Под лисьей шкурой

К сожалению, Изуна не был главным героем чужого романа, иначе бы в ту же секунду, как тот решил выбираться из западни — и заодно вытащить своего наставника, то по великой случайности дверь его камеры оказалась открытой, вся охрана внезапно ослепла и путь его был чист до самого выхода из убежища. Ведь Обито сказал, что никого, кроме своего ученика не видел здесь. А значит задерживаться лишний раз не стоило. Возможно, автор подобного шедевра добавил ещё какой-нибудь сюжетный поворот для драматичности: в процессе побега внезапно выяснилось бы, что на самом деле он дитя пророчества или вообще сам Обито ему приходится троюродной бабушкой по отцовской линии. Слава Богам, что подобно не случилось и не предвиделось вовсе. Хотя от открытых дверей и свободного передвижения он точно не отказался. Но нет времени на раздумья и поисков каких-то подвохов. Пока он тянет время — ничего не поменяется. И так слишком долго и спокойно сидел на одном месте, не желая отсвечивать. Пришло время уходить, да не абы как, а с размахом. Громко, ярко, так, чтобы запомниться куда больше, чем нелепая сцена побега из второсортного сценария. — Эй, вы! Обезьяны никчёмные! Выпустите меня! — внезапно закричал Учиха, начав лупить по дверям всем, чем придётся. Даже если охрана отсутствовала на своём месте, то шум, который он производил своими действиями, нельзя было не услышать и уж тем более проигнорировать. Спустя несколько долгих минут ожиданий на его крики всё же прибежало двое запыхавшиеся блюстители порядка. И те были до ужаса злые. Тот, чей нос он когда-то превратил в кашу каким-то образом исчез и более его не донимал. А жаль. Такое представление пропускает, да ещё и в первых рядах мог оказаться. А вот его напарники, наоборот, были живее всех живых и гневно ругались на взбунтовавшегося Изуну: — Чего разорался, мелкий засранец? — фыркнул самый низкий из них, ударяя по решетке кулаком. Юный Якудза вовремя успел убрать руки, так как до этого со всей мощи колошматил по прутьям и дёргал их, подобно запертой мартышке в зоопарке. Может быть, таким видели его и эти самые охранники. — Завались, пока не получил по первое число! — Выпусти меня, ты, ублюдок! Иначе, когда я выберусь отсюда, прирежу и тебя, и всю твою семью, понял? Ты знаешь кто я такой?! — не унимался мужчина, продолжая почти идеально отыгрывать свою роль. Изуна никогда не считал себя хорошим человеком или ещё кем-то. Слишком изворотливый, хитрый, идущий по головам ради собственных интересов и нужд. Безусловно, в иную крайность он также не бросался, но в герои его записывать явно не стоило. Скорее тот ощущал себя харизматичным второстепенным персонажем, которому симпатизируешь с первых же секунд его появления на экране и удивляешься его нестандартному, почти серому поведению. Тот мог быть добрым и заботливым с теми, кому по-настоящему доверял или кого искренне любил. Но также он мог превратиться в безжалостного и равнодушного к чужим переживаниям монстра, если того требовала ситуация. Одно оставалось неизменно — его по-лисьи хитрая натура. Не зря же его назвали в честь этого духа, надо бы и соответствовать. Об этом ему поведал никто иной, как Обито, ещё до тех пугающих событий с единственной сестрёнкой и уходом отца. Изуна мало что помнил из того времени, но суть оставалась одна — под лисьей шкурой скрывается нечто большее, что ему пока недоступно. И когда эта тайна раскроется ему, то всё встанет на свои места. — Н-да?! А ну давай, открывай, Хикаку! — скомандовал низкорослый мужчина, отходя от дверей и дожидаясь, пока его напарник выполнит его не меньше, чем приказ. Как только послышался заветный щелчок, Изуна рванул на себя дверь за прутья что есть мочи. Отвратительный хруст, а затем и визгливый крик первого раздался в тишине, что посмела образоваться лишь на несколько секунд, а затем также стремительно растворилась. Раздавленные в дробь пальцы мгновенно синели, и мужчина выл, стараясь