Мисаки Узумаки

      Утро прошло, как ни странно, почти ничем не отличаясь от моих прошлых дней. Над умывальниками были разбитые и ржавые зеркала. Я чистила зубы той щеткой, что мне выдали. Розовая. Мелочь, а приятно. Воспитательницы здесь не совсем грымзы. Они хорошо относились только к примерным детям: скромным и тихим, знающим, где надо сказать доброе слово, а где молчать и не высовываться. Я была такой и знала, что подстилаться под них будет просто, если во мне не заиграет мой характер и мне не захочется встать им поперек горла в случае, если они мне как-либо насолят. Их речь, правда, казалась странной, однако услышав некоторые слова я прикинула, что это диалект Деревни Бамбука. Мне выдали стандартный пакет сиротки: два комплекта сменной одежды, не считая своей, что была почти убита, если бы я не зашила ее на рассвете, зубная щетка, мыло, сандали и расческа. Довольно щедро. Конечно, не стоит забывать о том, что многие вещи или украдут или отберут. Мои соседки не были совсем уж зверьми и объяснили мне что к чему. Здесь в приюте царили свои негласные законы, нарушать которые не смел никто. Для нормального сосуществования в приюте Конохи стоит помнить несколько правил: Первое: Наруто Узумаки — изгой. Если ты дружишь с ним, ты становишься изгоем тоже. Тебя могут побить, отнять твою еду и вещи. В общем, все способы издевательств, которые применяются на Наруто, могут быть распространены на любого, кто заговорит с ним не в тоне: «Ты — чудовище, достойное смерти». Второе: старшим перечить нельзя. Нет, речь не про воспитательниц. Третье: прятать оружие от старших нельзя. Четвертое: избегать большие шайки и не нарываться. Пятое: не быть стукачом. Я не особо напрягалась запоминать всё это. Правила были очевидны настолько, что проще было сложить два плюс два, чем не понять, что здесь к чему. Пусть сообразительностью я похвастаться не могла, однако некая терпимость и доля интеллекта играла мне на руку. Дети везде были одинаковые. Почти. Всё это уже угнетало. Гордой я не была, и до поступления в академию могла потерпеть. Терпеть год. Год видеть, как дети пинают ногами Наруто и не сметь ему помочь даже ласковым словом. Год смотреть на Наруто так, словно он — враг народа, хотя для народа он таким и был. Я отмахнулась от этих мысли. Чища зубы, периодически приподнимаю поочередно то одну ногу, то другую, чтобы тараканы, бегающие на полу не смогли зацепиться за сандали. Я боюсь маленьких букашек, а мне мило пихают нож в руки и предлагают убивать неугодных деревне людей. Как вспомню, кем могу стать, так мурашки идут по коже. Внезапно слышу голоса и, все еще стоя с щеткой во рту, смотрю в сторону шума. Оранжевое преддверие заката наполняет своим светом всю комнату. Было бы очень даже ничего — встречать свое первое утро в Конохе, если бы не Наруто, которому я не могла помочь. — Если бы не ты, я бы сейчас не жил здесь! — Рявкнул незнакомый мне мелкий пацан и топнул ногой. — А мой отец был бы жив! — Шмыгнул рыжий мальчик помельче. Он был бы милым, если бы в следующую секунду не ударил маленького Наруто по животу. Толпа мальчиков лет пяти, состоящая также из пятерых человек, окружила джинчурики у стены. Рассветное солнце как раз падало на эту свору, и среди этой процессии я впервые уцепилась взглядом за Наруто, ибо до этого весь обзор мне закрывали спины хулиганов. Его голубые и чистые глаза со страхом и вызовом смотрели на обидчиков. Наруто никогда в патовых ситуациях не просил помощи, так как знал, что это бесполезно. Его спутанные волосы цвета ржи держал кричавший выходец приюта, и всё пытался вразумить Наруто чувство вины и то, что он — ничтожество, потряхивая так, что Наруто подобно болванчику мотал головой туда-сюда совсем обессиленный. Я всегда думала, что Наруто в независимости от ситуации дает своим обидчикам отпор. Но даже такой как Наруто имеет человеческое право время от времени сдаваться. Я не слышала, что ему