Кое-что о семье

«Воспоминание о радостях ударяется о страдание и звучит жалобно». Отто Вильгельм Фишер.

Инженер редко бывал в доме Лидера. Лучше сказать — никогда. И причина не в том, что его не приглашали или что ему категорически запрещали ступать на порог. Просто как-то само собой получилось, что квартира Инженера стала пристанищем и зоной комфорта, что именно эта невзрачная, самая обыкновенная обстановка с дешëвой мебелью и с дешëвыми обоями стала приятнее, чем стены родного дома. Так, по крайней мере, говорил Лидер, а он предпочитал либо чистую правду, либо намеренное утаивание. Без третьего варианта в качестве лжи. Когда Лидер настоял поехать в дом, а не остаться в квартире, и ничего при этом не объяснил, Инженер решил, что от него что-то снова утаивали — и такой расклад его мало устраивал. Всë же находиться в неведении ему не нравилось, он чувствовал себя дураком, который делал то, что сам не знал. Но Лидер не нуждался в чужом мнении, он попросил Инженера более мягко, и тот с поражением согласился, подумав, что навряд ли бы его стали отправлять туда, где он никогда не был, просто так. Видимо, была весомая причина. В НИИ, к сожалению, тоже пришлось не пойти. Дом находился за городом, до него добраться можно только на машине, а НИИ был расположен в городе. Вот и получается, что идти туда или пешком целый день, или вообще никак. Инженер под тяжëлым взглядом Лидера пришëл к мнению, что лучше всë же второй вариант. Сидеть в совершенно в пустом и незнакомом доме было, откровенно говоря, страшновато. Лидера, да даже Телефониста, не было и в помине, что ещë больше настораживало Инженера, из-за чего он где-то час втыкал в стену на кухне и пытался понять, что ему следует делать. Мельком осмотрев весь интерьер, расставленный со вкусом (Инженер со стыдом признался себе, что думал, что весь дом будет слишком богатым и отталкивающим), он заметил пару интересных и необычных статуэток, много магнитов на холодильнике, определëнно с отпусков, а ещë различные картины и ни одной фотографии. В общем, ничего необычного. В качестве второго этапа изучения дома Инженер решил, что надо наконец-то что-то приготовить, чтобы и себя накормить, и Лидера с Телефонистом, когда они придут. Холодильник оказался заполненным полностью, но в основном — консервами, а шкафы — различной нескоропортящейся едой. Вздохнув, он достал макароны и фарш, чтобы сделать домашние котлеты, которые очень любил Лидер. Телефонист, впрочем, тоже не жаловался и с радостью уплетал их. Поэтому котлеты были идеальным вариантом, чтобы всех порадовать и не оставить никого голодным. Готовка заняла час, и то большую часть времени Инженер потратил на то, чтобы отыскать все необходимые приправы, посуду и соль. Но разобравшись и с этой проблемой, он приступил от безделья к следующему этапу — к уборке. Дом Лидера вовсе не был грязным или пыльным. Какая-то уборка здесь точно происходила, однако Инженер сомневался, что доскональная, ведь сам Лидер имел некоторые… проблемы, а Телефонист навряд ли уделял этому существенное внимание, наверняка считая, что есть иные радости. Это было вполне нормально так думать, ведь он был молодым, полным сил и возможностей, и мусор для него был не так уж и важен по сравнению с происходящим в его жизни. Инженер словил себя на мысли, что очень соскучился по всем, пока находился в совершенно пустых комнатах. Хоть он и пытался себя отвлечь домашними обязанностями, тоска всë равно поглощала его, как и неприятное чувство одиночества. Найдя с горем пополам небольшой тазик и тряпку, Инженер начал с кухни, где, как правило, было больше всего раздражающей грязи. Но еë оказалось не так уж и много, как он думал. Еë практически вообще не было — ни в маленьких щëлях между плинтусом и столешницей, ни на полу под столом, ни внутри холодильника, ни ещë в каких-либо местах. Пыль была, но оно и понятно — она любит появляться постоянно, хоть сколько еë не убирай. Про себя Инженер невольно подумал, что, возможно, поспешил с решением и Телефонист всë же придерживался насчëт