Однажды в Западной империи

      – Успех – это не вариант, господа. Это требование, – чётко произносит герцог, расположившись в большом кресле в своём приёмном кабинете. Министры активно кивают его словам. – Я не ожидаю меньшего. Вы понимаете?       И снова мужчины высоких чинов кивают, глядя в пол. Серёжа и Антон стоят около больших дверей и мнут в руках бумаги со своими докладами.       Отчёт окончился, как только Попов узнал последнюю деталь обновлённой информации о финансовой подготовке к свадьбе.       – Всё идет гладко, необходимые средства выделены, – снова подаёт голос Сергей. – Мы приняли меры для дополнительной безопасности и контроля толпы во время церемонии.       – Мы также организовали перевозку наших самых почётных гостей, – уведомляет Остап. – Их повозки встретят у ворот города и сопроводят до места назначения, после чего на наших каретах доставят к храму.       Антон склоняется так же, как и Серёжа, а выпрямляясь, смотрит на герцога и ожидает его ответа.       Арсений, одобрительно покивав, машет рукой в знак одобрения.       – Поручаю проследить, чтобы все гости были размещены по самым высоким меркам гостеприимства, – поворачивается Попов к нескольким из главных министров. Среди них граф, которого Антон знал с детства. – Вы поняли? Оставляю это в Ваших руках, Рошфор. Обязательно сообщайте нам с Её Величеством о любых препятствиях, чтобы мы могли своевременно их устранить.       – Разрешите идти? – спрашивает граф и все присутствующие кланяются.       – Ступайте, – кивает герцог.       Антон вдруг улавливает взгляд голубых глаз, что скользят по его лицу. Это властное выражение лица буквально сжигает его.       Серёжа ещё раз кланяется и идёт к двери. Антон вдруг понимает, уходят все, а большинство слуг уже вышло.       – Подожди, Антон, – произносит герцог властным томным голосом, и Антон замирает. Выходя, Остап бросает на него взгляд.       Они с Поповым остаются вдвоём.       – Закрой дверь, – тот продолжает изучать слугу взглядом. У Антона бегут мурашки, но он всё равно подходит и закрывает двери на замок.       Арсений внимательно наблюдает за каждым движением монетчика, следит суровыми ледяными глазами.       – Подойди, – тоном, не допускающим возражений произносит он. Антон тушуется, но всё равно подходит. Попов достаёт откуда-то из-под стола тазик, наполненный чистой водой и Антон пока ничего не понимает.       – Ваше Сиятельство… из-за вчерашнего разозлились? – интересуется он.       – Я заметил, что всегда зол на тебя, – беззаботно произносит он, пристально глядя в зелёные глаза. – Ты ведёшь себя так, будто это ты здесь выше по статусу. Я разрешил тебе оставаться говорливым, но не давал разрешения проявлять враждебность.       Антон прячет глаза.       Он плавится под взглядом мужчины, но Арсению мало, очень мало.       Он видит пухлые губы, тонкие ключицы выглядывающие из-под ворота рубахи совсем развратно, грешно.       Как будто нарочно.       Как будто этот слуга знает, отслеживает взгляды Арсения. И специально так отодвигает ворот.       А эти безупречные запястья, а красивые пальцы?       Длинные тонкие ноги.       Это всё сводит с ума.       – «Лучше наказание», так ты вчера сказал?       – Ваше Сиятельство, я…       – Ну тише, – мотает головой Арсений, – просто преклони колени – и мы пообщаемся.       Антон совсем немного склоняется и, подойдя ближе, опускается на колени.       Герцог подвигает тазик с водой поближе, ставит на пол, между своих ног прямо перед лицом Антона и снимает перчатки. Он пристально следит за бегающим взглядом слуги, ощущая, как усиливается его власть с каждым мгновением.       Нежно проводит пальцами по лицу монетчика, едва касаясь его кожи.       – Тебе бы немного охладиться после вчерашнего.       Антон выдыхает, а после сразу вбирает запах герцога, ставший почему-то таким знакомым за такой короткий срок. Он может почувствовать аромат духов, которые совсем недавно слушал втайне ото всех.       – Приступай, – мягко произносит Арсений, поглаживая его волосы. Антон словно пристыженный, отодвигается немного назад, смотрит вниз на тазик, снова поднимает глаза на герцога ненадолго.       И делает выдох очень тихо, словно боится нарушить тонкую тишину между ними. Ставит свои руки по бокам от тазика и склоняется к воде.       – Не тяни, – нетерпеливо вздыхает мужчина.       Антон зажмуривается, опускает лицо в воду и чувствует, как на его затылок начинает оказываться давление. Это рука Арсения. Герцог удерживает его голову в тазике.       