Тяжёлые

      Птицы пели, солнце светило, теплый ветерок дул. А Обито был мрачнее тучи — он так и не смог уснуть сегодня и по итогу просто проворочался всю ночь, скатав простыню в огромного, влажного от пота змея.       Предстоял разговор с Минато. А перед этим пара у чертового Сенджу. И не дай бог пересечься с гребанным Дейдарой… Обито сглотнул и покосился на идущую рядом Рин. Выглядела она, мягко говоря и грубо выражаясь, хреново — не лучше самого Учихи. Шагала как оловянный солдатик и, поджав губы, тупо кивала, когда кто-то из проходящих мимо студентов здоровался с ней, но ее осоловелый взгляд не переставал скользить по лицам вокруг. Наверняка пыталась высмотреть в толпе Хатаке.       Именно этой встречи Обито не хватало в набор Минато-Сенджу-Дейдара, чтобы окончательно скиснуть.       До звонка оставалось еще минут десять, когда они наконец добрались до кабинета математики. Втиснулись к стенке между другими ждущими начала пары студентами и синхронно шумно выдохнули. Переглянулись.       — Надеюсь, Тобирама не придет, — внезапно выдала Рин с абсолютно серьезным лицом, но тут же вновь помрачнела и отвернулась.       Обито на мгновение завис, но тут же кивнул, соглашаясь.       — Надеюсь, его раскатала по асфальту мусорка.       Обычного праведного возмущения на злую шутку не последовало, и разговор окончился так же внезапно как и начался. Обито поднял взгляд обратно на коридор — особенно оживленный перед началом пар. Несмотря на многочасовое обдумывание всего, что произошло за последние дни, а в частности — вчера, он до сих пор не был до конца уверен, хотел ли он прямо сейчас встретиться с Какаши лицом к лицу. Хотел ли он в принципе с ним встречаться.       Чувство стыда гложило его бесконечно сильно и бесконечно докучливо. И была еще какая-то… неловкость? Он поцеловал парня, и не то чтобы он раньше не целовался с парнями, но смущение не покидало его, засев комом в горле и периодически вспыхивающим румянцем на кончиках ушей.       Обито слишком много раз прокрутил в голове этот несуразный поцелуй. И сколько бы сильно он не отрицал этого ужасного факта (даже несмотря на то, что после — ему прилетело по яйцам), ему понравилось. Ему понравилось, но очень сильно хотелось прямо сейчас забраться под одеяло и повизжать пару минут в подушку. Ну так. Пустой истеричности ради. Просто чтобы доказать самому себе, что он идиот стопроцентный и оказался в заднице, в которой совсем не планировал оказываться.       Поток людей в коридоре усилился и в какой-то момент взгляд сам собой зацепился за светлую макушку. По обычно идеальному лицу Дейдары расползся уродливый фиолетовой синяк, а когда их взгляды пересеклись — злая усмешка исказила и без того хмурые черты его лица. Парень прищурился и неожиданно насмешливо уставился на Учиху. Сморщил нос, как от неприятного запаха, и, посмеиваясь, тряхнул головой.       — Этого ублюдка ещё здесь не хватало… — Обито показательно фыркнул и, прикрыв рот рукой, слегка наклонился вбок, чтобы Рин услышала его недовольное бормотание. — Видишь?       Рин коротко кивнула и нахмурилась. Дейдара стоял практически напротив них — у противоположной стены в компании нескольких парней с разных курсов и двух девчонок-черлидерш из группы самого Дейдары, насколько Обито мог вспомнить. Рядом находилась поточная аудитория, но Учиха, хоть убей, не помнил, какая пара должна была быть в ней сейчас.       — Что он здесь делает? У них пара в другом блоке, здесь сейчас лекция у биологов, — Нохара осторожным оценивающим взглядом пробежалась по Дейдаре, а потом и по всей его компании. — Мне это всё не нравится.       Обито осталось только покривиться и хмыкнуть, в ответ на что с другой стороны коридора тут же послышались короткие смешки, но Учиха так и не понял, от кого именно.       