Однажды в Западной империи

      Пятница наступает совершенно незаметно, во дворце во всю кипят приготовления. Во внутреннем дворике сушатся огромные ковры, которые позже украсят зал, где будет проходить главная церемония.       Садовники с восходом солнца почти закончили работать в главном саду и доводят его до полного совершенства, но впереди у них и другие сады: задний сад, цветник в восточной части и сад в том же внутреннем дворе около кухни.       – Все какие-то накалённые сегодня, – делится Арсений с советником. Он сидит на краю постели и ждёт, пока Паша соберётся. Сегодня Павлу гораздо лучше, сегодня доктор отпустил его ненадолго.       – Считанные часы до свадьбы, Ваше Высочество, – мужчина пожимает плечами и складывает своё одеяло. – Все волнуются.       – Я с утра видел в окно суматоху около конюшни, – произносит герцог, понизив голос.       – Проверяли лошадей, я слышал, – советник поправляет подушку.       – Что-то меня тревожит, – Попов садится на постель, задумчиво рассматривая свои руки. – Как будто у нас что-то забылось, что-то мы упустили.       Паша молчит, накидывает рубаху через голову, натягивает штаны.       Герцог вдруг встаёт, начинает прохаживаться по спальне.       – Всех конюхов мы проверили после того случая. И слуг сегодня проверим, – успокаивает Паша правителя. Редко, когда Арсений такой тревожный.       – Я и Антона проверил, – вдруг говорит он, чем удивляет Пашу ещё сильнее. – Монетчика, если помнишь.       – Антон – хороший парень, – замечает тот и не спеша завязывает пояс.       – Он близок к императрице, – резко откликается Арсений, разворачиваясь и подходя к окну.       – Он же с детства был где-то рядышком? Преданный слуга, сразу видно, – хмыкает Паша.       – Я долго думал над этим, – Попов останавливается у окна и складывает руки за спиной. – Только я приехал, увидел его. Помнишь тот случай с каретой? Когда он оттащил меня из-под копыт резвых лошадей? И ещё одно покушение, тогда он тоже был рядом.       – Вам кажется, Антон… – Паша недоверчиво качает головой.       – Не знаю, – герцог пожимает плечами и задумчиво смотрит в окно. Антон стоит в нескольких метрах от конюшни и наблюдает, как слуги готовят лошадей. Достаточно далеко, но видно, как он хмурится, поправляя сбрую на крупной гнедой лошади. – Ещё самое главное. То нападение, – Арсений глядит на советника через плечо. – Только мы с ним выжили: вот тебе и момент, чтоб сблизиться.       – Антон Вас спас. Антон закрыл Вашу рану, помогал, бился, как солдат, – перечисляет Паша.       – Антон – монетчик, – резко напоминает ему герцог, выглядывая в окно. Антон поправляет ремешки на лошади в очередной раз, бросает пару слов одному из конюхов, гладит гриву кобылице.       – Он мог обучаться где-то. Медицине, военному делу.       – А то, что он живёт в крыле слуг? – не может успокоиться Арсений.       – Не значит ли это, что ему больше негде? – советник тянет уголки губ вверх.       – А то, что он знал о конюхе? Никто не знал, что конюх – южанин. А этот, – Арсений кивает Паше, указывая глазами на юношу на улице, – этот знал.       – А ещё знала маркиза, несколько служанок и все, кто дружил с работниками конюшни. – Паша накидывает куртку на плечи.       – Антон не раз болтал больше, чем того следовало. Он… – Арсений пытается подобрать нужное слово. – Он слишком много хочет знать. Не довольствуется своей работой, как другие монетчики, нет, ему мало просто чеканить монеты, ему интересна подноготная.       Советник немного хмурится и подходит к окну, выглядывая на улицу.       – Вы сказали, что проверили его?       – Я наказал его за дерзость. Лично. – Паша переводит взгляд на Арсения. – Ты представляешь, он и не пикнул.       – А Вы думали, он вот так Вам всё расскажет? Выскажет недовольство?       Мужчины снова смотрят в окно.       Антон уже отошел от конюшни и неспеша двигается вдоль здания. Он ведёт себя совершенно обыденно, руки за спиной, взгляд рассеянный. Из окна видно, как он отходит к саду.       – Он знает что-то, – твёрдо повторяет Арсений. – Тогда, после нападения, он раскрыл эту свою часть.       – Он Вам что-то сказал?       – Порассуждал о моих лошадях, – герцог ухмыляется, – сказал, лошади не испугались, когда на карету напали. Не кричали, не убегали. – Паша поражённо замирает. – А его друг как по нотам рассекретил кузнеца в Рохессе. В тот же день, – добавляет герцог и смотрит на советника будто укоризненно. – Ну каковы?! Так и хочется похвалить, не правда ли?       Тон правителя язвителен, и по Паше бегут мурашки.       – Но… что если это правда совпадение? – от волнения он комкает подол своей куртки.       – Ты смеешь мне не верить? – остро спрашивает Арсений.       – Я верю. Я лишь предлагаю рассматривать и другие вероятности, Ваше Высочество, – Паша сглатывает, глядя в блестящие глаза.       – А когда они тебя проткнули, – Попов кривится от воспоминаний, – я их кинул в темницу, но вот что интересно: когда я пришёл, сам Антон сжимал тебя в своих руках.       – Мы уже говорили об этом, – пытается успокоить герцога Павел. – Антон помог мне. Он останавливал кровь, как мог, голыми руками, не бросил меня умирать. А теперь Вы хотите обвинить его в предательстве?       – Вспомни-ка ещё раз, его точно не было, когда ты заходил на кухню? – холодно интересуется Арсений, не ведясь на призыв к совести.       – Нет, не было, – спокойно отвечает Паша, стараясь держать свои эмоции под контролем.       Арсений резко разворачивается, уходит от окна и садится на одну из скамеек, стоявших вдоль стены.       – Он врёт. Антон прекрасно умеет это делать, он хитрый, он постоянно что-то утаивает. – Паша молча глядит на него, раздумывая над своими мыслями. – Ты сказал, он схватил тебя сзади, чтобы удержать. Только это помнишь?       – Он ещё говорил мне не смотреть на рану, на кровь, но я, должно быть, посмотрел, – шепчет советник.       – Куда бы ни повернуть голову, он везде рядом, – Попов хмурит брови и с силой сжимает кулаки.       Паша снова подходит к окну, смотрит на Антона, который сейчас стоит в саду, освещённом ярким солнцем, и о чём-то задумчиво разговаривает с садовником.       Тот улыбается, смеётся, хлопает Антона по плечу. Монетчик отмахивается, что-то говорит молодому мужчине. Его смех слышно даже из окна.       – Они хорошо друг с другом общаются, – замечает Паша, бросая взгляд через плечо на герцога.       – Думаешь? Он и в конюшне частый гость. Там, где убили Сэмюэла.       – Антон интересуется лошадьми, – Паша пожимает плечами.       – Антон интересуется многим, что ему не положено.       – Что вас так беспокоит? – советник разворачивается и смотрит во все глаза на Арсения, опирается поясницей о подоконник и складывает руки на груди.       – Проще простого сыграть на моих чувствах, вот что!       – Простите? – Паша щурится.       – Разумеется, мы стали ближе, он несколько раз спасал меня, – герцог жестикулирует руками, обводит Павла взглядом снизу вверх. – И моих людей. Если это искренне – пускай. Но мы не должны позволить играть с нами.       Он поднимается со скамьи и встряхивает свои волосы, словно выбрасывая из головы ненужные мысли.       – Сегодня прибывают повара, – вдруг вспоминает Паша.       Арсений видит из окна: Антон мило улыбается садовнику, немного краснеет.       – Да, чуть не забыл, – Арсений хватает с кровати свой кожаный жилет и начинает надевать его. – Мы должны проконтролировать продукты, которые им привезут. – Паша кивает. – Где они будут жить? – мужчина вдруг останавливается, повернув голову к советнику.       – В крыле для слуг, – произносит Паша и снова застывает.       – Всё там же! Удобно, чтоб все свои в одном месте. Особенно для заговорщиков.       – Да это же логично, куда их ещё, Ваше Высочество? – точно так же поднимает тон советник.       Попов поправляет ворот жилета, одергивает свои волосы в самом конце и когда его внешний вид в зеркале кажется ему вполне презентабельным, указывает Паше выходить за ним.       Антон всё ещё стоит в саду в присутствии садовника, Арсений бросает на него внимательный взгляд в последний раз и покидает комнату. Они успевают перекинуться парой фраз с Димитрием, тот ещё раз одобрительно кивает, просит Пашу поспать хорошенько, чтоб прям на всю ночь.       Медицинский кабинет вдруг наполняют приглушённые звуки музыки.       – Оркестр репетирует, – догадывается Паша и улыбается.       – Неплохо, – доктор Димитрий хмыкает, а Арсений выходит в коридор. У дверей стоит караульный и внимательно рассматривает их, когда те покидают кабинет.       – Ваше Высочество, – мужчина низко кланяется.       – Как у нас дела? – спрашивает герцог на ходу и, мельком рассматривая часового, приподнимает голову, чтобы выглядеть величественно.       – Великолепно, Ваше Высочество, – докладывает мужчина. Арсений идёт к перилам. Здесь можно осмотреть все остальные этажи, располагающиеся внизу.       Оркестр слышно прекрасно, они начинают репетировать ту часть, где вступает главная скрипка.       Посреди коридора, прямо на лестнице замирает Антон. Служанки проносятся мимо него, декоратор идёт вниз по лестнице, чуть не задевая монетчика, а тот поворачивает голову ровно на звук.       Он вдруг замечает герцога этажом выше: Попов стоит у перил и, запрокинув голову назад, внимательно вслушивается в музыку. Он выглядит таким спокойным, величественным, прекрасным, что Антон не сразу понимает, что не может оторвать от него глаз. В последний миг он приходит в себя лишь тогда, когда ему почти врезается в спину служанка с огромным ворохом ткани в руках.       – О, Татьяна, прошу, – он уступает ей дорогу, улыбаясь, взмахивает рукой и та бежит дальше, слегка поклонившись.       Мелодия скрипки не прерывается, красиво льётся. Антон наслаждается.       Он снова неосознанно поднимает голову: Попов так и стоит, касаясь перил, и Антон не успевает прийти в себя, как герцог вдруг смотрит точно на него, прищуриваясь.       Монетчик сию секунду отводит взгляд в сторону и начинает нервно поправлять свой воротник.       – Пойдём, Паш, – зовёт Попов, не сводя взгляда с Антона, – нам ещё с представителем севера говорить. Обо всём, что мы узнали.       – Да уж, дел у нас после свадьбы, Ваше Высочество.       – Сложный период, – герцог отрывается от перил и спускается вниз по лестнице, не сводя своего взгляда с монетчика, внимательно глядящего на него исподлобья. Когда они приближаются и по идее должны пройти мимо, Антон кланяется и опускает глаза.       