Мисаки Узумаки

      Я со вздохом закрыла ноутбук и, взглянув в белый потолок, не нашла в себе силы сдвинуться с места. На часах около двух часов ночи, на небе сияет около трех звезд, а я не нахожу ни единой причины жить дальше. Всё, что меня когда-либо спасало — фантомное чувство погружения в воображаемые миры, сон, никотин и друзья. Тот, кто меня спасал, существует лишь на бумаге и в интернете. Мой взгляд обращается к плакатам на стене. От музыкальных групп до персонажей сериалов — на глянцевых листах запечатлены все люди и персонажи, заставлявшие меня отвлечься от, пожалуй, самого важного и мрачного — от моей жизни. Стоит отметить, моя жизнь не так плоха. То, что я не могу найти себе места среди кучи людей, хотя безмерно в них нуждаюсь, тоже имеет свой шарм. Я радуюсь жизни и познаю что-то новое, благодаря ему… Плакат над кроватью висит совсем один. И персонаж там один. Мой любимый и единственный. При виде Наруто лицо трогает нежная улыбка. Какой гений его создал? Впрочем, сейчас уже не до этих сопливых размышлений. На телефон приходит сообщение от подруги, которая просит завтра составить ей компанию на прогулке. Я радостно вскакиваю со стула и сразу принимаюсь писать положительный ответ. Больше, чем Наруто я люблю, разве, что своих друзей. И неважно, что они вытаскивают меня на улицу из моей теплой обители — если есть возможность лишний раз почесать языком с человеком, который может связать более двух слов, я становлюсь самым болтливым человеком в мире. В этом мне нет равных! Наутро я встаю с постели и делаю свою обычную рутину. Ноябрьский ветер холодит зону шеи и ключиц, задувается прямо под кофту и ничего уже не может согреть мое бедное тело. Я иду по привычной безлюдной дороге: рядом со мной находится обычная хрущевка, каких свет видел тысячи. До места, где мы с подругой договорились встретиться, остается минут двадцать быстрым шагом. Я переключаю песни в телефоне, стоя на перекрестке. Все еще не могу подобрать нормальную мелодию и вижу периферийным зрением, как человек, стоявший рядом, сдвигается с места. Проверяю светофор. Действительно, зеленый. Иду по пешеходному переходу, быстро продолжаю переключать песни. Поднимаю взгляд — вижу, стоит моя красавица-подруга по ту сторону дороги и машет, улыбаясь. Она показывает жест, который ведом только мне, я смеюсь, еще раз благодаря судьбу за умение радоваться каждому мигу. Почти подхожу и первым делом ощущаю животный страх под кожей, только потом — рев мотора, крик, хаос из голосов людей, птиц, двигателя машины. Не чувствую свое тело. Не чувствую боли. Первым делом в голове проносятся маты, вторым — осознание того, что надоедливый проводной наушник выпал из уха, и после мысль о том, что негоже валяться на земле и мешать другим людям пройти, будто я не попала в аварию, а просто упала. Все эти мысли в голове не поддаются огласке внутреннего голоса и поэтому летят со скоростью миллисекунд. Это даже не мысли, а, скорее, порывы эмоций, рефлексов и прочих условностей. Осознавать я начинаю тогда, когда на мое лицо падают снежинки, падают и на шею, и каким-то образом попадают на ключицы. И ветер дует, задувает прямо на живот. И мне хочется сморщиться от холода, встать и натянуть капюшон потуже. Не получается. А потом я понимаю. А потом мне страшно и безумно печально. Я вспоминаю, что перед смертью человеку должна вспоминаться вся его жизнь, словно фильм. По естеству этого не происходит, поэтому пытаюсь вспомнить все счастливые моменты из моей жизни сама. Мама подарила щенка. Брат приехал из другого города, чтобы поздравить меня с моим десятилетием. Мальчик, который мне нравился, ответил взаимностью. Мои друзья смеются над тем, какой я забавный сделала трюк на коньках, пока падала на лед. И я сижу в окружении моих близких на яркой траве, и все, что есть вокруг нас — голубое и искрящееся небо. Последнее, что я успеваю вспомнить: несбыточная мечта о том, чтобы стать журналисткой и Наруто. Наруто. И мое сознание отравляется покоем. Именно отравляется — я не могу найти