грязи в доме иной позиции… В любом случае, тщательно перемыв всю посуду, он приступил к гостиной, где был крупный шкаф-стенка, внутри которого стояли и книги, и статуэтки, и некоторый сервиз. Основная часть книг оказалась в пыли, статуэтки — тоже. Инженер доставал каждый предмет и протирал его так тщательно, чтобы они почти блестели от чистоты. По крайней мере, некоторые вещи, выполненные под золото или серебро, точно начинали сверкать и красиво переливаться при свете. Когда он добрался до следующей стороны и открыл осторожно дверцу, то первым, что его привлекло при неподробном изучении книг и сервиза, это достаточно яркий, хоть и выполненный в сдержанных тонах, и чистый корешок. Инженер, поглядев по сторонам, прикусил губу и, не способный побороть любопытство, достал предполагаемую книгу и охнул. Это был альбом. Самый настоящий альбом с фотографиями. Он не знал, было ли разрешено ему смотреть его и, если он посмотрит, будет ли это предательством, однако открывшаяся возможность узнать Лидера и Телефониста ещë лучше была сейчас на первом месте и сопротивляться ей не хотелось совсем. В конце концов, если бы это было что-то запрещëнное, то его бы хранили в менее доступном месте, верно? Раздираемый противоречиями, Инженер присел на диван и бережно положил альбом на колени. Он долго теребил уголок, боясь открыть, но, осмелев, он коснулся обложки (в рамке которой была красивая фотография моря, а также внизу характерная надпись «альбом») и быстро открыл еë. Его встретила счастливая, в свадебном платье, Нателла, кардинально разнившаяся с той безумной Нателлой, опьянëнной властью, из недавнего настоящего. Рядом с ней стоял Лидер — в таком же свадебном чëрном костюме и без своих излюбленных очков, которые бы всяко смотрелись на общем фоне лишне. Его идеальная, прилизанная укладка блестела от обилия геля, но всë равно не портила внешний вид. Честно говоря, Лидер умудрялся даже так выглядеть безумно привлекательным. У Нателлы же волосы были короче, и ей крайне шла такая причëска. Как, собственно, и улыбка. Она держала в руках большой букет красных роз, а Лидер приобнимал еë за талию. Инженер с лëгкостью поддел фотографию, достал еë и развернул к себе другой стороной, на которой красовалась размашистым почерком, — он узнает каллиграфию Лидера из сотни, — небольшая надпись. «Никогда бы не подумал, что эта женщина согласится выйти за меня. Но я щипал себя много раз, так что точно не сплю. Всë по-настоящему. Это был прекрасный день, полный невероятных впечатлений. Еë глаза… они заставляют меня терять разум.» Инженер усмехнулся и убрал фотографию обратно, провëл задумчиво по краешку несколько секунд и перевëл внимание на другие. Вся страница была заполнена свадебными фотографиями, где и Нателла, и Лидер дурачились, как малые дети, и улыбались. По-настоящему, а не натянуто или злобно. Много ракурсов было со спины, когда происходили различные конкурсы. Ещë больше ракурсов с лицом, где молодожёны сидели за столом, беседовали или смеялись. На каждой фотографии была надпись, кратко пересказывающая то, что было сфотографировано, и каждый раз Инженер умилялся с того, как Лидер описывал свои эмоции и чувства. Перелестнув страницу, Инженер увидел более домашние снимки. Он взял тот, на котором Нателла, подперев бок, стояла возле плиты и недовольно смотрела в объектив камеры. «Тогда вышли подгоревшие котлеты, за которые Натка долго извинялась и оправдывалась. Но я люблю и еë, и все еë неудачи. Ей не стоит пытаться быть для меня идеальной, ведь я тоже неидеален. Сходим в следующий раз в ресторан.» Эта и следующая страница были усеяны фотографиями, где Лидер то чинил полку, то клеил обои, то лежал на кровати и прятался от настойчивого объектива, а также где Нателла сажала цветы в маленькие горшки, где она крутилась в стильной одежде перед зеркалом, где она отправляла воздушный поцелуй. Очень много снимков было посвящено теме готовки и ремонту, совместному времяпрепровождению и ребячеству Лидера на камеру, которое Нателла снимала очень часто и, видимо, как-то