Анна. Принять. Простить. Любить.

А днем на чай ко мне Антон зашел, Он радостью свой спешил делиться: Что в убиенной преступницу нашел И ждать ему награды от столицы. Еще он говорил все о внимании, Ко мне по-прежнему неравнодушен, Ему киваю в такт я на признание, Мною выбор сделан, его я не нарушу. Для справедливости прошу учесть, Что нашел сей труп мой Штольман, Не стоит через голову наверх лезть, Благодаря нему убийца был пойман. Антон со мною спорит, горячится, В порыве фотографию мне показал, Но кто такие незнакомые те лица, Это не дух, что мумию сопровождал. А позже я зашла к Полине в магазин, Развеяться хотела, пообщаться. Она сказала, что известный господин Ересью и культами стал интересоваться. И это Штольман! Материалист до дрожи! Его сознание же не пронять нечем. Полтора года - на что это похоже - Он в духов не уверовал никак совсем. Оккультизм. Небывало это, странно, Придется книжечку такую заказать. И не была бы я Мироновой Анной, Коль не сумею загадку эту разгадать. Полина дальше продолжает удивлять: Сведения об убийстве нынче в газетах, Подробности опубликовала моя мать, Зачем совершила поступок этот? Я выхожу из книжной лавки. Окликнул Меня Яков Платонович сзади. К вопросам о видениях не привыкну, А поделиться ими всегда рада. Но дальше, что узнаю, Антону скажу, Он тоже причастен к странному делу. Вопросы про ересь я позже решу, Расстались, а я на обед полетела. А матушка сияет, и ей невдомек, Что весь город о ходе следствия знает, И опять в ее голосе слышу упрек, И Штольманом она меня пеняет. С мужчиной этим много есть хлопот, Но никогда и никому он не давал причин Для сомнений в качестве своих работ, Он лучший следователь, сей господин! Что я слышу, мама? Я? Завидую? Успеху? Я радость любую с тобой разделю, Помогу устранить любую помеху. Только сейчас я лучше промолчу И свое смогу сдержать волнение, Не продлевать печального мгновения. Спасибо за поддержку, милый дядя! С тобою обо всем могу поговорить, В лучащиеся светом глаза глядя, Тебя о помощи решаюсь попросить. Мне надобно попасть в казенный дом, Там духа вызвать, провести допрос, Все выяснить: кто сделал, что потом. А дядюшка набор отмычек принес... Хоть это для нас совсем незаконно, Следствию должны мы помогать. Когда-то так со мною делал Штольман, Когда мы "гостя" пытались отыскать. А дух мумии оказался слишком странным, Он символы на стене нам показал, Затем мой дядя с упорством правым Кирпичную кладку успешно сломал. Рука пропавшей мумии торчит из ниши, Но к разгадке мы ничуть не ближе. Дух мумии тревожится, дома буянит, Я помощи у египтолога пошла просить. Быть может, он поймет, заглянет, Вместе сумеем мы дух отпустить. А дух это понял, он с нами ведет разговор, Но только язык его незнакомый, Ученый в восторге сидит до сих пор: Ему показала я тот разговор. Как жаль: ни слова не смог разобрать, Умеет он только писать и читать. А Тутмос символы стал рисовать, Послание с ученым смогли разгадать: Себе он новую захотел гробницу. Ученый обещал ее и сдать в музей. Но нет по-прежнему убитой и убийцы, А у меня - достойных этому идей. Вот дух убитой, она звалась Татьяной, И мумию сделал мужчина любимый, Решил сохранить ее. Как это странно Так поступать с телом манимым! Остался, пожалуй, последний вариант, К нему в дом сейчас и направлюсь. Последний живой тех времен фигурант, А с разговором тяжелым я справлюсь. Соперницу женщина рискнула пугать, Быть хотела единственной и любимой. А девушка закричала, от страха умерла, Осталась в памяти живой, неповторимой. До конца нести свой крест решилась, Признаться полиции не хватит сил. Я сделаю это сама. Поторопилась. А дух убиенной за все отомстил. Всегда во вселенной око за око, Любой наш поступок имеет ответ: Убийцу убьют, быть может, жестоко, Таков мироздания нерушимый обет. А мне всегда хотелось рассуждать, Что можем передать добро, любовь, Надежду, свет. И будет завтра вновь Повод хорошее в свой дом пускать. Дело раскрыто. Со мной идет Штольман, Про безопасность снова говорит, Он крайне мною недоволен И хочет, чтоб его могла предупредить. Да надоело! Я духам помогать готова, Но к следствию я ни на шаг не подойду! И не скажу Вам я ни звука, ни полслова, От Вас, Яков Платоныч, отойду! Да уж, мне тремоло сегодня ни к чему, Мне не до музыки совсем сейчас, Пока я до конца не разберусь, не пойму, Что в жизни происходит без прикрас.