Крылья, сожжённые войной: когда небо зовет

Лётное подразделение в Чонсане представляло собой живой организм, где каждая шестерёнка работала слаженно, чтобы поддерживать военную машину в действии. В условиях войны 1953 г. здесь не существовало понятия тишины или спокойствия. Двигатели самолётов ревели на взлётных полосах, механики торопливо бегали между ангарами, проверяя неисправности, а в командных штабах обсуждались планы следующего вылета. Чонсан нельзя было назвать стратегически важным аэродромом, но его расположение — всего в ста двадцати километрах от границы с Северной Кореей — делало его критической точкой для южнокорейских войск. Аэродром был укомплектован с учётом скоротечности боевых действий. Вдоль длинной бетонной взлётной полосы, изрядно потрёпанной за годы войны, располагались укрытия для самолётов, выполненные из грубо обработанного камня и армированной стали. Здесь всегда царила активность: кто-то заправлял «Мустанги» и «Инвейдеры», кто-то проверял вооружение, а кто-то просто искал возможность выкурить короткую сигарету, пока не прозвучала новая тревога. Подразделение было укомплектовано, в основном, самолётами A-26 Invader, которые сочетали в себе манёвренность и мощное вооружении: машины стали рабочими лошадками эскадрильи, выполняя задания по бомбардировке, разведке и поддержке наземных войск. Каждый самолёт был не просто техникой — для пилотов и бортстрелков он становился настоящим напарником. Машины называли по-своему, с любовью и уважением, что было неофициальным ритуалом, который начался ещё в первые месяцы войны. Кто-то писал названия мелом на корпусе, кто-то делал небольшие рисунки, а иногда механики на свой страх и риск наносили краской небольшие эмблемы. У «Стража», машины капитана Ким Тэхёна, на носу гордо красовался орёл с расправленными крыльями - символ защиты, стойкости и силы. Название придумал сам альфа после одного из первых вылетов, когда, несмотря на обстрел и повреждённый двигатель, железная птичка все же дотащила до базы. «Лютик», самолёт старшего лейтенанта Мин Юнги, напротив, получил своё имя за иронию. Юнги, хладнокровный альфа, не раз говорил, что ненавидит цветы и всё, что с ними связано. Но во время одного из вылетов, когда самолёт вернулся весь в царапинах и копоти, бортстрелок Ли Минхек с ухмылкой заявил, что машина «такая же стойкая, как полевой лютик». Имя прижилось, и теперь вся эскадрилья сдерживала улыбки, видя, как Юнги пытался скрыть недовольство, слыша каждый раз «пафосное» название своего механизированного друга. «Победа» майора Ким Намджуна была символом его упрямой веры в успех. Каждое утро перед вылетом он касался панели управления, клялся самому себе вернуться домой с выполненным заданием. На корпусе самолёта был нарисован лавровый венок — символ победы, созданный Пак Чимином, который гордо выпятив омежью грудь представил шедевр на суд своего пилота годом ранее. Имена были больше, чем просто обозначения: хранили память о тех, кто служил на этих машинах, о сражениях, которые они пережили. Каждое название говорило о чём-то важном, глубоко личном. Были и такие машины, как «Туман» капитана Чон Хосока, что, по словам пилота, «спасала их, скрывая в облаке от вражеских глаз». А «Заря», на которой летал Мун Джегён, символизировала надежду и свет, который всегда пробивается даже сквозь ночной мрак войны. Механики подхватывали эти названия, выкладывая мелкие детали в форме букв на панелях или обновляя эмблемы, когда краска тускнела. У штабных офицеров всегда вырывалось: «Вылетает «Лютик», с ними «Победа» и «Страж». Каждое утро в летном подразделении начиналось одинаково: строевой смотр, доклады о потерях и вылетах, а затем выполнение задач. Тут служили самые разные люди: были и