Под лисьей шкурой

Вчера погасли звезды, и наступила тьма, словно мир погрузился в бездну забвения. Небо потеряло свою магию, и даже Луна, всегда готовая осветить ночи, укрылась под облаками, словно стыдясь своего света. Город, когда-то наполненный жизнью, замер в ожидании: люди вышли на улицы с надеждой увидеть проблеск лучей, которые вдохновляли их ранее.В отдаленных уголках ветер шептал забытые легенды, рассказывая о том, как свет звезд в былые времена согревал сердца и дарил им смелость. Но сейчас он лишь приносил холод, оставляя лишь эхо памяти.

Всё началось несколько месяцев назад, когда на мир обрушилась серия стихийных бедствий: уничтожающие всё на своём пути цунами, бушующие ураганы, разрушительные землетрясения. Оползни, затопления, обвалы зданий, огромные трещины в земле, людские крики и массовая истерия государств — стали едва ли не ежедневным бонусом от разбушевавшейся природы. Люди тряслись и гадали: чем же так они рассердили свой родной дом — Землю? Почему она внезапно стала так жестока к своим обитателям? Неужели все предсказания из пухлого телевизора оказались правдивы и конец света уже дышит человечеству в затылок? Но то было не самым страшным, что их ждало. Катаклизмы со временем стихнут, если то действительно не апокалипсис. Куда хуже сказывалось на едва существующем спокойствии населения безразличие своих первых лиц. Некоторые из них, видимо решив, что они самые хитрые и умные, решались на невообразимое в подобном случае: пока ведущие с всевозможных экранов трубили мирным гражданам о происходящих ужасах на других континентах, руководители государств мобилизовывали свою армию и развязывали никому не нужные войны в надежде на ослабление противника. Примерно так случился очередной военный конфликт Поднебесной и Страны Восходящего Солнца. Кто начал первым, за кем удерживались лидирующие позиции — знать никто не хотел и разбираться в этом вопросе не спешил, только бы шкуры свои спасти. Мирные жители лишь молились по вечерам, надеясь, что их это никак не коснётся. Но война беспощадна, особенно если та начинается на гране краха людского мира. И смерть не волнует, разделяешь ли ты взгляды вышестоящих людей кому принадлежит та или иная территория или кто из жителей соседних стран больше похож на варваров. У военных и начальников попросту были развязаны руки и никто не спешил как-то заканчивать конфликт азиатских стран. Своих ведь проблем полно. Европа и другие континенты не стали исключением — стихийные бедствия, разруха, война, голод и внезапные вспышки болезни свалили тысячи людей, и попробуй в этом разберись сам, так ещё и помоги другим конфликтующим, как же. Кому это нужно? На фоне всего этого, также возродилась и криминальная активность. Средств к проживанию, как и еды не хватало всем, и многим приходилось идти на крайние меры. Инстинкт самосохранения вещь странная: не хочешь умереть от истощения — убей, укради, но поешь, иначе сдохнешь уже к завтрашнему утру. Когда же силы — пушечное мясо — у армий стало стремиться к нулю — наступило затишье. Держать в руках оружие было попросту некому. В новых условиях люди едва ли выживали. И тогда наступила бесконечная зима. Под часто босыми и грязными ногами хрустели снег и льдинки, впиваясь в огрубевшую кожу и принося неприятные покалывания. Тогда же выжившие впервые столкнулись… С этим. Страшные твари, вылезшие точно из-под земли, из самого Ада, смотрели на них знакомыми, вымазанными лицами и неестественно корчились, издавая нечленораздельные звуки. То были люди, подхватившие новую неизвестную болезнь, молва о которой уже шла не из новостных каналов, а из уст в уста. Связи с миром больше не было. Вернее, скорее всего она была, но только у тех же самых глав держав, что успели унести свои задницы подальше и осесть в более пригодную для них среду или же, проще говоря, в бункеры, которые считались нынче роскошью. Людей, желавших спастись было более чем, а вот места и пропитания ограничены. И пока армия, оставшаяся снаружи, зачищала города от больных — как и по какому признаку они определяли заражен человек или нет не уточнял никто — успевшие спрятать свои шкуры люди наслаждались более благоприятными условиями проживания. Точнее те, кто мог их себе обеспечить. Простой люд же спал на полу, ел