вытянуть руку из захвата, но получалось не очень. Сил ему явно не хватало, а не далёкий напарник помочь не спешил, так как был напуган подобным зрелищем. Излишняя жестокость всегда имела место быть в подобном месте, но никогда им ещё не приходилось сталкиваться с ней лицом к лицу. Скорее они сами охотно устраивали кровавые представления, представляя себя едва ли не всемогущими мира сего. Только вот их крохотный мир начинался с беспомощных заключённых, которых они сами и зажимали, а заканчивался на стенах одиночных камер. Местные божества, что были наказаны простыми смертными, выглядели жалко. И правдивость этих мыслей подтвердил местный люд, что победно улюлюкал, высовывая лица меж прутьев и стараясь не упустить каждую деталь настигшей обидчиков кары. — Сукин сын, отпусти! Хикаку, ну помоги же ты! — ревел в голос низкорослый, дергаясь от боли и мучительных попыток освободить пальцы, посредством отбивания чужих, что по-прежнему удерживали решётку. — Да, сейчас… — опомнился второй, прикладываясь к железной продолговатой ручке и дергая ту посильнее. Только вот Изуна решил и тут их переиграть. С самодовольной улыбкой, почти оскалом, он наконец перестал удерживать дверь и отпустил её, как те тут же отлетели назад, отбивая себе пятые точки. Дверь была открыта. — Ну что, кто кому тут наваляет, господа? — Учиха вышел из камеры, почти грациозно ступая каждый свой шаг. — И так, счет снова в мою пользу. — Да я тебя!.. — угрожающе прорычал мужчина, чья рука была больше похожа на безжизненную культю. Здоровой же тот нащупал кобуру и спешно достал из неё оружие, тут же направляя её в сторону якудзы. — Лежать! На пол, тварь! — Тише, не маши ты им так, — на выдохе произнёс Изуна, тут же подрастеряв внешней уверенности и подняв руки над головой. Шутки кончились. Потому он послушно лёг на бетон лицом вниз, скрещивая пальцы на макушке. — Никогда и никому. Никогда не склонять голову. Никому не подчиняться, — мысленно твердил он себе, отчитывая секунды. На поясницу ощутимо надавили весом человеческого тела. Охранник, прикладывая дуло пистолета к затылку, сел на него сверху, вновь ощущая себя на коне. И если этим жеребцом был Изуна, то явно непокорным и диким, а не послушной ездовой клячей. — Что, потерялся, малыш?! Перед смертью вы все трусливые, аж тошно, — рассмеялся тот, победно сверкая глазами, а после во всё горло рявкнул другим заключённым в укор: — Чего уставились? Здесь не на что смотреть, брысь по углам! Учиха хотел было рассмеяться в тон этому идиоту, но сдержался от греха подальше. Ещё не время. — Сасагава, я не думаю, что начальство даст нам спуску после того, как ты пристрелишь пацана. Может стоит… — начал было Хикаку. Для того, кто активнее всех отпинывал ему ребра, тот на удивление был почти по-мальчишески трусливым. Волк в овечьей шкуре. — Заткнись! Я этого так просто не оставлю! Он мне пальцы раздавил в щепки, и ты предлагаешь просто загнать его обратно в камеру? Да хрен там плавал. — Сейчас, — дал себе внутренне команду Учиха, хватаясь одной рукой за стальную гладь оружия и утягивая его под себя, в то же время свободными пальцами цепляя воротник формы и сбрасывая надзирателя с себя. Когда тот упал с глухим стуком, Якудза подскочил на ноги и, не раздумывая ни секунды, одной из них хорошо так приложился о больные пальцы мужчины. Раздавливая те, словно назойливую муху, он поспешно снял пистолет с предохранителя и присел на корточки. Второй даже отреагировать не успел, настолько быстро всё произошло. Единственное, что он понял — его напарник, Сасагава, мучается от боли и находится на прицеле у безумного парнишки, чьи глаза сияли как никогда. Крики низкорослого напоминали ему точно симфонию Моцарта. Ту самую, которую так любят вставлять в эпично-комичные моменты американских фильмов. И он в действительности наслаждался этой ситуацией, чувствуя своё превосходство. — Положи пистолет, иначе… — вскипел внезапно Хикаку, краснея