Принц-самозванец

Глава 4:

"Деревня рабов"

Чем больше они разговаривали, тем сильнее Хан Джисон убеждался, что Ёнбок – чудаковатый, не от мира сего. Потому что нельзя быть таким... добродушным и по-детски наивным... Незнакомец казался ему каким-то слишком добрым и светлым. Казалось, что где-то есть подвох. Словно перед ним был не ровесник, а маленький ребенок. Это было так странно. Лицо смазливого мальчишки, а низкий голос – взрослого человека. Манера общаться – безобидного ребенка, но в глазах то и дело сверкала сталь. Эти контрасты бросались в глаза и настораживали. Слишком уж какой-то неземной, не похожий на простых людей. Словно ангел. Это раздражало своей какой-то неуместностью. Да что с ним было не так? – ...В смысле... в тебя попала стрела! То есть тебя чуть не убили, и ты чудом выжил! – Джисон хаотично махал руками, пытаясь подобрать слова, – А ты... ты сидишь здесь и весь такой: "Привет, я дурашка Боки!" Ёнбок удивлённо поднял брови, а затем нахмурился: – "Дурашка Боки?.." Так меня ещё никто не называл... Хан хлопнул в ладоши и раздражённо выдохнул: – Парень! Ау! Ты чуть не помер, а сейчас сидишь чёрт знает где и милашничествуешь, будто так и должно быть! Тебе не кажется такое поведение немного странным? Ёнбок беспомощно и растерянно моргнул и несколько раз открыл рот, чтобы как-то объясниться: – Я... Э-э... Милашничество?.. Что это за слово вообще? Джун разлила чай по чашкам и строго посмотрела на друга: – Чего ты напал на него? – Но это странно! – возмутился Джисон, схватив горячую чашку, но тут же одернув руку и яростно подув на обоженные пальцы, – На него напали, а он даже ни капли не переживает! – Переживаю! – выпалил Ёнбок и отвернулся, чувствуя как его уши начали краснеть, – Я переживаю... В тот день мы охотились, а со мной были мои близкие. Вдруг, – с его уст едва не сорвалась правда о том, что кто-то напал на них, и принц вовремя прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего, – мне в плечо угодила стрела, и я упал в воду. Это последнее, что я помню, – вздохнув, тихо признался он, – Я не знаю где я, и что с моими близкими и моим господином. Я боюсь, что кто-то из них мог быть ранен или попал в беду... Джун с сочувствием положила руку на плечо Ёнбока. А Хан лишь вздохнул, чувствуя укол вины, но в то же время не желая доверять чужаку. Раздражение быстро сбилось, потому что вид Ёнбока действительно был несчастный. Должно быть он и правда сильно переживал. – Тогда тебе нужно домой, – произнёс Джисон. – Да. Ёнбок не прикасался к своему чаю, только задумчиво вертел теплую чашку в руках. – Честно говоря, я так и не понял, где нахожусь. Я никогда не слышал про деревню Тао. – В географии Ёнкаля мы не особо сильны, – хмыкнул Джисон, ковыряя маленькую веточку хвороста. – Вы даже не знаете, в какой части острова находитесь? – удивился Ёнбок, – Совсем ничего? Джун отставила чашку и пошевелила угли в очаге. – Джисон из Телизийи, а я вовсе из заокеанских земель. Как я уже говорила, добрая половина деревни – увезенные из разных стран рабы. Мы выучили местный язык, некоторые даже освоили письмо, но мы не настолько грамотны. Очень немногие уходят за пределы наших земель. – Но как вы здесь оказались? Ёнкаль не держит в рабстве никого. Тут существует кастовая система, и кто-то уходит служить добровольно в зажиточные дома. Но чтобы угоняли рабов из других стран, причём таких дальних... – А это и не ёнкальцы, – хмыкнул Хан, сломав ветку и кинув в огонь, – Это лушунцы, либийцы и ещё кто-то. В тех королевствах война, которая только набирает обороты. Честно говоря, мы уже и не особо помним кто из них нас увозил. Джуни и я были ещё детьми. Возможно, старшие лучше помнят, можно их спросить. Но это были точно не ёнкальцы. Ёнбок тяжело вздохнул. Война набирала обороты, это правда. Дедушка предупреждал, что есть очень большая вероятность, что война троецарствий затронет и Ёнкаль. Радовало, что рабства в Ёнкале всё же не было. Но как возможно было пересечь океан? Значит, кто-то помогал из дальних земель, заинтересованный развитием войны? Или же ближайшие королевства далеко ушли в мореплавании? Значило ли это, что военная сила тоже набирала обороты? Это могло застать неподготовленный Ёнкаль врасплох. – Вы знаете куда везли рабов? – Нет, работорговцы продавали и покупали людей в разных местах и двигались дальше. Конечного пути не было. Но основную массу и правда везли в Лу Шун или в Либей. – Вот как, – покачал головой юноша, – Но как же вы оказались в Ёнкале? – Корабль, на котором перевозили рабов попал в шторм, – объяснил Джисон, – Произошло крушение, и нас выбросило сюда. Найти нас никто не смог, и мы здесь основали небольшую общину, которая потом разрослась в деревню. Повисло молчание. Джун и Джисон переглянулись. Вдруг Хан закрыл глаза и раздражённо вздохнул. Эта тема ему была неприятна, поэтому он нетерпеливо вскочил и подошёл к окну. – Не хочешь пройтись по деревне? Девушка удивлённо посмотрела на друга: – Думаешь, стоит?.. – Почему нет? – пожал плечами парень, – Глупо прятать его здесь. О нём всё равно узнают. Ёнбок оживился: – Да, я был бы очень рад. А ещё Джун сказала, что ваш староста сможет мне помочь. – Да, кстати. У него же есть карта. – Карта?! Принц подскочил от волнения. Друзья удивлённо переглянулись, но не стали расспрашивать, решив, что юноша обрадовался возможности вернуться домой. Однако на самом деле это значило гораздо больше. Ёнбок лишь однажды видел карту с несуществующей четвертью острова. Быть может, карта старосты тоже будет изображена так же. Принц постарался унять волнение, однако сердце в груди стучало сильнее, чем когда-либо. Неужели он увидит карту целого острова? Когда они вышли во двор, их встретил удивительно теплый и ясный день. Казалось, что зима совсем отступила, и лёгкий приятный теплый ветерок ласкал кожу, шепча о красавице весне. В ясном голубом небе лениво проплывали кусочки пушистых облаков, а синее море отражало глубину небесного цвета. Белая пена волн задорно разбивалась о берег и скалы. Вдали проплывали рыбацкие лодки. Так красиво. Ёнбок замер в восхищении. Он никак не мог привыкнуть к этой простоте уютной рыбацкой деревеньки, окружённой величием красоты природы. – Деревня рабов. Она же деревня Тао, – объявил Джисон, – Идём, чего рот разинул. Хан ловко спускался вниз, пропуская ступени. Джун шла за ним, подав руку Ёнбоку. Она знала, что её гость от непривычки и слабости мог оступиться, поэтому помогала ему аккуратно сойти. Прямо перед глазами простиралась красивая деревня с необычными домами, пышной растительностью, живописными дворами, каждый уголок которых был залит тёплым солнечным светом. Здесь построены самые разные дома с цветными крышами. Улицы, где гуляли курицы, перепёлки и утки. Небольшим стадом щипали первую сочную зелёную траву молодые козы. Где-то лаяли собаки, а кошки грелись на крышах, косо поглядывая на весело щебечущих воробьев. И море. Красивое, синее, шумное, облизывающее белоснежной пеной песчаный берег, где возились рыбаки со своими кораблями и лодками, а прожорливые чайки любопытно расхаживали вокруг них, надеясь выкрасть хоть одну блестящую рыбку. И люди. Их было много, самых разных. Ёнкальцы, либийцы, лушунцы, тилизийцы, люди из заокеанских земель с такими же большими глазами, как и у Джун. Такое разнообразие народов можно было увидеть разве что на улицах столицы. Голова шла кругом от этого совершенно другого мира. Ёнбок крутился вокруг себя, жадно ловя взглядом всё, что только мог увидеть. – Давай, не стой, – мягко толкнул его в плечо Хан, улыбнувшись, – Тут здорово. Ёнбок не часто покидал пределы дворца. Если он видел быт простых людей, то только в огромной столице Ёнкаля – Хансоле, где уживались друг с другом разные касты людей. Здесь было всё иначе. Были ли другие ёнкальские деревни похожи на эту? Принц не знал. Но здесь кипела своя жизнь. Люди бросали на незнакомого юношу любопытные и настороженные взгляды, но он совсем