Он вчера уже коротко обрисовал Рин ситуацию с Дейдарой, но так и не нашел в себе сил рассказать про видео и о случившемся на той вечеринке — и, честно говоря, меньше всего на свете он хотел, чтобы это стало достоянием общественности в лице подруги. Он вообще предпочёл бы, чтобы никто и никогда об этом не узнал.       Но это был Дейдара. Он захочет — он сделает так, чтобы об этом узнал весь город, не только университет.       — Хуйню какую-то вытворить собрался, — устало покачал головой Обито. — Сейчас народу побольше соберется, истерику устроит. И подружек вон привёл на свой концерт. Сенджу сначала охренеет, а потом голову мне откусит. Супер. Класс.       Рин коротко взглянула на него в ответ и криво усмехнулась.       — Не стоило его бить, наверное, — девушка поморщилась, словно и сама не верила в свои слова. — Вонять будет ещё долго. Он же такой… обидчивый.       — Он не обидчивый, он — злопамятный уебок, — Обито цокнул языком, вспоминая их расставание. — Надо было ему ещё и нос сломать.       — Так нельзя.       — Льзя, — быстро перебил ее Учиха, но Рин, не обратив внимания, продолжила:       — Насилие порождает лишь большее насилие. Нужно научиться решать все вопросы мирно и словами, а не лезть в драку в ту же секунду, как на тебя как-то не так посмотрели, — заумно и назидательно проговорила девушка и в противовес сказанному в то же мгновение показала средний палец одной из подруг Дейдары, которая секундой ранее показательно обвела Рин взглядом с головы до пят и премерзко закатила глаза.       Обито хмыкнул.       — Помню я, как ты мирно решаешь вопросы, — парень усмехнулся и провел пальцем по собственному носу, — и какую классную Ринопластику сделала Анко в прошлом году.       Полный возмущения взгляд впился в Обито.       — Это в прошлом, — Рин поджала губы, но стыд слишком ярко вспыхнул на ее скулах. — После этого мы поговорили и теперь подруги!.. В этом и заключается суть разговора — поговори мы раньше, может, той драки и не было бы вовсе!       — Ага… Подруги, — только насмешливо протянул Учиха, не оставляя девушке ни единого шанса. — Просто признай, что мы похожи больше, чем тебе хотелось бы.       — Завались, дурак, — вспыхнула она до корней волос, надулась и стыдливо запыхтела. Замолчала ненадолго, переваривая чужие слова. И продолжила уже совсем тихо, предварительно пихнув Учиху локтем в бок: — Мог бы и сказать, что знаешь про нас.       — А ты могла бы сказать, что Хатаке гей и влюблен в меня, — внезапно оборвал Обито, и между ними снова повисла тишина.       Рин, распахнув глаза, вздрогнула и коротко открыла рот, но тут же, клацнув зубами, закрыла. Ее взгляд суетливо забегал и она, явно силясь что-то придумать, забормотала что-то неразборчивое, но Обито лишь отмахнулся:       — Уже без разницы.       Легкое раздражение и разочарование от правоты Дейдары прокатились неприятной волной по всему телу. Все вокруг знали, и лишь один Обито — слепоглухой имбецил — не понимал очевидного. Просто великолепно. Иногда ему казалось, что старые шуточки Мадары, что он родился недоразвитым и похожим на картофель — были недалеки от правды. Если вообще были шутками. Иногда он совсем не понимал, смеется ли над ним дядя или нет, ведь половину этих шуток старик произносил с таким серьёзным лицом, словно…       Громкая трель звонка отдалась через стену прямо в позвоночник, и Обито вздрогнул, практически подскочив на месте, от этого внезапного звука.       Толпа зашевелилась. Двери поточной аудитории открылись, и большая часть студентов, скопившихся в коридоре, толкающейся медленной массой потекла в них. И в тот же момент компания Дейдары оторвалась от основной толпы и, отпихивая людей с прохода, быстро направилась в противоположную сторону. Обито недоуменно проводил их передвижение взглядом.       