говорят. Неверя в то, что в метрах семи от меня стоит тот самый мировой шиноби, всё еще пыталась ухватиться за каждую деталь в его худом лице. Знаю, надо отвернуться — просто смотря на него, я начинаю испытывать сочувствие, мешающее мне в этот жизненный период, но не могу отвести взгляда от выражения его глубокой боли на лице. В жизни он еще светлее, чем где бы-то ни было. Если начну жалеть — пропаду сама. Наруто станет сильным шиноби, обзаведется кучей друзей и семьей, а я так и силюсь умереть от избиений местных отродий, не побывав даже в академии. В конце концов, у Наруто будет Саске. Мои решения никогда не были правильными, но я никогда не жалела о своих поступках. Я громко сплюнула зубную пасту в раковину, утерла рот мокрыми ладонями, разбрызгав воду повсюду мелкими каплями и, задрала нос: — Эй! Компашка хулиганов обернулась в мою сторону. Наруто исподлобья посмотрел на меня. Его помятая желтая футболка и синие покоцанные шорты выглядели таким крошечным, что мое сердце защемило, когда я посмотрела в его глаза. Мы пересеклись взглядами. Он, кажется, смог уловить отчаянно скрываемую доброту. Пусть запоминает этот первый и последний раз, ведь больше я не дам слабину. Я могла бы подойти вальяжно, но мой разум, начавший перестраиваться на лад пятилетней девочки понемногу давал о себе знать, и я быстро зашагала в их сторону. — Вы стоите тут минут десять. Что, захотели подружиться с джинчурики? Хватит нянчиться с этим… Я уперла руки в боки и корпусом наклонилась к Наруто: — Монстром. Мы смотрели друг на друга секунд десять от силы. За эти секунды я положила начало нашим странным взаимоотношениям, в которых я, подобно серому кардиналу, строю из себя спасательницу Малибу, а Наруто, борясь с желанием мне втащить, потихоньку обретает внутреннюю силу. Но сейчас у него нет силы и всё, что мы имеем, я, которая называет Наруто монстром. Очевидно, кто на самом деле монстр из нас обоих. Очевидно, что можно было найти решение получше, чем гнобить своего любимого персонажа. Вопреки всему, если я стану нейтральной, Наруто непременно увидит всё мое к нему отношение, которое я так тщательно скрываю. Постараться придется уж точно, потому что Наруто, гребанный гений и эмпат, распознает любой намек на свет даже в самой гнилой, потерянной и прожженной душе, как, например, в Обито. Он легко видел добро в олицетворении сущего зла. Нельзя недооценивать стремление Наруто сделать этот мир лучше. И чтобы он не пристал ко мне со своей терапией, я просто сольюсь с толпой так, чтобы он меня даже не запомнил. Наруто скажет в будущем: «Вы в меня не верили, но я смог!», обращаясь ко всем животным, что глумились над ним, и будет прав. А я из толпы посмотрю, как он выбивает себе доверие народа тяжелым путем. Сейчас же мы слишком маленькие, чтобы думать о таком. Я возвращаюсь в исходное положение и еле как выдавливаю из себя колкую усмешку, сопровождая это дьявольским хмыком. Стоит приноровиться. — Девчонка истину глаголит. Идемте уже. Не хватало, чтобы старшие подумали, будто мы с таким как он играть будем. Они принялись убегать, но самый главный задира обернулся и спросил: — А тебя как звать? — Мисаки, — холодно отвесила я. Пацан улыбнулся: — Чего, бесклановая что ли? Я сказала, как отрезала, горделиво посмотрев на мальчишку: — Узумаки. Тот уж было хотел начать говорить, но я его перебила: — Я, в отличие от этого, — кивнула в сторону Наруто, — в себе никого не прячу. Тот согласно улыбнулся и махнул мне рукой на прощанье, убежав за своей сворой. Что-ж, я заручилась поддержкой местного карапуза-бандита. Если опустить шутки, дети шиноби росли куда быстрее, чем наши дети. Если в три года для родителя радость, если малыш взял в руки карандаш, для коноховца радость, если в три года малыш взял в руки кунай. Я обернулась в сторону Наруто. При всем своем желании успокоить его, обнять, и успокоиться самой, я скрестила руки на груди и напетушилась. — Чего