этого не замечал, потому что во все глаза разглядывал дома, домашних животных и людей, так не похожих на него. До молодых людей донёсся приятный аромат свежей выпечки и красивое пение молодого человека, который плёл корзину на пороге пекарни, стены которой были вымощены из дикого камня, а крыша была традиционной ёнкальской формы. – Красиво поёт, – улыбнулся Ёнбок, отчего получил от Хана косой взгляд. – Здравствуй, Сынмин, – улыбнулась Джун. Юноша, не прекращая петь, кивнул знакомой, а затем окинул долгим взглядом незнакомого парня с перевязанной рукой и плечом, хромающего рядом с Джун и шумным Джисоном. Ёнбок приветливо улыбнулся незнакомцу, но Сынмин заинтересовано склонил на бок голову. Его пение перешло в мелодичный свист. Хан кивнул знакомому и, важно задрав подбородок, пошёл дальше. – Ты здесь брала те булочки? – улыбнулся Ёнбок, украдкой бросив взгляд на загадочного юношу, который продолжил плести корзину. – Да. Эту пекарню держат коренные ёнкальцы, которые переехали сюда из дальних городов. Парень, который пел – Ким Сынмин – сын владельцев. Хороший парень. Трудолюбивый. Но Джисон не очень с ним ладит. – Потому что он зануда и страшный лжец, – буркнул Хан, – Ещё и странный. Почему-то все верят в его идиотские предсказания. А я считаю, что это чушь. – Предсказания? – Ёнбок удивлённо уставился на Джисона. – На новогодние праздники эта пекарня делает печенья с предсказаниями, – начала объяснять Джун, – Сынмин делает ещё и альманах. Этому научил его дедушка. Какая-то их семейная традиция. – Кто вообще верит в альманах? – фыркнул Джисон. – Альманах – это календарь предсказаний на целый год, – произнёс Ёнбок, – Это же очень сложно. Обычно этим занимаются шаманы. Удивительно, что у вас в деревне есть предсказатель. Это же ёнкальская культура. – Ну так он ёнкалец. – Нет, я имею ввиду, что в Ёнкале основная религия – шаманизм. А практически все шаманы – женщины. Очень нечасто можно встретить мужчину-шамана или предсказателя. Это большая редкость. Джун заинтересованно слушала, но не решалась расспросить подробнее. Ёнбок вдруг увидел высокое белое здание с острой крышей, на вершине которой был крестообразный знак. – Церковь, – тихо произнёс юноша, уже узнав ранее, что это за строение. – Разве в Ёнкале слышали о христианстве? – нахмурился Хан. – Нет. Нам не известна эта религия. Джун сказала, что вы молитесь там. Это всё, что я знаю. Девушка вытащила подвеску из-за пазухи и показала Ёнбоку такой же символ, что был на вершине здания. – Это крест, – объяснила она, - Символ нашей религии. И мы молимся в храме нашему богу. – У вас один бог? – Да. А у вас? – Множество. И ещё духи, которым мы тоже поклоняемся. Джисон задумчиво наблюдал за Ёнбоком, который удивлённо слушал, стараясь понять, что говорит Джун. Кто вообще так подробно интересуется такими вещами? На пороге церкви, на ступеньках, сидели трое парней, чуть младше Джисона и Ёнбока. В центре паренёк с лисьими глазами, который лениво пожёвывал кость от рыбы. Он с прищуром посмотрел на чужака и подозвал его к себе в грубой манере. – Эй, с веснушками! Подойди сюда. Хан и Джун напряглись. – Чего тебе, Чонин? – Не с тобой говорю, одноглазый. – Ты кого одноглазым назвал?! – вспыхнул Хан. Джун взяла друга за руку: – Сони, не нужно. Ёнбок же спокойно подошёл к парням. Чонин с ухмылкой наблюдал за чужаком, закрыв один глаз, щурясь на солнце. – Ты кто такой? – Ли Ёнбок. – Фамилию "Ли" носят только сироты. На бродягу ты не похож, – хмыкнул парнишка, – Столичный диалект. Ты из Хансоля? – Полагаю, тебя зовут Чонин. У тебя восточный диалект. Ты из Шикейской провинции, верно? – Моё имя Ян Чонин, – улыбка парня стала злее. – Фамилия "Ян"... Ты из знатного шикейского рода. – Ты откуда, умник? И что ты здесь делаешь? – Я из далека, попал в беду, – честно ответил Ёнбок, показав перевязанную руку, – Оказался здесь случайно. – Тебе известно, что здесь чужакам не рады? Чонин резко спрыгнул со ступенек, брезгливо выплюнул кость и подошёл к Ёнбоку вплотную, но последний даже не моргнул глазом. Взгляд принца был спокойный и твердый. И эта самоуверенность раздражала задиристого юношу с лисьими глазами и обманчиво яркой детской улыбкой. – Чонин, прекрати, – сказала Джун. – Закрой рот, рабыня, – шикнул на неё один из хулиганов. Челюсть Хана сжалась, и пелена ярости застелила его глаза. – Да как ты смеешь, ублюдок! – закричал он, сорвавшись с места. – Сони!!! Девушка вцепилась в своего друга, но он вырвался из её хватки и налетел на обидчика, однако его кулак остановила рука Ёнбока. Хан ошеломленно уставился на него, но юноша лишь спокойно покачал головой и перевёл взгляд на хулиганов. – Ты, видно, ещё не понял с кем связался! Стоит тебе преподать урок вежливости! – хмыкнул Чонин, взгляд которого потемнел от ярости. Один из хулиганов схватил корягу и бросился в сторону Хана, но Ёнбок оттолкнул друга и быстро развернувшись, отбил ногой палку. Второй с возмущенный криком кинулся вперёд, но юноша пнул песок с мелкими камнями в сторону неприятеля, заставив того закашляться и зажать ладонями свои глаза. – Ты покойник!!! – Чонин скинул с себя куртку и решительно направился в сторону Ёнбока. Не смотря на то, что Ян Чонин был младше них, он был крупнее в плечах, а его руки были сильные и крепкие. Парень не на шутку разозлился и почему-то весь свой гнев он направил именно на чужака с веснушками. Хан не успел ничего сделать, кроме как заслонить собой Джун, чтобы та не бросилась разнимать дерущихся. Удары Чонина были молниеносные. Однако Ёнбок искусно уворачивался от яростных ударов, сохраняя абсолютно спокойное выражение лица. Джисон готов был поклясться, что в то мгновение взгляд нового знакомого был твёрже камня и острее любого клинка. – Ени, прекрати!!! – закричала Джун, пытаясь вырваться из хватки Хана. Чонин чувствовал, что быстро устаёт, поэтому яростно закричав, он занёс свой кулак, который стремительно разрезал воздух, но зацепить смог лишь пустоту. Ёнбок снова отклонился в сторону, не позволив даже задеть себя, а затем, развернувшись, сделал выпад ногой. Чонин зажмурил глаза, готовясь к удару ногой в лицо. Всё произошло слишком быстро, и никто не смог понять, что произошло. Открыв глаза, Ян Чонин обнаружил, что удара не последовало. Он замер, потрясённо глядя перед собой и тяжело дыша. Ёнбок стоял в невероятной стойке, держа ногу высоко наверху, прямо в сантиметре от головы Чонина. Джисон во все глаза смотрел на своего нового знакомого, никогда прежде не видя ничего подобного. – ЯН ЧОНИН!!! От этого громогласного голоса все вздрогнули, даже Ёнбок, который тут же опустил ногу и выпрямился. Хулиганы моментально разбежались в разные стороны, оставив своего товарища одного. – Снова ты со своими дружками ошиваешься без дела! Бездари! Марш на стройку!!! К ним шёл невысокий, но очень крепкий молодой человек. От него исходила мрачная аура и, судя по всему, здесь он имел не малый авторитет, так как держался уверенно, словно здесь он был самым старшим. Чонин отвёл взгляд в сторону, опустив голову. – Я не собираюсь выслушивать нотации, - сказал юноша, уходя. – Мы с тобой ещё поговорим, Ена. Будь уверен. – Ты! Куда ты пошёл?! – заорал Джисон. – Хан. – Они назвали Джун рабыней! – Хан! – Джун взяла друга за локоть и развернула его лицо к себе, – Хватит. Пусть уходят. – Но они назвали тебя рабыней! – Это уже не важно. Мы свободны, слышишь? Пусть говорят, что хотят. Мы уже давно свободны, Сони. Помнишь? Хан поджал губы, но всё же кивнул и чуть сжал руку названой сестры. Джун была права. Они уже очень давно свободны. Ёнбок растерянно смотрел на друзей. Рабы... Им больно слышать об этом... Джисон так разозлился. Должно быть, они и правда очень дорожат своей свободой. Страшно даже представить, что же они пережили... И неужели местные относятся к ним с пренебрежением? Здесь тоже есть иерархия? Хан кивнул Ёнбоку: – Вот кто тебе нужен. Это Со Чанбин. Он знает Ёнкаль лучше других. У него есть карта.