по-особому ценила. Инженер снова перелистнул страницу, и на этот раз его встретили красивые ракурсы с моря, где Нателла и Лидер стояли в обнимку или где один из них находился по колено в воде и позировал. Один снимок был рядом с домом, и Инженер достал его, чтобы узнать побольше. «Купили дом в Ялте. Натка давно мечтала об этом, ещë до замужества мне говорила. Я не воспринимал серьëзно, но теперь понимаю, почему именно Ялта, а не Сочи. Красивое место.» На новой фотографии Лидер, стоя на коленях, прислонял ухо к животу Нателлы и держал еë за бок — с явной осторожностью. Его глаза были прикрыты, а сама Нателла радостно наблюдала за действиями мужа. «Натка сообщила мне о невероятной новости, которая растрогала меня. Она беременна. У нас будет ребëнок! Меня переполняет нежность и тепло к ним. Хочу дать им такое будущее, в котором они ни в чëм не будут нуждаться. Мы поговорили и решили, что если родится девочка, то назовëм еë Ира, а если мальчик, то Юра.» Инженер просмотрел на довольное лицо Лидера и сам не сдержался от улыбки. Здесь он казался таким живым, полным надежд на счастливую семейную жизнь, без предательств, убийств и грабежей. Он был как примерный семьянин, мечтающий о том, что всë будет хорошо. Как бы отреагировал прошлый Лидер на себя настоящего? Навряд ли бы смог смириться с тем, к чему привела его судьба. Последующие кадры были посвящены обустройству детской. Еë выполняли в нейтральных тонах, чтобы подходило как девочке, так и мальчику. Вот Лидер задумчиво держит рулон обоев, вот он собирает кроватку, а вот Нателла расставляет игрушки и украшает стены. На каждой фотографии они с энтузиазмом создавали такую комнату, в которой их ребëнку будет комфортно находиться. Чувствовалась любовь не только к чаду, но и друг к другу. На новой странице был снимок, где Нателла, укутанная в плед, поедала солëные огурцы с шоколадом. Она смотрела вперëд, и Инженер решил, что глядела она передачи по телевизору. «Резкие скачки в еде пугают и одновременно смешат. Никогда бы не подумал, что Натка будет свои солëные огурцы впихивать и в сладкое, и в молочное, и вообще… Надо будет точно запастись банками на зиму.» Много снимков было посвящено тому, как Нателла в магазинах смотрела детскую одежду, как изучала новые игрушки, в основном мягкие. Также немало страниц было заполнено тем, как она позировала с украшениями, розами, в шубе или в необычных блузках и юбках. Она была в самом деле роковой женщиной, сражающей своей красотой. И беременность ни в коем случае не портила еë привлекательность, изящность и женственность. Очередная страница в этот раз была посвящена совсем маленькому, только рождëнному, сыну. Инженер подхватил тот снимок, где он был замотан в простыни, весь красный от, видимо, недавних слëз, и уже заснувший. Его держала Нателла и любовно гладила по макушке. «Мне как сказали, что родился Юрка, так я челюсть чуть не потерял. Перепутал от эмоций и отдал цветы не Натке, а еë врачу. Совсем с катушек слетел. Хоть игрушку подарил сыну, а не кому-то другому. Потом исправился, купил новый букет и нормально уже вручил Натке. Целый день от неë и Юрки не отходил. Всë боялся, что может что-то произойти. Она меня успокаивала, но мне всë равно страшно было. Он ведь такой кроха.» Рассматривая все фотографии маленького Телефониста, Инженера захватила новая волна умиления. Он был таким беспомощным, неумеющим говорить или ходить, но вместе с тем его хотелось всему научить и всё показать. Инженер прекрасно понимал чувства Лидера, потому что невольно сам их испытал. «Он сказал первое слово! Я думал, это будет «мама», но он удивил нас всех и сказал «папа». Попытался. Натка даже засняла на видео, а я так радовался. Как ненормальный. Я так люблю их.» Уже на других снимках Юрка был чуть взрослее, возможно, около годика. С ним фотографировалась и Нателла, и Лидер, были даже совместные. Но по большей части он был один и шкодничал тоже по-разному. Инженер зацепился за кадр, где Юра забавно стоял. «Первый полëт прошëл нормально! Юра сделал несколько