Строим дом

      Госпожа Цзинь не хочет ждать до ужина, чтобы встретиться с Цансэ-санжэнь. Поскольку все дети ведут себя необычайно хорошо, а у каждого слуги и ученика есть задание, Юй Цзыюань считает, что нет ничего плохого в том, чтобы сделать это сейчас. Поэтому она приводит госпожу Цзинь не в свои покои, а в покои супругов Вэй. Она просит Иньчжу привести сюда Цансэ-санжэнь, и присмотреть за детьми вместо нее, поскольку Цзиньчжу наблюдает за Не Минцзюэ. Госпожа Юй надеется, что это не займет много времени.       В гостиной дома Вэй царит ужасный беспорядок: повсюду мука, всё залито водой и, честно говоря, воняет. Это результат того, как Цансэ-санжэнь отлично справилась с утренними обязанностями няньки. Похоже, четыре дня Совета будут тяжёлыми.       Юй Цзыюань хочется придушить свою названную сестру; она же велела ей попросить слуг убраться. Но нет, конечно же, женщина забыла о её указаниях! Вэй Чанцзе не забыл бы и сделал это немедленно, но она боится, что мужчина не сможет так быстро вернуться к своему уровню работоспособности. Госпожа Цзинь хмурится и зажимает нос, входя в помещение. Она видит, как ее названная сестра хмурится, глядя на очевидный беспорядок и убранство, но пока ничего не говорит. Она делает несколько шагов внутрь, избегая очевидных пятен на земле и прикосновений к чему-либо, и в конце концов устраивается возле странной конструкции в задней части в виде ровных перил. Она садится на качели, сделанные из ленты, невероятно похожие на духовное оружие Цансэ-санжэнь (она ведь не посмеет использовать свое оружие так небрежно, верно?) — единственное место, где достаточно чисто.       — Что это? — спрашивает она, указывая на строение.       — Это для лечения. Она все еще не может нормально ходить.       Предполагается, что тренажёр поможет Цансэ-санжэнь; так она сможет упражняться снова ходить, но Юй Цзыюань никогда не видела, чтобы она им пользовалась. Лань Юань тоже указал на него, когда только вошел в дом, и спросил: «Она действительно тренируется или просто вытащила перед нашим приездом?»       — Её рана всё ещё не зажила? — скептически повторила госпожа Цзинь. По её тону понятно, что она думает: как она могла остаться инвалидом, если Цансэ-санжэнь славится своими высокими навыками совершенствования? Конечно, она уже должна быть здорова.       — Ее травма затронула позвоночник и матку, и нет уверенности, что она когда-нибудь полностью восстановится, — говорит Юй Цзыюань.       Каждый шаг Цансэ-санжэнь — это победа; Юй Цзыюань видела, как она старается, каждый день на протяжении вот уже восьми месяцев, видела, как при вставании лицо ее названной сестры краснеет и искажается, окрашиваясь болью. Часть её души желает, чтобы Цансэ-санжэнь однажды выздоровела и могла гордо стоять, ведь столько усилий, столько страданий должны быть вознаграждены. Но другая часть…       — Уверяю тебя, так будет лучше. По крайней мере, она не сможет сбегать после каждой проблемы, которую создаст, — честно говорит она об этом госпоже Цзинь, и та весело усмехается.       Юй Цзыюань готовит подруге чай. Госпожа Цзинь еще больше хмурится, замечая, что Юй Цзыюань точно знает, где находится каждая вещь, даже чашки. Она молчит, делая первый глоток напитка и ожидая прихода Цансэ-санжэнь. Но ждать приходится дольше, чем планировалось, а ее названная сестра очень похожа на Юй Цзыюань: она нетерпелива. Она опускает чашку и спрашивает:       — Слухи правдивы? — рычит госпожа Цзинь. — Слухи, что вы четверо сейчас живете вместе в каком-то… соглашении?       Юй Цзыюань хорошо знает свою подругу, они вместе росли, охотились по ночам бок о бок. Спасая друг друга и прикрывая спину, неизбежно получаешь определенный опыт в чтении телесных движений другого. Они противостояли миру заклинателей, чтобы доказать, что да, женщины могут быть грозными и не уступать мужчинам, когда дело доходит до заклинательства. Задача все еще нелегкая, хотя и не такая сложная, как раньше. Она замечает ее беспокойство, а также недовольство. Она сразу же решает эту проблему:       — Нет. Цзян Фэнмянь принадлежит только мне. Но мы живем вместе. Вэй Чанцзе — правая рука Цзян Фэнмяня и его названный брат, сейчас он нездоров. Это значит, что Цансэ-санжэнь нуждается в поддержке друзей.       