***

Со Чанбин выглядел устрашающе. Он грозно смотрел на незнакомца, который наоборот казался приветливым, хотя всего мгновение назад демонстрировал свои навыки боевых искусств. – Кто такой? – нахмурился старший. – Ли Ёнбок, – кивнул юноша и вежливо поклонился. – Со Чанбин, – молодой человек мрачно прищурился, но пожал руку юноши, – Какими судьбами? – Я попал в беду, был ранен и упал в море. А Джун меня нашла и выходила. Теперь я хочу понять где нахожусь, чтобы попасть домой. Я никогда не слышал ни про какую деревню Тао и не понимаю в какой части острова я вообще нахожусь. Чанбин оценил краткое изложение проблемы и, кивнув, коротко ответил: – За мной. Фигура Чанбина была огромной, мышцы крепкие, сильные, тело мощное, но рост невысокий, даже чуть ниже Хана и Ёнбока. Отчего-то, несмотря на мрачный вид и пугающее спокойствие, исходящее от старшего, Ёнбок был уверен, что это был хороший человек. Его сердце подсказывало, что Чанбин благородный и очень добрый в душе. Только что на это указывало, пока было не ясно. А тем временем Хан пристал с расспросами. – Эй, Ёнбок. Как ты так ногами махал? Что это вообще такое было? Я думал, они нас в клочья порвут... Ты же вообще на девчонку похож, ещё и ранен! – тихо спрашивал Джисон, опасливо поглядывая на широкую спину Чанбина. – Я учился этому у своих старших братьев. Это называется тхеквондо. – Тэ-тхэ-что? Я даже первый слог произнести не могу. – Я могу потом научить тебя, если хочешь, – улыбнулся Ёнбок. – Спасибо, не нужно, – нервно усмехнулся Хан, – На самом деле я ненавижу драки и стараюсь в них не влезать. Но этот Чонин с его дружками... – Оставь мальца в покое, – бросил через плечо Чанбин, – Я с ним позже разберусь. – Да почему его все вечно оправдывают и жалеют?! – надулся Джисон. – Потому что у него два младших брата, больная мать, а их отец недавно умер. Он старший мужчина в своей семье. Ему нужно расти и крепнуть, чтобы стать достойным человеком. – И что? – фыркнул Джисон, – У меня вообще никого нет. Джун тоже одна. Да тут почти все жители со своими историями не менее сложными, чем у этого... – Сони, прекрати, – попросила девушка, – Чанбин прав. Ени сбился с пути, и его надо направить. Он же не всегда был таким. Помнишь? – Ени... – недовольно пробурчал Хан, – Бесит этот ваш "Ени"... Он с катушек слетел, как только они здесь обжились. – Ну хватит! – повысила тон Джун. Ёнбок шёл молча, погруженный в свои размышления. Сколько жизней, сколько историй... И даже здесь, в этом маленьком спрятанном от всего мира местечке всё равно существуют распри и неравенства. Этот маленький клочок земли был похож на макет того, что происходило во всём королевстве. От осознания этого внутри рождались новые сложные чувства. Неожиданно скоро все четверо оказались у совсем небольшого и неприметного жилища, затерянного среди таких же скромных домишек. – Заходите, – произнёс Чанбин, открыв дверь своего маленького жилища, которое больше напоминало сарай. Дом старосты был невероятно мал и аскетичен, однако здесь царили абсолютная чистота и строгий порядок. Всего одна комната, в которой был только очаг с чаном, свёрнутый в углу футон и небольшой старый сундук. Со Чанбин жил один, посему здесь не было ничего, что говорило о семье или о других домочадцах. Здесь было прохладно и темновато. Сложно было назвать Со Чанбина молодым человеком, потому что в его глазах была какая-то другая осознанность. Горький опыт и принципы сделали из него зрелого мужчину, что уже внушало уважение. Взгляд твердый и суровый, прямой, уверенный и внимательный. Его лицо было таким спокойным, что это выглядело даже несколько устрашающе. Его движения были наполнены спокойствием, от того они не были резкими. И это несколько контрастировало с торопливой четкой речью и громким голосом. Молодой человек знающе и умело разжёг огонь в очаге и сел напротив своих гостей прямо на пол, приглашая жестом сделать то же самое. Они расположились напротив друг друга, освещенные теплым светом огня. Чанбин попросил ещё раз более подробно рассказать историю, и тут Ёнбок занервничал. Сможет ли этот человек поверить в его историю так же как и Джун? Ведь если она достаточно наблюдательна, чтобы сделать множество верных выводов, то на что способен Со Чанбин? Казалось, что в нем всё говорило о воинской выправке. Его глаза проницательны и внимательны, а выражение лица и даже положение тела слишком спокойное, будто он всецело контролировал ситуацию, как бы говоря, что Ёнбок на его территории. – Мы отправились на охоту, на мыс Солькон. Там в меня случайно попала стрела, и я упал в море. Течением меня смыло сюда, – объяснял Ёнбок. – Кто это "мы"? – прищурился Чанбин. Юноша растерянно открыл рот, но староста покачал головой, – Не надо со мной юлить, парень. Хоть ты и выглядишь потрёпанным, но я вижу твою белую кожу, не знающую палящего солнца, и чистые ладони, не знающие мозолей от тяжёлой работы. Стало быть, ты из знати. Кроме того, я видел твои боевые способности и твой твердый уверенный взгляд. Судя по твоему тощему, но жилистому телу, ты не воин, но свободно владеешь боевыми искусствами. Мыс Солькон – северо-восточная сторона Ёнкаля, а рядом – столица Хансоль. Если сложить все эти вещи, то напрашивается вывод, что ты из придворной знати. Море находится у мыса Солькон, всё верно. Но наши берега омывают воды океана. И я снова задаю вопрос, – черные глаза старшего давили своей прямотой и силой, – Кто ты такой и что ты здесь делаешь? Ёнбок замер. Настолько он был на ладони, что этот человек без труда смог сказать о нём больше, чем сам юноша мог позволить себе рассказать. Что же за человек этот Со Чанбин? Хан сидел с открытым ртом. Джун бросила вопросительный взгляд на своего гостя, который всё никак не мог найти, что ответить. – Нет, я конечно понял, что ты важный, но чтобы аж настолько, – выдохнул Джисон, изучая взглядом застывшее в непроницаемой маске лицо Ёнбока, – Ты что, из императорского дворца? Ёнбок спрятал свой напуганный взгляд. Он паниковал, не знал, что сказать. – Мы ничего с тобой не сделаем и никому ничего не скажем, – произнёс Чанбин, – Можешь выдохнуть. Но я хочу, чтобы ты был честен, как мы честны с тобой. Это место священно для каждого жителя деревни. Каждый дом и свобода достались этим людям кровью и потом. Я хочу, чтобы ты понимал, что ты узнал наш секрет о нашем поселении, которое мы бережем и скрываем от внешнего мира. Мы должны знать, кто пришёл в наш дом. – Спасибо, – благодарно склонился Ёнбок в глубоком поклоне. – Начни сначала, – едва заметно кивнул старший. – Я... Правда в том, что я не всё могу рассказать, так как вы правы. Я действительно из императорского дворца. Я служу кронпринцу Хвану Хёнджину. Мы отправились осмотреть мыс, так как там должен был строиться порт, но нужно укреплять позиции из-за разгара войны трёх царств. И в тот день Его Высочество пожелал начать охоту в лесу, что располагался на мысе. И... На нас напали. Я не знаю кто. Мы разлучились, и я оказался загнан на самый край обрыва. Стрела угодила мне в плечо, и я упал в море. Это последнее, что я помню. Каким образом я оказался в другой части острова – я не могу понять. Чанбин задумчиво слушал и удовлетворённо кивнул, решив, что этот ответ был больше похож на правду. Да и расстроенный вид мальчишки был подтверждением тому, что он правда больше ничего не знал. – Я даже не знаю, что с моим господином. – Дворец не объявлял о смерти кронпринца и перевороте, – хмыкнул старший, – Старый император Мёнбок тоже молчит. Ёнбок нахмурился. Судя по всему в деревне как и во всём Ёнкале никто не знал о болезни императора Мёнбока, однако Чанбин упомянул о том, что вестей из дворца не было, а значит, деревня рабов знала о том, что творилось в государстве. Это говорит о том, что жители деревни не полностью изолированы от внешнего мира. – Стрела, – тихо произнесла Джун, напомнив о своём присутствии, – Она была обломана, но я на всякий случай сохранила ее. Чанбин и Ёнбок одновременно устремили на неё взгляды. Быть может это могла быть хоть какая-то зацепка. Ведь даже по самому древку и острию наконечника можно было что-то понять. Хан задумчиво изучал взглядом профиль Ёнбока. Абсолютно невинное выражение лица мгновенно сменилось на внимательное, а взгляд стал стальным. Как такое возможно? Если только этот пришелец не прикидывался невинной овцой... Чанбин ведь тоже это видит, верно? А Джун? Девушка задумчиво смотрела на языки пламени в очаге. Она не была шокирована или подозрительна. Быть может жители деревни слишком многого не знают о Ёнкале и войнах ближайших королевств, что до неё не доходило масштаб всего? – Обязательно потом покажи стрелу, Джун, – кивнул ей Чанбин, а затем посмотрел на Ёнбока, – Что касается тебя, то я должен тебе кое-что прояснить. Слушай внимательно. Ёнбок растерянно окинул взглядом Джун и Джисона, но никто будто не понимал о чём говорит Чанбин. – Как я уже говорил, о существовании деревни никто не знает. Даже император. И это не должно никак измениться. Все, кто хоть раз оказался здесь, остаются здесь навсегда. Ты не исключение. – Что?.. Но я должен вернуться!.. – Не перебивай. Стать частью нашей общины не так просто. Кому попало мы не доверяем, не смотря на то, что Джун привела тебя в свой дом и никому об этом не сообщила, – девушка виновато опустила голову под тяжёлым взглядом старосты, – Тебе предстоит проделать большую работу и доказать нам, что мы можем тебе доверять. – Но при всём уважении! – возмутился принц, – Вы не понимаете, я должен вернуться во дворец. Дело государственной важности. Кронпринц и император могут быть в опасности! Надвигается война. Вдруг это переворот? Я должен сообщить о случившемся, должен помочь!.. – Молчать! – голос Чанбина разорвал тревожную тираду юноши в лоскуты. Казалось, что даже огонь вздрогнул от мощности громогласного голоса. И староста деревни заговорил совершенно спокойным ровным тоном, – Королевство Ёнкаль заканчивается за пределами нашей общины. Здесь нет императора, наследного кронпринца, государства и войны. Здесь мир, который мы построили собственными руками, который мы вырвали у смерти и рабства, – взгляд черных глаз Чанбина вцепился в глаза