Несильно пихнул Рин, привлекая и её внимание к неожиданному отступлению Дейдары.       — Куда они…       Но все встало на свои места слишком быстро.       Не меньше дюжины человек окружили Какаши, как только его фигура показалась в коридоре. Это выглядело глупо и точно в хреновом кино. Хатаке врезался в одного из парней, выросшего у него на пути. Его тут же толкнули обратно. Какаши лишь удивленно приподнял брови, явно не сразу заметив образовавшееся вокруг него пустое пространство, ограниченное скалящимися на его непонимание студентами.       Липкая паника окатила Обито с ног до головы.       — Нюхай! Нюхай! Нюхай!       Крики и улюлюканье взорвались канонадой. Первый залп какого-то белого порошка прилетел Хатаке из-за спины. Следующий — прямо в лицо. Кто-то из парней схватил закашлявшегося и шарахнувшегося в сторону Какаши за шиворот — и уже одна из девушек с громким смехом опрокинула на него пакет — гребанная мука. В воздух поднялся белый столб.       Толпа хлынула из аудитории обратно в коридор. Толпа загудела. Толпа засмеялась. Толпа возмущенно зацокала, когда Обито, пытаясь продраться через нее, грубо оттолкнул с дороги нескольких человек. Кто-то толкнул его в ответ, и Обито врезался в стену, на мгновение потеряв Какаши из виду.       В следующую секунду, подняв взгляд обратно, он не увидел его. Ломанулся сквозь людей с удвоенной силой — вспомнились тренировки с Гаем. Но это были не спортсмены — просто разинувшие рот студенты, завороженно наблюдающие, как Какаши подсечкой повалили на пол и опрокинули на него еще один пакет с мукой.       Кто-то засвистел. Несколько возмущенных криков раздалось из другого конца коридора. Обито на краю сознания даже узнал голос Тобирамы Сенджу.       Когда он добрался до круга из дружков Дейдары, Какаши лежал на полу, свернувшись в клубок, и закрывал лицо руками. Он то ли даже не пытался, то ли в принципе не мог спихнуть с себя Дейдару, который, схватив за волосы, яростно, словно щенка, возил Хатаке головой по полу, усыпанному мукой.       Пальцы Обито сомкнулись на длинных светлых волосах. Чужая голова мотнулась назад.       Но первее, чем он успел сдернуть парня с Какаши, чужой кулак прилетел ему прямо под дых. Следующий по уху. По виску, по ребрам, снова по уху. В глазах на секунду потемнело.       Все вокруг загудело, а в лицо ударил жар.       Несколько парней увалили Обито на пол, быстрее чем он успел что-либо сообразить. Он бездумно, оглушенно брыкнулся. Ногой заехал куда-то в сторону и даже попал, и ему тут же прилетело в ответ — пинок в бок оказался достаточно болезненным, чтобы подавиться воздухом. Десятки лиц вокруг смешались в белое с бордовым, и Обито, хрипя, закашлялся, когда поднятая чужими ботинками мука, попала в горло.       Он коротко дернулся, пытаясь приподняться, и новый пинок по ребрам мгновенно уложил его обратно на лопатки. Словно в замедленной съемке, сквозь мутную пелену перед глазами он увидел, как чужая нога летит ему в лицо — зажмурился и стиснул зубы. Но боли не последовало. Рядом раздался грохот.       И крики, крики, крики… Показалось даже, что он слышит собственное имя, но гомон был слишком звенящим. Обито, смазав рукой налипшую на ресницы белую дрянь, с трудом приоткрыл веки.       Рин, ошалелая, с широко распахнутыми глазами, замахнулась своим рюкзаком и со всех сил опустила его прямо на голову, свалившемуся рядом с Обито парню. Послышалось короткое и болезненное «Ох!».       Толпа заголосила. Завопила. Забурлила вокруг них с новыми силами. И Обито почувствовал, как чужие руки хватают его и тянут прочь.

