Токсичная связь

Собеседование формально пройдено, через пару дней Анна поедет в Логос преподавать биологию, совершенно не зная, что ее ждет. Смолина в жизни бы не согласилась преподавать, особенно кучке безмозглых школьников, но выбора не было, приказ Колчина и Колмогорова. Помимо вируса и проекта Колчина существует и иной проект Ровес, с которого все и началось. Анна Смолина получила свою первую должность еще будучи студентом, ассистентом хирурга и с тех пор её жизнь стала чем-то вроде лабиринта. Поначалу всё выглядело безобидно — исследования в области генетики, нейрофизиологии и биотехнологий, но вскоре Анна обнаружила, что её знания используются совсем в других целях. Её куратор, Юрий Алексеевич Колмогоров, всегда славился своими прогрессивными взглядами. Однако он, как оказалось, придерживался ещё более тёмных взглядов на науку, чем она могла себе представить. В тайне от общественности и даже некоторых сотрудников института они работали над созданием методов контроля над психикой и изменением генетических свойств, чтобы создать «совершенных людей». Когда Анна узнала о проекте Ровес, её охватило любопытство. Она ещё не видела в этом ничего явно плохого — возможно, считала это очередным научным экспериментом. Но постепенно ей раскрыли истинные намерения. Проект, над которым работала команда, включал создание вещества, способного влиять на личность, стирая воспоминания и встраивая новые, необходимые для управления людьми. Под руководством Колмогорова они испытывали его на пациентах, которые считались «проблемными». Вскоре Анне пришлось столкнуться с ужасной реальностью: её исследования применялись для подавления воли и создания контролируемых личностей, которые становились своего рода «идеальными» работниками и солдатами. Анна пыталась оправдать свои действия. Она убеждала себя, что её исследования имеют значение для науки, что они помогают продвинуть человечество вперёд. Но глубоко внутри она знала, что пересекла опасную черту. Каждый день она приходила на работу, словно в трансе, понимая, что возвращаться назад уже поздно. А позже брюнетка с ужасом узнала, что ее любимый учитель Колчин Владлен Петрович тесно связан с этой структурой. Но более неожиданным был факт того, что спустя некоторое время Вадим Уваров, ее заклятый враг тоже стал работать на них. Поначалу Вадим не знал, чем на самом деле занимался Колчин и его команда, Смолина пыталась намекнуть ему уволиться, но шатен воспринимал все на свой счет.