ветераны, уже не первый год сражающиеся в небе, и молодые пилоты, только недавно освоившие управление боевой машиной. Однако всех объединяло одно — железная дисциплина и понимание того, что на их плечах лежит защита родины. В центре аэродрома располагалось здание штаба — скромное, но функциональное. Именно здесь принимались решения о каждом вылете. На стенах комнаты для брифинга висели карты фронта, с отметками позиций противника и возможных целей. Офицеры передвигали флажки, пытаясь предугадать ход врага. К сожалению, не всегда успешно. Сегодня в большом зале штаба сидели офицеры и командиры, обсуждая последние данные разведки. В центре комнаты, за массивным деревянным столом, стоял генерал Чхве Бансик, человек с пронзительным взглядом и осанкой, высеченной из камня, его суровые черты говорили о годах службы, а строгий тон задавал порядок обсуждения. — Ситуация ухудшается, — начал он, проводя пальцем по линии фронта на карте. — Противник перебрасывает силы ближе к нашим позициям. Нам нужно усилить авиационную поддержку. Тэхён выполнил свое последнее задание в одиночку. Ему давно уже пора найти себе бортстрелка, а никого нет. — Мы теряем еще и машины, генерал, — голос майора Ким Намджуна звучит в подтверждение. Бансик бросил взгляд на Намджуна. Молодой майор, несмотря на свою сдержанность, всегда был тем, кто находил слабые места в стратегии. — У тебя есть предложения? — коротко спросил генерал. Намджун выпрямился, слегка сдвинув фуражку на лбу. — Нам срочно нужно пополнение человеческих ресурсов. Мы теряем людей быстрее, чем успеваем их заменить. Если продолжим в том же духе, не останется ни экипажей, ни машин. — Ты предлагаешь где их искать? На ближайшей ферме? — сухо вставил старший лейтенант Мин Юнги, откидываясь на спинку стула. Его тон, как всегда, был резким, но в словах звучала усталость. — Эти «зелёные», как ты их называешь, ничего не умеют. Мы потратим больше времени, чтобы их обучить, чем получить от них пользу. — И что ты предлагаешь, Юнги? — Намджун бросил на него внимательный взгляд. — Работать до полного изнеможения, пока последний самолёт не упадёт? — Я предлагаю не тратить ресурсы на тех, кто не сможет продержаться и недели, — хладнокровно ответил лейтенант. — Мы и так теряем слишком много. — Хватит, — перебил их Бансик— Мы не в кабинете для философских дискуссий. Нам нужны люди. Как они будут обучаться — это вторично. — Сегодня как раз ожидается завоз новобранцев, — неожиданно вмешался капитан Чон Минджун. — Двенадцать человек. Большинство только закончили базовую подготовку. Один из них летал, правда, на транспортных самолётах. — Двенадцать, — Бансик задумчиво провёл пальцем по линии фронта вновь, решая сложные потенциальные задачки в голове. — Этого недостаточно, но хотя бы что-то. — Нам нужно распределить их по экипажам сразу после прибытия, — предложил Намджун. — Например, капитан Ким до сих пор без бортстрелка, напомню, а он у нас, так сказать, один из лучших. Все взгляды обратились к альфе, который стоял немного в стороне, скрестив руки на груди и молча вслушивался разговор, но теперь, почувствовав на себе внимание, шагнул ближе к столу. — Я против, — спокойно ответил Тэхен. —Мне нужен человек, готовый работать. Мне хорошо летать и одному. — Ким, не глупи, — резко отозвался Намджун, нахмурившись. — Мы оба знаем, что в одиночку ты долго не протянешь. Даже лучшие пилоты не выживают без прикрытия. И толку, прости господи, летать в одного? Нравится выполнять задания для детей? — В одиночку? — Юнги, сидящий чуть в стороне, усмехнулся. — Ты сам слышал, Намджун, он справляется. У нас же здесь не лётчик, а герой-одиночка. Тэхён бросил короткий взгляд на лейтенанта, но не удостоил его ответом. Вместо этого повернулся