противоядие, хотя хочу вместо покоя снова ощущать гнев, грусть, счастье, хочу ощущать всё и знать, что под кожей в груди бьется сердце! Моё! Но время нельзя обернуть вспять. Я не знаю, что будет после смерти. То, что я ощущаю, явно не похоже на ад, куда, я думала, меня в крайнем случае закинут добрые люди свыше. Хотя демоны всегда были человечнее, чем ангелы, исполняющие четко и мерно приказы такого же судьи порядка, поэтому я явно не могу судить о том, куда бы подалась после шестнадцати лет своей жизни. Глаза слепит яркий свет. С удивлением замечаю, что могу разлепить веки. Надо мной расстилается огромное… ничего. Небо. Но не голубое и без облаков и без звезд. Даже солнца нет. Сразу аккуратно смотрю на свое тело. Вместо ожидаемого фарша вижу привычные мне руки, ноги, живот без намека на кровь или боль. Чувствую себя так легко, как никогда себя не чувствовала. Аккуратно принимаю положение полусидя и осматриваюсь. Как я и думала. Совершенно пустое пространство. В воздухе витает странного вида золотая пыль, выглядящая, как уменьшенные в несколько раз мотыльки. Рука сама тянется к свету, издаваемому этими пылинками, но они не поддаются в мою метафизическую власть и улетают или как от магнита или, словно живые, от страха. Чистилище? Никто мне, конечно, не ответит. — Это не чистилище, нет, — с интонацией доброго дедушки отвечает мне некто. Голос. Чей? Бог? Голос отвечает намного строже, холоднее и величественнее: — Я Мудрец Шести Путей, Бог Шиноби. Сижу еще пару секунд. Я понимаю, к чему все идет и неверяще отрицательно медленно мотаю головой, заканчивая фразу: — Ооцуцуки Хагоромо. Это имя звучит словно гром среди ясного неба. Я резко встаю и напугано озираюсь. Позади меня — тот, кто не должен был существовать в реальном мире. Все известные мне фанфики начинались так. Я попаду в мир Наруто. К черту это всё… — Привело это всё ко мне. Вся твоя жизнь, — он задрал подбородок, — в конце концов, все события твоя жизни привели тебя ко мне. Это и был ее подлинный смысл. Не бойся ранней смерти. Всё идет своим чередом. Ты умерла, только чтобы возродиться вновь. Тебе уготована другая участь, нежели… жизнь там, на Земле. Ты была предназначена для того, чтобы спасти мой мир. Чем больше я его слушала, тем больше мои глаза наполнялись страхом. Я свела брови домиком и упала на колени перед ним. Все пылинки резко отлетают от меня. Я морщусь и пытаюсь согнать с себя этот правдоподобный сон. Не хочу. — Я не справлюсь. Найдите кого-то другого. Мне лучше умереть, чем прожить жизнь с чистого листа, — мой шепот слышен очень громко, будто я говорю в микрофон. Однако звук очень чистый. Он, будто природный, звучит отовсюду и эхом отбивается о такое огромное подобие неба. Рикудо хочет ответить, но я его перебиваю. Страх перед Богом Шиноби оказывается не так силен, как страх взвалить на себя столько ответственности. — Я безответственная, ленивая, рассеянная. У меня слабое тело. — У тебя сильный дух. В тебе есть воля к жизни. Не пытайся обмануть себя. Я панически подбираю еще слова. Наконец, подбираю взгляд с пола и обращаю его к Богу: — Умоляю… — Ты должна спасти Наруто и Саске. Спаси мир шиноби от боли. Восстанови порядок в Скрытых Деревнях. Стань счастливой. Избавься от оков прошлого. Он молчит. Мы смотрим друг на друга. — Нет. Я не могу! Вы… вы не видите этого?! — Я резко провожу руками в воздухе перпендикулярно моему телу (прямоугольно). — Я… Я не гожусь! Вы видели мои руки?! Мои ноги — смех! Аналитический склад ума — дай бог! В конце концов, я гуманитарий, я пишу стихотворения, мне нельзя убивать! Молчим. Я вижу, что Рикудо находится в глубоких раздумьях по его сморщенному гармошкой лбу. Кончики моих губ в надежде растекаются по лицу в подобии улыбки. Добро всегда побеждает зло. — Мисаки Узумаки. Нарекаю. Вздох облегчения. Стоп… Что?! Нет-нет-нет! Мне нельзя… в мир Наруто! Я метаюсь в попытках найти хоть что-то, что сможет помочь мне остаться чуть ближе к моему реальному, к моему родному миру, но яркий столб света и ощущение слабости