подобно нагревающемуся металлу чайника. Пара из ушей не хватает для пущей правдоподобности. — Иначе что? — медленно переспросил Изуна, но одновременно с этим весьма быстро сменил положение оружия и прижал то к внутренней части колена своего миниатюрного заложника. В ту же секунду раздался выстрел, а после новый, ещё более громкий и срывающийся на плач крик. — Пистолет на землю, ногой ко мне. Иначе и второй ноги ему не видать. Как выяснилось, из нас троих стреляю только я. — Чтоб тебя, — прошипел трус себе под нос, но послушно выполнил требования. Когда второе оружие оказалось в руках Учихи, тот поспешно сунул его себе за пазуху, а после, тоном нетерпящим возражений, озвучил свои условия: — Во-первых, освободите того заключённого, — он махнул в сторону камеры, где, предположительно, находился Обито. — Во-вторых, сопроводите нас к выходу. Мы уходим . Последний акт этого спектакля мне не пришёлся по вкусу. — Глупец… Ты сдохнешь сразу же, стоит только выйти из убежища… — прохрипел лежащий на полу надзиратель, злобно скалясь и косо глядя на Изуну. — Кто тебе такое сказал? — заинтересованно спросил он. — Всё вышестоящее руководство. Снаружи уже давно не осталось живых. — Не хотелось бы тебя расстраивать, но я как-то выжил. Ответа не последовало. Но его удивлённое выражение лица говорило само за себя. В это же время, с ноги на ногу переминался Хикаку, не понимая что ему делать: бежать скорее выполнять требования человека, что имел контроль над сложившейся ситуацией, и спасать своего напарника из чужих лап, или же не слушать его и попытаться переиграть всё своими силами. — Сасагава, что мне делать? — неуверенно уточнил трус. — Делай, что он говорит, идиот! Не видишь что ли, что он не в себе?! Пусть валит куда хочет, сдохнет и славно! — Какие-то вы скучные. Давай так, — туманно произнёс Якудза, усмехаясь. И эта усмешка не несла в себе ничего хорошего. — Считаю до пяти и стреляю ему во второе колено. Если досчитаю до десяти, то мозги своего дружка будешь собирать языком. И, поверь мне на слово, убеждать и заставлять мне не составляет труда никогда. — Быстрее ты, баран никчёмный! — выругнулся Сасагава, тут же замирая и испуганно поднимая взгляд на Хикаку, когда ощутил давление в области здорового колена. — Раз, — начал свой отсчёт Изуна, наблюдая за тем, как трусливый охранник сорвался с места и поспешил к обозначенной камере. — Два, — в этот момент тот судорожно вертел в руках связку ключей, прикладывая её и пытаясь отыскать с нужным числовым обозначением. — Три, — Хикаку выл и старался унять бешено колотящееся в груди сердце. — Четыре, — связка упала на пол, отторгаемая трясущимися в панике руками. — Пять, — уже без прежнего веселья сказал Учиха, перекладывая указательный палец на курок. — Изуна. И тут его прошиб ледяной пот. Ледяной, словно самый холодный месяц в году тон, что не терпел непослушания и пробирал до самых костей. Этот голос он не перепутает ни с кем другим. За его спиной тихой, почти вкрадчивой поступью возник Он. — Опусти оружие, — потребовал Мадара, словно говорил с взбалмошным ребёнком. По сути, так и было. Если старший брат с годами стал до ужаса серьёзным и практически равнодушным, то Изуна нисколько не растерял своих поистине детских качеств. Только забавы, развлекающие его остекленевшее сердце изменились. — Да. — Отреагировал он, тут поднимаясь на ноги и оборачиваясь. Единственный оставшийся у него самый родной человек менялся с каждой встречей всё больше. Больше строгий босс, чем старший брат. Меньше младший брат, больше неусидчивый подчинённый. И когда между ними выросла такая стена? Или он сам для себя её придумал? Мадара выглядел, как и всегда, превосходно. Простая для него прежнего, но чистая и целая одежда, что считалась шикарной в новых реалиях. Несколько образовавшихся морщин во внешних уголках глаз и собранные в низкий хвост причесанные волосы. Выйди он так раньше в свет, и может сошёл бы за обычного