1983

Девчонки хором твердили, что он говнюк. Пруэтт козел, мудак и ноги о девчонок вытирает, даже близко к нему не подходи, с самым заносчивым видом поучали его однокурсницы, хотя сами бежали трахаться по первому зову. За ним тянулась слава парня, которому невозможно отказать, даже когда поклялась себе держаться до последнего. И ни одна не могла ответить на вопрос, что же в нем такого охренительного, из-за чего теряешь остатки мозгов. Присцилла с самым умным видом утверждала, что мы, женщины, любим, когда нами командуют. А Пруэтта хлебом не корми — дай покомандовать. Иногда я разглядывала его за обедом, и ответ на тот самый неотвеченный вопрос напрашивался сам собой. Он красивый. Я люблю рассматривать парней за столом, мужчин на улицах Хогсмида, магглов из соседнего городка летом — и практически в каждом находится недостаток. А в Гидеоне я их не видела. — Какого лешего ты пялишься на Пруэтта? — шепнула Присцилла, пихнув меня локтем. Сама она старалась не смотреть в его сторону. — Я поцеловала его в пятницу. Она недоверчиво прищурилась и, убедившись, что нас не слушают, прошептала: — Поцеловала? Сама? Ну рассказывай, чего молчишь, — Присцилла схватила меня за рукав и потянула. — Нечего рассказывать. Просто поцеловала. Захотела — и поцеловала. — А он? — Влепил мне отработку. — За поцелуй? — она говорила все тише, и пришлось наклониться поближе. — За то, что гуляла после отбоя. Так интересно; парни с курса Гидеона его терпеть не могут, это всем известно, но в Большом зале они всегда сидят вместе. И если он что-то говорит, внимательно слушают, хотя и делают вид, что им насрать. — И… как? — Отработка? Унитазы жутко воняют. Неужели нельзя попадать куда надо? — Да нет же, дурища, как тебе Пруэтт? Хорошо целуется? Нет, погоди-погоди, это тупой вопрос, конечно, хорошо. Но… зачем ты это сделала? — Вот это тупой вопрос, подруга. В смысле «зачем»? Зачем ты обычно целуешь парней? — Я целую парней, а не Гидеона Пруэтта. Он не парень, он потомок дементора. — Мне кажется, он все же симпатичнее дементора. И изо рта у него не воняет. — Никто из живых людей не знает, насколько симпатичен дементор. Но насчет вони ты права, все говорят, что смердит жутко, — протянула Присцилла и тут же спохватилась, вспомнив, о чем мы говорили: — Ты хоть понимаешь, что сучки Диггори тебя уничтожат, если узнают? Они охраняют свое право на член Гидеона, как гоблины — золото. К тому же, их двое. Я слышала, они превратили жизнь Джоркинс в ад. — Они свалят через три месяца, дорогая. И Гидеон, кстати, тоже. Я не могла упустить этот шанс. Потом жалела бы. — Ну ты и маньячка, — хихикнула Присцилла, забирая у совы «Пророк» и откладывая в сторону. Эдгар как всегда тут же протянул к ней руку и раскрыл. Он охотно читал всю эту дурь про политику и министерские дела, а мы с Присциллой предпочитали слушать пересказ газетных статей в исполнении Боунса вместо нудятины Бинса. — Ого, — раздался через пять минут его озабоченный голос. — Видали, что творится? — Прибереги для истории магии, — отмахнулась Присцилла, глянув на часы, и судя по лицу, собиралась дальше стращать меня близняшками Диггори, но ей помешал громкий возмущенный возглас: — Э-эй! Я тоже хочу, почему только с семнадцати? Фабиан сердился очень редко, и потому зрелище получилось необычное. Он порывисто взлохматил свои и без того спутанные волосы и, выхватив у брата газету, принялся изучать ее, будто собирался найти там тайное послание. — Будь тебе семнадцать, — окоротил его Гидеон, — ты все равно туда не попал бы. — Почему это? Надо же, Фабиан так вытянулся, что они почти сравнялись. Почему я раньше не замечала? Может, потому что Пруэтты редко ходят вместе? — Потому что я так сказал, — бросил Гидеон таким тоном, будто он был ему отцом, а не старшим братом, и уже в следующую секунду переключился