Ёнбока, – Здесь нет хозяина. Нет императора. Ты понял меня? Прямо перед Со Чанбином сидел наследный кронпринц. Вот только никто об этом не знал. Казалось бы, так было всегда, но в этот раз Ёнбок впервые ощутил полное отсутствие своей власти. Здесь не было верных Хёнджина, Чана и Минхо. Не было дедушки, который смотрел на него как на будущее всего королевства. Был только он, и осколки разбитой иллюзии власти и контроля. Чанбин, сам того не ведая, сказал правителю королевства, что в этой части острова у Ёнбока нет власти. Эта мысль ошеломила сознание юноши. Ёнбок привык быть в тени, но он всегда чувствовал свою власть. Как бы ему не было стыдно это признавать, но он никогда не забывал, что он будущий император островного королевства. Но здесь он всего лишь раненный чужак, который пол часа назад видел своими глазами, что делает с людьми слово "раб". Перед глазами пронеслись воспоминания, где выражение лица Джисона ожесточилось. Из паниковатого заведенного юноши он мгновенно превратился в того, кто готов был сражаться за то, чтобы никто больше не посмел упоминать рабство. И никто им не помог. Никто не спас их, не дал свободу и не построил им дом. Ни Великий Император, ни его наследник. Чанбин удовлетворённо кивнул своим мыслям, отметив перемены в настроении Ёнбока. До мальчишки дошло, и это хорошо. И потому взгляд и голос старшего смягчились. – Никто не должен знать о нас, парень. Особенно император. Мы не можем тебя отпустить. Пока не можем. Но ты вернёшься домой лишь при условии, что никто никогда не узнает о деревне Тао. И будь уверен, на слово тебе никто не поверит. Таковы правила. Иначе просто останешься здесь навсегда, как это сделали другие. Ёнбок поднял глаза. Хан задумчиво смотрел в сторону. Джун с сочувствием поджала губы. Чанбин же смотрел прямо, но совершенно не враждебно. – Если я докажу, что вашей деревне ничто не угрожает, я смогу уйти? – Да. – Хорошо. Я сделаю всё возможное, чтобы развеять ваши тревоги. Обещаю, что я не причиню вреда вашему дому, – произнёс Ёнбок и поклонился, – Но есть ещё одна вещь. Джисон говорил о карте. Я могу взглянуть на неё? Чанбин усмехнулся. Никто не понял почему. И всё же старший встал и прошёл к своему сундуку, а затем достал сложенную множество раз карту и вернулся на своё место. Глаза принца вцепились в этот сложенный клочок бумаги, словно это было то, что важнее земли и небес. Будто прямо сейчас перед ним раскроется одна из важнейших тайн в его жизни. И Джун не могла не обратить внимания на его взволнованный взгляд. Впрочем, как и Хан, который задумчиво сдвинул брови. Таким странным Ёнбока он ещё не видел. – Ты догадываешься что там, верно? – мрачно улыбнулся Чанбин, разворачивая карту. Наверное даже сердце Ёнбока замерло от шока. Его губы задрожали, а пальцы непроизвольно сжались в кулак. В горле застряли слова, которых нельзя было произносить. – Ну и дела, парень, – хмыкнул Со, – Как же тебя забросило так далеко? Мужчина указал пальцем на северо-восточную сторону Ёнкаля. Мыс Солькон. Затем провел пальцем вниз по карте к самому югу, прямо туда, где были изображены новые земли, которые Ёнбок видел лишь однажды на той самой тайной карте. И южный берег, омываемый океаном, назывался Тао. Ёнбок застыл, снова и снова разглядывая карту, мысленно отмеряя расстояние между Сольконом и Тао. Это безумие. Просто безумие, слишком далеко. – Как ты выжил? – покачал головой Хан, – От Солькона до нас едва ли не месяц пути, если не больше. Ты бы захлебнулся. – Я... Не знаю, – беспомощно прошептал Ёнбок, не веря своим глазам. Чанбин изучающе всматривался в удивлённое лицо молодого человека. Судя по искреннему удивлению, Ёнбок не лгал. Он и правда не знал, как он мог доплыть по течению так далеко и остаться в живых. Однако старший понимал, что он вернутся к разговору со своим гостем. Но ему бы хотелось сделать это без свидетелей, поэтому он хранил молчание. Джун напряжённо вздохнула: – Я нашла его на крайнем берегу, где мелководье. Он был просто в ужасном состоянии. У него были сильные ушибы и переломы. Может быть его от моря по рекам как-то сюда принесло? Хотя звучит нескладно... – Ему настолько повезло? – с сомнением покачал головой Хан. Принц полностью был поглощён изучением карты. Нет гарантии, что он увидит её ещё раз. И благодаря своей феноменальной памяти, он запоминал названия рек и гор, рельеф, возможную дорогу, границы, рисовал в своей голове предполагаемые маршруты, оценивал расстояние. И к своему сожалению, юноша пришёл к выводу, что путь в столицу Хансон был слишком далек, а проделывать его самостоятельно было слишком опасно. Но был ли у него выбор? Стоит ли искать в деревне рабов союзников, чтобы раскрыть правду о себе? – Твоё имя, – вдруг нахмурился Ёнбок, – Фамилия "Со" мне кажется очень знакомой. Мы раньше никогда не встречались? – Нет. Я много лет живу в Тао. – Да, но фамилия... Она принадлежит знатному роду, я прав? Пришло время Чанбину быть застигнутым врасплох. Старший медленно вдохнул, вытянувшись. Кажется, этот мальчишка не так прост. Вот почему не получалось просто довериться этому слишком смазливому лицу с самым невинным выражением. – Это уже не имеет значения, – сухо ответил Чанбин. – Но род Со принадлежит влиятельным вассалам. Многие генералы носят эту фамилию. – Я уже не имею никакого отношения к своему роду, – раздражённо выдохнул староста, – Я давно сам по себе и живу здесь, так что... Не ваше дело. Почему я вообще что-то рассказываю мелюзге? Голос Чанбина был слишком громким, поэтому его гости вздрогнули от неожиданности. – Ай, да что ты орёшь! – поморщился Хан, – Какая ещё мелюзга?! Я всего на пару лет тебя младше! Это вот этому скорее всего лет пятнадцать. – Что? Вообще-то мне двадцать один, – нахмурился Ёнбок. – Серьёзно? Мне тоже, – хмыкнул Джисон. – Так, всё. Проваливайте из моего дома, – фыркнул Чанбин, – И больше не ищите неприятностей. Все встали и направились к выходу, кивнув хозяину дома на прощание. Ёнбок и Чанбин обменялись долгими взглядами, мысленно пообещав друг другу встретиться вновь, чтобы поговорить наедине. – Джун! – Со окликнул девушку, немного смутившись, – Не могла бы ты?.. – Да, конечно, – тут же кивнула она и, возвращаясь в жилище старосты, крикнула своим спутникам, – Я ненадолго. Подождите меня, хорошо? Ёнбок хмуро смотрел вслед Джун. В сердце принца было слишком много противоречивых чувств. Он ничего не знал о своём королевстве. Все эти годы дедушка днями и ночами готовил его к правлению, но он ничего не рассказывал, что происходило на самом деле. Неужели старый император готовил внука вовсе не к престолу? Может быть он хотел как-то распутать заговор? Вывести на чистую воду предателей? Но он умолчал о целой части острова... Он не говорил, что война настолько близко. Он не говорил, что люди бросают даже свои знатные семьи и бегут туда, где нет никакого влияния правителей. Рабы существовали, но где-то за пределами острова. Однако как оказалось, беглецы живут на этой земле. Знает ли о них дедушка? И Ёнбок узнал обо всем только сейчас. Это была слишком жестокая правда. И слова единственного родственника теперь казались лживыми... – Ты так помрачнел, – хмыкнул Хан, не ведая об истинных мыслях нового знакомого, – Не волнуйся. Тебя никто в плену не держит. Ты уедешь домой. Но сначала тебе нужно будет доказать, что ты не разболтаешь о нас. Ёнбок молча кивнул и посмотрел в сторону дома старосты. – Зачем Джун вернулась? – Чанбин травмировал ногу на стройке, а Джун помогает с лечением. – Она врач? – Не совсем. Точнее нет, не врач. Но кое-что умеет. – А в деревне вообще есть врачи? – Конечно. Вон то здание видишь? Это наш лазарет. Там принимают ёнкальские врачи. Чанбин не любит к ним ходить, поэтому подпускает к себе только Джун. – Почему? Она могла бы быть врачом. – Но она не может, – невесело хмыкнул Джисон, пнув камень, – Во-первых, она рабыня. А к рабам даже в деревне рабов двоякое отношение. Вроде как это наши земли, но те, кто остался здесь жить считают нас тупым скотом. Всё потому что многих рабов похитили ещё в детстве, и практически все неграмотны. В том числе и Джун. Поэтому она чинит и стирает рыбацкие сети, этим и живёт. Но иногда она всё же лечит, особенно тех, кто не идёт к ёнкальским врачам. – Но Чанбин же не раб, – нахмурился Ёнбок. – Думаю, он своим примером хочет показать, что готов доверить свою жизнь рабам. У него другое отношение к нам. Поэтому он и староста. Принц улыбнулся. Не зря он чувствовал, что Чанбин хороший человек. Тем временем Джун заканчивала осматривать ногу старосты. – Всё хорошо, – мягко улыбнулась она, – Только пока что не поднимай тяжести и никак не напрягай ногу. Ты порвал связки, но они довольно быстро восстановились. Однако ещё очень рано нагружать себя. – Близится шторм, нужно ускорить стройку, – задумчиво ответил Чанбин. – Скажи Джисону. Он не пойдёт в море, будет строить. – Его мало. Он конечно молодец, работает быстро и хорошо, хоть и дурака валяет. Нужен Чонин и его братья. Пусть делами займутся. – Сони будет метать молнии, – усмехнулась девушка. – Я прослежу за ними. Ещё хорошо бы узнать, что там с мукой для пекарни. Во время шторма мы не сможем покинуть деревню, – Чанбин вздохнул и потёр лицо руками, – Очень много дел. Кстати, малой же с тобой сейчас живёт? – Сони? Нет, сейчас нет. – В каком смысле? Ты одна с чужаком? – Не беспокойся об этом. – О чём ты говоришь? Ты молодая девушка, а он... – Чанбин, – взгляд Джун стал твердым, как и интонация её голоса, – Я глубоко уважаю тебя, и никогда не лезу в твои дела. И я знаю, что ты уважаешь меня. Не беспокойся, ты сам видел, что наш гость сильно ранен и совершенно не опасен. – Ты видела, как он раскидал дружков Чонина. – Да, но до этого времени он не давал повода беспокоиться на счёт него. Джисон подтвердит, что Ёнбок не опасен. Да ты и сам это видишь, верно? Или ты ревнуешь? – лукаво улыбнулась девушка. Чанбин мрачно поправил одежду и отвернулся. – Я искренне не понимаю причину твоей беспечности, – проворчал он. – Мы когда-то поверили тебе и до сих пор ни о чём не жалели, – мягко ответила Джун и направилась к выходу, – Поправляйся. Чанбин задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь.