вылупился? Узумаки и Узумаки. Ты мне не брат, так и знай. Я буду винить себя еще долго, видя, как он затравленно смотрит на меня снизу вверх. На меня светит солнце и мне хочется убежать. Я чувствую, будто не достойна смотреть на Наруто сверху вниз в окантовочном свете восходящего утра. Он держит меня под прицелом своей невинности. — Не высовывался бы ты лучше, — грубо говорю я и слабо тыкаю его пальцем по лбу с каждым словом. — Будешь ходить здесь часто — урою, так и знай. Наруто улыбнулся и кивнул: — У тебя паста на щеке. Я обезоруженно вздрогнула. Лучше вообще не появляться у него на глазах. Я показала ему язык и одновременно оттянула нижнее веко правого глаза, тут же убежав в свою комнату. Где его испуганный взгляд? Я была недостаточно жесткой. Вернуться и уж точно сказать ему, где я таких как он видела? О, нет, избавьте. Баста с него на сегодня. И где его взгляд, полный решимости и ненависти? Точно появится позже. Пока я пыталась безуспешно найти с собой компромисс, одна тревожная мысль сменяла другую логической. Я не собираюсь выслеживать Наруто и издеваться над ним, и уж тем более открыто плескаться ядом. Сейчас был первый и, я надеюсь, последний раз, когда мне приходилось говорить такое малышу Наруто. Теперь приютские ребята знают, что я не отличаюсь от них и даже несмотря на свой клан дружбу с джинчурики водить не мечтаю, поэтому глумиться над Наруто смысла нет. Одно только непонятно: почему Наруто мне улыбнулся? Да… Я была слишком мягкой. Надеюсь, не настолько мягкой, чтобы стать его другом. А то в его ситуации и в его возрасте он другом считает каждого, кто не пинает его лежачего по спине. Мы оба смешные и чуть пухленькие шарики детворы, но я чувствую, как мне будет тяжело, когда на моих глазах будет расти герой. Главное не забивать этим голову, а все остальное уже как-то само догонится… В комнате у меня нет никаких дел. Как дура сразу сюда и прибежала. Лучше бы я с таким рвением решала свои проблемы… Сейчас я решаю только прогуляться по Конохе и осмотреть каждый переулок. Библиотека. Славно. Я возьму пергаменты оттуда на карманные деньги, которые выдал мне приют. Я начинаю ощущать, будто мое мышление становится все примитивнее, поэтому ради подстраховки стоит заранее переписать все знания об этой вселенной на бумагу в случае, если я не ошибаюсь и мой разум перестраивается на лад моего тела. Оно и понятно: шестнадцатилетняя девушка, имеющая огромный запас знаний из продвинутого и современного мира, вдобавок знающая ключевые моменты канона и примерные техники персонажей — имбаланс. Однако я не могла с точностью утверждать о регрессе и некоем откате, начатом в моем теле как на физическом, так и на ментальном уровне. Это все могли быть издержки шока в связи с кардинально поменявшейся средой обитания, с воспоминаниями о прошлой жизни и собственной смерти. Тело хрупкой и маленькой Узумаки ощущалось как костюм. Модная шмотка по типу брендовых вещей, надев которую ты чувствуешь себя круче, увереннее, красивее. Проблема только в том, что быть Узумаки конкретно для меня — приговор. И то, что я ощущаю себя запертой в чужом теле — участь тоже не самая приятная и успокаивающая. Шел второй день (полный первый) пребывания в мире шиноби, а я уже начала ощущать, как мои воспоминания из прошлой жизни стираются. Я уже забыла имена моих друзей, хотя отчаянно пыталась вспомнить и даже забыла свой адрес, номер телефона. Такими темпами я забуду, что я когда-то существовала не только в качестве Мисаки Узумаки, но и в качестве обычной девушки, живущей на планете Земля. Страшно. Я безумно боюсь потерять всё, что с таким трудом накапливала по стечению моей прошлой жизни: опыт, принципы, предрассудки и предубеждения. Это, наверное, будет последним толчком к новой жизни — на этом процесс деградации завершится. Я почему-то знала наверняка. Забежав в библиотеку, взглядом ищу прилавок. Нахожу там женщину преклонных