Охота на планктон

Музыка к главе: Woodkid-Run Boy Run

      Честно признаться, если бы я сейчас пил, то обязательно бы поперхнулся. Еще лучше. Про таких даже фильмов не снимают. Вильям был совершенно спокоен, ни один мускул на его лице не дрогнул. Ничто не выдавало его мотивы, и это настораживало. Собеседник вытащил из кармана пиджака небольшую пробирку с какой-то темноватой жидкостью и вылил всю до капли в только что полученный коктейль. — Я ни в коем случае не заставляю вас! Вот, — он пододвинул бокал ко мне. — Просто выпейте это, если решитесь. Я гарантирую, что оно заставит вас взглянуть другими глазами на мир, запахи станут ярче, а все ваши проблемы покажутся настолько ничтожными, что их можно будет ликвидировать одним ударом. Вы почувствуете себя намного счастливей! I promise.       Мужчина поднялся со своего насиженного места, одернул полы чернильного пиджака и, кивнув, растворился в толпе танцующих. Соблазнительный стакан и я. Хотел бы я быть счастливым? Разумеется, кто этого не хочет! Ну, а успешней? Конечно, спрашиваете тоже! От такого предложения обычно не отказываются. Но как увидеть надписи мелким шрифтом в конце этого невидимого договора до момента, когда я поставлю подпись? Какая любая другая выпивка сможет помочь в устранении проблем? Если бы это было правдой, то такими темпами все бы тут поголовно прослыли богачами и бизнесменами, но жизнь так не работает. На запах напиток совершенно не изменился. Может, это яд? Тогда вообще не стоит его пить… С другой стороны, даже если это будет ядом, разве не для того я нарядился именно сегодня в этот праздничный костюм, чем не для празднования окончания своей жизни? Опохмелился бы, да и не заметил по чистой случайности, как выпрыгнул из окна на двенадцатом этаже. Рано или поздно, но такой исход событий в любом случае произошел бы. Мысли о подобном давно посещали мою работящую голову, однако воплощать в жизнь это я боялся. Обычно не хватало смелости закончить начатое, а теперь есть только два итога и одно действие. Я огляделся по сторонам. Вдруг Вильям все еще здесь или меня снимает скрытая камера? Но, когда я подносил край бокала к губам, никто не бросился меня останавливать. Решено.       Алкоголь растекся по телу горячим теплом, заставляя щеки пылать больше обычного. Видимо, яд растворился в напитке полностью, ибо я так и не смог ощутить вкуса. В остальном мир ничуть не изменился, радужней не стал. Но стоило мне подняться из-за стойки, как ноги подкосились настолько сильно, что соприкосновение с полом почувствовалось едва ли не сразу. Я прокряхтел что-то нечленораздельное, точно в бреду, пока кто-то пытался с усилием меня поднять. Вряд ли я смог бы помочь этому человеку, руки-ноги отказывались слушаться окончательно. Слишком большое количество алкоголя или яд стали тому причиной, времени на раздумья не было. Впереди замаячили белесые кафельные стены клубного туалета, где Юджин провел первую ночь при посещении «Metropolis». Разумеется, в обнимку с унитазом, а не с какой-нибудь миловидной девушкой. Но какая уже разница? Человек, все это время принимая на себя всю тяжесть ноши в виде Юджина, опустил того на пол рядом со стеной. Вместо лица я видел лишь размытый движущийся силуэт, который присел на корточки, приглушенно пощелкал пальцами, а потом, махнув рукой, выпрямился и вышел. В туалетной комнате больше никого не было, а каждая кабинка стояла раскрытой на всеобщее обозрение — выбирай любую. В голове сильно гудело, а музыка била по ушам настолько, что хотелось спрятаться. Передвигаясь ползком, помогая себе руками, я добрался до самой последней кабинки и, подтолкнув дверь, тем самым закрывая ее, опустил голову на закрытую белую крышку. Холод должен был обязательно привести в чувства, а в крайней кабинке тронуть меня никто не мог. Сейчас, сейчас, только переведу дух и встану, такое бывает с людьми, в том числе и со мной. Пытаясь восстановить дыхание, я прислушивался к звукам снаружи. Вот скрипнула входная дверь туалета, и кто-то гулко прошагал по полу сверкающими ботинками. Этот человек явно не торопился, так что вряд ли им бы оказался какой-то молодой парень, что так же неумело напился в дрова. Он остановился ровно напротив последней кабинки, моей. Будто других унитазов ему было мало, хотелось именно в этот. Я разозлено цыкнул, толкая ногой зеленую дверь и прямо с пола заявляя: — Занято, разве не видно? Идите в другой, — мутный темный силуэт стоял у стены напротив. Судя по фигуре, это был мужчина, который, с точки зрения пола, был довольно высок. — Нет уж, Юджин. Мне нужен как раз именно ты.       