неловких шагов и засмеялся. Натка вместе с ним начала смеяться, подняла на руки и давай кружить. Я тоже потом присоединился. Он огромный молодец. Очень горжусь им.» По мере листания альбома Телефонист становился всë старше. Ему уже было два года, затем — три, четыре. Он доставал из шкафа отца одежду и нацеплял на себя эти непропорционально широкие куртки, пиджаки, свитера. По записям Инженер понял, что Натка на такое поведение ругалась, а вот Лидер смеялся и поощрял Юру всякими вкусностями, на что Нателла только неодобрительно цокала и ругала уже не только сына, но и мужа. Немало снимков было посвящено праздникам. На один Новый год Лидер одевался как Дед Мороз и вручал Юре подарок, Нателла, как всегда в ослепительном одеянии, с повязанной на шее мишурой, позировала вместе с сыном возле ëлки. Лидер, также с мишурой, держал Юру на руках возле украшенного пëстрыми снежинками окна. А сам Юра был в костюме медведя и с подарками в руках. На другом Новом годе, когда мелкому Телефонисту было шесть, он уже был в костюме пирата. Дни Рождения проходили с большими тортами, с задуванием свечек и с обилием подарков, от которых Юрка разевал рот, из-за чего на кадре он получался так, будто кричал. Также встречались снимки, где он уже увлечëнно играл с подарками и не обращал ни на кого внимание. Две предпоследние страницы были почти пустыми, если не считать одну фотографию, где Лидер, Нателла и Юра были запечатлены вместе. Краска на бумаге сильно смазалась, из-за чего лицо Нателлы и Лидера было трудно рассмотреть. Одна тонкая бледная линия, размазавшая немного одежду и фон, протянулась до самого конца фотографии, и Инженера с болью осенило: это были слëзы. «Она бросила… (зачëркнуто). Я проснулся от шума и когда встал, то увидел, как… (зачëркнуто). Она бросила не только меня, но и Юру. Как она могла бросить нашего сына? Как мне объяснить, что его мать оставила… (зачëркнуто).» В груди неприятно защемило, и Инженер невидящим взглядом уставился на шкаф. На предыдущих снимках не было ни намëка на такой ужасный и отвратительный поворот событий. Лидер знал причину? Или причину не знала даже Нателла? Эти вопросы заполнили всë сознание Инженера, его руки задрожали, и он не мог думать больше ни о чëм, кроме того, как тяжело было Лидеру воспитывать непослушного, требующего к себе внимание Телефониста, который навряд ли понимал, что значит «мама его бросила». Такое не поймëшь даже будучи взрослым, потому что трудно свыкнуться с тем, что мать тебя не полюбит и никогда не поддержит, не приласкает в трудную минуту и не поцелует в лоб. У Телефониста был только отец, который не отрывался от него, лечил, когда сыну было плохо, и помогал с уроками, когда тот не понимал математику или русский язык. Он был для него опорой и примером для подражания. Он равнялся на него. И он совсем забыл о материнской любви. У Лидера был только сын, в котором он не чаял души, которому он посвящал всë своë время, забывая порой про себя. Это было самоотверженно, но на самом деле это была попытка заглушить проклятую ноющую боль, навряд ли утихшую даже с годами. Последние две страницы были заполнены полностью. На одном снимке, где Юре было лет двенадцать, сидел Водила. Он строил рельсы, пока Телефонист держал поезд и ждал, когда можно его будет запустить. Подписей с обратной стороны никаких не было, и Инженера это расстроило. Ему хотелось узнать мнение Лидера по этому поводу. На другой фотографии был Клавишник и Юра, сидящий рядом с ним и смотрящий на синтезатор. Очевидно, Клавишник учил играть его на инструменте, и Инженер задумался над тем, умел ли всë-таки Телефонист создавать музыку или предпочитал только слушать. Подписей, как и на предыдущей, никаких не было. Присмотревшись к очередному снимку, Инженер увидел Юру с синяком под глазом и с разбитым носом. Он зло надувал губы и смотрел в сторону, а не в камеру. «Подрался с одноклассником. По его словам, он обозвал Юру сыном вора и убийцы, а его самого — папенькиным придурком. Если бы была возможность, с удовольствием прирезал всю