***

      Минато был странным. Странным даже по мнению Обито. Весь его вид можно было описать исключительно фразой «крайняя степень охуевания», но тем не менее, мужчина, периодически сглатывая и глядя куда-то в пустоту, продолжал с титаническими усилиями подбирать аккуратные и мягкие слова. Пытался предложить чай. Конфеты. Ещё что-то. И после очередного молчаливого отказа со стороны ребят, наконец, замолчал.       Они сидели у него в кабинете последние полчаса.       Была полиция, были медики, был ректор. Отдельной статьей был Тобирама — именно он, по итогу, разгонял эту массовую драку. И именно он, по итогу, получил от Обито по носу. Не то чтобы Учиха сделал это специально, просто сослепу не понял, кто его схватил, и вмазал с разворота быстрее чем подумал. Как обычно.       Но он, откровенно говоря, не сильно сожалел о своем промахе.       Пока всё выяснилось, пока прошли все опросы и сменились три мешка медицинского льда на разбитой роже Учихи — наступил вечер. Он не знал, что по итогу стало с теми ребятами, которые и заварили всю эту кашу и куда отправили их, но Обито, Рин и Какаши запихнули в кабинет ментора их группы и приказали ждать. Чего именно нужно было ждать — не озвучили.       Но Обито и без этого прекрасно догадывался, чего они ждут. Точнее кого.       Мадара сейчас был на срочном собрании у ректора, посвященному всему тому, что сегодня произошло.       Он оказался на месте драки первее чем полиция. Подцепив кончиками пальцев подбородок, оценивающе оглядел лицо Обито со всех сторон. Коротко спросил:       — Ты начал?       Обито так же коротко буркнул, морщась от болезненной хватки:       — Они первые на нас напали.       И Мадара лишь удивленно дернул бровью при фразе «на нас», и в глазах его загорелась обыкновенная для него злоба. Больше он не проронил ни слова. Ну, рядом с Обито. Его вопли на полицейских, на Минато, на ментора группы Дейдары, на родителей Дейдары и ещё на кого-то — слышал, наверное, весь университет. Досталось всем. Никто не избежал его праведного гнева и презрения. И осталось только дождаться, когда придет и их очередь отхватить по голове.       А они отхватят. Обито отхватит. Даже если он не был виноват — это создало проблемы для Мадары, а правило с детства было одно: не создавать проблем. Конечно, парень всю жизнь нарушал его, но всё же не мог сказать, что последствия были незаметными.       И словно в насмешку над мыслями Обито, знакомый грубый голос в ту же секунду прозвучал за дверью, совсем рядом. Все в кабинете напряглись. Ручка двери с неприятным хрустом дернулась вниз и полотно с жутким грохотом врезалось в стену, будто дверь была открыта исключительно с ноги.       На мгновение повисла тишина. После — шумный, испуганный выдох, но со стороны Минато.       На пороге стояла молодая женщина с рыжими — практически красными — волосами, и лишь где-то там, за её спиной, маячил, казалось, до чертей довольный Мадара.       — О, Кушина, а ты чего приехала… — Намикадзе совсем немужественно вжал голову в плечи, заискивающе улыбаясь.       — Минато — засранец! — яростный рык прокатился по небольшому кабинету. И в этот момент Обито понял. Не показалось. Мадара ухмылялся. — Какого черта ты мне не позвонил?!       