Мимо проходят несколько работников с кухни и тоже низко кланяются герцогу, бегут дальше. Их шаги растворяются где-то на лестнице.       Арсений задерживается, когда проходит мимо, вглядывается в лицо Антона, который старательно смотрит куда угодно, только не на него.       Когда мужчина проходит, Антон выдыхает и снова впадает в свои мысли.       В последнее время он уходит в себя всё чаще да пристально всматривается в Арсения, когда тот не замечает. А то, что случилось вчера, до сих пор бередит его душу.       У Антона всё ещё болит спина и всё, что ниже. Утром герцог наказал его, а вечером… вечером так сладко обращался с ним, брал его, говорил всякие приятные слова.       Заставлял произносить его имя.       Антон опять краснеет. Тяжело сглатывает, чувствуя, как внутри него всё приятно сжимается от воспоминаний о минувшей ночи.       Он до сих пор помнит, как Арсений нежно касался его тела, прижимал свои губы к его губам, удерживал в своих сильных руках. Антон прикрывает глаза, его начинает снова пробирать жар.       Он бежит в свою комнату.       Оказавшись за закрытыми дверьми, он падает на свою кровать, хватаясь за голову. Чёртова спина всё ещё ноет, а мысли и воспоминания буквально душат его. Антон не хочет даже пытаться давать им хоть какое-то объяснение.       Он чувствует лишь как желание внутри него снова разгорается сильнее.       Между ног снова твердеет член.       Антон утыкается лицом в подушку и едва слышно стонет, возбуждение внутри него растёт, с каждым касанием члена к тонкой ткани штанов он начинает хотеть всё сильнее. Слегка кружится голова, а мысли возвращаются к Арсению, к его сильным рукам и нежным губам. Антон крепко зажмуривается.       Он разворачивается на спину, гладит ладонью своё тело, желая прикосновений, нежности. Голова приятно тяжелеет, когда он медленно проводит тонкими пальцами вдоль живота, немного задерживает их на груди, проводит ими по шее, представляя, будто бы это Арсений нежно касается его кожи.       Тихонько постанывает.       – Арсений… – шепчет он и краснеет ещё больше.       Он касается своей груди, проводит пальцами по соскам, сжимает их и приподнимает бёдра вверх. Ощущает, как возбуждённый член трется о ткань штанов, сильнее сжимает губы, чтобы не дать волю стонам, которые так и хотят прорваться наружу.       – Ваше Сиятельство, – постанывает Антон. Комната всё быстрее кружится перед глазами. – Что же это… – хнычет, хватается за свой стояк через тонкую ткань.       Перед глазами он, глядящий сверху, с другого этажа, ровно как несколько минут назад.       Антон проводит пальцами по своему члену, представляя, как Арсений медленно трогает его через одежду.

~

      Как только оркестр начинает репетировать, Ольга прикрывает глаза, вслушиваясь в отдалённые звуки. Серёжа сидит около неё, гладит её руку.       – Красоту играют, – проговаривает казначей. Ольга сразу же шикает на него, но она всё равно согласна.       – Сиди, слушай!       – Так сидеть или слушать? – шутит Серёжа. Императрица кладёт голову ему на плечо.       – Ой, помолчи, наконец, – легко шепчет Ольга, прикрывая глаза. Она начинает постукивать пальцами в ритм музыке по обивке дивана. Серёжа улыбается и тихонько целует её в висок.       – Какая ты у меня, – шепчет он ей.       – А вот какая? – гордо спрашивает женщина и с вызовом смотрит на Сергея.       – Чудесная, – отвечает мужчина и снова нежно её целует. Он ведёт своими губами вдоль её щеки, проводит языком по линии челюсти, прикусывает тонкую кожу возле уха. Ольга хихикает и прижимается ближе к нему.       – Ну Серёж, – улыбается она.       – Такая беззастенчивая, – Сергей прикусывает её кожу, проводит губами к ключицам и нежно целует их, поглаживая императрицу по бедру.       – А сам-то! Оркестр репетирует, позвал бы на танец. Куда полез?!       – Не хочу танцевать, – довольно отвечает Серёжа, целует ключицы и ведёт губами к груди, прикусывает её зубами поверх красивой ткани платья.       – Мм, Серёж, – Ольга откидывает голову назад.       – Какая же ты красивая, – проговаривает мужчина, проводит языком вдоль ключиц, слушая тонкий аромат духов, которыми она пахнет.       Ольга вздрагивает от прикосновений, проводит пальцами по его волосам.       – Нет, ты, – хмыкает она, но тут же вздрагивает от властной руки на соске.       – Вечно споришь, – его пальцы сжимают сосок через тонкую ткань платья. Императрица постанывает и снова запрокидывает голову, пока волна возбуждения начинает расти внутри неё.       – Ты мурашки по мне пускаешь, – признаётся она.       – Обожаю тебя слышать, – вздохи Ольги становятся чаще и Сергей чувствует, как внизу у него самого начинает твердеть.       Скрипка заливается красивыми нотами, мелодия уводит куда-то вверх, а Ольга дрожит в его руках.       Серёжа проводит ладонью по ноге.       – Под эту музыку ты будешь танцевать с ним.       – А думать о тебе, – императрица ощущает его руку в своём нижнем белье. Пальцы казначея пробираются сквозь тонкую ткань трусиков, поглаживают чувствительный клитор женщины. – Да-а, возьмёшь меня? Возьмёшь?..       – Хочешь, чтобы я тебя взял прямо здесь, на этом диване?       – Да, – горячо и соблазнительно шепчет Ольга ему на ухо. – Прямо здесь.       – Возьму тебя, – отвечает казначей тоном, от которого в груди женщины начинает приятно сжиматься.