Антон беспомощно извивается и задыхается под холодной водой, его руки пытаются ухватиться за край тазика, чтобы оттолкнуться. Это зрелище завораживает Арсения.       Когда он вытаскивает Антона за волосы вверх, тот пытается одновременно и продышаться, и что-то сказать.       – Простите, прошу… – он бессвязно тараторит извинения, но Попов только усмехается ему в лицо.       Герцог удерживает голову парня за волосы, грубо тряхнув его пару раз. Антон захлебывается воздухом, пытается вдохнуть, но слова выходят из его губ лишь с хрипами и кашлем, а руки подрагивают.       – Ты даже извиниться не можешь, как следует, – низко произносит правитель голосом, полным упрека. – Что за беспомощный, жалкий работник, которого даже не воспитали нормально!       – Простите, – Антон хлопает ресницами, а после – снова чувствует, как мужчина давит на его голову, заставляя снова склониться к тазику.       Через секунду Антон снова задыхается в воде, извиваясь под крепкой рукой, и снова его вытаскивают наружу для того, чтобы ему отдышаться. Всхлипы вырываются из его губ, а руки безвольно свешиваются вдоль тела.       – Никчёмный щенок, – глухо произносит Арсений. Антон зажмуривается, дышит ещё глубже, хватает ртом воздух, ощущает его настолько глубоко, что этот воздух прямо режет по внутренностям, по его груди.       Вода стекает по плечам, его рубаха сверху уже вся мокрая. Прилипла к телу, подчеркивая его худобу.       – Ваше Сиятельство… прошу, хватит, я понял!!!       – Молчать, – приказывает Арсений, грубо дёргая его голову. – Ты ничего не понял, неразумный. Ты даже не представляешь, как неправ.       – Пожа… – и голову Антона снова погружают в воду, и на этот раз держат намного дольше.       Антон беспомощно брыкается, его тело бьётся в припадке, а Попов контролирует его голову под водой, не позволяя вынырнуть на поверхность.       Только через десять долгих секунд он вынимает голову слуги из воды.       Кашель, бульканье, влага на глазах.       Антон беспомощно качает головой и судорожно хватает ртом воздух.       – Прошу!!! – удаётся сказать между вдохами.       Арсений чувствует странное возбуждение, видит слёзы, струящиеся из уголков глаз, пухлые губы дрожат от холодной воды и кашля, грудь тяжело вздымается в попытках вдохнуть.       – Сколько ещё «прошу» я должен от тебя выслушать? – выспрашивает герцог. – Ты даже молить не способен без ошибок, глупый, паршивый слуга. Ты сказал, лучше уж наказание. Твои слова? Ты сказал, что ненавидишь таких, как я?       – Прошу, милорд! Прошу, простите! – Антон умоляет снова и снова. – Я вчера был груб, непростительно груб! Но прошу, ведь Вы милосердный правитель. Пощадите, милорд.       – Милосердный правитель? – повторяет Арсений язвительно. – Я милосерден только к тем, кто этого заслуживает, и ты – определенно не из их числа.       – Милорд, прошу Вас…       Антон всхлипывает, готовясь к новому недостатку воздуха, и вовремя – его снова грубо окунают в холодную воду. Герцог удерживает его голову под водой целую вечность.       Приглушённые рыдания и судорожные вдохи после извлечения из воды, слёзы, текущие по красивому лицу.       Арсений наслаждается слугой в этот момент.       Таким покорным, зависимым от него.       – Нет, хватит! Прошу, умоляю… – Антон рыдает, не в силах сказать что-то ещё. Его рука ненароком хватает мужское предплечье, но он тут же одёргивает себя. – Умоляю…       – Следи за руками, Антон. Мало тебе наказания, ещё дерзить своему хозяину?       – Нет! Нет-нет! – Антон быстро мотает головой, его подбородок дрожит. – Я понял, я понял!       Антон мотает головой, его губы всё дрожат от холодной воды, а глаза слезятся от напряжения.       – Ну, вот и хорошо. Наконец-то до тебя что-то дошло, наказание подействовало.       – Подействовало, – кивает Антон, – только прошу…       – Понимаешь, как всё устроено? – спрашивает Арсений, сильнее сжимая пальцы в волосах монетчика. – Ты должен быть благодарен мне даже за то, что дышишь.       – Да. Да, милорд, – Антон кивает, всё ещё нервно сглатывая, – я благодарен.       – Я вмиг могу забрать у тебя воздух. – Арсений вдруг приглаживает его волосы. – Твою работу. И даже твоё имя. Ты знаешь это? Я могу забрать твоё имя и дать тебе другое. Знаешь?       Арсений слегка треплет его по волосам, а Антон, совершенно униженный, стоит на коленях и просто кивает, глядя куда-то в пустоту перед собой.       – Да, милорд. Да, да.       – Хороший мальчик. Давай, иди сюда, – тихо произносит Попов и опускает его голову в тазик в последний раз. Антон готовится снова долго пробыть под водой, но на этот раз его довольно быстро вытягивают.       