Она настаивает на своем до конца. Её названная сестра надулась, явно не удовлетворенная её ответом, но всё же сказала:       — Хорошо. Не подавайте странных идей миру заклинателей. Моему мужу слишком нравятся эти слухи о вас четверых.       — Неужели он думает, что ты позволишь ему привести в дом его любовниц и бастардов? — ухмыляется Юй Цзыюань.       Если так, то он глупее, чем может показаться. А может, он и не дурак, но больше слушает свой член, чем мозг. Это вполне вероятно, если судить по тому, что она узнала из писем своей названной сестры. По мнению Юй Цзыюань, он никогда не стоил её лучшей подруги.       — Ну, ему так и не удалось заполучить тебя, и, может, мы и похожи, но все же мы очень разные люди, и он считает, что ты это допустила. Ты очень усложнила мою семейную жизнь в последние несколько месяцев, Цзыюань.       — Это твой муж усложняет вашу семейную жизнь, потому что он настолько глуп, чтобы слушать такие беспочвенные слухи. Не я.       — А они действительно беспочвенны?       Юй Цзыюань кусает губы и отставляет чай со звуком, возможно, слишком громким. Она встает и приказывает своей названной сестре следовать за ней.       — Как я уже говорила, Вэй Чанцзе нездоровится.       Если названная сестра не верит, она может показать ей, насколько все серьезно, насколько тяжёлой была эта адская неделя для всех них. Может быть, она и не должна этого делать, но, возможно, ей просто хочется, чтобы кто-то другой знал и поддерживал ее. Госпожа Цзинь всегда так поступала, пока ее брак и семейное положение не наладились. Она надеется, что госпожа Цзинь и сейчас сможет стать ей лучшей подругой, доверенным лицом. Она надеется, что та сможет её понять.       Юй Цзыюань приоткрывает дверь ровно настолько, чтобы ее названная сестра смогла заглянуть внутрь. Чары тишины на двери рассеиваются, когда она открывается. Сразу же раздается расслабляющий звук цитры, успокаивающий, пропитанный духовной энергией. Цансэ-санжэнь на месте, и Юй Цзыюань понимает, почему служанка не привела её сюда. Она сидит на раме открытого окна, деля внимание между детьми и мужем.       Лань Цзюань играет, но не в комнате, а на террасе снаружи, поэтому окно открыто. Она присматривает за дремлющими детьми. Лань Юань в комнате что-то пишет, возясь с пучком трав. Вэй Чанцзе совсем не двигается и выглядит так же плохо, как и раньше: его лицо белое, а глаза провалились в глазницы, как у трупа. Цансэ-санжэнь рядом с ним, гладит его волосы, расчесывает их пальцами и напевает песню.       — Мне нравится, когда ты поешь, — протестует Вэй Чанцзе, его голос медленный и слабый, вероятно, он уже почти заснул.       Лань Юань кивает и поворачивается к жене:       — Мне стоит добавить глухоту в список симптомов?       — По-моему, это признак любви, а не искажения ци, — усмехается жена, но уже более серьезно добавляет: — Я бы предпочла, чтобы вы прекратили, Цансэ-санжэнь, ему нужно сосредоточиться на песне, которую я играю. Постарайтесь не мешать ему спать.       Цансэ-санжэнь кивает, останавливается и берет влажную тряпку, чтобы обтереть тело мужа. Вэй Чанцзе снова открывает глаза, дрожит и сглатывает, когда влажная ткань касается его кожи. Он протестует:       — Я могу вымыться сам…       — Я знаю, что ты можешь, но тебе нельзя. Позволь нам хоть раз позаботиться о тебе, — твердо отвечает Цансэ-санжэнь.       Заметив у входа Юй Цзыюань, она поджимает губы, но все равно улыбается.       — У нас гости, Чанцзе!       Вэй Чанцзе пытается подтянуться, опираясь на локоть, и ему это удается, поддерживая спину женой. Она слышала, что сегодня утром ему удалось сделать несколько шагов; но, видимо, это его предел на сегодня. Когда он видит, что это его госпожа, его взгляд становится немного яснее, серьезнее.       — Госпожи, — кланяется Лань Юань. Лань Цзюань перестает играть, чтобы сделать то же самое с другой стороны окна, лишь ненадолго отрывая взгляд от детей. — Этот пациент может принимать посетителей, но он переутомился раньше времени.       Его тон заставляет Цансэ-санжэнь виновато отвести взгляд. Юй Цзыюань сначала думает, что не хочет знать; конечно, это бесстыдно, но потом вспоминает битву с мукой, из-за которой ее гостиная стала непригодной для жизни. Должно быть, Лань Юань имеет в виду именно это. Она улыбается. — Я же просила тебя убрать беспорядок, который ты устроила! — говорит она Цансэ-санжэнь.       Цансэ-санжэнь вздрагивает.       — Я забыла! Прости меня! Я вернулась за этим, но тут проснулся Чанцзе, и я воспользовалась случаем, чтобы провести с ним время.       — Простите, госпожа, я уберу всё… — начал Вэй Чанцзе.       — Успокойся, не говори ерунды, ты должен отдыхать. — Она поворачивается к Цансэ-санжэнь. — А ты должна помочь мне присмотреть с детьми.       — Я и так нянчусь! — защищается Цансэ-санжэнь. — Я вижу их всех прямо сейчас! — Она пересчитывает малышей в своем поле зрения и хмурится. — Подождите, а где А-Чэн… и А-Ли?       — А-Ли на кухне, — говорит ей Юй Цзыюань.       Она уверена, что видела, как Цзян Чэн и А-Сянь ссорились, поэтому предполагает, что Цзян Чэн отправился дуться к своим собакам, как он обычно делает при конфликте. Цансэ-санжэнь достает из одежды талисман и проверяет его, быстро наложив печать.       — О. Он с Не, — говорит она.       Юй Цзыюань поднимает бровь и обещает себе спросить, что это за хрень у своей второй названной сестры.       Лань Юань вежливо, но твердо заявляет:       — Если вы пришли сюда, чтобы препираться, я попрошу вас делать это в другом месте. Если вы собираетесь остаться здесь, я попрошу вас говорить тише и избегать напряженных тем ради пациента. Он очень хрупок.       Вэй Чанцзе недовольно хмыкает, но он потерял право быть недовольным в тот момент, когда его ци исказилась при всех, решает Юй Цзыюань. Она не восприняла замечаний целителя плохо, и это, похоже, удивило ее лучшую подругу. Госпожа Цзинь кивает в знак согласия, ведь она разумная женщина. Ее взгляд останавливается на Цансэ-санжэнь. Она сама мягко кивает в сторону гостьи:       — Приятно познакомиться с вами! Наша госпожа так много о вас рассказывала, я счастлива, что наконец-то познакомилась с вами! Простите, что не могу встать по такому случаю…! — она улыбается собственной шутке, а Юй Цзыюань закатывает глаза. Госпожа Цзинь, напротив, оглядывает все вокруг, оценивая и прикидывая.       — Нравится то, что вы видите? — спрашивает Цансэ-санжэнь.       Несмотря на денежные трудности, Юй Цзыюань благодарна за то, что последние несколько месяцев у пары не было возможности украсить свой квартал. Возможно, это поможет убедить госпожу Цзинь в том, что Цансэ-санжэнь и Вэй Чанцзе не являются любовниками ее мужа. Хотя ее подруге не нужно было ничего, кроме ее слов.       — Здесь тоже нужно прибраться, здесь пыльно, — говорит госпожа Цзинь и смотрит на Вэй Чанцзе. — В такой обстановке вам не поправиться.       — А, это я отвечаю за уборку, — Вэй Чанцзе извиняется. — Я… у меня не было возможности сделать это на прошлой неделе… видимо.       — Мужчина, отвечающий за уборку?       — Ну, у меня это плохо получается, — признаётся Цансэ-санжэнь.       — Она просто катастрофа, и точка, — отрезает Юй Цзыюань.       — И мы не можем одолжить слуг ордена! Они заняты! — игнорирует её Цансэ-санжэнь.       — Они заняты тем, что сидят с детьми, хотя должна это делать ты.       — Я нянчусь! Посмотрите, какой у меня сейчас большой ребенок! — говорит она Вэй Чанцзе.       Вэй Чанцзе закатывает глаза, но очень серьезно, беззастенчиво заявляет:       — Я — новый ребенок семьи Вэй.       Госпожа Цзинь совсем растерялась и повернулась к Юй Цзыюань, указывая на них, как на сумасшедших. Юй Цзыюань с улыбкой пожимает плечами. Она хочет сказать: «Добро пожаловать в мой мир…», но уже жаловалась на это во многих, многих письмах. Поэтому она продолжает:       — Я же говорила, что она выросла под камнем.       — На вершине! На большой горе! — поправляет Цансэ-санжэнь. — Там воздух совсем другой, он действует на разум!       — Ложь. Все Лань тоже с гор, это не оправдание, — замечает Лань Юань, а его жена фыркает.       — Лани — сумасшедшие, — кивает Цансэ-санжэнь.       — В следующий раз, когда старейшины будут на меня злиться, я буду использовать это оправдание: «Это не я, это воздух у нас такой!» — обещает Лань Цзюань. Ее муж фыркает на заднем плане.       — Я одолжу тебе несколько слуг, чтобы ты могла убраться в своих покоях перед ужином, — Юй Цзыюань не обращает внимания на их шутки, ведь если она ответит им, это может продолжаться часами.       — Ого! Как щедро! — улыбается Цансэ-санжэнь.       — Я хочу, чтобы помещение, которую мы вам выделили, все еще существовало, а для этого нужно, чтобы не ты отвечала за уборку.       — Ого! Как подло! — Цансэ-санжэнь морщится, а потом добавляет: — Мне ещё нужно организовать все по-другому, чтобы дети Вэнь тоже могли спать под моим присмотром.       — Хорошая попытка, но ты можешь сделать это сама.       — Ну, я старалась!       Вэй Чанцзе хмурится, возможно, он просто пытается снова сосредоточиться, но в его состоянии это трудно сказать. Он пытается вернуть контроль над всей дискуссией, по крайней мере, над собой, и бормочет:       — Я… сказал это не для того, чтобы вызвать у вас жалость, чтобы вы одолжили нам слуг, мы можем сами…       — Это было не предложение, Чанцзе. Это был приказ. Слуги будут приходить и убирать ваши покои, пока ты не выздоровеешь.       Мужчина делает глубокий вдох и закрывает глаза.       — Благодарю вас, госпожа.       Госпожа Цзинь долго не сводит глаз с пары Вэй, явно не зная, что думать о ситуации, кроме этого обмена мнениями. Затем она меняет позу: выпрямляет спину и поднимает подбородок вверх, чтобы казаться выше, чем она есть.       — Вы влюблены в Цзян Фэнмяня?       Цансэ-санжэнь моргает, а затем разражается смехом. Юй Цзыюань, узнав ее, почти захотела сделать то же самое: ситуация, которая раньше казалась такой правдоподобной, теперь звучит просто нелепо. Она даже уверена, что если бы Цзян Фэнмянь услышал этот вопрос, он бы тоже улыбнулся и рассмеялся. Их привязанность друг к другу уже так давно угасла, что теперь это всего лишь воспоминание неловкой подростковой влюбленности. Цансэ-санжэнь требуется время, чтобы остановиться для передышки, но гораздо меньше времени требуется госпоже Цзинь, чтобы понять, что это значит. Поэтому она переводит взгляд на Вэй Чанцзе и снова спрашивает:       — А вы? Вы спите с Цзян Фэнмянем?       Цансэ-санжэнь вываливается из окна, задыхаясь, а ее муж хрипит.Лань Юань хмурится, ворчит о том, что он «задевает темы, которых следует избегать», и «никто никогда меня не слушает». Его жена, однако, смотрит на всю эту сцену со звездами в глазах, как будто она видит лучшую из комедийных пьес. Однако тот факт, что Вэй Чанцзе не смеется над этим, показывает, насколько серьезно он относится к этой теме.       — Нет.       — А станете? — настаивает госпожа Цзинь. — Можете ли вы поклясться, что никогда, никогда не будете питать столь презренных чувств к мужу моей подруги?       Юй Цзыюань почти тронута заботой и защитой подруги. Почти. Но в основном она все еще злится, что та считает нужным вмешиваться в ее дела. Она отмахивается от нее, прежде чем супруги Вэй успевают ответить:       — Если они когда-нибудь это сделают, я лично задушу их обоих.       — Уверяю вас, госпожа Цзинь, — добавляет Цансэ-санжэнь. — У нас нет таких извращений!       Юй Цзыюань бросает ей в лицо подушку, отчего она во второй раз выпадает из окна.       Госпожа Цзинь игнорирует их обоих:       — Будете ли вы всегда верны своему ордену и никогда не опозорите свою госпожу?       Вэй Чанцзе первым склоняет голову.       — Буду.       