~

      – Ладно Поль, он маленький, но Ганс как попался?! – недоумевает Остап, глядя на Алису.       – Герцог Арсений постарался, – язвительно улыбается та и складывает руки на столе, – смотри, как бы он нам головы не снёс. Стоит ему узнать, что мы задумали бунт – повторим судьбу тех наших, кто на всю жизнь в заточении рохесской тюрьмы. Вот скажи, тебе это надо? Мне вот не надо.       – Да знаю я, знаю, – с грустью отмахивается Остап и подвигает к своему краю кружку. – Откуда он вообще узнал? – недоумевает мужчина, хмуря брови, пристально глядя на Алису.       – С ума сошёл? Он же знает буквально всё! – она грызёт ноготь, вслушиваясь в пение птиц, доносящееся с улицы. – Только бы про Евгения не узнали!       Алиса заглядывает ему в кружку и понимает, что осталось на донышке.       – Будешь? – но она мотает головой.       – Ковальский почему-то вне подозрений, иначе бы Попов тоже отправил его в темницу. На этом сыграем? – Алиса тарабанит руками по столу и вопросительно смотрит на Остапа.       – Может, и на этом, – задумчиво произносит мужчина, отпивает большой глоток, прикрывает глаза.       – Неужели ты думаешь, что мы можем провернуть эту аферу и уйти безнаказанными?!       – Нужно доверять Олафу… ну, если честно, Арсений страшный. Вдруг мы попадёмся… только представь, что будет. Чёрт меня дернул в это ввязаться, – Остап проводит ладонью по своему лицу, откидывается на спинку стула, морщится.       Если их поймают – их ждёт незавидная судьба.       – Пожалел?       – А как бы ты отреагировала, если бы я ответил просто «да»? – усмехается мужчина и смотрит на неё исподлобья. Алиса кивает.       – Ответила бы, что, наверное, тоже.       – По крайней мере, у нас честные отношения, да? – улыбается ей Остап. – Как думаешь, сколько у нас на всё про всё времени?       – Олаф до конца пойдёт. Не получится до свадьбы – будем изворачиваться на самой церемонии. Императрица должна умереть, на престол должен взойти племянник. Всё просто, – Алиса кладёт свой лоб на столешницу. – Мне страшно, Остап.       – Мне тоже, – мужчина проводит пальцами по своей слегка отросшей щетине. – Жуть всё это, если честно.       – Больше всего я не ожидала, что накроют Изабеллу. Никто не ожидал, – на лице Алисы проступает ужас. – Как герцог вообще это понял?       – Да чёрт его знает, – Остап покашливает. Ему самому до сих пор не понятно, каким образом Арсений смог их переиграть.       – Как думаешь, что с нами будет, если мы признаемся? – девушка немного дрожит.       – О, боги, не спрашивай, – он отводит глаза и думает.       – Если скажем, что выдадим всех, – задумчиво проговаривает Алиса, глядя на свои пальцы на столе, – и попросим убежища. Что он с нами сделает? Думаешь, он просто убьёт нас?       – А ты хочешь рискнуть? – слегка нервно переспрашивает Остап. В животе начинает крутить от страха. – Если и возьмёт живыми, то отправит навсегда в заточение в Рохесс или ещё куда похуже.       Алиса застывает с потерянным выражением лица.       – Мы не выиграем.       – Мы уже проиграли, – его тело начинает дрожать от мыслей, что сейчас у них нет ничего.       Нет возможности провернуть задуманное, нет надежды на спасение, ничего нет.       – А Олаф, он вообще в своём уме? – добивает Алиса. – Пусть он даже посадит на престол племянника императрицы, до свадьбы или нет, неважно. Люди Западной империи уже признали герцога Арсения, он без пяти минут муж Ольги! – она повышает свой голос, но вовремя осекается и начинает говорить гораздо тише. – Арсений в два счёта соберёт армию и пойдёт на нас войной. Сперва он выгонит нас отсюда, из Торио, а потом растопчет все наши объединённые регионы. Не думаешь? Он уже владеет и Рохессом и Западной империей.       – Я тоже об этом думаю, – Остап проводит пальцами по лбу, массирует его. – Весь наш план так по-дурацки выглядит, если честно.       – Изабеллы больше нет, кто теперь может гарантировать местоположение императрицы?! А охрана? Ты видел, как быстро среагировали на ранение советника Попова? – Алиса перекладывает ногу на ногу. – У этого герцога всё схвачено, всё.       – Он уже выиграл это сражение без единого взмаха мечом. По крайней мере, если он действительно обладает таким чутьём и предугадыванием, кто знает, что ему уже известно про нас с тобой?       – Перестань, у меня мурашки!       – Не перестану, – Остап грустно усмехается. – Он чертовски опасен, не думаешь? Он ведь буквально всё предугадал.       Алиса берёт себя за плечи и трёт по ним руками.       – Боги, – бормочет Остап.       – Уже утро, я спать хочу, – девушка принимается раскачиваться на месте назад-вперёд. – Мне холодно.       – Хочешь, чтобы я тебя обнял? – Остап грустно усмехается, качает головой. – Не знаю, поможет ли это. Я и сам замёрз.       Алиса тянется к его лбу рукой.       – Да уж, – она касается тыльной стороной ладони его холодного носа, – ничего не скажешь. Пошли, постараемся уснуть. Нам же обоим к полудню нужно быть во дворце?       – Ага, – Остап встаёт со стула, и его тело начинает немного дрожать. Его пробирает холод. Алиса очень быстро шагает в другую комнату, где небольшая двухместная кровать застелена тёплым одеялом.       – Без остальных здесь пусто, – оглядывает она бывшую штаб-квартиру, ставшую теперь временным убежищем, о котором никто не знает.       – Да, это точно, – мужчина садится на кровать рядом с ней. Он снимает с себя одежду, забирается под одеяло. Оно довольно тёплое и приятно согревает его тело.       Сквозь шторы заглядывает луч пробудившегося солнца, так что Алиса подходит и задвигает занавеси, прежде чем вернуться и сесть на свою сторону кровати.       Она распускает волосы и откладывает заколку на стол около кровати.       – Не хочешь, я прижму тебя к себе? – печально спрашивает Остап, глядя на неё в полумраке.       – Думаешь, так будет теплее? – она ложится на подушку и смотрит в потолок.       – Может быть, – шепчет он и притягивает её к себе. Алиса всё бегает взглядом по потолку.       – Мы же даже не можем сбежать, – почти неслышно шепчет она.       – Не можем, и вряд ли уже сможем.       – Где нам искать убежища, Остап? – пронзительно шепчет Алиса и всхлипывает. Тыкается своим холодным носом в его ключицу.       – Не знаю, – он гладит её голову, а в ней начинает что-то рваться наружу.       О, небеса, что они наделали.

