Однажды в Западной империи

      У Антона выдаётся особенно трудная неделя на монетном дворе. Сидя у себя, окружённый множеством бумаг от казначея, он разглядывает горстку монет. Ему нужно сделать перерыв.       – Отдохни вечером, – советует ему Серёжа, видя состояние друга, – никто не будет против.       Антон так и делает. Бредёт по шумным рынкам и узким переулкам, пока виды и звуки города не исчезают. Разум немного очищается, а Антон оказывается окружён тишиной и спокойствием кладбища.       Да, ему знакомо это место – такое мрачное, с высокими деревьями и потертыми надгробиями. Он садится перед могилой своего покойного отца и складывает руки на коленях. Ведь раньше Антон часто бывал здесь, но не теперь, когда он, казалось бы, вырос и занят своими делами.       Он вздыхает.       – О, как бы мне пригодилось твоя мудрость, пап… знаешь, так много всего происходит.       Антон ложится щекой на своё колено, прикрывая глаза в спокойствии. Высокие деревья окутаны туманом, отбрасывающим длинные тени, тянущиеся по земле. Солнце начинает садиться, разукрашивая небо оттенками розового и оранжевого.       Только иногда шум ветра прерывает абсолютную тишину, заставляя листья шелестеть. Даже птицы в этом месте не переговариваются между собой, словно тоже знают, как важно молчание около могил.       Пока совсем не стемнело, Антон должен возвращаться. Он кивает сторожу, выходит на улочку, прилегающую к территории кладбища. Здесь всё так же неизменно царит чувство тоски.       Внезапно Антон слышит неспешный цокот копыт. Оборачивается и видит двоих людей на красивых лошадях. Один, на вид помладше, одет покрасивше и его надменный взгляд скользит по улице и останавливается на Антоне.       У второго мужчины взгляд не такой гордый, но Антон уже понимает, это кто-то из знати, и скорее всего тот, что помоложе – рангом повыше.       Их всегда выдаёт взгляд.       На Антона устремляются уже две пары глаз и он склоняется в поклоне без страха. Он не знает этих людей, они не из императорского дворца, но как только лошади подходят чуть ближе, Антон может различить на их одеждах герб Сейзана.       «Значит, это не обычный визит, а приезд члена королевской семьи», – сразу догадывается Антон, разглядывая мечи мужчин.       – Кто такой будешь? – спрашивает младший.       – Монетчик Её Императорского Величества, – покладисто отзывается Антон, рассматривая и второго тоже. У того яркие глаза, почти прозрачного цвета небес, волосы светлые и прямые. Сразу понятно, северянин.       А вот у того, кто помладше, и кожа темнее, и волосы цвета древесной коры.       – Чеканщик? – переспрашивает он, слегка выгибая чёрную бровь.       – Это Поль Фалард, младший брат Константина Второго, – взмахивает рукой северянин, и Антон роняет челюсть.       Он склоняет голову, снова немного кланяется в знак почтения и, распрямившись, склоняет голову набок, с интересом рассматривая второго.       – А Вы?       – Наставник Его Высочества, Кей Ковальский, – тот твёрдо кивает Антону, но не смотрит так снисходительно, как Поль. Почему-то Антон совсем не удивлён. Все аристократы абсолютно одинаковые, абсолютно.       – Отведи нас в императорский дворец. – Поль протягивает Антону монету, тоже серебряную, но совсем не такую, как производят они в империи. Антон с интересом рассматривает блестящий металл в своей ладони. Красивый профиль Константина и надпись на иностранном.       Антон вскидывает голову в удивлении. Он совсем забыл об этом!       – Вы превосходно говорите на нашем, господа!       – Благодарю, – улыбается Кей, пока Поль разглядывает территорию кладбища за спиной Антона. – Постоянная практика.       Они спешиваются и Антон ведёт их сначала к центру города: там они огибают главную площадь, а после – их встречает дорога к большому императорскому дворцу. Кажется, это впечатляет Поля гораздо сильнее, чем окраина города и какой-то монетчик.       Антон, едва оборачиваясь через плечо, видит, как глаза у Фаларда загораются и счастливая улыбка освещает его лицо.