Совсем мокрый, Антон дрожит от холода, и Арсений срывается, грубо целуя его мокрые губы.       Он пробирается языком в податливый рот. Антон совсем беспомощен перед ним во время этого жёсткого поцелуя и даже не в силах возразить.       Он такой уязвимый, нежный под его сильной хваткой, и герцог не может насытиться им. Вторую руку он кладёт на горло Антона. Он чувствует, тот начинает задыхаться, но Арсений не убирает ладонь, а лишь проводит пальцами по тонкой нежной шее, как по своей собственности.       – Ваше Высочество, пожалуйста… – хнычет Антон, – я понял.       – Не смей умолять меня об освобождении, – тихо шепчет герцог и грубо встряхивает тонкую шею своего слуги. – Я хочу тебя таким.       Антон только хнычет в ответ и пытается вдохнуть воздух. Его тонкая шея полностью во власти Арсения, а его глаза блестят то ли от слёз, то ли от страха.       То ли от новой волны негодования.       Даже в таком состоянии.       Антон пытается вывернуться, но лишь получает грубый толчок и очередную надёжную хватку.       – Как смеешь ты кривиться в таком положении? – произносит Арсений и чуть сильнее сжимает его шею, не давая вобрать воздуха. – Ты совсем обезумел?       Антон только мотает головой отрицательно.       – Н-нет…       – Правильно, не смей возражать. Ты принадлежишь мне, забыл?       – Принадлежу Вам, – еле слышно повторяет Антон такие откровенные слова.       Он бы их в жизни не сказал.       Он всегда принадлежал только Западной империи и императрице Ольге.       Это звучит слишком унизительно для его собственного достоинства. Но сейчас ничего не имеет значения, пока саднящее горло зажато в руке Попова.       – Повтори. Сейчас же, – грубо приказывает тот, и Антон вскрикивает. – Посмотрим, можешь ли быть покорным.       – Я… пожалуйста, умоляю Вас. Не заставляйте меня, – дрожащим от страха голосом уговаривает Антон. Арсений недобро улыбается и кивает.       – Перечишь? – и Антон в страхе зажмуривается. Только пусть герцог не думает, что он решил назло нахамить!       – Я… я принадлежу Вам, – он шепчет очень тихо, повторяя слова, которые отобраны у него силой.       – Верно, слуга, – Арсений проводит пальцами по его ярко-красной шее. – Ты всегда будешь принадлежать мне.       Он наклоняется ближе, а Антон как завороженный остаётся смотреть на глаза.       Их губы соприкасаются нежно, но всё равно чувственно. Почти невесомо.       Антон наконец-то может вдохнуть после сильного давления на горло и пытается расслабиться под прикосновением губ Арсения к своим губам.       Антон чуть прикрывает глаза не отрывая своих губ от губ правителя. Тот напористо углубляет поцелуй, но совсем на малость.       – Ступай, – герцог проводит рукой по мокрой щеке Антона. – Беги, пока я не взял тебя прямо здесь.

~

      Ольга сидит за столом и просматривает какие-то документы. Её длинные волосы собраны в тугой пучок, а яркие глаза сосредоточены на бумагах перед ней.       Просматривая документы на закупку еды для свадьбы, она чувствует, как волнение нарастает в её желудке. Уже четверг, она собирается выйти замуж всего через три дня, и всё должно быть идеально.       И дело ведь не в том, что это её самый желанный день в жизни. Но заговора она вправду боится.       Дверь в кабинет открывается.       – Что такое? – поднимает глаза женщина, глядя с лёгким замешательством.       Сергей медленно проходит к её столу, прикладывая указательный палец к губам.       – Я хотел извиниться за своё поведение, родная. – Императрица встаёт из-за стола и подходит ближе к мужчине. – Я не имел права так говорить с тобой, и… мне искренне жаль, что я причинил тебе боль.       – Извиняешься?.. – хлопает глазами Ольга, а Серёжа кивает и берёт её руку в свою.       – Я вышел за рамки и сказал то, что не имел в виду.       – Мне думалось, тема уже исчерпана, – её лицо смягчается и уголки её губ на секунду поднимаются. – В последнее время ситуация была напряжённой, и ты просто беспокоишься об империи. Но ты должен помнить, что я делаю всё, что могу!       – Ольга, я вёл себя как дурак, – у него дрожит голос, а женщина тем временем целует его щёку, – я обещаю, с этого момента я буду тем, кто поддержит тебя. Кто поймёт тебя. Даже если никто не будет понимать.       Её взгляд задерживается на его ресницах. Их глаза блестят и он нежно обнимает её, словно укрывает одеялом. Снова.       – Ты уже, Серёж. Главное – не оставляй меня.       – Хорошо. Хотя, – он грустно усмехается ей в волосы и снимает её заколку, – будет сложно пережить этот день. День твоей свадьбы.       – Помни, я люблю только тебя, – и она сама тянется к его губам, обнимая его за плечи.