лет, мило веду беседу о бумаге, еле дотягиваясь всучиваю деньги библиотекарше в руку и со свистом улетаю на улицу. Надо найти укромное место. На гору пойти не вариант: я уже видела, что сейчас там ошивается Наруто. В лес? Боюсь наткнуться там на враждебно настроенных личностей. Мда… Я очень плохо ориентируюсь в Конохе. Брожу по деревне, пытаясь взглядом зацепиться за пародии на укромные места. Вижу вдалеке очертания пустой тренировочной площадки, который окружает огромный лес. Навскидку примеряю время. Сейчас полдень, значит, маловероятно, что ученики академии пойдут тренироваться туда. Но я не знаю даже примерного расписания уроков здесь, поэтому мне остается полагаться только на свою удачу и везение. Черт, ноги очень короткие и идти быстро безумно тяжело. Сразу начинается отдышка. В руках — пергаменты и ручка. В руках взрослого человека они смотрятся абсолютно адекватно, а в руках малолетки выглядели просто комично. Я еле видела, куда иду. Благо до полигона добралась без травм. Место, куда свет солнца не попадал, автоматически стало точкой назначения. Под тенями листьев деревьев я легко спрячусь как от чужих глаз, так и от палящего солнца. Устроившись поудобнее, медлю, прежде чем начать писать. На моих полусогнутых коленях лежит бумага, которую я придерживаю маленькими пальцами. Я вся, как я уже успела заметить, очень компактная крошечная девушка в силу своего возраста. В Конохе трава душистая. Она зеленее, чем в моем мире. Слышу, как поют птицы и щебечут свои прекрасные песни, переговариваясь. Поднимаю взгляд к небу: пышные и пропитанные светом солнца облака на фоне голубого, почти что синего неба, плывут непривычно быстро. Дуновение ветра щекочет мою шею и красные волосы прохладными порывами, точно одеялом, укладывает спать на контрасте с теплой погодой. Как хорошо. Осмотрелась еще раз. За эти виды можно убивать. Впрочем, это местные люди и делают… Я быстро пытаюсь прийти в состояние бодрствования и сбросить остатки летней неги с тела, клонящей в сон. Ну почему я оказалась здесь при таких обстоятельствах? Почему приходится отказываться от повседневных радостей ради глобальной цели? А с чего бы мне это себя жалеть? Отставить тревогу. Я не в том положении, чтобы горевать над своей судьбой. Беру ручку и, хватая лист, начинаю писать всё что помню о мире Наруто на помесях английского и русского языков. За записями проходят десятки минут беспрерывной работы. Наконец, я вытираю тыльной стороной запястья и ладони испарину со лба и довольно улыбаюсь. — Я молодец! — Готовишься к учебе? Я вздрогнула от внезапного голоса. Передо мной стояла Сакура. Я немного отшатнулась от неожиданности встретить одну из главных героинь чуть ли не в первый день нахождения в Конохе. Это очень волнительно, подтверждением чему были мои резко вспотевшие ладошки. Короткие розовые волосы колыхнул порыв легкого ветра. Девочка стояла в метре от меня, ладонями облокотившись о колени, а ее голова была наклонена, выдавая детское любопытство. Я, незаметно заикаясь, подобрала пергаменты с травы, которые случайно уронила и посмотрела на Сакуру снизу вверх, скромно улыбнувшись: — Привет. Сакура улыбнулась мне в ответ и хихикнула. Она присела рядом со мной под тень дерева, и мне пришлось пододвинуться из чувства такта, чтобы и ей хватило тени и не приходилось жариться под солнцем. — Так ты действительно к учебе готовишься? Я тебя никогда в Конохе не видела. Заправив локон волос за ухо, ответила, смущаясь: — Типо того. Я здесь первый день живу, потому-то ты меня и не видела. Та задумчиво сгорбилась и приложила палец к нижней губе. Потом в миг резко выпрямилась по струнке и эмоционально воскликнула: — Так ты та самая Узумаки, которую нашли в лесу! — Как быстро, однако, разлетаются в Конохе новости. — Да. Поняв, что к длительным беседам я сейчас не настроена, Сакура тактично не стала донимать меня расспросами. Но даже если бы и стала, я бы терпеливо