пресную и отвратительную пищу и едва мог похвастаться наличием необходимых лекарств. Толковый медик в таких местах был редкостью, конечно же если дело не касалось дипломатов или других важных шишек. До простых граждан мало кому было дело. Все готовились к длительному проживанию под толстым слоем земли, чтобы позже, когда последний «зараженный» будет истреблен можно было выползти наружу и начать жизнь с нуля. Что же до вируса, то, как я и сказал ранее, никто особо не спешил разбираться в чем там дело. Просто ходячие мертвецы без намёка на сознания, которые питаются на автомате и могут иногда проявлять агрессию. Стоит ли уточнять, что те не брезговали поесть и мертвечины? Ну, или на крайний случай и какого-нибудь раненого могли покусать. Как, откуда, почему и как эта болячка передаётся — неизвестно. Известно лишь то, что в природе такие случаи не редки. Чего стоят только гусеницы, поражённые «зомби-вирусом», что внезапно забывали о своей неприязни к солнечному свету и ползли на самый верх растений, незамедлительно умирая и распространяя вирус дальше. Ещё я слышал о муравьях, поражённых спорами грибов, которые заставляют их ползти наверх и после умирать, позволяя вырасти из себя новому грибу, или о паразитах, которые поселяются в крабе и делают из него няньку для своего потомства. Возможно и сейчас, какой-то вирус поразил человечество и таким образом эволюционирует и продолжает распространяться. Я и сам наблюдал за таким человеком, издалека конечно, но точно могу сказать: на зомби из фильмов они явно не похожи. Слюни до земли не пускают, мозги съесть не хотят и на людей без причины не бросаются. Это что-то другое, но разбираться в этом мне не хотелось от слова совсем и подходить слишком близко тоже. Вчера, когда погасли звёзды, оставшийся мир лишился всякой надежды. Небо стало абсолютно черным, словно предсказывая и показывая судьбу человечества — одна лишь пустота и ничего более. Как и почему это произошло, знали только те, кто на голову, а то и две выше нас. Даже из бункеров все повыходили, так как не верили в происходящее. Я бы и сам не поверил, если бы не видел всё своими глазами на одной из разрушенных улиц Токио. Кромешная тьма не смела возникнуть только из-за скромной Луны, что пряталась за тучами и не смела наблюдать за шокированными лицами тысяч людей по всему свету. В тот же день я решил затесаться в толпе и переждать со всеми все эти ужасы и апокалипсисы. На удивление, охране было абсолютно плевать и на мою личность, и на какой-никакой досмотр. Я просто поскользнул мимо. Мне даже на мгновение показалось, что те ждали скорейшего конца света и надеялись что всё это скорее закончится, как и многие другие люди. Они могут вещать сколько угодно о том, что никто не выживет в нынешних реалиях и все просто просиживают свои штаны в ожидании смерти, но меня они точно не переубедят. Пока у меня есть цель — я ни за что не умру. Не знаю как и почему, но страха или мнимой паники не было в моей голове в тот момент, когда небо окрасилось в матово-черный цвет. Единственное, что имело хоть какой-то смысл – мысль о выживании и надежда на свои собственные способности. Годы тренировок от строгого папаши не прошли даром, и стоило бы поблагодарить его за это. Если этот старый мудак ещё жив. Как и остальная моя семья. Чтобы не сдохнуть поганой смертью, я петлял в тени сырых стен, мимо грязных зевак, и мысленно надеялся, что никто не заприметит непрошенного гостя. Удивительно, но удача не покидала меня до тех пор, потому впервые за долгое время я наконец ночевал в относительном тепле и, если так можно сказать, уюте. Всё лучше, чем беспокойная дремота посреди разрушенных комнат без окон и дверей, куда мог заглянуть любой и прикончить меня на месте, надеясь поживиться чем-то с моей бедной душонки. Глупцы. Ничего, кроме фамильного кинжала нашего некогда великого клана у меня с собой и не было. Благо в голову взбрела мысль захватить его с собой в день, когда все началось. Предчувствие, точно у кошки, не иначе. Конечно спать на полу, сжавшись клубочком, словно маленький ребёнок, не очень удобно, но жаловаться было бы совсем бессовестно. Пока другие выжившие мирно сопели в своих выделенных палатках или на кусках оборванной ткани, мне не спалось из-за собственных