семью этого ханурика. Но… это плохой пример для Юры. Я надеюсь, он прекратит так реагировать на оскорбления. Мне приятно, что он заступается за меня, однако если так продолжится, то придётся переводить его на домашнее обучение. Учителя… не особо довольны драками и уж тем более тем, что в их школе сын бандита. Слухи распространяются быстро.» На новой фотографии был заснят момент, когда Телефонист, которому уже было лет шестнадцать, стоял в крутой позе, в чëрных очках и с телефоном в руках. Рядом с ним находились Клавишник и Водила, копирующие такую же эпичную позу, как и у Юры. «Не уверен, что я поступаю правильно, но, надеюсь, если он будет постоянно находиться рядом со мной, то я смогу его защищать лучше.» На последнем снимке был уже совершеннолетний Телефонист в своей привычной одежде и Лидер. Они стояли рядом друг с другом, но Инженер ощутил какое-то напряжение. Лидер не улыбался — его лицо было абсолютно непроницаемым, ещë с этими дурацкими очками, не улучшающими положение. Он зарос щетиной, что добавляло его образу запущенности. Телефонист, тоже в очках, держался как-то скованно и неуверенно. Сопроводительных надписей не было. Инженер дошёл до обложки альбома и, приглядевшись, заметил торчащие кусочки порванной бумаги. Возможно, его можно было продолжать пополнять, но Лидер, потерявший к этому всякий интерес, просто вырвал все листы и оставил так, как есть. От этой правды стало невыносимо, а голова от переполнявших мыслей заболела сильнее. Инженер, частично зная историю, не ожидал, что после изучения альбома ему станет настолько плохо. К горлу внезапно подкрался неприятный ком, мешающий сглотнуть, и он поспешил прикрыть глаза и выровнять сбившееся дыхание. Входная дверь отворилась и сразу послышался голос. Инженер, встрепенувшись, закрыл альбом и отложил его в сторону. — Да-да, я всё знаю, — шум, что-то упало и ругань. — Твою ж… Я перезвоню. Топот ног, шуршание и Телефонист наконец-то появился в поле зрения. Он с любопытством оглядел Инженера, обратил внимание на то, чем он занимался и усмехнулся. Инженер в свою очередь заметил царапины на щеке и подбородке, которые слегка кровоточили. В его голове сразу появилось множество идей их получения: и очередная перепалка, и упал, и ударился, и подрался. Инженер вскочил и подошёл к Телефонисту. — Ч-что… случилось? — Что? — его бровь взметнулась вверх и он приоткрыл рот. — А, это? Неудачная потасовка. — Н-неудачная… п-потасовка? — Ничего серьёзного, — Телефонист мягко улыбнулся, сел на диван, закинул ногу на ногу и подобрал альбом. — Батя в порядке. Тоже в царапинах, но в норме. Он появится чуть попозже. Ему надо разобраться с делами в Канарейке. — Ч-чего же вы так… это… это п-поэтому вы с-сюда меня посл… отправили? — Да, типа того. Батя думал, что могут приключиться некоторые неприятности. Не стоит забивать голову, — Телефонист недолго полистал альбом и поспешил поменять тему разговора. — Он постоянно пересматривает его. — П-пересматривает? — переспросил Инженер. — Именно. Он говорит, что это закаляет его, а я думаю, что он просто мазохист. — Ты т-тоже пересматриваешь? — Нет, конечно. Я понимаю, что надо поддержать отца, но я не хочу даже… открывать. Больно от воспоминаний, — Телефонист дёрнулся и устало потёр переносицу, задел царапину и зашипел от резкой боли. — И не хочу быть привязанным к прошлой жизни. Он ведь до последнего надеялся, но когда и во второй раз предали, то всё. Считай, ты в некотором плане помог ему выкарабкаться из этой ямы. Инженер замер. Он не отрывал взгляда от Телефониста, внешне спокойного, но внутренне явно испытывавшего бурю самых противоречивых эмоций. Он сильно напоминал Лидера: тот также предпочитал всё держать в себе. Инженер почувствовал неожиданный гнев на Нателлу: и за то, что она бросила семью — дважды, и за то, что она не принимала практически никакую роль в воспитании сына, и за то, что она оставила такой глубокий порез в сердце и ребёнка, и бывшего мужа. Инженер выдохнул, стараясь привести свои мысли в порядок. Не ему судить и не ему