***

Один из дней, когда Анна была втянута в проект, а Вадим практически ничего и не знал. Анна стояла посреди лаборатории, опустив руки и напряжённо глядя на монитор, где отображались показатели пациента. Её сердце стучало так, что казалось, она слышала его звук. Эксперимент, который она только что провела, пошёл совершенно не по плану. Пациент, которого она готовила к вводу препарата, вдруг начал кричать, цепляясь за лицо, словно пытаясь сорвать с него невидимую маску. Его глаза блестели страхом, а тело содрогалось в конвульсиях. Анна замерла, не зная, что делать, и впервые почувствовала подлинный ужас — ужас, что её исследования приводят к настоящей боли и страданиям. Она машинально нажала кнопку «отключить» на пульте управления, но было уже поздно. Эксперимент провалился, а последствия могли быть катастрофическими. Уваров появился на пороге, его лицо было суровым, а взгляд — ледяным. Он, очевидно, наблюдал за её провалом, и в его глазах горела смесь злорадства и гнева. — Я же говорил тебе, что однажды это закончится плохо, — сказал он, едва сдерживая язвительную усмешку. — И вот, пожалуйста. Ты так увлеклась своими «прогрессами», что не заметила, как зашла слишком далеко. Сколько ещё людей ты собираешься уничтожить ради своих амбиций, Смолина? Анна молча смотрела на него, но в её голове клокотали эмоции. Гнев. Страх. Обида. Она знала, что Вадим просто воспользовался моментом, чтобы унизить её, доказать свою правоту. Но его слова больно резонировали внутри неё. Она пыталась оправдать себя, мысленно убеждая, что это был лишь один сбой, что наука всегда требует жертв, но что-то сломалось внутри. — Это не твоё дело, Вадим, — прошипела она, наконец, пытаясь сохранить хладнокровие. — Ты ничего не понимаешь в моей работе. Это… это не ошибка, это просто небольшой технический сбой. — Сбой? — Вадим рассмеялся, но в его смехе не было ничего весёлого. — Небольшой сбой? Человек сейчас в страшной агонии, и это, по-твоему, сбой? Или ты научилась оправдывать всё, что происходит здесь, лишь бы сохранить своё место под солнцем? Ты думаешь, что эти эксперименты оправдывают всё, что ты делаешь? Или ты уже забыла, что это не просто «технические» ошибки, а реальные люди? Слова Вадима пронзали её, вызывая неприятное ощущение стыда и гнева. Её голос дрожал, когда она ответила: — Ты не понимаешь. Ты никогда не понимал, что наука требует трудных решений. Иногда приходится делать то, что другим кажется… неправильно. Но ради чего-то большего. Он шагнул ближе, его лицо почти касалось её. — Чего-то большего? Ты не видишь, что просто превратилась в машину. Ты не ради науки всё это делаешь. Ты делаешь это ради себя, ради того, чтобы доказать, что ты лучше всех. Но я скажу тебе, Аня: это не делает тебя лучше, это делает тебя монстром. Анна задохнулась от ярости, слёзы подступили к глазам, но она отвернулась, стиснув зубы, чтобы не дать волю слабости. — Ты не смеешь меня судить, — прошептала она, её голос дрожал. — Ты даже не знаешь, что я пережила, чтобы прийти сюда. Ты и понятия не имеешь, на что я пошла, чтобы добиться этого… — Я знаю одно, — перебил её Вадим, его голос прозвучал ледяным. — Я знаю, что ты забыла, кто ты. Забыла, что значит быть человеком. С этими словами он отвернулся и вышел, оставив её стоять посреди лаборатории, одинокую, разбитую и полную сомнений. В эту ночь Анна впервые почувствовала, что её амбиции и её работа не стоят той боли, которую она увидела в глазах пациента.

***

Поздний вечер, кабинет Колмогорова. Анна медленно вошла в кабинет, с трудом подавляя смешанные чувства. Находясь рядом с Колмогоровым, она чувствовала себя одновременно защищённой и пленённой, его влияние словно гипнотизировало её. Он старше её на семнадцать лет и умел завладеть её вниманием, её мыслями — и её слабостями. Когда она зашла, Колмогоров поднял голову, и в его глазах промелькнула тень насмешки. — Милая, ты что-то хочешь мне сказать? — его голос был ласковым, но за этим скрывалось ледяное спокойствие. Она на секунду замерла, поймав себя на мысли, что под его взглядом чувствует себя маленькой и уязвимой. Но мысли о жертвах, об изуродованных людях, которых она видела, не давали ей покоя. Она не могла просто молчать. — Я нашла документы, Юрий Алексеевич, — медленно начала она, собираясь с духом. — То, что вы делаете… это не наука. Это… это издевательство. Над детьми. Вы обманывали меня. Колмогоров приподнял бровь и едва заметно усмехнулся. В его глазах светилась смесь снисхождения и презрения. Он медленно встал и подошёл к ней, его движения были осторожны, как у хищника. Он наклонился, оказываясь рядом с её лицом, его голос стал мягким, почти шёпотом. — Ты забыла, зачем ты здесь? — сказал он, проводя рукой по её плечу. — Ты ведь пришла сюда не ради великой морали. Ты пришла ко мне, чтобы быть лучшей, чтобы иметь власть. И ты получила это благодаря мне. Анна почувствовала, как её охватывает знакомое чувство. Тёплая, дурманящая близость к нему. Она знала, что эта его мягкость — маска, но её всё равно тянуло к нему. Его слова проникали в её сознание, вызывая ощущение беспомощности и подчинения. — Ты понимаешь, что, если предашь меня, — он прищурился, его голос становился всё тише, — то потеряешь всё? И не только свою карьеру. Я знаю, как ты боишься за свою семью. Я знаю всё, милая. И без меня тебе не выжить. Ты хочешь всё это разрушить? Анна стояла перед Колмогоровым, сжавшись от внутреннего напряжения. Она пыталась не показывать своих эмоций, но в душе бушевал настоящий ураган. Она чувствовала себя обманутой и растерянной, но не могла уйти — его взгляд словно приколол её к месту. Колмогоров, поняв её состояние, вдруг сменил тон. Его жёсткое выражение смягчилось, и он сделал шаг ближе, бережно взяв её за руку. — Аня… ты же знаешь, как я тебя ценю, — мягко произнёс он, его голос был почти шёпотом. — Ты самая талантливая, самая перспективная из всех, кого я когда-либо учил. Я ведь не просто так выбрал тебя для этого проекта. Её сердце учащённо забилось, когда он наклонился и нежно коснулся её губ. Этот поцелуй был мягким и успокаивающим, полным той власти, которой он всегда умел окружить её. Он умел превращать её гнев и сомнения в слабость и покорность. Её мысли путались, когда его руки обняли её за плечи, и она почувствовала тепло, которое он дарил ей, даже несмотря на холодные слова и угрозы. — Анна, — прошептал он, его голос был полон нежности и какой-то грусти, — ты должна понять, что всё это делается не просто так. Наш проект — это шаг к новому обществу, к лучшему будущему. Мы с тобой стоим на пороге великих открытий, и ты — часть этого. Только ты способна помочь мне довести всё до конца. Анна, немного расслабившись от его прикосновений, слушала, как его слова постепенно вытесняли её страх. Он всегда умел найти правильные слова, чтобы погасить её сомнения, заставить её верить в себя и в то, что они делают. Она вспомнила, как он не раз называл её своей лучшей ученицей, своей надеждой. Эти слова вызывали в ней трепетное чувство гордости, будто всё, что она делала, действительно имело смысл. — Ты же знаешь, что без тебя проект рухнет, — продолжал он, глядя ей прямо в глаза. — Пойми, это нужно не только нам. Это нужно всему обществу. Твои способности, твой талант… они незаменимы. Анна слабо кивнула, словно поддаваясь его словам, чувствуя, как её решимость слабеет. Её тянуло к нему, его убеждения постепенно возвращали её в их привычное русло, где ей снова казалось, что она действует во благо. Да и спустя столько лет она все еще слепо верила Колмогорову.