мыслей, прерываемых едва заметные стрекотанием настенных ламп. Тусклый жёлтый свет едва ли мешал глубже погружаться в свое сознание, как и чужой храп с другого конца коридора, но вот ощущение ледяного пола под боком — да. Может быть, стоило выпросить или на крайний случай «одолжить» у кого-нибудь ту же тряпку? Глаза разомкнулись ровно в тот момент, когда ощутил весомый пинок под ребра. Ссорясь искренними извинениями, женщина, много старше меня самого, объяснила что не заметила спящего меня и споткнулась. Также эта странная в своей наивности и доброте особа таки подсобила мне и пригласила ночевать на своей «территории», чему я, конечно же, противиться не стал. В этой ситуации, когда на кону стоит вопрос собственного выживания, ерничать и смущаться чьих-либо порывов помочь было глупо. Все это понимали, потому лишнюю крошку хлеба изо рта не роняли и уж тем более не делились «жилплощадью», как она. Тут бы о себе позаботиться, какая ещё помощь нуждающимся? Выживают сильнейшие, чтоб его. Позже выяснилось, что эту внезапно заботливую до чужого горя тетушку звали Нана. И это имя, что было связано с семью Богами счастья, а также добротой, действительно подходило и полностью описывало её характер. Нана была женщиной не особо симпатичной, больше брала своими качествами и глубоким, познавшим жизнь голосом. Среди черной копны волос давно затесались серебристые пряди, прилично отрасли и блестели даже в свету этих ужасных ламп. Женщина часто улыбалась сухим ртом, рассказывала какие-то моменты из жизни и морщинистыми руками с пигментацией активно жестикулировала, словно возраст был для неё точно шуткой, просто внешним ненужным фактором, а сама она внутри оставалась той же двадцатилетней активной девчонкой, которая только-только выскочила замуж. За долгими разговорами с Наной, я узнал много подробностей её «прошлой» жизни, без которых, в принципе, прожил бы спокойно, а также, как ей казалось, интересных историй. Например, в один из таких дней она поведала мне историю своего знакомства с мужем и о том, когда она поняла, что бесповоротно влюбилась в того. Меня особо подобные темы не интересовали, так как отношения и брак меня особо никогда и не волновали, потому те почти что пропускались мимо ушей, как и остальной её треп. Так действительно было проще жить. Как минимум потому, что сейчас мне не приходилось брать ответственность за чужую жизнь и безопасность, когда я и сам не могу точно сказать — проснусь ли завтра, или кто-то вспорет мне живот во сне за припрятанный кусок хлеба и консервов. Первую неделю я провел почти в полубреду и скуке. Старушке Нане — так я её прозвал про себя — видимо, было очень одиноко всё это время, потому та без устали болтала о себе, о муже и их жизни. В один из таких дней к ней присоединилась другая женщина, примерно её возраста, и те нашли общий язык. Потому наконец я мог насладиться тишиной и относительным спокойствием, пока те болтали поочерёдно в своих палатках и рассказывали друг другу уже выученные истории. Не сказать, что щебет на фоне был мне приятен, но теперь не приходилось изображать на своём лице всеведущую заинтересованность и придумывать что той ответить на её треп. Спасибо за кров и на том разойдемся — хотелось было сказать в очередной раз, но пресловутая вежливость иной раз затыкала мне рот и проталкивала всё моё рвущееся наружу хамство поглубже в глотку. И в принципе, в какой-то момент я даже привык ко всему происходящему: отсутствие какой-либо заинтересованности в выживших отлично помогало в моих планах, и лучше бы оно так и продолжалось и дальше. И в чёртов понедельник я даже перебрался чуть дальше от Наны, предварительно всё же отблагодарив её за помощь в столь сложной для каждого жизненной ситуации, и наконец мог посвятить всё своё неимоверно огромное количество свободного времени копанию и разработке собственных планов. Однако, тому не было суждено случится именно в этот гребанный понедельник. Если кто-то спросил бы меня, какой день недели я ненавижу больше всего, то ответ был очевидным. Вечером того самого дня недели, я впервые увидел Её. Едва ли не единственного человека, которого заинтересовала судьба всех обосновавшихся людей, как мне казалось. Вечером того самого понедельника, она впервые появилась в стенах