ответила на интересующие ее вопросы. Для детей характерна такая нетерпимость и любознательность, пусть иногда вопросы и содержали в себе некую загвоздку и невоспитанную подоплеку, дети на то и дети, чтобы познавать мир и узнавать, что верно, а что — нет. Я знала, что встречу кого-то из главных героев и морально готовилась к этому. Мир на одном только Наруто клином не сошелся, а Коноха, как всем известно, деревенька тесная. Пусть я и не даю себе разрешения брать воспитание Наруто в свои руки и вообще зваться его подругой, я не имею ничего против того, чтобы разговаривать и быть в нормальных отношениях с остальными участниками канона. Общаться только с «фоном» и бесклановыми ребятами я не могу, так как они и на мышление, и на манеру речи были ну совсем уж детьми, и извращать их своей (пока что) пародией на зрелость я не хочу. Да, Харуно — вообще не то, чтобы можно было назвать кланом, но Сакура уже сейчас подвергалась издевкам своих ровесников и начинала углубляться в учебу. И если с последним все было понятно, то вследствие психологического стресса дети всегда становились чуточку взрослее. Или думали, что становились… По крайней мере, это было не такие издевательства, как над Наруто, но в случае Сакуры они отрезвляли, а не заставляли полностью закрыться от этого мира, хотя она к этому была близка. Почему она заговорила со мной? Этого я не поняла от слова совсем. Поэтому тут же спросила. У меня в таких делах всё до безумия просто. — А почему ты… почему со мной заговорила? Сакура похлопала своими яркими зелеными глазами. Видимо, она сама не отдавала себе отчета о своих действиях. Что-ж, отвечая мне, она отвечала и себе: это было четко видно по ее рассеянным интонациям и сбивчивой речи, где она-то запиналась, то говорила очень быстро. Да, в основном она тараторила: — Ты показалась доброй. А еще ты сидела здесь одна… и я подумала, что, если у тебя также, как и у меня, нет друзей, мы могли бы подружиться? Я не знаю. Обычно я хожу прогуляться по улицам Конохи и все время смотрю, как сюда красиво, иногда, светит солнце, а сегодня там увидела какую-то девочку, ну… понятно, кого я увидела. — Она неловко добавила, посмеиваясь. — Ну, то есть тебя! У тебя просто еще волосы такие красные, которые ну уж очень сложно не заметить, а ты сидела и что-то писала, я подумала, раз ты умная, мы бы точно нашли общий язык! Не говорю, что я совсем умная, но если сравнивать, то… Она замолкла. Я всё это время смотрела на нее и мило улыбалась ее детской болтливости. Сакура быстро посмотрела на меня, смутилась от того, что я действительно ее слушала, и перевела взгляд на свои руки, поочередно цепляющие травинки на земле. — Значит, у тебя нет друзей? — Нехарактерным для себя спокойным голосом спросила я и чуть наклонила голову, чтобы посмотреть на Сакуру. Сейчас она еще не познакомилась с Ино, это я поняла по отсутствию ленты на голове Сакуры. В этом временном промежутке Сакура мало чем отличалась от других девочек ее возраста — ее характер только-только начал формироваться. В своем буйном монологе она выдала верную мысль: мы могли бы подружиться. Точнее, я бы не хотела, чтобы она была мне больше, чем приятельницей, ибо это приведет к плачевным событиям — она непременно, если мы сблизимся, утащит меня в свою тусовку из двух полубогов, и я не смогу отвертеться. А сближаться ни с кем в этом мире я не хочу. Только не с главными героями. — Нет, — стыдливый полушепот перебил пение птиц и шум листьев деревьев. Вот черт. Становится ее первым другом я уж точно не планировала. Она же, с большей вероятностью, запомнит меня как особенного человека. Хотя, я могу сказать, что мне нравится Саске, и Сакура точно начнет воспринимать меня как соперницу — тогда мой план по становлению НПС идеален. Девочка, ненавидящая Наруто Узумаки и восхваляющая Саске Учиху — стартерпак любой уважающей себя девчонки до тринадцати лет в Конохе. На все воля Рикудо, значит, рано