человека. Только вот те, кто имел хоть какое-то представление о криминальном мире, знали кто перед ними и почему стоит опасаться этого спокойного мужчину, жертвовавшего на очередную благотворительность деньги. — Оставил тебя ненадолго одного, а ты уже дел натворил, — без упрека заметил Учиха старший, наоборот, присаживаясь перед охранником и заглядывая тому в глаза. — Думаешь, что тебе все сходило с рук только по велению той девчонки? Когда ты стал таким наивным, брат? — спросил он, хватая вновь затрясшегося надзирателя за волосы на чёлке и поднимая его голову выше. — Ты ещё кто такой… — Молчать, — шикнул Мадара, склоняясь к нему и замирая у самого лица. — Встреть я тебя до того, как мир изменился, то точно отрезал бы пару пальцев и, возможно, язык. Просто потому что ты рискнул насолить моему младшему брату. Но жизнь никогда не стоит на месте. Она меняется, понимаешь? И если ты не умеешь перестраиваться под новые правила и принимать их, как полагается, то ты никчёмное насекомое. А знаешь что с ними делают? — Что? — испуганно спросил тот, хоть ответ знал и он, и другие свидетели этой сцены. — Раздавливают. Без жалости и промедления, — заключил Мадара, выхватывая пистолет из рук младшего брата и прижимая дуло прямо промеж глаз того. — П-пощади, господин! П-прошу, я всё сделаю!.. Я… — Ты уже ослушался меня. Я ясно дал понять — не путаться под ногами у моей семьи. — И, когда последнее слово было сказано, раздался оглушительный выстрел, а после наступила звенящая тишина. Сасагава обмяк мгновенно. Он, скорее всего, даже не понял что произошло и умер быстро. Но думать об этом Изуна не желал. Плевать ему с высокой колокольни на чужую участь. — Не изменяешь себе, босс, — хриплым из-за возраста голосом отметил Обито, так удачно подоспевший к двум братьям и хоть немного разрядивший обстановку между ними. Второй охранник уже был предусмотрительно вырублен и отправлен отлеживаться в камере самого взрослого Учихи, под замок и без ключей. — Скажи спасибо, что вообще соизволил вмешаться. Иначе тут развернулась бы настоящая бойня с особой жестокостью, — отмахнулся от помощника Мадара, но нельзя было не заметить, как тот хоть немного, но расслабился. Значит, что происходящее с Изуной его действительно волновало. И тот, из тени, оберегал его по-своему и оказывал помощь всё это время? В его духе, даже слишком. Эта любовь к чрезмерному контролю всего и всех раздражала, но противиться ей означало пойти против босса. Хоть тот и не являлся полноправным членом группировки, но установленные внутри клана законы на его жизнь влияли и даже больше, чем необходимо. И лишаться пальцев тот не хотел. Для комфортной жизни ему нужны были все десять. — Что с девчонкой? — запоздало поинтересовался Изуна, привлекая к себе внимание. — Жива, не переживай. — И не собирался. — Поэтому разбил голову тому парню? — с усмешкой уточнил Мадара. — Не придумывай, — буркнул тот себе под нос, в очередной раз удивляясь тому, как легко и просто он добывает любую информацию, даже не смотря на изменившийся мир вокруг. Даже если на земле воцарит Ад, Мадара — он был в этом уверен на все сто двадцать процентов — по-прежнему гордо носил звание главы клана и держал в страхе все население города и близлежащих префектур в страхе на уровне с Дьяволом. — Брейк, ребята, — тихо рассмеялся Обито, снова напоминая о своём присутствии, и улыбнулся от всей души. — Сейчас не то время и место, чтобы ссориться по таким пустякам. И вообще, я так понимаю, что ты хорошо здесь устроился, впрочем, это вполне ожидаемо. Может быть тогда окажешь мне услугу и одолжишь стопку чистой одежды? От душа я точно не откажусь сейчас. И от нормальной еды, но это так, к слову, — убирая руки за голову, попросил наставник младшего Учихи. Ответ не заставил себя долго ждать: — За мной, — коротко, емко, ясно. Всё как и всегда. И им с учителем не оставалось ничего другого, как двинуться за мужчиной следом. Коридоры, покрытые