на сокурсника: — Что, Лонгботтом, запишешься? Или нужно сначала спросить разрешения у мамочки? Парни с шестого заржали. Пруэтт самодовольно ухмыльнулся, но не кучке фанатов, а скорее про себя, удовлетворенный собственным остроумием. Я его хорошо понимала. Это всегда приятно — макнуть в унитаз кого-то из зарвавшихся идиоток. Или кого угодно. Бодрит с утра. — Что происходит? — мы с Присциллой повернулись к Боунсу. — Что, уже не хотите ждать до истории магии? — он дернул бровями. — Заткнись и рассказывай, — воинственно велела Присцилла. — Сына Юджины Дженкинс нашли мертвым вчера вечером. Она аппарировала из министерства, а над домом — Черная Метка. Пожиратели в очередной раз показали зубы. И на этот раз это явная провокация. Убийство сына министра магии… — Эдгар покачал головой как старик. — Сколько ему было? Ребенку. — У Присциллы сделалось такое лицо, будто ее сейчас вырвет. — Девять. — Ужас какой, — выдохнула Марта, которая всегда подслушивала, о чем мы говорим. Пожалуй, только Медоуз с четвертого любила сплетни сильнее, чем Такертон. — Не похоже на провокацию, — влез Фабиан, все еще взъерошенный и недовольный, — скорее хотят запугать мало-мальских претендентов на место Дженкинс. Давненько поговаривают, что ее хотят снимать с поста и ставить кого-то посильнее. Того, кто сможет справиться с Волдемортом. — Хватит его так называть, — прошипела Марта, картинно зажимая уши. — Смотри не описайся от страха, идиотка. — Как же меня бесили эти театральные ужимки. — А куда ты хочешь попасть? Куда берут только совершеннолетних? Фабиан стоял прямо за мной, так что я прислонилась к его животу затылком и задрала голову, чтобы видеть лицо. — Да куда угодно, — хихикнула Присцилла, которая только секунду назад убивалась по умершему мальчику. — Совершеннолетних везде берут. — Они изменили правила приема на стажировку в аврорат. Похоже, в министерстве совсем отчаялись, потому что теперь не нужно дожидаться результатов ЖАБА, нужно только записаться на испытания и пройти их. Ближайшие — в начале апреля, как раз на каникулах. — Легко сказать «пройти», — хмыкнул Боунс. — Представляю, что там за испытания, школьникам точно не под силу. — Говори за себя, — поморщился Фабиан. Я почувствовала его ладони на своих плечах, одна из них сползла ниже, и, кажется, он сам не понимал, что лапает Сюзанну на виду у всех. Почему это всегда так приятно? — Ну почему я не родился на год раньше? — Успеешь еще, — буркнул Шеклболт, проходя мимо. — Думаешь, это говно быстро закончится? Нет, малыш Пруэтт, этого говна на всех хватит. — А-ха-ха, малыш Пруэтт, — заржал Карадок. — Принесите кто-нибудь соску. Ну, или пусть Бут снимет рубашку. — Заткнись, — хором фыркнули мы с Фабианом. — Тебе жалко, что ли? — продолжал канючить Дирборн. Я показала ему средний палец. До колокола оставалось пять минут, так что пришлось встать, и Сюзанне с Маргаритой без рук Пруэтта сразу стало прохладно. — Как думаете, что теперь будет с министром? — подал голос Фенвик, когда мы шли по третьему этажу. Он все время таскался за Фабианом, похожий на тень. Бледный, вздрагивающий от каждого шороха, но временами очень настырный. Я взяла Фабиана за руку, чтобы не потеряться в толпе. Он обернулся и улыбнулся. Оказывается, они с братом очень похожи. Черты лица один-в-один, просто Гидеон старше. И он никогда так не улыбается. — А что будет? — цинично заметила Рейс, локтями прокладывая дорогу для своей хозяйки Фьорд. — Родит себе нового ребенка. Говорят, тот сквибом был, так что для нее это даже к лучшему. — Нельзя так говорить, — пискнула Августа. — Для матери это трагедия. — Тебя не спросила, как надо говорить, — буркнула та и первой оказалась у кабинета Флитвика. — Так вот о чем говорил папа с Вальбургой летом, о том, что сын министра — сквиб, — задумчиво протянула