~

      То здесь, то там виднеются следы драк, когда телега с Ладой и Нури въезжает в Торио.       – Подумать только, – вслух рассуждает служанка, – они скрывались во многих наших городах и поселениях. Чтоб в моменте сотворить такое.       Да, письмо с этой информацией король и королева получили давненько, только вот Наиль тогда не воспринял это с должной серьёзностью. И королева не восприняла. Её мысли были заняты другим.       У Лады вновь ноет сердце.       – Я не спущу им это с рук.       Они прибывают к городу Таош, что граничит с Рохессом, где меньше всего повреждений по информации от военной разведки. Ладу радует, что этот город находится под контролем Торио.       Женщинам помогают уже на въезде в город, их лошадей осторожно уводят, а самих Ладу и Нури ведут к небольшому зданию. Их ждут несколько генералов, группа охраны и воины с оружием.       Как только Лада умылась и заходит в комнату, где расположились военные, она замечает свою служанку среди них.       – Ваше Величество, – молвит та мягко, – генералы советуют не принимать резких решений. Они считают, что с Вашей стороны было бы неразумно рисковать своей жизнью на поле боя.       Лада останавливается к ней лицом, её глаза сужаются.       Воины собрались вокруг них, не зная, как расценивать ситуацию. Кто-то начинает докладывать: южане захватили несколько поселений и скрываются в разных районах городов.       Люди беспокоятся.       Лада оглядывает воинов.       – Мы будем сражаться, – тихо говорит она, пока её глаза зажигаются яростным светом. – И мы победим.       – Вот, пожалуйста. То, о чём я говорила, – кивает одному из генералов Нури. Те переглядываются, их лица бледнеют.       – Ваше Величество, пожалуйста, подумайте еще раз, – просит один из командующих. – Это слишком опасно. Вас могут схватить или убить.       – Не торопитесь, Ваше Величество, – поддакивает офицер с усами. – Ведь нужно и здоровье поберечь.       Лада бросает яростный взгляд на служанку. Та просто пожимает плечами, видимо, не испытывая никаких угрызений совести.       – Вы бы им не рассказали.       – Подумайте, Ваше Величество, – низко кланяется молодой генерал-майор. Она его помнит, месяц назад она его лично награждала за отменную службу.       Вообще, она всех этих людей знает хорошо. И тем не менее она гордо расправляет плечи.       – Мне всё равно. Люди Восточного королевства страдают, и мой долг защищать их, – проговаривает она как само собой разумеющееся, пока в окне кружат дивные птицы. Она не может не вспоминать герцога и свою собственную додумку: Таош точно когда-то принадлежал Рохессу.       – Ваш долг не умирать и быть в строю, – качает головой усатый офицер. – У каждого из нас своя служба.       – Я не буду стоять в стороне и смотреть, как наши дома разрушаются, а наши люди порабощаются! – положив руку на меч, чеканит она. – Кто я, чтоб позволить им уничтожить королевство? Я буду сражаться. Со всей яростью, господа. Я не успокоюсь, пока захватчики не будут отброшены.       – Ваше Величество… – шепчет Нури, приложив руку к губам.       – Они захватили наши земли и прячутся в наших городах. Наши люди требуют справедливости, и я должна дать им её, – твёрдо заявляет королева. – Я поведу вас, своих воинов, в бой, и мы не успокоимся, пока наши дома не будут возвращены!       Больше всего на свете Нури желала королеве передумать.       Но решение принято: генералы кивают своей королеве, приставляют руку к груди в приветственном жесте воинов.       – Ваше Величество, пожалуйста, будьте осторожны, – поджимает губы Нури, заставляя Ладу обернуться на себя. – Мы не можем потерять Вас. Вы – наша королева, наша надежда.       – Я вернусь, – заявляет женщина. – Но если я этого не сделаю, знай, что мой дух всегда будет с тобой, направляя тебя во всём, что ты делаешь. Возьми Махмуда себе в помощники.       Она ещё немного раздумывает и объявляет всем присутствующим, снова повысив свой тон.       – Если я не вернусь – Нури будет вашей повелительницей. Такова моя последняя воля.       Генералы кивают друг другу, королеве, её служанке и советнице Нури. Несколько из воинов остаются с дамой, чтобы проводить её в место, где ещё более безопасно.       Лада обнимает девушку, будто в последний раз. Она и военные быстро седлают лошадей, слышится ржание и кони срываются с места.       Нури беспокойно смотрит вслед своей королеве.       Лада не отступит и не успокоится, пока их королевство не станет свободным.       Кулаки сжимаются сами собой.       Нури с гордостью смотрит вслед своей королеве.