~

      – Они зашли в деревню Куос, что на юге. Думаю, хотят дойти до столицы. – Хмурится Павел, подрисовывая на карте движения южан красным карандашом.       – Предсказуемо, – кивает Арсений, пока Дима наливает чай в красивую фарфоровую чашку. В покоях мужчины только втроём, но всё равно говорят они негромко. Дмитрий поворачивается к герцогу.       – А хотим ли мы помочь?       – Договора не было, – сразу отрезает Павел, перекладывая одну ногу на другую. – Томас бы сказал, это необязательно, но возможно.       Дима сразу поджимает губы и смотрит куда-то вверх – старается сдержать слёзы. Томас был для него очень хорошим другом. Казалось бы, слёз уже не осталось после тех известий, но нет.       – Только если они начнут подбираться к нашим границам, – рассудительно отзывается Попов. – Договора с Торио у нас действительно не было.       – А если попросят? – Дима возвращает взгляд на правителя, а тот кивает ему на место на диване рядом с собой, без слов приглашает присесть.       – Тогда нужно будет обсуждать с Ольгой.       – Нужно будет в любом случае принять это предложение, – убеждает Паша, – вместе с нами восток отобьётся, да и это будет нам выгодно. Одобрит это Ольга или нет.       Дима усаживается и откидывается на мягкую спинку. Подтягивает к себе красивые подушки, сразу две, чтобы обнять их руками.       – Южан и здесь может быть гораздо больше, чем мы думаем, да?       – Да, например, слуги, пробравшиеся под шумок. – Арсений смотрит на солнце, которое укатывается за горизонт. Где-то в кустах можно услышать громкое мяуканье кошек, играющих друг с другом.       – Или как здешний конюх, один из заговорщиков, – вспоминает Паша. – Хорошо, что вычислили.       – Этот казначей, – герцог переводит взгляд на Пашу, – Сергей. Сослужил нам хорошую службу перед отъездом сюда. Жаль только, тот кузнец сбежал.       – Как его звали, кто-то помнит? – советник теряется, но Дима кивает.       – Кажется, Алекс. Вместе с ним мы поймали нескольких человек, но ему единственному удалось скрыться.       – Он ведь не был кем-то вроде главного?       – Нет, но доверия среди них у него было побольше, – Дима чешет голову и обращает внимание на тяжело вздыхающего Арсения.       – Возможно, и остальные конюхи окажутся втянуты в заговор. Ещё кто-то из кухни, и точно одна из служанок. – Он вспоминает слова маркизы и добавляет: – у меня есть только имя, Изабелла.       – Мне проследить за ней, Ваша Светлость? – интересуется Паша и в ответ получает простой кивок.       – Ещё не забудьте усилить охрану, и сами будьте начеку. Юг ведёт очень грязную игру.       Дима закрывает глаза и проводит рукой по своему лицу.       – Я до сих пор не понял, зачем они убили Сэмюэла.       – Что-то увидел, скорее всего, – ведёт плечом Паша и Арсений мгновенно соглашается.       – Пришло время и нам что-то узнать.