Юй Цзыюань замирает, ее сердце неловко сжимается в груди. Именно этого она ждала от Вэй Чанцзе, когда он вступил в Орден несколько месяцев назад. Этого должно быть достаточно: четкая иерархия между ними — все, чего она хотела. Приятно осознавать, что она получит это, несмотря ни на что, даже если он будет на нее сердиться. Но Юй Цзыюань изменилась, теперь она хочет большего, она хочет его дружбы, и она не знает, как с этим справиться. После того как она устроила такую сцену из-за порядка в классе, заявление том, что она передумала, кажется детским и капризным. Даже тираническим. Она может быть такой — это нельзя отрицать. Но это не значит, что ей нравится эта её сторона.       Цансэ-санжэнь перестает смеяться и на секунду серьезно подражает своему мужу.       — Я могу не быть частью ордена Юньмэн Цзян. Но я всегда буду верна и преданна своим друзьям. И я считаю Юй Цзыюань своей подругой. Надеюсь, она будет относиться ко мне так же.       На этот раз Юй Цзыюань тронута. Тем более что она видит, как Вэй Чанцзе ничего не говорит. Выражение его лица не поддается прочтению, но его молчание, по ее мнению, подтверждает, что он не чувствует того же, что и его жена. Она улыбается Цансэ-санжэнь, обещая себе, что если это все, что у нее есть, то это все равно хорошо, и говорит:       — К сожалению, это так. Ты моя самая невыносимая подруга.       — Каждый должен быть самым-самым в чем-то.       Цансэ-санжэнь посылает ей ослепительную улыбку в ответ, и она дразнит госпожу Цзинь, решив соответствовать своему новому титулу и испортить этот момент:       — Но вы так заботитесь о добродетели нашей госпожи, что я начинаю думать, что это вы для неё угроза!       Вэй Чанцзе закрывает глаза и глубоко вдыхает; и Юй Цзыюань чувствует такое родство с ним прямо сейчас, что думает слишком громко: «Неужели ты не можешь хотя бы на одну гребаную секунду удержаться от шалостей». Но потом она замечает, как его губы слегка приподнимаются, и берет свои слова обратно. Кажется, она единственная здравомыслящая из них троих, и эти мысли принадлежат только ей. Но, к ее удивлению, это единственное замечание, которое снимает напряжение в комнате и вызывает смех у её названной сестры.       — Ты мне не лгала, она ужасно дерзкая, — усмехается она. — По крайней мере, здесь будет оживленно, раз она здесь, — добавляет она с грустной улыбкой.       Юй Цзыюань понимает, как одиноко чувствует себя ее названная сестра в Карповой башне, и берет ее руку, чтобы сжать. Госпожа Цзинь бросает на нее удивленный взгляд, и Юй Цзыюань с опозданием понимает, что это не то… как она раньше относилась к утешению. «Они изменили меня» догадывается она, глядя на пару Вэй. И если раньше это пугало ее, то теперь она не может не гордиться этим фактом. Она стала счастливее. Счастливее, чем когда-либо, несмотря на то, что только что закончилась одна из самых адских недель, после самых напряженных месяцев за всю ее жизнь. Она гордится тем, как сильно она изменилась, своими достижениями. Это не те подвиги, которые она совершила на поле боя, но, по ее мнению, они не менее велики. Это была, конечно, тяжелая битва. Вэй Чанцзе злится на нее, ведь она так и не смогла вернуть его доверие.       Вэй Чанцзе, судя по всему, снова засыпает. Он едва продержался в сознании полпалочки благовоний. Цансэ-санжэнь вздыхает и говорит, что вернется к присмотру за детьми, когда уложит его спать. Госпожа Цзинь с нетерпением ждёт разговора с ней во время ужина.       — Я буду держать свободным место слева от себя, — заявляет она.       Цансэ-санжэнь при этих словах засияла, а Юй Цзыюань не удержалась и предупредила свою названную сестру:       — Будь готова, она ест как свинья.       — Нет!       — Ты играешь со своей едой.       — Это помогает А-Ину съесть всю его порцию. Это не игра, это воспитание. Воспитание!       — Тогда я с радостью приглашу одного из Лань сидеть слева от меня, — с улыбкой говорит госпожа Цзинь.       У Цансэ-санжэнь открывается рот, и она громко смеётся над шуткой. Лань, однако, качают головами.       — Один из нас должен оставаться с пациентом, а другой — рядом с нашими молодыми господами, простите, госпожа Цзинь. Не сочтите за неуважение наше поведение, пожалуйста, мы польщены вашим приглашением, но наш долг превыше всего, — объясняет Лань Юань.       