***

Сегодняшний день. Анна Смолина, как акушер-гинеколог, который пару недель назад провела сложнейшую операцию и спасла маму и ребенка, становится всё более заметной фигурой, и Вадим не может не злиться: её успехи кажутся ему незаслуженными, особенно учитывая её близость к Юрию Алексеевичу Колмогорову. В этот день в институте проходит научная конференция, на которой оба должны выступить. Конференц-зал университета, утро. Анна готовится к своему выступлению, нервно перебирая карточки с тезисами. Вдруг рядом возникает Вадим, не скрывающий своего раздражения. — Ну что, мисс Идеальная? Опять будешь пытаться блеснуть? — его голос звучит нарочито язвительно. Анна даже не поднимает глаз. Она знает, что, как бы она ни ответила, Вадим будет рад подцепиться за любое её слово. — Вадим, можешь не переживать. Если что-то покажется тебе слишком сложным, я буду говорить помедленнее, — ответила она спокойно, но в её тоне чувствуется ирония. Его глаза сверкают от злости. — Не думай, что все видят тебя такой, какой видит тебя Колмогоров, — шепчет он, склоняясь ближе. — Многие знают, как ты любишь лезть вперёд, Смолина. Все твои «достижения» — просто витрина. Вопрос времени, когда она обрушится. Анна делает шаг назад, но её лицо остаётся бесстрастным. Внутри же слова Вадима всё-таки задевают её, но она привыкла к его манере нападать исподтишка. Как и всегда, ей удаётся сохранить холодный вид. — Знаешь, Вадим, — её голос стал едва слышен, и она взглянула на него, словно изучая, — зависть к чужим успехам — плохой мотиватор. Ты никогда не думал, что люди могут чего-то достичь сами, без помощи? Он открывает было рот, чтобы ответить, но их разговор прерывается: они оба слышат, как по микрофону их просят приготовиться к выступлению. Анна, не дождавшись ответа, разворачивается и направляется к трибуне. Она оставляет его позади, прекрасно понимая, что эта их игра в словесное фехтование далеко не окончена — и возможно, только начинается.