Обито узнал этот голос. И чего уж таить — манеру речи тоже. В первую же секунду и без имени стало понятно, кто это. Они с Рин быстро переглянулись. Жена ментора оказалась невысокой, симпатичной и в крайней — крайней — степени беременной. Живот уже лез на нос, и ходить ей так, очевидно, оставалось совсем недолго. И даже возмущенно упирать руки в бока ей было тяжело. Учиха с трудом поборол в себе иррациональное желание поздравить будущих родителей.       Во многом помогла пакостная рожа Мадары, показавшаяся из-за плеча женщины. Он кивнул Обито и, словно собачку, поманил его пальцем:       — Сопляк, Нохара, пошли. Тут разберутся без…       — Иди — гуляй, старый хрен! — тут же перебил его громкий возглас Кушины, и дверь захлопнулась практически Мадаре по довольному лицу.       Челюсть Обито упала куда-то к ногам.       И, словно бык среагировавший на красную тряпку, женщина, заметив дернувшегося Учиху, выставила вперед руку, указывая на Обито пальцем. Вся она пылала каким-то неистовством — даже волосы будто шевелились, и Учиха запоздало понял, что также как и Минато секундой ранее, судорожно вжал голову в плечи, под этим яростным взглядом.       — Ты! Учиха Обито! — с вызовом рявкнула она.       — Я. Учиха Обито, — быстро, словно от этого зависела его жизнь, согласился он.       На ладонях проступил пот и Обито бросил испуганный взгляд на ментора, ожидая, что тот вроде как… ну спасет его от своей разгневанной жены, но Минато лишь коротко помотал головой. Учиха от чего-то прочитал в этом движении фразу «не двигайся, она чует страх» и замер, глядя на женщину, как на своего нового палача взамен Мадары. Он ждал какого-то приговора, но чужой палец, словно стрелка часов, переместился на Рин, сидевшую следом за ним.       — А ты — Рин! — всё еще несколько по-солдатски рыкнула она.       — Да, мэм! Нохара Рин! — так же громко отрапортовала девушка в ответ. Обито удивленно обернулся, ожидая увидеть, как подруга салютует, но Рин оказалась такой же маленькой и сжавшейся в комочек как и Обито с Минато.       Палец переместился дальше по окружности, указывая на следующего человека, сидящего на диване. И Кушина, наконец, дрогнула. Распахнула глаза шире и часто-часто заморгала.       Зло сверкнула глазами на Минато, и открыла было рот, в попытке что-то сказать, но её нижняя губа легонько задрожала.       Перемена настроения была слишком внезапной. На секунду Обито даже показалось, что женщина вот-вот расплачется — послышались задушенные всхлипы.       Но расплакался Какаши.       Вцепился в руки моментально оказавшейся рядом Кушины — тут же испачкал её аккуратное, отутюженное зелёное платье белыми мучными разводами. Но женщина лишь крепче прижала его голову к себе. Склонилась над ним, приглаживая волосы и быстро-быстро шепча что-то нежное на ухо.       Минато неловко встал со своего места, протянул к жене руку и шагнул ближе, но тут же вспомнив, что он всё еще были не одни — быстро отдернул ладонь от чужого плеча. Извиняющееся улыбнулся и кивнул Обито с Рин на дверь:       — Я… Думаю, господин Мадара ждёт вас, ребята… Извините, — впервые за этот день его напускная, слегка нервная улыбка дрогнула. Глаза забегали из стороны в сторону, а на лице показалась какая-то мрачная безысходность. Осторожно, он тоже склонился над Какаши, приобнимая его за плечо       Обито, сглотнув и стараясь не смотреть, на плачущего Хатаке, поднялся с места. Потянул ошарашенную Рин за собой. И лишь когда они с Нохара переступили порог, спустя несколько часов абсолютного молчания Какаши забормотал, глотая рыдания:       — Простите-простите-простите, я сорвался-сорвался, я опять сорвался.

