Настя одним ударом ломает ему нос, а потом плюёт в лицо, как тогда это сделал он сам. Женя хочет упасть на пол, но Петрова не даёт ему это сделать: - Куда собрался? Отдыхать дома будешь. Она ещё несколько раз бьёт его по лицу, разбивая губу и рассекая бровь. Женя всё же валится на пол лицом вниз и теряет от боли сознание. - Ну хоть кто-то мешать не будет, - с удовольствием говорит Настя и пинает обмякшее тело мыском кроссовка. Полина, Кирилл, Мила, Катя получают примерно одинаковые увечья и все теперь покорно лежат одной кучкой, присоединившись к своим друзьям. Настя старалась бить так, чтобы при её минимальных усилиях и силовых затратах никто из пострадавших не смог дать сдачи и позвать на помощь, поэтому лицу и дыхательным путям она уделяла большее внимание. Больше всего она жаждала встретиться с Борей, Славой и, конечно же, Мишей. Все они получили по заслугам и даже сверх того. Пока Миша с Борей лежали в бессознательном состоянии на окровавленном кафеле с отбитыми почками, Настя, тяжело дыша, расхаживала из стороны в сторону, потирая уже избитые кулаки, и ждала свою последнюю жертву. В воздухе стоял тошнотворный запах крови, но Настя не испытывала отвращения – она мечтала вдохнуть этот аромат полной грудью три года подряд. Он снился ей в самых приятных снах. А в кошмарах ей снился картавый голос Славы и его проникновенная речь. Она узнала его по смеху. Он шёл, залипнув в телефон и смеясь над очередной тупорылой шуткой. Такой же тупорылой, как и он сам. - Ну чё так долго? Твои дружбаны тебя уже заждались, - говорит Настя, кивнув головой себе за спину, указывая на кровавое месиво из десяти туш. Побледневший Слава, округлив глаза, в которых читалась смесь шока, удивления и…страха, не смел пошевелиться. Увидеть страх в глазах этой компании – то, о чём Настя мечтала, то, чего она добивалась. И сейчас она не просто наслаждается моментом, она, ликуя, смакует его. Слава молчит. Неглупый мальчик всё понял сам и, трезво оценив свои силы, осторожно пятится назад. Он впервые видит Петрову такой: с крепкими кулаками, налитыми кровью глазами, испариной на лбу и вздымающейся грудью. Но странно – она не выглядит усталой. Наоборот, Настя будто питается болью и слабостью тех, кто когда-то был сильнее её, кто когда-то сделал ей больно. Хитро улыбаясь, Настя качает головой и уверенно надвигается на парня. - Просто убежишь? – скалится она. – Даже не попытаешься доказать, что ты не такая тряпка, как все остальные? Или так и будешь жить по одному принципу: «Хочешь быть особенным? Получай пизды»? – Настя почти дышит ему в лицо, внимательно вглядываясь в него, желая запомнить каждую черту испуганной физиономии мальчика, который сказал, что она никому не нужна. Который назвал её чудовищем. - Так и будешь стоять, обосравшись от того, что на тебя наезжает какая-то девочка-малолетка? – продолжает Настя, упиваясь гормоном страха, исходящим от Славы. – Знаешь, ты ведь единственный, кому я пока предоставляю выбор: уйти или попытаться защититься. Ты смотришь на меня, как на монстра, как на ёбаное чудовище. И ты прав. Настя смеётся ему в лицо и шёпотом заканчивает свой монолог: - Я тут подумала. Выбора у тебя всё же нет. Она хватает его за толстовку и с огромной амплитуды бьёт в скулу. А потом, когда Слава открывает от боли рот, бьёт по зубам, выбивая один передний. Она бьёт в глаз и висок. Бьёт, ломая нос. Бьёт, пока Слава не валится на пол с окровавленным опухшим лицом. Он пытался ответить, показать своё мужское превосходство, наивно полагая, что окажется сильнее Насти. - Я никому не нужна. Я знаю это и без такого куска говна как ты. А как думаешь, кому ты будешь нужен со сломанными рёбрами? Настя концентрирует всю жестокость, на какую она способна, и всю боль, которую ей причинили слова этого парня, и до онемения в ногах бьёт его по рёбрам и животу что есть силы. Она бьёт до помутнения рассудка, до потери памяти. Она прекращает только тогда, когда понимает, что сломала Славе рёбра. Тяжело дыша и оттирая пот с лица, она поворачивается, чтобы наконец уйти, но тут же слышит хриплый голос в спину: - Чудовище… Это слово мучает Настю с раннего детства, и она никому не позволит называть её так. Поэтому она поворачивается и говорит: - Лежачих не бьют, лежачих добивают. Одним ударом ногой в лицо она вырубает Славу, и он теряет сознание.

***

Чудовище. Впоследствии каждый, кому не лень, не упускал случая назвать Настю чудовищем. Убийцей. Жестокой. Беспощадной. Отныне, что бы она ни делала, все судили её только по одному поступку, и Настя вдруг осознала простую истину: если люди отказываются видеть в тебе хорошее, если люди повесили на тебя клеймо чудовища, остаётся только одно – соответствовать. Почти каждый блядский день Петрова вспоминала тот переломный момент в жизни, который превратил её из запуганной светлой девочки в чудовище. Почти каждый день ей снились избитые лица детдомовцев и запах крови. Только теперь это были не приятные сны, а самые настоящие кошмары. Вся её жизнь обратилась в кошмар. Но потом появилась Бэлла, и всё поменялось, всё перевернулось с ног на голову: Настя впервые почувствовала, что хочет быть для одного единственного человека лучшей версией себя. С того самого момента, когда Бэлла пришла спасти её, пришла и легла рядом, обняв её содрогающееся в рыданиях тело, когда Бэлла сквозь слёзы прошептала «прости», с того самого момента Настя почувствовала себя принцем, которого своей любовью Красавица расколдовала из Чудовища. Но, увы, жизнь это не сказка, хоть в ней иногда и происходят чудеса. В жизни добро не всегда побеждает зло. Если и есть что-то божественное в этом мире, то только его схожесть с адом. В тот момент, когда она увидела избитую Нику, а потом страх в глазах Бэллы, она поняла: демоны никуда не делись, любовь так и не смогла их прогнать, не смогла одержать над жестокостью и агрессией победу. Тогда она задала себе решающий вопрос: смогу ли я когда-нибудь не ударить человека, не применить физическую силу, почувствовав моральную слабость? Следом в голове возник ещё один вопрос: имею ли я право на счастье и на любовь после того, как в глазах Бэллы я увидела страх? Тот страх, который плескался во взгляде Славы. И Миши. И Сони. И всех, кто осмеливался нарваться. На оба вопроса Настя ответила отрицательно. Она всего лишь хочет уберечь Бэллу, потому что поняла: она всегда будет чудовищем, и никакие чары не помогут. Только она не поняла одного: для Бэллы Настя, настоящая обычная Настя – и есть лучшая версия себя. I'm not evil to the core What I shouldn't do I will fight I know I'm emotional What I want to save I will try I know who I truly am I truly do have a chance Tomorrow I'll switch the beat To avoid yesterday's dance