~

      Императрица ждала.       Но весь этот день, с тех самых пор, как приехал Сергей, она то была занята с министрами, то подписывала приказы для армии про усиление обороны, а то Серёжа побежал на монетный двор, отдавать её бумаги для отчётности.       Когда закат начинает дарить свою розоватость городу, казначей наконец-то заходит к ней в покои. Ольга тут же приказывает служанкам удалиться к себе и не беспокоить её, мол, дополнительные денежные вопросы решать будет.       Она было улыбается, но встречается с тревожными глазами.       – Ваше Величество, Вам ведь известны новости?       – Известны, – сперва теряется она, но после поднимает голову в решительности. – Я Вас позвала не их обсуждать.       – В Рохессе я поймал за руку заговорщика.       – Того, кто сбежал, я знаю.       – Мне страшно, Ваше Величество, что и Вас могут хотеть погубить.       Она недовольно хмурится, фыркает, но снова осаживает саму себя. Удивительно, сколько у неё терпения из-за долгой разлуки.       – Давайте всё же не об этом, Ваше благородие, – по её щекам растягивается луковая улыбка и она подходит ближе к Сергею.       Но тот почему-то отводит взгляд. Она смотрит туда, куда смотрит он – в окно, где зелёные кусты прячут игривых кошек.       – Жалко людей на востоке.       – Так Вы про это говорили, когда о вестях упомянули?       – Да, Ваше Величество. Южане и туда сунулись. Неужели Вы не хотите помочь? – поворачивается он к Ольге, а та недовольно морщит носик.       – Знаете, хоть Вы и государственный служащий, но это не Ваше дело.       Она отходит к своей кровати и расправляет плечи ещё больше. Натягивается как струна. Ещё не хватало этих разговоров.       – У меня сердце болит, как представляю это, – продолжает мужчина, проходя за ней следом. – Ведь прорвались через крохотную деревушку.       – Я знаю, Сергей!       – Недостаточно просто знать! – повышает он голос в тон ей и оба замирают. Через мгновение она оборачивается на него, испуганная его резкостью.       – Ну только-только что-то начало налаживаться, и тут вы все со своими войнами! – обороняется, как может, но Сергей подходит ближе, разочарованно морщась.       – Так вот, что Вы думаете на самом деле, Ваше Величество. Неужели для Вас их жизни ничего не значат?!       – Да я только и делаю, что пекусь о других людях!       – Ну конечно.       – Да я жизнь положила ради этого! – обида съедает её, начиная с сердца, перебираясь под горло. Она гневно сопит и даже не поправляет неудобное платье. – Я ведь даже не могу сделать ни шагу влево, ни вправо. Ни любить, ни отдыхать, неужели ты этого не понимаешь?       – Ничего, у Вас скоро свадьба, – Серёжа говорит это так убито, что даже накопленное за эти дни терпение у императрицы заканчивается.       – Опять ты начинаешь! Я тебя ждала! А ты… – она не договаривает, снова отворачивается, но никто не разворачивает её обратно за плечи тёплыми руками.       Никто не целует в шею.       – Уж извините, что волнуюсь о простых людях вместо земель и титулов.       – Я не могу вторгаться в Торио, потому что север этого не одобрит. Много ты понимаешь! – Ольга придерживает лоб рукой, сдерживая крик отчаяния.       – Конечно, ведь политика важнее, чем всё остальное. Я понял.       – Да я ради империи это делаю! Я даже замуж выйду по договору, а не как все нормальные женщины, по желанию сердца! – снова напоминает она и Серёжа сам не свой: опять мрачнеет. И, ради всего святого, ему так не идёт. – Знаешь ли ты хоть один день, когда я думала лишь о себе?       – Я знаю день, когда Вы и подумать не хотите о таких как я.       – Вот как. Ты теперь выбрал ненавидеть меня?       Он не отвечает, разворачивается и выходит из комнаты. Ольга садится на мягкое одеяло, покрывающее всю площадь кровати.       Слёзы наворачиваются сами собой.

~

      Остап помогает нескольким монетчикам с самого утра, и как только Антон уходит, а Сергей возвращается обратно к императрице, помощник казначея идёт к одному из дворов.       Закат спускается быстро, вечереет.       Через каких-то пару часов даже кошки уходят в хорошо освещённый дворец. Остап сидит около дерева, на красивой скамейке.       Когда он видит шевеление около тропинки, что проходит к дороге для выезда со дворца, слуга довольно выдыхает и выпрямляется.       Ганс ведёт сюда юношу с тёмными волосами и смуглой кожей.       – Надеюсь, с Вашей помощью мы сможем.       – Да уж, если отравить её вы не смогли…       Они тут же замолкают, испуганно оглядываясь на подошедшего Остапа. Тот делает ещё несколько шагов к ним.       Улыбается.       И проходит мимо.       Поль приехал, это значит, дело сдвинется с мёртвой точки.       – Евгений уже у границы? – спрашивает Остап, не поворачиваясь, но замедляя шаг.       – Да, с женой, – шепчет Поль в вечернюю тишину.       Где-то с другого входа во дворик раздаются громкие голоса.       – Мы должны успеть до свадьбы, – подводит итог Остап, прежде чем покинуть своих товарищей.