***

      — И что теперь будет?       Обито проводил скрывшуюся за дверьми общежития Рин взглядом и откинулся на сидение, косясь на Мадару. Они в молчании проделали весь недолгий маршрут от университета до общежития, и Обито даже был несколько удивлен, что Мадара сам предложил их подвести. Ничего не спрашивая, ничего не говоря.       — Ничего. Не ты это начал, в коридоре есть камера, — мужчина тяжело выдохнув, заглушил машину. — С Тобирамой сложнее, но я не думаю, что он заявит на тебя. Мы ещё не разговаривали с ним. Боюсь, я бы только добавил по его мерзкой пасти, как только бы увидел.       — Нет, я не… — Обито поджал губы, сглатывая. Потянулся ладонью к лицу, но тут же поморщился, от неаккуратной попытки почесать нос. — Я про Какаши. Я про него вообще-то хотел узнать.       Взгляд Мадары был тяжелым. Не злым или негодующим — просто пытливым. Словно он действительно пытался рассмотреть что-то большее за словами Обито.       — Он мой друг…       — Его отчислят, конечно, — в конце концов просто пожал он плечами. — Университету не нужны такие проблемы. Я изначально был против его поступления, но совет меня не послушал — вот теперь и нахлебаются с ним сполна.       — О чём ты?.. — Обито опустил взгляд на собственные руки, рассматривая разбитые костяшки правой руки. Продолжил тише, испуганно: — Он просто ошибся. У нас много, кто курит… Да даже в команде, ты же сам прекрасно знаешь…       — Обито, — оборвал его Мадара и тут же замолчал, будто подбирая слова, что было ему совсем не свойственно. — Он отнюдь не просто курит. У этого парня проблемы. И ему нужно их решать. Не здесь — в специальном месте.       — Но!.. — парень взвился, но, поймав упреждающий взгляд дяди, тут же сник, переходя обратно на шепот: — Это было всего раз. Ну, может, два. И потом, как вообще это касается университета? Он же может съездить полечиться… А потом нагонит материал, ты просто его не знаешь. Зачем его отчислять? Сколько это займет? Месяц?.. Два?       Новый пристальный взгляд придавил Обито к сидению, и он особенно явственно почувствовал, будто вернулся в прошлое — он, совсем ещё мелкий, постоянно рыдающий навзрыд мальчишка, и грозный Мадара, которого до смерти родителей он видел лишь однажды. Старый Понтиак Бонневиль со скрипящими сиденьями. Мутное лобовое, через которое видны ворота кладбища.       — Полтора, — спокойно проговорил мужчина, и точно только и ждал, как ударить Обито побольнее, добавил, даже не дрогнув: — В прошлый раз твой друг лежал в реабилитационном центре полтора года. Но будь он действительно твоим другом, полагаю, ты бы знал об этом.       Обито испуганно выдохнул. Неверяще распахнул глаза, глядя на все так же абсолютно невозмутимого Мадару, но тот продолжил:       — Попал туда сразу после окончания школы с серьезной героиновой зависимостью. Его взяли-то только потому, что Намикадзе — его опекуны. Минато целый год за Хаширамой по пятам ходил, а Кушина… — Мадара неожиданно скривился. — Ну она… Узумаки. В девичестве. Этим всё сказано.       — Узумаки. Как Мито Узумаки. Жена ректора, — глухо повторил Обито. Голова гудела, и он слабо мог соображать.       Он вспомнил всё, что случилось. Вспомнил, как Какаши исчез в никуда сразу после своего окончания экстерном. Вспомнил слова того дилера, Тензо, что Какаши уже слазил однажды. Вспомнил, как они случайно узнали, что Какаши бывает дома у Минато. Вспомнил, как он рыдал в руках у Кушины. Он вспомнил это — и всё наконец сложилось в одну картину.       — Её племянница. Такая же неспокойная и неуёмная.       Обито тупо кивнул. Невидящим взглядом уставился в приборную панель, облизнул пересохшие губы. Сжал пальцы в кулаки.       — И… и что теперь будет? — повторил он хрипло. И вздрогнул, и болезненно скривился. — Мне кажется… я… я вроде… Влюбился в него? Что мне делать?       Обито поднял на дядю затравленный взгляд и, наверное, впервые со времен похорон родителей — Мадара не посмеялся над ним.