Цейтнот

21 июня, 1956

Чонгук выдвигает скрипучий ящик и, не заглядывая туда, нашаривает газовую зажигалку, включает её и подносит к ней сигару, плавно прокручивая ту со всех сторон ножки. Он зажимает сигару во рту и втягивает дым, отталкиваясь от спинки стула и хватая со стола два шершавых листа бумаги. Чонгук отточенными движениями настраивает пишущую машину, устанавливает каретку и вновь расслабленно располагается на стуле, успевая подуть на ножку сигары, убеждаясь в том, что она тлеет равномерно. Он разбавляет кабинет, освещённый тёплым солнечным светом, серым дымом. Погода которую неделю радует — это, безусловно, правда. Обычно начало лета навевает мрак, июнь топит улицы дождями и словно привязывает тучи к крышам домов. Признаться, Чонгук не тот человек, который действительно что-то чувствует при виде солнца. Глядя на него, сложно прийти к тому, что он один из тех грузных людей, одевающихся неброско и почти тускло, снующих по улице с чёрным зонтом-тростью в дождливую погоду, но, да, таков он — Чон Чонгук. Мужчина выдыхает дым, сосредотачиваясь на ощущениях, и двигает стул ближе к столу, начиная набирать текст на печатной машинке.

Куда: Канвондо, Республика Корея Откуда: Лидс, Англия 21 июня 1956

Здравствуй, мой. Чонгук останавливается, слыша резкий стук в кабинет, и отрывается от пишущей машины, кладя сигару на край пепельницы. Он угрюмо вздыхает, замечая, что уже успел мазнуть по лишней точке, не дописав предложение. — Войдите. — Вы не видели… Чонгук, чёрт бы тебя побрал, я же все этажи оббегал, чтобы тебя найти. Ты снова здесь? — молодой человек поправляет пиджак и смахивает слегка влажную из-за пота чёлку с лица. — Прекращай штаны просиживать. Через две минуты совещание. Совещание с директором, — он делает акцент на последнем слове, желая вызвать у Чона хотя бы… хотя бы желание спуститься в зал, что уж говорить об интересе. — Чёрт, директор… — Чон задумчиво стучит пальцами по столу, взглядом цепляясь за напечатанные строчки. — Чимин, будь добр, передай ему, что, к большому сожалению, я очень занят и, несмотря на всю любовь к столь занимательным лекциям, я не смогу прийти сегодня. — Сегодня? Ты никогда не приходишь. Чонгук поднимает сигару, делая быструю затяжку и выпуская дым едва не в лицо Чимину, недовольно отмахивающемуся от него. — Когда же тебя уволят, не дождусь, — он качает головой, замечая слова, напечатанные Чоном, но не комментирует это. — Я бы с удовольствием занял твой кабинет. — Правильно говоришь — не дождёшься. Чонгук возвращается к письму, показательно двигая стул и поднимая руки над пишущей машиной, хотя сам знает — при Пак Чимине, хотя чего мелочиться… при любом другом человеке он не продолжит писать. Это не для посторонних глаз. — Как самоуверенно! — цокает Пак, складывая руки на груди. — Так, что мне ему передать? Ах, что ты очень занят… ну-ну, он так и поверит! Поверит, а потом развернёт меня и выставит за дверь, чтобы я привёл тебя, — он со вздохом продолжает. — Слушай, я, конечно, всё понимаю и пытаюсь войти в твоё положение, но не подставляй меня, ладно? Чонгук опускает взгляд, щурясь. Совещание с директором… будь неладен этот директор! Почему именно сегодня? Чон задумчиво потирает затылок, чувствуя на себе пристальный взгляд Чимина. Откровенно говоря, надави Чонгук чуть сильнее — Чимин бы сдался. Сдался, вновь соглашаясь, вновь в одиночку отбиваясь ото всех на совещании, вновь потакая Чону. Но, ладно, в этот раз он не допустит этого. Из раза в раз подставлять Чимина, при этом