***

Очень долгое время Ёнбок размышлял над словами Чанбина. Разум принца не прекращал обдумывать всё, что произошло в последнее время. Он не знал, в каком мире живёт. Не знал, что происходит вокруг. Не понимал, каким королевством должен править. Он совершенно ничего не знал. Как и не знал, сможет ли он вернуться... Однако на следующий день прямо с утра принц твердо для себя решил, что пока не придумал способа вернуться обратно в Хансоль, сидеть без дела он не будет. Ведь это уникальная возможность лучше понять свой народ, даже если эта маленькая община считает себя независимой от целого государства. Сегодня Джун проснулась рано. Она приготовила завтрак, подготовила горячую воду, привела себя в порядок, и с удивлением обнаружила, что Ёнбок тоже проснулся гораздо раньше обычного. – Доброе утро, – поздоровались они друг с другом. Если Джун была выспавшаяся и собранная, то Ёнбок от непривычки выглядел ужасно сонным и помятым. Из-за увечий он спал едва ли не до середины дня. Сегодня же, услышав тихую возню по ту сторону ширмы, он заставил себя открыть глаза и наконец встать с кровати. – Рано ты сегодня, господин, – улыбнулась девушка. Молодой человек несколько мгновений сидел с закрытыми глазами и с совершенно сонным видом, пытаясь найти в себе силы проснуться. – Если ты не против, могу я тебе помочь? – спросил он. – С чем? – Со всем. Мне не хочется бездельничать, хочу помочь. Узнать, как вы здесь живёте. Ты не против? Джун налила чашку чая и протянула её Ёнбоку. – Я не против, но работа может быть непростой. – Я буду стараться. – В таком случае, мне стоит осмотреть твоё плечо. Юноша уже привык к её прикосновениям. Касания Джун были мягкие, аккуратные, знающие и невесомые. Очень бережные. Кажется, что у неё самые добрые руки на свете. Наверняка многие это заметили. Даже староста. Карие глаза внимательно и придирчиво осматривали заживающую рану. Останется шрам. Но зато юноша не остался калекой. Убедившись, что рука достаточно подвижна, Джун кивнула: – Хорошо, думаю, ты можешь мне немного помочь. Но береги плечо, хорошо? Как твоя спина, господин? – спросила она, кончиками пальцев коснувшись его позвонков, от чего волна мурашек заставила его внезапно вздрогнуть и отодвинуться. – Не надо. – Что?.. – растерялась Джун, подумав, что случайно причинила боль. – Не "господин". Ёнбок. Он обернулся и взял её за руку. Джун растерянно смотрела в его глаза, не решаясь убрать свою руку или сжать его ладонь в ответ. Оглушённые внезапной волной смущения, они отпустили друг друга, неуклюже возвращаясь в реальность. Что это было?.. Зачем он это сделал?.. Закончив с завтраком и утренней рутиной, молодые люди взяли с собой большие корзины с сетями и отправились по вымощенной диким камнем тропе, прямо к холодной утренней реке. Дух захватывало от красоты этих мест. Утреннее солнце ярко озаряло деревню, всю долину и берег. Воды океана блестели золотыми искрами. Воздух был кристально чистый и свежий. А снег так и лежал белоснежными островками, но под ним чернела земля, которая вот-вот произведёт на свет сочную зелёную траву. Им предстояла небольшая рыбалка и мытьё рыболовных сетей. Ёнбок задумчиво глядел на реку. Здесь Джун нашла его. Как он мог сюда попасть? Откуда шла река? На карте её устье происходило из другой более крупной реки. И что же, получается, что море его выбросило в какую-то реку? Как такое возможно? – Всё хорошо? – А, да, – рассеянно ответил Ёнбок, ставя на землю корзину, – Никак не проснусь. – Ничего, сейчас немного взбодримся, – улыбнулась девушка. Джун подвернула рукава, подвязала полы юбки на своём поясе, обнажив ноги чуть выше колен. Ёнбок тут же отвернулся. Он впервые видел обнаженные девичьи ноги. Во дворце никто так не ходил. – Смотри как это нужно делать, – позвала его Джун, не обратив внимания на его покрасневшие щеки и уши. Взяв из корзины короткие сети, девушка вошла в воду. Затем она закинула их в воду, расправила и зажала с четырёх сторон камнем у самого берега. – Это ловушка для рыб, – объяснила она, – Попробуй тоже так сделать, если твоё плечо позволяет. Справишься? – Думаю, да, – кивнул парень. Он тоже засучил рукава, задрал штанины выше колен, но стоило войти в воду, как его сковал леденящий до костей холод, заставив сквозь крепко стиснутые зубы издать удивленный возглас. Джун не смогла сдержать смеха. – Ужасно!! Ты что, каждое утро так делаешь?? Сейчас же зима!!! – кричал Ёнбок, отчего-то смеясь и задыхаясь от холода реки. – Почти. Теперь расправь в руках сеть и кинь её так, чтобы она расправилась, – улыбалась девушка. Юноша долго возился с непослушной сетью, которую всё время смывало течение. Кроме того, он неуверенно балансировал на камнях, боясь рухнуть в ледяную воду. Затем он наконец кинул сеть, но она упала в воду совсем недалеко. Вторая попытка тоже оказалась провальная. Ёнбок смешно вскрикнул, но упрямо продолжал кидать, пока не получилось. – Теперь иди назад и держи сеть, – объясняла Джун, – Течение само всё сделает. Вот так. Правильно. Теперь зажми камнями. Молодец. Закончив, молодой человек поспешил на берег. – Я ужасно справился, – виновато улыбнулся он, дрожа всем телом. – Нет, для первого раза совсем неплохо, – улыбалась Джун, расправляя на этот раз очень большую сеть, – Как твоё плечо? – Ничего, терпимо. – Вот и хорошо. – А сейчас что? Опять в воду? Девушка снова засмеялась: – Настолько холодная вода? Сильно дрожа, юноша смущённо засмеялся. – Не волнуйся, с мойкой сети дела идут проще. Просто закидывай её в воду и зажми камнем, а течение сделает всё само. Тебе не нужно со всех сторон класть камни, только в начале. Но убедись, что сети не запутались. Течение смоет мусор. Руками можешь убрать водоросли, если ты их увидишь. Это оказалось действительно проще, но войти в воду всё равно пришлось, и теплее она явно не стала. А когда они закончили, настало время доставать рыбу из ловушки. И вот здесь пришлось повозиться. Хоть рыбешки были небольшие, они всё равно норовили выскользнуть обратно в воду. Ёнбок смешно кряхтел и вскрикивал, лучезарно улыбаясь и так искренне и счастливо смеясь. Джун не могла перестать хохотать, её новый друг её очень смешил своей неловкостью, но большим старанием. И их смех можно было слышать даже на окраине деревни. Но на самом деле, девушке приятно было видеть, как её гость старался. Пусть не получалось сразу, но его не смущала ни рана, ни холодная вода, ни грязная работа. Кажется, он и правда получал удовольствие. Это не могло не вызвать чувство уважения. Ведь наверняка до этого дня дворянину не приходилось мыть рыбацкие сети и ловить рыбу. Ёнбок искренне восхищался Джун. Девушка бесстрашно и легко справлялась с такой непростой работой. Её движения были свободные, не скованные ни холодом, ни тяжестью огромных сетей. Не смотря на маленький рост, сил в её руках было очень много. Цепкие пальцы умело полоскали сети, убирая водоросли и прочий мусор. И всё это время Джун улыбалась, что-то объясняла, подбадривала и ярко смеялась, оглушая своей жизнерадостностью и свободой. Ничего подобного Ёнбок ещё не видел. Расправившись с рыбой, пришла пора доставать сети. Тут они тоже трудились вдвоём, помогая друг другу вытаскивать отяжелевшие от воды длинные сети. Вместе они понесли их укладывать в корзины. И когда работа уже окончательно была завершена, трясущимися от холода покрасневшими пальцами, они вытирались полотенцами и расправляли одежды, всё ещё смеясь. Было очень холодно, но очень солнечно и тепло на душе. И никто не догадывался о том, насколько в то мгновение они были очарованы этим моментом и этими солнечными жизнерадостными улыбками. Никто не знал, что этот день навсегда останется в их памяти одним из самых светлых воспоминаний. По пути домой, они встретили Сынмина, который нёс на спине мешок с рисом, что-то тихо напевая. Увидев знакомых, парень кивнул в знак приветствия. – Приходите за выпечкой. – Спасибо, мы придём, – улыбнулась Джун. Ёнбок ответил приветливым взглядом и чуть наклонился к своей спутнице: – Такой приятный парень. Вы дружите? – Сынмин и правда очень приятный. Он часто помогает мне с ремонтом, иногда приносит хворост и колет дрова, когда Джисон не может. Да и вообще он никогда никому не отказывает в помощи. Старики его очень любят. Ещё он большой плут – часто обманывает ради потехи. И красиво поет. Думаю, он помогает родителям с пекарней, но точно мог бы стать знаменитым певцом. Он всегда поет, никогда этого не стесняется и обязательно поёт по праздникам для всех жителей деревни. – Надеюсь, он станет известным певцом, – улыбнулся юноша, – Кто знает? Может быть и в императорском дворце однажды прозвучит его пение?.. – Семья Сынмина очень добрые люди, – объясняла девушка, – Я сирота, как и многие бывшие рабы. И когда семейство Ким переехали сюда в деревню, они построили пекарню и у таких как я стали выменивать какую-то мелочь на бесплатную выпечку. Например, я мою сети и ловлю рыбу. Сколько бы я ни поймала – они берут всё, а взамен дают мне много булочек и хлеба. Но, если честно, мне они выпечку стараются дать просто так, и мне каждый раз жутко неудобно... Поэтому я стараюсь им всячески отплатить. Например, сегодня у нас есть улов, так что мы можем обменять рыбу на хлеб. – Как здорово! – Да. Но есть и те, кому они помогают абсолютно бесплатно. Однако все стараются что-то им дать. Старшая сестра Сынмина и их отец ездят в ближайшие города на ярмарку, чтобы продавать то, что люди им приносят. – Ездят в города? – Конечно. Чанбин наладил пути общения с другими деревнями и даже городами. Далеко мы не уходим, но привозить что-то сюда или увозить от сюда на продажу мы можем. – И никто не знает о деревне? – Никто. Чанбин всё продумал. Он сказал, что весь товар он потихоньку собирает из ближайших деревень и привозит на ярмарки для продажи. К счастью, никому до нас нет дела, так что беспокоиться не приходится. – Ого, умно, – хмыкнул парень, – И поступок четы Ким тоже очень благородный. – Да. Это место и люди, которые здесь живут – счастье. Все трудолюбивы и заботятся друг о друге. Возможно их сплотили общие беды, история, но неудивительно, что сюда переезжают множество ёнкальцев, как семья Сынмина и Чонина. Даже Чанбин нашёл здесь свой дом. – А Чанбин... Он один? – Да, Чанбин одиночка, – кивнула девушка, – Его семья относится к знатному роду, но у них была крайне плохая репутация. Не желая быть причастным к их деяниям, Чанбин отрёкся от статуса и наследства. Представляешь, когда это случилось, ему не было и шестнадцати, – покачала головой девушка. – Ого... Он покинул родной дом довольно рано... Совсем ребёнок. – Но он будто бы никогда им не был. Чанбин крайне серьезный и волевой человек. Со старшими он всегда разговаривает как на равных. У него здесь очень быстро появился авторитет, ведь он принимал активное участие в стройке домов и благоустройства деревни, не говоря о том, что он помог наладить рыночные отношения, скрыв нас от внешнего мира. Да и он следит за младшими и заботиться о старших. Поэтому его здесь так уважают. Он наш защитник, хоть он и совершенно этого не признаёт. – Значит, я не ошибся, предположив, что он хороший человек, – кивнул Ёнбок, чуть улыбнувшись. – Правда хороший. Даже очень. Джун посмотрела вперёд и замолчала. Посреди улицы стоял Чонин, который явно ожидал их. Взгляд Ёнбока поменялся на прямой и твердый. Но от юноши с лисьими глазами не исходило никакой опасности. Не смотря на отрешенный вид, в глазах младшего читались стыд и чувство вины. – Ени?.. – Джун удивлённо смотрела на одинокого юношу, виновато опустившего голову. – Извини за вчерашнее, – пробормотал он, – И за "рабыню" прости. Джун покачала головой: – Но это же не ты меня так назвал. – Я не закрыл рот тому, кто это произнёс. Мне жаль. – Ени... – Не нужно, – с досадой поморщился парень, а затем посмотрел на Ёнбока прямо, но без тени злости. Он хотел что-то сказать, но так и не решился и молча ушёл.