~

      Как только доносят вести о нападении, король сразу отдаёт войску приказ готовиться.       Наиль собирает нескольких генералов, наскоро обсуждает с ними тактику.       И лишь когда он весь собрался с духом, проводив из зала командующих, Лада обнимает его на прощание.       Страшно, но она не хочет делиться с ним этим страхом. Более того, она хотела бы забрать часть его страхов себе. Лишь бы ему легче было сражаться.       – Не сдавайтесь, Ваше Величество.       – Зря я не послушал Вас, – говорит он ей в макушку и целует волосы, – нужно было создавать альянс с Поповым.       – Теперь уж нечего думать об этом. Возвращайтесь к своему народу. Ко мне. К нашему с Вами… ребёнку.       Он слегка отстраняется от королевы и глядит в подкрашенные глаза. Она перехватывает его ладони и кладёт себе на живот.       – Я надеюсь, ребёнок мой, – тихо проговаривает Наиль, сразу же зажигая опасный огонёк в глазах супруги. Внезапно такой красивый.       – Не смейте. Я королева Торио, Ваша жена. Я горжусь своим мужем. И буду молиться за Вас. – Он видит её, её красивое лицо, которое никогда не видел таким решительным. – Возвращайтесь.       Король сжимает челюсти, кивает Ладе и оставляет поцелуй на её губах. Он вернётся к ней. К ребёнку.       И постарается узнать свою жену как можно лучше.