бункера, гордо задрав ярко-выкрашенную голову, и заявила что поможет всем нам. Как позже выяснилось, в «прошлой» жизни она была успешным терапевтом в какой-то из клиник в городе, потому эта девушка с неестественного цвета волосами тут и оказалась. Видимо, власти не совсем положили болт на всех нас — что удивительно — и решили в каждый или только в наш бункер направить врача. Вопрос почему его до этого здесь не было предусмотрено остаётся конечно же открытым, но и на том спасибо. Тем более, когда вне его стен бушует непонятный вирус. К девушке, чьё имя я не знал и не собирался узнавать, тут же стекался народ: от большого к малому, и только такие же угрюмые молчуны, как и я, среди которых я собственно и затесался, оставались на своих прежних местах. По большей части, к её белоснежной палатке с красным крестом поверх шли именно старушки, как и та самая Нана, или же другие не прибившиеся к другим мужчины, жалуясь на плохое самочувствие, но тут же пытаясь выведать какие-то моменты из её личной жизни. Одним словом — бараны. В такой ситуации, какая сейчас происходит в мире, последнее о чем стоило бы думать — какая упругая задница у новоявленного медика. На следующее утро её пребывания здесь, та вооружилась электронным — Ками, где она его вообще достала — градусником и объявила о том, что теперь будет проводить утренний осмотр, и быть на нем обязательно всем. Что, всё же какие-то подробности заболевания за стенами бункера ей известны? Потому и проверки теперь обязательны? Забавно,но именно из-за этих мыслей, я и решил проснуться пораньше и явиться на «досмотр», хоть столько и отнекивался в своей заинтересованности и едва ли не клялся самому себе, что мне плевать на всех и вся. И я пожалел. Если бы я знал, чем всё это обернётся, то никогда даже и не подумал сунуться к ней в первых рядах. Спадающие по плечам волосы нежно-розового оттенка нисколько не портили её, а придавали необычного шарма и до безумия ей шли. Даже дорожка отросших светлых корней нисколько не портила её странный и яркий образ. Широко распахнутые глаза напоминали мне самый драгоценный, светящийся мятным камень, названия которого я попросту забыл, как только взглянул в них. Даже эта привычная для японок худоба и угловатость казалась мне особенной в ней. Мне стоило бы отвешать себе пощёчину и придти в себя, но я не мог оторвать от неё глаз. Забавно, что и она сама обомлела, когда я буквально вырос из толпы, и даже на пару секунд замешкалась. Сначала та не могла вспомнить как сбросить показатели на градуснике от прошлого «пациента», а после несколько раз переспрашивала мою фамилию, когда вписывала её в какой-то свой бланк. Примерно так я и понял, что та знакома с одним из моих родственников — Саске. Хоть мы и являлись совсем дальними родственниками, но были до безумия похожи. И то, это мы поняли со слов другой нашей родни. Сами же мы не замечали не единого сходства, считая себя совершенно разными, как и в плане характера, так и во внешности. Мадара даже шутил, что каким-то образом родился мой брат-близнец у других родителей и на год позже. Интересно, кем Саске приходится ей? Знакомый или друг? А может её возлюбленный? И вообще, какая мне разница? — Пожалуйста, повторите Ваше имя, — чуть охрипшим голосом повторила она, заглядывая в бумаги и тут же возвращая взгляд на меня. Румянец, возникший на её щеках, выглядел весьма мило, но мне хотелось выбелить его к чёртовой матери. — Изуна. Учиха Изуна. — Хоть моё лицо и оставалось до безумия спокойным, но своё имя я едва ли не по слогам повторил и сдерживался, чтобы не выплюнуть его в лицо. Она действительно не могла поверить, что мы разные с моим племянником люди и сейчас та смотрит не на дранного Саске. Такие ситуации часто происходили в наших жизнях, и мы иногда даже делились тем, кто и как нас перепутал, но почему-то именно сейчас это не было забавным или смешным. Почему-то именно в это утро меня это раздражало до скрипа зубов. — Изуна-сан, значит… — пробормотала она себе под нос, нахмурив светло-русые брови и слегка прикусив кончик ручки губами. И это вновь меня скорее вывело из себя, чем заставило засмотреться. Или же в равной степени, пока ещё я не понимал. Но одно я знал точно — эта девушка принесёт мне множество проблем и её стоило бы избегать.