влажной испариной на стенах, растягивались, подобно кошмарным сновидениям, уходили куда-то в глубь бункера и имели десятки, а то точно и сотни развилок. Потерять себя в них было несказанно просто, и оставалось лишь гадать как Мадара помнил путь до убежища для «высшего общество» без каких-либо карт. Он дел своим размеренным и издевательски медленным шагом, мерял расстояние и не оглядывался назад, будучи уверенным в том, что его спутники нисколько не отстают. И если тот оттягивал момент прибытия, то Изуне оставалось лишь додумывать причины такого поведения брата. Из-за мелькавших тут и там дверей слышался странный шум и смех, и воцарившееся внезапно веселье напоминало ему скорее стены дешёвого борделя с отвратительным на вкус спиртным и не самыми красивыми женщинами, что смеялись в угоду своему бестолковому клиенту, пока тот стягивал с обрюзгшего тела брюки. И никак то, что он слышал, не вязалось с развернувшейся катастрофой снаружи. Пока бедняки, среди которых он и затесался, давились пресным рисом и засохшими лепешками, высшие чины вовсю развлекались с возжелавшими лучших условий дамами. Чтоб им их алкоголь поперёк горла встал. — О чем задумался? — спросил Мадара, не оборачиваясь. Словно тот по-прежнему чувствовал изменение настроения своего младшего брата. — Отвратительное место, — сухо ответил Изуна. — Думаешь о том, что те, кто уровнем ниже, находятся в плохих условиях? Давно пора привыкнуть к тому, что статус в этом мире решает многое. — И тебя устраивает это? — Также, как и тебя. Ты охотно принимал мою помощь и носом не воротил, пока другие и не надеялись на лучшие условия, — эти слова ощущались им подобно красной тряпки для быка. — Не равняй меня на себя! — взбунтовался младший. — Не лги самому себе. Не являешься частью системы? Смешно. Ты пользуешься не только славой нашего клана, но и непосредственно принимаешь в её делах участие. Можешь сколько угодно говорить, что это не так. Важно лишь то, что ты такой же мой подчинённый, но почему-то считаешь себя особенным и требуешь этого особенного отношения к себе. Хочешь, я покажу тебе, насколько сильна твоя зависимость от клана? Хочешь остаться без моей поддержки? Ты сгниешь в тот же день. Или тебя прикончат, как подвальную крысу. Изуна недовольно фыркнул, но промолчал. Понимал головой, что брат прав, но не спешил озвучить эту мысль. Гордость или же собственный несносный характер не позволяли. Но правда была на его стороне — он, как и преследуемый им Яширо, пользовался благами семьи и нисколько себя в этом не ограничивал. Пора бы перестать бегать от самого себя и обманывать свою же душу. Он — Якудза, но непростой. Он — второй наследник, не последнее лицо в широких кругах и значимый член группировки. Всё, что происходит по воле старшего брата, никогда не проходило мимо него. Можно было уверенно сказать, что он — и заместитель, и помощник, и даже секретарь босса. Пора ему повзрослеть и принять одну простую истину: как он того желает — не будет. Можно сколько угодно отказываться от ответственности и желать другой жизни, только кровавый след, что тянулся за ним попятам ничем не стереть. — Я тебя понял, — спокойно, что было уже удивительно, согласился с боссом Изуна, а после свернул в соседний коридор, следуя чужому пути. — Пришли, — через некоторое время оповестил Мадара, пока его брат оглядывал помещение, в котором они оказались. Удивительно, но стены в этом месте не воняли плесенью, да и сыростью не несло за километр. В широком зале сухо, прибрано, и даже прилично на вид: свет ламп был не разъедающим глаза, а мягким и тёплым в меру, посреди помещения стоял обеденный стол с несколькими высокими стульями, а по углам помещения были распиханы диванчики из тёмного кожзама с пастельного оттенка подушками. Правда одна стена всё же стала пристанищем для нескольких шкафов, наполовину которые были полны книг различных авторов и энциклопедией, но это нисколько не портило обстановку: мрачно, не смотря на светильники, скромно, но со вкусом. Словно это место обустраивалось под запросы боссы, и Изуна даже на секунду решил, что тот заранее знал о грядущей катастрофе, потому обставил всё, как ему нужно. На противоположной стене находилось несколько дверей: скорее всего, то были спальни и ванна. Приключенческий дух первым проснулся в Обито, потому тот поспешил открыть каждую из комнат и присвистнуть. — Гляди, Изуна. Пока мы там с тобой гнили в антисанитарии, у него тут несколько свободных коек и личная ванная комната! — посмеялся тот, складывая руки на груди и кивая в сторону одной из. — Простишь своему старому сенсею наглость и позволишь выбрать комнату первым? — Делай что хочешь, — отмахнулся от него Изуна, устало выдыхая. Ему плевать как и где, только бы снова не на холодном полу. Тогда-то окончательно и смирился — он избалован донельзя чужой опекой и класть хотел на это. В то место он больше никогда не вернётся, даже под дулом пистолета. А так хорошо всё начиналось. — Располагайтесь, я ненадолго отойду, — предупредил Мадара, с уже ставшей непривычной прытью выскальзывая за дверь. — Да-а… Хорошо он устроился. И ничего не скажешь, он ведь глава клана, — усмехнулся Обито, падая рядом с подопечным, а затем, чуть тише прежнего, спросил: — На тебе лица нет. Случилось что? Да. Случилось. Его только что посетила одна не весёлая мысль: Сакура, что так активно показывала ему помощь, внезапно оказалась едва ли не подставным лицом и человеком старшего брата. А он действительно поверил, что та действует исключительно из собственных интересов. Было несколько неприятно и даже обидно понимать и осознавать, что всё это было обычной игрой его разума. Лисья натура в нём бунтовала и требовала разборок и объяснений, но, даже если так и случится, то он обязательно промолчит. Не будет прежнего едкого сарказма. Даже не взглянет в её сторону. Пройдёт мимо, не замечая, словно бесполезный кусок мусора. Ведь зачем ему, младшему наследнику, обращать свое внимание на подобное? Бесполезная девка, чей яркий образ по-прежнему крутился в голове и не собирался покидать её. Как назло, перед глазами мелькнули мятные глаза, испуганно-встревоженно глядящие прямо в его пустые чёрные. И даже то, как он неумело он старался успокоить ту. Зачем он целовал чужие пальцы? Никогда, ни за что он не позволял себе подобного унижения. А тут какая-то обычная, непримечательная девка, что тряслась от одного взгляда на него, иногда по-глупому краснела и смущалась, а потом с таким упоением спала на его груди. Ему стало тошно от самого себя. Хотелось незамедлительно вывернуть свой желудок к чертям собачьим, как жизнь, что так издевалась над ним последние сутки, вновь извернулась и нанесла ему неприятный сюрприз. В дверях, за которыми скрылся его старший брат несколько минут, замерла та самая девица, что никак не отпускала его мысли. Смотрела почти виновато, склонив голову в неясном ему уважении и не могла произнести и слова. Только заикалась,, чем ещё больше раздражала. — Изуна, я… — возможно, та собралась с мыслями и готовилась как-то объяснить свои поступки. Или же откреститься от них, желая, чтобы никто не узнал о последствиях страшной для себя самой ночи. — Спасибо тебе за помощь. Я очень благодарна и… Она не успела договорить. Учиха поднялся достаточно медленно, в несколько широких шагов пересёк помещение и, не глядя на девушку, скрылся в ванной комнате. Внутри что-то ухнуло, когда она подняла на него ошарашенный взгляд и проследила за его передвижениями. Но поддаваться на её лживые уловки он более не собирался. Единственное, что он ясно понимал в этих странных отношениях — когда он бежит от неё, она самозабвенно ныряет в омут с головой и тянется к нему, и наоборот. Потому тот сделал вывод: если зародившийся между ними мир настоящий, то тот будет избегать её как можно дольше. Лишь бы Сакура сама тянула к нему свои руки. Лишь бы она желала его одного.