***

По возвращению домой молодые люди продолжили заниматься делами. Девушка уговаривала юношу передохнуть, но не смотря на усталость и боль в плече и спине, Ёнбок решительно отказался отдыхать, пока не выполнит всю работу на сегодня. Мокрые сети были развешаны на улице, а сухие сняты и сложены вместе с другими рыбацкими снастями, которые Джун чинила на кануне. Рыбу перебрали, девушка быстро приготовила завтрак, пока Ёнбок подметал. Подметал. Он впервые подметал. И он очень старался скрыть свою радость, потому что со стороны он наверняка выглядел крайне нелепо. Но вот он стоит, сметает сухие листья и пыль, смотрит на деревню, горы, на берег, океан, несколько кораблей, на небо и солнце. И кажется, что этот мир он видит впервые. Всё иначе и всё так важно. Каждый дом. Каждый житель. Каждая история. Конечно же они будут сражаться за друг друга и за свою свободу. Это Ёнбок прекрасно понимал. И он был очень благодарен за то, что остался жив, попал в такое удивительные место, где живут свою тихую жизнь люди, с большим грузом воспоминаний за плечами. Джун посмотрела в окно и больше не могла отвести глаз. Красивый юноша с веснушками обнимал метлу и мечтательно смотрел на деревню. Ласковый ветер нежно играл с его чёрными волосами, а теплое солнце целовало его кожу и россыпь веснушек. Откуда он пришёл? Он был похож на ангела... Только он не упал с неба, а был найден в воде. Чанбин был прав. Не стоило молчать о чужаке и оставаться с ним под одной крышей. Но Джун никому не говорила. И доверяла своему гостю, потому что знала, что в его душе очень много света. И прямо сейчас он был такой же светлый как само солнце. Вдруг Ёнбок посмотрел в окно дома и улыбнулся девушке. Джун стало несколько неловко, потому что так пристально смотреть на другого человека некрасиво. Поэтому она позвала его на обед и скрылась от его глаз, чтобы он не увидел её рассеянный взгляд и улыбку.

***

Дорога в пекарню была короткой. Ласковое вечернее солнце целовало щеки и нос, согревая до глубины души. Мимо пробегали дети, которые с любопытством наблюдали за чужаком. Где-то важно кудахтали курицы, у кого-то радостно лаяла собака. Но вдруг воздух наполнился душистым ароматом свежеиспечённого хлеба. Сынмин всё так же сидел на пороге пекарни, тихо напевая себе под нос, плетя новую корзину. Увидев знакомых, юноша чуть улыбнулся: – Долго вы. Уже совсем скоро будет вечереть. – Мы наконец-то закончили с заказами, – устало улыбнулась Джун, - Рыбаки довольны. – Ёнбок тебе сегодня много помогал? – с дразнящей улыбкой спросил Сынмин, забирая ведро с рыбой у новичка. – Откуда ты знаешь моё имя? – Ну ты же откуда-то знаешь моё, – снова улыбнулся юноша, скрываясь за дверью пекарни. От Ким Сынмина веяло лёгкостью, игривостью и загадочностью. Он наверняка напомнил бы любому озорного мальчишку из соседнего двора, который хорошо бросает мяч и нарывисто, но совершенно беззлобно шутит. Однако сколько в нём было простоты, столько и таинственного молчания. Казалось, что он знает больше, чем можно себе представить, поэтому мог случайно или специально обронить нечто очень важное, ещё никому не известное. Прорицатель. В Ёнкале это большая редкость. В основном это женщины, живущие в своих малых общинах. И все они назывались шаманами. Обычно шаманы занимали высокое положение в обществе, хоть и предпочитали оставаться в своём скромном и понятном только им мире. Чета Ким держала пекарню на краю королевства, а их отпрыск наследовал дар прорицания. Это было удивительно. Если бы юноша проживал в столице, его наверняка бы забрали во дворец на служение императору. Ведь мужчины-прорицатели яснее всех видели будущее, настоящее и прошлое. Любопытно было и то, что внешность молодого человека никак не выдавала в нём прорицателя. У него был рост чуть выше среднего. Красивая молодая кожа, карие глаза, короткие волосы с густой челкой и красивая улыбка. Голос мягкий, мелодичный. Но на этом всё. Не было никаких особых черт, присущих шаманам и прорицателям. Обычный приятный парень. Сынмин вернулся со свежими булочками, хлебом и молоком. Всё это он всучил в руки Ёнбока, усмехнувшись: – Я видел как ты надрал зад Чонину. Необычный способ знакомства. – Я не хотел этого, – смутился Ёнбок, но опешил, когда новый знакомый зачем-то подмигнул ему. – Спасибо, Мини. Родителям передай привет, – улыбнулась Джун. – Погода будет портится, – загадочно сказал Сынмин на прощание. Ёнбок растерянно уставился на небо. Ни единого облака. Только на горизонте немного занимались черничные облака, которые так и не добирались сюда. Однако Джун поджала губы. Она верила Сынмину как никому другому. Вот в чём беда. Путь продолжился. Молодые люди пришли к самому берегу, рядом с которой строилась деревянная стена и большой дом для хранения, похожий на амбар или большой сарай. Джисон сидел на самом верху и усердно работал, перекидываясь с кем-то шутками. А когда он увидел друзей, то тут же всё бросил и ловко спустился на землю. – Эй, гуляете? – На вот, поешь, – Джун протянула другу булочки, – Остальное другим строителям. – О, сестрёнка, ты же знаешь, что тебя все обожают, ну куда ещё, – довольно бормотал Джисон, поглощая угощение. Ёнбок с улыбкой наблюдал как Джун угощала других работяг сдобой, которую дал Сынмин взамен на пойманную рыбу. Наверное Хан прав, и эту девушку действительно любят за её доброту и сердечность. – Что вы строите? – поинтересовался Ёнбок, оглядывая строение. – Что-то вроде дамбы или барьера. Иногда с океана приносит сильную непогоду. У нас периодически бывают потопы, когда бушует шторм. Смывает дома, размывает дороги. Ужасно. А тут ещё домашний скот, поэтому мы строим место, куда можно сгонять животных во время бури. А по берегу строят укрепления, чтобы обезопасить деревню от наводнения. Так что ожидайте, грядёт шторм. – Да, Сынмин говорил об этом... – задумчиво произнёс Ёнбок, всматриваясь в горизонт. Джун неприятно передёрнуло. Она ненавидела бури. Как и все жители деревни, но гром, молнии и высокие волны заставляли её сжиматься от страха, напоминая о крушении, которое она чудом пережила будучи ещё совсем ребёнком. И этот панический страх был тайной Джун. Даже Хан не знал об этом. Она боролась с ужасом внутри всеми силами, поэтому до сих пор никто не догадывался, что она испытывала каждый раз, когда ветер срывал крыши и ставни, и за окном сверкали ужасающие молнии, грохотал сотрясающий землю гром, а деревню смывало почерневшей водой. Это было чудовищно страшно. Ёнбок покачал головой: – Что же вы делаете в бурю? – Кто-то прячется в своих домах, а кто-то пытается спасти своё хозяйство или дом. Смотря какая буря будет, – пожал плечами Хан, доедая булку, – Последний раз последствия были не слишком серьезные, но не факт, что предстоящая буря будет такой же более менее спокойной. Не переживай, дом Джун на возвышенности, а это самое безопасное место.

***

Во всём Ёнкале стали поговаривать о надвигающейся буре. То ли сама природа чувствовала, что происходило что-то нехорошее, то ли это был знак. Старый Советник задумчиво слушал доклад. В их страну скоро прибудет с визитом посол из Лу Шуна. Он сообщит о дружеском визите короля Лу Ксуна на церемонию коронации нового правителя Ёнкаля, и король предложит мир между королевствами. Это неминуемо будет означать, что Ёнкаль примет одну из сторон войн троецарствий и остров окажется заполнен лушунскими военными и рабами. А самого истинного наследного кронпринца нет во дворце. Есть ли он вообще в Ёнкале? Жив ли он? Великий император Мёнбок всеми силами желал сохранить независимость и безопасность Ёнкаля. Он всегда играл во множество игр, о которых знал только он один. Даже его верному советнику Увэ Но не всё было дано знать. Сейчас дом остался без хозяина. Дела Мёнбока плохи. Он не жив и не мертв, а его оберегаемый внук и единственный наследник пропал. Судя по всему эти щенки, которые росли вместе с кронпринцем и самозванцем, сами растерялись. Они действительно не знают о происходящем и о том, жив ли внук императора. Нужно было срочно принимать меры. Публичная казнь могла отсрочить неизбежное, пока фигуры на игровой доске расставлялись заново. Любое из трёх королевств готово будет завоевать остров, а этого никак нельзя допустить. Объявить себя новым императором? Увэ Но слишком стар, хоть и мудр. Нужен был молодой сильный правитель, который бы начал писать новую историю Ёнкаля свежими чернилами. Увэ Но вспомнил о своем тайном визите, когда застал самозванца и его служанку вместе. Трагичная картина двух влюбленных, которые никогда не смогут быть вместе. Однако та девушка так искренне верила в своего господина. Женский язык ласкает ухо, вдохновляет на великие вещи. Что если оставить Хвана Хёнджина на троне, но поставить ему ультиматум, что он должен служить королевству и выполнять приказы вышестоящих, в противном случае его будет ждать казнь, а так же казнят и тех, кто с ним связан? Мысль казалась разумной, но чего-то не хватало. Доверия. Уверенности. Убедительности. А что если новым императором станет другой кронпринц, которого объявят найденным? Идеальная фигура, созданная сильными умами и самим дворцом. Верный, исполнительный, молодой и сильный. Такой не предаст и сделает всё, что будет велено, даже будучи на троне. А если Мёнбок проснётся и не признает своего внука? Быть может было бы разумно закончить мучения старика. Никто не знает, чем он болен. Причина смерти так же останется тайной. Увэ Но не мог поверить, что настанет тот день, когда он придёт к подобным мыслям. Одна судьба бывает ироничной. Прямо сейчас один из самых верных людей Великого Императора замышлял самую настоящую измену. Во имя безопасности целого острова.