презирать. Он не был участником всех событий, поэтому не имел никакого права делать какие-либо выводы и так отзываться о поступке Нателлы. Инженер внезапно вспомнил, что ему надлежало сделать. — Т-твои царапины… их н-надо проде… фин… обработать. Телефонист махнул рукой. — Пустяки. — Л-лучше всё же обработать, иначе в-вред будет всякий. Нежелательный. — Ладно. Благодаря короткому изучению дома Инженер знал, где находилась аптечка. На кухне в нижнем ящике. Поиски не заняли много времени, и он очень быстро вернулся к Телефонисту, смирно сидящему на диване. — Б-будет щипать. Инженер разложил аптечку рядом с собой, взял бутылёк со спиртом, намочил ватку и приложил её к месту возле одной царапины. Дезинфицирование проходило неспешно и в полном молчании. Телефонист был задумчивым, а Инженер так увлёкся тем, чтобы не причинить боль, что совсем выпал из реальности. Но когда ватка касалась ранки, то Телефонист кривился, однако героически не издавал ни одного звука. Когда Инженер начал обрабатывать последнюю царапину, то Юра заговорил: — Я ведь хочу, чтобы он был счастлив. Ну, насколько это вообще возмож… Ай! — Т-тут очень глуб… серьёзная ранка. — Я думаю, тебе стоит просмотреть вместе с ним этот альбом. Ему приятно будет. — Он с-согласится? — Может, он и строит из себя крутого, но на деле он очень сентиментальный. Он точно согласится. — Спасибо… з-за доверие. Телефонист выждал, когда Инженер закончит с царапинами, и повернулся к нему. — Не понимаю, что он нашёл в тебе, ведь ты его всё же на коляску посадил, но я ценю, что пытаешься исправиться. Обычно такое мало кто прощает. Ни я, ни батя не должны были вообще с тобой когда-либо пересекаться, но ты столько раз встречался с ним, столько раз спасал… Мне порой кажется, что это всё неспроста и та ночь в Канарейке должна была случиться, чтобы всё встало на свои места. — Т-то есть? — Не знаю, как объяснить. Забей. Просто не предавай его никогда. Пожалуйста. Иначе ножиком пырну на этот раз точно. Проверю специально, — Телефонист заметил на лице Инженера испуг и беззлобно усмехнулся. — Я шучу. — К-какие у в-вас ш-шутки странные… Телефонист только пожал плечами, мол, какие есть. Он поблагодарил за помощь, а Инженер вспомнил, что тот совсем не ел и повёл на кухню — кормить. К вечеру появился Лидер, тоже весь в ссадинах. Инженер поспешил помочь и ему, хоть тот, как и сын, отказывался и говорил, что это не стоит внимания и разве ни у кого нет нормальных дел. Но смешок Телефониста и брошенная фраза заставили его передумать и сдаться. Вечер они втроём просидели на кухне — уже за поздним ужином, который плавно перетёк в беседу о жизни. Телефонист, как и хотел, упомянул мимолётом альбом, и Лидер, напряжённый вопросом, поспешно сказал, что подумает, а после поменял тему на менее болезненную. Ночью, когда сын уже видел десятый сон, Лидер сидел в гостиной и снова рассматривал фотографии. Они не приносили ему боль, как в самом начале, но было в них что-то досадное. Он честно не знал, зачем продолжал вновь и вновь открывать альбом, когда его жизнь была хорошей. Правда. Очень хорошей. Наверное, другие бы назвали это привычкой. Или наркотиком, приносящим одновременно и удовлетворение, и вред. Инженер, вставший за водой, сонный, с взлохмаченными волосами и в одной майке, увидел свет из гостиной и тихо вошёл в комнату, зная наперёд, что там был Лидер. Больше просто некому. Он с разрешения Лидера сел с ним, и тот, сражённый наповал растрёпанным видом и таким заспанным, но милым лицом, притянул к себе Инженера и оставил нежный поцелуй на его лбу. — Н-надо спать, — с зевком произнëс Инженер. — Надо, — подтвердил Лидер. — Уже слишком поздно. И так они и заснули. С закрытым альбомом, отложенным на пол, и в обнимку. Утром Инженер окажется укрытым тёплым одеялом. Телефонист будет весело разговаривать о Юльке, забравшей себе на время Черныша. А Лидер уберёт альбом с фотографиями далеко в шкаф, потому что поймёт, что пора жить настоящим и получать наслаждение от него же, а не довольствоваться счастливыми крохами прошлого.