~

      До свадьбы остаётся каких-то три дня, поэтому в залах уже расстилают дорогие ковры, и под вечер даже купают здешних котов.       Слуги суетятся, пока Антон выходит из кабинета казначея.       Мимо него пробегают служанки, у которых в руках корзины с чистым бельём; декораторы несутся в том же темпе, удерживая в руках ленты и декоративные цветы; вверх по лестнице бежит управитель бригады садовников, наверное, хочет уточнять что-то у Её Величества. Стоит оглянуться – дворец уже безумно красив.       Антон неспешно спускается на первый, заворачивает к коридору в восточном крыле и замирает.       – Господин!       – Не перебивай! – звучат голоса доктора Димитрия и герцога. Вдобавок к этому, одна из дверей приоткрыта: как раз та самая комната, где его оглядывали пару дней назад.       Антон каменеет.       – Я ведь с юга. Понятия не имею, что они могут сделать, если узнают об этом. Как заставят Вам навредить.       – Послушай, – спокойно проговаривает герцог в ответ на эту тираду. – Мы же не знаем, что жизнь преподнесёт нам в следующее мгновение, а что отнимет.       От Димитрия слышен лишь хмык и Попов говорит дальше:       – И ночи кончаются, и тяжёлые времена проходят. Нужно победить то, что мешает – и всё снова наладится, по-другому и быть не может. – Антон оглядывает коридоры: никто сюда не идёт, только издалека видно, как в одну из комнат вбегают прачки. – Я не хочу чтобы ты уходил, но не имею права тебя удерживать. Это твоё решение.       Димитрий застаёт врасплох: Антон слышит всхлипывание, и по нему бежит дрожь.       Его охватывает какое-то странное изумление.       А герцог тем временем продолжает:       – Пойдёшь или останешься – не забывай, что я тебе сказал. Если уйдёшь – я расстроюсь, но не обижусь на тебя. Просто расстроюсь. Но хочу, чтобы ты знал: где бы ты ни был, ты навсегда мне как сын.       У Антона плывёт коридор перед глазами, голова по-странному кружится, а комок в горле заставляет сглотнуть, будто это поможет.       Его трогает.       Эти проникновенные слова врезаются в сознание.       – Я никуда не уйду, – решительно произносит Димитрий заглушённым голосом, словно бы утыкается куда-то лицом. – Я останусь с Вами и никому не позволю Вас обижать!!! Никому!       – Тогда договорились и не возвращаемся к этой теме?       – Да, господин.       Они выходят из комнаты ещё более неожиданно, чем дверь, оставленная нараспашку при таких разговорах.       – Ты ко мне, – со страной интонацией, даже не похожей на вопросительную, проговаривает Арсений, увидев растерянного Антона.       Попов наверняка был на собрании: он одет в дорогие одежды, как и полагается жениху императрицы.       – Да, – почему-то вырывается у Антона, – Ваше Высочество.       Арсений делает знак рукой Димитрию и тот снова прячется у себя.       – Пойдём, – кивает герцог и направляется в свои покои.       Большая часть прислуги хлопочет внизу, и возле комнаты оказываются всего трое служанок. Они сразу же кланяются и Арсений приказывает им заниматься своими делами.       – Я мажу руку, – решает сразу же прояснить Антон, как только они заходят. – Мазью, которую дал мне Димитрий. И не перенапрягаюсь.       Он видит, как Попов элегантно скидывает свой пиджак на стул и от этого Антон немного теряется, скрещивает руки на груди и облизывает губы.       – А ещё, Серёжа сказал мне, эта мазь очень дорогая, – продолжает делиться он, пока герцог оборачивается на него. – Очень.       Арсений расстёгивает запонки на обеих рукавах, и неторопливо принимается за манжеты.       – Ну и что, – пожимает он плечами, прищуриваясь, – тебе же хочется, чтобы тебя лечили, используя только самое лучшее, да?       Антон трепетно сжимается.       – Серёжа пошутил, что таких денег нет ни у кого, кроме аристократов, – Антон смотрит своими яркими глазами, – да и не у каждого знатного человека они есть. Говорит, дорогущее средство. Откуда оно у лекаря?       Антон немного наклоняет голову, его кадык дёргается, а губы немного приоткрываются.       – Казначей слишком много болтает, – Попов хмыкает, прикрывает глаза, хитро ухмыляясь, – но тебе совсем не нужно беспокоиться, дорогая ли мазь. Она досталась тебе от меня совершенно бесплатно.       Антон сжимает зубы в тот же миг.       – Я так и знал, что это Вы её приобрели.       – Конечно, это был я, – тихо произносит герцог, чуть наклоняя голову. Антон рассматривает губы Арсения, смотрит на его руки. Как будто сейчас снова что-то происходит.       Как перед тем поцелуем в мастерской.       – Я понял, – отвечает монетчик, делая шажок назад. В коридорах постепенно становится громче.       – Торопишься?       – Да, в крыло для слуг. В свою комнату.       Антон переводит дыхание, снова ощущая напряжённость.       Их утренний поцелуй всё ещё не забылся.       – Снова хочешь сбежать? – Попов подходит ближе к Антону, а тот уже и не может сделать ни шагу назад. – От меня, от себя самого?       Арсений скидывает свои перчатки на прикроватный столик, осторожно придвигается к Антону, хмурит брови.       Антон в ступоре, только и может, что наблюдать за движениями чужих обнажённых рук.       Мужчина всё ближе к нему.       И Антона даже не спасает его высокий рост. Всё равно он чувствует себя маленьким и незначительным на фоне герцога.       Арсений делает последний шаг ближе, буквально припирая Антона к комоду, что стоит прямо у постели.       – Это… – Антон оглядывается. – Простите.       – За что ты извиняешься? Ты должен быть благодарен, – он чуть наклоняется ближе к Антону, прижимаясь своим телом к нему, – что я позаботился о тебе, о твоей руке.       – Я… понимаю, я благодарен, – Антон кивает. Попов, ухмыляясь, склоняет голову набок и отодвигает лицо, чтоб поймать взгляд. Антон зажмуривается, пытается глубоко вдохнуть. Поднимает свои глаза на герцога.       Они не такие же, как обычно, не дерзкие, не гордые.       Его взгляд испуганно-соблазнительный. Так и манит к себе.       – Я, правда, благодарен. Моя рука уже не так болит. И работать легче.       – Это твоё вознаграждение, – пальцы герцога скользят по скуле Антона. – За те случаи с покушением. Ты несколько раз помогал мне.       Антон стоит неустойчиво, поэтому опирается двумя руками о комод.       – Я считаю это своим долгом, – говорит он с придыханием, а сам дрожит как осиновый листок.       – Хорошо, – и губы Арсения уже на его шее, – но всё равно, я хочу отблагодарить тебя.       Антон прикрывает глаза и трепещет.       – Вашего подарка достаточно, – шепчет он. Ощущает в тот же момент смешок в свою кожу.       – Правда, достаточно? – Антон смотрит на ключицы мужчины, любуется его плечами, его тоном голоса. Снова прикрывает глаза.       – Да, государь, – говорит он и что-то внутри разливается. Он даже не знает, что это и зачем это. Просто лужа.       – Смотри на меня, Антон.       – Не насмехайтесь надо мной, Ваше Высочество, – грустно выдыхает монетчик. – Вы снова касаетесь меня ради забавы. Ведь не положено.       По шее Антона бегут мурашки. Он морщится. Точно, не положено.       Им нельзя.       – Верно.       – Даже когда Вы помогали намазать мне руку… это ли не нарушение устава?       – Да, – Попов сильнее прижимает Антона к себе. Тот откидывает голову назад в изнеможении. – Ты слишком соблазнительный.       – Пожалуйста. Мы не должны.       – Нет, не должны, – подтверждает герцог, и внутри него всё начинает кипеть, и сердце начинает биться слишком рвано от близости чужого тела. Он снова прикасается губами к его шее.       – Вы, верно, мне мстите, играясь со мной, – Антон краснеет. Руки герцога вдруг обхватывают его и разворачивают спиной к себе, лицом к комоду.       – Правда? – он прикрывает глаза, вдыхает запах Антона около уха, берёт здоровую руку за запястье и уводит её назад, за спину Антона.       Вгрызается в открытое плечо перед глазами. Антон мычит.       – Ради всего святого, что Вы собираетесь…       – Просто расслабься, – просит Арсений, чуть прикусывая кожу Антона, а тот дёргается в его руках.       Антон наслаждается напором, тем, как рука скользит по его телу, как оглаживает его живот, его пах, его бедро.       Как развязывает его штаны.       – Это… – Антон вздрагивает.       – Я хочу дать тебе то, чего тебе, очевидно, никто не давал раньше.       Его штаны приспускают с бельём, оголяя его. Обнажая вставшую плоть.       Вторая рука Арсения идёт немного наверх, приподнимая рубаху монетчика над животом, чтобы немного процарапать нежную кожу.       – Милорд! Это…       Антон смотрит вниз.       Его поглощает стыд. Антон пытается прикрыться, и вновь герцог берёт его руки и уводит их за его спину.       – Что ты делаешь? Смотри с каким нетерпением ты ждал моих прикосновений, – звучит Антону на ухо, и он снова содрогается.       Рука Арсения накрывает его вставший член и Антон мычит.       Ещё никто не касался его там.       – М! Государь…       – Тсс, расслабься, – Арсений чуть сильнее проводит своей рукой по длине члена. Он совсем мягко сжимает ладонь, оглаживает головку большим пальцем, целует Антона за ухом.       Антон вдруг понимает, что его штаны резко тянут вниз, рубаху – стягивают через его голову.       – Ваше Высочество? – Антон хлопает ресницами и герцог поворачивает его лицом к себе, осматривая обнажённое тело.       – Ты красивый.       Антон быстро глубоко дышит. Сглатывает.       Его руки дрожат, а Попов тем временем начинает расстёгивать свою рубаху. Антон внимательно следит за его пальцами.       – Это… – его прерывают нежным поцелуем в губы.       – Не нужно прятаться, Антон. Просто расслабься.       Антона вдруг роняют на кровать спиной вперёд. Он падает, глядит на герцога во все глаза.       Тот стоит над ним.       Надменно. Со взглядом, пронизывающим насквозь.       Антон будто улетает от такой властности, такого давления.       Перебирает руками по шёлковым простыням и немного отодвигается назад.       Он словно бы онемел, смотрит, любуется. Его правитель тянет уголок губ вверх.       – Ты прекрасен, – у Арсения внизу живота всё натягивается. Он нежно касается губами щёк, губ и хрупкой шеи. Ведёт руками по обнажённому телу. – Смотри-ка, ты совсем не дерзкий после сегодняшнего.       – Ваше Высочество… – горячо выдыхает Антон. Руки Арсения нежно касаются тела Антона, оглаживая. Герцог любуется его кожей и контурами тела, чувствуя, как слуга чуть дрожит под его прикосновениями.       – Такой покорный, такой чувствительный… – Антон чувствует давление на вход, и его подбрасывает на месте. Арсений сразу целует его в висок. – Ну всё, тише, милый, расслабься для меня, хорошо? – одной рукой спускает пояс своих штанов. Слуга откровенно и бесстыдно смотрит на Попова, забываясь, любуясь. Тот опускается к нему. Почти вплотную. – Слышишь, как сильно бьётся моё сердце? Ты причина его трепета, Антон. Такой прекрасный.       Арсений целует его губы.       Проводит рукой по худым плечам, чувствуя, как губы Антона, такие нежные и трепетные, отвечают ему.       Он ведёт языком по сочным губам, чуть прикусывая их, отрывается от вкусного рта, чувствуя, как хочет его.       – Лучше сотни женщин.       Глаза Антона вдруг темнеют. Он всё так же откидывает голову, когда Арсений целует его сосок, но вмиг будто просыпается ото сна.       – Вы наверное перепутали, – рыкает Антон, – я не…       – Я знаю, но тебе было бы хорошо в женском платье, знаешь?       – Вы нарочно это! – Антон сжимает зубы и скалится. Рука герцога с нажимом проводит по его шее.       – Правда, ты бы хорошо смотрелся. Ты же уже сейчас словно барышня в моих объятиях. – Антон чувствует, как его член предательски дёргается. Это невозможно не заметить. Слуга в одно мгновение краснеет ещё больше.       – Неправда, – тихо стонет.       – Честно, ты бы выглядел очень эротично. Ты и сейчас… не представляешь, как тебе идёт быть снизу.       Арсений разводит его дрожащие бедра.       Облизывается.       Снова толкается пальцем в узкий проход, на удивление хорошо промытый.       – А твоя дырка? Смотри, как она мне покорна, в отличие от тебя? – жарко шепчет герцог, и Антон тут же стонет. Мужчина усмехается, сильнее проводит пальцем по его анусу. Антон выдыхает. Мышцы несколько расслабляются, значит, он может это контролировать. – Ты такой тугой…       Попов сплёвывает на руку и снова тянет руку к промежности слуги. В него входят уже два пальца, а Антон тем временем прикрывает лицо рукой.       – У меня никогда…       – Я знаю, никто тебя раньше не трогал здесь, да?       – Никто, – признаётся он, и герцог в который раз целует его. Рука быстро двигается, и хлюпающие звуки всё сильнее смущают Антона.       Он стонет, а мужчина тем временем уже гладит свой член. Антон растягивается на кровати, словно измождённый, выгибается и будто умоляет.       – Я никогда не знал мужчину, – вырывается у него, когда Арсений отстраняется и смазывает слюной свой напряжённый член.       – Я знаю, – герцог вдруг тянет его за бёдра, притягивая ближе к себе. Антон лишь глядит на тело мужчины перед собой. – Не бойся, милый, просто расслабься… всё будет хорошо, я обещаю.       Арсений приставляет свой член ко входу слуги и толкается вперёд совсем осторожно. Антон старается немного расслабить своё тело, чувствуя болезненные ощущения, и не может поверить в это.       Герцог знает такие слова, так нежно ведёт себя. Совсем не похожий на себя прежнего.       Одна из рук Арсения перемещается выше, ближе к чужой груди, он начинает нежно поглаживать рёбра Антона, пока тот дрожит.       – Хорошо-хорошо, вот так, всё хорошо, милый, хорошо.       – Ах! Это так… смущает, милорд. – Антон стонет всё громче, а мужчина начинает набирать темп в своих толчках. Арсений грубее проводит ладонью вдоль его груди.       – Знаешь, тебе идёт быть смущённым. Идёт быть покорным, – Антон тихо стонет, но когда из него вырывается громкий крик он тут же закрывает себе рот рукой. – Нет, Антон, хочу слышать тебя.       – Все услышат!..       – Пусть слышат. Тогда они узнают, кому ты принадлежишь, – он двигает бёдрами под странным углом, и Антон вскрикивает. – Громче. Хочу слышать тебя громче.       – Пожалуйста! Милорд, пожалуйста… – умоляет он, стонет и дрожит.       – Хочу слышать своё имя. Скажи его, произнеси его…       – Пожалуйста, я не смогу! – расширяет глаза Антон. – Это ужасно, это ведь карается.       Он приподнимает свои по-женски изящные плечи и смотрит на Арсения, который не перестаёт двигаться в нём.       – Я приказываю тебе. Скажи.       – Пожалуйста, – Антон мотает головой.       – Как ты можешь сопротивляться повелителю, с которым ты сейчас в постели? Всё ещё не хочешь быть послушным?       Арсений толкается в него ещё, останавливается и сжимает челюсть слуги.       Тот изгибается.       Он помнит сегодняшний урок. Сегодняшнее наказание.       – Знаешь, чей ты? Понимаешь, с кем сейчас занимаешься любовью? – фраза «заниматься любовью» бьёт Антону в висок. Он содрогается и чуть ли не улетает.       – Да, Ваше Высочество.       – Так дай мне слышать своё имя, пусть оно сорвётся с твоих прекрасных губ, – Антон открывает и закрывает рот, не в силах что-либо предпринять.       Он просто не может.       Герцог толкается в него грубее за такое неповиновение. Антон, задыхаясь, качает головой, дрожит и выдыхает.       Он просто не может, не может!       – А… – пытается проговорить Антон. Попов замирает в нём и целует его висок, гладит непослушные волосы. Прижимает голову Антона к своей груди. – Арсений… – совсем неслышно шепчет Антон. Говорит то, что не позволял себе сказать даже наедине с собой, в своей комнате. – Арсений, – повторяет погромче, всхлипывая.       Возбуждение никуда не девается, наоборот, становится больше. Жарче.       Желаннее.       Антон кричит не громко, но чувственно.       – Давай, – шепчет Арсений, кусая Антона за нижнюю губу, – ты хочешь излиться? Хочешь, да? Маленький дерзкий слуга.       – Ах, милорд, – дрожит Антон. – Д-да.       Сжимает простыни в кулаке. Губы Арсения на его ключицах, на лице, на губах.       Антон дрожит, проживает свой пик. Где-то на фоне его хвалит Арсений.       К его семени добавляется другое, такое же белое и вязкое.       И снова его целуют.

~

      Евгений стоит около границы, глядя в тёмную ночь, сжимает руку девушки рядом и вдыхает свежий воздух.       Вот он и вернулся домой.       – Интересно, тётя обрадуется? – поворачивает он голову к своей жене.