1983

— Опять шастаешь по ночам? Эта девка, однокурсница брата, дважды за последний месяц попадалась мне после отбоя. И оба раза я ловил ее на пятом этаже, в нескольких футах от ванной. — Днем здесь постоянно занято, — выдала она с таким лицом, будто это я насильно запирал тут народ, лишь бы заставить ее стоять в очереди. — Хотя столько старост во всем Хогвартсе не наберется. — Потому что есть еще друзья старост, родственники старост, любовницы старост и еще куча народу, который не против расслабиться в бассейне. — Моя лучшая подруга — староста, но я не наглею. Пользуюсь, только когда никому больше не надо. — Отбой был три часа назад, так что ты все же наглеешь. Она не отводила глаза. Обычно девки прятали глаза, когда я смотрел на них, а эта — нет. Эта улыбалась, но не мне, а будто бы про себя, и изучала мое лицо. Я прикидывал, отправить ее к Филчу или сразу мыть сортир на пятом этаже?.. Второй раз уже ловлю. Родинка над ее верхней губой казалась нарисованной. Просто темная точка. Как прокол. Губы красивые. Глубокий желобок. Волосы влажные, но уже собранные на затылке. Захотелось чаще дышать. Я вспомнил рассказы прошлогодних выпускников. Кто-то из них сводил ее пару раз в Хогсмид, а потом она пришла к ним в спальню и предложила себя. Не сразу, сколько-то времени прошло, но все равно… образцовая шлюха. Все женщины — шлюхи, но честных шлюх я даже уважал. Честность всегда лучше, чем ложь. Может, позвать ее обратно в ванную и посмотреть в деле?.. — Никак не можешь решить, отправить меня к Помфри чистить утки или к Горацию — отскребать червей от столов? — А ты сама чего больше хочешь? Она лениво улыбнулась, будто ей было невыносимо скучно вести этот разговор, и посмотрела на мой рот. Ошибиться было невозможно. Она стояла и разглядывала мой рот. Я подавил желание сглотнуть, потому что кадык неминуемо дернулся бы. А я не хотел, чтобы он дергался. В такие моменты я гадал, почему волшебники до сих пор не владеют чарами, которые подавляли бы животные инстинкты. Как тут быть хорошим аврором, если у тебя в любой момент может случиться стояк? А если придется допрашивать кого-то… кто будет смотреть на твой рот так же пристально, как эта? Рассчитывая, что я сделаю ей поблажку. Она подошла вплотную, ее ладони легли мне на грудь и после скользнули к шее. Прикосновения были приятны, не спорю, она делала это легко, без всякого стеснения. Со стороны могло показаться, что мы не в первый раз целуемся. Что ж, я знал, что так будет. Все шлюхи думают, что смогут избежать неприятностей при помощи влажной щели между их ног. — Решила расплатиться собой? Я слышал собственный голос, и он был чуть более хриплым, чем обычно. Еще один пункт, который нужно взять на заметку: научиться контролировать тембр, даже когда возбуждение сжимает глотку горячими пальцами. Аврор должен быть равнодушным. Беспристрастным — так это зовется в Уставе. — Нет, — скорее пропела, чем сказала, она. — Помою я эти утки, к которым ты уже решил меня сослать. Просто захотела поцеловать тебя. Посмотреть, отчего все так ссутся. Что? — она вскинула брови, будто все девки вот так целуют мужчин, с которыми до этого перекинулись лишь парой фраз. — Нельзя было? Я сам решаю, когда и кого целовать. Кем она себя возомнила? Ну давай, продолжай. Поняла ты, почему так девки ссутся? Или скажешь, ничего особенного? Я готов был поклясться, что она так и скажет, чтобы поставить меня на место, доказать свою неповторимость, мол, вот всем нравится, а мне нет. — Допускаю, что любой из твоих однокурсников намочит штанишки от радости, если его хоть кто-то оближет. Но я не пятнадцатилетний дрочила. Завтра в восемь будешь драить сортир в Южной башне. Колдовать нельзя, тряпки возьмешь у ничтожества с кошкой. Все понятно? — Вроде бы ничего сложного, — ехидно хмыкнула она. — Правда, после отработки мне снова нужно будет помыться. «Завтра я снова буду здесь после отбоя», — вот что она на самом деле сказала. Будто это имело хоть какое-то значение для меня. Я не собирался караулить ее намеренно. У меня есть дела поважнее, чем блюсти школьный Устав. — Эй, осторожнее! — вякнул Лонгботтом, не вовремя очутившись за дверью, когда я толкнул ее. — О, простите, мисс. На самом деле я умею обращаться с леди, но сегодня был рассеян. Парни заржали, Фрэнк показал мне средний палец и продолжил перебирать книги на тумбе. — Убери лучше свой хлам, — буркнул он, кивая на мою кровать. — Это не хлам, это мой билет туда, куда ты собираешься попасть благодаря связям мамочки. — Можно подумать, у твоего отца этих связей нет. — В этом наше отличие, дружище. Я считаю позором для аврора и для целителя принимать подобную помощь от кого бы то ни было. Когда тебя дружки Волдеморта в угол загонят, мамашу на помощь будешь звать? Или рассчитываешь спрятаться под юбкой