к Бансику. — Если вы настаиваете, генерал, я приму любого, кого вы назначите. Но предупреждаю сразу: если этот новобранец не справится, я не буду брать на себя ответственность за его смерть. — Это война, капитан, — отрезал Бансик, поднимаясь из-за стола. — Здесь каждый сам отвечает за свою жизнь. Но твоя задача — обучить его, чтобы он хотя бы знал, за что держаться, когда начнётся бой. — Он всё равно не согласен, — Юнги лениво провёл рукой по карте. — Но у нас ведь выбора нет, верно? — Выбор есть всегда, — тихо, но твёрдо ответил Намджун. — И наш выбор — подготовить этих людей, чтобы они стали частью команды, а не просто пушечным мясом. — Хорошо сказано, — усмехнулся Юнги. — Только посмотрим, как долго эти «новобранцы» выдержат под огнём. — Хватит, — Бансик хлопнул по столу, заставив всех замолчать. — Минджун, приём новобранцев — твоя ответственность. Тэхён, твой новый стрелок будет распределён к тебе, и на этом точка. Лейтенант Мин, — он повернулся к Юнги, — если хочешь обсуждать потери, сделай это за пределами штаба. А сейчас у нас есть дела. Тэхён кивнул, сдерживая внутреннее недовольство. — Понял. Я сделаю всё, что в моих силах. Старший лейтенант Мин лишь пожал плечами, переводя насмешливый взгляд на капитана Кима. Намджун наблюдал за этим обменом с едва заметным напряжением, но ничего не сказал. Бансик же махнул рукой, обозначая конец обсуждения. — Всем ясно? Отлично. Минджун, как только новобранцы прибудут, доложи. Все остальные — за работу.

***

Из пыли, поднятой массивными колёсами, вырисовывались силуэты новобранцев, стоящих в кузовах, с испуганными или, напротив, слишком самоуверенными лицами. Кто-то пытался сохранить видимость хладнокровия, крепче сжимая ремни рюкзаков, а кто-то выглядел так, словно уже пожалел о своём решении вступить в армию. — Вот и они, — протянул старший лейтенант, лениво сложив руки на груди и с едва скрытой усмешкой наблюдая за выгрузкой людей. — Двенадцать героев, которые спасут нас всех! — Будь серьёзен, Мин, — бросил Ким Намджун, стоя чуть поодаль. — Они хоть зелёные, но другого у нас нет. — А я серьёзен, — отозвался Юнги, чуть прищурившись. — Серьёзен в своём удивлении, как такие... молодцы собрались выживать в бою. Особенно тот, что только что упал с кузова. Все взгляды обратились на омегу, неуклюже спрыгнувшего с машины. Чонгук быстро поднялся, отряхнул грязь с формы и принялся поправлять ремень, стараясь выглядеть как можно более уверенно, но слишком юное лицо выдавало волнение. — Ещё ребёнок, — тихо сказал Тэхён, стоявший чуть в стороне: ни презрения, ни насмешки, только скрытая усталость. — Дети тоже умирают, капитан, — не удержался Юнги, на этот раз обращаясь прямо к Тэхёну. — Хватит, Мин, — строго оборвал его Намджун. — Мы здесь не для того, чтобы устраивать это все! Тем временем грузовики остановились, и новобранцы начали выстраиваться в неровную шеренгу. Впереди стоял высокий, крепкий человек с нетипичным выражением лица, которое больше подошло бы опытному бойцу, чем новобранцу. Выправка и уверенный взгляд сразу привлекли внимание. Даже форма сидела на нём идеально, подчёркивая атлетическое телосложение. — Хоть один альфа среди этих... — усмехнулся генерал Бансик, бросив короткий взгляд на остальную шеренгу, где выделялись худощавые или неуверенные новобранцы. — Чан Донсу, — громко представился он, сделав шаг вперёд. — Альфа, полагаю? — подал голос Юнги, прищурившись и осматривая Донсу с явным интересом. — Никак нет. Омега, — спокойно ответил Донсу, выдержав прямой взгляд лейтенанта. — Но, если нужно, могу быть кем угодно. Короткая тишина повисла над группой офицеров. На лицах некоторых появилась едва заметная насмешка, но в основном — недоверие. — Омега, значит, — протянул