отсиживаясь в служебном кабинете, покуривая сигару, — это как минимум низко. Однако… есть одно «но». Чонгук не может уйти отсюда. Нет, серьёзно, в любой другой день, да пожалуйста, он готов лично провести совещание, вместо директора. Но не сегодня. Только не сегодня. Чонгук отодвигает стул и открывает нижний ящик стола, вынимая наружу бордовую коробку. — Это, мой друг, виски. Крепкий и безбожно дорогущий. — Для храбрости мне нальёшь? — Помечтай. Вот заработаешь и сам себе нальёшь, а это передай директору. И скажи ему, что это не только за сегодня, но и за следующие разы. — Что значит «за следующие разы»? Чон довольно вздыхает и тянется вниз, чтобы закрыть ящик, но замирает, оставляя всё на своих местах. — Собираюсь в отпуск, — он вновь выпрямляет спину, стараясь не буравить ящик взглядом, и с улыбкой на губах продолжает говорить. — Возьму полный. Недельки так на четыре. Чимин ахает, прикладывая ладонь к груди. — Бессовестный… Чонгук закидывает ногу на ногу, пальцами цепляя тлеющую сигару. — И куда это мы собрались? Аж на четыре-то недельники. Не жирно? — Глупый вопрос. Конечно же, не жирно. А куда собрался… — мужчина бегло проводит взглядом по строчкам на бумаге, мысленно злясь на самого себя из-за ошибки в тексте. — Подальше отсюда. Чимин слабо улыбается, закатывая глаза. Он тихо произносит «я ведь тоже скучаю» и, не дожидаясь ответа, крепко сжимает в руках коробку с алкоголем, на ходу пытаясь придумать складный план, как бы так невзначай преподнести директору столь неординарный подарок. Хотя почему неординарный? Очень даже хороший подарок. Да только кто же без повода дарит? А ведь говорят, что без повода приятнее… Пак продолжает вести спор с самим собой, даже не кидая возмущённые взгляды и выражения в сторону Чонгука, подгоняющего его на выход. И вновь Чонгук остаётся один. Не поверите, но так даже лучше. Так спокойнее. И никакие дурные мысли не лезут в голову. Он пытается вернуть прежний настрой, меняя бумагу и наизусть перепечатывая эти волнующие «куда» и «откуда», но каждую минуту периодически продолжает отвлекаться на открытый ящик, пока судорожно не запирает его. И снова открывает. Резко дёргает на себя, едва не вырывая ручку, и хватает старый мешок, служащий своеобразной упаковкой. Чонгук распахивает мешок, вынимая оттуда металлическую коробку, щёлкая замочком. Он однобоко усмехается. Хорошо спрятал… от самого себя. Он поднимает крышку и берёт в руки самодельный альбом, на самом деле не такой старый, но всё же пыльный и потрескавшийся. Чонгук осторожно проводит пальцами по сушёным листьям и веточкам, приклеенным к песочной обложке, и открывает первую страницу, не сдерживая улыбку, непроизвольно рвущуюся наружу. На первой странице открытка. Обыкновенная почтовая открытка с тремя потёртыми марками на ней. — Двадцать первое июня… — тихо читает Чон, пальцами вынимая фотографию, прикреплённую к открытке.

Куда: Лидс, Англия Откуда: Канвондо, Республика Корея

Фотография слегка потрескана, в местах потёрта и помята. Для Чонгука она всё ещё безупречна. Горы… огромные величественные и едва пугающие горы, а впереди — домик. Хорошенький деревянный домик. Теперь совсем не разглядеть, но Чонгук точно помнит, что из трубы шёл дым, а на скамье сушились ромашки. Точно, он точно помнит… сам разглядывал часами. И куда это мы собрались? Подальше отсюда… Чонгук не солгал. Место, что изображено на фотографии, совсем далеко. Так далеко, почти недосягаемо… Но он действительно хотел бы. Хотел бы подальше отсюда… Хотел бы туда.