засасывает меня так глубоко, как только может. — Нет! — Истошный громкий крик пугает пылинки. Я закрываю глаза. * Так. Разнообразие. Я… Я открываю глаза! Пытаюсь это сделать, по крайней мере. Пусть у меня не получается открыть глаза, я очень ясно ощущаю всё остальное. Во-первых, ладонями я чувствую траву, ногами — землю, во-вторых, я ясно ощущаю запах железа. Морщу нос. Неприятно. Пытаюсь успокоить дыхание и по неизвестной мне причине колотящееся сердце. При глубоком вдохе боль в горле дает о себе знать, и вместо выдоха я слышу жалкий хрип. Когда я нахожу в себе силы, чтобы встать, сразу хватаюсь за голову, которая раскалывается до невозможности сильно! И тут по накатанной начинаю чувствовать остальные неприятные моменты: ладони мои в крови, свинцовая голова испачкана в толстом слое грязи, также, как и тело, только тело вдобавок еще и влажное от пота. Ломота в костях нападает на меня да так, что даже приятно — это тот самый случай, когда боль отрезвляет. Волна температуры жаром окатывает тело, что даже как-то греет. Вывод: всё не так плохо. Я осматриваюсь, однако головой верчу аккуратно, ибо чувствую, что проблемы у меня куда серьезней, нежели просто температура и слабость. Безоблачное голубое небо напару с ярким палящим солнцем приветливо машут мне сквозь лепестки опадающих деревьев. Природа вокруг: и кусты, и деревья, и растения, и трава — всё это непривычно пестрящее. Я ни разу в жизни не видела столько разных оттенков зеленого в природе! Мимо пролетают бабочки. Щурюсь от солнечных лучей и автоматически скрываю лицо за тыльной стороной ладони. Так. Смотрю под ноги. Кунай. На этом всё. Рикудо оказался настоящим подлецом. Все Боги такие, или это только мне так повезло? Когда я говорила, что хочу оказаться в мире Наруто, я имела в виду вовсе не это! Звучит, конечно, глупо, но еще глупее думать, что подросток волен решать судьбу своей следующей жизни. Рикудо не послушал меня. А я не буду слушать его. Раз уж мое место теперь в этом мире, надо постараться ничего не испортить. Одно дело менять сюжет и делать, что тебе хочется, когда ты попала в мир отоме-игры, где единственное, что заботит главную героиню — кого из двух братьев выбрать: брата того, что принц или брата того, что маг. А я попала в мир Наруто. В мир Шиноби, который мало чем отличается от нашего по уровню жестокости и насилия, если не превосходит. Это мир, где происходят убийства, где люди шпионят за другими людьми ценой своей жизни, где маленькие девочки с ранних лет учатся быть возбуждающими куноичи, а маленьким мальчикам вдалбливают в головы то, что умереть на благо родины — честь. Действительно, мало что отличает от нашего мира. Вот только в нашем мире я могла быть обычной гражданкой. Никто из обитателей планеты Земли не владел ни суйтоном, ни катоном и ничем еще. Здешние устои, принципы, мораль чуть ли не крутятся вокруг шиноби. Словно убивать — это то, ради чего был рожден человек. Это не мой мир и по его правилам я жить не буду. Заветы старого Бога меня ни капли не тронули. Жить мне хочется больше, чем строить из себя равную хоть кому-либо из канонных персонажей манги. Даже Теучи справиться со спасением этого мира лучше, чем я! Рикудо воплотил меня в качестве юной девочки, принадлежащей к клану Узумаки. Что, так перестраховался, скинув всё на живучесть Узумаки? Не бойся, старик, я тебя не подведу как минимум потому, что ни к чему в этом мире и рукой не прикоснусь. Твердо для себя решив, что этот мир я спасать не намерена и за меня всё сделают главные герои, как и в каноне, я встала. Еще раз оценила ландшафт и его особенности. Закат. Я так и не поняла, почему ранена, ведь вокруг меня нет ни единых признаков борьбы или каких-то людей. Вообще, лучше бы мне вообще не появляться в Конохе, ведь так я смогу непосредственно избавить себя от знакомства с главными героями, и все-таки у меня нет возможности уйти в другое место. Я скорее скончаюсь от кровопотери, чем смогу добраться до той же Суны целой и невредимой. Можно было бы попробовать… Щурюсь и оценивающе