Бансик. — Интересно. — Скажу честно, — вмешался Минджун, слегка приподняв бровь. — Я бы не поверил, если бы он сам не сказал. Но тут и медицинское заключение имеется. — И что, — Юнги усмехнулся, повернувшись к остальным офицерам. — Теперь даже омеги выглядят как альфы? Мир точно катится к чертям. Тэхён резко вскинул бровь и хмыкнул, скрестив руки на груди, повторяя позицию старшего лейтенанта. — Мин, если уж на то пошло, ты сам выглядишь как омега с крайне низкой социальной ответственностью. Кто бы говорил, а? Юнги фыркнул, но промолчал. Капитан его задел «за живое». А вот Донсу не дрогнул, его лицо оставалось спокойным, даже когда он заметил едва скрытые ухмылки среди присутствующих. — У вас есть вопросы, господа? — бросил он, всё так же уверенно. — Вопросов нет, — коротко ответил Бансик. — Если ты такой же эффективный, как выглядишь, может быть, мы наконец начнём выигрывать эту войну. — Эффективность покажет время, — ответил Донсу. — Но я сюда не для того, чтобы доказывать это словами. — Вот это мне нравится, — заметил Тэхён. — По крайней мере, говорит как солдат. — Ещё посмотрим, как он себя проявит, — добавил Юнги. Капитан Ким устало отвёл взгляд от Мина, чьи насмешки уже звучали как фоновый шум. Глаза снова заскользили по шеренге новобранцев. Все выглядели одинаково: растерянные, запуганные или, наоборот, с напускной бравадой, которую реальность сотрёт с их лиц после первого же выстрела. Он был в этом уверен.  Вдруг его взгляд остановился. Тот самый омега, что упал с грузовика, стоял чуть в стороне, сутуло держа рюкзак перед собой. Длинные, слегка растрёпанные волосы выбивались из-под фуражки, мягкие пряди касались щёк, скрывая часть лица. Для военного это было странно. Даже слишком странно. «Не солдат, — пронеслось в голове Тэхёна. — Гражданский». — Ты, — коротко бросил он, делая шаг вперёд. — Выступи. Омега слегка вздрогнул, но подчинился, легко поднял голову. Большие чёрные глаза встретились с взглядом капитана, глубокие бездонные озёра. Блестели влажно. Длинные ресницы подрагивали, отбрасывая тень на щеки. Всё лицо омеги, несмотря на следы усталости, выглядело… идеальным. Чёткая линия подбородка, притягательные губы, чуть приоткрытые в ожидании вопроса. Щёки с лёгким румянцем от смущения, но взгляд был прямым, цепляющим. Запах… Тэхён ощутил его внезапно, тонкий, редкий аромат, который никак не поддавался определению, но будил в груди что-то знакомое. Уютное. Приятное. Капитан едва заметно выдохнул. Мир замер. Гул машин, самолетов, шаги, голоса — всё отступило, оставив только этот момент. Омега… он казался кем-то, кого ты узнаешь, хотя видишь впервые. — Имя? — голос Кима прозвучал хрипло, сам почувствовал. — Чон Чонгук, капитан, — в противовес внешности, голос был довольно мужественным, твердым и решительным. — Чон Чонгук, — повторил Тэхён, пробуя имя на вкус, что застряло в его мыслях дразнящим эхом. — Ну всё, началось! — раздался насмешливый голос Юнги, и напряжение в воздухе взорвалось раскатом сарказма. — Господа, кажется, наш капитан наконец нашёл свою судьбу. Тэхён резко перевёл взгляд на лейтенанта, но тот уже продолжал, смакуя каждый свой комментарий. — Глядите-ка, юный омега, чистый и невинный, а тут капитан — суровый, брутальный альфа. Это же лучше любой пьесы! Ну что, Тэхён, когда свадьба? — Мин, заткнись, — бросил он через зубы, но Юнги только весело фыркнул. — Да ладно, чего сразу так напрягаться? — протянул старший лейтенант, театрально вздыхая. — Это же чудо! Война, смерть вокруг, а тут, пожалуйста, романтика! Прямо как в книжках для омег. — Юнги… — строго произнёс Намджун в попытке усмирить ураган. — Нет, правда, давайте зафиксируем этот исторический момент! Капитан Ким Тэхён, великий одиночка, потерял голову! — Юнги