Черное пятно метнулось ко мне, хватая за горло. Я едва смог поднять затуманенные глаза к его лицу, но увидел лишь потолок с диодной подсветкой. Перед взором мир то темнел, то становился чересчур ясным и светлым, что рябило и раздражало. — Кх…х…то…       А затем моя голова резко повернулась влево, издавая громкий хруст позвонков. Никогда бы не подумал, что закончу вот так. На полу, в последней кабинке какого-то замызганного клубного туалета, выпивший так много, едва ли не до потери пульса. Если бы не этот человек, то такой образ жизни рано или поздно забрал бы меня с мучительной болью и совестью на Тот Свет. Или так и продолжал бы думать о том, как закончить эту жизнь самостоятельно, но в сотый раз не справляясь с собственной трусостью и ничтожностью. А сейчас меня окружает бескислородная темнота. Я не ощущаю себя чем-то или кем-то осязаемым. Может быть именно так выглядит жизнь после смерти, и никакого Рая и Ада не существует? Вот ведь люди на Земле думают, гадают, потому что неизвестность всех пугает. Так бы кто вернулся, рассказал, и не было бы догадок больше, рухнули бы все принципы морали и безнравственности в один миг. Наверное, такое же состояние у людей во время комы. Я сейчас точно также не осознаю, где нахожусь, кем являюсь, но отчетливо помню все то, что происходило до этого. Мое имя Юджин. Пока что я помню себя, хорошо. Не понятно, что делать дальше? Так и блуждать здесь вечность? Где мой проводник в Преисподнюю или на Небеса? Юджин, Юджин, Юджин. До тех пор, пока не забуду все буквы, буду повторять это. Ведь имя и память — единственное, что осталось. Отлично. Значит, выхода отсюда нет? Или все пространство должно быть наполнено какими-то картинками и воспоминаниями о счастье? Видимо, таких моментов у меня не было за всю мою короткую жизнь, раз тут пусто. Подумать только, умереть от чужих рук в двадцать пять лет. Интересно, кто был тот человек? Нет, не Иттан Верденберг, заклятый враг, вряд ли он ходит по таким клубам. Вильям? Решил добить, раз яд не сработал, а затем продать мое тело на черном рынке? Вполне возможно. Откуда мне знать, что на уме у этого едва ли знакомого мужчины, так набивающегося узнать меня поближе? А может кто-то другой… Но кто? Теперь я точно не узнаю ответа на этот вопрос, но надеюсь, что уж за меня ему дорого заплатят. Взять хотя бы тот белый новый костюм — стоил дорого, а носился всего лишь один единственный раз. Конечно, немного обтертый в туалете стриптиз-бара, но можно ведь и постирать. Наказывать за убийство такого никчемного человека, как я, точно нет смысла. Я не был владельцем крупной влиятельной компании или фирмы, у меня не было тех самых «верных» друзей, которые бы стояли за меня горой, я вовсе не являлся выдающимся гением или творцом. Просто посредственность, серая крыса, ничем не примечательный человек.       Запоздалый звон в ушах отразился моментальной болью во всем подсознании. Как же неприятно! Будто бы ударили гонгом по голове со всей силы, после чего его звук еще долгое время гулко продолжался. А теперь — тихое шарканье. Это переносят мое тело куда-то? Видимо, пока что я действительно в коме. Не думаю, что моя рана была такой, после которой еще можно выжить. Нет, точно, она была смертельной. Тогда что же происходит? Следующим появился сладкий дурманящий запах. Он сочился откуда-то из глубины той темноты, в которой я находился. Хотелось пойти на него, узнать, что же стало источником такого дивного аромата, пробуждавшего вкусовые рецепторы, точно бифштекс на гриле. Где-то впереди замаячил огонек. Сначала он был маленьким, но затем становился все больше и больше. Видимо, вот так и закончится моя история. Простите меня все те, кто возлагал на меня большие надежды. Я их, увы, больше не оправдаю. Спасибо тем, кто верил, что в будущем у меня будет прекрасная жена и работа, а может даже собака или свой огромный коттедж. Я уже в пути на Тот Свет, о котором так много говорят верующие. Он уже ждет и приближается. Ну, меня хотя бы будет сопровождать чудесный запах, похлеще всяких модных парфюмов.       Гудение машин привело меня в сознание крайне неожиданно. К чудесному аромату, завладевшему ранее всеми моими мыслями, примешивалась вонь от мусорных баков. Зрение постепенно прояснялось, пелена сходила с глаз, врезаясь своей чрезмерной яркостью реального мира. Все тело ломило, а я ощутил себя лежащим на чем-то очень жестком. Это асфальт? Едва я успел привыкнуть к машинам, проносящимся где-то неподалеку, как попытался пошевелиться. Рука отозвалась затекшими покалываниями, но, в целом, функционировала как прежде. Другая, но уже левая, также пошевелилась так, как я и хотел. Отлично, руки на месте, хорошо. Одна нога сначала пошевелилась в стопе, затем согнулась в колене. Вторая повторила все зеркально. Оставалась голова. Тот леденящий кровь хруст шейных позвонков невозможно забыть, даже если попытаться. Сначала медленно-медленно в одну сторону. Я увидел серое здание. Это были задворки того самого «Metropolis» на 234 Cambridge Health Rd. Вот несколько мусорных контейнеров, источавших «дивный» аромат помоев. Да, я действительно лежал на земле практически рядом с мусором. Оптимистичная метафора меня и отходов. Что ж, голова не отвалилась, шея больше не хрустит. Еще медленней я повернул лицо в противоположную сторону и тут же вздрогнул. Неподалеку, в шагах десяти от меня, Вильям, все в том же черном костюме, сидел на корточках, сжимая в руках девушку. Та самая брюнетка-танцовщица из зала, которая не дергалась и не порывалась бежать, мирно сидя у мужчины на коленях. Казалось, Вильям что-то ей нашептывал, может, даже целовал, но разглядеть получше мне не удалось. Заметив меня, бесстыдно во все глаза рассматривающего их, он хитро расплылся в улыбке и окончательно оторвался от особы. — Долго же ты спал, дорогой Юджин. Я уже тебя заждался. — Его губы почему-то были до вульгарности красными на этот раз. Помада? Нет. Осознание слишком рано пришло ко мне, я просто не желал этого принимать. Вильям вовсе не держит девушку у себя на коленях. Он держит ее тело. Она была мертва.