у Кэролл? — Да пошел ты, — огрызнулся Лонгботтом. Видел я его мамашу, дамочка с замашками министра и своеобразным вкусом по части гардероба. — Тебе твоя принцесса опять не дала, что ли? Каждый раз одно и то же: как только Кэролл находит повод избежать секса с ним, Лонгботтом принимается за уборку. Даже не знаю, нормально это или этому отклонению уже можно придумывать название. — Слушай, а в какой момент времени ты решил, что мои отношения с Алисой хоть малейшим образом тебя касаются, Пруэтт? — взорвался он. — Это тебя, по всей видимости, сегодня прокатили, раз ты в десять приперся. Ты же обычно раньше полуночи в спальне не появляешься. Чему, к слову, мы безмерно рады, продолжай в том же духе, пожалуйста, — выплюнул Лонгботтом, взмахнул палочкой, заставив весь собранный мусор исчезнуть, после чего размашисто подошел к двери и шумно захлопнул ее за собой. Шеклболт начал полировать метлу вдвое усерднее, а Хорнби вдруг увлекся видом за окном, который за семь лет менялся незначительно, так что мы знали его наизусть. Сказанное Фрэнком не стало для меня открытием. Людям не нравится, когда им говорят правду. Правда их бесит, ведь они уже убедили всех вокруг, а главное, самого себя в чем-то ином, более удобном и лестном. Лонгботтом, например, искренне верит, что он хорош в защите и попадет на стажировку в аврорат исключительно благодаря собственным заслугам, а не протекции пробивной матери. А его девка думает, что будущая профессия — ее личный выбор, а не желание быть похожей на Фрэнка, помноженное на стремление доказать, что женщины в бою ничем не хуже мужчин. Молчание, которое кому-то могло показаться тягостным, а по мне было в самый раз, прервал стук в дверь. На пороге нарисовалась Грета и, прильнув плечом к косяку, мечтательно улыбнулась. Я без слов спросил, что ей надо. — Чувствую непреодолимое желание взять в рот, — напрямик сказала она, облизав нижнюю губу. Хорнби забыл про пейзаж и уставился на нее с таким видом, будто опасался за сохранность своей девственности. Сестры Диггори обладали удивительной способностью появляться в нужные и в то же время неподходящие моменты. Я, вообще-то, собирался дочитать книгу, возврата которой Пинс ждала уже третьи сутки, но, блядь, как же мне хотелось потрахаться сейчас. Выебать кого-нибудь в рот — быстро и без уговоров. — Ну и шлюха же ты, Диггори, — с примесью восхищения и восторга фыркнул Мэйсон. Грета, протянув мне руку, без капли смущения ответила: — Я замуж в августе выхожу, но, увы, не за Гидеона. Так что не мешай мне шляться, Шеклболт. И прибереги нотации для кого-нибудь другого. — Так выходи за Пруэтта и соси хоть всю жизнь, — вывалил тот свое паршивое остроумие. — Ну, или до того момента, пока он не напорется пузом на кого-то покруче ровесников. Трусливый мудила. Я развернулся и почувствовал, как Грета предостерегающе сжала мою ладонь. Да не собираюсь я его трогать, лежачего не бьют. — Когда тебя прихлопнут как муху в твоем уютном министерском кабинете, только потому что в аврорат набирают таких, как Лонгботтом, я посмотрю, как ты запоешь. Или не посмотрю. Ты не в курсе, покойники поют? — спросил я у Греты и, не дожидаясь ответа Шеклболта, вытащил ее в коридор. — А что, может, ты в самом деле на мне женишься, — то ли в шутку, то ли всерьез предложила она, когда мы вышли из гостиной. Грета развернулась и теперь шагала спиной вперед, чтобы видеть мое лицо. — Отец, правда, влюблен в Ранкорна, точнее в его банковский сейф, но, думаю, твоя фамилия ему тоже понравится. — Я не могу на тебе жениться. — Почему? — В голосе ее я не услышал разочарования. Значит, она и не думала, что у нее есть шансы. — Потому что я тебя не люблю. — Да ты никого не любишь, — легкомысленно хихикнула она, толкая ближайшую дверь пустующего класса. — При чем тут любовь вообще? Речь о браке, а не о любви. — Для меня это одно и то же. Я знаю, как живут пары, которые стали мужем и женой по указке родителей. Делают вид, что их не тошнит друг от друга. Со временем они даже учатся прикидываться влюбленными. И зачем-то заставляют своих детей жить так же. Зачем, как думаешь? Грета опустилась на колени и посмотрела на меня снизу вверх, как будто на секунду забыла, чем собиралась заняться. — Потому что даже не задумываются, что можно иначе? Надо же. Если бы я все же собрался жениться, отбил бы ее у Ранкорна. Умная и сосет так, что искры из глаз. Что еще нужно? — Просто их блевать тянет от мысли, что кто-то избежит такой участи. Они-то уже обосрались. Никто не хочет лучшего своим детям. Все хотят, чтобы дети были похожи на них. — А ты что будешь делать со своими детьми? Позволишь им бросить школу после СОВ и жениться на магглах из Ист-Энда? Я взял ее за подбородок и заставил губы раскрыться. Достаточно философии на сегодня. — Спущу их тебе в рот.