сложил руки на груди, с явно преувеличенным восхищением глядя на Тэхёна. — Может, вы сразу обменяетесь феромонами? Мы все будем счастливы быть свидетелями рождения новой великой любви! — Мин, если ты не закроешь рот… — Тэхён сделал шаг вперёд, но Юнги всё равно ухмыльнулся. — Хорошо, хорошо, — небрежно бросил лейтенант, отступая. — Просто… нельзя же упускать такие моменты. Они вдохновляют. Чонгук, стоявший всё это время неподвижно, слегка опустил взгляд, смутившись. Но, на мгновение закрыв глаза, похоже, почувствовал что-то в воздухе. Лёгкий, терпкий запах миндального ликёра. Внутри что-то затрепетало, но он не подал виду. Не по уставу. Тэхён посмотрел на омегу ещё раз, не замечая ничего, кроме того, как тот сдержанно и спокойно выдерживает насмешки. «Ты интересный, Чон Чонгук», — мелькнуло в голове. Ким Намджун, который всегда внимательно наблюдал за новобранцами, сразу заметил эту фигуру. Высокий, стройный, с безупречной осанкой, он выглядел так, словно сошёл с обложки модного журнала, а не прибыл в летное подразделение. Белоснежная шёлковая рубашка идеально заправлена в брюки с высокой талией, на шее свободно обвивался дорогой шарф, а кашемировое пальто лежало на плечах. Всё это дополнял чёрный берет, который сидел идеально, подчёркивая ухоженное лицо с чёткими чертами и гладкой кожей. — Ты! — громко позвал майор, приковав внимание новобранца. — Почему стоишь в стороне? И кто тебя вообще сюда пустил в таком виде? Фигура медленно повернулась. Глубокие карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, встретились со взглядом Намджуна. Омега задержал взгляд на майоре чуть дольше, чем это было принято. — Простите, а вы, собственно, кто? — Невинно, что Намджун на мгновение растерялся. — Майор Ким Намджун, — ответил резко. — А теперь ты мне ответишь. Имя? — Ким Сокджин, — не торопясь отозвался омега, чуть склоняя голову в манере, больше похожей на снисхождение, чем на уважение. — Доктор. Не солдат, если это важно. — Доктор? — повторил Намджун, с трудом сдерживая раздражение. — А внешний вид, что это вообще? Ты собираешься лечить бойцов или красоваться перед ними? — Лечить, разумеется. Но кто сказал, что одно исключает другое? — ответил с лёгкой улыбкой, в которой читалось больше вызова, чем дружелюбия. — Простите, если мой внешний вид вас смущает, но, увы, я привык выглядеть… достойно. Даже здесь. Юнги, который всё это время наблюдал за происходящим, не выдержал и громко фыркнул. — Достойно? Слушай, как там тебя, Сокджин, ты уверен, что не перепутал дорогу? Может, тебя ждали в модном доме, а не на военном аэродроме? Омега перевёл на него спокойный взгляд, затем медленно оглядел с головы до ног, оценивая. — А вас, простите, кто спрашивал? — срезал. — Впрочем, могу сказать: вы явно никогда не видели приличной одежды, иначе не задавали бы таких вопросов. Юнги хмыкнул, но замолчал, едва ли не восхищённый такой дерзостью. Сегодня прям какой-то праздник. Ну или цирк. Тут с какой стороны посмотреть. Тем не менее, становилось все занятнее – жизнь стала веселее.  Намджун, однако, не собирался это оставлять. — Хватит, — резко бросил он. — Ты здесь для работы, Сокджин. У нас нет времени на чванство. Если ты действительно доктор, докажи, что можешь быть полезным. Здесь не место для твоих выходок. — Выходок? — переспросил омега, на этот раз в его голосе появилась нотка раздражения. — Знаете, майор, я пришёл сюда не по своей воле, а по распределению. Лично мне гораздо удобнее было бы остаться там, где меня действительно ценят. Но раз уж я здесь, сделайте одолжение — не учите меня моей работе. Я знаю, что делаю, и делаю это лучше, чем кто-либо из вас. Повисла напряжённая тишина. Даже Юнги приподнял бровь, оценив такую прямоту. Тэхён, стоявший