Присцилла, собирая волосы в хвост. — Кажется, это очень большой секрет, откуда Бульдог об этом знает? — Конечно, они это не афишировали, — Фабиан за партой перед нами качнулся на стуле и обернулся через плечо. — Тем более, всегда есть вероятность, что письмо ему все же придет. Вернее, была такая вероятность. — Теперь это убийство похоже на демонстрацию того, как Сами-Знаете-Кто собирается поступить со сквибами, оборотнями и всеми, кто ему неугоден, — заметила Присцилла. — Как будто он когда-то скрывал, чего хочет. — Что ж, молодые люди, — с неиссякаемым энтузиазмом пропищал Флитвик, взбираясь на стопку книг, — до СОВ два месяца, и многим из вас следует приложить чуть больше усилий к подготовке, чтобы мне не пришлось краснеть перед экзаменационной комиссией. — Правду говорят, что члены комиссии все старые как гобелен в гостиной Блэков? — прошептала Присцилла, дернув Фабиана за рукав. — Ага, — ответили они с Боунсом хором, а после Фабиан продолжил вполголоса: — Трансфигурацию у Гидеона принимала старушенция, которая училась с нашим прапрадедом. — Твой брат собирается на эти испытания, которые устраивает аврорат? Я видела лицо Присциллы, любопытное и такое, знаете, «да ты совсем плоха, подруга», но предпочла смотреть только на Фабиана. — А как же. Растолкает всех локтями, чтобы оказаться первым в очереди. Он спит и видит, как бы побыстрее попасть на стажировку. Не удивлюсь, если это он замочил мальчишку, чтобы они подписали тот указ. Шучу, не смотри так. Честно говоря, мой мозг весь урок гораздо охотнее думал про Гидеона, чем слушал про экзамены. Я не могла избавиться от мысли, что хочу с ним потрахаться. Иногда у меня не получалось это контролировать, и, кажется, Пруэтт — как раз такой случай. Угораздило же. Может, просто заняться сексом с кем-то другим? Дирборн, по-моему, хоть сейчас готов. Нет, это все не то, с таким же успехом я и сама справлюсь. Дело не в самом сексе, а в Гидеоне. Он застрял в моей голове, и я не могу о нем не думать. Я что, такая же, как все эти дуры с седьмого? Сама поцеловала его и только сейчас начала понимать, как по-детски и как тупо это выглядело для него. Я для него маленькая. А если верить несмолкаемым голосам хогвартских сплетниц, для него все женщины — замена собственной руки, не больше. Хотя с сестрами Диггори он как будто даже дружит. — Ты хоть что-нибудь поняла? Я не сразу осознала, что уже перемена, и мы с Присциллой идем на следующий урок. Блин, может, в слюне Прюитта что-то типа аналога заклятия Забвения? Или, наоборот, что-то такое, что не позволяет забыть случившееся. — Я поняла, что мои шансы сдать заклинания выше, чем на «У», примерно так же малы, как твои сиськи. — Ой, да заткнись ты, — фыркнула Присцилла, которая давно отчаялась заиметь грудь и в целом смирилась с этим. На нас надвигалась толпа семикурсников, я видела абсолютно одинаковые рожи Греты и Дафны Диггори, Шеклболта, который на фоне остальных смотрелся темным пятном, Корнера как всегда с кучей разноцветных браслетов на руке и Гидеона позади них, хотя изо всех сил старалась не смотреть на него и вообще сделать вид, что увлечена своими делами. Хотя какие дела у меня могли быть посреди коридора? Слава Мерлину, нас догнали парни с Равенкло, так что с семикурсниками мы разминулись, почти не задев друг друга. Почти — потому что кто-то поймал меня за руку и крепко сжал ее. Как он это сделал — на ходу угадал, где чья ладонь — не знаю. Гидеон остановился лишь на секунду, чтобы бросить: «Приходи после отбоя в ванную», а потом, не дожидаясь ответа, пошел дальше, ни на шаг не отстав от своих. Я готова была поклясться, что мне это померещилось. И все же… я почувствовала его прикосновение. Я его не придумала. Но когда я обернулась в надежде поймать его взгляд, увидела лишь, как Гидеон скрылся в кабинете Флитвика.