или поздно главные герои меня заметят. Но если я хотя бы постараюсь сделать всё, чтобы этого избежать и уклониться от своих прямых обязанностей, то стоит хотя бы попробовать. Уколы совести не оставили на моей морали ни единого целого места. Я корила себя за то, как обошлась с самим Богом Шиноби — он дал мне право и шанс на существование, наградил таким мощным кланом, как Узумаки и у меня есть огромный потенциал стать равной тройке седьмой команды, а я неблагодарно улизнула от его наставлений и живу припеваючи, имея крышу и мирное небо над головой, пропитание и, самое главное, возможность жить. Что самое главное, я уже заранее чувствовала себя отвратительно за то, как веду себя с Наруто. В моих руках было заставить его почувствовать себя чуточку лучше и стать светом в его непроглядной от тьмы жизни. Но я не спасатель, не герой и не всемогущая, коим меня нарек Рикудо саннин. Страх. Страх постоянно сковывает мое тело. Меня же прямым текстом попросили спасти этот мир, а я сижу и бездействую. Сомневаюсь, что смогу что-то сделать, даже если захочу. Мое неверие в себя больше, чем желание помочь Наруто. Только всё испорчу. Люблю себя. Любила, но никогда в себя не верила. Теперь я стала новым человеком. Не знаю, как Мисаки Узумаки пристроит себя в этом мире. Мы теперь — одно целое. Будем учиться жить здесь вместе. Благо, к людям я не привязываюсь и тоски по ушедшему не испытываю. Но черт его знает, какой я буду в этой жизни, в новой среде обитания, среди людей совершенно иного социума. Ветер подул с новым порывом, более резким, чем до этого, и сдул с деревьев листья, отчего те посыпались на меня и Сакуру спиралями вниз на сухую и зеленую траву. Я дрогнула и завороженно проследила за падением листьем. — Я буду твоим другом. Только чуть-чуть, так и знай, — сказала я, все еще глядя на листопад. Сакура подумала, что последняя фраза — шутка. Ее лицо приняло радостный вид и она вся сама подобно цветку оживилась: — Спасибо! А… Как тебя зовут? Меня зовут Сакура Харуно! — Мисаки Узумаки. Позаботься обо мне, Сакура! Я впервые в этой жизни искренне широко улыбнулась и показала палец вверх. Надеюсь, этим я себе морок на голову не прибавила. * Пусть я и решила не становиться шиноби уровня чунина или джонина, навыки генина, присущие каждому второму жителю этого мира у меня должны быть. Как минимум, в целях самообороны и подстраховки я должна научиться контролировать чакру, метать кунаи и сюрикены и быть физически подготовленной. Сомневаюсь, что с моим-то рвением у меня получится перестараться. Если в определенный момент меня переклинит и я таки решу помогать главным героям, знание основ будет пройденным этапом, и мои тренировки будут иметь потенциал в изучении разных техник и приемов, а не в позором повторении техник уровня генина. Я планирую обучиться базе в течение этого года, а после быть средней по успеваемости в классе (как бы еще на самое дно рейтинга не скатиться из-за отсутствия умений куноичи). После впишусь в случайную команду, где мы будем выполнять низкоранговые миссии, а оставшееся время, если прижмут по причине того, что делаю для деревни слишком мало, буду подрабатывать в госпитале в качестве ирьенина C ранга. Может, я даже обзаведусь семьей к концу этой жизни. Однако в этом мире всё вечно нестабильно и это, безусловно, было единственной стабильной вещью за все года существования Скрытых Деревень — парадокс. Черт бы побрал эту систему ниндзя. Было бы славно полностью искоренить это дело, но это не то, чтобы сложно, а в принципе невозможно, и заниматься этим я точно не собираюсь. Мы еще немного поболтали с Сакурой, прежде чем она ушла и спросила о следующей нашей встрече. Я ответила что, когда буду свободна, сама ее отыщу. Прозвучало сомнительно, и все-таки никаких возражений Сакура не выразила, лишь сконфуженно улыбнувшись и махнув на прощание. Раз уж я находилась на полигоне, можно было бы приступить к