~

      Повара приехали, как и обещались, после полудня. Прислуга на кухне уже собралась, знатные повара разделяют слуг и своих помощников на бригады, и каждая группа должна отвечать за свою часть.       – У нас был чайный мастер, но, к сожалению, сейчас нужна замена, – рапортует шеф-повар Константин одному из самых знатных поваров Рохесса. Человек по имени Феликс недовольно качает головой.       – Чёрт возьми, – произносит он, – это плохо, очень плохо. В этом деле нужна особая рука, иначе у нас всё пойдет насмарку.       – У Вас есть кто-то на примете, Ваше благородие?       – Никак нет, – отвечает Феликс и хмурит брови, напрягаясь. – Может, у вас есть кто-то, кто разбирается во всех этих заварках. Иначе у нас будет настоящий кошмар.       – Была одна, – Константин поворачивается и стремится найти глазами ту самую, кто проходил практику вместе с Анфисой. – Даш, поди сюда, – он манит девицу к себе, и та, протискиваясь сквозь толпу, подходит, кланяется шефу из Рохесса. Феликс кивает ей в ответ.       – Это она? – недоверчиво спрашивает он и смотрит на Константина.       – Я проходила обучение вместе с Анфисой. Я смогу обеспечить стол чаем, более того, я могу провести чайную церемонию, господин.       – Хорошо, посмотрим на тебя. Ваша повелительница придёт завтра пробовать чай и пирожные, и если она ими останется недовольна – головы полетят.       Даша и Константин активно кивают.       – Попов идёт, – вдруг проносится шёпот, словно ветерок трясёт деревья. Прислужники, как будто листочки, шелестят друг между другом, встают по стойке ровно.       Главные повара, виноделы и пекари тоже выстраиваются шеренгой. Константин заводит руки за спину, Феликс расправляет плечи.       В кухню заходит герцог.       Слышатся тихие покашливания и шёпот, правитель скользит взглядом по послушно выстроившимся слугам. Он разглядывает каждую деталь в кухне, медленно проходит вдоль столов. За ним следуют советник и начальник охраны, по обе стороны и немного позади.       – Главных поваров прошу предстать предо мной, – твёрдо приказывает герцог.       Феликс и шеф-повар Константин озадаченно переглядываются, а после – двигаются навстречу герцогу вместе с ещё несколькими людьми. Попов подходит к самым востребованным поварам и внимательно разглядывает их.       – Я говорю это каждому здесь присутствующему, и в частности вам. В воскресенье – свадьба, которую вам доверено облагородить. Каждому из вас, – он оглядывает нескольких мужчин перед собой, – я доверяю.       Повара столбенеют от этого властного голоса.       Константин сглатывает, его сердце начинает сильнее биться в груди от слов герцога. Попов выглядит достаточно серьёзно и пугающе, от его голоса гуляет холодок по коже.       Ладно Феликс и повара из Рохесса, которые уже привыкли к работе с этим человеком. Но у специалистов из Западной всё внутри переворачивается.       – Накройте нам великолепные столы и каждый будет держать в своих руках награду после празднества. Я не обойду никого, – мужчина властно повышает голос и осматривает людей вокруг. Присутствующие в ответ на это кивают.       Повара чувствуют, воздух в кухне становится очень напряжённым от слов герцога.       Так всегда: Попов выглядит достаточно строгим, но неизменно щедро одаривает тех, кто этого заслуживает. Арсений продолжает:       – Не бойтесь также сказать, когда увидите что-то подозрительное. Прошу запомнить, господа, – он вновь очень строго осматривает каждого шеф-повара. – Если только что-нибудь будет отравлено – зацепит всех на этой кухне.       Тихие перешёптывания становятся шумнее, некоторые слуги поражённо прикрывают рты ладонями.       – Каждый из вас, кто меня слышит, если вы заметите что-то странное и промолчите – станете соучастником. Если посодействуете – будете виновны. Я понятно изъясняюсь, господа? – Арсений оглядывает небольшой строй из главных поваров. Феликс сглатывает, кивает остальным и склоняется в почтении перед герцогом.       – Да, Ваше Высочество, – хрипловатым от нервозности голосом отвечает шеф-повар.       – Все остальные, надеюсь, тоже меня услышали? – немного повышает тон голоса Арсений, оглядываясь вокруг.       – Д-да, Ваше Высочество, – вторит множество голосов.       Охранник Арсения спокойно стоит за его спиной, внимательно осматривая людей на кухне.       У Алисы, стоящей около печи с ещё несколькими служанками, дрожат коленки. Слова этого человека заставляют её напрочь похолодеть.       – Не бойтесь говорить, если что-нибудь понадобится, – милосердно объявляет Арсений. Многие из присутствующих тут же поднимают брови в изумлении. – Если возникнут какие-нибудь вопросы, или вы в чём-то будете нуждаться, немедленно сообщите мне или советнику, – жёстко произносит Арсений, но голос его чуть смягчается и он добавляет: – надеюсь, что все пройдёт без сучка и задоринки.       – Да, конечно, Ваше Высочество.       – Мы всё сделаем, Ваше Высочество! – звучит отовсюду. Арсений довольно ухмыляется, расправляя плечи ещё больше.       – Я верю в вас, – объявляет мужчина после некоторого молчания, улыбаясь, кивает, – надеюсь, стол будет идеальным.