~

      На следующий день после собрания у Её Величества Серёжа выглядит мрачнее тучи. Несколько министров, казначей, его помощник и трое монетчиков выходят из зала, оставляя в просторной комнате императрицу и герцога.       Министры почти сразу удаляются по другим делам, министр финансов кивает Сергею, и тот серьёзно кивает в ответ. Не успевает Антон шёпотом спросить друга, что такого могло случиться, как несколько слуг заворачивают из-за угла и направляются к ним.       Но когда они достигают только что вышедших с собрания людей, двери зала снова отворяются. Оттуда важно выплывает герцог с гордо поднятой головой. Антон, как и все, тут же опускает лицо и замирает в ожидании, пока Попов пройдёт.       Тот останавливается, оглядывая слуг, надменно проходится по каждому взглядом, поправляет свою меховую накидку.       – Ты, за мной. Остальные – работать!       И как бы Антон ни дрожал, слыша такой тон, он вынужден пойти за герцогом. В знакомой просторной комнате он, заходя, прикрывает дверь, пока Арсений скидывает с себя дорогущий кафтан.       Герцог располагается на большом кресле.       – Сюда подойди, – звучит его голос и Антон улавливает нотку недовольства, проходя поближе.       – Не из-за того ли я здесь, что я вчера вечером позволил себе отсутствовать на монетном дворе? – Антон соединяет свои руки впереди себя, дёргает свои рукава, так по-девичьи. Немного сжимается под взглядом, полным властности.       Арсений дёргает щекой и рукой в белоснежной перчатке указывает на пол перед собой.       – Преклони колени.       Антон обмирает на пару секунд. Хлопает своими ресницами, так, что Арсению хочется смотреть на это ещё и ещё. О какой тогда аристократической сосредоточенности идёт речь, если этот юноша милее, чем королевы, княжны, чем сама императрица?..       Арсений вспоминает предмет своего недовольства как раз в тот момент, когда Антон осторожно опускается вниз перед ним. Блестящие глаза начинают бегать по комнате, слуга дышит, стараясь привести чувства в порядок.       – Чем я в этот раз вам не угодил, Ваше Сиятельство? – сжав зубы, скорее не говорит, рычит, как маленький зверёк, что невероятно забавляет Арсения.       – На коленях предо мной ты выглядишь гораздо лучше. Как и должен выглядеть. Только спрячь этот свирепый взгляд, – и монетчик тут же опускает глаза в пол. – Итак, ты отчитался за каждую копейку, как я приказывал?       Не отчитался.       Что-то внутри Антона обрывается.       Ведь с казначеем всё оговорено, императрица обо всём в курсе, да и на собрании только что все всё обговорили. Но герцог прав, Антон ему ни слова не сказал.       – Нет, Ваша Светлость, – шипит слуга. – Но все бумаги в порядке, на собрании монетчики говорили.       – Ты, Антон, единственный человек в этом чёртовом дворце, кто смеет отвечать мне таким тоном. Как же тебе идёт просто молчать.       Антон шумно дышит, как-то одичало смотрит на Арсения.       О, он вспомнил, снова вспомнил. Этот человек его просто выводит из себя.       Ему не нравится просто тон Антона, вот же скотина! Антон и не замечает, как снова буравит его взглядом.       – Простите.       – Тогда, на помолвке, ты точно так же смотрел, – вдруг прилетает, куда Антон не думал. – Что, тайно влюблён в императрицу?       Антон ощущает внутри бурю, но молчит. Уводит взгляд, сглатывает. Тогда, на помолвке… как он вообще мог заглядываться на такого, как герцог?!       Он обнажает кусочек своей нежной шеи, глядя в совершенно другую сторону. Напрягает руки на своих коленях.       – Я бы не посмел, Ваше Сиятельство, – говорит Антон и снова избегает смотреть в глаза Попова.       – Скажи мне правду, Антон, ты влюбился в мою невесту? – Антон ошарашено распахивает глаза, мотает головой. – Тебе правда думается, что я не вижу, как ты смотришь на неё на собраниях?       – Я всегда буду предан Её Величеству и Западной империи. Но я… – Антон осекается. Снова хмурится и дерзко смотрит на Арсения. – Восхищаюсь своей правительницей, Ваша Светлость. Я никогда бы не додумался до этого, поверьте мне. У меня есть голова на плечах, я бы не стал.       Арсений всё ещё пристально смотрит ему в глаза, ощущая, как сердце начинает биться сильнее, как горит в районе груди.       – Ты вглядываешься в неё с нежностью, слуга, словно влюбленный дурак, что умирает от ожидания внимания от своей маленькой принцессы.       Антон в шоке хлопает своими ресницами. Неужели он действительно умеет так смотреть?!       Проходит пара секунд.       Антон снова с яростью зыркает вверх. Он больше не имеет сил терпеть, поэтому срывается.       – Я думал, Ваше Сиятельство, Вам не нужно рассказывать, что такое любовь подданных.       – Снова ты дерзишь.       Антон скалится.       – Да. Ведь Ваши люди убеждены в том, какой Вы хороший. Но мне всё больше кажется, что они… – Антон прерывается. Он ведь сейчас нарывается не просто на наказание, а на казнь.       – Не смей.       – Мне кажется, их будто обманули. – Антон показывает зубы, немного откидывает голову, дышит из последних сил, хрипя через слово. – Вы приехали сюда, и так быстро начали наводить свои порядки, хотя даже не поженились ещё.       Смазанный удар по лицу настигает Антона, едва он заканчивает говорить.       – Ты, маленький дерзкий мальчишка, не смеешь со мной так разговаривать. – Антон хватается за свою щеку. – Я приехал и сразу приступил к своим обязанностям.       Антон смотрит куда-то на пол, между своих колен.       Его кожа горит, хотя шлепок был мягким, чтоб осадить.       – Зачем?.. – вдруг тихо спрашивает Антон. – Вам ведь теперь перчатку стирать.       Антон с презрением возвращает Попову его фразу, а тот только вальяжно откидывается на кресле.       – А ну-ка повтори, – грубо шепчет он. Антон отрицательно мотает головой, пока его рука сползает обратно на колено. Жмурится.       – Простите. Вспомнилось что-то.       – Повтори, Антон, – придавливает его приказом.       – Я сказал… что Вам придётся стирать перчатки. – Шёпотом, еле как проговаривает Антон.       – И как ты не боишься? – герцог проводит тыльной стороной пальцев по его губам грубым жестом, в какой-то момент надавливая на них сильнее. – Посмотри на меня! Ещё только один раз ты позволишь себе так говорить со мной – и ты закончишь гильотиной. Тебе ясно?       Антон быстро-быстро кивает. Глаза почему-то замечают открывшиеся его взору ключицы герцога, такие красивые. Когда тот наклонился, чтоб коснуться рта Антона, рубаха приоткрыла это.       Жутко красиво.       Попов, конечно же, отслеживает его взгляд. Проводит рукой по своей оголённой коже.       Антон переводит взгляд на голубые глаза, что точно так же растерянно распахиваются. Попов вдруг хмурится.       – Пошёл вон.       Антон быстро встаёт и покидает комнату. Руки всё ещё трясутся.