тренировкам. Да, можно было бы, если бы у меня было оружие. Хотя бы один кунай или сюрикен… Когда я впервые очнулась будучи Мисаки, я увидела рядом с собой кунай. Взяла ли я его в деревню? Конечно, нет. В моменте принятое мной упертое решение никак не связываться с ниндзя сейчас обернулось мне боком. Если буду копить и откладывать деньги, выделяемые государством, смогу накопить на оружие только через месяца три — прикинула я навскидку, так как цен на оружие здесь я не знала. Какая здесь вообще валюта? Надеюсь, похожая на рубли или около того, ведь так ориентироваться будет намного проще. Встав, я не успела сдвинуться с места — мимо меня пронесся маленький ураган, а следом за ним — человек в форме. Тот прокричал: — Лови его! — Чего… Мои руки инстинктивно прижали бумаги ближе к себе и с выражением полного непонимания наблюдала за картиной, развернувшейся передо мной: незнакомый мне джонин носится за Наруто, пока тот довольно поддразнивает мужчину и крепко накрепко держит в руках свиток, бегая по полю. Все еще стоя неподвижно, я вжала подбородок в голову и скорчила скептичное выражение лица. Серьезно? Джонин не может поймать ребенка? Наруто даже не генин! Я поджала губы и нахмурилась, согласно кивая мыслям в голове, пока на фоне шумела ругань и угрозы одного, и подначивающий смех другого. Ну да… это ведь Наруто, а не обычный ребенок. Глаза смотрели на этих двух, ноги — делали отсюда. Маленький шаг влево, еще немного… Надо уйти незаметно, а то потом начну расспросы или крики от помощи. А джонинам я помогать пока что не хочу уж точно. А Наруто молодец и фокус на себе держать умеет! Нормально мальчик к себе внимание привлекает. Настоящий добродетель — помогает мне улучшить навыки своей скрытности. На лице растекается довольная и полу-дьявольская улыбка, пока я тихо сматываюсь с эпицентра событий. Когда доберусь до приюта, нужно будет не забыть подсчитать свои сбережения и составить планы действий на самые разные случаи. Полезным будет также на днях сходить в оружейные магазины и посмотреть расценку на кунаи и сюрикены, а потом можно будет и… Я не успеваю довести мысль до логичного окончания ибо чувствую, как резко теряю равновесие. С громким грохотом и характерным шуршанием на землю падают оба свитка: мой и стащенный Наруто. Кряхтя и потирая ушибленную голову, пытаюсь приподняться и осознать, что вообще только что произошло. Не тут-то было. Подоспевший джонин быстро оказывается возле меня, толкает в сторону, хватает с пола украденный мелким проказником свиток и победно гулко смеется себе под нос. Недовольные вопли Наруто вызывают во мне гулкий злобный рык. Раскинувшись на траве в форме звезды, смотрю на небо. Прости меня за все, Рикудо саннин. Только, пожалуйста, избавь меня от этих мучений. — Мисаки! — Вот и на меня обратили внимание. Принимаю положение полусидя и, морщась от боли, смотрю на виновника своих новых болячек. — И тебе привет, — недовольно бурчу и оглядываюсь. Около меня и Наруто на траве лежит запечатанный свиток. Он начинает что-то говорить: — Извини… Моя бумага, пусть и была похожа на рулон, свитком не являлась. Хватаюсь за голову я быстрее, чем Наруто успевает закончить извиняться: — Черт бы тебя побрал, Наруто Узумаки! Час моей жизни канул в лету. И, кто знает, вдруг завтра будет поздно переписать свои знания? Нет никакой гарантии, что мои воспоминания будут при мне в полной свежести в течение нескольких последующих дней. — Эй! — Он накуксился и обиженно скрестил руки. — За что?! Я же извинился! Сказать, что мне стало стыдно за то, как я обращаюсь с ребенком — не сказать ничего. А у Наруто такое предательски чистое и исполненное светом лицо, что я просто не могла себя не винить за ругательства, по воле случая выброшенные в его сторону. Критично взглянув на маленького Наруто, тяжело выдохнула: — Черт бы тебя побрал за то, что тебе повезло больше, чем мне. Но не сказать это я не могла. На