смотрю в сторону глухого леса. Раскладов несколько. Первый: по пути я умираю от болевого шока. Второй: не нахожу путь вовсе и от собственной немощности и неумении выживать в дикой природе умираю или с голоду, или от жажды, или от нападения нукенинов, или, опять же, от кровопотери. Третий: я нахожу дорогу к Суне, но по пути встречаю известных мне героев, знакомство с которыми полагает начало к знакомству с главными героями, ибо все в этом мире, как и в любом другом, переплетено. Четвертый: я успешно добираюсь до Суны без приключений. Оценив свои возможности, я уверенно улыбаюсь от уха до уха и мысленно самой себе обадривающе показываю палец вверх: — Я бесполезна! Видит Бог, я пыталась не поддаваться на провокации этого дрянного саннина. Что-ж, видит он или нет, а я точно вижу огромные главные врата Конохи перед собой. — Здравствуйте? Охранники все никак не появляются, а желание уйти и действовать по глупому плану «Суна» только растет. Видимо, Котецу и Изуми решили, что я — очередная бродяжка и впускать меня в Коноху себе дороже. Интересно, впускают ли они каждых детей, что видят перед собой? Ноги подрагивают от навалившейся усталости, а серьезные травмы дают о себе знать. Передо мной таки появляются они оба с характерным звуком техники перемещения и подозрительно переглядываются. — Ты кто? — Котецу резко вскидывает голову. — Здравствуйте. — Повторяю я так, что едва слышно. Они понимают: я не под хенге, не шпион и не ниндзя. Изуми подправляет спадающую на глаз прядь волос и, положив руку на плечо сослуживцу, что-то тихо говорит. Они переговариваются парой коротких фраз. Разговор со мной продолжает Изуми. Он садится на корточки, чтобы наши лица находились на одном расстоянии друг от друга и миролюбиво, но все еще осторожно спрашивает: — Как тебя зовут? Где твои родители? Расскажи, как ты здесь оказалась. Мои глаза любопытно округлились, я сложила руки за спиной и, по детски выпячивая живот, не отрывая стоп от земли слегка покружилась из стороны в сторону. — Мое имя Мисаки Узумаки. Я не помню, где мои родители, — пробубнив непривычное для меня имя непривычным для меня голосом, я скромно посмотрела на Изуми исподлобья. Между нами троими воцарилось молчание. Изуми, вставая, перевел озадаченный взгляд на Котецу, и я последовала его примеру. Снова покружившись корпусом из стороны в сторону, я нетерпеливо сказала: — Мне больно. И схватилась за голову. Маленькая манипуляторша. * Я очнулась в больнице. Я и не засыпала, но позволила себе притвориться, чтобы еще раз все обдумать и понять. Осознание, что я нахожусь в мире Наруто, до сих пор не настигло меня. И я сама не понимала, чего хочу: чтобы понимание скорее пришло ко мне, словно озарение или я хочу, чтобы понимание не настигало меня никогда. Несмотря на то, что все мои воспоминания и знания из прошлой жизни оставались при мне, я с паникой начала замечать, что ментально и физически ощущаю себя на свой возраст. Не на шестнадцать, как было ученице десятого класса, а на пять, как Мисаки Узумаки, ведь так постановила врач-ирьенин. Судя по всему, я ровесница Наруто. А еще я бездомная и лучше бы была бесклановой. Причисляя себя к клану Узумаки довольно сложно будет оставаться серой мышью, но я постараюсь действовать осторожно. Меня направили к Хирузену в здание Хокаге. Мое дыхание сперло от вида легендарной скалы с высеченными лицами всех Каге Деревни, Скрытой в Листве. Это по настоящему. Я стою прямо посреди дороги и пытаюсь собраться с мыслями. Я, наверное, выгляжу глупо, пытаясь прийти в себя, но ничего другого, кроме как пялиться поочередно на все здания вокруг, мне не остается. Некоторые люди проходят мимо меня, некоторые цыкают и сбивают с ног. Проходящий мимо человек заставляет меня чуть ли не потерять равновесие, но я начинаю улыбаться и открыто осматриваюсь здесь. Упустить хоть один дом — преступление! Я радостно сжимаю кулачки прямо перед собой, пребывая в огромном восторге и даже не замечаю людей, которые сбивают с меня с ног, ибо я уверенно иду в сторону Хирузена