чуть в стороне, усмехнулся, но решил не вмешиваться. — Если вы закончили с обвинениями, — продолжил Сокджин, — я хотел бы узнать, где мой медпункт. Или мне его тоже придётся искать самому? — Медпункт в восточном крыле штаба, — сухо ответил майор. — Можешь сразу приступать к делу. Но запомни, здесь не светская вечеринка, а аэродром. Твои манеры и внешний вид могут стоить чьей-то жизни. — Спасибо за заботу, майор, — язвительно ответил Сокджин, поворачиваясь на каблуках и отправляясь в сторону указанного крыла. — Уверен, ваши слова останутся в моей памяти на долгое время. Или на пару минут. Юнги, глядя вслед уходящему омеге, не удержался от очередного комментария: — Вот это, я понимаю, самооценка. Майор, а может, нам всем стоит брать у него уроки по уверенности? — Тебе бы точно не помешало, — подколол Тэхён. — Может, тогда ты перестанешь ворчать, как старик, и начнёшь хоть иногда работать. Мин, похоже, стал сдавать позиции, раз не ответил на подобное изречение. Никто и не обиделся. Когда генерал поднял руку, требуя внимания, вокруг установилась тишина. — Кто здесь имеет опыт в летном деле? Шаг вперёд. Из шеренги вышли двое. Первый выглядел уверенно: высокий, с подтянутой фигурой, взгляд был сдержанным, а осанка — идеальной. Генерал кивнул с лёгким одобрением. — Имя? — О Ёнсик, генерал. Имею опыт работы на транспортных машинах, летал в мирное время, — ответил мужчина твёрдо, стоя ровно. «Альфа» - поняли все разом. Даже запах, что забил ноздри чем-то очень древесным, выдавал его с потрохами. Генерал удовлетворённо хмыкнул, но его взгляд быстро переключился на второго новобранца, и тишина вновь стала ощутимой. Перед ним стоял тот самый омега с длинными волосами, который уже привлёк всеобщее внимание. Генерал прищурился. — Чон Чонгук, — представился он снова ровным голосом, шагнув вперёд. Но именно следующие слова повергли всех в шок. — Мой отец — Чон Хесон. Контр-адмирал. Все офицеры, включая Бансика, переглянулись. Юнги присвистнул, Намджун приподнял бровь, а Тэхён почувствовал, как колени стали подозрительно мягкими. — Хесон? — переспросил генерал, словно не веря своим ушам. — Твой отец —Чон Хесон? — Так точно, генерал, — ответил омега спокойно. — Чёрт возьми... — пробормотал Юнги, голос которого утонул в общем замешательстве. — Теперь понятно, почему выглядит так, словно в его мире всё уже заранее решено. Весь не по уставу, видимо, ему можно. Капитан Ким буквально проглотил язык: «Хесон? Этот жуткий человек?». Генерал Бансик наконец пришёл в себя и снова обернулся к Чонгуку. — И как ты сюда попал? Ты же должен быть в тылу, с такой-то родословной. Чонгук чуть приподнял подбородок, показывая, что подобные замечания не новость для него. — Летаю с семнадцати лет, — ответил он уверенно. — Полностью прошёл лётную программу. Универсальный кадр: могу быть пилотом, могу быть бортстрелком. У меня 380 часов налёта. Бансик только крепче сжал губы, Намджун явно был впечатлён, а Тэхён почувствовал, что земля под ним чуть пошатнулась: «380 часов налёта? Хесон?» — Да уж, это... сюрприз, — Юнги широко усмехнулся, разрывая напряжение. — Думаю, это больше налёта, чем у половины наших пилотов. И у некоторых, — он многозначительно взглянул на Тэхёна, — даже больше, чем у «легенд». — Замолчи, Мин, — процедил капитан, но голос был каким-то рассеянным. Генерал бросил на Кима короткий взгляд, потом снова обратился к Чонгуку: — Это всё хорошо. Но мне нужно увидеть, на что ты способен, прежде чем я буду что-то решать. Универсальный кадр, говоришь? Посмотрим. Омега кивнул, не выказывая эмоций. Тэхён отвернулся, делая вид, что разглядывает зеленую траву. Но сердце его гулко билось в груди, а в голове всё не унималась мысль: «Это точно будет непросто».