непонимающий взгляд я кивнула головой в сторону одиноко лежащего на земле свитка. Наруто проморгался, ничего не поняв. Я в это время начала с горем пополам подниматься с земли, оттряхивать одежду от веточек и прочей дряни и все еще думала с тем, что мне делать с тем, если кто-то сможет расшифровать мои записи. Это вызывало тревоги гораздо больше, чем то, что все знания переписывать вручную придется заново. Наруто взял в руки злосчастный сверток пергамента и, раскрыв его, радостно воскликнул полные счастья слова, которые я не услышала, так как была глубоко погружена в себе. — Это мой свиток! Голубые глаза заискрились от счастья и предвкушения распечатывания свитка. Уперев руки в боки, неверяще спросила: — Как это твой, если у тебя его пытались отобрать? Явно ведь не просто так. Такой маленький, а уже ворует? Было ли так в каноне? Сегодня утром не мог дать отпор тем мальчикам и боязливо смотрел на меня снизу вверх, а сейчас уже так уверенно пререкается. Если я застала начало хулиганистого пути Наруто — это поистине легендарно. — Он мой! — Сердито добавил мальчик, топнув ногой. — Я нашел его, пока он лежал без дела. — Лежал без дела? — Я шел по улице и увидел, как на земле лежит свиток… За ним никто не пришел, и я забрал его себе, чтобы найти владельца потом… — Наруто отвел взгляд в сторону, но свиток крепче к себе прижал. Заметив, как покраснели его уши, мне не оставалось ничего, кроме как усмехнуться внутри себя. Забавно, что сейчас он читается как открытая книжка в силу своего возраста и не умеет врать от слова совсем. — Если узнаю что тот, кому этот свиток предназначен по праву, ищет виновника — выгораживать тебя не буду, так и знай, — горделиво и все еще недовольно хмыкнула я. — Ну и ладно! — Агрессивно быстро раздумывая, что бы еще обидного добавить, Наруто выдал: — Томатоголовая! Мои глаза широко раскрылись и я тыкнула в Наруто пальцем: — Усатый! — Сумасшедшая! Я пошла на опережение: — Королыбый! Дурачье! Вонючка… Безобразник и лис! — Кунаи! — Хулиган… Что? Пока я удивленно пыталась понять смысл сказанных мальчиком слов, Наруто улыбнулся от уха до уха и выставил свиток перед собой, словно плакат, прямо перед моим лицом. Спустя мгновение выглянул сам: — Здесь куча оружия, даттебайо! Я неподдельно посветлела: — Неужели? Малое макимано действительно хранило в себе метательное оружие. Распечатав свиток с помощью Кайфу Но Дзюцу, мы, уже сидя на коленях, принялись осторожно рассматривать все, содержащееся внутри и лежащее ныне на траве. Три куная, шесть сюрикенов, восемь сенбонов. Негусто. — Часть конфискую, — небрежно деловито бросила я, поочередно рассматривая снаряды. — Эй! Почему это?! Это я украл свиток, так что ты… Он замолк на полуслове, когда я строго посмотрела сначала на него, а потом на кунай в своих руках. — Всё оружие низкого качества. Видишь, — выставив острие перед собой, пояснила, — концы затуплены. А еще по ним видно, что ими изрядно попользовались, прежде чем запечатать. Видимо запечатали как раз для того, чтобы позже выкинуть всё непригодное барахло разом. Наруто удивленно проанализировал всё мною сказанное и замолчал. Засуетившись, он таки подал голос: — Мисаки, если оружие тупое, мы могли бы вместе заточить его. Вдвоем тренироваться куда лучше, чем… Пока я собирала свою долю оружия в руки, мой тон стал жестче: — Нам не стать друзьями, Наруто, так и знай. Встав, я закончила: — Я не могу вестись с таким, как ты. Наруто сердито насупился. — Это потому, что я лис, да?! Мальчишеский звонкий голос с хрипотцой глушил шум буйного ветра и грозился заглушить мой. Я, несмотря на это, пусть и не обернулась, ответила: — Можешь считать, это потому, что ты — это ты. Я боялась передумать, а поэтому, пока этого не произошло, быстро ретировалась. То, что было брошено мне вслед, я отчетливо хорошо слышала. — Да что ты возомнила о себе, томатоголовая?! Я к тебе ни в жизни не подойду! К счастью или к сожалению…