Госпожа Цзинь делает вид, будто это не имеет значения, и пожимает плечами.       — Раз уж это ваш долг. Тогда как насчёт того, чтобы поесть напротив меня, Цансэ-санжэнь?       На этом обещании обсуждение заканчивается. Цансэ-санжэнь возвращается с ними в главную комнату и, пока слуги приходят помочь ей убрать беспорядок, начинает по-другому расставлять мебель. Юй Цзыюань и госпожа Цзинь оставляют их за работой, ведь за детьми всегда должен кто-то присматривать. Они остаются вне досягаемости; все дети довольно спокойные и хорошо себя ведут, даже если рассеянные. Женщины обсуждают сложившееся за очередной чашкой чая:       — Я не знаю, что думать о них и обо всей этой ситуации, — признается госпожа Цзинь. — Но… похоже, тебе это на пользу.       — Да. Я чувствую себя счастливой. Мой брак… Я рассказывала тебе о том, как улучшились мои отношения с Фэнмянем в последних письмах… Но не только это. Мне… мне нравится здесь. Я всегда гордилась Пристанью Лотоса и орденом, куда вышла замуж, но теперь все по-другому. Теперь мне здесь нравится. Я наконец-то почувствовала, что это место приняло меня. Я…       Она останавливается. Она думает об учениках, которые испуганно смотрят на нее во время тренировок, но аплодируют, когда она тащит одного из них — или Вэй Чанцзе — перед тем, как бросить их в реку. Во дворе раздается детский смех. Лань Хуань и Вэнь Цин обсуждают спящих братьев, Вэй Усянь гоняется за Цзян Чэном… Она чувствует, как легко слуги выполняют свои обязанности, не избегая ее тени, даже иногда проявляя излишнее рвение в работе, просто потому что могут. Ей хочется улыбаться каждому новому глупому изобретению, которое Цансэ-санжэнь придумывает, чтобы помочь ордену. Она вспоминает старания мужа, каждый день, его тяжелый труд, но больше всего — его одобрение ее работы. Их разговор, честный и откровенный, прошлой ночью. Его готовность поверить, что все, что делает Юй Цзыюань, — это ради них, ради ордена, ради него, из любви.       Приятно, когда тебя не боятся, а доверяют.       Мир по-прежнему дерьмовый, и проблем в нем еще очень много, но, по крайней мере, ее дом — надежное убежище. Единственная проблема, с которой она сталкивается, — Вэй Чанцзе не видит в ней друга, и она надеется, что однажды это можно будет изменить. Усилия, которых это требует, больше не пугают ее, ведь в прошлом она уже делала это, не теряя себя.       Госпожа Цзинь — её названная сестра, она выросла вместе с Юй Цзыюань, и они спасали друг друга бесчисленное количество раз, пока не вышли замуж. Она может заполнить пробелы в словах Юй Цзыюань, может прочитать по ее чертам то, что не сказано. И она одобряет это.       — Хорошо. Но если ты снова почувствуешь себя как прежде, никогда не забывай, что мой дом — это и твой дом.       Когда-то давно, ещё до того, как их обручили с незнакомцами, они поклялись быть рядом друг с другом и всегда открывать дверь, если другой это понадобится. Что они будут рядом с детьми друг друга, если с ними случится трагедия. Госпожа Цзинь рада, что это обещание становится ненужным. Может быть, даже немного ревнует. Но как только она это подумала, Юй Цзыюань взяла руки своей названной сестры в свои и повторила их клятву:       — И мой тоже.       Госпожа Цзинь улыбается в ответ, немного грустно. Она уже давно смирилась с тем, что мужа, к сожалению, не изменить. И все же она ценит эту мысль, возможность иметь место, где она может быть счастлива, с сыном. Знать, что если ее жизнь внезапно оборвется, то, по крайней мере, кто-то, кому она доверяет, позаботится о ребенке и проследит, чтобы отец не имел права распоряжаться его образованием. Возможно, ей кажется, что это немного несправедливо, что она все еще грустит, когда ее подруга наконец-то счастлива, но это то, над чем ей придется поработать в свое время. Точно так же, как ей придется работать над горьким чувством, что она не та, кто вызвал улыбку у ее дорогой подруги. Она простит Цансэ-санжэнь за то, что та дала клятву сестринства, ведь она совершила то маленькое чудо, которое не смогла совершить госпожа Цзинь, — она сделала её счастливой.