***

Во дворце было спокойно, никто не знал, где кронпринц, но всё же кто-то из особенно любопытных слуг заметил, что наследника престола давно никто не видел. Кто-то говорил, что будущий правитель уехал, кто-то считал, что он заболел. Но никто не догадывался о его судьбе. Увэ Но молчал. Он ждал, затаившись, словно паук. Терпеливо ожидал зацепку или ошибку. Пленник был бесполезен, Чан тратил время впустую, а Минхо прикидывался дураком, наивно полагая, что старый советник ни за что не догадается, что тот играет свою тайную роль. Беспокоило другое. Во дворец пришло письмо о том, что посол из Лу Шуна скоро приедет нанести визит будущему императору Ёнкаля перед его официальной инаугурацией. Это говорило о двух вещах. Первое: уже сейчас начался обратный отчёт до того, когда на весь Ёнкаль и ближайшие королевства будет объявлено о казни принца-самозванца. Второе, возможно даже серьёзнее, чем первое: Лу Шун планирует предложить объединиться, так как ситуация с войной усложнялась, а её масштабы касались уже нейтральных земель. Скоро начнутся грозы. Об этом знали и Хван Хёнджин, и Бан Чан, и Ли Минхо. Хёнджин намекнул Чану на то, что стоит отправить Минхо для поисков Ёнбока. Сначала эта мысль казалась лишённой смысла, ведь именно Чан был искусным воином и хорошим следопытом. Он мог найти кого угодно. Минхо же был полезен во дворце, ведь с тонкой работой шпиона мог справиться только он. Однако весть о предстоящем официальном визите подвела их к определенной черте. Времени нет, Хёнджин на пороге смерти. Его необходимо вытащить из заключения и спрятать как можно дальше. И вот тогда будет смысл отправляться на поиски. – Прежде чем мы спрячем его, нам необходимо убедиться, что ты точно понимаешь как работают тайные ходы, – тихо говорил Минхо, наблюдая за играющими котами. – Я помню о каждом ходе. Помню, – твердо ответил Чан. – Не забудь кормить моих котов, – хмыкнул Минхо, прежде чем Чан обернулся и обнаружил пустоту рядом с собой. В тишине лёгкой поступи этого кота в человеческом обличии не было равных. Минхо сильно сомневался в плане Хёнджина. Стихия молодого советника слышать и видеть больше, чем возможно кому-либо другому. Дергать за ниточки, даже менять ход истории просто правильно распоряжаясь тайными знаниями. Пуститься в дорогу, которая вела вникуда – подписать приговор тому порядку, который так правильно дирижировал хаосом. Однако, таков был приказ. Посему, своенравный кот решил действовать прямо. Расследование о таинственной болезни императора никуда не сдвигалось. Все задействованные наемные врачи, слуги, стукачи, шпионы – никто не мог рассказать ничего полезного, кроме бесконечных отчётов. Это раздражало. Поэтому Ли двигался прямо туда, куда ему следовало попасть давным-давно. Правильно говорят, хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Поворот, ещё поворот. В темноте и узости коридоров было почти комфортно. Тишина. Впереди и позади никого. Только бесшумные уверенные шаги и лёгкое дуновение сквозняка, который давал понять в какой стороне выход. На развилке Минхо остановился, закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Кончики его пальцев гуляли по дереву, ощупывая выбитые иероглифы, подсказывающие дорогу. И вот, молодой человек поднял голову и повёл плечом. До его носа дошёл едва уловимый аромат, что принесло очередное дуновение лёгкого сквозняка. Пахло благовониями. Всего несколько десятков секунд и быстрых шагов в верном направлении, и ладонь советника легка на стену, пальцы нажали на выступ, и узкая дверь отворилась. Минхо оказался в пустом лесу из множества плотных тканей и шелка с изящной вышивкой золотых и серебряных нитей. Тишина. Сейчас в ближайшее время никто не должен сюда войти. И, пробравшись сквозь водопады тканей, молодой человек толкнул вперед очередные двери. Двери высокого шкафа, в котором были развешаны одежды Великого Императора бесшумно отворились, и Ли Минхо оказался в покоях императора Мёнбока. Старик покоился на своём ложе. На его лице, покрытом сетью глубоких морщин, было совершено безмятежное выражение лица. Отчасти, это радовало. Мёнбок не знал о происходящем бардаке вокруг. Узнай он, что его внук исчез, и в тот же день полетели бы головы и свернулись горы. Великий Император приказал бы синице выпить море, чтобы найти своего наследника. Но сейчас это просто спящий старик. С седой бесконечно длинной шелковой бородой и длинной-длинной седой косой, которая змеилась белоснежной лентой рядом с хрупким маленьким телом умудренного жизнью правителя королевства. Рядом с кроватью императора были расставлены благовония и курились ароматические палочки, заговоренные шаманами, чтобы духи услышали молитвы и поддерживали тело и сознание императора в полном здравии. Цветы, вода, благовония. Больше ничего. Но этого было более, чем достаточно. Минхо достал из рукава маленькую стеклянную колбу, и насыпал туда немного пепла от благовоний, чтобы позже изучить их состав. Затем, абсолютно бесцеремонно, с толикой лёгкого отвращения, молодой человек, намотал на указательный палец платок, открыл рот спящего императора и провёл по внутренним сторонам щек и под языком, чтобы собрать как можно больше слюны. Платок он заложил в другую колбу и спрятал за пазухой. После этого советник решил осмотреть покои. Окно было прикрыто, но задвижка закрыта не до конца. Свидетельство чьей-то неаккуратности. Спешка? Молодой человек провёл рукой по сидению кресла. Тёплое. Кто же осмелился сидеть в императорских покоях на стуле самой важной задницы Ёнкаля? На полках чисто. Книги стоят ровно. Карты плотно свёрнуты, слегка покрыты тонким слоем пыли. К ним давно не подходили. Минхо осмотрел огромную кровать императора. Ровно заправлена, подушки взбиты. Одежда старика чистая, свежестиранная. Волосы и борода Мёнбока потрепаны. К ним давно никто не прикасался. Советник позволил себе легонько кончиками пальцев стукнуть по закрытым векам старика. Ресницы не дрогнули – реакции нет. Без сознания. Больше не обнаружив ничего полезного, Ли двинулся в сторону шкафа, бросив прощальный взгляд на спящее лицо Мёнбока. Старик так и не просыпался. – Бездельник, – прошептал Минхо, вспомнив любимое ругательство императора, который гонял маленького любителя кошек учить яды. Он скучал. Но не по человеку, который занимался его воспитанием и образованием. Да, император Мёнбок слишком много уделял времени четырем мальчишкам, которые должны были держать на своих плечах судьбу целого острова. Минхо скучал по бесстрастной бесконечной работе. По четко отданным приказам. По изучению всего, чему мог обучить хитрый и коварный правитель островного королевства. Молодой советник снова нырнул в лабиринт тайных ходов дворца.