***

Кофе-брейк после конференции. Анна стояла у стойки, подливая кофе в чашку, её мысли были заняты только одним — докладом Вадима. Он снова преуспел в том, что всегда умел делать: выставить себя на пьедестал, не оставляя места для тех, кто мог бы его затмить. А она как раз была тем самым «кто-то», с кем он постоянно сталкивался. Она заметила его сразу, как только он отпустил своих коллег. Вадим стоял с привычной насмешливой улыбкой на лице, взглядом скользнув по аудитории, словно король, наблюдающий за подданными. Анна не могла удержаться и подошла, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь. — Ну что, Вадим, опять попытался сэкономить время, упростив тему до уровня первокурсников? — произнесла она с холодной иронией. Он обернулся и сразу же ухмыльнулся. — Ах, вот и ты, мисс «всегда права». Что, опять нашла повод покритиковать? — его тон был нарочито ехидным. Он вообще не пытался скрыть, как ей не рад. — Ты, конечно, можешь делать вид, что твой доклад — это прорыв, но, если честно, твоё понимание генетики ограничивается заученными фразами из старых учебников, — парировала она, не скрывая, что её слова режут. Он сделал шаг к ней, как бы случайно касаясь её плеча, и взгляд стал ещё более вызовным. — Да? И что ты предлагаешь, Анна Александровна? Вся твоя критика сводится к тому, чтобы мне не показывать, насколько я тебя раздражаю, не так ли? — его улыбка была прямым вызовом. — Наверное, тебе хотелось бы быть на моём месте, да? Анна встретила его взгляд, не отводя глаз. Её лицо оставалось бесстрастным, но внутри кипел настоящий вулкан. — Ты точно на своём месте, Вадим. Тебе, наверное, нравится быть королём песочницы, в которой все твои конкуренты как ты — сгорбленные и сломленные. Но не стоит забывать, что у меня есть своё мнение, и оно отличается от твоего. Вадим засмеялся, но смех был горьким, почти злым. — О, да. Ты всегда так умна, всегда так уверена, что можешь быть лучшей. Но ты забываешь, что в мире, где я нахожусь, «лучшая» — это тот, кто опережает всех. А ты так и не научилась об этом думать. Анна сжала зубы, но её голос не дрогнул. — Я думаю обо всех, Вадим. Это твоя проблема — ты думаешь только о себе. Ты говоришь о «вперед», но даже не замечаешь, что впереди есть целый мир, который ты не видишь из-за своей задранной головы. — Ты всё ещё надеешься победить меня, да? — его взгляд был холодным, и в нём звучала смесь насмешки и вызова. — Ты забыла, что я на шаг впереди. Но ничего, ты всё равно будешь бороться, как всегда. Он шагнул ближе, его глаза стали острыми, как ножи. Взгляд, полный насмешки и злости, не оставлял сомнений: он был готов идти дальше. — Ты ничтожество без Колмогорова. Ты сама прекрасно знаешь, что всё, чего ты достигла, — это его заслуга. Ты даже не ученый, а просто его игрушка. Он пользуется тобой, потому что ты дашь ему то, что он хочет, а ты — потому что веришь, что он сделает тебя значимой. В конце концов, ты просто шалава, которая подставляется под его руку, лишь бы вперёд идти. Анна почувствовала, как её челюсти сжались от ярости. Она не могла позволить себе ответить сразу, зная, что Вадим будет рад видеть её сломленной. — Ты просто завидуешь, что я чего-то добилась в отличие от тебя. Но Вадим не собирался останавливаться. — Зависть? Нет, Анна, ты просто слишком тупа, чтобы понять, что я говорю. Ты не заслуживаешь быть среди нас. Ты всего лишь продажная шлюха, которая через постель пробивает себе путь в науку. Все твои «достижения» — это просто уши Колмогорова, и ты знаешь, что все твои успехи — это не твоя заслуга, а его. Ты всё ещё надеешься, что эта игра поможет тебе стать великой? Ты сама знаешь, что так никогда не будет. Вадим усмехнулся, наблюдая, как она нервно сжимает чашку в руках. — Ты вся — продукт его манипуляций. Он управляет тобой, и все вокруг видят, кто здесь настоящий игрок, а кто — просто подруга старого мужика, которая выживает за его счет. Все еще надеешься, что он бросит свою жену ради тебя?