~

      Антон встречает их около выхода из гостиницы ровно в полдень, как и договаривались.       Они с Лизаветой и Настасьей проходят всю центральную улицу. Антон указывает гостьям на старые купеческие дома, которые украшены разноцветными флагами, приветствующими приезд знати Рохесса. Роскошное убранство, множество украшений, людей в праздничных одеждах. Рестораны и таверны забиты до отказа, звучит музыка и смех.       – Это центр моего города, – рассказывает Антон. – Здесь самые дорогие лавки и самые изысканные рестораны.       Они заходят в несколько, и Лиза не удерживается: покупает для Насти недорогой, но очень красивый браслетик.       – Смотри, какой изумрудный!       – Ты что, не нужно было, – взмахивает руками Настасья, стоит им выйти на улицу. Антон лишь улыбается их прелестному взаимодействию.       – Расслабься, – отвечает Лиза. – Это тебе на память про этот город.       Они продолжают гулять по улочкам и заходят на рыночную площадь. Тут шумно, тесно и полно ярких стендов с товарами.       – Это мой любимый цвет, – шепчет Настасья Антону по секрету, пока Лизавета рассматривает старинные полотна. Антон слегка наклоняется к Насте.       – Он тебе очень идёт, – одобрительно подмигивает он, кивая в сторону браслетика. – Цвет её глаз.       Настасья вдруг смотрит на него не так, как обычно, не враждебно, не холодно и отстранённо, но понимающе. Слегка улыбается ему.       Кивает.       Антон замирает и может полноценно рассмотреть её глаза: блестящие, янтарные, красивые. Он словно впервые осознаёт её красоту.       Лизавета тянет Настю за рукав.       – Вон оно! Видишь? Это символ возрождения!       – Куда, куда?! – восклицает Настя, и Антон, посмеиваясь, бежит следом за ними.       Они подходят к огромному фонтану на центральной площади, где на самом верху установлен небольшой дракон. От него исходит золотое свечение, будто дракон сделан из настоящих драгоценных металлов. Из его груди фонтаном вырывается вода.       Антон понимает, о чём они говорили: в самом начале новой эры Рохесс только возродился после войны, так что этот дракон был посвящён восстановлению страны от всех тягот.       – Вы установили здесь нашего дракона в знак объединения государств? – переспрашивает Настя у Антона, поворачиваясь к нему. – Из-за того, что сюда приехала знать из Рохесса?       Антон кивает головой, подтверждая слова Насти.       – Ага. Наши верят, Рохесс и Западная станут настоящими союзниками впоследствии свадьбы, – он указывает пальцем вверх на памятник. – Правда красиво выглядит, да?       Настя хватает Лизу за локоть и тоже смотрит на дракона.       Фонтан окружён скамейками, и несколько человек сидят недалеко от них, ведут тихие разговоры про свои дела.       Кругом ходят толпы приезжих и граждан города. Можно услышать ржание лошадей и шум карет.       Антон снова не отрывает взгляда от Насти и всё не может перестать замечать её новое выражение лица. Она выглядит сейчас совсем по-другому.       Они втроём покупают несколько яблок в карамели, проходят к выставкам скульпторов. Антон указывает гостям на работы резчиков по камню, металлов и глины.       Настасья буквально стоит с открытыми ртом от красоты фигурок животных, скульптур разных людей и всяких украшений. Антон ведёт их к тому самому скверу, где даже сейчас, при таком наплыве людей, всё равно мало народу.       – Ого, Лизонька смотри, – указывает Настя на несколько небольших гнёзд между ветками. Там вылупились птенцы необычных жёлтых птиц.       Детёныши выглядят забавно, а сами родители спокойно сидят на соседних ветках, не привлекая внимания. Антон указывает на огромную статую женщины со скрипкой над прудиком, окружённым деревьями и травой.       – Это одна из первых защитниц нашего города после возрождения, – и он показывает на небольшой фонтанчик в центре сквера. – Это сердце города, если можно так выразиться. По крайней мере, по легенде.       Лиза поднимает брови и смотрит то на Настю, то на статую.       Настя и сама как заворожённая смотрит туда.       Кажется, время для них замирает.       Рядом прогуливаются парочки, где-то на лавочках сидят компании друзей. Кто-то смеётся и веселится.       – Говорят, те, кто сидели на этом выступе и слушали музыку, которую поёт фонтан, находили свою настоящую любовь, – произносит он со смешком.       – Да, влюбиться в мелодию скрипки – дело волшебное, – мягко говорит Лиза и кончиками пальцев дотрагивается до руки Насти. Антон улыбается им. Деликатность, нежность и понимание, которое видно с первого взгляда со стороны пленят и его сердце. Ему нравится.       – Ты что, тоже играешь? – неожиданно спрашивает Настя, повернувшись к нему.       – Э-э, ну, я немного умею, да, – выдавливает он из себя.       – Почему «немного»?       Они присаживаются на лавочку рядом с фонтаном. Лиза неосознанно сразу жмётся к Настасье.       – Инструмента нет, – отвечает Антон.       – Большая проблема. Хочешь, свою дам? Она в номере осталась.       – Это я ей подарила! – вставляет Лиза. Антон смеётся.       – Да помню!       – Так хочешь? – переспрашивает Настя.       – Завтра много дел на монетном дворе. А в воскресенье уже свадьба. Не получится, – меланхолично пожимает он плечами и смотрит на фонтан.       – Ну и дурак, – подводит итог Настя, но Лизавета тут же бьёт её по коленке. – Мы решили ещё на неделю остаться. Могли бы встретиться и ещё погулять.       Антон поднимает брови и смотрит на них двоих.       – Ну же, не отнекивайся, – с надеждой говорит Лиза. – Гулять с нами гораздо лучше, чем сидеть в четырёх стенах на работе. Или с чем ты там обычно проводишь дни?       – Лизавета, не дави на него, – вступается уже Настя. Лиза наигранно дуется, капризно надувая губы.       – Но почему он не должен составить нам компанию? Мы ведь отлично сходимся, правда?       – Ладно, – кивает Антон, усмехаясь. Лизавета сразу счастливо улыбается. Она пританцовывает на месте, а после – встаёт и хватает Антона за обе руки.       – Пошли скорее в гостиницу, – говорит она, поторапливая его, пока Настя неторопливо встаёт и потягивается, – дадим тебе Настину скрипку – сыграешь для нас.       В этот день Антон чувствует себя счастливым ребёнком, которому подарили то, что он хотел.       Он давным-давно не держал скрипку в руках, и теперь эти счастливые моменты, будто вернулся домой, будто снова смог дышать. Только рана на запястье немного ноет, когда Антон пытается извлекать звук, но это ничто по сравнению с ощущением инструмента в руках.       Настя тоже играет, и Антон поражается её чувственности и исполнению.       В этот день Антон по-настоящему счастлив.

~

      Антон возвращается во дворец уже после ужина. В маленьком внутреннем дворике журчит фонтанчик. Черепашки плавают по своему личному распорядку, и Антон, глядя на них, подходит поближе. Он просовывает руки в ледяную воду, течение льётся между пальцами, и юноша задумчиво смотрит на то, как Фира и Зим плывут мимо его рук.       Звук шагов по каменной тропинке привлекает его внимание. Антон поднимает голову: в темноте трудно разобрать, кто идёт к нему по дворику.       – Хорошо, что списки есть, так намного удобнее, – звучит голос одного из поваров.       – Завтра нужно быть тоже очень внимательными, – отвечает ему другой и замечает Антона.       – О, – первый указывает пальцем на него, Антон только теперь понимает, это Максим в компании незнакомого Антону повара, видимо, из Рохесса. – Тебя герцог искал.       Антон выпрямляется и вытаскивает руки из воды. Он бросает быстрый взгляд на поваров и снова смотрит на черепашек.       – Меня? Точно? – его сердце ёкает.       – Ну поди да узнай, – они оба пожимают плечами и направляются ко входу в коридоры.       Антон вскакивает с каменного бортика. Он ещё секунду смотрит за уходящими и выходит из дворика туда, откуда те пришли.       Ягодицы у него до сих пор болят и он немного хромает, но всё равно бежит по коридорам. А когда наконец доходит до комнаты Арсения, делает паузу, чтобы отдышаться, а затем негромко стучит в дверь. На удивление, рядом с покоями нет ни слуг, ни охраны, а через пару секунд дверь приоткрывается и из комнаты выглядывает герцог.       – Ваше Сиятельство… – шепчет Антон. Арсений в простой ночной сорочке и халате сверху, немного взлохмаченный.       – Быстрее заходи.       Антон шустрее шевелится, проникает в комнату, проходит немного дальше и оборачивается на герцога.       – Вы… хотели меня видеть?       Тот медлит секунду и закрывает дверь. Проходит мимо Антона, а на середине комнаты останавливается и снимает тонкий халат, сбрасывая его на пол. Антон сразу тупит взгляд.       Сердце бьётся в груди, а душа горит от желания разглядеть. Попов садится на край постели, немного развалившись.       – Подойди сюда, – и у Антона сбивается дыхание, начинает покалывать на кончиках пальцев.       – Ваше Сиятельство… – но мужчина нетерпеливо машет рукой в подзывающем жесте. А когда Антон доходит до его кровати, герцог хватает его за здоровое запястье, разворачивает и рывком усаживает к себе на колени.       – От тебя слишком многого не требуется, – тихо бормочет, притягивая его за талию вплотную к себе, – только посиди пару минут вот так. – Антон сглатывает, пока герцог оглаживает его бёдра.       – Я… я снова не понимаю, милорд.       Арсений прикусывает его за шею, зарывается носом в волосы, вдыхая его запах. Целует, и Антон ощущает, как мужские руки медленно гладят его тело.       – Ты такой тёплый, – шепчет Арсений. – Такой нежный.       – Я не могу. У меня до сих пор всё болит, – сжав зубы, проговаривает Антон. Попов издаёт невесёлый смешок, утыкаясь ему в плечо. Руки Арсения касаются нежного живота, задевают грудь и соски через рубаху.       – Я знаю, мальчик. Расскажешь, откуда узнал, что тот человек, конюх, южанин?       Одна из рук Арсения проводит линию вдоль его пояса и трогает его пах.       – Все знали, – Антон дёргается под твёрдыми прикосновениями. – Или Вы меня подозреваете?       Арсений вдруг выдыхает ему в шею.       Покусывает нежную мочку уха, а Антону стоит больших сил, чтобы не издать ни единого звука.       – Прости, милый, – рукой рисует линию вдоль его шеи. – Я должен убедиться. – Одна из рук герцога пробирается под простую одежду и задевает его сосок теперь уже не через ткань. Антон рыкает, слегка брыкается, но Арсению ничего не стоит поймать его тонкое запястье и завести руку слуге за спину.       – Что…       – Не забывайся, слуга. – Антон теперь сидит на коленях у герцога почти без опоры, да и его ногу Арсений прижимает своей.       Выгибаясь назад, Антон немного касается его паха своими ягодицами и резко выдыхает – рука Арсения мельком задевает его промежность.       – Ты приходил ко мне во сне сегодня. Вновь, – делится Попов.       Антон дрожит.       Он слегка дёргает руками в чужой хватке.       – Зачем, зачем Вы это делаете?!       – Подчинись мне. Хотя бы раз. Не смотри волком, – произносит правитель, а его пальцы трутся о промежность Антона.       – Вы вправе со мной делать всё, что пожелаете, – Антон откидывает голову на плечо герцога. Но звучит он так холодно, что пронзает сердце. – Вы и сами это знаете.       – Ты ведь понимаешь, что это ложь, – Арсений прикусывает его загривок. – Ты дерзишь, смотришь своим бесстыжим колющим взглядом, ты сопротивляешься. Ты не такой послушный, как хочется.       – Я принадлежу империи. Теперь, владея империей, Вы владеете всеми нами, – гордо и своевольно звучит Антон.       Арсений вдруг отпускает его ладонь, одной рукой обнимает за талию, другой берёт его перевязанное запястье. Целует прямо туда.       – Я твой господин. Ты давным-давно забылся, а я простил тебя. Ты постоянно грубил мне, а я до последнего момента и не думал тебя наказывать, – он утыкается Антону в шею, немного поглаживая по животу. – Теперь я даже не знаю, на моей ли ты стороне, Антон.       – Милорд… – тот всхлипывает.       – Ты принадлежишь сам себе, – шепчет ему на ухо Арсений, – это правда. Я, как твой господин, нет, как узурпатор, коим ты меня считаешь, прельстился. Есть небольшой островок, который до сих пор мне неподвластен.       Антон вздрагивает, а Арсений всё продолжает:       – Что бы я ни делал, у него есть своё мнение, и это так манит, – Антон едва срывается на скулёж, когда герцог пощипывает его грудь. – Все вокруг готовы на переговоры со мной, все хотят мои условия, но не ты.       – Не нужно, – жалобно скулит Антон, – мне противно. – Попов вдруг останавливается в своих действиях, а монетчик продолжает. – Если народ этого острова настолько своевольный, глупо ожидать, что он вам покорится.       – Он не только своеволен, но ещё дерзок, и груб, и совсем не склонен слушаться своих господ, даже законных, – Арсений усмехается, утыкаясь Антону в висок. – Кусается и огрызается на каждого, кто пытается его подчинить. – Антон вскрикивает от того, что герцог дёрнул бёдрами вверх. – О, если бы я знал, как его покорить.       – Я не… – мужчина вдруг целует его за ушком, нежно проводит пальцами по щеке, – не пытаюсь идти против Вас. Я не с заговорщиками, я верен Западной империи и императрице Ольге, прошу, верьте мне.       Он произносит это всё на одном выдохе, словно бы прочитав мысли Арсения, словно его самого это тяготило.       – Ты пытаешься, – шепчет Попов ему на ухо, – постоянно. С каждым своим дерзким словом и взглядом, с каждым недовольством, когда я приказываю тебе что-то сделать.       Антон мотает головой и хватает обнажённые руки герцога.       – Назовите мне хотя бы один раз, когда я пошёл против государства. – Руки, что были грубыми секунду назад, стали нежнее и теперь пальцы мужчины едва ощутимо переплетаются с пальцами Антона.       – Ты же прекрасно знаешь, как дерзок и бесстыж, – он прикусывает его за ухо, и Антон вздрагивает, но смело отвечает.       – И Вы наказали меня вчера за это, по-моему, этого достаточно.       – Как мило: грубить и возмущаться каждый раз, когда я приказываю тебе что-то, а потом жаловаться, что тебя наказали.       – Я не пытаюсь принизить Вашу власть, правда!       – Если бы ты так думал, давно бы стоял на коленях, – шепчет он в унисон прикосновению его губ к шее Антона. – Я хоть немного тебе нравлюсь?       Арсению бьёт в голову осознание, эти же слова ему не так давно говорила королева Торио.       Безнадёжно влюблённая в человека, пользующегося ей. И все об этом прекрасно осведомлены, и она, и он, и все вокруг, кто знает об этой связи.       И вот теперь он говорит то же самое слуге.       – В-Ваше Высочество?.. – тихо переспрашивает тот.       – Отвечай на вопрос, – приказывает герцог нетерпеливо.       – Я не смею говорить об этом, милорд, – ошалело произносит Антон, не ведая, что происходит. – Не смею, не заставляйте.       Арсений обречённо опирается лбом о его плечо.

~

      Алисе страшно.       В маленьком чулане, в дальнем конце коридора, она прячется от всех, сидя в темноте. Она сжимает в руках баночку с ядом, дрожит, пытаясь отдышаться, и при этом не издать ни единого звука.       Чьи-то шаги звучат вдоль коридора, и девица ещё сильнее затаивает дыхание, вжимаясь в стену.       Шаги стихают через пару секунд, и спустя ещё какое-то время Алиса осмеливается чуть расслабиться.