и тем пуще осознаю свое нахождение в Конохе. Я мечтательно вздыхаю. Моя челюсть уже болит от того, что рот мой открыт в этой застывшей завороженной улыбке. Я попала на страницы своего любимого произведения. Я могу находиться здесь и видеть, как шиноби скачут по крышам, слышать, как мамы обсуждают поступление своих детей в академию и чувствовать, как летний ветер поддувает легко теплыми порывами в сторону здания Хокаге. * После краткого ввода в дела… — Значит, ты — Мисаки Узумаки… Просмаковав мою фамилию, Третий удовлетворенно хмыкает и выдыхает на вид тягучий и вязкий дым из своей старой трубки. Он оглядывает меня с ног до головы. И кивает своим мыслям в голове. — Ты станешь славным шиноби. Я уж было хотела сказать, что шиноби становится не планирую, но быстро отдернула себя. Я еще с минуты смотрю на старое лицо Хирузена, на его бородку и жадный взгляд, прикрытый невиданным подобием добродушия, и киваю: — Я не подведу вас, Хокаге-сама! …И пошел ты к черту. Мое презрение к Хирузену накапливалось годами, и я ничего не могу поделать с этим чувством сейчас, особенно учитывая, что контактировать со стариком мне придется всяко чаще, чем в той… моей прошлой жизни, где его вовсе нет. Он выделил мне место в приюте и авансом на будущее место в доме, где жил Наруто, ставя меня перед фактом — я буду ниндзя, и мое слово — пустое место. Неизвестный мне чунин быстро приводит меня к приюту, и я тут же устало вздыхаю. Вдыхаю все краски новоприобретенного дома. Духи с ароматом детской жестокости, насилия, страха и намеренного избегания Наруто в подарок. Я сжала руки в кулаки. Я действительно собираюсь избегать Наруто. Мне бы хотелось быть той самой попаданкой, которая, по привычному все алгоритму пошла бы заводить дружбу с джинчурики, но я не могу. Я дала себе обещание не вмешиваться в мир, чтобы не нарушить баланс вселенной. Конечно, существование Мисаки Узумаки уже ставит под сомнение все вышеперечисленное. Я на процентов девяносто уверена, что эффект бабочки уже сработал и моя судьба действительно предрешена. В глубине души я понимала, что ни у одной попаданки еще не получалось избежать лап проворного сюжета. Но я хотела попытаться стать первой. Как бы я себя не любила, я не могла позволить себе такое баловство, как дружба с Наруто или Саске. Увы. Я немного осмотрелась, прежде чем занять место в комнате приюта. Здесь ощущалась тоска и дети, с их голодными по любви и ласке взглядами, смотрели на меня грозно. Они поголовно руководствовались правилом джунглей: «Или ты, или тебя». Но я не делала резких движений, не планировала никого провоцировать на драки и открыто выражать свое мнение, что было просто возмутительно для такой выскочки с жаждой справедливости, как я. Тем более, я — Узумаки. А видеть скромную и тихую Узумаки — странно. Назвать себя такой я не могу. Я шумная, открытая, действующая на порывах, импульсивная и эмоциональная. Не находись я в таком шатком положении, как сейчас, я бы даже могла отстаивать честь Наруто и драться с сиротами на равных, и все-таки я боялась боли. Я трусила последствий. И вот, к чему они меня привели — я иду к своей комнате с покорно опущенной головой. Показываться легкой добычей не стоит тоже. По хорошему стоит всем показать то, что в конфликты я не полезу, но и в обиду себя не дам. Таких пылких на нрав, как Наруто, всегда недолюбливают ровесники, а тут он еще и носит в себе девятихвостого. Да и таких, как Хината, люди тоже не особо принимают. По крайней мере, в мире Наруто. Шепотки проходились по коридорам: «Новенькая», «Волосы как кровь», «Странная». Но я не обращала внимания. На деревню уже опустился вечер. А ночью я таки пялилась в окно. Хорошо, что расположение моей койки позволяло прямо смотреть в окно. Я пялилась в окно долго. На небе я увидела россыпь сотни звезд, и все из них для меня были чужими. Укутавшись в одеяло, мысли снова напали с головой. Смотря на игрушечные кунаи под кроватью соседки, я со страхом осознавала и принимала для себя в тысячный раз:

Я попала в мир Наруто.