***

Красавицы гарема сверлили взглядами пролетающую мимо Йеджи. Главная змея с проклятыми рыжими волосами и самомнением до небес смешила всех тем, что она заявляла о себе как о будущей королеве Ёнкаля. Её дерзость и высокомерие раздражали. И вот, когда она снова и снова с победной улыбкой покидала гарем, чтобы встретиться с молодым кронпринцем, особо обозленные девушки, которым Йеджи уже успела отравить жизнь, готовы были разорвать её в клочья, чтобы больше не видеть этой мерзкой ухмылки на её губах. Но судьба словно расставила всё на свои места. И как же злорадствовали все, кого рыжая наложница успела обидеть, когда её уводила стража, волоча за собой в темницу как жалкую воришку. Никто не знал, что произошло, но теперь всё изменилось. Больше Йеджи не улыбалась, не смотрела на всех вокруг сверху вниз. Теперь её тонкие аккуратные брови задумчиво хмурились, лисьи глаза всё чаще смотрели куда-то в никуда, а голова склонялась от мрачных мыслей. Йеджи была всё так же прекрасна. По утрам она расчесывала свои длинные рыжие волосы и укладывала их в сложную прическу, обязательно оставляя недопустимую для её положения длину и украшая роскошными гребнями. Её лицо сияло молодостью, чистотой и здоровьем. Кожа нежнее лепестка пиона. От неё исходил тонкий фруктово-цветочный аромат, манящий, но совершенно лёгкий. И каждое её платье было красивее другого, подчёркивающее красоту и изящность её безупречной фигуры. Никто не знал, что рыжая красавица вставала раньше всех, чтобы привести себя в достойный вид. Никто не знал, что каждую секунду своей жизни она контролировала как склонить голову, как бросить взгляд, как держать королевскую осанку, какие слова говорить и как двигаться. Она делала всё, чтобы не быть похожей на всех остальных, и у неё это безусловно получалось. И вот прямо сейчас, когда погруженная в мысли наложница закончила с утренним туалетом, она безучастно прошла мимо других девушек, погруженная в глубокие раздумья. И что-то в ней всё же изменилось. Не просто сбилась спесь, но что-то происходило очень сложное и важное. Потому она вызвала ещё больше интереса и раздражения к себе. – Эй, Йеджи! – окликнула её одна из наложниц, – Здороваться не учили? Или будущие королевы не терпят общения с простыми смертными? Девушки взорвались хохотом, который мгновенно затих, стоило Йеджи безразлично окинуть их взглядом. Безразлично. Безучастно. Словно она была во сне. Словно это всё происходило где-то в другом мире, в другой реальности. Девушки смеются или смотрят на неё враждебно, но правда в том, что они понятия не имеют, что вокруг происходит. Пока они задирают какую-то выскочку, за пределами стен их маленького красивого мирка происходят глобальные вещи, которые останутся навсегда на страницах истории. И эта мелкая деталь их биографии – стычки с рыжей танцовщицей – совершенно не будет удостоено никакого внимания, когда на всех обрушится настоящая реальность. Вот почему она смотрела с таким кристально чистым безразличием. Потому что любопытная наложница узнала чудовищные тайны дворца. Йеджи приходила к Хёнджину каждый день. Приносила еду, убиралась, оставалась на время, пока он рисует. Но однажды девушка проходила по тому самому коридору, где был один из тайных ходов. Могла ли она позволить себе вольность найти тайный ход? Её тонкие руки блуждали по поверхности стен, пока она не почувствовала едва ощутимое дуновение сквозняка между половицами. Нажав на одну, узкая часть стены утопила вглубь. Легонько толкнув в сторону, рыжей наложнице открылся тайный ход. Механизм открытия тайного хода был прост: толкнуть и сдвинуть. Затем скользнуть обратно в узкий лишенный света проход и закрыть за собой заслонку. И много усилий прилагать не нужно. Вот почему кошки по всему дворцу то появлялись из ниоткуда и исчезали вникуда. Кромешная темнота и оглушительная тишина окутали плотным одеялом. Дрожа от страха и волнения, девушка задала себе простой, но вопиющий вопрос – как можно было не замечать все эти годы этих невидимых дверей? Глаза никак не могли привыкнуть к такой темноте. Йеджи ощутила прохладу, словно невидимой змеёй по ней скользнул тонкий поток воздуха, уносящийся куда-то вперёд. Девушка подняла руки и коснулась узких стен. Должна ли она идти? Вдруг больше не вернётся? Заблудится и умрёт? Или кто-то найдет её и убьет за то, что она лезет туда, куда ей не нужно? Несколько мгновений спустя, наложница осторожно зашагала вперёд, прислушиваясь к своим чувствам, следуя за движением воздуха. Совсем скоро её шаг стал смелее, когда она обнаружила, что на пути нет ничего, обо что можно было бы споткнуться. А спустя ещё некоторое время далеко впереди сквозь черноту пробиралась тончайшая линия света. Вот туда Йеджи и стремилась, пока не услышала стремительно приближающиеся шаги. Паника схватила её ледяными руками. Казалось, что сердце разорвётся от страха. И Йеджи не могла понять, откуда приближается топот. Ничего не осталось, кроме того, чтобы броситься бежать. Визг застыл в горле, так и не сорвавшись с уст. Чья-то ладонь легла на её лицо, закрыв рот. Чья-то сильная рука обхватила её, стискивая в болезненное кольцо. И самое страшное, откуда-то возникло острое лезвие, которое легло на её горло. Как будто у кого-то было три руки, иначе как это объяснить, если только это не рука ещё одного человека?.. – Это мои коридоры, лисичка, – прошелестел тихий голос Ли Минхо, – Как ты сюда попала? Ты шпионишь? Когда он освободил рот Йеджи, она едва не закричала, и ему пришлось снова грубо зажать её рот своей ладонью. – Если ты попытаешься закричать, я тебя на лоскуты порежу и оставлю здесь на съедение крысам. Я не хочу этого делать, но ты меня вынуждаешь, Йеджи. Успокойся немедленно. Неужели он способен на такое? Кто знает? Молодой советник казался загадочным и немногословным, но в то же время лёгким и добродушным. Редко можно было заметить его абсолютно мрачным или опасным. Однако в его тихом голосе было столько холода, что это было едва ли не острее лезвия, который он наконец отнял от горла наложницы. Йеджи постаралась взять себя в руки, игнорируя крупную дрожь. – Я не шпионю, – произнесла она, глядя на тьму, – Но я нашла вход сюда. – Где? – Там, где мы встретились в прошлый раз. В ответ молчание. – Если использовать эти ходы, можно ли помочь Хёнджину сбежать? – Хм, – усмехнулся Минхо, – Ты и правда забавная. Впрочем, на самом деле я искал тебя. Мне нужно, чтобы ты вышла в город. Нужно, чтобы ты кое-что передала одному человеку. Я бы и сам сходил, но у меня слишком много работы здесь, поэтому будь добра. Девушка почувствовала, что что-то легло в её ладонь, какой-то свёрток. А затем что-то холодное. Кинжал. – Эту вещь держи при себе, – произнёс Минхо, сжав её пальцы вокруг рукояти. Вдруг они услышали по ту сторону стены голос. Увэ Но. Минхо на всякий случай снова закрыл рот Йеджи и прильнул к стене. Девушка сердито оттолкнула мужчину и тоже прижалась к деревянной поверхности, стараясь расслышать о чём говорил старый советник. – ...Скоро это случится. Нужно успеть всё сделать до приезда посола. Как только найдёте Бан Чана, немедленно отправьте его в темницу. И приготовьте всё для публичной казни самозванца. Сердце Йеджи забилось в горле, в висках. Она в ужасе смотрела в темноту, не замечая насколько сильно вцепилась в рукоять кинжала. – Мы должны торопиться, – зашептала она, дёргая одежды молодого советника, – Они казнят его. Нужно срочно что-то делать. Минхо решительно взял Йеджи за руку и пошёл в неизвестном направлении. Девушка быстро шагала позади, понимая, что лучше просто делать всё, что ей будет сказано. Через некоторое время молодой советник вытолкнул наложницу в один из коридоров дворца, и прежде чем снова скрыться во мраке, сказал: – Не привлекай к себе внимания. Иди в город, выполни моё поручение. В твоём кармане записка с адресом. Потом возвращайся во дворец и уходи в свои покои. Что бы ни случилось, не смей высовывать носа и вмешиваться. Иди. Вот почему Йеджи больше не обращала ни на кого внимания. Она была втянута в такое болото, из которого больше не было возможности выбраться. Сколько осталось времени у Хёнджина? Час? День? Неделя? Сколько времени осталось у неё? У них всех... Немедля Йеджи отправилась в город.

***

Поручение советника Ли она выполнила превосходно. Быстро нашла нужный адрес, пришла на место, отдала свёрток, который даже не додумалась раскрыть и осмотреть, а затем отправилась туда, откуда начался её путь. Шаманский квартал. Если та ведьма ещё жива, то она сможет снова помочь Йеджи. Лишь бы только она вспомнила её, ведь девушка больше не та маленькая голодная нищенка. Теперь она выглядела ни хуже любой придворной особы. Квартал шаманов располагался прямо на реке. Это были построения, плавающие на водной глади. Каждый дом пестрел красками. Здесь пахло сыростью и благовониями. Ни одного мужчины. Только далеко немолодые женщины, одетые в традиционные одежды. Знакомые узкие улицы. Казалось, что от страха Йеджи помнила это место лучше, чем когда-либо. Будто ей нужно было именно в этот день прийти сюда, чтобы снова встретиться с той, кто пророчил ей жизнь во дворце. Маленькое деревянное жилище с красными полотнами лёгкой ткани. Оно совсем не изменилось. На крыше курилась труба. Отсюда особенно пахло сандалом и лотосом, а ещё вишней и табаком. Дверь открыла старая женщина с длинной полуседой косой. Вся она была в бусах, оберегах и в традиционной шаманской одежде. – Слушаю, дитя? Йеджи пыталась разглядеть в старухе знакомые черты лица. Однако ей никак это не удавалось. Неужели не туда пришла? – Наконец-то ты пришла, – донёсся знакомый голос из глубины дома, – Входи. Я тебя заждалась. Йеджи вошла в дом и оцепенела. Ведьма ни на миг не состарилась. Она была очень кудрявой, белокожей, курила длинную трубку. На ней не было традиционной одежды. На молодом стройном теле странная многослойная юбка до пола, опоясанные в полотна ткани живот и грудь. Обнаженные плечи, а на тонких голых руках великое множество браслетов. На шее большое количество бусин, ожерельев и подвесок. Она не была похожа на шамана, но это была самая настоящая ведьма. Полные вишнёвые губы изогнулись в довольной улыбке. Серые глаза, каких не бывает в Ёнкале, смотрели на гостью из под густых длинных ресниц. Она была убийственно красива. Прямо как тогда, много лет назад. Так же смеялась и курила эту же длинную трубку. Окутанная табачным дымом со вкусом вишни. Йеджи в ужасе смотрела на ведьму. Не состарилась. Ни на день. Ни единой морщины или седого волоса. Она выглядела едва ли не старше самой Йеджи лишь на пару лет. А должна была на два десятилетия... – Это... ты... – Да, я, – рассмеялась ведьма, выпустив новый клуб дыма, – Ну что, тебе помочь спасти твоего принца? Без него ты же не станешь королевой, верно? – Откуда ты знаешь, – прошептала девушка, никак не в силах оправиться от ужаса и шока. Ведьма скучающе хмыкнула, явно теряя интерес к беседе. Йеджи взволновано заговорила, цепляясь за любой шанс спасти Хёнджина. – Я не знаю что мне делать. – Ты не права. Ты знаешь, что нужно делать. У тебя даже есть, то что поможет тебе освободить из плена твоего принца-самозванца, – кудрявая ведьма кивнула на кинжал на поясе Йеджи, который девушка тут же спрятала. – Я не понимаю. – И не нужно. Ты пришла сюда лишь для того, узнать, здесь ли я. И вот ты узнала. Буду ждать тебя и твоего ненаглядного, – улыбнулась черноволосая, затянувшись и выпустив клуб сладковатого дыма, который окутал гостью. – Что ты хочешь взамен? Ведьма рассмеялась, тряхнув кудрями. Она казалась безумной, будто разговаривала с кем-то ещё, то включаясь в происходящее вокруг, то снова уходя в себя. Её смех был жутким. Неужели много лет назад она была такой? Как же маленькая Йеджи её не испугалась? – Никто тебя и твоего любимого не тронет. Ступай, рыжая. А я дождусь, когда ко мне пожалует сам король, которого ты приведёшь сюда для меня. Йеджи не помнила как вернулась обратно. Окутанная табачным дымом со вкусом вишни, наложница словно во сне вошла во дворец, прошла по коридорам прямо в свои покои, всё ещё слыша этот смех ведьмы. Что-то происходило. Только пока не ясно что. За окном занимались тяжёлые дождевые облака. Скоро начнется гроза, которую все так ждут и опасаются. Сегодня даже стихия волнуется, предвещая что-то очень страшное. Когда первые капли дождя ударили по черепице крыши, раздался грохот, а затем женские крики. Йеджи взволновано открыла дверь и выглянула из комнаты. В зале творился хаос. Наложницы кричали, забиваясь по углам, срываясь на плач. Вооруженная стража грубо разгоняла перепуганных до смерти девушек. – Разошлись! Где рыжеволосая танцовщица! – громко спрашивали мужчины, заглядывая в испуганные лица девушек, – Где Йеджи! Найдите её! Живо! Йеджи выскользнула из комнаты и, прячась за другими девушками и слугами, торопливо пробралась к выходу. – Она здесь! – закричала одна из наложниц, – Вот она! Уходит! Оглушённая кромешным ужасом, Йеджи бросилась прочь, но её тут же поймал стражник. Короткий вскрик. На животе начало расползаться алое пятно. Слеза пробежала по щеке девушки. Она ничего не могла сделать. Стражник упал, истекая кровью, а позади него стоял Бан Чан. – Беги к Хёнджину и уходите отсюда, – сказал он, сжимая в руке окровавленный меч. На его щеке был свежий порез, а на плече кровоточила рана. И началась буря.